Текст книги "Остров сбывшейся мечты"

Кэтрин Манн
Остров сбывшейся мечты
Роман

Catherine Mann

The Boss’s Baby Arrangement

The Boss’s Baby Arrangement Copyright © 2016 by Catherine Mann

«Остров сбывшейся мечты» © «Центрполиграф», 2020

© Перевод и издание на русском языке, «Центрполиграф», 2020

Посвящается Жанетт Виглиотти, талантливому профессору и дорогой подруге. Мы очень счастливы, что ты стала частью нашей семьи!

Глава 1

Ксандер Лурдес всей душой любил свою жену, но год назад она умерла от аневризмы. В глубине души он знал, что никогда больше не обретет счастья.

Пытаясь излечиться от душевной боли, он искал утешения в том, чтобы хранить и чтить ее память всеми возможными способами. Ксандер с нежностью и заботой воспитывал маленькую дочь. Он истово занимался возрождением любимого его женой заповедника дикой природы в уникальной местности Флорида-Кис. Лурдес вложил половину своего капитала в восстановление этого места, ему даже пришлось стать руководителем. В итоге он преуспел и в этом.

Он не любил вечеринки и приемы, направленные на сбор средств, такие как, например, сегодня, и предпочел бы провести вечер со своей дочерью Роуз. А все эти общественные мероприятия только действовали ему на нервы. Он вспомнил о том, как легко и непринужденно его жена справлялась с подобными обязанностями.

Однако в память о своей супруге он был вынужден вытерпеть и сегодняшний светский прием под открытым небом. Устроившись в шезлонге на берегу залива, Ксандер пил прохладный тоник, вполуха слушая, как возле него некий государственный служащий, вхожий в политические круги, рассказывает о своем домашнем попугае. Светские разговоры никогда не были сильной стороной Ксандера.

Роскошное благотворительное мероприятие, устроенное на свежем воздухе, шло своим чередом, а волны по-прежнему безмятежно разбивались о берег, костер мирно и уютно потрескивал. Огненные языки факелов мерцали и взмывали к бархатному небу, усыпанному звездами, словно танцуя под звонкие переливы стальных барабанов. Мерный свист ветра, доносившийся с топей поодаль, шелест высоких трав и шорох проворных ночных созданий сами по себе сливались в единый сумеречный ансамбль.

Длинный фуршетный стол ломился от яств, в баре предлагались отменные напитки. Официанты ловко сновали в толпе гостей, ведущих оживленные разговоры, танцующих босиком на прохладном песке: женщин – в шелках и бриллиантах, сверкающих в лунном свете; мужчин в дорогих смокингах. Брат Ксандера, главный ветеринарный врач, и его умопомрачительно соблазнительная помощница тоже танцевали. Эта рыжеволосая девушка, работавшая у них зоологом, принадлежала как раз к тому типу людей, которые украшают своим весельем приемы и вечеринки.

Жена Ксандера, Терри, не была большим любителем танцев, но обожала музыку. Когда они узнали, что она беременна, ее первым желанием было установить стереосистему, чтобы их будущий ребенок уже в утробе мог слышать классическую музыку. Она искренне верила, что музыка меняет жизнь человека, помогая выразить чувства и переживания, способствует оздоровлению психики любого живого существа. Поэтому она стала создавать специальные подборки мелодий и использовать их в заповеднике, чтобы успокаивать животных. Терри служила ему поддержкой с тех пор, как они познакомились, еще в первом классе, когда Ксандера признали не таким, как все, за то, что он опережал всех на три класса.

Они были неразлучны с того дня, как он впервые подошел к ней на игровой площадке. Теперь, когда ее не стало, он скучал по ней каждый день, каждую минуту.

Он кивнул в ответ на рассуждения все того же политика о расширении отделения для птиц в клинике при заповеднике. Ксандер отложил эту информацию к размышлению, чтобы вернуться к ней позже.

Он думал о своей жене: ее работа волонтером в этом месте значила для нее очень много. Когда Истон, брат Ксандера, стал заниматься заповедником, Терри сначала просто заинтересовалась им, а вскоре с головой ушла в это дело, основывая новые благотворительные фонды, чтобы открыть как можно больше каналов для поступления средств на восстановление этого уголка природы.

Его брат Истон обеспечивал ветеринарную помощь экзотическим животным. Он работал здесь еще в юности, проявляя искреннюю заботу о подопечных. Ксандер был избран председателем совета директоров. Терри очень хотела, чтобы он занял эту должность, но это произошло уже после ее смерти.

Ксандер резко поднялся с шезлонга.

– Я чрезвычайно ценю, что вы нашли время на этот разговор и на визит к нам. Но теперь, если вы позволите, я вернусь к делам. Однако мой брат определенно будет рад обсудить с вами все эти возможные дополнения и усовершенствования для нашей клиники. Я найду Истона на площадке для танцев и пришлю его к вам.

Ксандер отправился за братом, который все еще танцевал с рыжеволосой девушкой. Проталкиваясь между гостями, он наконец добрался до брата и похлопал его по плечу:

– Не против, если я вас прерву, братец?

Истон тотчас повернулся к брату.

– Что случилось?

На Истоне был костюм от Прада, который по настоянию Ксандера был доставлен специально к сегодняшнему торжественному мероприятию, однако надеть галстук его брат не удосужился. Впрочем, в этом не было ничего удивительного. Доктор Истон Лурдес всегда чувствовал себя гораздо комфортнее в рабочих брюках и футболке.

Ксандер кивнул в сторону политика, который все еще продолжал налегать на коктейли.

– По правую сторону – потенциальный спонсор. Требуется твоя консультация по поводу дополнительных вольеров для птиц в клинике.

Истон просиял полной очарования улыбкой.

– Будет сделано. – Он тоже похлопал Ксандера по плечу. – Еще раз спасибо за эту роскошную вечеринку. Она непременно окупит себя и принесет немалую пользу нашему заповеднику.

Истон удалился с решительностью бойца, выполняющего приказ, оставив в одиночестве свою партнершу по танцам.

Морин Берк.

Сногсшибательная рыжеволосая красавица, остроумная и энергичная, она родилась в Ирландии, но большую часть жизни провела в Штатах, и ее акцент был едва заметен. Ученая степень в области зоологии, а также большой опыт работы в службе спасения животных делали ее идеальным претендентом на должность заместителя его брата. К счастью для них, ей удалось получить свою рабочую визу как раз вовремя. Морин была не только открытой и общительной, но и обладала отличными деловыми качествами. Ксандер был уверен: эту женщину не привлекала возможность воспользоваться состоянием, передававшимся из поколения в поколение семьи Лурдес. А список алчных женщин был велик, и все они стремились добиться свидания с Истоном.

Ксандер выяснил, что Морин разведена, а по ее отстраненной манере держаться, которую она прикрывала приветливой улыбкой, он заключил, что пережитый ею разрыв был не из приятных. Вне всякого сомнения, ее муж был полным идиотом, если позволил столь роскошной, тонкой, умной женщине уйти из его жизни.

Ксандер протянул ей руку.

– Прошу прощения, что украл вашего партнера по танцу. Мне просто необходимо было избавиться от брата. Потанцуйте со мной.

– С вами? – Она грациозно откинула вьющиеся волосы за плечо.

– Вас удивила моя просьба?

– Просто я никак не думала, что вы умеете танцевать, и уж совсем не ожидала, что умеете танцевать ирландскую джигу.

– Как вы сказали, ирландскую джигу?

Она озорно улыбнулась, указав на сцену взмахом изящной руки, так что его взгляд упал на ее длинные пальцы и ногти, коротко остриженные, но аккуратно покрытые блестящим золотистым лаком, вероятно, по случаю этого вечера.

– Да, именно она значится следующим пунктом в списке заказанных оркестру мелодий. Ваш брат бросил мне вызов.

Ксандера не удивило, что Истон покинул танцевальную площадку с такой готовностью, да еще и с ехидной ухмылкой на лице. Он определенно подставил брата.

– Что ж, у меня много талантов. Например, наша мама настаивала, чтобы мы, еще будучи подростками, посещали уроки танцев. – Он расправил плечи. – Ну а тому, чего я не умею, научите меня вы.

– Ваша мама молодец.

– Так как насчет этого танца?

Она подбоченилась, изучающе глядя на него изумрудно-зелеными глазами, и наконец пожала плечами.

– Конечно. Почему бы и нет? Я бы с удовольствием посмотрела, как наш дорогой босс попробует его исполнить.

– Но не забудьте, вам придется помочь мне изучить некоторые движения.

– Не беспокойтесь, мы начнем с самых простых шагов. – Она подставила ему локоть. – Ирландские мелодии в исполнении стальных барабанов – не слишком замысловатые, но веселые и задорные.

Ксандер поклонился, прежде чем взять ее под руку, как того требовал танец. Он усердно повторял за ней шаги, чередовавшиеся с вращениями, тщательно имитируя каждое ее движение. Танец, казалось, никогда не закончится. Его пульс становился все чаще, давление возрастало с каждой секундой, но тут оркестр плавно перешел к более спокойной мелодии.

Однако он не отстранился от нее, а привлек к себе, предвкушая уже более традиционный танец. Он отчаянно пытался найти тему для разговора, чтобы отвлечься от нежной податливости ее тела в его руках, от случайных, едва ощутимых соприкосновений.

– Я рад, что вам здесь нравится.

– Мне нравится все, что в итоге приносит деньги нашему заповеднику. – Ее глаза сияли, казалось отражая свет звезд, красивые локоны то и дело пролетали прямо у его руки, державшей ее за талию. – Я люблю свою работу.

– Ваша искренняя преданность вызывает восхищение.

– Благодарю вас, – ответила она, но лицо ее выражало нерешительность.

– Вы мне не верите?

– Нет, дело не в этом. Впрочем, давайте не будем говорить сейчас о работе, чтобы не портить момент. Мы сможем обсудить все завтра. – Она прикусила нижнюю губу. – У меня назначена с вами рабочая встреча.

– Неужели? Что-то я не припомню, чтобы видел ваше имя в своем календаре встреч.

– Видите ли, не у всех нас есть личный помощник, чтобы следить за расписанием.

– Я должен быть уязвлен? – У него действительно был секретарь, однако, в отличие от брата, он не имел личного помощника, который бы следовал за ним повсюду весь день напролет.

– Нет, я вовсе не хотела вас обидеть. Совершенно очевидно, что вы не бездумно пользуетесь состоянием своей семьи, но преумножаете его. – Она покачала головой. – Я просто немного не в настроении. Не обращайте на меня внимания. Танцуйте.

Едва она произнесла это повелительным тоном, как оркестр заиграл знойные латинские ритмы.

Морин Берк самозабвенно отдалась танцу.

Казалось, она существовала только в этом моменте времени, стараясь вторить каждому движению и шагу этого стройного, крепко сложенного мужчины, с бездонными голубыми глазами и харизматичным взглядом, источавшего уверенность и невероятную сексуальную притягательность.

Острый ум. Яркая индивидуальность, великолепное тело и преданная любовь к семье. Ксандер Лурдес был хорошим человеком и необыкновенным мужчиной. Но он не был ее мужчиной. Только босс, не более того. А потому Морин позволила себе танцевать с таким самозабвением, на которое ни за что не осмелилась бы в другой ситуации.

Морин вдохнула солоноватый воздух, к которому примешивался теплый аромат поленьев, потрескивавших в костре. Она самозабвенно танцевала, пытаясь заглушить горькую обиду оттого, что ее оставили без основательной причины, просто она чем-то не устроила своего бывшего супруга. И это после того, как она со всем мирилась и терпела. А ведь ее многие убеждали уйти от него, избавиться от бесконечного эмоционального унижения с его стороны.

Морин осознавала, что между ними существуют проблемы, но всегда с готовностью старалась решить их. Клятвы не были для нее пустым звуком. Она всегда полагала, что причиной развода может стать лишь нечто по-настоящему серьезное: например, физическое насилие или наркотики. А причиной стало его заявление: «Я люблю тебя, но жить с тобой не могу».

И она отпустила его, покинула дом, полный обид, оскорблений и уныния. Ей нужно было уехать из графства Корк, на юге Ирландии, чтобы быть как можно дальше от этого человека и всей той боли, что она пережила с ним. Ее ничто не держало здесь: родителей не было в живых, а замужество обернулось полным провалом. Она отправилась в Соединенные Штаты Америки, где ей предстояло принять предложение работать в той сфере, которую она так любила.

Между тем уже совсем скоро подходил к концу срок действия ее рабочей визы. А официальные органы по-прежнему отвечали отказом на все запросы о продлении. Это означало, что ей придется вернуться домой. И снова встретиться лицом к лицу со всем, от чего она так стремилась убежать и обрести свободу.

Свободу танцевать с красивым мужчиной и не опасаться того, что муж обвинит ее в том, что она флиртует. Сколько же времени потребовалось ей, чтобы осознать: причина его подозрительности и едких замечаний – неуверенность в самом себе!

Теперь она могла, не опасаясь гнева мужа, смотреть на любого мужчину, например на этого широкоплечего и красивого, с угольно-черными волосами. По ее телу пробежала мелкая дрожь, ее и прежде влекло к Лурдесу, но его горе, о котором было всем слишком хорошо известно, не позволяло ей пытаться сблизиться с ним. А теперь, когда ее возвращение домой становилось все более реальным, Морин не была заинтересована в отношениях, однако, раз уж она уезжает отсюда, быть может, не откажет себе в небольшом приключении.

Внезапно он опустил руку в карман смокинга, извлек из него мобильный телефон и прочитал сообщение.

– Это от няни. У дочери поднялась температура. Мне нужно уйти.

И, не проронив более ни слова, он удалился, и она точно знала, что так же стремительно и бесследно исчезла и она из его мыслей. Эта маленькая девочка была для него всем на свете. Все без исключения знали об этом, так же как и о том, как глубоко и безутешно он горевал о своей жене. Впрочем, все это делало его только еще более привлекательным и соблазнительным.

Едва лучи утреннего солнца начали прорываться сквозь завесу ночи, Ксандер попытался подавить неодолимую зевоту. Он всю ночь напролет следил за состоянием Роуз. Даже несмотря на заверения врача, действенные антибиотики и жаропонижающие средства, он не мог успокоиться и не спускал глаз с дочери. Так и оставшись в смокинге, он сидел в кресле-качалке возле ее кровати. Ее лицо обрамляли колечки светло-каштановых волос, прилипших к коже от болезненной испарины. Каждый раз, когда она вздыхала, он старался уверить себя, что с ней все хорошо, что она, в сущности, здоровый ребенок, которому год и четыре месяца от роду, и просто немного приболела.

Детская была оформлена в белых, зеленых и розовых тонах и украшена розами. В комнате стояла тахта для тех случаев, когда родителям хотелось полюбоваться спящей дочкой. На ней могла отдохнуть и няня Элеонора, добрая женщина пятидесяти лет, которая искренне любила маленькую Роуз. Здесь же, в углу, стояло кресло-качалка, при взгляде на которое на Ксандера нахлынули воспоминания о Терри. Она часто сидела в этом кресле с их крошкой на руках, играла с ней, и лицо ее светилось материнской любовью и надеждами, которые олицетворяла эта уютная комната. За неделю до рождения Роуз они с Терри сидели на этой тахте, он нежно обнимал ее большой живот и они фантазировали о том, как будет выглядеть их малышка. Какой будет, чего достигнет, когда вырастет.

А сейчас, как и довольно часто в последнее время, на тахте беспокойно спал его брат, всегда готовый быть рядом и оказать поддержку. В голове Ксандера вдруг возник образ его брата, танцующего с Морин Берк.

Ксандер поднялся с кресла и слегка потрепал брата по плечу.

– Эй, Истон, – негромко позвал он. – Просыпайся, приятель. Тебе лучше вернуться в свою комнату.

Брат медленно приоткрыл глаза, несколько раз моргнул спросонья.

– Роуз?

– Ей гораздо лучше. Температура снизилась. Я все-таки отвезу ее к нашему постоянному педиатру на консультацию, но думаю, с ней скоро все будет в порядке. Ей уже не требуется, чтобы мы оба следили за ней не смыкая глаз.

– Вообще-то, я отлично поспал. – Его худой и долговязый брат спустил ноги с кровати.

– Спасибо тебе. И все же ты вовсе не обязан постоянно быть рядом. Я знаю, что у тебя много работы.

– Так же, как и у тебя, – многозначительно подчеркнул Истон, проведя рукой по волосам.

– Но она моя дочь.

– А ты мой брат. – Они смотрели друг другу в глаза спокойно и преданно. Они всегда разительно отличались друг от друга, но были очень близки. Их родители путешествовали по миру, не особенно задумываясь о потребности иметь свой дом, в который всегда можно вернуться, или о постоянном месте жительства, которое требовалось детям, чтобы заводить новых, настоящих друзей. Братья всегда полагались друг на друга. И связь их стала еще прочнее с тех пор, как умер отец, а мать вела свой привычный образ жизни, продолжая путешествовать по свету в бесконечных поисках все новых приключений в каждой новой стране, вместо того чтобы наладить отношения с сыновьями.

Истон мог найти работу в любом из заповедников дикой природы по всему миру, но, слава богу, предпочел остаться здесь, чтобы помогать брату. Это и означало для него целый мир.

– Спасибо тебе.

– Наилучшей благодарностью будет знать, что малышка выздоравливает. – Истон с нежностью погладил племянницу по голове. – Ну и может быть, еще… бутылочка первоклассной текилы, чтобы выпить ее на закате.

– Внеси в список. – Бесконечно длинный список всего того, что он был должен своему брату. Однажды он непременно найдет способ отплатить ему за все, что тот для него сделал. Нахлынувшее чувство вины вынудило его сказать: – Если тебе понадобится перейти на более серьезную работу…

– Мне не понадобится. Делать только то, что нужно, выбирать самое выгодное… – Он пожал плечами, перевел взгляд на Роуз. – Вот ради чего стоит жить.

Ксандер с трудом проглотил ком в горле. Терри не однажды говорила точно так же. Господи, как же ему не хватало ее.

– Что ж, это справедливо. – И вдруг спросил, окликнув брата уже в дверях: – Ты же не собираешься оставаться здесь из-за небезызвестной нам рыжеволосой особы, что служит у нас зоологом?

– Морин? – В словах Истона было столько скептицизма, что сомневаться в их правдивости не имело смысла. – Нет. Ни в коем случае. Между нами ровным счетом ничего нет и быть не может. Мы слишком похожи.

Он тихо засмеялся, хитро усмехнулся, уже выходя за дверь, оставив Ксандера несколько смущенным и весьма озадаченным.

И смущало его не то, что Истон отверг его предположение, а то, что он испытал от этого искреннее облегчение.

Глава 2

Морин прислушивалась к знакомым щелчкам ключа в замке двери ее домика у побережья. Она думала о том, что будет скучать по этой яркой хижине, по этому удивительному месту в тропиках.

Однако пока дело до этого не дошло. Оставив эти мысли, Морин взяла свою большую сумку, полную всевозможных блокнотов и записных книжек, и стала собираться на работу. Дорога туда занимала минут пять неспешной пешей прогулки.

А сегодня, когда солнце ласкало своим теплом ее светлую кожу, она с удовольствием принялась осматривать окрестности по пути к жилищу семьи Лурдес, построенному на их частной территории, которую они приобрели на самой границе заповедника. Обходя главное здание – белый прибрежный особняк, всегда напоминавший ей пену волн в штормовую погоду, – она позволяла себе фантазировать.

Рассеянно, ни о чем не задумываясь, она наблюдала, как волонтеры собирались, а затем исчезали за оградами доков. Даже отсюда ей были слышны оживленные разговоры и шум, исходивший от толпы, что двигалась в направлении огороженной и находящейся под наблюдением территории возле белого особняка на сваях, характерного для Флорида-Кис.

Окидывая взглядом людей, пришедших к огороженным территориям, на которых содержались выздоравливающие животные, она надеялась увидеть Истона. Но его не было.

Не было и Ксандера. После прошлой ночи мысли ее вновь и вновь возвращались к тому танцу. У нее из головы не выходили его теплые прикосновения и то, как нежно и искренне он заботился о своей дочери. Она думала о его чертовски притягательных голубых глазах.

Большую часть ночи она провела в попытках объяснить свое влечение к Ксандеру, возникшее так неожиданно. Вместо того чтобы признать, что тот ночной танец нашел отголоски в ее снах, она старалась переключить собственное внимание на более приземленные и материальные события, вроде группы школьников, которую в ближайшее время ожидали в заповеднике.

Попасть в заповедник посетители могли исключительно в ходе заранее организованного тура. Такая политика очень нравилась Морин. Таким образом, заповедник живой природы превращался и для нее самой в своего рода неприкосновенное убежище.

Взглянув на часы, она отметила для себя, который час. Школьники должны были прибыть с минуты на минуту. А это означало, что нужно найти Истона как можно скорее.

Если же ей удастся увидеть и Ксандера, то это просто доставит ей радость.

Впрочем, откровенно говоря, от одной только мысли о намеренно подстроенной, якобы случайной встрече с ним у нее начинала кружиться голова. В ее воображении то и дело вспыхивали воспоминания о вчерашнем танце.

Что было бы, если бы она действительно вдруг столкнулась с ним? Морин провела рукой по своим непослушным кудрявым волосам и едва сдержала невольный возглас, заметив Ксандера.

Ксандер шел плавно, не торопясь и на ходу надевал пиджак.

Когда Терри, его жена, стала участвовать в волонтерской деятельности, он построил этот дополнительный офис здесь, в заповеднике. Терри всей душой полюбила Ки-Ларго и свою добровольческую работу. Три года назад, когда Морин только начала сотрудничать с заповедником, Ксандер постоянно курсировал между двумя точками, выполняя основную работу в Майами, а офис на территории заповедника используя как второстепенный. Когда Терри не стало, он окончательно перебрался сюда.

На мгновение мысли Морин сосредоточились на воспоминаниях о Терри. Она была спокойной, деликатной женщиной. Прошло немало времени, прежде чем Морин обнаружила, что сердце Терри больше и отзывчивее, чем у большинства людей, а ее доброта, сопереживание и участие исключительно искренние. Раненых животных порой успокаивало одно только ее присутствие. Даже когда Терри уже была беременна, она неохотно выполняла офисную работу и, судя по наблюдениям Морин, с удовольствием предпочла бы работу с животными.

После смерти жены Ксандер полностью погрузился во все, что связано с заповедником.

Ксандер не спеша спускался по деревянной лестнице, что вела вниз из дома, стоящего на сваях.

– Морин?

Он произнес это так, словно не узнал ее. Хм… что ж, может быть, сегодня она посвятила своей внешности немного больше времени, чем обычно. Ее привычной, повседневной одеждой были джинсы и свободная футболка. Минимум макияжа – возможно, лишь пара взмахов щеточкой с тушью для ресниц, неброский блеск для губ и собранные в высокий хвост вьющиеся волосы. Сегодня же она выглядела привлекательнее. Ее приталенная рубашка подчеркивала фигуру, а губы благодаря помаде были чуть ярче.

– Да, конечно. Я что, как-то иначе выгляжу? – Морин улыбнулась, робко и как будто немного натянуто.

Он не спускал с нее глаз, тщательно обводя взглядом. Медленно, словно пытался что-то рассмотреть или понять.

– По сравнению со вчерашней ночью, когда была вечеринка? Да.

– Сегодня утром к нам на экскурсию должна приехать группа школьников, – торопливо объяснила она. – Они должны прибыть с минуты на минуту, а нам не хватает рабочих рук. Разве вам не пора быть на службе?

Слегка наклонив голову, она украдкой взглянула на него. Уголки его рта дрогнули, и на губах заиграла едва заметная улыбка. Он лукаво приподнял брови, подошел на шаг ближе и подмигнул ей. В этот момент он выглядел беззаботным и даже веселым.

– А как насчет вас, Морин?

Она почувствовала, как по спине пробежала легкая волнующая дрожь, стоило ей только взглянуть на него. В этот момент все мысли вдруг точно исчезли. Казалось, прошла целая вечность, прежде чем она нашлась что ответить.

– Я ищу вашего брата.

– Истон сегодня будет поздно. Вчера мы не ложились до глубокой ночи, не отходили от Роуз.

– Вы оба заботились о ней?

– Вас это удивляет?

– Я просто предполагала, что вы скорее склонны полагаться на помощь няни или бабушек и дедушек.

– Мой отец умер, мать путешествует. А бывшие теща и тесть порой слишком настойчивы в требованиях. Няне Элеоноре необходим отдых, чтобы она могла как следует присматривать за Роуз, пока я на работе. Кроме того, мне помогает брат. – Ксандер жестом указал на дорожку, что вела к служебным помещениям. – Может быть, пойдем?

И они пошли.

– Чудесно, что вы оба так заботитесь о Роуз. Как она?

– Судя по тому, что сказал врач отделения экстренной помощи, у нее ушная инфекция. Сегодня я отвезу ее к педиатру, чтобы он назначил нам дальнейшее лечение.

– Может быть, я могу чем-нибудь помочь?

Морин видела фотографии маленькой дочки Ксандера и ее рисунки в его кабинете – свидетельства преданной отцовской любви. Морин приходилось общаться с малышкой. Роуз была милой, очаровательной, нежной, активной и жизнерадостной девочкой. Своими крохотными пальчиками она тянулась к руке Морин, чтобы поиграть ее кожаным браслетом. И неосознанно, по привычке, Морин дотронулась до браслета. Эта вещица всегда и повсюду была с ней. Своего рода знак, свидетельствующий о ее постоянстве и верности.

– Спасибо. Но я думаю, самое трудное время мы уже пережили. Впрочем, надо признать, есть определенная ирония в том, что нам с братом пришлось выполнять всю женскую работу.

– А где-то в это время вздыхали одинокие женщины.

Он рассмеялся. А Морин вдруг затрепетала. Его голубые глаза обезоруживали, делали ее совершенно беззащитной, особенно в тот момент, когда он перевел взгляд на ее губы.

К своему ужасу, она поняла, что краснеет. «Немедленно возьми себя в руки», – сурово приказал ей внутренний голос, и она сделала глубокий вдох.

– Вы нужны здесь, чтобы заботиться о животных.

– Безусловно. Она ведь ваша дочь, а меня она почти не знает. – Морин подняла руки, словно сдаваясь. – Я перешла границу и приношу свои извинения.

Он вздохнул.

– Нет, это я прошу прощения. Вы искренне предложили помощь, а я повел себя как кретин. Говорят, за мной даже закрепилась такая слава.

Она промолчала.

– Не собираетесь опровергнуть? – Уголки его губ чуть приподнялись.

– Я бы не осмелилась говорить о большом начальнике нечто столь оскорбительное.

Он засмеялся.

– Вы не перестаете меня удивлять. Вы совсем не такая, какой я представлял вас прежде.

– А вы думали обо мне? – Слова, точно сами собой, вырвались у нее прежде, чем она успела подумать.

– Как ваш работодатель.

– Ну да, конечно. У вас был очень тяжелый год.

– Четырнадцать месяцев. Четырнадцать месяцев и три дня. – Его голос вдруг как будто сорвался.

– Мне безмерно жаль, что вам пришлось пережить такую утрату. – В это мгновение в ее груди что-то до боли сжалось. Она видела, как беззаветно Ксандер и Терри любили друг друга.

Их взгляды встретились, и в тот же миг порыв ветра принес с острова легкий аромат диких цветов и отголоски моторов автомобилей, мчащихся где-то вдали.

– Роуз – все, что осталось у меня от Терри. Ради нее я живу, но иногда… – Он нервно провел рукой по взъерошенным волосам и, чуть откинув голову, устремил взгляд в небо. – Иногда я чувствую, что недодаю ей чего-то.

Она осторожно коснулась его руки.

– Вы устали, как устает любой родитель. И вы превосходный отец. Вы здесь, с ней и делаете все для нее, так же как и ваш брат. И няня у Роуз замечательная.

– Да, несомненно, они очень привязаны друг к другу. Я каждый день уделяю дочери время.

– Я знаю. Совершенно очевидно, что вы ее любите.

– Да. Люблю. Она вся моя жизнь.

– Этой малышке очень повезло.

Ксандер посмотрел на Морин. Его голубые глаза сияли, губы чуть приоткрылись, словно он хочет что-то сказать. И чем дольше его взгляд не отпускал ее, тем труднее ей становилось дышать.

– Спасибо вам за помощь в устройстве приема и представления прошлой ночью.

– Спасибо вам за танец, что подарили мне прошлой ночью.

Еще несколько мгновений они стояли вот так, не шевелясь и не произнося ни слова, пока не стали прибывать автобусы, которые наконец вернули их к реальности.

Проведя целый день в помещении офиса, Ксандер отчаянно жаждал свежего соленого воздуха и солнечного света. Он переделал массу работы, отвез Роуз к педиатру и только что уложил ее. Он даже успел прочесть ей сказку, прежде чем она уснула. Его сменила няня.

Сегодня они с братом решили взять пробу воды в одной из ближайших топей. Ксандер объяснил себе, что присутствие на борту Морин – всего лишь необходимость, рабочий момент.

Он с нетерпением ждал появления Морин, надеясь доказать себе, что это влечение к ней противоречит здравому смыслу.

Истон, его помощница Порша, Морин и Ксандер – все были в купальниках и плавках, и их низко посаженная лодка плавно прокладывала путь по воде. Ксандер честно старался не смотреть на загорелые ноги Морин и то, как ее слитный купальник цвета лаванды подчеркивает стройность ее талии и бедер.

Порша Сото тоже была в слитном купальнике, однако длинный саронг скрывал ее фигуру. Эта женщина буквально олицетворяла собой чопорность и нарочитую строгость. Она поправила свою шляпу с широкими полями и солнечные очки, жесты выдавали ее обеспокоенность.

Истон расположился рядом со своей ассистенткой, которая, застыв, сидела, прижавшись к нему спиной и с силой вцепившись пальцами в борт лодки. Бедняжка. Она выглядела совершенно несчастной и напуганной до предела. Ксандеру хотелось успокоить бедную, дрожащую от ужаса женщину, но его опередила Морин.

– Вы бы хотели вернуться на берег? Вам вовсе не обязательно каждый раз плыть с нами, – мягко произнесла Морин, коснувшись руки Порши.

– Но доктор полагается на мои записи. – Она кивнула в сторону сумки, что держала в руках, хотя сама то и дело с тревогой бросала взгляд на мутную воду вокруг и обитателей топей, встречавшихся по пути.

– Наверняка они имеют большую ценность, – рассеянно произнес Истон и наклонился за борт лодки. Вдруг налетел порыв ветра, прижав плотно к телу синие плавки и белую футболку Истона.

Морин щелкнула языком, глядя на Поршу.

– Однажды аллигатор все-таки откусит вам руку.

Цвет лица Порши внезапно стал бледно-зеленым.

– Я же просто пошутила.

Порша посмотрела вниз, с трудом решилась освободить одну руку, другой продолжая сжимать край борта, достала диктофон из своей водонепроницаемой сумки и начала едва слышно бормотать что-то в микрофон.

Морин наклонилась к Истону:

– По-моему, она записывает завещание на случай гибели во время сегодняшней поездки.

– Возможно. И все же между нами сложилось взаимопонимание. Мы оба нужны друг другу.