Текст книги "Лучшие подруги"

Кэти Келли
Лучшие подруги

Посвящается Тамзин

Пролог

Так, волосы расчесала, зубы почистила, глаза подводить не надо, только немного туши на ресницы и бронзовые тени. Теперь дезодорант… ох, дезодорант закончился. Надо включить его в список покупок. А кстати, где список покупок?..

Удерживая в памяти тысячу дел, Салли Ричардсон торопливо застегнула блузку и натянула черные брюки, хотя тело еще было влажным после душа.

Каждую пятницу утро в доме Ричардсонов сопровождалось необычной лихорадочной суетой, поскольку по пятницам и субботам салон красоты, которым владела и управляла Салли, открывался в девять утра, а не в половине десятого, как в остальные дни. Салли знала, что эти дополнительные полчаса имеют для нее большое значение. По пятницам, чтобы отвезти мальчиков в детский сад, она должна была выходить из дома в восемь сорок пять, тогда как в другие дни недели Салли позволяла себе выходить в девять пятнадцать.

Поэтому по пятницам у нее не было времени на тосты и кофе, хотя и в другие дни в доме Ричардсонов отводилось мало времени на завтрак, поскольку оба родителя работали.

Салли говорила подругам, что никогда не видит в своих фантазиях, будто Джуд Ло срывает с нее одежду со словами, что никогда в своей жизни не видел такой красивой женщины. Нет, все ее мысли были заняты исключительно домашними делами и строгим распорядком. В половине восьмого ей пришлось вскочить с постели и бежать в душ, наводить макияж, причесываться, затем вытаскивать из постели трехлетнего Дэниела (четырехлетний Джек к этому времени уже проснулся и успел открутить головы нескольким игрушечным солдатикам). Поскольку она одновременно одевала мальчиков и готовила завтрак, то рассыпала по полу кукурузные хлопья, потом мальчишки сцепились между собой, и у Салли даже не хватило времени выпить чашку кофе со Стивом, который выскочил из дома в двадцать минут девятого. И все же иногда Салли приходили в голову фантазии, в чем она даже признавалась своей свекрови (Салли чуть было не рассказала свекрови про Джуда Ло, но вовремя одумалась. Ее свекровь, Делия, была страстной поклонницей Шона Коннери).

– Когда владелица салона красоты появляется на работе, тяжело дыша, без макияжа и впопыхах неправильно застегнутой блузке, это отнюдь не добавляет репутации заведению, – как-то пожаловалась Салли своей свекрови.

Но Делия, которая прекрасно знала, как много работает ее невестка, и считала, что нежная кожа и выразительные темные глаза невестки прекрасно выглядят и без косметики, рассмеялась и заявила, что утренняя суета – это удел всех работающих матерей.

– Когда Стив и Эми были маленькими, я была такой же стройной, как ты. А теперь посмотри на меня, – с ноткой сожаления в голосе заявила Делия. – Меня разнесло вширь, а руки, как у штангиста.

– Да вы прекрасно выглядите, – слукавила Салли, которая обожала свекровь и относилась к ней, как к матери. Ее мать умерла от рака, когда Салли было двадцать лет.

В это февральское утро, в пятницу, Салли пришла к мысли, что дети действительно позволяют сохранять фигуру. Она уже более часа была на ногах, но ей удалось сделать всего несколько глотков чая, поскольку Дэнни вывалил кашу себе на свитер и джинсы и его пришлось полностью переодевать. Тостер, видимо, решил в эту пятницу показать свой характер, и предназначавшиеся для мужа тосты сгорели до черноты, отчего даже сработал датчик дыма.

– Проклятие! – раздался голос Стива из холла, где он пытался отключить пожарную сигнализацию.

– Проклятие, проклятие, проклятие, – со смехом повторил Дэнни, сидевший за кухонным столом и разбрасывавший остатки каши.

– Проклятие, проклятие, проклятие, – присоединился к нему Джек, стуча ложкой по своей, к счастью, пустой тарелке.

Салли, которой очень хотелось тоже повторить это слово, лишь тяжело вздохнула.

– Следи за своим языком, – укорила она Стива, через минуту появившегося на кухне и разглядывавшего манжету рубашки.

– Ох, прости! Пока возился с сигнализацией, отлетела пуговица. Где у нас нитки?

Салли достала из тостера обугленные куски.

– Стив, честно говоря, у тебя же больше шансов найти в этом доме чистую рубашку, чем иголку и нитку. Погладить тебе другую рубашку?

– Нет, дорогая, спасибо. У тебя нет времени, я сам поглажу. – Стив наклонился и поцеловал жену в макушку.

Рост Стива был сто девяносто, а рост Салли всего сто шестьдесят пять.

– Только увидев свадебные фотографии, я осознала, насколько нелепо мы смотримся рядом, – шутила Салли. Но если отбросить разницу в росте, в остальном они являлись прекрасной парой. Миниатюрная, темноволосая, темноглазая Салли эффектно контрастировала со светловолосым, кареглазым мужем. Мальчики пошли в мать, озорно поблескивая такими же темными, как у нее, глазами.

Стив не очень-то умел обращаться с утюгом, поэтому ворчал, пытаясь погладить рубашку.

– Ну и денек сегодня: босс уезжает, а я опаздываю…

– Если самым худшим, что случится за сегодняшний день, будет оторванная пуговица на твоей рубашке, то можно считать, что день удался. Ох да, как бы наши сорванцы не стали повторять слово «проклятие», когда твоя мать придет за ними в садик, – с беспокойством проговорила Салли.

Стив согласно кивнул:

– Ты права, Поллианна.[1]1
  Поллианна – героиня одноименной детской книги Э. Портер. Это имя стало нарицательным, символом ничем не оправданного оптимизма. – Здесь и далее примеч. пер.


[Закрыть]

– Я не Поллианна, – возразила Салли. – Хотя мама иногда так называла меня…

– Да, я знаю. – Стив надел выглаженную рубашку и торопливо допил кофе.

– Но я не хочу выглядеть глупой оптимисткой, которая всегда всем довольна, – честно призналась Салли.

– А ты и не выглядишь, – успокоил ее Стив, с шумом убирая гладильную доску. – И все же мне нравится твой оптимизм. Иди ко мне.

На этот раз они обменялись настоящими поцелуями.

– Мама, а что такое «глупая оптимистка»? – невинным тоном поинтересовался Джек.

Родители рассмеялись, затем Стив снял пиджак со спинки стула.

– Пока, сорванцы. – Он поцеловал любимых сыновей.

– Пока, папа, – хором ответили они.

– Пока, Поллианна. – Стив притворно отскочил в сторону, как будто боясь, что Салли может швырнуть в него чем-нибудь.

– Ты сам сорванец! – с улыбкой крикнула ему вдогонку жена.

Хлопнула входная дверь, и Салли посмотрела на часы. Восемь тридцать две. Черт, они снова опаздывают, а Дэнни только начал есть новую порцию каши. Салли села рядом с младшим сыном и стала подгонять его, отчего Дэнни только стал есть еще медленнее. Он был упрямым ребенком.

Любовно гладя сынишку по курчавым волосам, Салли подумала, как она счастлива, ведь у нее есть Стив и мальчики. Стив иногда посмеивался над ее убеждениями, но Салли твердо верила, что ничего нельзя воспринимать в жизни как должное.

Как иногда говорила ее мать, «неизвестно, что тебя ждет за углом».

Глава 1

Эбби внимательно вгляделась в холодную глубину парикмахерского зеркала. Она не сомневалась, что увидит там новые морщинки вокруг глаз. Эбби с грустью подумала, что старение похоже на разлом Сан-Андреас:[2]2
  Сан-Андреас – разлом в земной коре длиной около 960 км. Процессы, происходящие в нем, являются основной причиной крупных землетрясений в Калифорнии.


[Закрыть] никогда не знаешь, где появится новая трещина. Определенно, сорок лет – это начало заката. Когда ей исполнилось сорок – невероятно, но это было всего два года назад, – она почувствовала, что ее лицо начало стареть.

Стоявшая около нее Черис в глубине души считала, что в реальности Эбби выглядит даже более привлекательно, чем на экране телевизора. Она критическим взглядом осмотрела свою работу – только что законченную новую прическу Эбби.

Черис, как и все работницы салона «Джанни», была молода, кожа на ее лице казалась розоватой и бархатистой. Черис носила установленную для работниц салона униформу, состоявшую из черных брюк с заниженной талией и короткой, облегающей футболки. Эбби отвела завистливый взгляд от плоского, загорелого животика Черис и улыбнулась, глядя в зеркало. И конечно же, вместе с ней улыбнулись ее морщинки. Несмотря на красивую новую прическу, элегантную блузку от Армани, несмотря на восхищение большинства посетительниц салона, которые, безусловно, узнали Эбби и с интересом разглядывали ее, хотя и притворялись, что увлеченно читают журналы, Эбби почувствовала, как неприятно заныло под ложечкой. Господи, она стареет. Выглядит старой и уставшей. Сорок два. Даже в самих этих цифрах звучит старость. Правда, друзья уверяют, что все это плод ее воображения.

– Вам нравится прическа? – спросила Черис, с тревогой ожидая ответа.

– Да, спасибо, Черис, все замечательно, – поблагодарила Эбби, ругая себя за то, что раньше не догадалась похвалить работу Черис.

Эбби была добра со всеми. Эта черта ее характера, по словам продюсера передачи «Наводим порядок в вашем доме и в вашей жизни», составляла значительную часть ее обаяния и, безусловно, являлась ключом к успеху. И то не была притворная доброта, она была настоящей, искренней. Эбби любила людей, и они отвечали ей взаимностью. Это доказывали рейтинги ее передач. Всего за два года Эбби Бартон превратилась из домохозяйки, немного занимавшейся мелким бизнесом, в телезвезду.

Ее передача о наведении порядка хотя и была относительно новой, но уже переросла себя, и ходили слухи о том, что Эбби пишет книгу, основанную на опыте работы в телепрограмме, а также вскоре начнет снимать трехсерийный фильм. Ее любили и телевизионщики, и телезрители; из банка теперь вместо неприятных писем с уведомлениями присылали поздравительные открытки к Рождеству; иногда люди, которых она почти не знала, приветственно махали ей, проезжая мимо в своих автомобилях.

Однако Эбби отнюдь не витала в облаках. Близким подругам Эбби признавалась, что она постоянно ожидает момента, когда люди назовут ее самозванкой, не заслуживающей свалившихся на нее славы и денег.

– Слава проходит, а неуверенность в себе длится вечно, – шутила Эбби, вызывая смех у окружающих.

– Никому и в голову не придет, что ты говоришь это о себе, – сказал ей как-то муж, Том, и это было высшей похвалой с его стороны.

У Тома были темные волнистые волосы, чуть тронутые сединой, узкое умное лицо, он носил очки без оправы, не злоупотреблял ни мучным, ни сладким, ни вином (в отличие от Эбби). В нем имелась какая-то пуританская жилка, пожалуй, даже присутствовал определенный аскетизм, поэтому из него и получился прекрасный заместитель директора школы. И Том строго осуждал людей, отрицающих аскетизм.

Скорее всего он презирал Эбби за то, что она с удовольствием превратилась из скромной домохозяйки в настоящую знаменитость, обладавшую теперь шикарными машинами и нарядами.

Однако надо сказать, что, будучи умным человеком, хотя, что называется, и не от мира сего, Том так никогда и не осознал, что Эбби, казавшаяся вполне счастливой женщиной, в те трудные времена, когда она покупала одежду в комиссионках, всегда любила тайком тратить деньги на прически и дорогую косметику. Ее муж и не догадывался, что одно из преимуществ ее недавно обретенного финансового благополучия заключалось в возможности не скрывать свои расходы на прически и новую одежду, покупая при этом дешевые обрезки мяса и уцененные овощи. Хотя, конечно, если бы Том имел хоть малейшее понятие о том, сколько стоит визит в салон «Джанни», он бы отругал жену за подобное транжирство.

Сегодня деньги были довольно больным вопросом в доме Бартонов. После многих лет скромных заработков Эбби решила, что ее нынешнее относительное благополучие сделает их жизнь гораздо легче. Однако в определенном смысле оно сделало ее сложнее, и главным образом потому, что Том считал себя главой дома и кормильцем.

В школе он мог выглядеть преподавателем современной формации со множеством новых идей, однако дома Том придерживался традиционных взглядов. Несмотря на то что Эбби теперь много работала, она по-прежнему занималась покупками, стиркой и прочими домашними делами. И она знала, что Том, как и многие мужчины, испытывает дискомфорт из-за того, что жена зарабатывает больше, чем он.

– Я думаю, будет лучше, если слегка завить пряди у подбородка, – сказала Черис, осторожно закручивая пальцами кончики волос. – Это смягчит линию подбородка. – Она улыбнулась и слегка отступила, разглядывая свою знаменитую клиентку. – Знаете, вы так будете выглядеть еще моложе.

Эбби поймала себя на мысли, что сама она говорила эти же слова своей тетушке Сейди, когда та наконец отказалась от более чем пятидесятилетней привычки красить губы ярко-красной губной помадой, а попробовала теплый розовый цвет. Седовласая Сейди недовольно поморщилась, когда увидела в зеркале свои губы без привычных ярко-красных полосок. На самом деле выглядела она ничуть не моложе. Просто в ее семьдесят шесть лет пора было уже пользоваться менее броской губной помадой. Вот и молоденькая Черис, наверное, думала сейчас так же, как Эбби думала о своей тетушке Сейди: эта старушка тщетно пытается молодиться. Но и деньги, и слава здесь были бессильны.

Выйдя из салона с сумкой, полной косметических средств для ухода за волосами, Эбби распахнула заднюю дверцу своего сверкающего черного полноприводного автомобиля, из-за покупки которого в семье Бартон разразилась настоящая война. Оставив сумку на заднем сиденье, Эбби открыла переднюю дверцу и села за руль. Критически оглядев себя в зеркало заднего вида, она решила, что прическа у нее все же отличная. А эти темно-каштановые пряди, по поводу которых они так долго дискутировали с Черис, действительно прекрасно оттеняют ее глаза цвета морской волны.

Какой-то прохожий уставился на Эбби. Наградив незнакомца профессиональной улыбкой, она завела двигатель, надеясь, что успеет выехать со стоянки прежде, чем мужчина осознает, что не улыбнулся в ответ Эбби Бартон, телевизионной знаменитости, которая учит людей, как помочь самим себе.

То, что ее узнавали на улице, до сих пор удивляло Эбби. Даже спустя восемнадцать месяцев она так и не привыкла к тому, что совершенно незнакомые люди кивали ей в супермаркете, а потом выражение их лиц менялось, когда они осознавали, с кем поздоровались. Ведь она была не какой-то знакомой, которую они ежедневно встречают на своей улице. Она была знаменитостью, той, кто ведет телевизионное шоу и учит всех, как им обустроить свою жизнь.

Когда с Эбби бывала ее дочь Джесс, девочка обычно высказывала вслух то, что, как она полагала, думали о ее матери люди.

– «А что она-то делает в супермаркете? Разве у знаменитостей нет прислуги, которая занимается покупками? – бормотала Джесс, заставляя мать смеяться. – И посмотрите на ее фигуру… А я-то всегда думал, что этим телеведущим что-то подкладывают…» – У Джесс был острый язычок и проницательный взгляд, подмечавший комические моменты. Но когда дочери не было рядом, Эбби порой приходилось выслушивать и не столь забавные замечания. Эбби, к своему изумлению, обнаружила, что некоторые люди считают в порядке вещей сказать что-то публичному человеку.

Заехав как-то в магазин за прокладками, Эбби остановилась у стеллажа, размышляя, какие из предлагаемого ассортимента выбрать, и аж вздрогнула, услышав, как какая-то женщина заявила:

– Ух ты! А по телевизору вы кажетесь значительно моложе. У них, наверное, отличные гримеры.

На этот раз Эбби пришлось приложить некоторое усилие, чтобы продемонстрировать легендарную доброту миссис Бартон.

– Да, на телевидении отличные гримеры, – с вежливой улыбкой процедила сквозь зубы Эбби и схватила первую попавшуюся коробку с прокладками – как потом оказалось, вовсе не теми, что были ей нужны. Так что слава – это не всегда хорошо.

Когда Эбби выехала из города, настроение у нее поднялось. Да и нельзя было долго пребывать в плохом расположении духа в такой прекрасный мартовский день, когда в воздухе уже чувствовалось дыхание лета. По обочинам шоссе цвели желтые нарциссы, они склонили головки, словно наблюдали за проезжавшими мимо автомобилями. Сквозь большие серые облака, висевшие над пологими холмами, которые окружали город Корк, проглядывали клочки голубого неба.

Проехав тихие окрестности города, Эбби свернула на автостраду и направилась в сторону Данмора. Когда-то бывший небольшой гаванью в окрестностях Корка, Данмор постепенно превратился в город. Эбби представила себе, что скоро большие жилые районы возникнут и на месте прекрасных зеленых лугов, окружавших город.

Пока же это был небольшой город, хотя и с собственными банками, магазинами, промышленными предприятиями, с недавно отреставрированным причалом. Казалось, что пять тысяч жителей, населявших Данмор, живут единой коммуной.

Бартоны переехали сюда шесть месяцев назад, и Эбби очень нравился этот городок. Ее восхищали подковообразная гавань и историческая городская площадь со старым зданием суда, где теперь размещался банк; гостиница рядом с железнодорожным вокзалом и изящная, маленькая церковь со шпилем, примостившаяся среди больших домов состоятельных горожан. Сто лет назад Данмор был чем-то вроде курортного городка для богатых викторианцев, которые приезжали сюда принимать серные ванны. Они построили большие виллы на Нок-Хилл и из своих садов с цветущими рододендронами могли видеть внизу живописный берег моря. Сегодня эти здания превратились в небольшие отели, конференц-залы и офисы, и лишь некоторые из них остались частными домами. Лечебную воду продавали по всему миру, а завод, на котором воду разливали в бутылки, обеспечивал множество рабочих мест. Богатство Данмора больше уже не являлось мертвым капиталом, и люди, для которых всегда имелась здесь работа, продолжали жить в этом весьма популярном месте. Проезжая через красивый, ухоженный центр города, Эбби всегда ощущала прилив чувства благодарности за то, что смогла переехать сюда.

Маленькая Энни Костелло из района Коттеджи – так в шутку называли длинный ряд муниципальных домов в небольшом городке в нескольких милях от Корка – никогда и не надеялась, что сможет выбраться оттуда. Семьи, проживавшие в районе Коттеджи, были уже счастливы, если знали, что завтра у них будет пища. И вот теперь Эбби Бартон, урожденная Энни Костелло, имела возможность заказывать в магазинах любую еду, которая ей нравилась. Солидный банковский счет, известность да плюс ко всему еще дом в Данморе.

Ее родители не дожили до того времени, когда к их дочери пришел успех. Эбби часто с грустью думала о том, как была бы рада за нее мама, представляла себе лицо матери, преисполненное гордости за свою Энни. А вот отцу было бы наплевать на успехи дочери, если бы только от этих успехов в его кармане не появились деньги на ежедневную выпивку.

Следующим «портом захода» для Эбби был супермаркет. Когда они только поженились, Том по выходным ходил вместе с ней в магазин за покупками. Однако теперь, когда Эбби была занята гораздо больше прежнего, Том никогда не предлагал ей помочь.

Эбби буквально промчалась мимо прилавков, надеясь успеть забрать Джесс на вокзале. От вокзала до их дома на Бриарлейн было всего десять минут ходьбы, но Джесс со школьной сумкой, нагруженной книгами, всегда выглядела такой усталой. Эбби жалела дочь, однако в последний раз, когда она предложила дочери встретить ее на вокзале, та заявила, что не хочет, чтобы с ней обращались как с ребенком.

– Да оставь ты меня в покое, – поморщилась Джесс. – Если уж я вынуждена ездить в школу на поезде, то вполне смогу сама дойти от вокзала до дома.

Эбби было неприятно слышать эти слова. Джесс была единственным членом их семьи, не желавшим уезжать из скромного четырехкомнатного дома, в котором она прожила всю жизнь. Там рядом была школа и все друзья, тогда как дом в Данморе находился за много миль и Джесс чувствовала себя оторванной от привычной среды.

Но сегодня была пятница, и Джесс наверняка очень устала. Эбби подумала, что сегодня уж дочь не откажется от того, чтобы ее подвезли до дома. И возможно, они смогут поговорить по дороге, как это бывало в старые добрые времена. До того как работа полностью поглотила ее и до того как они переехали в Данмор, Эбби часто забирала из школы Джесс и ее лучшую подругу Стеф. Девочки радостно восклицали, увидев у ворот школы забрызганный грязью старенький «фиат», на котором тогда ездила Эбби. По пути домой все оживленно болтали, девочки рассказывали Эбби о том, как близнецов О'Брайан поймали курящими и как мисс Астон в очередной раз столкнулась в коридоре с новым учителем истории, мистером Лано, при встрече с которым она всегда мечтательно закатывала глаза.

Покупки Эбби сделала быстро, но у кассы образовалась очередь, какая-то женщина с нагруженной тележкой все никак не могла найти кошелек, и ожидание в очереди затянулось минут на десять. Наконец Эбби забросила сумки в машину и поспешила к маленькому вокзалу. Она поискала взглядом хрупкую фигурку дочери в серой юбке и шерстяной кофте, нагруженную тяжелой школьной сумкой. Но, кроме супружеской пары с огромным чемоданом, на вокзале никого не было.

Зная, что Джесс выберет кратчайший путь к дому через торговый центр и пешеходные закоулки, Эбби отъехала от вокзала. Она подумала, что дочь наверняка опередит ее, а значит, пропал шанс поболтать. В машине Джесс охотно разговаривала, дома же, после утомительных занятий в школе, она обычно закрывалась в своей комнате и слушала музыку. Эбби не знала, то ли это переходный возраст, то ли она сама виновата в том, что ей не удается наладить отношения с этой новой Джесс, всегда готовой к спору девочкой, которая, похоже, решила держать родителей на расстоянии. Но как бы там ни было, Эбби чувствовала, что дочь отдаляется от нее.

К счастью, езда по Бриарлейн всегда поднимала Эбби настроение. Сидя за рулем джипа, она испытывала радость и гордость от того, что ее трудолюбие позволило ее семье поселиться здесь.

Старый дом тоже был неплох, но только благодаря умению Эбби создавать уют. Однако Гартленд-авеню была самой обычной улицей в жилом квартале, да к тому же жившие рядом соседи день и ночь орали друг на друга. Так что вряд ли можно было мечтать о том, чтобы жить в таком месте.

А вот Бриарлейн – это совсем другое дело. Широкая улица, обрамленная платанами и разросшимся кустарником лавра, – настоящий рай, где можно встретить строения самых разных стилей, от новых домов в стиле эпохи Регентства до приземистых длинных старых фермерских домов и причудливых коттеджей.

Эбби влюбилась в новый дом с первого взгляда. Изначально это была сторожка при особняке, который давно снесли; потом ее основательно перестроили, и сейчас перед вами был большой жилой дом со светлой остроконечной крышей, высокими окнами и розами, увивавшими каменные стены.

Даже Том, напрочь лишенный сентиментальности, заявил, что в доме и вокруг него прекрасная атмосфера. Сказано это было много месяцев назад, когда они в сопровождении агента по продаже недвижимости обошли каждый уголок дома.

Эбби тогда сжала руку Тома в радостном волнении.

– Он прекрасен, не правда ли? – не уставала она повторять на все лады, хотя ее предупреждали, что не стоит слишком бурно выражать свой восторг по поводу дома, даже если он очень понравится. Но именно такой дом и должна была иметь телезвезда, а не старенький муниципальный домик, похожий на все соседние. Это был роскошный дом, с большими, просторными комнатами, укромными уголками и кладовыми с потайными шкафчиками. Дом был окружен заброшенным садом, в котором за живой изгородью из плюща стояла безрукая статуя какой-то греческой богини. Эбби сразу же нарисовала в воображении картину того, что она сделает с новым жилищем, где и какую расставит мебель, в какие цвета выкрасит стены.

– Но он нам не по карману, – твердо заявил Том, когда они обошли весь дом. Разумеется, дом был не по карману заместителю директора школы, он не мог купить его на свою заработную плату, а рассуждать по-иному Тому было сложно. И не имело значения, что Эбби часто повторяла: все эти годы они жили на его зарплату, так какая разница, если теперь у нее зарплата больше? Том придерживался другого мнения. – Мы не можем позволить себе такой дом, – повторил он, и на лице его появилось неодобрительное выражение, что сделало его похожим на ворчливого старика.

Но Эбби не прислушалась к его мнению. Она решила непременно заполучить этот дом. И сказала, что они сумеют выкрутиться. Она станет давать частные консультации, возможно, будут предложения с телевидения принять участие в других передачах. Она решила во что бы то ни стало купить этот дом. Они просто не могут упустить его. Эбби была уверена, что они будут так счастливы в нем. А Тому нужно просто преодолеть свой комплекс по поводу того, кто больше зарабатывает.

Поворачивая джип на подъездную дорожку к дому, Эбби, как всегда, залюбовалась магнолией, которая росла у ворот. Да, она любила этот дом, хотя после переезда сюда все пошло не так уж гладко. Ее отношения с Томом ухудшились, а с Джесс они вообще, похоже, жили на разных планетах. Именно тогда, когда, казалось бы, жизнь семейства Бартон должна была стать превосходной, она непостижимым образом расстроилась.