Текст книги "Ослепление"

ГЛАВА 7

Добравшись по черной лестнице до первого этажа, Андреа вышла в дальний угол холла отеля. Удовлетворившись тем, что ей удалось удалиться от места происшествия и ее присутствие здесь не может вызвать подозрения, она направилась к лифту, надеясь, что ей не придется ждать слишком долго. Она встала лицом к раздвижным дверям, спиной к главному входу в отель, так что не смогла заметить. Брента до того момента, как он окликнул ее, подойдя вплотную. Она так и подскочила на месте от испуга, хотя ничего неожиданного в его появлении не было.

– Андреа, как вы оказались здесь, внизу? – озадаченно нахмурив лоб, осведомился он. – А я-то думал, вы давно уже спите.

– Ах… я… я просто решила спуститься сюда, чтобы попросить у кого-нибудь травяной настойки. Моя головная боль стала просто невыносимой.

– Скажите, вы уверены, что вам не требуется врач? Вы снова вся горите.

Она машинально прижала ладони к щекам. Даже через плотную ткань перчаток она ощутила исходившую от кожи волну тепла.

– Нет, со мной все в порядке – по крайней мере так оно и будет, лишь только прекратится головная боль, а я немного отдохну.

Он продолжал разглядывать ее с каким-то странным выражением.

– Что такое? – спросила она.

– Я просто не могу понять: если вы не собирались выходить из отеля, зачем надо было надевать перчатки. Кстати, ваша правая перчатка сильно испачкана какой-то белой пылью.

– Ох! – Андреа с ужасом обнаружила, что на ткани осталась белая пудра с туалетного столика ее жертвы с верхнего этажа! – Похоже, мне придется отдать их в чистку, не так ли?

Она постаралась поскорее сочинить правдоподобное объяснение такому странному стечению обстоятельств.

– Остается лишь надеяться, что присыпка от головной боли не оставляет на ткани стойких пятен. У меня оставался последний пакетик такой присыпки, и когда я раскрыла его, то действовала так неловко, что все его содержимое высыпалось наружу. И теперь мне приходится блуждать здесь в поисках травяной настойки, ведь аптеки откроются только завтра утром, а я больше не в силах терпеть головную боль. Я и понятия не имела, что так умудрилась испачкать свою перчатку. Спасибо, что напомнили мне об этом.

– Но я так и не понял, зачем вам требовалось надевать перчатки, чтобы спуститься в холл?

– Привычка, наверное! – воскликнула она, театрально взмахнув руками и стараясь рассмеяться, хотя и не очень успешно. – Привычка, ставшая второй натурой. Ведь я все последние дни нигде не показывалась без перчаток, я буквально срослась с ними, вот и все.

– А этот объемистый ридикюль? – не унимался он, не скрывая недоверия.

– Ах, и это… – произнесла она, криво улыбаясь. – Довольно странно с моей стороны, не так ли? Иногда мне кажется, что я так много времени провожу в обществе Мэдди, что ее странности неизбежно передаются и мне. А может быть, все дело в измучившей меня головной боли.

У них за спиной раздвинулись двери лифта, и из них выскочил разъяренный мужчина, в спешке чуть не сшибший их с ног.

– Я желаю побеседовать с хозяином! – провозгласил он. – Немедленно! Мою комнату только что ограбили, и я заставлю этот паршивый отель понести ответ! У них под крылышком завелась целая банда проходимцев! Они не только игнорируют свои прямые обязанности по поддержанию порядка в номерах, они еще и норовят стянуть все, что плохо лежит!

Хотя страх ее был смешон, ведь ни Томас, ни его жена не смогли бы опознать в ней вора, обчистившего их номер, Андреа почувствовала неодолимое желание поскорее удалиться отсюда. Она не могла находиться с ним рядом, просто не могла! И она ухватилась за первый попавшийся предлог:

– О Боже правый! Этот господин занимает номер на одном этаже с нами, только дальше по коридору! Я должна бежать и убедиться, что с Мэдди все в порядке! Она же может до смерти перепугаться!

– А как же насчет настойки? – поинтересовался Брент, стараясь одним ухом уловить обрывки разговора у стойки портье, а другим слушая Андреа. – Вы разве забыли, что именно ради этого спустились в холл?

Она удивленно воззрилась на него. Ого, да ведь он, похоже, ревнует или подозревает ее в чем-то…

– Я прекрасно об этом помню, тем более что голова моя продолжает раскалываться от боли, – холодно парировала она. – Однако, – и она взмахнула рукой в сторону суматохи, поднявшейся возле входа в отель, – вся эта шумиха принудит портье заниматься более серьезными вещами, так что вряд ли у него дойдут руки до какой-то несчастной рюмки настойки. Так или иначе, мне прежде всего надо повидать Мэдди.

Все еще не в состоянии разобраться, где в ее речах правда, а где ложь, Брент вынужден был все же отступить перед этой загадкой, поскольку все говорило о том, что наступил момент заняться своим поручением и ознакомиться с обстоятельствами только что обнаруженной кражи.

– Пожалуй, вы правы, – согласился он, провожая ее до лифта. – Поднимайтесь спокойно к себе в номер, а я прослежу, чтобы вам принесли настойку, или же принесу ее сам.

– Ну а как насчет утра: я увижу вас, как мы условились раньше? – торопливо осведомилась она, высунувшись в остававшуюся между створками двери щель.

– Непременно, – заверил он, и это было последнее, что удалось ей уловить сквозь лязг сомкнувшейся двери.

Как только на место происшествия прибыла полиция для проведения официального расследования, Брент предъявил им свои полномочия, оставаясь инкогнито в глазах служащих отеля. Полицейские охотно позволили ему присоединиться к расследованию, равно как и двоим официальным сотрудникам агентства Пинкертона, командированным в Филадельфию для поддержания порядка на выставке.

Бренту стоило один раз взглянуть на эту парочку в плохо пошитых драповых костюмах и фетровых шляпах-котелках, чтобы понять, о чем говорил в свое время Кен. По крайней мере этих агентов никак нельзя было представить себе элегантно одетыми, не говоря уже про манеры. Любой выходец из высших слоев общества тут же раскусил бы их.

Следуя за разгневанным Томасом Торнтоном, они поднялись в его номер, дабы обследовать место преступления. Они обнаружили, что супруга Томаса бьется в натуральной истерике, тогда как многочисленные набившиеся в номер доброжелатели на все лады стараются привести ее в чувство. Ее муж, будучи выведен из себя, проявил гораздр меньше сочувствия и такта.

– Будь так добра, прекрати этот дьявольский вой! – сказал он.

– Ох, сам заткнись, Томас! – прорыдала она. – Ведь это не у тебя только что украли все украшения до последнего!

– Конечно нет, – гневно парировал он, – но у меня было спрятано в этом носке четыре тысячи долларов!

Полицейский инспектор и его подручные, не обращая внимания на семейную сцену, занялись осмотром, тогда как Брент стоял в стороне, наблюдая за происходящим. Через несколько минут один детектив кивнул другому.

– По-моему, почерк тот же.

– Да, – подтвердил его коллега. – Тот же М. О., что и в вашингтонских проделках.

– М. О.? – переспросил Брент.

– Modus operandi, – пояснил детектив. – То есть образ действий.

– И что позволяет вам предположить, что кражу совершил тот же человек?

– Среди всего прочего, бросается в глаза ненасильственный способ проникновения. Как бы он ни пробрался сюда, он при этом не взломал дверь и не разбил оконное стекло. Выглядит так, словно у него были ключи от номера, или замок попросту не был заперт.

– Я сам запер дверь на замок, – безапелляционно заявил Торнтон. – Я всегда забочусь о подобных вещах.

– Так почему же вы храните деньги в носках? – фыркнул детектив, – если вору так легко проникнуть в этот отель?

Разгневанная жертва воровства зашипела, словно кипящий чайник:

– Если вы хотите сказать, что я сам виноват во всем, то вы пытаетесь свалить все с больной головы на здоровую, мистер! Я не доверяю ни одному служащему этого отеля, начиная от портье и кончая горничной, унесшей все наши ценности! Вот к кому вам следует приставать с вопросами, а не ко мне!

– Хотя я не думаю, что именно горничная обокрала вас, я уверяю, что допрошу ее в ближайшее время. А перед этим я бы хотел кое-что узнать у вас. Например, кто, по-вашему, сложил все эти вещи в такие аккуратные стопки?

– Проклятая горничная, я же сказал вам! Когда мы с Сарой отправлялись в театр, то оставили все здесь в страшном беспорядке, потому что опаздывали.

– А туалетный столик? Все было расставлено ровными рядами, как и сейчас?

– Я… я так не думаю, – вмешалась Сара. – Насколько я помню, у меня опрокинулась пудреница, и пудра засыпала буквально все вокруг. Но я не успела ничего собрать. Я подумала, что горничная после вытрет пыль. Но я определенно не могла подумать, что ей взбредет в голову стащить все мои драгоценности, пока она вытирала с них пудру!

Неопределенная догадка мелькнула в мозгу Брента, но он отвлекся на продолжение столь интересного диалога:

– А как насчет вашей шкатулки с драгоценностями? – продолжал допытываться детектив. – У вас есть привычка содержать все в таком методическом порядке? Ожерелья в одном углу, браслеты в другом, все серьги подобраны по парам?

– Боже правый, конечно нет! У кого хватит ума заниматься подобными глупостями?

– У вашего вора, судя по всему, – утомленно отвечал детектив. – Ты был прав, – обратился он к своему партнеру. – Один и тот же М. О.

– Я все же проверю, вдруг какая-нибудь из горничных внезапно сбежала, – предложил один из полицейских.

– Проверьте к тому же их послужные списки, – согласился детектив. – Дайте мне знать, если кто-то из них недавно переехал сюда из Вашингтона, – попросил он, а после сокрушенно добавил: – Хотя я не надеюсь, что нам так легко удастся выявить нашего приятеля.

Брент шел по коридору в направлении лифта, целиком погруженный в размышления о том, что только что увидел и услышал, когда его остановил шепот.

– Тс-с-с! – окликнул его кто-то.

Он обернулся и увидел Андреа, которая выглядывала из-за приоткрытой двери своего номера. Пальцем она поманила его поближе.

– Они уже знают, кто это сделал? – шепотом спросила она.

– Откуда вам известно, что я там был?

– Я видела, как вы увязались следом за полицейскими, стараясь удовлетворить свою любопытство. Помяните мое слово, такая привычка бесцеремонно совать всюду свой нос не доведет вас до добра.

Брент с облегчением перевел дух. В какой-то момент он уже испугался, что его тайна раскрыта и Андреа стала известна истинная цель его пребывания в Филадельфии.

– А такая милая манера манить пальчиком мужчин посреди ночи может равным образом подвести и вас, – отвечала он.

– Вы не ответили на мой вопрос. У них есть какие-нибудь предположения, кто мог это сделать?

Он лукаво улыбнулся и легонько нажал на дверь.

– Позвольте мне войти, и я расскажу вам, – пообещал он.

К его удивлению, она именно так и поступила. Еще более смутило его то, что на ней оказалась надета лишь ночная рубашка, хотя поверх нее Андреа и накинула заботливо запахнутую сверху донизу теплую шаль. Она уселась на диване и указала на место подле себя.

– Садитесь. Только ведите себя тихо. В соседней комнате спит Мэдди.

Он занял место подле нее, радуясь в душе, что она позволила ему расположиться рядом, а не заставила удалиться в противоположный угол комнаты, засунув руки за спину.

– Как ваша головная боль? – заботливо поинтересовался он. – Вам доставили настойку?

– Да, благодарю вас. Ее принес рассыльный, и она очень помогла.

– Так отчего же вы не спите?

– Оттого, что дожидаюсь вас. Мне уже стало казаться, что вы никогда не выйдете оттуда, и я чуть не свернула себе шею, постоянно выглядывая из-за двери комнаты.

– Я могу сделать вам массаж, – предложил он.

Она лишь иронически посмотрела на него в ответ. Брент вскинул руки, как бы призывая небо в свидетели чистоты своих помыслов.

– Но это правда. Я постоянно массирую шею моей матери и сестре.

– Ну что, возможно, это принесет мне облегчение, – уступила она, – но лишь при одном условии: вы будете думать обо мне как о сестре.

– Это довольно жестокое требование, но я постараюсь выполнить его. – Брент обошел вокруг дивана. Встав позади Андреа, он легонько провел пальцами по ее шее.

По всему ее телу пробежал трепет.

– Могу ли я рискнуть попросить вас самую малость ослабить верхние застежки вашего одеяния? – осведомился он, рискуя получить отповедь.

– Не значит ли это, что вы приготовили для меня какую-то ловушку? – недоверчиво спросила она, искоса глядя на него через плечо.

– Никак нет, ваша честь, – хихикнул он.

Она расстегнула верхние пуговицы ночной рубашки, предоставив ему большую свободу действий.

– А теперь постарайтесь расслабиться и предоставьте мне удалить напряжение из ваших мышц.

От его рук шло приятное тепло, его прикосновения были легкими и нежными. Его ловкие пальцы творили чудеса с ее шеей и плечами. И через несколько секунд Андреа размякла, как масло в солнечный полдень.

– Побеседуйте со мной, – попросила она. – Расскажите мне, что вам удалось узнать о сегодняшнем грабеже.

– О краже со взломом, – поправил он. – Грабеж – это когда преступник угрожает жертве оружием или еще чем-то. А кража – это когда кто-то старается завладеть чужой собственностью, но при этом не угрожает ничьей жизни, и чаще всего кража происходит, когда предполагаемая жертва отсутствует на месте преступления.

– О, вот теперь вы предоставили мне веские доказательства того, что имеете степень адвоката, так подробно просветив об особенностях кражи, – с горьким юмором произнесла она.

– Итак, мистер Торнтон – тот мужчина, который выскочил из лифта, – предполагает, что это сделала горничная, однако полиция не согласна с его обвинением.

– Если речь идет о женщине, которая убирает наш номер и другие помещения на этом этаже, то мне она кажется весьма милой и добросовестной – вряд ли она станет красть, – заметила Андреа. – Но продолжайте.

Для Брента с каждой минутой становилось все труднее связно что-то излагать, ведь кожа Андреа казалась такой шелковистой, такой нежной и теплой под его пальцами.

– Ах… да, так вот, мистер Торнтон обвиняет горничную, поскольку в номере было убрано, а вор явно воспользовался ключами. Ни замки, ни окна не были взломаны или разбиты.

– Ну, по крайней мере окна-то наверняка должны были остаться целыми. Как-никак, наши номера находятся на четвертом этаже! – воскликнула Андреа насмешливо. – Ну, и почему же полиция не согласна с обвинением против горничной?

– Я правда не могу объяснить этого, – отвечал Брент, краем сознания еще улавливающий, что, скажи он сейчас все как есть – его миссия может оказаться под угрозой. – Мне кажется, что они просто не хотят делать поспешных выводов до того момента, пока им удастся набрать возможно большее количество улик.

– Ох, – Андреа невольно слегка вздрогнула, и ночная рубашка соскользнула у нее с плеча. Похоже, что она не заметила этого, так как продолжала: – Пожалуй, они рассудили мудро, не так ли?

Брент в ответ лишь застонал. Из легких голубых складок на него глядело ее обнаженное плечо. Его пальцы невольно скользнули по нему, легонько лаская чуткую кожу.

Андреа встрепенулась в ответ, невольно отклонив в сторону голову. Этого ничтожного поощрения было более чем достаточно для Брента. Он наклонился и поцеловал благоухающую кожу. Его язык нежно коснулся ее, словно пробуя на вкус, и оттого аппетит разгорелся с новой силой. Осторожно, стараясь не напугать ее и не причинить ей боль, он прижался зубами к манившей его впадинке возле шеи и поцеловал ее.

– Ах, Боже милостивый! – прошептала она, с трудом переводя дыхание. Он легонько укусил ее, и она не в силах была подавить хриплый стон наслаждения. По мере того, как его губы продвигались вверх по шее к ушку, Андреа словно постепенно разгоралась от восторга. Ни разу в жизни ей не приходилось так давать волю своим эмоциям, ощущать, что жизнь бьет в ней через край, словно вот только теперь все ее чувства оказались разбужены и перед ней раскрылся новый мир. Ее плоть трепетала от возбуждения, кровь сильными толчками двигалась по жилам, и ритм этим толчкам задавал он, Брент.

И когда он повернул ее к себе лицом, она с готовностью ответила на его поцелуй, она уже ждала его. Их губы слились, как тогда на балконе, в единое целое. Их языки встретились и принялись ласкать и дразнить друг друга, проникая все дальше в потаенные глубины разбуженной страсти. Они снова пили нектар любви и все больше страдали от жажды.

Его пальцы ласкали ей шею, пробегая по каждой жилке, бившейся в бешеном темпе вместе с сердцем. Но вот его ладонь скользнула ниже, к груди, и сосок на ней мгновенно затвердел и налился кровью, ожидая его прикосновений. Инстинктивно, не понимая, что она делает, Андреа прижалась к нему, и его пальцы благоговейно сомкнулись вокруг божественной округлости, словно это была драгоценная чаша с волшебным вином. Его пальцы раз за разом легко касались верхушки этой бесподобной сферы, и Андреа ощутила странный трепет в низу живота. Ей казалось, что все в ней застыло и в то же время вот-вот расплавится в пламени разбуженной чувственности.

Каким-то образом – Андреа даже не успела заметить как – Бренту удалось избавиться от шали. Его рука тут же скользнула в ворот ее ночной рубашки, его пальцы, казалось, сожгут огнем трепетавшую плоть ее грудей – с каждой его лаской она жаждала все новых и новых наслаждений. Она уже ни о чем не думала, ее ничто не заботило и не пугало, кроме безумного желания, разбуженного в ней Брентом.

– Эй там, вы двое! Вам не кажется, что уже хватит?

Гневный окрик Мэдди, так безжалостно заставший их врасплох, поразил их подобно молнии. Они подскочили, словно от удара хлыста, и Брент поспешно отдернул руку, скрывавшуюся под тканью ночной рубашки Андреа, стараясь при этом незаметно запахнуть ей ворот. Свалившееся на него чувство вины удвоилось при взгляде на пожилую даму, стоявшую перед ним в халате и ночных туфлях, с растрепанными, торчащими во все стороны волосами, накрученными на бумажные папильотки.

– И не пытайся оправдываться, сопливый щенок! – гневно предупредила она Брента, словно угадав его мысли. – Ты только что чуть не впутался в весьма недостойную историю!

– Равным образом это относится и к вам, юная леди! – обратилась она к Андреа. – Просто чудесная ночка! Я уж не говорю о том, как вы испугали меня. Хотя прошло уже много лет, когда я в последний раз имела удовольствие внимать подобным охам и вздохам, но я не настолько стара, чтобы напрочь позабыть, что они означают. На какой-то миг, когда я еще не совсем очнулась ото сна, мне почудилось, что бедняга Дуайт явился ко мне, восстав из могилы. Меня чуть не хватил удар!

– Мэдди! – залившись краской стыда, взмолилась Андреа. – Ради всего святого!

– А что еще я могла подумать! – перебила ее хозяйка. – Во втором часу ночи, внезапно вырванная из объятий сна, что еще могло прийти мне в голову?! Разве могла я предположить, что вместо Дуайта обнаружу вас двоих, обнявшихся на диване в соседней комнате? Да я на вашем месте провалилась бы сквозь землю от стыда!

– Полагаю, мне лучше уйти сейчас, – осмелился произнести Брент, надеясь скрыться раньше, чем Мэдди позовет на помощь если не ангела мести, то по меньшей мере отряд пожарных.

– Какая превосходная идея, – презрительно фыркнула она. – Однако благодаря ей я, пожалуй, воздержусь от запрета Андреа впредь видеться с вами. Тем не менее, когда гнев мой хотя бы слегка остынет, я приглашу вас для весьма серьезной беседы.

– Да, мэм, – покорно сказал Брент.

Он украдкой покосился в сторону Андреа и с удивлением обнаружил, что она пытается изобразить храбрую улыбку.

– Увидимся позже, – произнесла она, словно проведя по его сердцу бархатной лапкой.

– Лучше выпроводи-ка его за дверь, – посоветовала Мэдди. —Я возвращаюсь в постель. Но предупреждаю вас, – пригрозила она пальцем, – если вы потратите на прощанье больше двух минут, я вернусь сюда! Так что никаких объятий!

– Да, Мэдди, – в один голос ответили они. Как только Мэдди удалилась, Андреа схватила Брента за руку, увлекая в сторону двери.

– Вам лучше поскорее уйти, – прошептала она, – пока Мэдди не разозлилась еще больше. Клянусь, я впервые вижу ее в таком гневе, я даже не могла предположить, что она на такое способна. Как не могла я предположить и то, что вы можете вести себя так смиренно.

– Старая вещунья уязвила меня до глубины души, – согласился он. – Кстати, она всегда закручивает свои волосы в такие острые стрелы, когда удаляется на отдых? В жизни не видел ничего более забавного.

– Она проделывает это постоянно, – кивнула Андреа. – А почему это так интересует вас?

– Я просто хочу знать, не предстоит ли и мне созерцать эту картину всякий раз, когда вы будете укладываться спать. После нашей свадьбы, разумеется.

– Прелестные мечты, очаровательный принц, – пропела она, выпихивая его в коридор. Она все еще улыбалась, когда дверь за ним захлопнулась.