Текст книги "Лучшие подруги"

– Чушь. Вы же не могли не понимать, что когда-нибудь я сама все узнаю.

Глаза бабушки наполнились слезами.

– Да, конечно, но надеялись, что ты сможешь понять…

– Понять что? Почему вы лгали мне? Почему не сказали о том, что для меня важнее всего в жизни?

Бабушка заплакала, а Керри принялась орать на племянницу, что та не имеет права никого обвинять. Эрин тяжело было смотреть на слезы бабушки, но и успокоить ее она ничем не могла. Обиженная предательством родных, Эрин сейчас не испытывала жалости ни к кому из них.

Она ушла из дома, забрав с собой только свою одежду и несколько фотографий. Все остальное – золотой браслет, подаренный мамой и папой в день первого причастия, серьги, купленные ей Керри с первой зарплаты, – она оставила на захламленном столике в спальне.

Три дня Эрин прожила у Мо, одновременно и надеясь, что кто-то из родных найдет ее, и не желая этого. А затем улетела из страны. Шесть месяцев Эрин путешествовала по свету, работала в барах и ресторанах, а затем в Греции нанялась помощницей по хозяйству в семью американцев, поскольку их прежняя помощница неожиданно уволилась. И когда семье американцев пришло время возвращаться домой в Бостон, Эрин поехала с ними.

Тихий стук в дверь разбудил Грега.

– Что такое?.. – Он сел на постели, еще окончательно не проснувшись.

Дверь чуть приоткрылась.

– Вам поменять постельное белье? – услышал он голос служанки.

– Нет, спасибо, – ответил Грег. – А который час?

– Десять минут седьмого. – Дверь тихонько закрылась, и Грег включил ночник.

– У нас на семь часов заказан столик, – сказал он, поднимаясь. – Так что пора вставать.

Эрин приподнялась на постели. Она чувствовала усталость и не испытывала никакого желания вставать и одеваться к ужину. Снова откинувшись на подушку, Эрин ощутила ставшее уже привычным чувство тревоги. Лучше бы они с Грегом остались в Чикаго. Сейчас, когда она здесь, в Ирландии, она не может думать о своей семье так же, как думала, находясь в Чикаго. Да, в Америке она вспоминала свою семью, но боль от разлуки притупляло огромное расстояние. А может, дело и не в этом. Может, причина в ней самой, потому что она все-таки не чувствовала себя в Ирландии дома. Ирландия угнетала Эрин, ей хотелось домой. Но где он, ее дом?

Глава 9

Жизнь семейства Бартон в последнее время явно не складывалась. К концу первой недели апреля и в преддверии праздника Пасхи Эбби решила, что должна забыть о семейных неурядицах последних недель и постараться поднять настроение всем членам семьи. К сожалению, эмоциональный барометр в доме прочно застыл на отметке «облачно/ожидается шторм».

Из Джесс с трудом удавалось вытягивать слова, несмотря на все попытки Эбби установить доверительные отношения с дочерью.

– Джесс, дорогая, я понимаю, ты очень устаешь в школе, – осторожно начала разговор Эбби, боясь сказать что-то не так. – Но это все из-за предстоящих экзаменов. Мы с папой жалеем тебя. Конечно, мы хотим, чтобы ты хорошо училась, это ради твоей же пользы, но нам не хочется, чтобы ты слишком переутомлялась.

Джесс посмотрела на мать с выражением, означавшим «Ты ни черта не понимаешь». Эбби терпеть не могла этого выражения.

Директор школы, в которой работал Том, простудился, так что Тому приходилось самому решать и проблему с учительницей физики, которая увольнялась и не хотела отрабатывать положенный до увольнения срок, и проблему с неисправной пожарной сигнализацией, которая, к радости учащихся, продолжала странным образом срабатывать без всяких причин.

Теперь вечерами Том мог говорить только о сложностях, связанных с поиском нового учителя физики, да о тщетных попытках мастеров из компании по ремонту систем сигнализации обнаружить неисправность в их запутанной системе.

Эбби даже подумала, что если бы каждый вечер на ее месте на кухне сидел робот, который через определенные интервалы повторял бы слова «Какой кошмар!», Том бы этого даже не заметил.

Решив как-то взбодриться, Эбби отправилась к Салли в салон красоты, чтобы, как говорила Салли, «поработать над собой». После переезда в Данмор Эбби раз в месяц посещала салон красоты. Конечно, это было неслыханной роскошью. Ведь до появления на телевидении она могла позволить себе такое не более двух раз в год.

«Работа над собой» включала маникюр, массаж лица, окраску ресниц и иногда удаление волос на ногах. И все это сопровождалось легкой болтовней с Салли в приятной расслабляющей атмосфере. Теперь владельцы и других салонов старались заполучить Эбби в качестве клиентки, но она оставалась верна Салли и ее салону. Вообще-то их дружба началась еще десять лет назад, когда Салли работала учительницей младших классов в одной школе с Томом. Том рассказал жене о новой учительнице, которая внесла струю свежего воздуха в затхлую атмосферу их школы, и Эбби представила себе невзрачную трудолюбивую женщину с волосами мышиного цвета, в больших очках и с обгрызенными ногтями, которая «запала» на ее Тома.

Однако Салли оказалась совершенно не такой, какой ее себе представляла Эбби, и, разумеется, она вовсе не посягала на Тома, поскольку безумно любила Стива Ричардсона. Покончив несколько лет назад с преподавательской деятельностью, Салли осуществила свою мечту и, бросив школу, открыла салон красоты. Ее салон с интерьером в стиле пятидесятых годов двадцатого века, с малиново-розовыми полосатыми шторами, резко отличался от подобных современных заведений. Женщины Данмора полюбили этот салон, и дела Салли резко пошли в гору.

– Какой цвет тебе нравится? – спросила Салли, разглядывая ногти Эбби. Обычно Эбби предпочитала кремово-бежевый лак, но в своем теперешнем настроении она захотела испробовать нечто экстравагантное.

– Вот этот, – ответила она, указывая на пузырек с ярко-вишневым лаком.

– Обычно ты таким не пользовалась, – удивилась Салли.

– Хочу попробовать что-нибудь новенькое, – усмехнулась Эбби.

Но сначала они приступили к массажу лица. Эбби расслабилась, чувствуя, как нежные пальцы Салли касаются ее лица и шеи. Неожиданно ей в голову пришла странная мысль: как было бы чудесно, если бы Джей вот так прикасался к ее коже, а она в ответ гладила бы его своими пальцами с прекрасным маникюром…

– У тебя никогда не было мысли изменить Стиву? – вдруг спросила Эбби, сама не понимая, откуда взялся такой вопрос.

– Что? – изумленно уставилась на нее Салли.

– Ну… просто… вы так давно вместе… – Эбби и сама не знала, что на нее нашло.

– А это не имеет значения, – вмешалась в разговор Руби, делавшая клиентке маникюр за соседним столиком. Руби была полной женщиной лет тридцати с небольшим, с волосами цвета воронова крыла и приятным лицом. Однако ей катастрофически не везло с мужчинами. Ее последний дружок покорил Руби признанием, что никогда еще так не любил ни одну женщину, а спустя две недели изменил Руби со своей сослуживицей. Руби после этого целый месяц пребывала в ярости. Вот и сейчас она вспомнила о подлом изменнике. – Я бы еще поняла, если бы она была лучше меня, но она ведь даже ничуть не худее меня.

– Руби, он был недостоин тебя, – попыталась успокоить ее Салли. – Если бы он был порядочным мужчиной, то не заглядывался бы на других женщин. Ой, прости, Эбби, – извинилась Салли, почувствовав, что задела кожу подруги ногтем.

Эбби, понимавшая, что это ее вина, поскольку она машинально дернулась, покачала головой:

– Я сама виновата, какая-то я сегодня дерганая. Нервы, наверное.

– Знаешь, Салли, а вот Стиву и в голову бы не пришло изменить тебе, – скорбным тоном заметила Руби. – Да он готов целовать землю, по которой ты ходишь. До того как я познакомилась с тобой и со Стивом, я думала, что понятие «счастливая пара» – это всего лишь избитое клише, но теперь я знаю, что такое бывает и в жизни.

Салли покраснела до корней волос. Она была одной из немногих знакомых Эбби женщин, кому шло смущение. Лицо Салли в таких случаях покрывалось нежным румянцем, тогда как, например, у Эбби в минуты стресса появлялось на каждой щеке по пунцовому пятну.

– Стив делает то, что захочет, – заявила Салли.

Услышав это, Эбби и Руби дружно рассмеялись.

– Что это с вами? – удивилась Эбби.

– Раньше ты никогда не говорила о нем ни единого плохого слова, разве не так? – напомнила Эбби.

– Ну и что? Ты тоже ничего плохого не говорила про Тома, – парировала Салли.

Ожидая, пока высохнет лак на ногтях, Эбби подумала, что Салли со Стивом женаты всего восемь лет, а не семнадцать, как они с Томом. А какие уж тут могут быть страстные чувства после семнадцати лет скучной жизни?

Семнадцать лет наблюдать, как мужчина снимает брюки и остается в носках и трусах, – не слишком приятное зрелище. Женщины уделяют большое внимание своему нижнему белью, стараются, чтобы оно было красивым и соблазнительным, а мужчинам наплевать, что у них под брюками.

А когда они с Томом сидят перед телевизором, Том кашляет, как дряхлый морской лев, подавившийся рыбьей костью. Конечно, он делает это не нарочно, но Эбби это здорово раздражало.

Вот если бы Салли и Стив прожили вместе столько лет, сколько они с Томом, то, наверное, Салли поняла бы ее.

– Высох? – спросила Салли, осматривая лак на ногтях Эбби. – Еще минутку. Послушай, Эбби, мы со Стивом устраиваем в субботу небольшую вечеринку и будем рады вас видеть. Разумеется, вместе с Джесс.

– Отлично. А по какому поводу вечеринка?

– Хотим помочь новому сотруднику Стива и его жене побыстрее влиться в наше общество. Они много лет жили в Америке и здесь никого не знают. Устроить все можно только в ближайшие выходные, потому что, как говорит Стив, потом у них будет очень много работы.

Эбби оживилась. Вечеринки, которые устраивали Салли и Стив, стали уже легендарными. Последняя состоялась полгода назад, в честь дня рождения Стива. В три часа ночи приехала полиция и вежливо попросила приглушить музыку. Какой-то мужчина пытался продемонстрировать собравшимся, что он умеет стоять на голове, и даже Эбби, мало кого знавшая из участников вечеринки, присоединилась к подвыпившей компании, которая отплясывала латиноамериканские танцы в альпийском саду. Том тогда даже сфотографировал ее, фотография вышла забавной: Эбби с осовелым взглядом уцепилась за карликовую ель; голова ее украшена импровизированным тюрбаном из двух бананов и апельсина, прикрытых полотенцем. Короче говоря, на вечеринках, которые устраивали Салли и Стив, никто никогда не скучал.

– Это Эрин и Грег Кеннеди, очень приятные люди, – продолжала Салли. – Эрин тебе непременно понравится, она веселая, общительная и очень привлекательная внешне.

Эбби мысленно представила себе высокомерную жену нового сотрудника Стива, и этот образ ей не понравился. Более того, очень привлекательные женщины вызывали у нее чувство неуверенности в себе. Так что эта матрона скорее всего ей не понравится.

– Она работает? – поинтересовалась Эбби.

– В Штатах Эрин была большим начальником в отделе кадров, а здесь пока не работает. Они оба ирландцы, очень обаятельные. Руби видела Грега.

– Да, интересный мужчина. – Руби вздохнула. – Если бы я по своему опыту не знала, как это больно, когда другая женщина уводит твоего мужчину, я бы постаралась заполучить мистера Кеннеди. Не мужчина, а просто конфетка.

– Он действительно так хорош? – удивилась Эбби. Она могла бы поспорить, что, каким бы симпатичным ни был Грег Кеннеди, ему далеко до Джея Гарнье.

Заплатив по счету, Эбби тепло попрощалась с Салли и покинула салон. На улице Эбби включила мобильный телефон, оказалось, что ей пришло три сообщения. Одно от Тома: «Можешь забрать из химчистки мой серый костюм? А то у меня завтра родительское собрание, и он мне нужен. Кстати, я сегодня задержусь, наверное, до половины седьмого. Я ничего не ел. До встречи». Эбби ощутила нарастающую волну раздражения. Кто она – шеф-повар и посудомойка или женщина, которая сделала карьеру и обеспечивает финансовое благополучие семьи? На скромную зарплату Тома они не купили бы дом в Данморе, это уж точно, а она по-прежнему вынуждена мотаться по городу, покупая продукты и забирая вещи из химчистки.

Второе сообщение отнюдь не улучшило ее настроения. Оно было от Черил, помощника режиссера из компании «Бич»: «Привет, Эбби, это Черил. Извини, что беспокою тебя, но расписание съемок на следующую неделю изменилось. Мы будем снимать в Дублине не во вторник, среду и четверг, а только в среду и в четверг. Я позвоню тебе позже, объясню подробнее, а перерегистрацией билета на самолет и номера в отеле мы займемся сами. Пока».

С чего вдруг такие изменения? Из-за этих съемок Эбби пришлось отказаться от выгодного частного заказа, поскольку ее просили поработать в понедельник и во вторник, но во вторник предполагалось начало съемок. Эбби договорилась с клиентом о переносе работы на несколько недель, хотя она очень не любила откладывать дела. Однако если два первых сообщения только усилили ее раздражение, то на последнее Эбби просто не знала, как ей следует реагировать.

– Привет, незнакомка, я постоянно вспоминаю нашу встречу. – Низкий, бархатный голос Джея звучал так соблазняюще. Эбби прижала пальцы к губам и принялась нервно покусывать ногти, совсем забыв о том, что она только что сделала маникюр. – Как ты думаешь, мы могли бы как-нибудь поужинать вместе? Ведь нам есть о чем поговорить. Эбби, пожалуйста, позвони мне, я буду ждать. – Джей не назвался, значит, был уверен, что она узнает его голос. Эбби замерла, глядя на проезжающие мимо машины и раздумывая, что же ответить. Затем глубоко вздохнула, пощелкала кнопками телефона и нашла функцию «ответить звонившему». После шестого звонка Эбби решила, что, видимо, не судьба, и оставила ни к чему не обязывающее сообщение – она очень занята, но, возможно, они как-нибудь смогут поужинать вчетвером, она с Томом и он с Лотти…

– Здравствуй, Эбби, – раздался в трубке голос Джея.

– Откуда ты знаешь, что это я звонила? – задала Эбби дурацкий вопрос.

– Я занес твой номер в память, и на определителе номера высветилось твое имя. Очень рад, что ты позвонила.

При мысли о том, что Джей занес ее номер в память своего телефона, на лице Эбби появилась улыбка.

– Так как насчет ужина? – поинтересовался Джей. – Я имею в виду вдвоем.

Внезапно Эбби с благодарностью вспомнила Черил, предупредившую ее о переносе съемок. Конечно, чопорный ужин вчетвером – это совсем не то, что интимный ужин вдвоем…

– Я должна была во вторник лететь на съемки в Дублин, но съемки сдвинули на день. Так что мы могли бы встретиться…

– Вот и хорошо, мы что-нибудь придумаем, – обрадовался Джей, и Эбби почувствовала, как по ее телу пробежала легкая, приятная дрожь. – Где ты остановишься в Дублине?

– В «Макгрегорз таунхаус», – ответила Эбби. Это был небольшой, но очень хороший отель в центре Дублина. Вся съемочная группа всегда останавливалась там, а для Эбби выделяли лучший номер. Надо будет позвонить Черил, чтобы она не меняла билет и заказ на номер.

– Я позвоню тебе во вторник после обеда, – пообещал Джей, и на этом разговор закончился.

Эбби уставилась на телефон, она не понимала, что за эмоции захлестнули ее – то ли радостное возбуждение, то ли чувство вины.

В целях экономии бензина и денег Лиззи стала ходить на работу пешком. Погода в первую неделю апреля стояла отличная, поэтому двухмильная прогулка до центра города доставляла ей удовольствие. В пятницу передали прогноз погоды, ожидались рекордно высокие температуры для этого времени года, и уже в половине девятого утра солнце заметно припекало, что напоминало Лиззи отпуска на заграничных курортах. Проходя по небольшому городскому парку в солнцезащитных очках и легком жакете, накинутом на плечи, Лиззи почти убедила себя, что она в отпуске. В каком-нибудь экзотическом месте, вроде Адриатического побережья Италии. Когда-то они с Майлсом отдыхали в Италии, и Лиззи помнила, как мужчины на пляже с восхищением разглядывали ее стройную фигуру.

Два дня назад Гвен и Шей отбыли в круиз, и, несмотря на все свои отговорки, Лиззи все-таки сожалела о том, что не поехала с ними. Она представила на своем лице лучи по-настоящему палящего солнца, запах кокосового лосьона для загара на теплой, расслабленной коже… Лиззи постаралась выбросить из головы мысли об отпуске и стала думать о предстоящей свадьбе.

Дебра вскользь заметила, что отец хотел бы пригласить Сабину на второй день свадьбы, на неформальный прием после официального торжества. Но конечно, только если Лиззи не против.

Лиззи судорожно искала ответ, но на первое место, как обычно, у нее вышли материнские чувства.

– А ты сама не против? – спросила она, встревожившись, что появление среди родных чужого человека может испортить самый знаменательный день в жизни дочери. Ведь Дебра, так переживавшая их развод, могла посчитать предательством появление Майлса с другой женщиной.

– Нет, я не возражаю против ее присутствия. Ничего особенного она собой не представляет, – небрежным тоном ответила Дебра, для которой самым главным было то, что новая подружка отца не затмит на свадьбе невесту. – Невзрачная, рыжеватые волосы, белесые ресницы, она даже губной помадой не пользуется. Папа показал мне ее фотографию. И потом, она старая. Ей хорошо за сорок.

Лиззи с грустью восприняла эту информацию. Значит, Сабина явно не красавица, и если она тихонько появится на второй день свадьбы, никто не разинет рот при виде новой подружки Майлса Шанахана. Наверное, многие даже порадуются, что старина Майлс нашел себе кого-то.

Единственная проблема заключалась в том, что после этого гости начнут осознавать, что Лиззи-то по-прежнему одна. Значит, цивилизованное сосуществование Лиззи и Майлса, пережившее даже такое потрясение, как развод, закончилось. Майлс начал новую жизнь, а Лиззи – нет.

Лиззи не хотелось, чтобы люди обсуждали ее, и уж тем более чтобы жалели. Вот почему ей было неприятно присутствие Сабины на свадьбе.

Возле клиники Лиззи заметила Тигра, ленивого полосатого кота Клэр Морган. Он прохаживался вдоль садовой ограды, выискивая местечко, где можно было бы полежать и погреться на солнышке.

– Привет, Тигр, прекрасно выглядишь! – крикнула Лиззи.

Тигр перепрыгнул через ограду, Лиззи повернула голову, чтобы проследить за ним, и увидела мистера Грэма, адвоката, контора которого примыкала к зданию клиники. Мистер Грэм стоял у ограды, открыв рот, и теребил в руке ключи от машины. Лиззи, не заметившая его раньше, густо покраснела. Ведь мистер Грэм мог подумать, что это его она назвала Тигром. Он был высоким, плотным, у него дурно пахло изо рта. При этом мистер Грэм почему-то полагал, что пользуется большим успехом у женщин.

– Простите… я окликнула кота… – пробормотала Лиззи и, испытывая огромное смущение, торопливо юркнула в дверь клиники.

О Господи, как же такое могло случиться? Теперь мистер Грэм будет заигрывать с ней, приставать с разговорами, когда она будет выходить в обеденный перерыв в сад, и станет подмигивать ей при каждой возможности. Он пытался заигрывать с Клэр, но она быстро «отмазала» его. Вся беда заключалась в том, что Лиззи не умела отказывать даже торговцам билетами, которые стучались в дверь дома, и не имело значения, что это за билеты и были ли у нее лишние деньги. Так как же ей сказать «нет» мистеру Грэму?

Другим событием этого прекрасного утра было то, что в приемной не оказалось пациентов. Лиззи всегда удивлял тот факт, что количество пациентов, желавших попасть на прием, находилось в прямой зависимости от погоды. Возможно, жуткий грипп, угрожавший жизни в дождливую погоду, магическим образом превращался в легкий насморк, как только появлялось солнце.

Лиззи разбирала бумаги, когда зазвонил телефон.

– Клиника на Корк-роуд, – любезно ответила она.

– Лиззи, это Салли Ричардсон. Я, наверное, звоню не вовремя?

– Нет, Салли, у меня тут спокойно. Что-то случилось с тобой или с мальчиками? – Лиззи автоматически раскрыла книгу записи пациентов.

– Нет, слава Богу, мальчикам не нужна медицинская помощь. Я звоню по другому поводу, хочу пригласить тебя на завтрашнюю вечеринку. Прости, что не предупредила заранее, хотела позвонить тебе еще на прошлой неделе, но закрутилась и забыла.

– Спасибо, – искренне поблагодарила Лиззи. Она уже очень давно нигде не была. – А по какому поводу вечеринка?

– Во-первых, это будет нечто вроде приема в честь замечательных людей, которые недавно приехали в наш город, а во-вторых, мы просто давно ничего не устраивали.

– С удовольствием приду, – пообещала Лиззи.

– Отлично. Приходи к восьми, форма одежды произвольная, надевай что хочешь, по настроению. Можешь взять с собой кого захочешь. Ну все, до встречи.

Лиззи открыла свой ежедневник и пометила завтрашний день большой звездочкой. Молодец Салли, вот она умеет сказать совершенно обычным тоном «можешь взять с собой кого захочешь», тогда как все их с Майлсом старые друзья либо что-то бормотали, либо очень смущались, когда разговор заходил на эту тему.

Салли и Стив не были знакомы с Майлсом, и для них было естественным воспринимать Лиззи как одинокую женщину. В отличие от других они не лезли с соболезнованиями, не пытались познакомить ее с холостыми мужчинами, которые все как один были настолько странными, что становилось ясно, почему они до сих пор холостые. Их с Майлсом старые друзья никогда не приглашали ее на вечеринки, только изредка на ужин, да и то если за столом присутствовал свободный мужчина, словно боялись, что иначе Лиззи охмурит какого-нибудь нестойкого мужа. И не имело смысла объяснять им, что ее не интересуют мужчины, ни женатые, ни холостые. Замужние женщины не верили ей, они предпочитали, подобно средневековым феодалам, охранять свои замки, опасаясь набега завоевателей, и были готовы в любой момент поднять мост, перекинутый через ров.

Лиззи не расширяла круга своих друзей, не знакомилась с другими разведенными женщинами, за исключением одного случая. Лиллиан, бывшая их пациенткой, как-то пригласила Лиззи на девичник, устроенный разведенными женщинами, которые создали нечто вроде своего общества, именно его Клэр Морган и называла «Ведьмы».

Девичник оказался не таким интересным, как ожидала Лиззи. Много еды, много выпивки, безобидный флирт с официантами да угнетающие разговоры о том, «как он теперь без нее».

Особенно много яда выливалось на того из бывших мужей, кто наслаждался жизнью. Ездил в отпуск, покупал новую машину, а что еще хуже – развлекался с женщинами. Это было самым тяжким преступлением. Лиззи шокировала атмосфера этого сборища. Она ожидала разумных разговоров об одиночестве, а не ушатов ненависти и грязи. Ее потрясла та злоба, с которой женщины говорили о своих бывших мужьях, и то злорадство, с которым они радовались каждой их неудаче. Майлс никогда не был той свиньей, о которой говорили эти женщины, а если бы даже и был, Лиззи не стала бы призывать на его голову все напасти, как это делали «ведьмы».

Клэр Морган не удивила реакция Лиззи.

– Я знала, что тебе не понравится. Лиллиан – большая мастерица по части злорадства. Я много лет знакома с ней и ее мужем и удивляюсь, что ее муж еще столько прожил с ней. Лиллиан нравится изображать из себя жертву, но во всем виновата только она сама. Держись подальше от нее и от тех женщин, с которыми она общается, – посоветовала Клэр.

И еще Клэр посоветовала Лиззи наслаждаться жизнью, однако, по ее словам, это вовсе не означало найти нового мужчину.

– Стирать его носки и ломать голову над тем, что приготовить ему на ужин? – язвительно промолвила Клэр, хотя Лиззи было очень трудно представить себе, чтобы умная, уверенная в себе Клэр когда-либо стирала мужские носки. – Если у тебя есть желание снова надеть это ярмо, значит, у тебя не все в порядке с головой. Я встречаюсь с мужчинами тогда, когда мне этого хочется, но мне не требуется постоянное их присутствие в моей жизни. Я научилась наслаждаться собственным обществом. Мне так нравится радоваться жизни, что я не собираюсь в ней ничего менять.

«Радоваться жизни». Лиззи включила автоответчик, чтобы прослушать сообщения. А можно ли радоваться жизни, сидя дома?