Текст книги "Лучшие подруги"

Глава 2

В этот же день, но несколько раньше, Джесс Бартон бросила взгляд на школьные часы. Десять минут третьего. Еще сорок минут занятий. Ох, скукотища! По мнению Джесс, жизнь подростка вообще была скучной, ограниченной рамками строгой дисциплины. Да еще наставления взрослых и эти жуткие экзамены. Но разумеется, скучнее всего были эти науки. Заметив, что взгляд мисс Невин скользит по классной аудитории, Джесс склонилась над учебником, делая вид, что полностью поглощена решением вопроса – что же получится, если смешать серу, кислород и водород. Никто лучше Джесс Бартон не мог изображать усердие и прилежание. Если бы в такой номинации присваивали «Оскара», она его непременно получила бы.

– Тут важное значение имеет наклон головы, – не уставала объяснять она своей лучшей подруге Стеф Андерсон, которая всегда после звонка первой вскакивала с места и радостно выбегала из класса. – И обязательно надо сосать карандаш. В этом что-то есть, карандаш во рту придает сосредоточенный вид. Стеф, тебе надо научиться склоняться над учебником и изображать, будто тебе очень интересно.

По мнению Джесс, все, что требовалось учителям, – это чтобы класс был полон учеников, склонившихся над учебниками и задумчиво посасывающих карандаши. Она знала это от отца. Он говорил, что любит учеников, которые ведут себя именно так.

Вот Джесс и изображала усердие. Она определила для себя, что можно мыслями быть очень далеко, даже, например, в четырех милях от своей школы, в школе Святого Михаила для мальчиков, но если ты склонился над учебником, то создаешь впечатление прилежного ученика. И пока эта система срабатывала. Джесс Бартон никогда не удаляли из класса, а это было наказание, которое сильно влияло на оценку по поведению.

Естественно, мысли Джесс и сейчас были очень далеки от химических формул. Предметом ее внимания являлся Йен Грин. Великолепный Йен с голубыми глазами и легкой щетиной на красивом лице. Стеф говорила, что такая щетина – это уже вчерашний день и продвинутые парни ее уже не носят, однако Джесс одолевало тайное желание ощутить эту щетину на своей щеке во время поцелуя, как в любовной сцене в кино. Она мечтала о такой сцене между ней и Йеном. Йен был высоким. Достаточно высоким, чтобы наклониться к ней во время поцелуя, и это хорошо, поскольку Джесс и сама была высокого роста. Правда, тут существовала одна проблема. Ну, вернее, две. Первая заключалась в том, что Йен учился в школе Святого Михаила для мальчиков, а не в колледже Брэдли, где училась Джесс. А вторая проблема состояла в том, что у него имелась подружка – Саффрон Уолш, которой было уже почти шестнадцать. Она училась в том же классе, что и Джесс, и претендовала на звание первой ученицы.

– В лучшем случае она будет диктором на телевидении, читающим сводку погоды, – презрительно отзывалась о ней Стеф. Некоторые считали Стеф соперницей Саффрон, так как они обе были блондинками с прекрасными фигурами. Но Джесс, которая была лучшей подругой Стеф еще с детского садика, понимала, что неприязнь Стеф к Саффрон проистекает из того, что, по мнению Стеф, Саффрон явно была недостаточно хороша для Йена. Если бы Йен знал, что за штучка эта Саффрон, то он бросил бы ее и чудесным образом остановил бы свой выбор на Джесс. Но Джесс и сама понимала, что помочь ей в этом может только чудо.

Она не была блондинкой с отличной фигурой. Но Джесс считала себя надежным и верным человеком. Долговязая, как и отец, худощавая, с плоской грудью, для которой не требовался бюстгальтер, с тонкими длинными ногами, для которых она никогда не могла подобрать джинсы подходящей длины. Правда, у Джесс были красивые глаза ее матери, зеленовато-голубые, с поволокой и густыми ресницами, однако их скрывали очки, поскольку она унаследовала от отца плохое зрение. Прямые волосы мрачного цвета мокрого песка, круглое лицо, обычный нос, обычный рот, обычный, слегка заостренный подбородок. В общем, Джесс принадлежала к тому типу людей, на которых никто не обращает внимания. Не помогало даже наличие знаменитой мамы. Люди ожидали, что дочь столь обворожительной Эбби Бартон тоже должна быть не менее обворожительной.

– А потом они видят меня и испытывают разочарование, – говорила Джесс, с трудом скрывая боль и обиду.

Стеф убеждала ее, что это неправда, утверждала, что завидует Джесс, ведь она такая высокая и стройная, и у нее очень красивые глаза, которые буквально горят, когда она сердится.

– А у меня глаза как щелочки, – говорила Стеф, накладывая очередной слой теней, чтобы сгладить этот недостаток. – У тебя и глаза большие, и ресницы длинные. Подожди, парни еще будут бегать за тобой табунами.

Но Джесс понимала, что Стеф просто успокаивает ее. Она знала, что парням нравятся девочки с формами. А кому нужна худая, плоскогрудая дылда, пусть даже у нее и красивые глаза?

И это создавало еще одну проблему. Джесс ни разу не заговорила с Йеном. Он общался с ребятами из ее школы, поскольку встречался с Саффрон, но его знакомые не интересовались такими девочками, как Джесс. Это были ребята, которые носили отличные джинсы, имели деньги, чтобы по выходным посещать центр города, развлекаться, пить кофе и покупать новые компакт-диски. А теперь, когда семья Джесс переехала в Данмор, у нее вообще не оставалось шансов пообщаться с Йеном.

«Йен и Джесс», – написала она в своем блокноте. Прикрывая слова ладонью, Джесс нарисовала вокруг них сердце. Затем все зачеркнула, чтобы не увидел Гари, сидевший рядом с ней. Гари хорошо учился, но ничего не понимал в жизни и мог всем разболтать тайну Джесс. А Джесс, наверное, умерла бы, если бы кто-то, кроме Стеф, узнал о ее чувствах к Йену.

– А теперь домашнее задание, – объявила мисс Невин. – Для следующего урока я приготовила список из тридцати вопросов. Вопросы не слишком сложные, просто я хочу проверить, как вы усвоили материал, который проходили на этой неделе. Ознакомьтесь с вопросами.

По мере того как листы с вопросами ложились на столы, раздавались многочисленные вздохи.

Джесс раскрыла тетрадь, куда записывала домашние задания, и неохотно написала: «Пятница». В июне предстояли экзамены, первые государственные экзамены, и учителя решили основательно загрузить учащихся. Кроме сочинения по истории, было еще задание по английскому языку – «Потерянный рай» (это задание дал мистер Редмонд, который наверняка считал, что пятнадцатилетним подросткам больше нечего делать в выходные, кроме как анализировать каждое слово, написанное Мильтоном), а также предлагалось повторить четыре главы по географии к контрольной, которая должна была состояться в понедельник. Насчет географии постарался мистер Меткаф, и это доказывало его сумасшествие, поскольку то были четыре самые большие главы в учебнике. Да еще огромное домашнее задание по математике, не говоря уже о французском и истории искусств.

Джесси написала: «Естественные науки – 30 вопросов ко вторнику» – и вздохнула, посмотрев на Стеф. Но в этот момент прозвучал звонок.

– Мы что, юные Эйнштейны, что ли? – проворчала Стеф, когда подружки начали укладывать учебники в сумки. – Зачем нам вообще эти естественные науки? – Этот вопрос Стеф задавала по крайней мере раз в неделю. – Я бы с большим удовольствием изучала домоводство и моделирование одежды.

– Ты должна знать все про восемь миллионов витаминов и минералов, которые помогают поддерживать здоровье, вот почему и надо изучать…

– …естественные науки, – закончила за подружку Стеф. – Кстати, о домоводстве. Шить я все равно не люблю. Я тут как-то попыталась перешить свои джинсы, и оказалось, что блестки надо было приклеивать, а не пришивать.

Джесс понимающе кивнула.

– Какие планы на вечер? – поинтересовалась Стеф.

– Наверное, буду смотреть телик, – обреченно ответила Джесс. Она, наверное, была единственной девочкой в классе, которую ожидал скучный вечер пятницы. Нет, даже не в классе, а на всей планете.

– Я бы тоже лучше посмотрела телик. Но родители устраивают торжество, и все родственники будут говорить мне, как я выросла и что они помнят меня ребенком и меняли мне пеленки. Представляешь, как это утомительно?

Джесс невольно рассмеялась. У Стеф было невероятное количество родственников, и она всегда с юмором рассказывала о них. Сегодня у ее бабушки был день рождения, и весь клан Андерсонов собирался отмечать его в ресторане «Голодный охотник». Мать Стеф хотела, чтобы дочь надела скромную голубую блузку и длинную юбку, это понравилось бы бабушке. Но сама Стеф предпочла бы броскую шифоновую блузку, через которую просвечивал бы бюстгальтер, и плотно облегающие бедра джинсы. На вечеринке будет пасынок ее дяди, которым Стеф восхищалась, поэтому ей хотелось выглядеть эффектно.

– По крайней мере ты не будешь сидеть дома, – вздохнула Джесс.

– Да, конечно, извини, – смутилась Стеф. – Но завтра мы вместе можем пойти на вечеринку к Мишель. Ты сегодня вечером подумаешь, что надеть. Если хочешь, я могу одолжить тебе свой любимый лифчик.

Джесс тронула подобная щедрость подруги.

– Ну ладно, мне пора, – стала прощаться Стеф. – Мне еще надо сделать прическу.

Они распрощались. Выйдя за ворота школы, Стеф повернула налево, а Джесс направо.

Она шла к остановке автобуса, следующего на вокзал. Раньше Джесс и Стеф шли домой вместе, но это было давно, когда Джесс жила на Гартленд-авеню, то есть еще до того, как мама стала знаменитой, и до переезда в Данмор. И что она нашла в этом Данморе? У Джесс не было знакомых в этом городе, и она была вынуждена добираться из Корка в Данмор на поезде. В Данморе, на Бриарлейн, она никогда не встречала ни одного подростка. Да, там полно было маленьких ребятишек, которые ходили в элитную школу в центре города, а по выходным целыми днями катались на роликовых коньках и велосипедах. Но там не было ни одного ровесника Джесс. А ведь теперь она даже не могла задержаться после занятий в школе и поболтать со Стеф, поскольку, если она не успевала на поезд, то следующий шел только через полтора часа. Переезд в этот жуткий Данмор буквально разрушил ее жизнь.

Правда, еще один парень ездил на поезде в Данмор, но он был классом старше и ни разу не изъявил желания заговорить с Джесс. Первые дни она садилась в поезде рядом с ним, все же это было единственное знакомое лицо в новой для нее обстановке, однако он просто не замечал ее присутствия и увлеченно играл в какие-то дурацкие игры. Теперь и Джесс не обращала на него внимания и с гордым видом проходила мимо, давая ему понять, что он ее совершенно не интересует. Но сегодня даже его не оказалось на автобусной остановке.

Сев в автобус, Джесс включила плейер, закутала рот и нос шарфом… и почувствовала себя абсолютно несчастным человеком. Стеф считала, что очень здорово иметь маму, которая работает на телевидении. А на самом деле в этом не было ничего хорошего.

Когда поезд прибыл в Данмор, оказалось, что мама не встречает ее на вокзале, и когда Джесс самостоятельно добралась до дома, там тоже никого не было. «Что ж, привычная картина», – со вздохом подумала Джесс, совсем забыв о том, что только на прошлой неделе повздорила с матерью, требуя, чтобы та не относилась к ней как к маленькому ребенку. Мать постоянно волновало, где находится ее дочь, и Джесс заявила ей, что другим ребятам из их класса родители предоставляют гораздо больше свободы, лишь бы те сообщали по телефону, куда намерены пойти. Но мать действовала буквально как Интерпол, она желала знать практически поминутно, как ее дочь проводит день.

– Джесс, я спокойна, когда встречаю тебя на вокзале, – заявила Эбби тоном «ты все-таки моя дочь», который бесил Джесс. – Я же волнуюсь за тебя. Вокруг так много плохих людей.

Да, это был знакомый аргумент, но у Джесс и самой хватало ума распознать плохих людей.

– Но мне почти шестнадцать, я уже не ребенок, – протестовала Джесс.

Отец принял сторону дочери, за что мама наградила его взглядом, который Джесс называла «лазерным». В последнее время такие взгляды стали у нее частым явлением. И все же Джесс добилась того, что могла теперь ходить с вокзала домой одна. Хотя сегодня она бы с удовольствием подъехала на машине…

Взгляд Джесс упал на ежедневник матери, забытый на столике рядом с холодильником. «Полдень – парикмахерская», – прочла Джесс и подумала: «Счастливая мама, я бы тоже с удовольствием провела день в парикмахерской, а не в школе».

Почему-то нигде не было видно Уилбура – десятилетнего кота с серыми пятнами на боках и огромным пушистым хвостом, который стоял торчком, если Уилбур злился. Его уютное лежбище на кухонном радиаторе было пустым, наверное, он спал в каком-нибудь другом месте, там, где ему не разрешалось спать. Больше всего он любил забираться в кухонный шкаф и устраивался там среди полотенец.

Джесс уселась за деревянный кухонный стол, разложила перед собой учебники, а затем включила маленький телевизор. Шел фильм «Сабрина – маленькая ведьма». Джесс достала ручку, открыла учебник и стала смотреть фильм.

Спустя десять минут с сумками в руках в дом вошла Эбби. Едва захлопнув за собой входную дверь, она с облегчением расстегнула молнию на высоких сапожках. Ей постоянно приходилось носить обувь на высоком каблуке, и это здорово изматывало ее.

– Джесс! – крикнула Эбби, снимая жакет. – Ты дома? – Ответа не последовало, и у Эбби екнуло сердце. Преступность в Данморе была на низком уровне, но никогда не знаешь, что может случиться. Всякое бывает…

Даже не надев домашние тапочки, Эбби поспешила на кухню и обнаружила там Джесс, которая прилежно делала уроки. Телевизор был выключен.

– Привет, дорогая, ты уже занимаешься? – Эбби облегченно вздохнула и улыбнулась, глядя на головку дочери, склонившуюся над учебником. Обычно Эбби при встрече обнимала дочь, но в последнее время Джесс уклонялась от объятий, словно ей было неприятно, когда к ней прикасаются.

– Ну а чего ты хочешь? Она уже взрослая девушка, – заметил Том, когда Эбби рассказала ему об этом. – Я это постоянно наблюдаю в школе.

– Понятно, – коротко ответила Эбби, обиженная намеком на то, что Том – учитель, а значит, лучше, чем она, разбирается в психологии подростков вообще и в психологии Джесс в частности. Эбби понимала все трудности переходного возраста, но она просто никак не ожидала, что за несколько месяцев превратится для своей дорогой Джесс из лучшей подруги в злейшего врага.

И вот теперь она не осмелилась даже погладить дочь по голове.

– Да, на выходные нам очень много задали, – мрачно ответила Джесс, не поднимая головы. – Да еще надо готовиться к экзаменам.

– А я заезжала на вокзал, просто так, на тот случай, если ты устала, – заискивающе поведала Эбби, не желая вновь спорить с дочерью на эту тему. – Подумала, может, ты захочешь, чтобы я подвезла тебя. Но тебя уже не застала.

Джесс подняла голову от учебника и наконец посмотрела на мать.

– У тебя новая прическа, – равнодушно констатировала она.

– Тебе нравится? – Эбби нервно провела ладонью по волосам.

– Да, – успокоила ее Джесс. – Отличная прическа, я бы тоже хотела снова покрасить волосы. – Первый эксперимент по осветлению волос дома у Стеф оказался крайне неудачным.

– Но тебя же будут ругать в школе, – возразила Эбби, радуясь в душе тому, что у дочери, похоже, сегодня хорошее настроение.

– Ну хотя бы чуть-чуть осветлить, – взмолилась Джесс. – На этот раз я пойду в парикмахерскую, никто и не узнает. И вообще, мистер Дейвис замечает только цвет воронова крыла и ярко-розовый. А нескольких светлых прядей он и не заметит. У многих светлые волосы.

– Ладно, мы еще поговорим об этом, – сказала Эбби, готовая пообещать что угодно, лишь бы не ссориться с дочерью.

– Ты всегда так говоришь, – напомнила Джесс.

– Да, я знаю, что я плохая мама. – Эбби начала разбирать сумки с покупками, а Джесс тем временем быстро убрала со стола пульт дистанционного управления.

Маме не нравилось, когда она делала уроки с включенным телевизором. Не стоило рисковать, а то можно было завтра не попасть на вечеринку к Мишель.

– Могу приготовить тебе лапшу с грибным соусом, – предложила Эбби, роясь в холодильнике.

Личико Джесс просияло.

– Отлично. – Она уже два года была вегетарианкой и пыталась убедить мать последовать ее примеру. Неужели люди не понимают, что у животных тоже есть свои права?

– Боюсь, вечером нам с отцом придется уйти, – сообщила Эбби. Она не видела, как помрачнело лицо дочери. – Ничего не поделаешь, это работа. Компания «Бич» отмечает десятилетний юбилей. Наверное, будут угощать сыром и плохим вином, – рассмеялась Эбби. Производственная компания «Бич» выпускала ее телешоу и славилась тем, что не тратила деньги на всякие роскошества. – Придется идти, но лапшу я приготовлю прямо сейчас…

– Я не голодна, – буркнула Джесс.

Встревоженная, Эбби оторвалась от холодильника.

– Но тебе же надо что-то поесть.

– Когда проголодаюсь, закажу по телефону пиццу.

– Если тебе скучно, я уверена, что Дженнифер не откажется побыть с тобой до нашего прихода, – предложила Эбби. Дженнифер была двадцатидвухлетней студенткой колледжа; она жила через четыре дома и подрабатывала как няня и сиделка.

– Не нужна мне Дженнифер. Мама, я не маленький ребенок. По-моему, мы уже закрыли этот вопрос. Почему для Салли Ричардсон я достаточно взрослая и надежная, чтобы ухаживать за ее детьми, а тебе я кажусь девчонкой, которую даже нельзя оставить дома одну?

Эбби расстроилась. Ей не хотелось, чтобы Джесс, оставшись дома одна, заказывала по телефону пиццу. В газетах рассказывали о таких ужасных случаях. Ведь только сигнализация и запрет открывать кому-либо дверь давали надежду на то, что ничего плохого не случится. А что, если доставщик пиццы окажется насильником или убийцей? В голове Эбби промелькнули самые жуткие картины. Когда Джесс исполнилось четырнадцать, она наотрез отказалась от приходящей няни, и Эбби стоило большого мужества, чтобы согласиться на это. А теперь Джесс и сама ухаживала за маленькими мальчиками по просьбе Салли. Конечно, она не сидела с ними подолгу или допоздна – так, иногда, по нескольку часов, и все же Эбби до сих пор было трудно смириться с тем, что ее дочь уже выполняет обязанности няни.

– Джесс, ты же знаешь, я не люблю никаких заказов по телефону, когда нас нет дома.

Джесс надулась, и Эбби поняла, что в этом вопросе ей дочь не переспорить.

– А может, отец Стеф привезет ее к тебе на вечер? – предложила еще один вариант Эбби, понимая, что если бы это было возможно, Джесс сама бы попросила об этом. Конечно, все было бы гораздо проще, если бы ее подруга жила по соседству, а не в другом городе.

– Она занята, – огрызнулась Джесс. – Сегодня у ее бабушки день рождения. А в этом поганом городе я никого не знаю.

Эбби с усталым видом закрыла дверцу холодильника. Дочь могла бы и не напоминать ей об этом. Она и без того чувствовала свою вину, которая не давала ей спокойно спать ночами.

Эбби вздохнула. Хотя она просто обожала их новый дом, тот факт, что Джесс оказалась здесь в полном одиночестве, грозил окончательно испортить их отношения. А может, это все же только издержки переходного возраста?

Эбби оставила на кухонном столе деньги на пиццу и поднялась наверх, чтобы переодеться. Часы показывали половину седьмого, из дома надо было выходить в семь, а Тома еще не было. Впрочем, Эбби это не удивляло. После почти семнадцати лет замужества Эбби уяснила для себя, что ее муж обладает спокойствием жителя необитаемого острова. Можно сказать, что они дополняли друг друга. Эбби была деятельной и энергичной, а Том обладал невероятной, просто монашеской невозмутимостью.

– Не следует тратить столько энергии по любому поводу, – обычно говорил Том, когда они куда-нибудь опаздывали. Разумеется, эти слова только еще больше раздражали Эбби и приводили к спорам. Неужели Том не понимает, какой он зануда?

Войдя в комнату, Эбби почувствовала облегчение. Это была прекрасная спальня, именно ее обустроили первым делом, переехав в новый дом. Высокие шкафы от пола до потолка («Специально, чтобы прятать беспорядок», – как говорила себе Эбби), большая кровать с ящиками для белья. Комната была выдержана в кремовых и светло-зеленых тонах, в ней не было ничего лишнего, что могло бы нарушить атмосферу классической размеренности.

Шкафы в спальне были точно такими, какие недавно рекламировал журнал «Стайл», а ванная комната напоминала храм и стоила кучу денег. В кухонных шкафчиках царила своя система; покупая новые банки с продуктами, Эбби ставила их в задний ряд, и за месяц, то есть до истечения срока их годности, очередь как раз доходила до них. Когда Эбби брала какие-то продукты из холодильника, она делала об этом запись в блокноте, поэтому, совершая раз в месяц масштабные закупки, она точно знала, что надо покупать.

Обладая природной аккуратностью, Эбби загорелась идеей приучить к аккуратности и других женщин, чтобы помочь им организовать свою жизнь. Джесс исполнилось десять лет, когда Эбби решила, что у нее теперь есть время заниматься этим.

Сначала она стала учить женщин, как сортировать вещи в шкафу, например, складывая вместе все темные вещи и убирая подальше те, которые они редко носили. Выделяя на это несколько дней в неделю, Эбби помогала своим клиенткам решиться выбросить любимую, но износившуюся одежду и продать ту, которую они почти не носили. Своим клиенткам Эбби объясняла, что она вовсе не дизайнер, а борец с беспорядком.

– Вы можете потом купить новую одежду, – говорила она, – я просто помогаю вам избавиться от старых вещей.

Успех пришел после двух лет подобных консультаций, когда одна из клиенток обратила внимание на идеальный порядок в кухонных шкафчиках Эбби и пожелала иметь такой же в своем доме.

Эбби предложила ей записать ее систему.

– Нет, вы сами наведите порядок у меня, – взмолилась женщина.

Вскоре Эбби стала внедрять свою систему наведения порядка в домах и офисах. Ей приходилось иметь дело с такими домами, где было множество вещей, но никто не мог найти нужного ему. Эбби убеждала выбрасывать старые открытки, газетные вырезки и письма от старых поклонников и поклонниц, однако проявляла достаточный такт в отношении людей, которые неохотно расставались со своими «сокровищами».

Основная идея при этом была такова: «Вы не пользуетесь этими вещами, это они используют вас. От них нет ни пользы, ни красоты, так избавьтесь от них! И когда ваша жизнь упорядочится, вы почувствуете себя гораздо лучше».

А когда Эбби навела порядок в офисе одного журналиста, он написал о том, какое неизгладимое впечатление на него произвел процесс выбрасывания целых мешков хлама. И к Эбби пришла известность.

За несколько минут до семи у дома остановился старенький «вольво» Тома.

– Прости! – крикнул он, захлопывая за собой входную дверь. – Задержался на репетиции драмкружка.

Эбби, уже полностью одетая и поглядывавшая на часы, вздохнула. В этом весь Том. В его обязанности вовсе не входило руководство драмкружком. Какой смысл быть заместителем директора школы, если ты сам выполняешь всю дополнительную нагрузку, вместо того чтобы распределять ее между учителями? Дома Том отнюдь не стеснялся попросить жену сделать что-то для него, но на работе он превращался в мистера «Нет, я сделаю это сам».

Подождав еще пять минут, чтобы Том успел переодеться, Эбби спустилась вниз, поскольку им пора было уже выходить из дома.

Том и Джесс смеялись в кухне над какой-то шуткой.

– Папа, да ты просто старый хиппи, – заявила Джесс. Она откинулась на спинку стула, а ноги в черных чулках положила на другой стул. – Наверное, слушаешь только старую музыку, да?

– Почему? Я могу посмотреть что-то хорошее по MTV, – спокойным тоном возразил Том и шутливо шлепнул дочь по руке. – Мне, например, нравятся песни Чада Крюгера, так что рано еще отправлять меня в дом престарелых.

– У меня большое домашнее задание по химии, так что тебе придется помочь мне, – с усмешкой сказала Джесс.

Том потрепал Джесс по голове. Девочка не отстранилась, она с улыбкой смотрела на отца.

Эбби молча наблюдала за ними. С одной стороны, ей нравилось, что дочь и отец так дружны, но с другой – терзала ревность, поскольку ее отношения и с мужем, и с дочерью осложнились. Создавалось впечатление, что Джесс и Том были дружной маленькой семьей, а она как бы выпадала из их круга.

Селина Карсон с легкостью пробиралась сквозь толпу, демонстрируя опыт организатора, которому под силу устраивать вечеринку на триста человек. Будучи директором по рекламе компании «Бич продакшнз», Селина лучше всех знала, как на скромные средства устроить людям пристойный праздник. Без ее помощи вечеринка в честь десятилетнего юбилея компании превратилась бы в заштатную тусовку с сосисками, чипсами и одним бесплатным бокалом плохонького шампанского на каждого приглашенного. Благодаря ей вечеринка проходила в новой художественной галерее, где на стенах висело множество произведений современного искусства, включая современный вариант гарема Энгра с пышнотелыми женщинами, которых с любопытством разглядывали многие приглашенные мужчины, когда были уверены, что никто этого не видит.

Вино было хорошим («Подумай о рекламе, дорогой!» – сказала Селина поставщику вина, которому обычно звонила, когда организовывала вечеринки), и получить его удалось со скидкой. И еще Селине хотелось бы надеяться, что ни у кого из гостей не будет пищевого отравления, поскольку поставщики продуктов были новыми и отдали свой товар подозрительно дешево. Что ж, на всем приходилось экономить.

– Эбби, дорогая, я так рада тебя видеть! И Тома тоже.

Селина действительно обрадовалась, увидев Эбби. На вечеринке не хватало знаменитостей, а это не способствовало рекламе компании. Эбби идеально подходила для того, чтобы растормошить слегка заскучавших гостей. И главное, Селина спокойно могла объяснить Эбби ее задачу, а уж та знала, что надо делать. Эбби была профессионалом до кончиков ногтей, что, по мнению Селины, объяснялось тем, что слава пришла к Эбби в уже довольно зрелом возрасте.

– У тебя замечательная прическа.

– Спасибо, Селина, – усмехнулась Эбби. Она никогда не верила полностью в искренность комплиментов; наверное, эту черту Эбби бессознательно переняла у дочери. Конечно, приятно слышать комплименты, но разве люди не знали, что она просто сорокалетняя… с хвостиком… домохозяйка, поймавшая за хвост удачу?

– Том, ты тоже выглядишь прекрасно. Послушай, Эбби… – Селина наклонилась к уху Эбби, что-то быстро пошептала ей на ухо, а затем подвела к небольшой группе мужчин. – Джентльмены, познакомьтесь, это Эбби Бартон.

Жевавший сигару рекламный магнат, беседовавший с низшими по рангу гостями, схватил Эбби за руку и крепко пожал ее.

– Рад познакомиться. Моя жена обожает ваше шоу.

– Спасибо за теплые слова, – поблагодарила Эбби. Селина относилась ко всем этим разговорам как к работе. Но это было вовсе не так, люди совершенно искренне говорили теплые слова.

Решив, что дело сделано, Селина взяла Тома под руку и провела его в заднюю часть галереи, где отдельно от основной толпы стояло несколько групп людей. Слева остановились две очень молодые женщины, которые тихо переговаривались между собой, однако сверлили взглядами толпу, словно желали быть ее частью, но стеснялись присоединиться.

– Том, окажи мне большую услугу, поговори вот с этими двумя, ладно? – взмолилась Селина. – Вон та, рыжеволосая, племянница главного менеджера. Со следующей недели она приступает к работе в качестве ассистента, но она еще никого не знает, и он просил меня взять ее под свою опеку.

– Им будет гораздо интереснее с настоящими телевизионщиками, – с улыбкой возразил Том. – А со старым и неинтересным учителем они заскучают.

– Прекрати напрашиваться на комплименты, – пошутила Селина, думая о том, какая же счастливая эта Эбби Бартон. Том, с его волосами, чуть тронутыми сединой, глазами как черные омуты, уж никак не был похож на старого учителя. И даже несмотря на отсутствие тщеславия и равнодушие к одежде, Тома никак нельзя было назвать непривлекательным мужчиной. По мнению Селины, было нечто очень сексуальное в его глубоком уме, а своей загадочностью он напоминал Селине рыцаря Круглого стола, который всегда выбирает трудный путь, считая страдания благородным делом. Том разительно отличался от молодых пижонов, работавших на телевидении и носивших гораздо лучшие костюмы, чем серый поношенный костюм Тома. Но эти пижоны могли говорить только о своих новых машинах и навороченных мобильных телефонах. А Том мог поразить своими знаниями о временах краха Византийской империи. Селина об этом прекрасно знала, потому что сама это слышала и с жадностью ловила каждое его слово, хотя, как ни странно, никогда прежде не интересовалась историей. И безусловно, с возрастом он становился все интереснее внешне. Счастливчик Том. – Нет, – поправила себя Селина, – это Эбби счастливая.

Селина могла бы поспорить, что дома все просто обожают Тома. Он относился к тому типу мужчин, которые всегда спешат распахнуть дверь перед женщиной и не позволят женщине таскать тяжелые сумки. Селина была не замужем, и ей, к сожалению, самой приходилось таскать сумки.

В течение сорока пяти минут Том и Эбби даже не встретились взглядами. Эбби по очереди очаровывала различные группы гостей, не волнуясь по поводу того, что Тому может быть скучно одному. Том как-то признался ей, что после многих лет педагогической деятельности его уже не тянет разговаривать на каких-то мероприятиях.

Было около девяти, когда Эбби освободилась от последней группы. Все приглашенные уже были навеселе и планировали, как продолжат вечер. Сама же Эбби выпила всего один бокал вина, поскольку сегодня была ее очередь вести машину после вечеринки. Она оглядела зал и заметила Тома в углу с двумя симпатичными молодыми женщинами.

Все трое явно наслаждались обществом друг друга, они весело смеялись, значит, нашли для разговора более интересные темы, чем телевизионные рейтинги и снижение налогов для производственных телекомпаний. Одна из женщин, блондинка, была почти одного роста с Томом, и, с точки зрения Эбби, она заигрывала с ее мужем, вертя худощавой попкой, улыбаясь и кокетливо взбивая волосы.

Эбби ощутила приступ раздражения. Нет, конечно же, она не ревновала Тома… упаси Боже! Том был совершенно равнодушен к женскому флирту. Если бы ему пришлось выбирать между интеллектуальной дискуссией по поводу школьных программ и пылкой встречей в постели с супермоделью, Том предпочел бы дискуссию. Но девица-то этого не знала. Эбби показалось, что если она еще чуть-чуть приблизится к Тому, то, пожалуй, прыгнет на него.

– Привет, – мягко произнесла Эбби, беря мужа под руку. – Ну что, поехали домой?