Текст книги "Мой беспощадный лорд"

Вероятно, нет. Его лицо казалось высеченным из камня и являло собой полную бескомпромиссность. Викарий Порока – заклятый враг ее тетушки. И тот факт, что его брат, герцог Редмейн, был хорошим человеком, вовсе не означал, что лорд Рамзи являлся таким же.

Сесилия уже давно поняла, что многие мужчины использовали благочестие, чтобы скрыть свою жестокость.

И в таком случае… Что ж, если этот человек желает быть ее врагом, ей самой придется его уничтожить.

Конечно, убивать его она не собиралась.

Собрав в кулак всю свою волю, Сесилия с уважением и вежливостью проговорила:

– Можете называть меня Гортензией Фислдаун. – Она назвала имя своей матери от отчаяния, поскольку на ум упорно не приходило ничего другого. И было ясно, что отныне это имя будет звучать в устах лорда Рамзи как ругательство. Что было очень неприятно.

Интересно, а как звучало бы в устах шотландца ее настоящее имя?

Ох, совершенно неуместная мысль! Сесилия энергично помотала головой, желая от нее избавиться.

– Могу я предложить вам сесть, милорд? А я пока ознакомлюсь с вашими документами. – Она указала на один из трех изящных стульев, стоявших перед ее столом, не сразу сообразив, что ни один из них не выдержал бы такого веса. – Дженни, быть может, ты предложишь его светлости и его помощникам чай и легкие закуски?

Дженни выглядела так, словно ей предложили проглотить содержимое ночного горшка.

Констебли явно оживились при упоминании о еде, но тут же сникли, увидев возмущение Рамзи.

– Вы ведете себя нелепо! – воскликнул судья. – Это не визит вежливости, мадам. – Он оглядел комнату с таким выражением, будто предпочел бы оказаться в выгребной яме Уайтчепела, беднейшего лондонского района, чем в элегантном кабинете тетушки Генриетты. – Я намерен по возможности ни к чему здесь не прикасаться. Кто знает, какие порочные деяния имели здесь место?

– Помилуйте, что порочного можно сделать на такой изящной и хрупкой мебели? – удивилась Сесилия, указав на небольшой диванчик в стиле Людовика XIV и стулья на тонких изогнутых ножках. – Она отметила, что констебли украдкой заулыбались.

Рамзи взглянул на упомянутые предметы мебели, потом снова на Сесилию, и в его глазах вспыхнул гнев. Ее вопрос явно разозлил его. Но во взгляде судьи было и что-то еще… Возможно, какие-то чувства, которые он усилием воли обуздал.

– Не в ваших интересах насмехаться надо мной, мадам, – проговорил Рамзи.

– Что вы, у меня и в мыслях не было ничего подобного, – почти искренне сказала Сесилия. – Но я могу поклясться, что единственными непотребствами, которые видела эта комната, являются налоги и бумажная работа. – Она мило улыбнулась. По крайней мере, надеялась, что улыбка получилась милой, в то время как ее разум метался в попытке решить задачу со всеми неизвестными.

Шотландец промолчал, и Сесилия добавила:

– Пусть это не визит вежливости, но мы, милорд, вполне можем оставаться цивилизованными людьми, разве нет?

Лорд Рамзи злобно прищурился.

– Обыщите здесь все, – приказал он констеблям.

И они приступили к делу: снимали книги с полок и трясли их, чтобы удостовериться, что ничего не спрятано между страницами. Затем стали выдвигать ящики из комодов, потом передвигали мебель.

А Рамзи стоял среди этого хаоса абсолютно неподвижно. Стоял, заложив руки за спину и не сводя глаз с Сесилии.

– Цивилизованными!.. – фыркнул он. – То, что связано с вами, никак нельзя отнести к цивилизованности.

– Здесь я с вами не соглашусь, – заявила Сесилия. Это было, вероятно, самое спорное утверждение в ее жизни, но все последние события ужасно ее нервировали, и она уже плохо себя контролировала. – Имейте в виду, милорд, бо`льшая часть цивилизованного общества проводит свободное время именно здесь.

Взгляд судьи был полон враждебности, даже ненависти, и Сесилия почувствовала, что больше не может на него смотреть. Странно, что человек с такой дикарской наружностью обвинял ее в грубости…

Чтобы хоть чем-то заняться, она взяла ордер, с трудом проглотила подкативший к горлу комок и начала читать.

– Так значит, Гортензия Фислдаун… – проговорил Рамзи, чем отвлек ее от чтения. – Вы родственница Генриетты? Не знал, что у нее есть близкие люди. Вероятно, она прятала вас во Франции, не так ли?

Сесилия неопределенно пожала плечами. Фамилия ее матери была Смит. Фислдаун – скорее всего, очередная маска Генриетты, такая же как парики и косметика.

Как бы то ни было, Сесилия не могла ответить на вопрос судьи, поэтому не стала этого делать и принялась просматривать документы. Оказалось, что полиция обыскивала ее дом в связи с исчезновением маленькой девочки по имени Катерина Милович. Эту русскую эмигрантку еще недавно видели на улицах Лондона. Теперь же она числится, как шестая пропавшая за последнее время девочка. Причем всем, кто исчез, было около тринадцати лет.

– Почему вы возглавили это заведение после смерти Генриетты? – неожиданно спросил Рамзи. – Я раньше вас здесь не видел и всегда считал, что мисс Лево станет преемницей Генриетты.

Сесилия досадливо поморщилась.

– Не мешайте. Позвольте мне дочитать.

Согласно документам владелица школы для культурных молодых леди подозревалась в похищении детей и продаже их невинности клиентам за баснословные суммы.

Лорд Рамзи на несколько секунд действительно замолчал. Ему требовалось некоторое время, чтобы оправиться от негодования.

– Вы очень смелы, мадам, если позволяете себе делать мне замечания, – проворчал он.

У Сесилии заметно дрожали руки, впрочем не от страха, а от возмущения. Она отбросила от себя бумаги, словно мерзкое насекомое.

– Здесь сказано, что меня подозревают в сводничестве. Что я похищаю девочек и продаю их… их… – Сесилия никак не могла заставить себя произнести нужное слово. Мешало присутствие маленькой девочки под столом. – Их девственность, – выговорила она наконец. – Продаю тем, кто их ее лишает!

– Не изображайте невинность, мадам, – сказал Рамзи. – Все титулованные и богатые мерзавцы отлично знают, что происходит в этой так называемой школе.

Сесилия вновь заговорила. И теперь она тщательно подбирала слова.

– Скажите, милорд, что заставляет вас связывать этих пропавших девочек с моей тетей или со мной? Даже если предположить, что я занимаюсь подобной торговлей, – что я, разумеется, категорически отрицаю, – вы не можете никого обвинить без убедительных свидетельств.

– У меня есть информатор, – завил Рамзи.

Дженни не в силах более сдерживаться, набросилась на судью.

– Ты, лживый боров! – закричала она. – Мы помогаем девушкам, которые к нам приходят, а вовсе не принуждаем их к проституции.

Констебль схватил Дженни, завел ей руки за спину и потащил к двери.

Сесилия задумалась, с силой прикусив губу, и тотчас почувствовала неприятный металлический привкус крови во рту.

– Если то, что вы говорите, правда, то разве не должен этот свидетель упоминаться в документах? – проговорила она.

– Нет, не свидетель, а именно информатор. – Судья скрестил руки на своей широченной груди.

– Значит, вы подписали ордер на основании слухов?

– Я подписал ордер, потому что этих маленьких девочек необходимо найти! – взревел Рамзи. Его громадный кулак с размаху опустился на стол, и Сесилия почувствовала, как малышка Феба в испуге вцепилась в ее юбку.

Сесилия окинула оценивающим взглядом внешность противника: угрожающая поза, раздувающиеся ноздри, звериный оскал, демонстрирующий острые клыки.

«Нет, это не волк, – решила она. – Скорее лев. Возможно, немейский лев: золотистая шкура защищает от любого оружия, а когти острее ножей. Потребуется Геракл, чтобы справиться с ним. В этом можно было не сомневаться».

Да поможет ей Бог, но она теперь оказалась в пасти у льва.

Тяжело вздохнув, Сесилия выпрямилась и проговорила:

– Буду откровенна, милорд, я не слишком хорошо знала Генриетту, и мне далеко не все о ней известно. Но могу твердо обещать: пока я являюсь собственницей этого заведения, у вас не будет повода подозревать меня в столь отвратительных деяниях. Более того, я использую все средства, имеющиеся в моем распоряжении, чтобы помочь вам отыскать пропавших девочек. – Она взглянула на Дженни, которую все еще удерживал констебль, в поисках одобрения.

Сесилия не испытывала полной уверенности в своей тетке и в глубине души допускала, что эта женщина, в свое время спасшая ее, могла быть монстром. Тем не менее Сесилия искренне надеялась, что подозрения судьи совершенно беспочвенны.

Рамзи наклонился к ней поближе.

– И я должен поверить словам такой женщины, как вы?

– Слова – это все, чем я располагаю в данный момент. Только время докажет, что вы можете мне доверять.

– Доверять вам? – Рамзи уставился на нее в изумлении. – Я думаю, что вы – волчица в овечьей шкуре, мисс Фислдаун.

– Это все же лучше, чем овцы в волчьей шкуре, – парировала Сесилия. – Я имею в виду вас, политиков, вечно блеющих, сбивающихся в стадо и к тому же еще и рычащих, словно у вас есть зубы, чтобы укусить.

Лорд Рамзи побагровел от ярости, и на лбу его вздулись вены.

– Да как ты смеешь..?

– Как я смею? – переспросила Сесилия. – Мне приходилось есть сыр, в котором было меньше дыр, чем свидетельств в вашем так называемом ордере. – Она аккуратно сложила документ и отбросила на край стола. – Более того, можно задаться вопросом: а что здесь делает судья высокого суда? Что заставило его подняться со своего кресла и пугать своими жуткими криками респектабельных молодых леди из моей школы? В ваших действиях явно прослеживаются политические мотивы человека, рассчитывающего стать следующим лордом-канцлером. А я категорически отказываюсь приносить себя в жертву вашим амбициям.

Лорд обошел стол, и Сесилия внутренне содрогнулась. Судья же, ткнув пальцем в стену, отделявшую жилые помещения от школы, в гневе проговорил:

– Я намерен дать вам то же обещание, что и мерзкой гарпии, вашей предшественнице. – Рамзи навис над ней, и Сесилии понадобилась вся ее выдержка, чтобы не вскочить и не обратиться в бегство.

Она сидела, глядя прямо перед собой, не осмеливаясь поднять на шотландца глаза. Ей казалось, что, взглянув на него, задрожит как осенний листок.

Кроме того, задрав голову, Сесилия рисковала потерять парик.

Следующие слова судьи пронзили ее словно острое копье:

– В городе пропал ребенок, и я готов выбивать двери всех заведений, подобных вашему, пока не найду преступников. – Рамзи оперся одной ручищей о стол, другой – о спинку кресла, после чего наклонился, так что его губы оказались в непосредственной близости от ее уха. – И знайте, я повешу любого, кто окажется виновным в растлении детей и, возможно, в убийстве. – Дыхание Рамзи было очень горячим, оно обжигало ухо и шею Сесилии, и по спине ее пробежали мурашки. Сладкий аромат его дыхания, смешанный с запахом хвойного одеколона и еще чего-то странного, мускусного, взбудоражил ее и лишил возможности здраво рассуждать, но только на время, до следующих его слов: – Мне наплевать, какую шею сдавит веревка палача: шею заросшего волосами разбойника, элегантного денди или изысканной женщины. Конец все равно один.

Сесилия с трудом удержалась от инстинктивного желания схватиться рукой за горло. Она опасалась, что подобная реакция докажет ее вину.

А Рамзи, выпрямившись, сказал:

– Передайте мне все бухгалтерские книги и счета с именами клиентов.

– Мне ничего не известно о таких документах, – честно ответила Сесилия и тут же воскликнула: – Что вы себе позволяете?!

Рамзи выдвинул ящик ее стола и принялся в нем рыться.

– Я имею полномочия искать везде, – заявил он. – Вы можете оставаться там, где сидите, но держите руки на виду.

Сесилия подчинилась, стараясь не обращать внимания на струйки пота, стекавшие между грудями и по затылку, чему способствовало слишком много обстоятельств: парик, слишком теплый капюшон плаща, ребенок у ее ног и страх, ведь лорд Рамзи мог найти то, что искал. В конце концов, она по-настоящему не знала Генриетту. Не успела узнать.

Но ей очень хотелось надеяться на лучшее.

– Здесь есть тайник. – Рамзи склонился над ящиком. Он довольно быстро отыскал наборный диск, и на его физиономии отразилось торжество.

– Какой код?

– Энеида, – ответила Сесилия.

Судья какое-то время пристально смотрел на собеседницу, потом открыл тайник и убедился, что тот пуст.

– А что тут было?

– То, что Генриетта хранила до моего появления здесь, – честно ответила Сесилия.

Она оказалась на волосок от истерики, когда сэр Рамзи отодвинул ее кресло, чтобы выдвинуть ящик, расположенный прямо перед ней.

И неизвестно, что шокировало ее больше – то, что он с легкостью, одной рукой, отодвинул кресло вместе с ней, или же внезапное, совершенно абсурдное желание потрогать волосы Рамси, пока он шарил в ящике.

В ящике же оказались только письменные принадлежности, бумага и увеличительное стекло. Сесилия с облегчением вздохнула.

– Ничего интересного, милорд, – доложил констебль. – В спальнях тоже. Разве что вы пожелаете конфисковать вот это… – И он показал судье какую-то книгу.

Сесилия прищурилась, но не смогла разобрать без очков название.

– Дайте сюда! – потребовал Рамзи.

Констебль тотчас передал судье книгу. Тот открыл ее, издал какой-то звук, вероятно, выражавший возмущение, – и отбросил в сторону. Словно она обожгла ему пальцы.

Сесилия, не удержавшись, хихикнула. Книга открылась на эротической иллюстрации. Там были изображены мужчина, стоявший прямо, и женщина, опустившаяся перед ним на колени, а его мужское достоинство находилось у нее во рту. Под иллюстрацией были приведены подробные инструкции для подобных развлечений.

Не по своей воле, но все же с большим интересом Сесилия прочитала инструкции.

– Что это значит?! – взревел Рамзи, глядя на своих подчиненных. – Вы считаете, что сейчас подходящее время для подобных вещей?!

– Нет, что вы, милорд! – старший констебль смешался, а его сослуживцы прилагали титанические усилия, чтобы не рассмеяться. – Я просто подумал… Зачем здесь подобная книга, если мисс Фислдаун действительно содержит респектабельную школу? Такая литература более уместна в будуаре куртизанки.

Вполне удовлетворившись объяснением констебля, Рамзи с подозрением посмотрел на Сесилию.

– Действительно, неужели подобная грязь необходима для воспитания культурных молодых леди? – осведомился судья.

Подавив желание захлопнуть книгу, Сесилия принялась листать ее, рассматривая иллюстрации. Далеко не на всех были изображения только двоих любовников. Испытывая тошноту, девушка с вызовом заявила:

– Это мой личный кабинет. И моя личная книга. Ее читаю только я одна.

Смешки констеблей, кашель и прочие сдавленные звуки свидетельствовали о том, что ее уловка увенчалась успехом.

– Итак… – Она захлопнула книгу. – Вы закончили с вашим обыском?

Рамзи посмотрел на нее сверху вниз. Глаза его сверкали гневом.

– Нет, мои люди продолжают работать. Обыск может продлиться весь день. И даже всю ночь. А потом мы поставим стражников у ваших дверей на случай, если здесь появится Катерина Малкович. Полагаю, вы понесете большие финансовые потери. Не правда ли?

Но потеря доходов в этот момент меньше всего волновала Сесилию.

– Делайте что хотите, сэр. Все равно вы здесь не найдете девочку с таким именем.

– Хотите сказать, что вы ее уже продали?! – встрепенулся Рамзи. – Или держите в другом месте?

Сесилия с вызовом вскинула подбородок.

– Я считаю ниже своего достоинства отвечать на подобные нелепости. – В основном потому, что она понятия не имела, что происходило на самом деле. Но если бы вдруг убедилась в правдивости подобного заявления, все равно не стала бы пытаться избежать последствий. В том и состоял ее долг перед тетей.

– Скажите мне, мисс Фислдаун… – Рамзи отступил, словно ему было противно находиться с ней рядом. – Скажите, куда вы собрались?

– Собралась?.. – переспросила Сесилия.

Взгляд судьи скользнул по ее завернутой в плащ фигуре, и ей на миг показалось, что он мог видеть сквозь одежду.

– На вас плащ. Значит, вы или куда-то собрались, или что-то прячете под плащом. Вас обыскать? – осведомился Рамзи.

Странные нотки, прозвучавшие в его голосе, заставили сердце девушки пропустить один удар.

– В вашем ордере не сказано, что вы имеете право на личный обыск. – Она неотрывно смотрела на его руки, точнее ручищи. Его кулаки напоминали молоты, такие же огромные и устрашающие. Причем костяшки пальцев были покрыты застарелыми шрамами. Следы насилия в прошлом? – И кстати, – с трудом выдавила Сесилия, – джентльмену не пристало обсуждать одежду леди.

– Вы не леди, – фыркнул Рамзи.

– Возможно. Но что, скажите на милость, будет со мной, если я ворвусь в зал суда и потребую показать, что у вас под робами и белыми париками? Скорее всего, меня повесят или подвергнут какому-нибудь суровому наказанию.

Судья резко взмахнул рукой, словно проводил невидимую границу между ними.

– Вы позволяете себе сравнивать ваше занятие с моим?

– Что вы, у меня и в мыслях такого не было, милорд. Мое – намного честнее, древнее, и если иметь в виду исторический аспект, это занятие является более важным для империи.

– Это неслыханно! – воскликнул судья.

– Почему же? Вы, собственно, о чем?

Глаза Рамзи вспыхнули торжеством.

– Значит, вы, Гортензия, признаете, что являетесь содержательницей борделя, шлюхой?..

– Мой дорогой представитель правосудия, я, разумеется, говорила об образовании, которое мы даем юным леди. Каждая великая империя только выигрывает, когда начинает давать образование женщинам. – Она улыбнулась. – А теперь… Прошу вас, уходите, чтобы я могла продолжить работу. И прошу вас, в следующий раз, когда вам придет в голову нанести мне визит, ведите себя приличнее. – И снова мило улыбнувшись, Сесилия указала на дверь, невзирая на комнату, по которой только что будто прошелся ураган, оставивший все в полнейшем беспорядке.

Рамзи развернулся и, перешагивая через перевернутую мебель, устремился к выходу. Он придержал дверь, пока комнату один за другим покидали констебли, причем некоторые из них старательно прятали улыбки. И все они казались разочарованными.

Сесилия не поддалась желанию закружиться радостно по комнате, празднуя победу. Увы, сегодня она не приобрела друзей. Ей удалось одурачить полицию, но это не способствовало росту ее популярности.

Прежде чем переступить порог, Рамзи оглянулся.

– В следующий раз я приду с наручниками и кандалами! – рыкнул он. И захлопнул за собой дверь с такой силой, что снова задрожали стены.

– Чтоб меня черт побрал! – воскликнула Дженни. Ее глаза восторженно блестели. – Ты была великолепна!

– Правда? – Теперь Сесилию била дрожь, такая сильная, что парик съехал на бок.

– Боже правый, а я-то считала тебя синим чулком. Но оказывается, у тебя есть не только мозги, но и дерзость. А французский акцент? Откуда?..

Сесилия пожала плечами.

– Мой дворецкий – француз. – Она встала, подошла к окну и увидела, как сэр Рамзи садился в весьма впечатляющий экипаж. Сесилия не могла не отметить, что двигался он с грацией, как правило, не свойственной людям таких габаритов. – Вот что, Дженни… – проговорила Сесилия, и в ее голосе послышалась непривычная резкость. – Дженни, прошу тебя, скажи мне, что они ничего не найдут. Если ты будешь правдива, обещаю тебе полную безопасность. Никаких карательных мер. Обещаю тебе очень хорошо платить, но я обязана знать правду. Генриетта была содержательницей борделя? Здесь кто-нибудь удерживался против воли? Я должна как-то искупить ее вину, если она действительно занималась подобными делами.

– Помолчи, дорогая. – Дженни подошла к девушке, взяла ее за руку и пристально посмотрела ей в лицо. – Загляни мне в глаза, и ты узнаешь правду. Женщины, работающие здесь, одеваются вызывающе и, как Лили, иногда спят с клиентами, а мы стараемся этого не замечать. Вот и все. Поверь, здесь… не бордель. И уж точно мы не продаем и никогда не продавали детей.

Сесилия всматривалась в лицо пожилой женщины, которое все еще не потеряло привлекательности. Его выражение было очень серьезным и абсолютно искренним. Спасительница… Друг…

Сесилия молча кивнула, и Дженни, улыбнувшись, прижалась губами к ее руке, потом сняла с головы девушки парик и снова улыбнулась.

Сесилия с облегчением вздохнула. Как же приятно избавиться от столь обременительного украшения. Сняв плащ, она радостно улыбнулась. А Дженни налила из кувшина в таз воды и намочила чистую тряпку, чтобы Сесилия могла вытереть пот. Девушка же, наклонившись, заглянула под стол.

– Феба, дорогая, можешь выбираться оттуда, – сказала Сесилия. – Злые дяди ушли.

Девочка сначала осторожно выглянула из-под стола. Ее черты немного расплывались, поскольку Дженни еще не вернула Сесилии очки. Малышка осторожно потрогала белый передник, надетый поверх черного траурного платья Сесилии.

– Если вам все равно, мисс, я предпочла бы остаться здесь, – сказала она. – Но вот ваша книга. Мы ведь не позволили ему найти ее, правда?

– Конечно. – Сесилия взяла книгу и в задумчивости посмотрела на девочку. Она понимала, что здесь не место для ребенка. Все же по соседству игорный дом… Да и грубые представители закона позволяли себе слишком много. О чем только Генриетта думала? – Дорогая, разве тебе не одиноко там? Почему ты не хочешь выбраться? Мы с тобой могли бы познакомиться…

Девочка помотала головой.

– Нет, здесь мои лучшие друзья – Фрэнсис Бэкон и Фанни де Бофор. – Она показала двух кукол: у одной были золотистые волосы, у другой – рыжие. – Они для меня отличная компания. И они разговаривают только со мной. Так сказала мисс Генриетта. Я, может быть, и хотела бы выйти, но они пока не готовы встретиться с вами.

Сесилия с улыбкой кивнула. Она все поняла.

– Тебе повезло, что ты нашла друзей, – проговорила Сесилия почему-то неестественно веселым голосом, хотя сама всегда презирала людей, обращавшихся к детям таким образом.

Девочка робко подняла на нее глаза и спросила:

– А у тебя есть такие друзья, как Фрэнсис и Фанни?

– Да, конечно. – Сесилия мечтательно улыбнулась, с теплотой подумав о Рыжих проказницах. – Мои две лучшие подруги: Франческа Кавендиш, графиня Мон-Клэр, и Александра Атертон, герцогиня Редмейн. Мы познакомились еще в школе и образовали клуб для девочек с рыжими волосами – клуб Рыжих проказниц. Мы – отличная компания, и часто устаем от незнакомцев, прямо как твои Фанни и Фрэнсис. Думаю, мои подруги тебе понравятся.

Внезапно сердце Сесилии пронзила резкая боль. Чтобы как-то смягчить тоску и одиночество своего детства, она придумывала себе друзей, даже пыталась лепить их из земли, которой в погребе, где ее так часто запирали, было в избытке. Иногда она видела своих друзей в тенях, таившихся по углам в лунные ночи. Сесилия создавала их собственным воображением и наделяла яркими характерами. Она даже разговаривала с ними и смеялась. Они были для нее отличной компанией. С ними она чувствовала себя в безопасности, когда в шуме ветра ей слышались завывания духов; и они же спасали ее от демонов, которые, согласно уверениям викария Тига, всегда окружали ее и ждали подходящей возможности, чтобы утащить ее душу в ад. Или, хуже того, овладеть ее телом.

Сесилия бы сошла с ума без этих воображаемых друзей. И тогда бы уже никогда не выбралась из тьмы.

А общения с людьми она в детстве была лишена.

Феба какое-то время внимательно рассматривала ее, потом снова спрятала своих друзей под стол.

– Если ты захочешь привести Франческу и Александру, для них здесь тоже найдется место, – сообщила она. – Здесь они будут в безопасности.

У Сесилии предательски екнуло сердце. Этот милый ребенок не сомневался, что ее подруги тоже куклы.

И Сесилия вдруг поняла, что теперь на ее плечах немалый груз. Ведь отныне ей придется отвечать за эту малышку, которой она должна была заменить мать. И оказалось, что груз ответственности очень тяжел, намного тяжелее, чем недавнее общение с Рамзи.

У Сесилии никогда не было настоящих родителей; единственный человек, который испытывал к ней отеческие чувства, был Жан-Ив. Но, если разобраться, француз не имел по отношению к ней никаких обязательств – был обычным наемным работником, пусть даже любимым. Да, Сесилия любила его как отца, но и она же платила ему жалованье и давала поручения. Жан-Ив был ее доверенным лицом и советчиком, но никогда не имел над ней власти.

Как правило, он помогал, проявляя при этом истинно галльскую выдержку, воплощать в жизнь все новые планы, которые придумывали Рыжие проказницы. Пока у него были вино, трубка и газеты, он оставался добродушным и веселым. Его привязанность была грубоватой, но теплой и открытой. Он стал опекать Сесилию, когда она была чуть старше Фебы, и без него Сесилия чувствовала бы себя бесконечно одинокой.

О, как же ей сейчас не хватало его советов! Сесилия решила еще раз попытаться выманить девочку из-под стола.

– Боюсь, дорогая, Франческа и Александра туда не поместятся. Видишь ли, они – настоящие… – Сесилия умолкла на мгновение, сообразив, что для Фебы Фрэнсис и Фанни вполне настоящие. – Мои подруги взрослые, как я, и у них есть свои дома. Сегодня я отправляюсь на вечер в дом герцога, чтобы повидаться с ними. Неужели тебе не хочется надеть красивое платье и пойти вместе со мной?

– Но ведь судья вернется, – тихо пробормотала Феба и покачала головой. – Он сам сказал, что в следующий раз принесет с собой кандалы и наручники.

– Сегодня лорд Рамзи точно не вернется, дорогая, – пообещала Сесилия.

– Откуда ты знаешь?

Сесилия молчала; не сразу нашлась с ответом. Конечно, она не могла знать наверняка, что у судьи в голове. И вдруг Сесилия разозлилась на него. Очевидно, у Рамзи были давние неприязненные отношения с Генриеттой, однако, насколько ей было известно, он никогда не был знаком с Гортензией – и все же относился к ней с презрением.

Подумать только! Ее лучшая подруга замужем за единоутробным братом этого грубияна! Но лорд Рамзи и герцог Редмейн были абсолютными противоположностями, как обратные числа. Причем Рамзи, безусловно, являлся числом отрицательным. И даже меньше!

Он во всем уступал герцогу. Кроме, разве что, комплекции. По оценке Сесилии, разумеется. Рамзи был тяжелее герцога и немного выше. Да и внешне был немного привлекательнее, но лишь потому, что лицо Редмейна изуродовал ягуар. Нет-нет, она вовсе не находила Рамзи привлекательным, просто всегда старалась быть объективной.

Судя по всему, Рамзи также был более успешным оратором. И если голос Редмейна можно сравнить с бархатом, то в голосе Рамзи звучали глубины, которые… Впрочем, голос у него был слишком громкий и немного скрипучий. Сесилии пришло на ум сравнение с каменными глыбами, которые обрабатывают, чтобы построить собор. Они грубые на ощупь, но прочные и весомые. И их не разбить.

Тут Дженни протянула Сесилии влажную тряпку и жестом указала на дверь в смежную комнату.

Сесилия с благодарностью улыбнулась.

– Посиди здесь еще немного, Феба, и присмотри за своими друзьями. А я скоро вернусь, – сказала она девочке.

Малышка молча кивнула.

Обходя перевернутую мебель, Сесилия пошла следом за Дженни, и, оказавшись в ванной, взглянула на себя в зеркало и поморщилась: ей, наверное, тоже следовало бы залезть под стол. Сесилия энергично потерла лицо мокрой тряпкой и с облегчением вздохнула, увидев в зеркале знакомые черты.

– Ты должна извинить Фебу, дорогая. Она застенчивая маленькая девочка, – объяснила Дженни. – Генриетта любила ее как собственную дочь и безбожно баловала, но очень редко выпускала из этого дома.

– Ты знаешь, кто отец Фебы? – спросила Сесилия, вытаскивая булавки из волос.

– Это еще одна тайна, которую Генриетта унесла с собой в могилу. Возможно, там что-то написано. – Дженни указала на зашифрованную книгу.

– Может быть. – Сесилия взяла щетку для волос и принялась расчесываться. Потом стянула волосы в узел и аккуратно заколола. Решив, что так она выглядит не в пример лучше, продолжила расспросы: – А может, он как-то связан с убийством Генриетты?

– Кто, Рамзи? Или отец Фебы?

– Оба. – Сесилия нахмурилась.

– Кто знает?.. – пробормотала Дженни. В глазах ее стояли слезы. – Это заведение уже давно привлекает людей богатых и могущественных. Здесь чаще заключали сделки, чем играли в покер и рулетку. За нашими столами велась торговля, заключались политические и деловые, а иногда и преступные сделки. Здесь выигрывали целые состояния и теряли их. Не исключено, что жизни тоже покупались и продавались. Никто из нас не может чувствовать себя в безопасности, пока не будет разгадана загадка, оставленная тебе Генриеттой. Главное – понять, кто наши враги.

– Ну что ж… – Сесилия воткнула в волосы последнюю заколку, взяла из рук Дженни очки и водрузила их на нос. Окружающий мир снова обрел четкость. – По крайней мере одного врага мы знаем. И в следующий раз он не застанет нас врасплох.

– Да-да, не застанет. – Дженни энергично закивала.

– Кроме того, я хочу найти пропавших девочек. – Сесилия прикусила губу. – Наш долг – помочь в поисках.

– Моя дорогая, послушай. – Дженни взяла Сесилию за руку. – Ты должна забыть о Катерине Милович. Это, конечно, ужасная трагедия, но девочки уже наверняка нет в живых. Маленькие дети нередко исчезают. Их крадут мужчины, извращенцы… Их иногда находят живых, но… но уже после того, как негодяи сделали то, что хотели. Мы ничем не можем им помочь.

Сесилия едва не заплакала от сознания собственного бессилия.

– Но хоть что-то мы можем… Должны сделать. – Сесилия взяла книгу и спрятала ее в карман юбки. Сначала она наймет дополнительный персонал, чтобы придать заведению надлежащий вид. А потом выманит Фебу из-под стола, пообещав отвезти в свою квартиру в Челси, где мужчины с кандалами ее не найдут.

Когда же девочка окажется в безопасности под присмотром Жан-Ива, можно будет заняться остальными делами.

Чтобы добиться успеха, Сесилии придется добыть как можно больше информации о сэре Кассиусе Джерарде Рамзи, потому что он не скрывал своих намерений.

К счастью, она сегодня приглашена на ужин к его невестке. Так что можно будет расспросить ее и, возможно, что-нибудь выведать об этом человеке.

Глава 4

Рамзи откинулся на подушки экипажа и принялся яростно отчитывать себя. Проклятие! Опять он не сумел с собой совладать! И все из-за той ужасной книги. Да-да, именно из-за книги, а вовсе не из-за женщины, которой она принадлежала. Женщина тут совершенно ни при чем. Он вовсе не желал Леди в красном.

Он, Рамзи, – мужчина, шотландец. И изображения во всех подробностях сцен разврата стали для него искушением, которому он поклялся больше никогда не поддаваться. Рамзи как-то сразу вспомнил позиции, которые предпочитал в постели, и ему захотелось познать нечто новое, доселе неизведанное. Он так давно обходился без женщины!

А эта Гортензия Фислдаун переворачивала страницы мерзкой книги и проводила пальчиком в шелковой перчатке по богопротивным иллюстрациям с таким интересом, словно видела их впервые. Она вела себя учтиво, но ее ярко накрашенные губы слегка приоткрылись, будто изображения непристойностей взволновали ее.