Текст книги "Лучшие подруги"

Глава 10

В субботу после обеда, в тот самый день, когда должна была состояться вечеринка у Ричардсонов, Джесс стояла у доски объявлений и читала, что люди пишут, предлагая свои услуги в качестве нянь. В этот момент рядом с ней остановилась высокая женщина, державшая на руках темно-коричневого щенка. Худое морщинистое лицо женщины обычно, наверное, выглядело строгим, но сейчас она смеялась, оттого что щенок энергично лизал ее лицо.

– Какой он хорошенький! – невольно вырвалось у Джесс.

– Да, хорошенький, – с улыбкой согласилась женщина. – Он только что был в ветеринарной лечебнице, где ему делали уколы, поэтому очень обрадовался, когда мы вышли на улицу. Пока мы были в лечебнице, он три раза описался.

– Ох, бедняжка! – Джесс почесала щенка под подбородком, а он в ответ попытался ухватить ее за пальцы.

Женщина оглядела Джесс, отметив аккуратную прическу, симпатичное лицо подростка, высокую, стройную фигуру.

– Хочешь подержать его? – предложила она.

– Да, если можно. – Джесс взяла щенка на руки, вдыхая исходивший от него приятный запах.

– Его зовут Твиглет, – сообщила женщина.

– Твиглет, – ласково повторила Джесс. Подняв голову, она увидела, что женщина прикрепляет на доску объявление.

Собрание по поводу судьбы приюта для животных в Данморе.

Приют существует в Данморе 20 лет, но теперь финансирование урезано, питомнику грозит закрытие. Мы просим вас о помощи. Приходите в Периш-Холл на Тиволи-роуд в среду, 23-го, в 19.00.

– Вы из этого приюта? – поинтересовалась Джесс.

– Да, и Твиглет тоже. Его и еще одного его братика нашли в глубокой луже на строительной площадке. Кто-то услышал, как они скулят, и принес их к нам.

Джесс ужаснула эта история.

– Но как же можно так поступать со щенками? – воскликнула она.

– Люди постоянно так поступают, иначе у нас не было бы столько работы, – вздохнула женщина. – Не хотят платить за стерилизацию собак, и когда появляются щенки, они их просто выбрасывают. А с котятами дела обстоят еще хуже. Кошка может рожать уже в возрасте шести месяцев и рожает каждые четыре месяца, в свою очередь, новорожденные кошки начинают рожать через шесть месяцев, и так далее. Так что сама можешь посчитать.

– Но разве нельзя объяснить людям, что если им не нужны котята или щенки, то следует своих собак и кошек… стелиризовать, да?

– Стерилизовать, – поправила женщина. – Да, мы пытаемся объяснять, но вся проблема в деньгах. Многие говорят, что им это не по карману.

– Значит, должен существовать правительственный фонд поддержки. – Джесси не могла смириться с тем, что люди топят тысячи ненужных им котят и щенков.

– Как тебя зовут? – спросила женщина.

– Джесс.

– Мне нравится, как ты рассуждаешь, Джесс. Если ты любишь животных, то почему бы тебе не поработать волонтером в нашем приюте? Нам всегда требуются помощники, чтобы кормить котят и щенков, не говоря уже о такой малоприятной работе, как уборка клеток.

– Ох, я бы с удовольствием помогла! – В глазах Джесс появился блеск. Женщина еще раз внимательно посмотрела на нее: девочку не назовешь красавицей, но у нее приятная улыбка и умный взгляд. – Но я учусь в школе.

– Собаки и кошки по субботам и воскресеньям тоже хотят есть, кроме того, возможно, ты смогла бы ухаживать за ними по вечерам и в праздники. Меня зовут Джин Харви, номер телефона и адрес имеется в телефонном справочнике. Мы находимся на Олд-Фарм-роуд. Садись на автобус, следующий до Литтл-Данмор, но выходи на перекрестке Сноу-Хилл, и там, в сотне ярдов слева от дороги, находится наш приют. Только смотри, чтобы родители не возражали, если захотят, пусть позвонят мне.

– Я приеду, как только смогу, – пообещала Джесс, целуя на прощание Твиглета в мягкий лоб.

Джин направилась к старенькому зеленому «лендроверу», а Джесс пошла домой. Строя в уме новые планы, она испытывала незнакомое ранее радостное возбуждение. Она любила животных, а возможность работать с ними – это просто чудесно. Надо надеяться, что бедняжка Уилбур не будет ревновать ее. Да, она очень любит своего Уилбура, но и Твиглет такой хороший. Конечно, приют поправит свои дела… но все-таки как было бы здорово, если бы она смогла забрать Твиглета домой. Теперь, когда у них большой дом, в нем вполне найдется место для собаки.

Продолжая мечтать, Джесс вошла в дом с улыбкой на лице, а удивленная Эбби не могла понять, чему улыбается ее дочь.

Большую часть субботы Эбби провела в саду перед домом, вырывая и скашивая сорняки. Куда-то подевались ее старые садовые перчатки, и ей пришлось надеть тонкие хлопчатобумажные, которые, возможно, и подходили для посадки нежных луковичных растений, но вовсе не годились для борьбы с сорняками.

На помощь Тома рассчитывать не приходилось. С самого утра, едва проснувшись, он стал жаловаться на простуду. А затем расположился на кухне с воскресными газетами, стараясь убедить Эбби, будто его чихание, головная боль и легкий насморк – симптомы какого-то очень серьезного заболевания.

– У меня столько дел, – пожаловался он слабым голосом, – но голова жутко болит, слабость во всем теле.

Эбби, которая с утра уже побывала в супермаркете и в химчистке, испытала жгучее желание вырвать у Тома газеты и отобрать чашку с кофе, однако сумела сдержаться. Она едва не надорвалась, когда тащила из машины в дом сумки с продуктами, а теперь вот работала в саду, поскольку сад выглядел запущенным, и Эбби просто не могла наблюдать такую картину еще неделю. А ведь именно Том отказался от услуг приходящего садовника. Он посчитал это необоснованными расходами и пообещал, что сам будет заниматься садом.

К половине третьего Эбби очень устала, исцарапалась и перепачкалась. Чашка горячего чая и бисквитное пирожное, а еще лучше три пирожных могли бы придать ей сил для того, чтобы поработать в саду еще пару часов. После чего Эбби намеревалась помокнуть в горячей ванне, а потом заняться подготовкой к вечеринке, которую устраивали Салли и Стив.

Том уже покинул кухню, оставив разбросанные повсюду газеты. А грязная чашка в раковине и крошки от пирога с черникой на столе свидетельствовали о том, что больной чувствовал себя достаточно хорошо, чтобы с аппетитом перекусить. Включив электрический чайник, Эбби отправилась на поиски мужа.

Она обнаружила Тома в гостиной. Он сидел на диване перед телевизором и смотрел спортивную передачу. И что-то не было похоже, что у него полно дел.

Оглянувшись, Том увидел, что жена стоит в дверях гостиной, сложив руки на груди и плотно сжав губы.

– Не смотри на меня так, – буркнул он и снова повернулся к телевизору.

– Как? – Эбби подошла к дивану.

– С таким видом, словно хочешь сказать: «Я работаю, а ты тут развалился на диване». С видом мученицы.

– А так оно и есть, я действительно работаю.

– Никто тебя не заставляет.

Эбби возмутила несправедливость этих слов. Разумеется, никто ее не заставляет, но если она не будет наводить порядок и ходить по магазинам, то кто будет этим заниматься?

– А я и не работала бы в саду, если бы ты не был таким скупердяем и согласился бы нанять садовника, который дважды в год приводил бы сад в порядок, – резко заявила Эбби. – Кто-то же должен следить за садом.

– Ну конечно, во всем виноват я, – огрызнулся Том. – Обещал помогать и не помогаю. Но я просто не могу заниматься садом в эти выходные.

– И в прошлые выходные не мог, и в позапрошлые, – напомнила Эбби. – Сад уже два месяца выглядит совершенно заброшенным, а ты и пальцем не пошевелил.

Том оторвался от телевизора.

– Неужели ты не видишь, как я устаю? – вспылил он. – У меня столько работы.

– А я не устаю? – возмутилась Эбби. – Ах, я забыла, уставать у нас можешь только ты, потому что у тебя настоящая работа, да? А у меня какие-то телевизионные передачки да частные заказы, которые не идут ни в какое сравнение с серьезной работой заместителя директора школы. Правда, на мне еще все домашние дела, магазины, стирка…

– Миссис Рейган тоже занимается домашними делами, – оборвал жену Том.

– Дважды в неделю по два часа, – парировала Эбби. – К тому же она только следит за тем, как выполняются ее указания, а я вынуждена сама работать как каторжная. И в доме, и за его пределами! Ты имеешь хоть малейшее представление о том, как это трудно – вести хозяйство, стирать, ходить по магазинам, готовить, убираться. Да, я совсем забыла, ты ведь считаешь, что Готовка и Уборка – это города в Китае.

– Избавь меня от своего сарказма, – язвительно бросил Том. – Ты что, репетируешь ответы для газетного интервью о том, каких успехов может добиться работающая женщина? Хочешь поведать всем, как тяжело современной женщине делать карьеру, потому что у нее куча работы по дому, а ленивый муж ничего не делает и даже не ценит ее труд?

Слова Тома настолько совпали с мыслями Эбби, что она на мгновение даже лишилась дара речи и молча уставилась на мужа.

– Но если я все делаю неправильно, то почему же ты не пытаешься поправить меня? – вскипела Эбби, когда обрела наконец способность говорить.

– А я не намерен всю жизнь ублажать тебя, – усмехнулся Том. – Пусть это делают твои телевизионщики, для которых ты королева. А здесь, в нашем доме, ты вовсе не королева.

– Это нечестно! – крикнула Эбби. – Я вовсе не пытаюсь изображать из себя королеву, и ты это знаешь. Все, о чем я прошу, – это немного помочь мне с домашними делами. Когда-то ведь ты помогал, а сейчас ты вообще ничего не делаешь. После переезда в этот дом ты ни разу не сходил в магазин, ни разу не загрузил белье в стиральную машину. А мог бы, ничего бы с тобой не случилось.

– Ты сама захотела пойти работать, – напомнил Том.

– Да, а ты просто пользуешься благами, которые приносят дополнительные деньги, – выпалила Эбби, даже не успев подумать, что она говорит.

– Ну конечно, ты никогда не позволишь мне забыть об этом, не так ли? Ты успешная телезвезда, знаменитость, а я всего лишь скучный старый муж, путающийся под ногами. – Эбби поразила горечь, прозвучавшая в голосе Тома. – Тебе нравится такое положение вещей, да, Эбби? Нравится зарабатывать больше меня. И нравится попрекать меня этим.

– Нет, не нравится, – тихо проговорила Эбби и вышла из гостиной.

Когда она готовила себе чай на кухне, у нее дрожали руки. Она не представляла себе, насколько Том ненавидит ее работу и те перемены, которые она привнесла в их жизнь. Да, наверное, ему нравится жить в большом шикарном доме, но он не может смириться с тем, что только деньги жены позволили им купить его. Неужели ему кажется, что успех жены каким-то образом унижает его? Да нет, он не может так думать. Просто капризничает как ребенок. Ленивый ребенок.

Эбби положила чайную ложку в раковину, где уже были грязные чашка и тарелка, оставленные Томом. Если он даже не удосужился поставить их в посудомоечную машину, что ж, и она не будет этого делать. А вот когда в доме не останется ни чистой посуды, ни чистой одежды, вот тогда, возможно, Том поймет, как много ей приходится работать.

Возвращаясь на Бриарлейн, Джесс вдруг осознала, что по крайней мере в течение целого часа она не вспоминала про экзамены. Это было прекрасно, потому что, когда она думала о них, у нее начинало ломить в затылке. Боль проходила только тогда, когда она наливала в ванну воду и погружалась в нее, но не могла же она постоянно торчать в ванной. Значит, размышления о приюте для животных просто не оставили ей времени на мысли об экзаменах. Да и вечером у нее будет занятие, она посидит с детьми Салли Ричардсон, пока Салли будет готовиться к вечеринке. Джесс нравилась непринужденная атмосфера в доме Ричардсонов, там всегда смеялись, шутили, не то что дома.

Возле калитки стояли большой мешок с мусором и грабли, однако ни мамы, ни отца в саду не было. Только бы ее не заставили собирать листья или еще что-то делать в саду. У Джесс вообще не лежала душа к садоводству, ну, пожалуй, не считая школьных занятий по ботанике, когда они проращивали фасоль.

Мать стояла на кухне, одетая в рабочую одежду, и читала газету, лежавшую на кухонном столе.

– Знаешь, мама, я сегодня познакомилась с замечательной женщиной, которая руководит приютом для бездомных животных, – с энтузиазмом начала свой рассказ Джесс. – У нее был прелестный щенок, Твиглет. Представляешь, какие-то люди хотели утопить Твиглета и его братика в луже на строительной площадке. Но сейчас с ними все в порядке. – Мать ничего не ответила, поэтому Джесс продолжила: – Они пытаются спасти приют для животных, потому что у них мало денег, и эта женщина сказала, что если я хочу, то могу помочь и поработать волонтером. Им всегда нужны помощники, чтобы кормить щенков и котят и убирать клетки. – Джесс ощутила прилив гордости при мысли о том, что совершенно незнакомая женщина настолько поверила ей, что предложила такую ответственную работу. – Я смогу заниматься этим по выходным.

– А как же экзамены? – спросила Эбби совсем не обязательным сейчас резким тоном. И тут же пожалела об этом. Какое значение имели экзамены, если перспектива работы в приюте для животных впервые за многие месяцы вызвала улыбку на лице дочери!

Но улыбка Джесс уже сменилась привычным угрюмым выражением.

– Понятно, – пробормотала она, поворачиваясь, чтобы уйти. – Забудь этот разговор.

– Нет, ты меня не так поняла! – воскликнула Эбби, но Джесс уже ушла. Еще несколько секунд слышались ее торопливые шаги по лестнице, а затем громко хлопнула дверь.

Эбби пододвинула стул и плюхнулась на него. Да, это ее вина, что ей не удалось стать хорошей матерью. То, что Том считает ее плохой женой, несправедливо, он сам во многом виноват. Что же касается ее роли матери, с ней она справляется действительно плохо.

Эбби охватило жгучее желание подняться в спальню, забраться в постель и с головой укрыться одеялом. Но она не могла себе этого позволить. Надо было закончить работу в саду и готовиться к вечеринке. Салли просила, чтобы Джесс присмотрела за мальчиками, так что все семейство Бартон пойдет к Ричардсонам и будет изображать из себя счастливую семью. Эбби с горечью вспомнила те времена, когда их семья действительно была счастливой.

К вечеру Эрин почувствовала себя неважно.

– А нам обязательно нужно идти туда? – Она устремила взгляд своих светло-карих глаз на брившегося Грега; сама же Эрин лежала в ванне с горячей водой, приятно пахнувшей ванилью. В ванной повсюду горели свечи, что вместе с чудесным ароматом заставило Эрин почти забыть о жуткой розовой ванне и аляповатых пурпурных обоях.

– Нет, ты можешь остаться. Послушай, Эрин, это отличная идея. Я пойду один, пообщаюсь там с местными женщинами. Вернусь не очень поздно, крайний срок завтра к обеду. Не возражаешь? Спать с женщинами не буду, просто познакомлюсь…

Взмахнув правой ногой, Эрин попыталась обрызгать мужа водой.

– Промахнулась. – Грег смыл с лица остатки пены для бритья и смочил лицо одеколоном. Затем присел на край ванны, наклонился, словно намеревался поцеловать жену, но вместо этого вытащил из ванны пробку.

– Эй, мне было так хорошо, – пожаловалась Эрин.

– А мне казалось, что тебе понравилась Салли.

– Да, это так. Просто я к вечеру что-то расклеилась. – Эрин все последние дни испытывала легкое недомогание, что вообще-то не было на нее похоже.

– А мне очень нравится Стив, – заявил Грег. – Поэтому я пойду на вечеринку, а ты можешь остаться, я скажу, что ты приболела.

– Ну уж нет. – Поднявшись, словно Афродита из пены, Эрин закуталась в полотенце. – И не думай даже! – притворно строгим голосом предупредила она, когда Грег попытался сунуть руку под полотенце. – Ты наказан после своего заявления о намерении пофлиртовать с местными женщинами.

Глава 11

Делия вытащила из духовки последний ароматный корж слоеного теста и выложила его на кухонный стол.

– Все, – сказала она. – Глаза бы мои больше не смотрели на это тесто.

Салли, сидевшая на стуле возле стола и аккуратно складывавшая пирамиду из профитролей, улыбнулась:

– Я вас понимаю, самая неприятная часть любой вечеринки – это приготовление угощения.

– Совершенно верно, – согласилась с ней свекровь. – Но больше всего я не люблю тот момент, когда уже все готово, вот-вот должны приехать гости, а ты чувствуешь себя такой разбитой, что если бы было можно, отменила бы вечеринку и провела вечер в одиночестве.

Салли внимательно посмотрела на свекровь. Именно такие чувства она испытывала сейчас, но не хотела, чтобы свекровь об этом знала. Обычно у Салли хватало энергии на десятки вечеринок, и если бы свекровь поняла ее теперешнее состояние, то у нее возникли бы всякие подозрения. Однако, похоже, Делия ни о чем не догадывалась; она осторожно снимала лопаткой с подноса готовые канапе.

Из сада в дом вернулся Стив, закончив развешивать гирлянды крохотных белых лампочек на веранде и на яблонях.

– Пахнет аппетитно, – сказал он, взял печенье и отправил его в рот. Но когда потянулся за вторым, мать легонько стукнула его по руке лопаткой.

– Прекрати, обжора, а то гостям не хватит.

Стив усмехнулся:

– Уже почти пять, поеду заберу мальчиков с дня рождения.

Салли прекратила укладывать профитроли и последовала за мужем. Как только они оказались одни, Стив обнял жену и крепко прижал к себе.

– Ну, как ты себя чувствуешь? – спросил он.

– Отлично. Давай, поторопись. Не забывай, что через два с половиной часа сюда съедется сотня человек. А нам еще надо принести бокалы, накормить мальчиков и привести себя в порядок.

– Нет проблем, – веселым тоном успокоил Стив жену. – Джесс придет в шесть, чтобы присмотреть за мальчиками, да?

– Да, но к этому времени мы должны уже быть готовы.

– Мне еще надо приготовить пунш, но, как я обещал, на этот раз он будет очень слабым, – сказал Стив, лукаво улыбаясь.

– Надеюсь… – Салли высвободилась из объятий мужа. – Предупреждаю, что если в этот раз кто-то из гостей напьется, у тебя будут большие неприятности.

– Это угроза?

– Вот тогда все и поймешь, – ответила Салли и пошла назад на кухню заканчивать приготовление десерта.

Когда Эрин и Грег ровно в половине восьмого подъехали на такси к дому Ричардсонов, они не увидели рядом с домом ни одной припаркованной машины.

– Они приглашали к половине восьмого, так ведь? – уточнила Эрин у мужа.

– Да, именно так. – Грег расплатился с водителем и отпустил такси. – Возможно, здесь принято немного опаздывать, – предположил он.

– А мы люди старомодные и приехали вовремя. Надеюсь все же, что мы не спутали время. Нет ничего хуже, чем застать хозяина и хозяйку в банных халатах и без макияжа, – заметила Эрин.

– Привет! – крикнул им Стив, появившийся в дверях. – Проходите. Рад вас видеть, добро пожаловать.

– Мы не слишком рано? – Эрин протянула Стиву фарфоровый горшок с африканской фиалкой, а Грег – бутылку вина.

– Нет-нет, как раз вовремя. Мне требуется помощь в приготовлении убийственного пунша.

– Даже и не думай! – предупредила мужа Салли, появляясь в дверях и возясь с застежкой сережки. – Если увидите, что он добавляет в пунш что-то крепкое, обязательно скажите мне. Я не хочу, чтобы кто-то напился.

– Ну уж нет, тогда мы лучше вернемся домой, – притворно обиженным тоном заявил Грег. – Я ведь мечтал попасть на оргию времен последних дней Римской империи.

– Ну вот, – со стоном промолвила Салли, – я-то надеялась, что хотя бы новые друзья не слышали о наших вечеринках, пользующихся дурной славой. А Стив, оказывается, проболтался.

– Он мне ничего не говорил, – вступился за Стива Грег. – Я прочел об этом на доске объявлений в офисе.

– Оба вы хороши… – Салли сделала вид, что намерена шлепнуть Грега, но вместо этого чмокнула его в щеку. – Теперь мне понятно, почему вы со Стивом так спелись.

– У них обоих юношеское чувство юмора, – шепнула Эрин, обнимая Салли. – Только не говори им, что это я тебе сказала.

А затем звонок входной двери уже звонил без остановки, прибывали все новые и новые гости с цветами и вином. Звучала музыка, и Эрин и Грег приступили к знакомству со светским обществом Данмора. Все проявляли дружелюбие и интерес к новичкам. Грег, чувствуя себя как рыба в воде, оживленно болтал с новыми знакомыми, а вот Эрин впервые в жизни почувствовала, что ей трудно поддерживать разговор. Она несколько раз ловила на себе вопросительный взгляд мужа, Грег как бы спрашивал: «Черт побери, да что с тобой?» А Эрин и сама не могла бы объяснить, что с ней происходит.

Лиззи, направляясь к дому Ричардсонов, все никак не могла решить, хороша ли новая блузка, которую она надела. В модном бутике, в окружении любезных молоденьких продавщиц, щебетавших, что это «именно то, что ей нужно», Лиззи казалось, что она отлично будет выглядеть в прозрачной шифоновой блузке, у которой был такой глубокий вырез, что ее вполне можно было бы рекламировать в каталоге одежды для кормящих матерей – одно легкое движение, и вы можете дать грудь ребенку.

Дома, уже совсем осмелев, Лиззи решила, что выглядит в этой блузке модной и молодой. Но сейчас, почти у дома Ричардсонов, она еще раз оглядела грудь в новой блузке и задумалась: а не перешла ли она ту невидимую грань между молодежным стилем и навязчивым желанием молодиться? До ее дома было совсем недалеко, она могла бы вернуться и переодеться…

– Лиззи, рад тебя видеть! – воскликнул мужчина, вылезая из машины.

– Привет, – кивнула Лиззи его жена.

Лиззи поплотнее запахнула жакет цвета морской волны, который надела поверх блузки. Возможно, ей придется не снимать жакет весь вечер, хотя сегодня довольно тепло…

– Привет, Марго, привет, Кен.

Лиззи подумала, что если коттеджу Стива и Салли и недостает размаха и роскоши, то это компенсируется теплой домашней атмосферой. Их дом из красного кирпича, перестроенный из сарая, с низкими потолками, с мансардой, выглядел сейчас просто фантастически, будучи украшенным специально для вечеринки. В саду перед домом на яблонях и над входом в дом сверкали гирлянды крохотных лампочек. Внутри, в большой гостиной также сверкали лампочки и горели свечи. Высокие стеклянные двери в дальнем конце гостиной были распахнуты в сад, и сквозь них Лиззи увидела столики со свечами, расставленные между клумбами. В другом конце гостиной находилась дверь, ведущая в кухню. Здесь стоял длинный обеденный стол и была собрана коллекция отдельных предметов кухонной мебели, отражавших различные модные стили за последние пятьдесят лет. Перед Стивом на столе выстроилась целая батарея самых разных бутылок, и он разливал выпивку в большие бокалы. А темная курчавая головка Салли мелькала среди гостей, она болтала с ними, обнималась, говорила всем, как она рада их видеть. Удивительно стройная, в сверкающем платье, Салли была похожа на бабочку, кружащуюся в свете свечей. В гостиной царила очень дружественная атмосфера, и, несмотря на переживания последних минут, Лиззи было здесь хорошо.

– Лиззи, дорогая, я так рада, что ты пришла, – улыбнулась ей Салли, и Лиззи окончательно успокоилась, а Салли продолжила выполнять роль хозяйки. – Кен, Марго, рада вас видеть. Что бы вы хотели выпить?

Через полчаса Лиззи пришла к выводу, что проблема вечеринок в маленьких городках заключается в том, что после несколько лет жизни здесь нет никакого шанса встретить в толпе незнакомого человека, поскольку уже знаешь всех. Так, ей было известно, что высокий мужчина с морщинистым лицом и бегающими глазками, который стоял у стеклянной двери и оценивал взглядом всех женщин, холост, но жуткий зануда. Ларри казался прекрасной партией для любой разведенной женщины, однако уже после двух свиданий, во время которых им неизбежно приходилось выслушивать рассказы о его разрывах с женщинами, потому что ни с одной из них он не мог ладить так, как со своей мамочкой, да еще о его ишиасе, от него сбегали даже самые стойкие женщины. Лиззи знала об этом со слов Клэр Морган. Естественно, ей вовсе не хотелось попасть в поле зрения «безнадежного» Ларри.

Вскоре после Лиззи прибыли Эбби и Том Бартон. По тому, как они держались друг с другом, Лиззи предположила, что Бартоны поссорились.

– Привет, – улыбнулась ей Эбби.

– Привет, Эбби, привет, Том. Я Лиззи Шанахан, – напомнила Лиззи. Она не очень хорошо знала обоих, поэтому не была уверена, что они ее помнят.

– Ну конечно, Лиззи, мы же знакомы. Мы встречались в клинике, – сказала Эбби.

– Да, в клинике многих можно встретить, а имена забываются. Я, например, стараюсь записывать имена пациентов, – призналась Лиззи.

– Мне об этом лучше не говорите. Я вообще не запоминаю имен, – поддержала ее Эбби.

Выждав десять секунд, пока у женщин завяжется разговор, Том кивнул Лиззи и, полностью игнорируя свою жену, направился в толпу. Ему требовалось выпить.

Эбби бросила сердитый взгляд на его удаляющуюся спину.

– Ох уж эти мужья, – пробормотала Лиззи. – И жить с ними нельзя, и убить невозможно.

– Это точно, – охотно согласилась Эбби.

– Простите, мне не следовало так говорить. – Лиззи уже пожалела о своих словах. Эбби могла подумать, что она просто пристает к ней с разговорами, потому что Эбби – телезвезда.

– Нет, вы совершенно правы.

Женщины молча смотрели друг на друга, и Лиззи почувствовала себя идиоткой, пытающейся навязать свой разговор такой знаменитости, как Эбби.

– Простите, – еще раз извинилась она. – Мы с вами едва знакомы, просто у меня… – Лиззи от смущения не закончила фразу.

Эбби с интересом смотрела на собеседницу. Лиззи посчитала это обычным проявлением вежливости, но потом вспомнила, что все журналы писали о простоте в общении, свойственной этой женщине. И Лиззи решилась продолжить разговор.

– Мне вдруг вспомнилась собственная семейная жизнь. У нас с мужем бывали ссоры, но я говорила себе, что нельзя демонстрировать наши ссоры публике.

Эбби невесело улыбнулась. Слова Лиззи только подтверждали ее собственное убеждение, что все ссоры не должны выходить за порог дома.

– Значит, вы тоже ссоритесь? – спросила она.

Лиззи усмехнулась:

– Нет, мы больше не ссоримся. Мы развелись. Расстались пять лет назад, так что теперь ругаемся только по телефону. Хотя, честно говоря, сейчас уже не ругаемся. Наша дочь выходит замуж, и мы с Майлсом до смешного солидарны во всех вопросах.

Господи, зачем она все это говорит? Разве можно изливать душу едва знакомому человеку?

– Значит, вы считаете, что развод – это выход? – с грустью промолвила Эбби. – Но у нас пятнадцатилетняя дочь, а подростки обычно очень болезненно реагируют на такие вещи, не так ли? А вот, кстати, и Джесс.

Джесс держала в руках поднос с напитками. На ней были джинсы и яркая бирюзовая футболка.

– Привет. – Джесс подошла к матери. Сегодня в их доме весь день царила напряженная атмосфера, из чего Джесс сделала вывод, что родители опять повздорили. Обычная история. Поэтому она поспешила уйти к Салли, в дом, где всем было хорошо, а Джесс должна была всего лишь приглядеть за мальчишками, пока Салли, Делия и Стив заканчивали приготовления к вечеринке. Сейчас Джек и Дэниел уже спали, и Джесс предложила свои услуги в качестве официантки. – Я уже разнесла пять подносов с бутербродами и пирожными, а теперь решила принести напитки. Хочешь что-нибудь?

– Да, спасибо. – Эбби взяла с подноса стакан с минеральной водой. – Джесс, это Лиззи, она живет недалеко от нас. Лиззи, это моя дочь, Джесс.

– Мне очень приятно, – тепло улыбнулась девочке Лиззи. – И мне нравится твоя футболка. Может, поменяемся? По-моему, моя блузка больше подходит для твоего возраста, чем для моего.

Джесс рассмеялась:

– Ну что вы! Она вам очень идет. Хотите что-нибудь выпить? Есть вода, вино, фруктовый сок и пунш.

Эбби охватил нелепый приступ ревности оттого, что ее дочь могла вот так легко общаться с Лиззи, а со своей собственной матерью вела себя словно чужая.

Лиззи взяла с подноса бокал. Джесс направилась дальше, а Эбби проводила дочь взглядом.

– Хорошая девочка, но как трудно быть матерью девочки такого возраста, правда ведь? – понимающе заметила Лиззи.

Эбби кивнула, и Лиззи продолжила: – Моей дочери Дебре сейчас двадцать три, и мы прекрасно ладим, но бывали времена, когда я просто не знала, как с ней справиться.

Эбби усмехнулась.

– Вот и я не знаю, – призналась она и тут же пожалела о своих словах. Она едва знала эту женщину, так зачем же делиться с ней самым сокровенным?

– Что ж, мы все через это проходим. Женщины считают, что они самые угнетаемые существа во всей Вселенной, а мужчинам кажется, что они самые умные существа во Вселенной, – сказала Лиззи.

– Ваша фраза прозвучала как эпиграф к роману.

– А вы ведь могли бы сделать телепередачу на эту тему, – с энтузиазмом предложила Лиззи. – Ее будут смотреть миллионы родителей.

Эбби поморщилась:

– Знаете, мне достаточно уже имеющихся проблем с телепередачами. Иногда так и хочется все бросить. – «Пока меня просто-напросто не вышвырнули», – подумала она, но вслух этого не произнесла.

– Ну что вы, ваши передачи просто замечательные.

Эбби чувствовала, что восхищение Лиззи было искренним, и расслабилась. Ей было приятно и легко разговаривать с Лиззи, а после того, как целую неделю дома с ней вообще никто не разговаривал, эта беседа оказалась для Эбби настоящей эмоциональной отдушиной.

– Вы рассказываете о таких важных вещах, и я знаю, что все очень любят ваше шоу. – Лиззи внезапно смутилась. Обычно она никогда так много не говорила. Наверное, на нее действовал выпитый вишневый ликер. Однако Эбби, похоже, вовсе не считала ее болтливой дурочкой.

– Спасибо за теплые слова, – вздохнула Эбби. – Только иногда мне кажется, что я взвалила на себя слишком большую ношу, а все вокруг только и ждут, когда я рухну под этой ношей.

– Но вы добились огромного успеха. Вы круто повернули свою жизнь… в отличие от всех нас, кто только мечтает сделать это.

– Телевидение не утомляет, если становится любимым делом. А вот обычная жизнь гораздо сложнее.

– Вы имеете в виду подростков переходного возраста? – предположила Лиззи.

– И мужей.

– И все же у вас есть ребенок и муж, – промолвила Лиззи.

В данный момент Эбби совершенно не хотелось говорить о собственном муже. Ее больше интересовало, почему Лиззи развелась со своим. Но вслух она произнесла совсем другое:

– А почему бы вам не познакомиться здесь с каким-нибудь мужчиной?

Лиззи покраснела и подумала, что с удовольствием познакомилась бы, но…

– С тех пор как мы с мужем разошлись, я ни с кем не встречалась, – призналась она. – Как это грустно, правда? Я пришла одна, и если не напьюсь, то и уйду одна. Даже не могу представить себе, чтобы какой-то мужчина воспылал страстью, увидев меня в этом наряде… или даже без него.

– Не говорите так, – возразила Эбби. – Вы очень привлекательны в таком сексуальном наряде.

– Вы думаете? – Лиззи была благодарна Эбби за ее слова. – Знаете, я, наверное, уже и забыла, что такое секс. В следующем году мне исполнится пятьдесят. А слова «пятьдесят» и «секс» как-то не очень сочетаются. К слову «пятьдесят» скорее подходят длинные юбки, серые кофты и туфли на мягкой подошве.