Текст книги "Наследник епископа"

«Да. Больше никогда,» – несчастно кивнул головой Дугал. – “А что это было за вино? Я никогда не чувствовал себя настолько ужасно.»

Морган лениво поднял кубок и понюхал его содержимое. – «Красное фианнское. Оно, на самом деле, неплохое. Голова болит?»

«Как будто в голове у меня кузница,» – пробормотал Дугал, закрывая глаза ладонью и откидывая голову на спинку стула. – “Я умираю.»

Дункан, небрежно взгромоздясь на подлокотник стула Дугала, положил одну руку ему на затылок и стал массировать основание черепа, положив вторую руку ему на плечо; Дугал вздохнул и расслабился. Морган, догадавшись, что делает Дункан, и чего Дугал не замечал, поглядел на Келсона и приготовился и дальше отвлекать внимание Дугала. По крайней мере, Дугал мог извлечь кое-какую пользу из этого вечера.

«Ну, я думаю, что это чувство нам всем хорошо знакомо,» – сказал он с улыбкой, мысленно сообщая королю о своих намерениях. – “Вдобавок, красное вино – страшная вещь. Я помню, как однажды в Дженнан Вейл мы с Дерри – это было задолго до того как Вы, Келсон, стали королем – так набрались местным вином, что я думал, что нам обоим придет конец. Хотя Дерри действительно умеет пить. Он вскочил на стол и пел…»

Он болтал еще несколько минут, наблюдая вместе с Келсоном, как Дугал все сильнее расслабляется под воздействием Дункана, руки его медленно опускаются ему на колени, складки на лбу разглаживаются, и он засыпает. Еще через несколько минут Дункан слегка передвинул руку, чтобы накрыть ею закрытые глаза Дугала. Взглянув на Моргана и Келсона, он усмехнулся.

«Неплохо сделано. Он не совсем под контролем, но спит. Я не хотел слишком сильно полагаться на удачу. Его экраны все еще на месте. И если ему казалось, что у него болела голова, давайте посмотрим, что он скажет утром!»

«Я бы предпочел не думать об этом,» – пробормотал Келсон.

«Ну, у Вас есть выбор,» – сказал Морган, откидываясь на спинку своего стула и, усмехнувшись, отставил свой кубок в сторону. – “Одним из побочных эффектов дара целительства является способность облегчить следующее утро. Мы, наверное, могли бы помочь и Дугалу тоже, но, из-за того, что нам надо обходить его экраны, это – гораздо тяжелее. Может быть, это послужит для него стимулом научиться опускать их.»

«Я надеюсь, что это произойдет скоро!» – пробормотал Келсон. Вздохнув, он встал и пригладил рукой волосы. – “А сейчас, я думаю, нам всем надо немного поспать. Дункан, не могли бы Вы перенести Дугала в мою комнату; моя кровать более чем достаточна для двоих, по меньшей мере, до наступления завтрашней ночи, и надеюсь, что Вы и Аларик сможете облегчить мои страдания.»

Слегка пошатываясь, но отказавшись от предложенной Морганом помощи, король проследовал в спальню и сбросил одежду.

«Аларик, позаботьтесь, чтобы все было в порядке, когда я проснусь,» – прошептал он, когда он улегся, и Морган присел возле него. – «Пожалуйста».

«Закройте глаза и спите, мой принц,» – мягко сказал Морган.

Когда Келсон повиновался, он вошел в транс и положил руку на лоб Келсона, касаясь большим и средним пальцем закрытых век и нежно соединяя свое сознание с сознанием короля. Спустя несколько мгновений Дункан вошел с ним в связь, и два Дерини начали постепенно исцелять короля, успокаивая его душу разум, как и тело.

Крещенский рассвет был холодным, но ясным, и вполне подходящим для королевского бракосочетания. Вскоре после рассвета Морган уже занялся немногими остающимися деталями, которые должны были быть урегулированы до начала свадебной процессии, которая пойдет от Ремутского замка до собора. Он не возражал вставать рано, поскольку его кровать все равно была пуста, пусть и по существенной причине. Риченда провела всю ночь с нервничающей королевской невестой. За два часа до начала свадебной церемонии, он, направляясь по коридору к жилищу Келсона, столкнулся с Дунканом, шедшим ему навстречу.

«Как он?» – спросил Морган, когда они вдвоем двинулись по коридору.

Дункан улыбнулся. – «Неплохо. Он только что исповедался… и он такой нервный, каким я его никогда не видел… но он в хорошем расположении духа. Пожалуй, самым подходящим словом, чтобы описать его состояние, будет „надеющийся“.

«Ну, это успокаивает,» – сказал Морган. – “А что насчет Дугала?»

«Не знаю. Он ушел переодеваться до того, как я пришел. Но мне показалось, что ему сейчас не очень понравились бы резкие движения и громкие звуки. Бедный парень.»

«Ну, нам всем приходится учиться, не так ли?» – ответил Морган. – “Кстати, ты знаешь, что Лльювелл согласился вести лошадь своей сестры этим утром и выступить свидетелем бракосочетания?»

Дункан усмехнулся. – “Я не удивлен. Мне сказали, что вчера он исповедался Брейдену. Думаю, ему есть в чем покаяться.»

«Скорее, Найджел поговорил с ним о том, что на самом деле означает быть пленным принцем,» – фыркнул Морган. – “Но… о, смотрите, кто несмотря на похмелье смог выжить!» – добавил он весело, заметив как в конце коридора из-за угла появился Дугал и пошел в их направлении.

Этим утром на парне был официальный наряд Приграничья: яркий клетчатый плед клана Мак-Ардри облегал его плечи и был заколот серебряной застежкой, волосы были сплетены в косичку, как это было принято в Приграничье, и перевязаны черной шелковой ленточкой. Когда они встретились, он слегка поклонился, но это движение явно было болезненным. Морган по-дружески положил руку ему на плечо и, любопытствующе улыбаясь, склонился к нему.

«Что-то не так, Дугал?»

«Это не смешно, сэр,» – морщась, прошептал Дугал. – “И, кроме того, это нечестно. Келсон чувствует себя так, как будто он вообще не пил вчера вечером. Я же чувствую себя так, словно моя макушка хочет оторваться.»

Морган поднял бровь и сочувственно поцокал языком. – “Ну, когда ты научишься опускать свои экраны, мы сможем лечить и твое похмелье, так ведь, Дункан?» – съязвил он.

Но лицо Дункана было застывшим и ничего не выражало, его разум внезапно полностью закрылся, чем немало удивил Моргана. Морган не мог понять, что было не так, но что-то явно случилось. Почувствовав, что оба смотрят на него, Дункан моргнул, как будто избавляясь от чего-то мрачного и потрясшего его до глубины души.

«Дункан?»

«Извини. Я отвлекся. Что ты спросил?»

«Я просто подразнил Дугала насчет похмелья,» – сказал Морган, пытаясь угадать причину столь неожиданной перемены в настроении Дункана. – “Ты забыл что-то сделать?»

«Да, забыл,» – ответил Дункан, принимая причину, предложенную Морганом. – “Мне надо на несколько минут вернуться к себе. Не мог бы ты дать мне руку?»

«Конечно. Думаешь, это займет много времени?»

«Нет. Просто ты мне нужен кое для чего.» – Дункан оглянулся на Дугала. – “Дугал, я думаю, что мы освободим тебя от некоторых твоих обязанностей. Однако, должен сказать, что мне приятно снова видеть при дворе официальный наряд Приграничья. Ваша застежка для плаща – это традиционный узор Мак-Ардри?»

«Это?» – Дугал большим пальцем оттянул застежку и поглядел на нее. – “Нет, я так не думаю. Когда я был мальчиком, это принадлежало моему отцу. Я не знаю, откуда она у него. Он подарил ее моей матери в день свадьбы, а она оставила ее мне, когда умирала. Я нечасто ношу это застежку, но Келсон посчитал, что она очень подходит для свадьбы. Она прекрасна, не так ли?»

«Несомненно.» – Дункан еще многозначительнее поглядел на Моргана. – “Но, я действительно должен позаботиться кое о чем. Аларик, Вы идете?»

Епископ-Дерини не сказал больше ничего, ведя Моргана не к своему жилищу, а к маленькому кабинету, в котором они встретились после его посвящения. Все это время он держал свои экраны закрытыми. Только когда они оказались в кабинете, он немного расслабился, но, поспешив к молитвенному коврику в углу возле окна и упав там на колени, он все еще был похож на сжатую пружину. Морган, стоя в центре комнаты, с любопытством наблюдал за ним, но не пытался установить контакт. Наконец, Дункан перекрестился и встал, повернув посерьезневшее лицо к янтарному стеклу окна.

«Я должен объяснить кое-что из только что случившегося,» – тихо сказал он, подзывая Моргана подойти поближе. – “Я могу сказать только, что даже в самых безумных своих мечтах я не осмеливался подумать об этом. К этому… к этому надо привыкнуть.»

Остановившись рядом с Дунканом, Морган нахмурился, боясь коснуться его.

«Ты про что? Что не так? Ты выглядишь так, как будто увидел привидение.»

«Думаю, что вроде того.» – Дункан пожевал губу и вздохнул. – “Аларик, когда я расхваливал приграничный наряд Дугала и спрашивал его про застежку на плаще, это была не простая вежливость. А когда он сказал мне, откуда она у него…»

Он снова вздохнул, опустив взгляд на фиолетовые сандалии, выглядывающие из-под его сутаны.

«Эта застежка, Аларик, когда-то была моей. Я подарил ее сестре Дугала много лет назад, и в точности при тех обстоятельствах, которые он описал.» – Он помолчал и с трудом сглотнул.

«Только…теперь я думаю, что „брат“, родившийся чуть позже, может быть, вовсе не был ее братом. Я… думаю, что Дугал может быть ее сыном… и моим.»

Глава 20

Еще наследника приведу к тебе…

Михей 1:15

Когда Дункан посмотрел Моргану в глаза, ему не требовались никакие способности Дерини, чтобы заметить шок и удивление, отразившиеся в них. Он знал, что он сам должен выражать сходные чувства. Он, как и Морган, думал, что в это сложно поверить, но застежка говорила сама за себя, и Дугал был как раз подходящего возраста.

В его мозгу стали всплывать воспоминания о давно прошедших днях, но Дункан постарался не поддаваться им, указывая на стулья, стоящие перед камином. Когда он заставил свои ноги двигаться к стульям, он старался держать свои экраны закрытыми, да и вообще не думать, а, дав воспоминаниям заполнить его разум, никак не мог решить, что именно он испытал: то ли восторг, то ли дикий ужас, угрожавший поглотить его. Он сел, глаза его невидяще уставились в камин, и только смутно заметил, как Морган сел возле него, поставив свой стул перед ним так, что их колени почти соприкасались.

«Может, ты расскажешь мне об этом,» – мягко сказал Морган. – “Я не священник, но я думаю, ты знаешь, что мое обещание хранить тайну так же крепко как тайна исповеди.»

Дункан криво усмехнулся. – “Если то, о чем я думаю – правда, то я вряд ли смогу долго хранить это в тайне,» – сказал он тихо. – “Если бы я мог выбирать себе сына, он был бы очень похож на Дугала. А если он на самом деле мой сын, то он имеет право знать об этом.»

«Иногда лучше не знать,» – предположил Морган. – «Если он – незаконно…»

«Мой сын – не незаконнорожденный!» – решительно сказал Дункан. – «Его мать и я тогда имели право жениться, мы обменялись клятвами, которые мы считали обязывающими. В наших глазах и в глазах Бога, она была моей женой.»

«А в глазах закона?»

Дункан покачал головой и вздохнул. – «Этого я не знаю. По меньшей мере, это очень тонкий вопрос церковного права. Это называется…» – Он заставил свой разум успокоиться, пытаясь вспомнить подходящий термин. – “Я думаю, что это называется per verba de praesenti – клятва перед свидетелями, в отличие от церемонии, проведенной священником. По меньшей мере теоретически, такая клятва столь же сильна, как обручение, которое имеет силу брака.»

«У тебя есть свидетели?» – спросил Морган.

Дункан опустил голову, вспоминая ту давнюю ночь, оставшуюся в его воспоминаниях где-то между ребенком и взрослым человеком – он и Марис, стоящие в полночь на коленях в часовне, боящиеся, что в любой момент их могут прервать, молящиеся перед единственным свидетелем, на понимание которого они могли рассчитывать, пока люди ее отца готовились на рассвете покинуть двор отца Дункана.

«Пред Тобой как Высшим Свидетелем, Господь мой и Бог мой, приношу я эту святую клятву, » – сказал Дункан, обратив взор к лампаде, горящей над алтарем, – “что я беру эту женщину, Марис, в свои законные жены и отказываюсь от всех других, пока смерть на разлучит нас. »

Застежка его плаща стала вдруг душить его, и, расстегнув ее, он снял застежку и положил ее на руку невесты, глядя на нее со отчаянием человека, которому суждено вскоре расстаться со своей любимой.

«Я дарю тебе это в знак своей любви и беру тебя в жены, и подтверждаю это своим словом. »

«Свидетели,» – тихо подсказал Морган. – “Они у тебя есть?»

Плечи Дункана резко опустились, и он покачал головой. – “Мы произнесли свои клятвы только перед Святым Причастием, Аларик,» – тихо сказал он. – “Мы не могли доверять больше никому. Как я уже сказал, законность такого брака очень неясна.»

«Понимаю.» – Морган вздохнул. – “Ладно, давай пока не будем думать об этом. Ты можешь узнать наверняка, что застежка, которую носит Дугал – та самая, что ты дал… как ее звали? Марис?»

«Да,» – Дункан сглотнул. – “Застежка, которую я подарил в знак своей любви, была уникальна. Мастер, который ее изготовил, сделал тайник в ее тыльной стороне. Если не знаешь, что ищешь, то ее вряд ли можно заметить. Если эта застежка моя , то в тайнике будет мой волос, переплетенный с ее. У нее были очень светлые волосы – почти белые.»

Морган снова вздохнул, даже более тяжело чем прежде.

«Очень хорошо. Что ты собираешься делать? Ты хочешь рассказать Дугалу прямо сейчас, или ты подождешь до окончания свадебной церемонии?»

«Не думаю, что я могу ждать, Аларик,» – ответил Дункан, впервые за время этого разговора посмотрев в глаза своего кузена. – “Я знаю, что сейчас, через столько лет, это может выглядеть странным, но я должен знать. Не думаю, что я смогу стоять рядом с ним, и праздновать свадьбу Келсона, не зная, принес ли мой краткий брак плоды или нет.»

Морган медленно кивнул. – “Я понимаю тебя, поскольку теперь я сам отец,» – тихо сказал он и странно усмехнулся. – “Если Дугал – действительно твой сын, представляешь как перепугаются меарцы? Если у тебя есть наследник, который наследует права в отношении Кассана и Кирни, то им остается только мечтать о воссоединении этих земель с Меарой.»

Дункан фыркнул. – “Честно говоря, я не думал об этом, но ты прав. Вот тебе еще одна причина, чтобы все выяснить, а затем подумать, как можно признать его так, чтобы его право на титулы было неоспоримо.» – Он снова поглядел на огонь. – “Хотел бы я, чтобы время было более подходящим. То, что у епископа есть сын, заставит удивиться многих.»

«Но в то время ты не был не только епископом, но даже и священником.»

«Нет. Но это все еще попахивает чем-то вроде заговора.»

«Полностью согласен. Хочешь, я пойду и поищу его? У нас немного времени, но я сделаю все, что смогу.»

«Будь добр,» – прошептал Дункан. – “Только не говори ему, зачем я хочу его видеть. Я… должен сделать это сам.»

«Поверь мне, это последняя вещь, о которой я стал бы ему говорить,» – пробормотал Морган, поднимаясь и выходя из комнаты.

Дункан несколько мгновений оставался неподвижным. Закрыв глаза рукой, он попытался изгнать из себя надежду, ведь он мог просто ошибиться. Он говорил себе, что застежка могла попасть к Дугалу разными путями – если это вообще была та застежка. Он пытался убедить себя, что этого не может быть. Но где-то глубоко внутри он знал, что это та застежка, и как она попала к Дугалу.

Хотя ни он, ни Марис не думали о возможности такой проблемы, во время того единственного, краткого, болезненного и неуклюжего объединения невинных тел, сейчас перед его закрытыми глазами пронеслись картины того как это могло быть: несколько месяцев спустя Марис, находясь в безопасности в Транше, пока ее отец и старшие братья вместе с королевскими войсками отправились воевать, обнаруживает, что она беременна. Поначалу она боится рассказывать об этом кому бы то ни было, потом, когда это стало невозможным скрыть, со слезами рассказывает обо всем матери, которая тоже вынашивает ребенка – и они вдвоем вырабатывают план, как Марис может тайно выносить ребенка и передать его матери, выдав его за брата младенца, который должен был родиться примерно на месяц раньше. Когда перевалы были закрыты зимой, мужчины зимовали в Меаре, кто мог узнать об этом?

А потом, когда Марис умерла, то ли от сложных родов, то ли от лихорадки, которая была объявлена причиной ее смерти, кто мог узнать об этом? Конечно, узнав следующим летом о ее смерти, Дункан не мог сложить два и два. Известие о ее смерти просто заставило его вернуться к своим первоначальным планам принять сан и стать священником. Те, давно ушедшие, дни в Кулди оставили по себе только воспоминания о мечтах, которые не могли сбыться. Он никогда ничего не рассказывал об этом никому, кроме своего исповедника, который уже давно умер, даже Моргану.

Сморгнув слезы, Дункан поднялся и подошел к столу под янтарным окном, вынимая кристалл ширала, висевший на тонком кожаном шнурке. Это был ее подарок, и пусть невольно, но он использовал его, чтобы убедиться в том, что их сын унаследовал способность к магии, в существовании которой больше не было никаких сомнений. Он взял кристалл за шнурок, вернулся к своему стулу и сел, держа его перед глазами как талисман, каковым тот и стал.

Ширал.

Сжав его в руке, он снова мысленно вернулся в ту часовню и вспомнил клятвы, принесенные ими.

«Я беру тебя в мужья, » – сказала она. – “Я дарю тебе это в знак своей любви и подтверждаю это своим словом. »

Она сняла камень со своей шеи и повесила ему на грудь, камень все еще хранил тепло ее тела. Внутренне трепеща, Дункан снова повесил кристалл себе на грудь и прижал камень к губам, вздрогнув, когда стук в дверь вырвал его из власти воспоминаний.

«Войдите,» – сказал он, пряча камень в свою сутану.

Когда Морган в сопровождении заинтригованного Дугала вошли в комнату, Дункан поднялся.

«Вы хотели видеть меня, Отец Дункан?» – спросил парень.

Знаком приглашая Дугала сесть, Дункан не мог заставить себя вымолвить хоть слово. Морган выглядел очень неуверенным, но Дункан кивнул ему тоже, прося остаться.

«Садись, пожалуйста… ты тоже,» – сказал Дункан, и тоже сел, когда Дугал послушался. – “Я… понимаю, что сейчас не время, но я не думаю, что это может подождать. Потом… время может оказаться еще более неподходящим.»

«Я не понимаю,» – ответил Дугал, опасливо присаживаясь на краешек своего стула, – “я что-то не так сделал?»

Дункан улыбнулся, несмотря на свои опасения. – “Нет, ты ничего такого не сделал. Ты можешь уделить мне несколько минут?»

«Конечно.»

«Очень хорошо. Я хотел бы, чтобы ты, не спрашивая меня зачем, снял застежку своего плаща и посмотрел на ее тыльную часть.»

Озадаченно глядя на Моргана, Дугал повиновался, молча возясь с застежкой. Быстро глянув на заднюю часть застежки, он вопросительно посмотрел на Дункана. Епископ пристально глядел в камин, пламя которого отражалось в его светлых глазах.

«Что я должен там увидеть?» – прошептал Дугал после некоторого колебания.

Дункан сглотнул. – “Вдоль верхнего края должна быть тонкая щель. Если ты подденешь ее ногтем, то она должна открыться. Если внутри что-то есть, то я бы хотел, чтобы ты не говорил, что там, пока я не скажу. Хорошо?»

Пожав плечами и озадаченно взглянув на Моргана, сидящего с каменным лицом, Дугал хмыкнул в знак согласия и завозился с застежкой. Когда что-то щелкнуло, он чуть не подпрыгнул, затем пристально вгляделся в только что обнаруженный им тайник.

«Что… как Вы узнали? Как Вы узнали, что там есть тайник?»

Дункан подавленно вздохнул и сел обратно в кресло, прикрыв глаза рукой и опершись локтем на подлокотник.

«Дугал, можно я расскажу тебе небольшую историю?» – спросил он шепотом.

Заинтригованный, Дугал кивнул и сел обратно на стул, время от времени поглядывая на застежку в своей руке.

«Первый звонок прозвенел для меня, когда ты рассказал, откуда у тебя эта застежка,» – тихо сказал Дункан. – “Как твой отец подарил ее твоей матери, когда они поженились. Я никогда никому раньше не рассказывал про это, но примерно то же произошло со мной, когда я был чуть моложе тебя. Я влюбился в красивую и молодую девушку, которая ответила мне взаимностью, и я оставил мысль о том, чтобы стать священником. Она была из твоего клана, и мы собирались просить наших родителей разрешить нам пожениться, как только наши отцы вернуться из похода, в котором они участвовали. Тем временем, она, ее мать и сестры были в замке моего отца.

«Но во время похода случилось кое-что, испортившее отношения между кланами. Ее старший брат был убит в пьяной ссоре с одним из солдат моего отца, и возник повод для кровной мести, несмотря на то, что виновный солдат Мак-Лейнов был, как и положено, казнен. Ее отец и его отряд вернулись в Кулди только для того, чтобы забрать женщин и детей, и должны были на рассвете уехать.»

«Во всяком случае, мы поняли, что при этих обстоятельствах наши отцы никогда не позволят нам жениться, по крайней мере, это произойдет очень нескоро, и мы обменялись брачными клятвами в темной часовне. Она подарила мне кое-что в знак своей любви, а я подарил ей застежку, которая очень похожа на ту, что ты держишь в своей руке. На самом деле, она может быть как раз той самой.»

Дугал следил за рассказом со все возраставшим изумлением, и тут он снова поглядел на застежку в его руках, в его мозгу стало зреть подозрение.

«Могу… Могу ли я спросить как ее звали?» – выдохнул он.

«Марис Мак-Ардри,» – прошептал Дункан. – «Пусть только в глазах Господа и нас самих, но она была моей женой в ту короткую ночь.»

«Но… Марис звали мою сестру. Она умерла той же зимой, когда я родился.»

«Да, я узнал об этом следующим летом,» – сказал Дункан,. – «как и про то, что ее мать родила близнецов примерно в то же самое время. Пока я не увидел на тебе эту застежку для плаща, мне и в голову не приходило, что один из этих детей мог быть моим.»

«Вы имеете в виду меня?» – спросил Дугал очень слабым голосом.

Дункан опустил руку, чтобы заглянуть в глаза Дугала.

«Хочешь, я скажу, что ты нашел в тайнике внутри своей застежки?» – спросил он.

Испуганный и серьезный Дугал кивнул.

«Днем, еще до того как мы обменялись клятвами, Марис взяла по пряди наших волос и вплела их в кольцо, сделанное из волос, взятых из хвостов наших пони. Я знаю, что ты не помнишь ее, даже если когда-нибудь видел ее, но ты, наверное, видел ее портрет. Она была платиновой блондинкой, ее волосы были даже светлее чем у Аларика. Конские волоски были черные. Я думаю, что если ты вынешь то, что находится внутри застежки, то ты увидишь именно это.»

Почти не дыша, Дугал порылся в застежке и достал именно то, о чем говорил Дункан: почти черное кольцо из волос, ставшее овальным от сдавливания внутри застежки, в которое была вплетена прядь серебристых волос. Когда Дугал, не в силах произнести хотя бы слово, сжал его между большим и указательным пальцами, Морган наклонился вперед и впервые заговорил.

«Если один из этих волос принадлежит Дункану, я смогу обнаружить это, Дугал,» – сказал он спокойно. – «А если это не так, я все равно скажу Вам об этом. Можно я подержу это?»

Не говоря ни слова, Дугал положил волосяное кольцо в протянутую ладонь, испуганно глядя при этом на Дункана. Морган на несколько секунд закрыл глаза, слегка сжав кольцо в кулаке, затем отдал его Дункану.

«Один из этих волос – твой ,» – сказал он тихо. – “Но это не доказывает, что Дугал – твой сын, а только подтверждает, что ты действительно имел описанные тобой отношения с Марис. Дугал же может быть ребенком Колея. Дугал, у тебя ведь есть сестра-близнец, не так ли?»

«Похоже, что меня есть еще одна тетя или племянница,» – прошептал Дугал. – «в зависимости от того, кто из нас является ребенком Марис.»

«Это правда,» – пробормотал Дункан. – «Но я могу поспорить на все, что считаю для себя дорогим, включая возможность спасения своей души, что ты – ребенок Марис. Сказать почему?»

Дугал кивнул.

«Потому, что если ребенок Марис был от меня, то он должен быть частично Дерини… и я думаю, что именно об этом говорит то, что мы выяснили после того, как ты вернулся сюда с Келсоном,» – уверенно сказал Дункан. – “Я думаю, что та ночь в Транше, когда ты помог Келсону связаться с Алариком, оказалась катализатором, который неудачно сработал. Твои способности Дерини впервые были затронуты, но ты испугался и попытался их остановить. Кстати, это объясняет, почему, когда мы снова попытались проникнуть в твой разум, ты чувствовал себя комфортно, когда это делал я. Помнишь?»

По мере того, как Дункан продолжал, глаза Дугала становились все больше, руки его задрожали. Он быстро соединил их вместе, пытаясь остановить дрожь и не смея оторвать взгляд от Дункана.

«Я… хочу верить, что Вы правы,» – смог, наконец, прошептать он. – “Я не хочу быть непочтительным по отношению к моему от… к лорду Колею, но если… если Вы – мой отец, то это многое объясняет.»

Дункан медленно сделал глубокий вдох. Пришло время использовать последний шанс.

«Помимо того, что уже было сделано, я знаю единственный способ доказать это тебе, Дугал,» – тихо сказал он. – “Если я – твой отец, то ты тоже Дерини. А если ты Дерини, то – если, конечно, ты хочешь – я должен быть в состоянии установить между нами мысленную связь и показать тебе в точности все, что я помню о твоей матери и себе. Я очень любил ее, Дугал, и за эти годы я немало позаботился о тебе, даже не подозревая, что ты можешь оказаться моим сыном. Я не могу восполнить все те годы, которые ты жил, не зная этого, и в этом некого обвинять, но я могу постараться восполнить этот пробел теперь, когда я знаю, что к чему. Ты веришь мне?»

«Да,» – выдохнул Дугал.

«Нет, ты действительно доверяешь мне?» – настаивал Дункан. – «Ты верил мне и раньше, но не пускал меня. Как ты думаешь, сейчас ты готов?»

«Дункан, я не уверен, что у нас есть время,» – пробормотал Морган.

«Если все пойдет нормально, то это не займет много времени,» – ответил Дункан, не отрывая глаз от парня. – “Если Дугал действительно хочет этого, то мы найдем время.»

Дугал сглотнул и кивнул. – «Он прав, Морган,» – выдохнул он. – «Мы должны попытаться. Не могли бы Вы пойти к Келсону и сказать, что я приду прямо туда? Не говорите ему, что произошло. Ему есть о чем сейчас подумать.»

«Дункан?» – спросил Морган.

«Делайте, как он просит,» – ответил священник. – «С нами все будет в порядке.»