Текст книги "Сладкая месть"

– Я вернусь окруженный телохранителями. Боюсь, я буду чувствовать себя как сэр Уолтер по пути в башню.

Джоселин рассмеялась.

– Только тогда ты будешь в безопасности, – Джоселин в свою очередь поцеловала Рейна. – Будь осторожен, – повторила она, когда он снова сел в экипаж. Она смотрела ему вслед, пока карета не скрылась за углом.

– Мне нужно кое-что сделать, – сказала Джо Элайзе, терпеливо поджидавшей ее на тротуаре. – Я ненадолго уйду.

– Но, миледи, мне конечно же нужно идти с вами.

Джоселин мгновение колебалась. С девушкой ей будет спокойнее, но вероятность найти Броуни и Такера заметно упадет, если она появится там как леди со служанкой. И потом ей придется пробираться переулками, выискивая знакомые лица, задавая вопросы людям, готовым испариться при малейших признаках опасности.

– Тебе лучше остаться здесь. Посмотри, что нам может понадобиться в деревне. Просто скажи продавцам, что это для Стоунли, и они запишут это на его счет.

Глаза Элайзы разгорелись при мысли о возможности потратить хозяйские денежки.

– Как вам угодно, миледи, как скажете.

– Я вернусь часа через два. Элайза кивнула и пошла прочь.

– И, Элайза… если Рейн приедет раньше, чем я вернусь, скажи ему, что я встретила знакомых и пошла их навестить. Скажи, что я скоро вернусь.

– Каких знакомых, мэм?

– Просто скажи так, Элайза.

Джоселин взяла плащ с капюшоном, набросила его на плечи и повернула за угол. Мгновение спустя она наняла извозчика и села в кеб. Она не имела понятия, где может обитать Броуни, и с ним ли Такер, но она знала нескольких его приятелей, места, где он проводил время. Кто-нибудь да скажет, куда отправились ее друзья.

Встреча с Харви Малкомом заняла у Рейна меньше времени, чем он ожидал. Малком даже взял на себя труд нанять опытных охранников. К тому же он разузнал, где живет Броуни.

Рейн улыбнулся. Этот старый распутник – лучший подарок его жене. Он собирался его добыть. До их намеченной встречи оставалось еще много времени. Если повезет, Броуни окажется недалеко от того места, которое указал Малком, – подвала под винным магазином на углу Холбурн и Грейз-Иннлейн.

Рейн быстро добрался туда. Он понял, что на месте, по запаху тухлой рыбы и человеческих испражнений. Вывеска на магазине гласила: ЗДЕСЬ МОЖНО НАПИТЬСЯ ЗА ПЕННИ, УПИТЬСЯ ЗА ДВА ПЕНСА, СОЛОМА БЕСПЛАТНО.

Очень благородно с их стороны. Местечко, где несчастные алкаши могут отоспаться, чтобы проснувшись, повторить. Он ощутил вину за то, что когда-то почти уподобился им, а потом подумал, не был ли подвал, в котором обитал Броуни, именно таким местечком. Он вздрогнул при мысли, что его жена была вынуждена бороться за жизнь в этих отвратительных условиях.

Так как вход в подвал должен был быть в переулке, Рейн направился туда. Он миновал пару оборванных нищих, обошел стороной престарелую шлюху, увидел открытую дверь и стал спускаться по шаткой деревянной лестнице. Пройдя несколько шагов, он услышал женский голос, тихо проклинавший кого-то. Рейн был уверен, что это какая-нибудь шлюха пытается выманить несколько лишних шиллингов за свои услуги. Он услышал внизу шум драки, но тьма стояла такая, что он ничего не мог разглядеть.

Внизу лестницы Рейн заметил мужчину – широкоплечего толстопузого матроса, который усмехаясь ласкал маленькую фигурку, почти полностью скрытую плащом. Рейн оглядел комнату в поисках Броуни, но никого, кроме этой пары, там не было. Он уже собрался возвращаться, разочарованный бесполезным путешествием, когда услышал, что женщина закричала. Теперь он понял, что она сопротивляется всерьез. Маленькая женская фигурка в плаще, прижатая к стене.

– Не кочевряжься, детка, – предупредил матрос и ударил ее.

Обзывая себя последним дураком, Рейн повернулся к женщине, которую матрос сумел повалить на солому. Мужчина уже стал расстегивать штаны.

– Чертов ублюдок! Отпусти меня!

У Рейна перехватило дыхание, когда он услышал этот голос, ругавший напавшего матроса. Он не поверил своим ушам. Он знал этот голос и очаровательное личико, обрамленное черными блестящими волосами.

Его охватил гнев.

– Рановато для нашей встречи, дорогая.

– Рейн!

Схватив матроса за шею, он бросил его к своим ногам как куклу и опустил мощный кулак ему на лицо.

Джоселин поднялась с пола, сердце ее бешено колотилось. Рейн! Она никогда не была так напугана – и никогда не была так рада увидеть его высокую мощную фигуру.

Матрос попытался дать сдачи. Рейн парировал удар и снова огрел шатающегося противника своим могучим кулаком. Виконт провел несколько быстрых ударов левой и правой, уверенно держась в боевой стойке. Матросу удалось достать Рейна левой сильно дав в челюсть. Рейн отступил на шаг и, к удивлению Джоселин, улыбнулся.

Черт побери! Он же получает от этого удовольствие! Но она увидела в его глазах и неприкрытую ненависть. Джо вздрогнула при мысли, какая часть этого гнева достанется ей.

Рейн увернулся еще от трех ударов, развлечение ему, похоже, стало надоедать, и он тремя мощными затрещинами свалил матроса на пол. Тот застонал, когда последний мощный удар лишил его сознания.

Джоселин перевела взгляд с мощного мужчины, лежавшего на покрывавшей пол грязной соломе, на его не менее мощного противника, приближавшегося к ней. Лицо Рейна пылало гневом.

– Не будет ли мадам столь любезна, – сказал он тихо – слишком уж тихо, – объяснить, что она делала в подобном месте?

Джоселин задрала дрожащий подбородок.

– Я… я пошла искать Броуни. Я расспросила кое-каких старых знакомых. Я узнала, что он живет здесь. Я хотела увидеться с ним и пришла сюда.

– Тебя следовало бы выпороть.

Она слабо улыбнулась.

– Я признаю, что, возможно, заслужила порку. Но, если ты не возражаешь, я бы предпочла уйти из этого неприятного места.

Уголок его губ дернулся.

– Ты меня насмерть перепугала. Ты уверена, что с тобой все в порядке?

– Смею признаться, что мне случалось чувствовать себя лучше.

Рейн только хмыкнул. Потом поднял ее на руки и понес вверх по лестнице. Она обхватила руками его шею для равновесия и подумала, как же ей повезло, что он пришел так вовремя.

Когда он поставил ее на землю в переулке, Джоселин оглянулась, обратив внимание на застоявшиеся лужи, на кучи гниющих отбросов, на тощего рыжего полосатого кота, закусывавшего дохлой крысой.

– Я забыла, как это все ужасно.

Рейн рукой повернул ее лицо, чтобы рассмотреть темневший на ее подбородке синяк.

– Если ты еще раз только подумаешь направиться в подобное местечко, дорогая, тебе за это придется чертовски дорого расплачиваться.

– Прости.

– Я не шучу, Джо. Я твой муж. И я собираюсь обеспечить твою безопасность.

Странно, подумала она, как замечательно, что кто-то заинтересован в ней настолько, что готов так угрожать.

– Конечно, ты прав. Мне не следовало сюда приходить, но мне нужно найти Броуни.

У них за спиной кто-то гортанно хмыкнул.

– Броуни? Если ты ищешь Броуни, детка, то он туточки.

– Броуни!

Джоселин повернулась на звук этого хриплого голоса и бросилась в объятия старого друга. Он сжал ее так крепко, что у нее чуть не треснули ребра.

– Ты в порядке? – спросила она. – У тебя хватает на еду? А где Такер? Он с тобой? Я так беспокоилась.

– Думаешь, я нет?

Броуни заметил синяк у нее на щеке, весь ощерился и бросил недобрый взгляд на Рейна.

– Это не он сделал, – ласково улыбнулась Джо. – Он мой муж.

Броуни расслабился.

– Муж, говоришь? Боюсь, тебе придется кое-что рассказать, детка.

Ей потребовалось немного времени, чтобы поведать свою историю. Когда Джоселин увидела облегчение на лице Броуни, ее сердце забилось от любви к другу.

– А что Такер, Броуни? Он еще с тобой?

– Парень здесь. Объявился, как тебя выслали. Он тут за угол отошел. Ща придет.

– Джоли! – воскликнул, заметив ее, тонкий светловолосый мальчишка и кинулся к ним со всех ног.

– Такер! – Джоселин бросилась в его протянутые руки и крепко обняла.

– Прям глазам не верю.

– Рада тебя видеть, Так.

Мальчишка настороженно посмотрел на Рейна, но тот не переставал улыбаться.

– Как это ты вернулась? – спросил Такер. – И что, черт побери, делает здесь этот тип?

– Мы с Рейном поженились, – Джоселин вглядывалась в глаза Такеру, пытаясь разгадать его мысли. – Это долгая история. Я надеялась вас найти. Я… я надеялась…

– Порядок, детка, – мягко сказал Броуни, взяв ее за руку. – Этот парень в него не стрелял. Я так говорю, сынок?

– Я боялся, что ты так подумаешь, – сказал Такер. – Вот и сбежал. – Он посмотрел на Рейна, потом снова на Джо. – Богом клянусь. В жизни ни в кого не палил. Я, может, того, взъелся немного – ну в смысле, мой лучший друг вдруг становится чертовой леди и все такое. Но можешь верить, мочить его я не собирался – причин не было.

– Слава Богу, – Джоселин снова обняла его. – Я и не думала, что это ты сделал, но все так перепуталось… Я страшно волновалась.

– Все путем, Джо. Я тут и сам пытался все ето скумекать.

Рейн обнял Джоселин за плечи.

– Теперь, когда мы все выяснили, почему бы вам с Броуни не собрать ваши вещи? Мой экипаж за углом. Ваша старая работа еще ждет вас, если вы хотите к ней вернуться.

Броуни хлопнул мальчишку по спине.

– Только подумай, парень! Опять полное брюхо! – Он повернулся к Рейну. – Вам не придется меня уговаривать, хозяин.

Такер колебался лишь мгновение, потом кивнул в знак согласия и побежал в подвал за своими скудными пожитками.

– Так вы не нашли того типа, что в вас пальнул? – спросил Броуни у Рейна.

– К несчастью, нет.

– Тогда не дурно, что мы тут, а? – усмехнулся Броуни. – Кто-то же должен вас сторожить. Мы с Такером присмотрим за этим. Можете ставить на это хоть свой конец – не прогадаете.

Рейн засмеялся, а Джоселин попыталась не покраснеть. Броуни никогда не переменится, да она и не хотела, чтобы он менялся.

– Спасибо, – сказала она. – Так я буду чувствовать себя спокойнее.

Джоселин показалось, что камень упал с ее сердца. Рейну все еще угрожала опасность, но ее друзья здесь были ни при чем. Завтра они уедут в Марден. Она горячо молилась о безопасности Рейна.

Глава 26

Весь вечер Джоселин не сиделось на месте. Она очень хотела уехать в Марден и с трудом могла дождаться утра, а вот Александру это радовало гораздо меньше.

Алекс снова оказалась в центре внимания своих друзей – скандал по поводу женитьбы виконта на недавней узнице Ньюгейта уже начал угасать. Более того, Великая Несправедливость, как стали называть эту историю, только повысила интерес к Александре. Разве ее красивый и богатый брат не исправил ужасной ошибки? Разве в конце концов любовь не победила все преграды?

Женщины, прежде находившие Стоунли привлекательным, теперь возвели его в ранг эпического героя. Подобно рыцарю в блистающих доспехах, он преодолел все, чтобы спасти попавшую в беду даму сердца. Виконт и виконтесса стали главной темой светских разговоров. Можно было не сомневаться, что когда весной откроется новый Сезон, их имена окажутся в первых строках списков самых желанных гостей Лондона – факт, о котором Рейн не преминул напомнить сестре, когда она стоически собиралась в дорогу.

– Осенний сезон практически завершился, – мягко заметил он. – Вскоре весь свет разъедется по поместьям. Ты просто немного опередишь эту волну.

– Я и не возражаю, – Александра улыбнулась с видом благородной жертвенности. – Для меня важнее твоя безопасность.

С этим все были согласны.

Если бы только Харви Малком смог найти человека, угрожавшего жизни Рейна, – подумала Джоселин, – все бы вернулось в нормальное русло.

Тут она задумалась.

Разве когда-нибудь ее жизнь с Рейном была нормальной? И все же она боялась и ждала дня, когда ее муж наконец будет избавлен от постоянной опасности.

Только когда они оказались в Мардене, Джо почувствовала себя лучше. Это огромное поместье она помнила с детства: высокие холмы, густые леса, богатая темная почва, ухоженные поля. Хотя она никогда не бывала в господском парке, а жила всегда в деревне Марден рядом с ним, она помнила дом на дальнем пригорке, возвышавшийся над окрестностями, словно могучий старый рыцарь.

Уильям Дорсет, управляющий этим имением, хорошо заботился о нем, это было заметно даже на расстоянии. Поднимавшийся на горизонте массивный белый дом оказался еще огромнее, чем Джо помнила. В нем был и главный фасад с колоннами, и два дополнительных крыла, образовывавших U-образный корпус, в который вели две симметричные лестницы.

Еще в доме были башни, башенки и пристройки. Сады проектировал Капабилити Браун, расположивший их так, что они гармонично вписались в открытые холмистые окрестности. Скрытый в высокой траве ров не давал овцам выщипывать газоны.

Оглядев все это великолепие, Джоселин улыбнулась, потом нахмурилась при мысли о том, как много здесь мест, где мог бы укрыться нападающий.

– Завтра я покажу тебе имение, – сказал ее муж после того, как представил ее слугам и провел по многочисленным комнатам.

Джоселин улыбнулась. Этот дом с мраморным входом и высокой ротондой, с бесконечными рядами гостиных, будуаров, столовых и салонов был еще шикарнее Стоунли. И все-таки она чувствовала себя здесь как дома. Слуги, казалось, были рады, что господа собираются здесь поселиться. Конечно, Рейн привез с собой и личных слуг, которые должны были обеспечивать их нужды.

И все же этот переезд был утомителен. В первый вечер по приезде Джоселин упала в постель без сил, измотанная долгим путешествием, и Рейн оставил ее спать в одиночестве к немалому ее огорчению. Сегодня ей стало лучше. Если он к ней не придет, она была намерена сама отправиться к нему.

И сейчас, направляясь через освещенный свечами холл к своей спальне, Джоселин думала о Рейне. Войдя в комнату, она почувствовала, как зашевелился в ней ребенок, и коснулась этого места рукой.

– По-моему, мой сын дает о себе знать, – сказал Рейн, стоявший всего в нескольких шагах от нее.

Джоселин улыбнулась. Она была рада встрече с мужем.

– Да, – она подошла к Рейну, взяла его руку и положила на свой живот. – Он будет сильным, как его отец.

– И смелым, как мать, – нежно ответил Рейн. И тут ребенок заворочался под его рукой. Его лицо засветилось гордостью.

– Но это может быть и девочка, – предупредила Джо.

– Меня это не разочарует, – он наклонился и поцеловал жену. – Кроме того, я намерен наполнить весь дом своими шумными отпрысками.

Когда Джоселин засмеялась, губы Рейна жадно заскользили по ее шее, впитывая вибрацию. Потом он подхватил ее на руки, пронес через дверь, соединявшую их спальни, поставил, но не выпустил из объятий, прижимая к своему жесткому телу.

– Мне не хватало тебя вчера, – он жарко поцеловал ее в шею. – Я понял, как мне неприятно спать без тебя.

Он прикусил мочку ее уха, потом его губы коснулись ее рта, и у Джо подкосились ноги.

– Рейн, – прошептала она, едва дыша, пока он стягивал с нее одежду. Интересно, подумала она, неужели она когда-нибудь пресытится?

– Как тебе нравится твой новый дом? – поинтересовался Рейн в промежутке между нежными поцелуями.

– Мне хорошо везде, где есть ты.

Этот ответ ему очень понравился. Или ей это показалось из-за жара его прикосновений? Они со страстной самозабвенностью занимались любовью, потом снова, уже нежно. Джоселин отбросила со лба Рейна пряди каштановых волос, когда он заснул. Но ей не спалось. Если бы только я могла быть уверена в его безопасности.

Эта мысль не покинула ее даже тогда, когда она уютно устроилась рядом с мужем.

Рейн пробыл в своем загородном доме почти две недели, когда появился Харви Малком. Занятый давно задуманными преобразованиями, Рейн провел день, обсаживая поля изгородями из боярышника и размещая купы деревьев. Он намеревался организовать смешанный выпас овец и рогатого скота и постоянную смену культур на полях. Второй лорд Таунсенд расхваливал использование корнеплодов для очистки земли перед новым четырехлетним циклом. Судя по тому, что он об этом читал, это было именно то, что нужно в Мардене. И Рейн намеревался привести свой план в исполнение.

Это означало, что ему придется проводить в поле такие же долгие дни, как сегодняшний, но от этого у него появлялось чувство удовлетворения своим трудом и осмысленности жизни, которое он обрел в Фернамбуковой долине.

Несмотря на усталость, Рейн уверенно вошел в кабинет и протянул руку Малкому. Опасность, висевшая над ним, была занозой, которую ему очень хотелось вытащить.

– Какие новости, Малком? Вы проделали немалый путь. Очевидно, вы что-то обнаружили?

– Именно так, сударь, – коренастый сыщик подошел к указанному Рейном стулу у камина. Впервые в холодных серых глазах этого человека появилось что-то кроме разочарования. – Полагаю, что я наконец нашел именно то, что мы ищем.

– Вы нашли человека, стрелявшего в меня? – спросил Рейн, откинувшись на спинку своего стула.

– Весьма вероятно, сэр. Все именно так, как я и опасался. Мы подошли к делу совершенно не с той стороны. Это оказался не ваш враг, сударь, а враг вашего отца. Я полагаю, что в вас стрелял сэр Генри Эсбюри.

– Эсбюри! Но это невозможно! Он же умер.

– Боюсь, что нет. После нашей последней беседы я решил связаться с кузеном ее сиятельства в Корнуолле, с Бэркли Петерсом. Был небольшой шанс найти там какую-нибудь зацепку. Понимаете ли, когда я заговорил о пожаре на Мичем-лейн, Петере проявил явное беспокойство. Я стал расспрашивать настойчивее, и он наконец признался, что сэр Генри не погиб в ту ночь. Старик получил опасные ожоги, но каким-то образом сумел выбраться из пламени уже после того, как обрушилась крыша. К несчастью, его разум пострадал еще больше, чем тело.

– Что с ним сталось?

– Петерс с женой решили, что для ее светлости будет лучше, если она ничего не узнает об отце. Он после всего произошедшего был страшно обезображен и лишился рассудка. Когда его раны зажили, его забрали в Вифлеемский госпиталь. Он полностью сошел с ума.

Рейн подумал о том, как Джоселин воспримет эти новости, и ему стало больно за нее.

– Как я понимаю, сэру Генри удалось бежать.

– Совершенно верно, сударь. Он оказался на свободе за два месяца до покушения. Он, без сомнения, считает вас ответственным за все, что случилось, – вместо вашего отца, конечно.

– Вы знаете, где сейчас может находиться сэр Генри?

– Я сейчас направляюсь в Кингсбюри. Один из моих осведомителей сообщил, что слышал, как говорили о каком-то обезображенном человеке, поселившемся в «Рыцаре и подвязке».

– Кингсбюри всего в полудне езды отсюда. Вам не кажется, что он снова за мной охотится?

– Боюсь, что так, сударь.

Рейн вытащил часы из жилетного кармана.

– Уже поздно отправляться в путь. Так как я намерен поехать с вами, я предлагаю дождаться утра. Мы рано выедем и положим конец этому делу раз и навсегда.

– А как насчет ее сиятельства?

– И правда, как же быть с ней? – Рейн устало вздохнул, глядя в лицо Харви Малкому. – Нельзя говорить Джоселин ни слова. Пока все не будет кончено. Я не хочу, чтобы она волновалась, а она обязательно будет нервничать, если узнает, в каком состоянии ее отец.

– Не стоит беспокоиться, сударь. Я всегда был крайне сдержан.

– Грейвенволд говорил мне, – Рейн встал. Малком последовал его примеру. – Я прикажу дворецкому проводить вас и вашего человека в комнаты наверху. На рассвете мы отправляемся в путь.

– Как вам будет угодно, сударь.

Рейн указал на дверь, и они вышли. После того, как Малкома провели наверх, виконт поднялся к себе. Он беспокоился за Джоселин. Понимая, как ужасно она будет переживать, когда узнает правду об отце, он решил откладывать это известие как можно дольше.

У двери ее спальни он помедлил. Она чертовски проницательна, а он не хотел, чтобы она угадала, что его заботит. Но при этом он нуждался в ней сегодня ночью, как, впрочем, и всегда.

Он подождет, пока она погасит свет, а потом войдет. И он овладеет ею с такой страстью, что она уже не сможет думать ни о чем, кроме удовольствия, охватившего ее тело.

А завтра, сказал себе Рейн, он попробует разрешить эту проблему.

Джоселин вяло вынырнула из глубокого удовлетворенного забытья. Вчера Рейн был таким страстным любовником. И поэтому она долго спала, а он уже встал и уехал. Ее щеки зарделись от одной мысли об этом. Он овладел ею быстро и решительно, а потом начал все сначала и медленно и томно любил ее еще несколько часов.

После такой ночи она должна только радоваться, что дела в Кингсбюри задержат его сегодня вечером. Днем она может начать готовиться к большому балу, который запланировал Рейн, чтобы отпраздновать их брак, познакомить Гэрриков с местным дворянством и представить Джоселин как виконтессу.

Раз муж уехал, она сможет провести вечер с Александрой, быстро ставшей для нее хорошим другом, а потом почитать. Она должна радоваться спокойному вечеру.

Но к тому времени, когда они с Алекс – с Алексой, поправила себя Джоселин с улыбкой – закончили ужинать и Джоселин удалилась к себе в комнату, чтобы почитать, настроение у нее переменилось.

Она немного разочарованно вздохнула. Она уже скучала по Рейну, а ведь он отсутствовал еще не полный день. Это только еще раз доказывало, как сильно она его полюбила.

Ее охватило чувство вины. Вчера Рейн десять раз сказал ей о своей любви. Он говорил эти слова, целуя ее губы, произносил их, лаская ее грудь, шептал их между поцелуями, которыми осыпал ее живот и женские прелести.

Но она не говорила этих слов ему в ответ.

Почему? – задумалась она, стыдясь этого, потому что давно знала, что это правда. Она любит Рейна. Почти с самого начала. Почему же она не сказала об этом, если понимала, как нужны ему эти слова?

Доверие, решительно приказала она себе. После всего, что произошло между ними, она должна быть уверена, что может доверять ему. Она содрогнулась при мысли, что лжет сама себе. На земле не было человека, которому бы она доверяла больше, чем Рейну.

Джо покраснела, когда начала осознавать горькую правду. Наказание. Она заставляла Рейна платить за свои страдания. Это было эгоистично и зло, и все же она не могла остановиться. Всякий раз, когда Рейн говорил о своей любви и она не отвечала ему, она заставляла его расплачиваться за то, что ей пришлось пережить.

Но разве Рейн не страдал? – возразил ей внутренний голос. – Неужели ты все еще играешь в месть? Или ты уже готова отбросить прошлое и стать доброй и преданной женой человеку, которого любишь?

Святой Боже, безусловно, своей нежностью и вниманием, своей любовью и заботой он уже расплатился за все.

Словно рассеявшиеся после грозы тучи, мысли Джоселин стали светлыми, ее смятение прошло. Прошлое забыто. Она любит Рейна, а он любит ее. И пора ему сказать об этом.

Улыбаясь, с радостно бьющимся сердцем, Джоселин пересекла комнату. Она не могла дождаться возвращения Рейна. Господи, она так хотела, чтобы он вернулся сегодня. Он не приедет, но сегодня она будет крепко спать. Она приняла решение. Ее сердце наконец-то освободится от груза.

Сквозь сон Джоселин едва расслышала, как тихо пробило три. Трудно было выбраться из ласковых рук Рейна, хотя она и понимала, что это всего лишь сон.

Какое-то неясное беспокойство овладело ее чувствами, превратившись в уверенность – что-то не так.

Джоселин открыла глаза с большим трудом, чем должна была бы. Веки казались тяжелыми и ватными, минуту спустя их стало щипать. В это мгновение она вздохнула и поняла, что воздух тяжелый от копоти, дышать почти невозможно. От кашля она окончательно проснулась и осознала, что комната пылает.

Пожар! Господи, Господи, только не это! Комната была заполнена густым черным дымом, по занавескам побежали язычки пламени, уже пожиравшие край ковра. Пожар! Это давно уже стало для нее кошмаром – с той ночи в коттедже. Джо охватила паника, на мгновение она перестала что-либо понимать. Она не шевелясь сидела на кровати, не сводя глаз с огненной стены, со все растущим ужасом понимая, что если она сейчас ничего не предпримет, дым поглотит ее прежде, чем кто-либо догадается, что случилось.

Она попыталась заставить губы шевелиться, попыталась выдавить из себя крик, но звуки не шли из ее горла, парализованного, как и ее руки и ноги.

Ты же не можешь просто так сидеть и ждать – сделай же что-нибудь. Но тело не повиновалось ей, а огонь подбирался все ближе. Где же слуги? Почему никто не идет ей на помощь? Тут Джоселин подумала, что первым могло загореться это крыло, и поэтому тревога еще не поднялась.

Она одна знала о страшной опасности.

В глубине ее сознания вспыхнуло иное пламя. Злобный огонь пожирал ее маленькую гостиную, лизал крышу, поглощал стены, уничтожая все следы дорогого ей мира. Гудение пламени наполнило ее уши, но не смогло заглушить крики. Голос ее отца проникал даже через оглушительный треск рассыпавшегося дерева.

Она могла бы так и остаться сидеть, вспоминая ужасы прошлого, глядя на приближающееся пламя, если бы не зашевелился ребенок. Его желание жить было гораздо сильнее ее собственного, и тоненький голосок пробился в ее молчащий разум.

Господи, Господи, только не ребенок! Инстинкт, живший в тысячах поколений, победил страх и заставил Джоселин двигаться ради ребенка. Занавески полыхали, через окно бежать было невозможно, к тому же ее комната находилась на третьем этаже.

Соскользнув на пол, прижимая руку к тяжелому животу, Джоселин поползла к двери. Огонь уже лизал косяки, но даже треск пламени и толстое дерево не могли заглушить крики перепуганных слуг, спешивших ей на помощь.

Джоселин схватилась за ручку двери, но с криком выпустила ее – горячий металл обжигал пальцы. Наклонившись ниже, чтобы вздохнуть, она бросилась к комоду, схватила полотенце, обернула им дрожащую руку, пробралась назад и распахнула дверь.

– Джоселин!

– Слава Богу, миледи!

Это кричали Александра и толпа перепуганных слуг, боровшихся с огнем вокруг зиявшей в полу холла огромной дыры.

Западное крыло дома являло собой ад в миниатюре – стены объяты пламенем, оранжевые языки поглощали персидские ковры, потолок казался живым от жестокого жара, и все это тонуло в густом угрожающем дыму, от которого было невозможно дышать.

– Вам не следует пытаться пройти здесь! – крикнул Фарвингтон, словно была иная возможность. – Вам придется вернуться!

Джоселин стало дурно.

– Но я не могу туда вернуться!

К этому времени комната была уже вся объята пламенем.

– Спускайтесь в холл! – крикнула Александра. – Попытайтесь найти спальню, где нет огня.

Пламя лизало стены за спиной Джоселин, но пол остался нетронутым, насколько можно было различить в густом дыму.

– Не могу! Я не могу этого сделать!

Но ей нужно было думать не только о своих страхах. Ей нужно было помнить о ребенке Рейна. Она не могла позволить ему погибнуть.

– Джо, это нужно сделать! – требовала Александра. – Мы попробуем добраться до вас по черной лестнице. Вам нужно хотя бы дойти до конца коридора!

С развевающимися волосами Александра побежала вниз по главной лестнице, за ней последовало полдюжины заплаканных слуг.

– Быстрее, миледи! – крикнул Фарвингтон. Он и другие слуги еще боролись с огнем, пытаясь сбить его в крыле, где она оказалась в западне. Но до нее им было не добраться. – Быстрее!

Кашляя от дыма, заполнившего ее легкие, сгибаясь в попытках вздохнуть, Джоселин молила Бога даровать ей силы. Она прикрыла рот полой ночной рубашки и босиком бросилась в жар и дым. За первыми тремя дверьми оказались комнаты, напоминавшие пекло, сердце Джоселин падало при каждой неудаче.

Ее глаза были в слезах, и не только от едкого дыма. Если она не найдет выхода в ближайшее время, ей не справиться. Погибнуть в огне – страшная участь, это она знала с самого начала, но теперь она больше думала о Рейне. Он никогда не увидит своего ребенка, никогда не узнает, как она его любит,

Слезы ручьем потекли у нее из глаз, она не могла с этим ничего поделать, да и какое это имело значение. В густом дыме она не видела ни зги. Джо нащупала у себя за спиной еще одну дверь, но и из-под нее вырвалось пламя. Где же узкая черная лестница? Почему никто не пришел за ней?

Когда Джоселин завернула за угол, она узнала ответ. Пламя преградило ей путь вперед, а за спиной все ближе надвигалась другая стена огня.

Бежать некуда, спрятаться негде, спасения нет. Ужасный кошмар – и он был явью.

Сердце Джоселин мучительно колотилось, потом стало замедляться. Ее охватила пугающая, но желанная бесчувственность. Скоро все будет кончено, но все же недостаточно скоро. Сможет ли она встретить смерть мужественно? Она не хотела умереть, крича, как ее отец.

Она молила Бога дать ей силы не опозориться.

Дрожа всем телом, она призвала на помощь остатки мужества и крикнула в сторону скрытой огнем лестницы.

– Если кто-нибудь меня слышит, скажите Рейну, что я люблю его! Скажите, что я всегда его любила! Скажите, что всегда буду его любить!

– Ты можешь сказать это ему лично, – раздался низкий мужской голос.

– Рейн!

Она не могла рассмотреть его лицо сквозь одеяло, накинутое ему на голову, но она безошибочно узнала направлявшийся к ней силуэт. Он обернул ее во второе влажное одеяло. Он не стал дожидаться ее ответа, не знал, что ее охватила огромная надежда и еще больший страх – страх, что Рейн может погибнуть здесь вместе с ней.

Уверенная, что в любой момент они оба могут умереть, она почувствовала, как Рейн обнял ее, заставляя идти сквозь огонь, потом поднял на руки, пронес через стену пламени и вниз по лестнице.

Жар обжег ее легкие и подпалил волоски на руках. Мокрое одеяло шипело, но Рейн шел не останавливаясь. Кашляя, хватая ртом воздух, он вступил на охваченную пламенем лестницу, доски подломились под его тяжелыми шагами. Джоселин вскрикнула. Рейн выругался, восстановил равновесие, перепрыгнул через сгоревший пролет, потом еще.

На другом этаже дела обстояли не лучше – их окружала масса из тлеющих обоев и ковров. Но Рейн не замедлил шага, его сильные ноги несли их вперед. Когда тяжелый дым рассеялся, они спустились по последнему пролету лестницы под радостные возгласы слуг и рыдания Александры.

Броуни и Такер тоже были там, их лица стали черными от копоти, они кричали от радости.

– Здорово сделано, хозяин. Вы спасли мою девчонку, – Броуни смахнул слезу, а Такер рассмеялся.

– Теперь это моя девчонка, – ревниво заявил Рейн и потребовал, чтобы все поскорее вышли в безопасное место. Он остановился, только когда оказался на свежем воздухе. Слуги вернулись тушить пожар, который начал уже утихать, столкнувшись с мощными каменными стенами более старой частей дома.

Через широкое плечо Рейна Джоселин смотрела на угасавшее пламя. Когда они оказались в безопасности, он остановился под раскидистым платаном и осторожно поставил ее на ноги.

– С тобой все в порядке?

– Ты пришел за мной, – тихо произнесла Джоселин. – Как раз в тот момент, когда я потеряла последнюю надежду, ты пришел.