Текст книги "Ковчег любви"

ГЛАВА ВТОРАЯ

– Какой тяжелый вздох… – сказал Николас Кэмпьен и прикрыл ее руку своей. – Не беспокойся, Джудит, я в конце концов довезу тебя до Лонгхоуп.

– Да, конечно, – беспечным тоном ответила она, убрала свою руку и тут же пожалела об этом: она почувствовала, как он весь напрягся. – Во всяком случае, мы оба умеем плавать.

– Обещаю, что до этого не дойдет. – Ник выпрямился и стал пристально смотреть вперед, на дорогу. – Тормозим. Пойду переговорю с водителем. – Ник вскочил на ноги как раз в тот момент, когда автобус остановился и вошел инспектор дорожной полиции.

Коротко переговорив с обоими, Ник вернулся к Джудит, взял с полки свой портфель и ее дорожную сумку.

– Увы, конечная остановка. Теперь мы предоставлены самим себе.

Джудит философски улыбнулась Нику.

– Возможно, кто-нибудь одолжит нам лодку, – произнесла она, когда полицейский помогал ей сойти.

– Не берите, даже если вам кто-нибудь ее и предложит, – проговорил озабоченный констебль. – Река Северн вздувается с каждым приливом, и вас унесет до самого Бристольского залива. Там, в устье, Бог знает что может случиться.

– Не беспокойтесь, инспектор, – сказал Ник и, дав чаевые водителю, спрыгнул на землю. – Жена шутит. Она родилась в здешних краях.

– В таком случае все в порядке, – улыбнулся полицейский. – У нас и так хлопот по горло, вызволяем людей из застрявших на дороге машин. Лодок нам еще не хватало… Будьте осторожны. Скоро прилив.

Ник заверил инспектора, что они полиции хлопот не прибавят, повесил на плечо сумку Джудит, потом вынул из портфеля фонарь, которым его спутница и завладела. Она послушно взяла Ника под руку, и они пустились в путь.

– Похоже, – сказал Ник, когда они шли по узкой, в середине дороги, полоске, еще выступавшей над водой, – что ярдов через сто начнется затопленный участок. Констебль говорил, если постараться, то можно пройти вброд до Барнфорда. К счастью, город высоко стоит над рекой, и мы без особых затруднений проберемся главной улицей. Но вот за церковью дорога опять спускается к реке, и, по-видимому, немалый участок снова будет под водой.

Джудит содрогнулась от этой мысли.

– Надо было возвращаться домой на поезде, – с горечью произнесла она. – Ведь ты бы не стал так упорствовать, не настройся я попасть в Лонгхоуп любой ценой?

– Нет, – откровенно признался Ник и остановился: дорога скрылась под водой. – Я бы вернулся в Глостер и переночевал в гостинице.

– То есть ты оказался в дурацком положении только потому, что я решила сегодня вечером непременно быть на ферме у брата? – не веря своим ушам, переспросила она.

– Да, – просто ответил он. – Я понемножку учусь. Раньше я бы настоял на том, чтобы ты возвращалась со мной, отмел бы в сторону любые твои возражения. Но у меня хватило времени пересмотреть отношение к тебе, и сегодня я поступил так, как хотела ты.

– В результате чего до нитки промок и, наверное, умираешь от голода, а крыши над головой, ужина и даже Хью с его трактором нам не видать, если не преодолеем этот потоп. – Она расхохоталась.

– Что тут смешного? – с раздражением спросил Ник и сжал ее руку.

– Да так, ничего, – задохнувшись, выдавила она. – Просто я часто представляла себе, что мы как-нибудь снова встретимся, но мне и не снилась такая веселенькая история.

Он тоже посмеялся с ней, и на мгновение им, стоявшим в темноте под проливным дождем, эта невероятная ситуация показалась абсурдной, а вовсе не таившей угрозу.

Спустя некоторое время Ник посветил фонарем на затопленную дорогу перед ними, потом наклонил голову к Джудит.

– Ну как – вперед? Или возвращаемся к какому-нибудь оставшемуся на суше пабу и поищем, где бы устроиться на ночлег?

– Признать свое поражение? Нет! – храбрясь воскликнула она. – Жаль, конечно, что надела эти, такие красивые новые сапоги!.. Но все равно, я – за то, чтобы идти вперед.

– Отлично. Твое слово – закон.

С крайней осторожностью они пустились вброд сперва мелкой водой, но постепенно заходили все глубже. Глубину они смогли прикинуть, когда нашли кем-то брошенную у дороги машину, но вскоре были только ветер, только хлеставший придорожные деревья дождь, только черная бездна перед ними, и они уже не различали, где дорога, а где река. Тут Ник настоял на том, чтобы ему прокладывать путь.

– Цепляйся за мой пояс, – распорядился он, – но постарайся на меня не наскочить, если я вдруг остановлюсь. Ты намного ниже меня, так что дергай, если для тебя будет слишком глубоко.

Джудит вцепилась мертвой хваткой в его пояс, и они осторожно двинулись дальше, держась вблизи деревьев по правой стороне. Джудит скрежетала зубами, но намеревалась идти сколько сил хватит, несмотря на то что, казалось, было уже слишком глубоко для нее. Ноги у нее онемели, когда ледяная вода поднялась выше ее сапог до колен. Джудит успокаивала себя тем, что этот участок дороги короткий, а судя по расстоянию до размытых бледно-оранжевых пятен света от уличных фонарей, Барнфорд был рядом. А там дорога через город пойдет вверх по крутому склону…

Джудит казалось, что они с мучительной медлительностью продвигаются уже много часов, когда она почувствовала – вода поднялась выше колена. Джудит захрипела, внезапно представив себе, как начинается прилив и бурная река захлестывает их. Ник остановился.

– У тебя все в порядке? – резко спросил он.

– Все хорошо! – успокоила его она, щелкая зубами. – Ну не то чтобы хорошо, а просто могло бы быть хуже.

– Отсюда назад нам не вернуться, – проговорил он, тяжело дыша. – Но если выдержишь еще несколько ярдов, там дорога пойдет в гору.

– Ура! – Она хрипло фыркнула. – Веди вперед, Макдуф[1]1
  Персонаж шекспировской трагедии «Макбет». – Здесь и далее примечания переводчиков.


[Закрыть].

Ветер унес его ответный взрыв хохота, а Джудит, медленно и мучительно, постоянно спрашивая себя, утонет она или умрет от переохлаждения, прежде чем они доберутся до возвышенного участка, и все-таки не теряя присутствия духа, пробивалась сквозь массу воды, пока вода, с ужасом заметила Джудит, не поднялась ей до бедер. Тут Ник снова остановился.

– Сможешь минуту-другую удержаться на ногах здесь, Джудит?

– А что? – спросила она, впадая в панику.

– Я рвану вперед и пристрою где-нибудь эту твою сумку, потом вернусь за тобой.

– Не оставляй меня одну! Брось сумку, Бог с ней, – простонала она, вдруг теряя самообладание.

Ник посветил фонарем ей в лицо, не проронив ни слова, пустил сумку по воде, передал Джудит фонарь и взял ее на руки.

– Свети. Остальное – мое дело.

– Но, Ник… – вырвалось у нее.

– Нет, дорогая, на этот раз буду распоряжаться я, – заявил он, хрипло дыша. – А ты, пожалуйста, помолчи и не мешай мне.

Через несколько минут, когда Джудит уже казалось, что Ник вот-вот ее уронит, он опустил ее на видневшуюся над водой у первого барнфордского фонаря дорогу. Вдоль поросшего травой размокшего берега тянулся деревянный парапет, и они, обессилев, навалились на него. Джудит не могла унять дрожь, она щелкала зубами, как кастаньетами, а Ник с минуту-другую хрипел, рывками глотая воздух, прежде чем пришел в себя. Потом схватил Джудит за руку и поволок по дороге, ведшей в гору, – через размытый дождем, обезлюдевший город, мимо лавчонок в диккенсовском духе, с разукрашенными мишурой витринами.

– Как тихо, – захлебываясь, произнесла Джудит.

Интересно, думала она, удастся ли ей когда-нибудь в жизни снова ощутить тепло… если она поправится после пневмонии, с которой, Джудит уже не сомневалась, они оба слягут.

– Ни одной машины, – тяжело дыша, сказал Ник. – Город отрезан от шоссе.

Вдруг в дверях одной из лавчонок показалась крупная фигура. Человек обратился к ним:

– Добрый вечер.

Бобби[2]2
  Ироническое прозвище полицейских.


[Закрыть], в своем старинного образца шлеме, был как видение, ниспосланное им свыше.

– Добрый вечер, констебль, – ответил Ник, тяжело дыша. – Мы только что добрались сюда вброд.

Констебль выразил явное беспокойство, увидев при свете фонаря, какое у Джудит бледное, измученное лицо и как она промокла.

– Куда вы пытаетесь добраться? – обратился констебль к Нику.

– Дама желает попасть в Литл-Минн, на ферму Лонгхоуп.

– Вряд ли это вам удастся… Там наводнения нет, но несколько участков дороги затоплены, и вы не сможете подойти к ферме.

– Нам надо позвонить моему брату, – волнуясь, заговорила Джудит и тут поняла, что портфель промок не меньше ее самой. – Но я, кажется, вывела из строя твой телефон, Ник, – робко добавила она.

– Если вы последуете за мной в полицейский участок, вон там, на возвышении, – указал жалким путешественникам констебль, – то сможете позвонить оттуда. А я узнаю, примут ли в «Быке» постояльцев. Обычно там не устраивают на ночлег.

– Спасибо, констебль, не беспокойтесь о ночлеге, – ответил Ник, почти волоком тащивший за собой Джудит. У нее просто оборвалось сердце; от мысли, что им придется идти вброд еще миль этак двенадцать, ей захотелось лечь на месте и умереть. – Есть возможность вызвать такси? – к ее крайнему удивлению, спросил Ник у констебля.

– Да, конечно, – совершенно невыразительным тоном ответил полицейский. – Но вряд ли есть смысл… просить Эрни Миллера присылать машину сегодня, пока вода стоит так высоко. Утром будет отлив, тогда автомобиль, может быть, и доберется. А вообще-то не стану вас обнадеживать.

– Я думал поехать мимо церкви и через Риджвей до Аппер-Хайфилда. – Они подошли к полицейскому участку, и Ник улыбнулся констеблю. – Дорога поднимается круто. И земля, наверное, ужасно раскисла, но место такое, что не затопит. У меня там живут родители.

Констебль одобрительно кивнул. Он был явно рад хоть чем-нибудь помочь.

– Вот это другое дело.

В маленьком полицейском участке все засуетились вокруг Джудит. Ей приготовили горячий чай, дали полотенце, чтобы обсушить волосы, и восторгались ее смелостью в сражении с потопом. Ей было совестно. Джудит чувствовала, что она виновата: они попали в передрягу из-за ее упрямства. В Лонгхоуп ей, видите ли, захотелось! Джудит поначалу и в голову не приходило, что Ник едет, просто чтобы удостовериться, что она доберется невредимой. Добралась… правда, добралась она не в Лонгхоуп и вымокла до нитки, но была целой и невредимой благодаря заботам Ника. С чувством полного безразличия, думая об одном – согреется ли она хоть когда-нибудь, Джудит ждала, пока Ник вел недолгий разговор с Хью по телефону, пообещав перезвонить, когда они окажутся во Фрайерс-Хейвене. Потом подъехало такси, и все стали бурно прощаться, поздравлять друг друга с наступающим праздником. Ее закутали в плед, усадили на заднее сиденье в машине, где, слава Богу, было тепло, и они поехали мимо церкви по петлявшей дороге в гору, к родному дому Ника.

Таксист еще только тронулся с места, а Ник уже успел отпереть дверь, включить свет и втащить Джудит в дом. В квадратном, с низким потолком холле было уютно. На обшитых панелями стенах висели написанные маслом пейзажи, а в изгибе лестницы стояла высокая елка. Ник повернул выключатель, и на ветках, среди мишуры и шаров, замигали огоньки. Но Джудит прежде всего оценила упоительное, живительное тепло.

– Выбора нет, – тусклым голосом проговорил Ник, – при сложившихся обстоятельствах ночевать больше негде. Конечно, только сегодня…

Джудит понимала, что в ее положении не до капризов. Она коротко кивнула, по-прежнему стоя у порога.

– Мне не пришло в голову, что можно ехать во Фрайерс-Хейвен. Я не знала про эту дорогу. Я сюда ездила только через Глостер.

– Не стой там, будто явилась с визитом, – нетерпеливо сказал Ник. – Поднимайся в мамину спальню и прими самую горячую ванну, какую только сможешь вытерпеть. Что нужно из одежды, найдешь у мамы в шкафу.

– Спасибо, – вежливо поблагодарила она. – Не мог бы ты отнести мой плащ и сапоги на кухню или еще куда-нибудь – чтобы с них стекла вода?

Ник резко кивнул и сорвал с себя тренч.

– Конечно. Давай, снимай.

– Что-то… – проговорила Джудит слабым, отсутствующим голосом, – что-то я не…

Он окинул ее быстрым, внимательным взглядом и бросился к ней по прекрасному персидскому ковру, едва успев ее, падавшую, поддержать.

– Обмороков мне тут не хватало! – рявкнул Ник.

Джудит стиснула зубы, проглотила комок в горле и с неимоверным усилием овладела собой.

– Извини, – задыхаясь, выговорила она. – Разморило в тепле… Мне не по себе.

– Тебе будет лучше, когда избавишься от этого промокшего тряпья, – бросил Ник и, отрывая пуговицы, потащил с нее плащ. Ник пихнул ее на резную деревянную банкетку у стены. – Сядь, я стяну с тебя сапоги.

Легко сказать… На деле у них уже не было сил. Как сквозь туман, Джудит заметила, что после всего, что они перенесли, Ник побледнел и осунулся. Если Ник, который всегда держался подтянуто, так ужасно выглядел, то сама она наверняка напоминала призрачную тень того, чем была на Рождество. Джудит не увлекалась спортом, она только ходила пешком на работу и с работы, а летом изредка играла в теннис. Отныне, мысленно обещала она себе, запыхавшись от усилий, которых ей стоила попытка помочь Нику стащить с нее застрявший второй сапог, займусь аэробикой, долгими пробежками и буду меньше смотреть телевизор, чтобы в следующий раз, когда придется преодолевать потоп, оказаться в полной боевой готовности.

– Все. – Ник отдышался и поднял ее, но слишком рано отпустил, и Джудит рухнула на пол.

– Извини, – неловко пробормотала она, когда он опять помог ей встать. – Ног под собой не чую.

– Еще бы! – Ник презрительно осмотрел ее размокшие сапоги на шпильке. – Ты по-прежнему носишь кокетливую обувь. – Не отпуская ее, он нетерпеливо встряхнул головой. – Я доставлю тебя наверх, но после сегодняшней передряги вряд ли я это сделаю изящно. – Вдруг Ник взвалил ее на плечо, как мешок картошки, и направился вверх по лестнице. Пыхтел он так, будто она весила целую тонну.

Ник протопал по коридору в спальню родителей, на ходу включая везде свет. Когда он опустил свою ношу на табурет в ванной комнате, то дышал будто бегун марафонской дистанции. На лице Джудит проступил яркий румянец.

Ник молча включил горячую воду, потом постоял, разглядывая Джудит.

– Справишься?

– Да! – поспешила ответить она. – Все будет в порядке. Пожалуйста, позаботься о себе. Ты же, как и я, промок.

– Ладно! – Он задержался на миг, потом вывалился из ванной комнаты и довольно резко хлопнул дверью.

Лидия Кэмпьен, конечно же, любила понежиться в ванне… Джудит взяла с полки одну из многочисленных бутылей бальзама для ванны и вылила ее содержимое, с ароматом весеннего букета, в горячую воду, потом, не без труда, избавилась от промокшей одежды и осторожно залезла в сверкавшую белизной ванну. Тут Джудит вознесла благодарственную молитву за благополучное завершение злоключений. Наверное, ей мозги размыло, как ту дорогу, думала, погружаясь в воду, Джудит, если ей в голову не пришло, пока они с таким трудом пробирались через затопленные места, что надо сворачивать к Фрайерс-Хейвену, раз уж невозможно добраться в Лонгхоуп. Ей пришлось немножко помучиться, пока в конечностях восстанавливалось кровообращение, но, когда прекратилось болезненное покалывание, она почувствовала, как ее тело расслабляется и пропитывается благодатным теплом. Наслаждаясь, она откинула голову назад – думать ни о чем не хотелось, тем более о том, что будет дальше, когда ей придется выбраться из воды и снова иметь дело с Ником. В эту минуту решать такие проблемы было выше ее сил. Да и, в конце концов, зевая сказала она себе, не такая уж это неразрешимая проблема. Утром она, наверное, найдет способ продолжить путь в Лонгхоуп.

Резкий стук в дверь заставил ее очнуться от дремоты.

– Джудит! У тебя все в порядке? – прокричал Ник. – Не для того я столько перетерпел, чтобы ты у меня утонула в ванне!

– Все прекрасно! – ответила она, пуская пузыри: вода плескалась у ее губ. – Помою голову и тут же выйду.

Через несколько минут она закуталась в махровый халат Лидии Кэмпьен, зачесала назад мокрые волосы, обмотала голову полотенцем и вышла в спальню, чтобы совершить набег на имущество свекрови. Она застыла на месте, увидев, что в комнате стоит Ник и ждет ее. Он был в теплом свитере и удобных старых вельветовых брюках. Он стоял, скрестив руки и широко расставив ноги, – в позе, которую она очень хорошо помнила.

– У тебя действительно все в порядке? – с требовательной интонацией спросил он.

– Да, – ответила она чуть дыша. В ней проснулась совершенно неуместная стыдливость, и ее лицо под белым тюрбаном из полотенца стало пунцовым. – Я… я просто вышла поискать какую-нибудь одежду.

– Я беспокоился, – сказал он сдавленным голосом. – Внизу ты была как тень.

– Меня силы тогда покинули. – Она посмотрела на него с невозмутимой улыбкой, понимая, что они уже не товарищи по несчастью теперь, когда миновала опасность.

– Пойду соберу что-нибудь поесть, – проворчал Ник и направился к двери.

– Ник, – окликнула его Джудит, – подожди! Я тебя не поблагодарила за то, что ты спас меня. Там в одном месте было так глубоко, что у меня душа в пятки ушла.

Он повернулся, и глаза его на мгновение вспыхнули.

– Я заметил. Я до сих пор чую тебя сердцем. По крайней мере иногда. Наверное, ты была готова скорее утонуть, чем признаться, что у тебя нет сил идти дальше.

– Что ты! К тому же не забывай: я умею плавать.

– Этого я не забыл, но ты замерзла и очень устала. Тебе было бы трудно плыть.

– Знаю. Потому и благодарю тебя. – Она подошла и прикоснулась к его руке. Ее улыбка стала теплее. – Бьюсь об заклад, что сэра Вальтера Раля было легче уговорить принять благодарность, когда он простер плащ у ног королевы Елизаветы.

Ник стоял не шелохнувшись, но вдруг встрепенулся и стряхнул ее руку. Джудит испуганно отпрянула, и полотенце соскользнуло с ее головы. Они одновременно бросились его ловить и неловко столкнулись. Ник хотел было выругаться, но поймал ее в объятия и стал целовать с тем пылом, который ее телу был так хорошо памятен и на который она отзывалась прежде, чем ей удавалось овладеть собой. Она задыхалась, ее губы приоткрылись под натиском его губ, но, почувствовав его язык, нетерпеливый и требовательный, она внезапно очнулась, вырвалась от Ника, а ее тело пожирал огонь.

– Я, наверное, должен извиниться перед тобой, – стиснув зубы, проговорил Ник, но она отрицательно покачала головой.

– Нет. Это… Я понимаю, ты не… То есть сегодня мы так много перенесли…

– Это меня не оправдывает. Прости, – сказал он с неожиданной холодной вежливостью. – Спускайся. Я приготовлю поесть.

Джудит подняла голову и посмотрела ему прямо в глаза.

– Ты очень любезен, – тоже с холодком произнесла она. – Признаться, я голодная: с утра не ела.

– С каких это пор ты стала есть по утрам? – усмехаясь, спросил он.

– С тех пор, как ушла от тебя, – жестко ответила она. – С тех пор в моей жизни многое изменилось.

– Кое-что все-таки не изменилось. – Сама гордыня, он направился к выходу и обернулся с такой улыбкой, что она впилась пальцами ног в пушистый ковер, покрывающий пол в спальне его матери. – Твое чувство ко мне осталось тем же.

– И только? – мило парировала Джудит. – Я думала, ты меня оценишь выше. Мне казалось, я поднаторела в этом искусстве с тех пор, как мы в последний раз встречались, Ник. Когда все узнали, что мы с тобой расстались, я не могла отбиться от желавших меня утешить.

Если она чего-то и добивалась, ей, кажется, не повезло. Николас Кэмпьен – ей бы надо не забывать – прекрасно владел собой.

– Чему же тут удивляться, – ровным голосом сказал он. – Не заставляй себя ждать. Я иду на кухню.

Джудит смотрела Нику вслед и кляла свою детскую слабость – уколоть. Джудит действительно делали немало предложений, но она солгала, сказав, будто их принимала. Впрочем, Ник отнесся к ее словам совсем не с тем безразличием, какое хотел выказать. Ника выдало знакомое ей подергивание в уголке рта, и она поняла, что безразличие Ника – одно притворство.

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

Пока Джордж Кэмпьен не купил своей молодой жене Фрайерс-Хейвен, в этом мирном жилище в течение века обитали монахи. И хотя теперь все в доме было устроено по-современному, над ним по-прежнему витал дух покоя, что, вместе с умением Лидии Кэмпьен вести хозяйство, сообщало ему какое-то особое тепло. И нечего было Джорджу Кэмпьену, пусть и добродушно, не переставая ворчать по поводу счетов за отопление…

На кухне, оснащенной по последнему слову техники, включая множество приспособлений, которые позволяли Лидии Кэмпьен наслаждаться любимым занятием – стряпней, Джудит не ощутила привычной для Фрайерс-Хейвена атмосферы умиротворенности, когда наконец ступила туда. Джудит задержалась у порога, смущаясь оттого, что выглядит диковато в чужом… оперении. Ростом Лидия была выше, чем жена ее сына, худощавее, и Джудит с трудом нашла подходящую одежду. Ей пришлось взять теплый красный свитер с полки свекра, и она надела его с черной юбкой джерси из гардероба Лидии, доходившей до щиколотки, однако, по причине мягкого материала, не стеснявшей Джудит при ходьбе. У Лидии в шкафу оказалось несколько пар тонких темных колготок, которые ей так нравились, но единственное, что подошло Джудит из обуви, – это черные бархатные шлепанцы, украшенные страусовыми перьями.

– Извини, что я так долго, – стесняясь, сказала Джудит, когда Ник поднял глаза от кастрюли, в которой помешивал суп.

Ник осмотрел Джудит с головы до пят, и его губы тронула улыбка, когда он взглянул ей на ноги.

– Это, наверное, маме папа купил.

Джудит тоже чуть улыбнулась.

– Я помогу тебе?

– Если хочешь, свари кофе. Мама у нас – единственный человек, посвященный в тайну кофеварки.

– Мы могли бы обойтись растворимым, – сказала Джудит, с опаской присматриваясь к электроприборам.

– В том, что касается кофе, вкус у меня не изменился, – отрезал Ник, наливая суп в две мисочки. – Я люблю, чтобы был настоящий. Или никакого не надо.

Они встретились глазами, и Джудит поспешила вернуться к электрокофеварке.

– Но инженер-то мог бы с ней справиться?

– Инженеру это не под силу ввиду злоключений сегодняшнего вечера. – Ник подошел к столу с мисочками супа и поставил их на чисто выскобленную деревянную столешницу рядом с блюдом толсто нарезанного хлеба. Масло и уложенный на тарелке сыр двух сортов дополнили угощение. Джудит бросила кофеварку, вдруг почувствовав такой голод, что ей стало не до технических головоломок.

– Лучше я потом заварю чай, – твердо сказала она и села на стул, который ей подставил Ник. – Мм, вкусно пахнет. Что это?

– Пара банок густого овощного супа. Я покрошил в него стильтонского сыра. – Ник сел напротив Джудит и посмотрел ей в лицо. – Ты очень любила стильтон… когда-то.

– До сих пор люблю… – Джудит взяла хлеб и с удовольствием приступила к супу.

Они не проронили больше ни слова и скоро опустошили мисочки. Ник сразу же встал, чтобы налить еще.

– Ты уже гораздо лучше выглядишь, – заметил он, садясь на место.

– Просто удивительно, до чего много значит толика пищи, – согласилась Джудит. – Я в первый раз ем сегодня.

– Ты говорила, что теперь завтракаешь, – тут же напомнил он ей.

– Я солгала. – Она пожала плечами. – Кофе, чай и глоток дешевого шампанского – вот все, что я держала во рту сегодня.

– Теперь понятно, почему ты в холле чуть не упала в обморок! – Он прищурился. – А шампанское зачем?

– Мы праздновали Рождество в офисе. – Джудит, положив ложку, подняла глаза. – Только начали, вдруг я поняла, что не вынесу всего этого веселья, этой праздничной атмосферы, и решила бежать в Лонгхоуп. Я позвонила Маргарет. Она приняла идею с большим, чем я заслуживаю, энтузиазмом. Я выехала под проливным дождем в час пик. Дальше сам знаешь.

– А в дороге ты не слушала по радио сводки о состоянии дорог? – нахмурив брови, спросил он.

– Нет. Радио в машине недавно вышло из строя. Жду конца Рождества, чтобы на сезонных распродажах купить новое.

– Если у тебя мало денег, почему не берешь те, которые я перевожу каждый месяц на твой счет? – совсем мрачно спросил он.

Джудит чуть не огрызнулась, но одумалась.

– Денег мне хватает. Но глупо приобретать радио по полной цене, когда стоит немного подождать и можно сделать выгодную покупку на распродаже… Ты же отлично знаешь, почему я не стану притрагиваться к твоим деньгам, – вдруг вспыхнув, добавила она.

– Потому, что хочешь мне доказать, что отлично сама справляешься и что не нужен я тебе со своими деньгами? – Он холодно взглянул ей в глаза, но Джудит, не моргнув, выдержала этот взгляд.

– Николас Кэмпьен, было бы совершенно неразумно без конца бубнить о потребности быть собой и жить самостоятельно как полноценная личность, а потом брать деньги у того самого человека, которому все это доказываешь. – Она отвернулась и демонстративно принялась отрезать себе кусок сыра.

Ник молча смотрел на нее, потом тоже взялся за сыр.

– Не слишком плотный ужин, если весь день не есть.

– Все в порядке. Ты что, еще голоден? – спросила она. – Я могу приготовить омлет или что-нибудь в этом роде. Если у Лидии остались яйца.

– Конечно, остались. Ты ведь знаешь, я сдаю наш… сдаю дом на Бат-Крессент. Жильцы задержатся там еще на месяц, вот я и не знал, где проведу Рождество, – проговорил он ровным голосом. – Я убедил маму, что она не должна отказываться от поездки, но прежде, чем они уехали на Карибское море, мама приготовила запас яиц и чем только не набила холодильник – тут уж я ничего не мог поделать. Теперь ты понимаешь, откуда взялся свежий хлеб: когда располагаешь чудесами техники, сущий пустяк освежить буханку в микроволновой печи.

– Когда-то ты не был таким хозяйственным, – сказала Джудит и взяла еще ломоть хлеба. Когда-то… один намек на спор лишил бы ее аппетита, но в последнее время, с радостью отметила Джудит, она стала выдержаннее.

– Я себя не считаю и никогда не считал искусником на кухне, – спокойно согласился он, потом улыбнулся, глядя ей в глаза. – Но всегда компенсировал свой недостаток в спальне.

– Человек живет не только в постели, – парировала она. Его слова ее не тронули. Она встала, чтобы наполнить чайник. Пока чайник закипал, Джудит, порывшись на полках, нашла пачку сухого молока.

Ник поднялся, принял у нее поднос с чаем.

– Хочешь пить чай здесь или пройдем в мамино святилище?

– Давай останемся здесь. Так будет проще потом вымыть посуду. – Джудит казалось, что ей легче держать положение вещей под контролем, пока они с Ником на кухне, чем если окажутся у Лидии в ее меньшей столовой. – Джон в этом году не приедет домой на Рождество? Нет?

Джонатан Кэмпьен, на десять лет моложе Ника, был уменьшенной и мало достойной похвал копией брата. Но Джон был тоже с головой и учился в Гарвардской школе бизнеса, чтобы занять свое место в семейном предприятии, как только обретет необходимую квалификацию.

– Джон останется в Штатах со своей девушкой. Иначе мама с папой могли и не поехать на Карибское море. Что касается меня, – сухо добавил Ник, – я убедил их, что не пропаду на Рождество.

– А в прошлом году как ты его провел? – спросила Джудит и тут же раскаялась, заметив, каким насмешливым взглядом ответил Ник на ее вопрос, прежде чем сказал:

– Неужели ты впервые задумалась над этим? Наверняка мои родители сообщали тебе о моей поездке в Австралию, а уж я позаботился о том, чтобы не поспеть обратно к поре всеобщего благодушия. Я тогда особого благодушия не испытывал – речь хоть о тебе, хоть о ком бы то ни было.

Джудит молча пила чай, а Ник поднялся и взял с тумбы неоткупоренную бутылку виски.

– Это меня заставили взять на вечеринке в нашем офисе, – с усмешкой сказал он. – Я счел своим долгом заглянуть туда, раз нет ни папы, ни Джона. В наши дни нельзя выпить и после этого сесть за руль, вот никто и не удивился, когда я сразу же стал раскланиваться под предлогом, что мне «пора возвращаться». Люди тактичные… Никто не позволил себе спросить, куда или к кому я собирался «возвращаться». Налить?

Джудит не любила виски, но при сложившихся обстоятельствах чем-нибудь себя взбодрить ей показалось кстати.

– Да, пожалуйста, – ответила она, к его удивлению. – Капни мне в чай.

– В чай? Ты хочешь, чтобы я… вылил этот бесценный нектар в горячий чай?

– А что?

Ник вдруг улыбнулся и стал больше похожим на того, каким она его полюбила.

– А что, в самом деле? Скажи, когда хватит. Алкоголь мгновенно снял с обоих напряжение.

Ник никогда не питал слабость к спиртному, говорила себе Джудит, попивая непривычный напиток, да и она сама – тоже. А вот к Нику она питала слабость… настолько, что никогда не интересовалась другими мужчинами. И с тех пор, как она бежала от него в поисках независимости, единственное, чем она могла себя побаловать, был шоколад. Боже ты мой, сказала она про себя, стараясь не хихикать. До чего глупо. Нет, не утолит ее любовный бальзам… с новыми партнерами. Она посмотрела на Ника. Ее охватило любопытство. Она уже слегка опьянела.

– Много у тебя было женщин с тех пор, как мы расстались?

– Нет! – выкрикнул он с неожиданной злобой. – Нет, черт побери! А мы с тобой не расстались, Джудит. Ты меня бросила. Это не одно и то же.

– Да, – согласилась она. Ее бледное лицо уже заливала волна тепла. – Я не стала бы тебя винить, даже если бы они у тебя и были.

– А ты великодушна, – едко произнес он. – Давай, рассказывай про всех этих мужчин, с которыми ты совершенствовала свое мастерство.

– Я же лгала, – произнесла она без раскаяния. – Ты меня разозлил.

– Это мне свойственно, – согласился он. Его глаза резко сузились. – Ты что, хочешь сказать, у тебя никого вообще не было?

– А у тебя?

Их взгляды встретились – ни один не отводил глаз.

– Были попытки, – с горечью сказал Ник. – Если хочешь знать правду, я изо всех сил старался.

– Что ты старался?..

– Заняться любовью с кем-нибудь другим, забыть тебя. Забыть, как хорошо нам было вместе. Не вспоминать, как я хотел, чтобы ты вернулась. – Он, стиснув зубы, пожал плечами. – Но… но – не смейся – ничего не вышло. Подвело либидо. Вначале, во время моих поездок, я водил женщин по ресторанам, но потом припрятал доспехи. Я даже начал думать, что у меня какое-то серьезное расстройство. Конечно, так и было: я потерял тебя и обнаружил, что ни в одной другой женщине не способен возбудить и тени желания. – Он невесело, резко расхохотался. – Вот это анекдот.

– По-моему, это не смешно, – мягко сказала Джудит. Виски, что ли, так согревало ее изнутри…

– А у тебя?.. – Ник смотрел на нее так, будто насквозь просвечивал. – У тебя то же самое?

– Не совсем, – ответила она. Ей хотелось быть точной. Она налила себе еще чашку чая. Ник, не спросив, потянулся вперед и долил в ее чашку немного виски. – Ты что, споить меня хочешь? – спросила она.

– Нет. Но после всех наших мытарств нам не грех подлечиться. Кроме того, две чайные ложки шотландского виски в стакане чая вряд ли тебе повредят.

Она улыбалась, глядя, как он осторожно наливает себе порцию виски, еще меньшую, чем была первая.