Текст книги "Такой желанный… враг"

Глава 10

Кэрри, Дек и Эмма – все, кроме Келла, приехали на похороны. Было очень тяжело, и Джесси радовалась тому, что ее сестры оказались рядом. Но они не могли остаться надолго и улетели в тот же день.

Она надеялась, что Реджи быстро уладит дело с опекунством, но судья не торопился. К тому же на Атлантическом побережье бушевал шторм. Сначала предсказали, что он пройдет через Флориду в Мексиканский залив, но потом оказалось, что он охватит все Атлантическое побережье.

Сосредоточившись на подготовке к встрече с ураганом, Джесси отвлеклась от мыслей об Алане. А это было невероятно трудно. Более того, каждый день, ложась спать, она предвкушала утренний кофе с Аланом, пока Фоукс разгадывает кроссворд, а малышка пьет смесь.

Алан был очень молчаливым до того момента, пока не выпивал кофе. Это странно, ведь в остальное время он болтал без умолку. Фоукс начал очень заботливо относиться к ней. Наверное, это случилось во время похорон, когда она обняла Алана за плечи, чтобы он не разрыдался. Она не любила вспоминать тот момент, но он казался таким человечным и уязвимым.

Время шло, и они словно существовали в некотором вакууме, ожидая решения суда по поводу опекунства над Ханой и разбираясь в деловых вопросах, оставшихся после гибели Пэтти и Джона. Наступала осень. Джесси сама себя удивила, купив маленький костюм на Хеллоуин для Ханы.

Они стали подобием семьи, о чем она одновременно мечтала и чего боялась. Между ними существовало напряжение, которое невозможно было объяснить. И как ни приятно ей было сидеть на кухне утром, днем обязательно происходило что-то, что напоминало о жесткой борьбе между их двумя семьями.

Похоже, Джесси не успевала вернуться в Лос-Анджелес, чтобы встретиться с Джеком Уайтом, а Келл не хотел переносить сроки. Целый день она обдумывала, не вернуться ли ей домой и не перестать ли бороться за опекунство над Ханой, но тогда все вообще теряло смысл. Ведь жертву она приносила ради Ханы.

В четверг утром Алан и Джесси сидели на кухне с Ханой и Фоуксом, когда Алан спросил:

– Почему ты смотришь на меня?

– Я все еще удивляюсь тому, что ты можешь молчать дольше минуты, – ответила Джесси.

Он приподнял брови, но промолчал. Просто сделал еще один глоток кофе и снова обратился к планшету. Джесси не знала, что именно он читает, но предполагала, что финансовую газету. Но тут Хана стукнула по бутылке, и смесь фонтаном брызнула по комнате. Джесси схватила полотенце и, наклонившись, чтобы вытереть ее, увидела, что именно Алан читает.

– Ты предатель! – сказала она.

– Почему?

– «Ребенок 911»! Ты эту книгу читал каждое утро? Теперь понятно, откуда ты знаешь об уходе за Ханой больше меня.

– Я отнесу мисс Хану в ее комнату. – Фоукс взял малышку на руки.

– Зачем? – спросил Алан.

– Она не должна слышать, как вы двое ругаетесь.

– Мы собираемся ругаться? – спросил Алан, когда они остались наедине.

– Я бы не хотела, но зачем ты сделал это за моей спиной? Я не могла понять, откуда ты все знаешь, и считала, что у тебя инстинкты развиты лучше, чем у меня. Тебе так важно быть лучше меня?

– Я не люблю проигрывать, – пожал плечами Алан, закрывая планшет.

Затем он встал и поднес чашку к кофемашине.

– Я думала, что-то изменилось в наших отношениях, но ты продолжаешь вести себя по-прежнему.

Алан посмотрел в чашку прежде, чем поставить ее на стол.

– Я изменился. Я загрузил книгу, потому что не знал о детях ровным счетом ничего. Я панически боялся сделать что-то не так. Невозможно было смоделировать ситуацию, в которой бы я чувствовал себя настолько беспомощным.

– Почему ты ничего не сказал? Я бы тоже почитала про уход за детьми. Ведь я должна быть мамой!

– Джесс, ты прекрасно справляешься с Ханой. Даже если ты делаешь что-то не так, ты тут же исправляешься, словно ничего не случилось.

– И все же ты должен был сказать.

– Если бы я предложил тебе прочитать книгу, ты бы вспылила и попросила меня не указывать, что тебе делать.

– Это так. Но я считала, у тебя сверхспособности во всем, что касается ухода за детьми. Теперь я даже рада, что это не так. Я начинала думать, что ты на самом деле – супермен, каковым себя считаешь.

– А теперь ты видишь прорехи в моем вооружении? Я подозревал, что ты ищешь их с момента нашей первой встречи.

– Только иногда, – сказала она.

Алан откинул голову назад и захохотал:

– Ты настоящая заноза. И ты это знаешь, правда?

– Стараюсь изо всех сил.

Джесси было невероятно сложно соблюдать с ним дистанцию в последнюю неделю, но она старалась, потому что Алан нравился ей слишком сильно. И физическая связь между ними могла привести к тому, что она бы влюбилась в него.

А это был самый ужасный кошмар в ее жизни. Она не думала, что может отдать сердце и счастье мужчине, подобному Алану.

– Я пойду к Фоуксу и Хане.

И она вышла из комнаты не оглядываясь.

Обычно Алан не задумывался о чувствах. И ничего нового не должно было произойти с его момента прибытия на Хаттерас. Эмоции доставляли Алану неудобство, вызывали стресс. Чем больше он заботился о Хане и Джесси, чем больше начинал беспокоиться. В последние дни он пару раз пытался склонить Джесси к сексу, но она отказывалась, и, честно говоря, он считал, что она права.

Им следовало поскорее вернуться в Лос-Анджелес, где ему удастся дистанцироваться от Джесс. Алан сделал все возможное, чтобы найти пути подходы к судье, ведущему процесс по опекунству. Но они находились в Северной Каролине, и связи Алана здесь не помогли. Несмотря на то что Пэтти и Джон назначили их опекунами ребенка в своем завещании, им не могли просто передать Хану без сложной документации и проверок. Реджи делал все возможное, чтобы ускорить процесс, но Алан уже не мог больше оставаться в Северной Каролине.

Он хотел возвращения к нормальной жизни. Алан никогда бы не признался в этом, но ему начинала нравиться рутина повседневной жизни с Джесси. Хана оказалась просто прелестью, и Алан был готов признать, что любит ее как свою собственную дочь. Но все, что касалось Джесси, казалось ему сюрреалистичным.

Она сильно изменилась, сменила панк-гардероб на обычные повседневные джинсы и блузки. Похоже, раньше странную одежду она надевала исключительно для него.

И это его бесило, создавало проблемы. Джесси была для него искрой, воспламеняющей пламя, и она становилась ему все ближе.

– Алан, тебе лучше зайти сюда, – позвала она из гостиной.

Джесси сидела на полу и играла с Ханой. Фоукс сидел в одном из кресел. Оба смотрели телевизор.

– Что происходит?

– Штормовое предупреждение. Ураган направляется прямо к нам.

– Отлично. Позвоню судье и посмотрю, сможет ли это ускорить процесс передачи опекунства, – кивнул Алан.

– Давайте переключим на прогноз погоды, чтобы понять степень опасности. Порой эти ураганы ведут себя непредсказуемо, – сказала Джесси.

– Даже если мы услышим совершенно противоположное мнение, нам придется хорошенько подготовиться. Мы же оба хотим вернуться домой, правда, Джесси?

Она кивнула, но на ее лице промелькнуло такое выражение, словно она не так уж и хотела этого. Алан засомневался. У Джесси своя жизнь, вчера она призналась, что и Хане будет проще, когда они вернутся к привычному распорядку.

Алан пошел в свою комнату, чтобы позвонить. Он сел на край кровати и задумался над тем, сможет ли он убедить Джесси продать мотель. Пожалуй, управлять им из другого конца страны будет непросто.

– Реджи Блит. – Адвокат ответил на звонок после второго гудка.

– Реджи, это Алан Маккинней. Мы только что прослушали предупреждение об урагане. Скажи, это не поможет ускорить решение судьи?

– Я тоже думал об этом и уже послал своего секретаря с просьбой закрыть дело завтра. Вам с Джесси придется уезжать, если начнется эвакуация.

– Правда?

– Да. Во время урагана приезжие не могут оставаться на Хаттерасе. Это не законно. Возможно, погода играет за нас.

– Очень надеюсь. Мы ждем правильного решения, но уже очень хотим домой. Хане пора начать привыкать к новому окружению.

– Согласен. Как только что-то станет известно, я сразу позвоню вам, – пообещал Реджи.

– И еще, – добавил Алан. – Говорили ли Джон и Пэтти что-нибудь о мотеле? Надо ли его сохранять до момента, когда Хана достигнет совершеннолетия? Или мы с Джесси можем продать его и положить деньги на ее счет?

– Я попытаюсь найти письменное решение. Но я знаю: Джон надеялся, что вы сохраните его.

– Это понятно. Но ни я, ни Джесси ничего не знаем об управлении мотелями. Я просто пытаюсь сделать то, что было бы логично, – сказал Алан. – Я хотел бы выполнить последнюю волю Джона, но…

– Я посмотрю, что можно сделать. Возможно, я найду управляющего, который будет получать процент от прибыли до того момента, как Хане исполнится двадцать один год.

– Это может сработать. Дайте мне знать, если я смогу чем-то помочь.

– Хорошо.

Алан закончил звонок, а потом набрал номер Келла.

– Как дела, Алан?

– Похоже, ураган двигается прямо на нас, – сказал он.

Его кузен усмехнулся:

– Похоже, Джесси вообще не собирается возвращаться в Лос-Анджелес.

– На самом деле это может ускорить наш отъезд. Мы используем это как аргумент, чтобы убедить судью принять наконец решение. Я просто хотел держать тебя в курсе.

– Спасибо, – сказал Келл.

– Почему ты так сильно ненавидишь Джесси? – спросил Алан. Джесси могла очень раздражать, и все же повода для открытой ненависти не было.

– Потому что она – Чендлер. И я не знаю ее лично, – ответил Келл.

– Она – прекрасная женщина, Келл. Талантливая и любящая свое дело…

– Не говори мне, что влюбился в нее. Ты ненавидишь ее. Говоришь, что она – настоящая заноза.

– Да? Я так говорю? – Алан наконец признался себе, что его «ненависть» к Джесси – лишь средство самозащиты, потому что иначе он давно мог начать уважать ее и даже в нее влюбиться.

– Да. Не смей бросать меня, – заявил Келл. – Дек уже прожужжал мне все уши тем, как замечательны эти сестры Чендлер.

– Я не брошу тебя. Я все еще истинный Монтроуз.

– Рад слышать, – сказал Келл и закончил разговор.

Джесси позвонила местному плотнику, чтобы он подготовил мотель к урагану. Его имя значилось в записной книжке Пэтти.

– Я приеду, как только станет точно известно, что ураган направляется сюда. Я хорошо знаю здание, потому что моя семья владела мотелем, прежде чем Маккои выкупили его.

– А вы не задумывались над тем, чтобы стать здесь управляющим? – спросила Джесси.

– Возможно. У меня теперь есть небольшой бизнес, и сперва я должен посоветоваться с женой. Она сердится, когда я принимаю решения без ее участия.

Джесси улыбнулась:

– Вы давно женаты?

– Двадцать лет. А такое впечатление, что мы только что вернулись из свадебного путешествия.

Джесси снова улыбнулась. Счастливые пары заставляли ее смотреть на жизнь с большим оптимизмом. И впервые в жизни любовь и жизнь вместе не показались Джесси абстрактными понятиями. Ведь теперь у нее есть Хана и… Алан.

Да, он никогда не упоминал о том, что они будут ходить на свидания, когда вернутся в Калифорнию, но что-то изменилось в их отношениях.

Она вспомнила утро на кухне, когда Алан признался в том, что у него есть слабости, которые он не хочет ей показывать. Все это воспылало огнем надежды в ее сердце. Джесси так и не поняла, когда идея влюбленности в Алана перестала казаться ей безумной и стала желанной.

Ей нравилось, что ее сердце начинало бешено биться каждый раз, когда он входил в комнату или начинал дразнить ее. Конечно, она была настороже и держала его на расстоянии вытянутой руки, но в глубине души она надеялась, что они… что именно?

Джесси не могла в этом признаться даже самой себе, боясь правды.

Она влюблялась в Алана.

Хана закряхтела во сне, и Джесси улыбнулась малышке, подняла ее на руки и поднесла поближе, чтобы почувствовать неповторимый запах детской кожи.

– Ты правильно сделала, Пэтти, – сказала она вслух.

Она не брала Хану на руки и не разговаривала с Пэтти о ребенке, пока та была жива. Джесси всегда жила по своим собственным правилам, но теперь она понимала, что была парализована ложью и страхами.

Внезапно вся ее самоуверенность куда-то улетучилась. Джесси поняла, что всю свою жизнь вела себя трусливо. Оказавшись рядом с Ханой, она поняла, как сильно заблуждалась, живя в одиночестве. Вместо того чтобы смотреть в глаза своим страхам, сражаться с ними, Джесси говорила себе, что она просто не такая, как все.

Она снова так поступила сегодня утром. Вся ее душа стремилась навстречу Алану, но она убежала от него.

Хана спала, а Джесси просто сидела на крыльце и держала малышку. Но потом она вспомнила, что у нее много работы.

Она уложила Хану, и ее взгляд задержался на фотографии Пэтти и Джона, которую Алан повесил над колыбелью два дня назад. Он сделал это, чтобы девочка не забывала лица своих родителей.

Это было очень мило и сентиментально, но потом он все испортил, сказав Джесси что-то колкое. Но теперь, вспоминая об этом, она осознала, что Алан так же убегал от эмоций, как и она.

Возможно, это означает, что он тоже начинал влюбляться в нее.

Джесси села в кресло-качалку. Что ей делать? Продолжать бегать от чувств или стать женщиной, которой она всегда мечтала стать, и посмотреть страхам в лицо?

Больше всего она боялась Алана. Она спорила с ним, подначивала его с самого момента их первой встречи, чтобы не влюбиться в него. Но это ей не удалось. Она всегда с нетерпением ждала следующей встречи с ним.

Она вскочила с кресла, уверенная в том, что бегать от своих чувств больше не собирается.

Войдя в его комнату, она поняла, что он разговаривает по телефону.

Джесси не хотела подслушивать, но последнее, что она расслышала, были его слова о том, что он – истинный Монтроуз.

Отрицать очевидное не имело смысла. Алан напомнил ей о том, что она и так прекрасно знала.

Как бы он ни вел себя и что бы ей ни говорил, он все еще оставался ее врагом.

Глава 11

Джесси повернулась, чтобы уйти, но потом вспомнила данное себе обещание. Она больше не убегает.

Она решительно вернулась в комнату и обнаружила Алана, все еще сидящего на краю кровати с задумчивым видом.

– Итак, ты все еще истинный Монтроуз?

– Это для тебя не новость, – сказал он, бросая телефон возле себя. – И почему ты подслушивала?

– Прости. Так получилось. Я думала, мы изменились, изменилось наше отношение друг к другу… по крайней мере, с моей стороны. Я больше не смотрю на тебя как на одного из мерзких Монтроузов. – Джесси уперла руки в бока и посмотрела на него в упор.

– Ты права. Мы изменились. Но в конце дня мы все равно становимся деловыми противниками, хотя, наверное, это неправильное слово. Ничто не встанет на свои места само. Я знаю, ты стремишься доказать Келлу, что ты достойна, но он пока в этом не убежден. Нет финансовых доказательств.

– Я тебя не понимаю. Потенциально финансы все равно не появятся в этом квартале, и даже в следующем. Я что, зря стараюсь? Тогда разбирайтесь сами.

– Я не об этом. Потенциальная прибыль удовлетворяет требованиям испытательного срока, – сказал Алан. – Почему ты так сердишься?

– Ты потрясаешь меня. Я только что размышляла о жизни и о себе и пришла к некоторым выводам, которые непросто было сделать. Я думала, ты и я… мы вместе… Ладно, забудь. Я говорю как глупая девчонка.

– Закончи свою мысль. Мне нравится, когда ты говоришь честно.

– Мне тоже в тебе это нравится, но ты нечасто меня радуешь.

Он пробежался руками по волосам:

– Что ты хочешь услышать? Я рано узнал, что те, к кому ты привязываешься, обретают над тобой власть.

– У меня есть власть над тобой? – Джесси ощутила прилив адреналина, задавая вопрос, мучивший ее с момента их поцелуя в самолете. Возможность быть абсолютно честной с Аланом очень волновала ее, но, с другой стороны, это могло спровоцировать боль.

– Ты это сама знаешь, – сказал Алан. – Всю неделю я пытался затащить тебя в постель, но ты все время меня прогоняла. Почему? Я что, имею над тобой власть?

– Да, имеешь, – тихо отозвалась Джесси. – И дело не только в сексе. Ты вошел во все сферы моей жизни. Я, правда, надеюсь, что не создала для себя нереальный образ Алана, потому что ты стал очень дорог мне.

Алан смотрел на нее в немом изумлении. Она увидела страх в его глазах. Или, по крайней мере, то, что ей показалось страхом. Джесси искренне надеялась, что это не жалость.

«Пожалуйста, только не жалость».

Он отвернулся от нее и подошел к окну, выходившему в прекрасный сад.

– Я не знаю, что сказать, – сказал он по прошествии нескольких минут.

– Ничего сложного, – тихо заметила Джесси. – Если ты честен по отношению к самому себе, ты точно знаешь, что сказать. И если у тебя хватит смелости, ты это сделаешь.

В ее словах был вызов, и Джесси понимала это. Она не могла измениться за пару дней. И если он окажется мужчиной, которому хватит смелости остаться рядом с ней, ему придется быть честным, какой была и она.

– Я… ты хочешь от меня того, что я не давал никому. Даже друзьям и родителям, – произнес Алан, все еще не глядя на нее.

Джесси внезапно поняла, что он никогда не скажет слов, которые она так отчаянно хочет от него услышать. Она задумалась над тем, почувствует ли она себя по-другому, если он все-таки произнесет эти слова.

Вероятно, нет.

Сердце Джесси бешено забилось, когда она подошла к Алану, обняла его и положила голову ему на грудь. Сначала он заметно напрягся, но потом обнял ее в ответ. Он ничего не сказал, и она тоже молчала.

Наконец Алан зашевелился в ее объятиях и сделал шаг назад. Внутри Джесси что-то оборвалось. Она ошиблась: Алан не был тем, кого она себе нафантазировала. Она попыталась дать ему шанс, влюбилась в него, но, видимо, ей стоило снова бежать от эмоций не оглядываясь.

– У нас много дел, – сказал он.

– Конечно, – ответила она, тяжело вздохнув. – Я позвонила плотнику, чтобы он пришел и подготовил мотель к надвигающемуся урагану. Он ждет, когда прогноз погоды выдаст окончательное предупреждение. Еще он готов взять на себя обязанности управляющего.

Алан кивнул.

Джесси отвернулась и пошла к дверям, все еще надеясь, что он окликнет ее, но этого не случилось.

Алан почти пожалел о том, какой он человек. Он хотел бы быть мужчиной, способным побежать за Джесси и вернуть ее. Но он не мог стать другим. Он видел, как его отец был счастлив с одной женщиной, и эта преданность убила его. Его отец не смог жить без мамы. Черт, раньше он не задумывался над тем, как сильно его родители любили друг друга.

Он знал, что многие женщины считают это романтичным и милым, но сам он видел обратную сторону медали. Его отец ходил по дому, как раненый зверь, не находя себе места, когда его мама уезжала в командировки. У отца тоже была карьера, но он сходил с ума от скуки, когда мама уезжала из города, и вел себя как сумасшедший, когда она наконец приезжала. И Алан поклялся, что никогда не впадет в подобную зависимость от другого человека.

И еще он поклялся, что не позволит ни одной женщине контролировать его. А Джесси уже начинала заставлять его чувствовать потерю контроля. Он не хотел, чтобы их отношения заходили дальше.

Алан потер шею. Слишком многое занимало его мозг. Приближающийся ураган. Поиски управляющего для мотеля. Воспитание малышки Ханы. Ситуация с Джесси.

Он никак не мог перестать думать о ней и уже начал считать, что становится похожим на своего отца. Он наслаждался ее компанией. Каждое утро он соскакивал с кровати с неимоверной легкостью, потому что его ждал завтрак на кухне, где за столиком с ним будет сидеть Джесси.

Поэтому главной его задачей сейчас стал отъезд на Хаттерас и попытка помешать Джесси пройти испытательный срок. Он должен помочь ей проиграть. Алан понимал, что не сможет видеть ее каждый день на работе, не сможет смешивать деловое отношение с личным. Он всегда знал: личные отношения – не для него, но до настоящего момента не понимал, почему именно.

Ему не нравилось, что он становился уязвимым, когда кто-то прорывался сквозь его тщательно выстроенную оборону. Никому не позволено это делать, даже Джесси. Она заставляла его чувствовать свою слабость и неуверенность, потому что стала ему нужна, а это недопустимо.

Алан не собирался ее принуждать к чему-то, заставлять менять мнение. Он просто ждал, когда она остынет. Наверняка это скоро произойдет.

Но тут вставал еще один вопрос. Ему стоило решить, собирается ли он брать на себя опекунство над Ханой. Может, ему стоит отказаться, хотя, очевидно, Джону бы это не понравилось.

Более того, если бы Джон оказался сейчас рядом, он ударил бы его по плечу и посоветовал перестать вести себя как придурок.

Алан остановился перед зеркалом и посмотрел на себя. Он совсем не был похож на отца, но это не остановило его от того, чтобы пойти по его следам, позволив страсти взять верх над разумом. Его дедушка тоже был одержим, но другим – бизнесом. Алан не хотел, чтобы это наследие влияло на его жизнь.

Может ли он стать другим? Не таким, как они? Похоже, одержимость – их семейная черта. Но Алан прекрасно справлялся, борясь с этим свойством до тех пор, пока не появилась Джесси.

Она угрожала ему. Угрожала его здравому смыслу, самоконтролю и вере в себя. А теперь она хотела, чтобы он… чего именно она хотела? Он восхищался ей и завидовал тому, что она могла высказаться открыто, подойти к нему и спросить, что он чувствует.

У него для этого не хватило смелости. Потому что он все еще пытался отрицать тот факт, что Джесси стала слишком много для него значить.

Наверное, это делало его трусом. Конечно, он здорово разозлился бы, если кто-нибудь сказал ему об этом, но он действительно вел себя как трус.

Выйдя во двор, он увидел, как Джесси разговаривает с плотником.

На ней были туфли на очень высоком каблуке, облегающие джинсы и белый топ с черным поясом. Она снова вернулась к забавному гардеробу панк-девочки. Алан глубоко вздохнул.

Перед ним снова та Джесси, с которой он умел справляться. Он мог заключать с ней пари, спорить с ней и даже затащить в постель. Перед ним стояла совершенно самодостаточная женщина, и это радовало Алана, как никогда.

Хотя в глубине души он грустил, понимая, что упустил свой шанс. Он не смог бы стать с ней счастливым. Только не с Джесси Чендлер. Но не из-за ее фамилии, а из-за того, что она все время спорила с ним, бросала ему вызов, ей всегда было недостаточно того, что они имели. Она никогда не приняла бы лишь часть его, а больше он не мог дать ей.

Джесси заслуживала любовь и счастье. Алан знал, что он для этой роли не подходил.

Штормовое предупреждение уже стало реальной угрозой. Джеймс посоветовал им предпринять предупреждающие меры – например, собрать все вещи в саду. И поскольку у Джесси был выбор: занять себя чем-то или продолжать страдать по Алану, она выбрала первое. Джесси прикрепила «радионяню» к поясу и принялась за работу. Она уносила из сада горшки и стулья, убирала сухие ветки деревьев.

Джесси начинала понимать, почему ее подруге нравился физический труд после долгих восемнадцатичасовых рабочих дней. Джесси порадовалась тому, что Пэтти решила продать свой бизнес по дизайну интерьеров и приехать сюда, в Аутер-Бэнкс. Вероятно, последние два года стали самыми счастливыми в жизни ее подруги.

– Нужна помощь? – спросил Алан, подходя к ней сзади.

– Нет.

– Джесси…

– Я злюсь на тебя. Я не собираюсь притворяться, что все в порядке и ничего не случилось. Ты можешь пойти поговорить с Джеймсом. Он объяснит тебе, как ты можешь помочь. – Ей даже нравилось быть честной. Словно за долгое время что-то внутри ее высвобождалось на волю.

– Нет.

– Что ты имеешь в виду?

– То, что я сказал. Ты изменила правила игры в одно мгновение. Это нечестно. Так же как сегодня утром ты ушла из кухни, не закончив разговор, – напомнил он ей. – Я пытаюсь понять тебя, Джесси. Но я парень. А это все эмоции. Я не собираюсь притворяться, что умею хорошо с ними справляться. Да, у меня они тоже есть, но я не собираюсь о них рассказывать.

Джесси выпрямилась и посмотрела на Алана. Он был в солнцезащитных очках, и она не могла понять, насколько искренне он говорит. Но слова показались ей невероятно значимыми. Она действительно радикально поменяла линию поведения и ждала от него того же самого. Она пыталась вынудить Алана следовать за ней. Ее действия были нацелены на то, чтобы ощутить свободу и превосходство, вернуться в привычную безопасность.

– Я просто не знаю, что с тобой делать.

– Я тоже, – признался Алан. – Видимо, впервые мы чувствуем одно и то же.

– Мы всегда чувствовали одно и то же, пока воевали. И мне это долгое время нравилось. Но теперь мне нужно нечто большее. И это меня пугает, потому что ты – это все еще ты.

– Да, это я. Но открою тебе маленький секрет… Ты тоже пугаешь меня. Я не понимаю, как я дошел до этого, – сказал Алан. – Мне это не нравится. Я готов сделать все, чтобы понять, как вернуться к себе прежнему и снова почувствовать комфорт. И это не из-за того, что мне плевать.

Она взяла его за руку и отвела его на задний двор, где плотник не мог их увидеть.

– Я хочу знать две вещи. Первое – когда ты чувствуешь себя со мной комфортно. Второе – насколько сильно я тебе не безразлична.

– Прямо здесь и сейчас, – сказал он, обнимая ее и целуя.

Они так давно не целовались и не обнимались! Одностороннее объятие на втором этаже не считается. Джесси показалось, что в этом объятии она услышала все те слова, которые Алан не решился произнести вслух. И этого было достаточно.

– Прошу прощения… – кашлянув, произнес Джеймс. – Не хотел вас прерывать.

Алан медленно ослабил объятия и повернулся к плотнику. Это был загорелый мужчина с лучистыми морщинами у глаз и уголков губ. Он был одет в поношенные джинсы и рабочую рубашку и выглядел так, словно был абсолютно доволен своей жизнью.

– Да? – спросил Алан.

– Только что я услышал последнее сообщение прогноза погоды. Ураган направляется прямо на нас. Он будет здесь меньше чем через четыре часа. Я поеду заберу ставни, скоро вернусь. Вы должны готовиться к отъезду.

– Не уверен, что мы сможем, – ответил Алан. – Мы ждем звонка от нашего адвоката.

– Я подготовлю Хану, – сказала Джесси. – Потом мы позвоним Реджи. Еще я почитала кое-что по поводу подготовки к урагану и купила воду и продукты в супермаркете. Что-то еще, Джеймс?

– Наполните ванные водой на случай, если что-то случится с водоснабжением. Отнесите радиоприемник, фонари и свечи в одну комнату, предпочтительно без окон.

– Хорошо, – кивнул Алан. – Вам нужна моя помощь?

– Да, – ответил Джеймс. – Нам надо будет обезопасить двор и заколотить окна.

Джесси наблюдала за Аланом, мысленно улыбаясь. Не важно, что мощный ураган – официально его уже назвали «Пандора» – направлялся к ним. Конечно, она боялась. Но рядом с ней Алан, и она знала, что он не станет просто сидеть сложа руки. Им предстояло еще многое выяснить и обсудить. Но впервые в жизни Джесси не чувствовала себя одинокой.

Она собрала все вещи, которые перечислил Джеймс, прихватив также недельный запас подгузников, и сложила все в небольшом кабинете в задней части дома. Комната была уставлена шкафами, окон в ней не было.

Она также принесла туда подушки, одеяла и корзину, которую нашла в шкафу Пэтти. Она будет служить колыбелью Ханы. Потом набрала номер адвоката.

– Реджи Блит слушает.

– Это Джесси Чендлер. Я надеялась узнать, что вы получили положительный ответ от судьи. Нам сказали, что мы должны покинуть остров.

– Как я уже объяснял Алану, уехать с Ханой вы не можете. Вы не имеете на это права, пока не получены документы. Самое дальнее место, куда вы ее можете вывезти, – отель на материке. Это вас устроит? Можете временно передать ее приемной семье. Или, если хотите, остаться с ней. Я пришлю вам извещение от судьи, чтобы полиция вас не выгоняла. Боюсь, сейчас, когда идет подготовка к урагану, все офисы закрыты.

– Нам стоит бояться? Лучше уехать на материк? – спросила Джесси. – Я не знаю, чего ожидать.

– Я бы остался. Ваш мотель пережил немало осенних штормовых предупреждений. Все будет в порядке, если вы будете соблюдать осторожность. У вас есть запасы питья и еды?

– Думаю, да. – Интересно, хватит ли им припасенной ею еды? – И нам помогает местный плотник.

– Очень хорошо. Я позвоню, как только появится информация от судьи.

Джесси снова занялась подготовкой к урагану, пытаясь заглушить эмоции, бушующие в ее душе, среди которых самым мощным штормовым предупреждением было нарастающее чувство к Алану.

Джесси была напугана. Она понимала, что, если на этот раз ее риск не оправдается, она никогда уже не сможет полюбить.