Текст книги "Дикая Душа"

Глава 8. Пустота созданная ложью

Машина резво неслась вперёд, изредка поскрипывая на кочках, под неустанный гогот Кэ́лдоса, ведущего бурную беседу с самим собой, потому как становиться его собеседником никто из нас не торопился. Парень не терял надежды и упорно продолжал болтать, меняя темы одну за другой. Он переключался между ними буквально по щелчку. Под его напором Андрей всё-таки сдался: изредка начал кивать и вставлять односложные ответы. Я же сидела молча, преисполняясь гневом.

– Ну, чего ты какая злая, надулась, как шарик, сейчас пар из ушей повалит, – усмехнулся Кэ́лдос, продолжая широко улыбаться.

Его слова раздражали мой воспалённый от злости мозг, что из последних сил контролировал тело, не давая наброситься на парня. Потому я старалась молчать, чтобы просто не накричать на него от скопившейся в теле злобы.

– Ты что, совсем не понимаешь? Лена же не только не простит мне этого, так ещё и говорить со мной перестанет.

– Она не простит тебя из-за того, что мы взяли тебя, а её нет? – он насупился, прежде чем снова заулыбаться. – И какая же она подруга, если не простит из-за какой-то глупости? Видимо, мне не дано понять женских заморочек, – Кэ́лдос пожал плечами под мой разъярённый выдох.

– Кэ́лдос, это же женщины, – устало произнёс Андрей, внимательно наблюдая за дорогой, – проще изучить все языки мира, чем разобраться в женских заморочках. Их с трудом можно понять, даже если они что-то объяснят, потому что зачастую некоторые их «проблемы» выглядят слишком надуманными.

Какой абсурд! Все эти рассуждения о женщинах такая же глупость, как и телепередачи про инопланетян по телевидению. Мужчинам проще спихнуть всё на сложность женского ума и логики, чем попытаться разобраться в источнике наших страхов. Если бы они напрягли свои извилины, то запросто смогли бы прийти к выводу, что мужская логика может быть такой же непонятной, как и женская. Здесь большую роль играет нежелание обеих сторон разобраться в мышлении друг друга, чтобы избавиться от надоедливых стереотипов. Такие вещи и вовсе можно выдумать на ходу. Например, как стереотип, что все блондинки глупые.

– Только если вы, мужчины, удосужитесь приложить хотя бы каплю усилий для понимая таких на деле очевидных вещей, – фыркнув, скрещиваю руки на груди, отворачиваясь к окну, но стараюсь наблюдать боковым зрением через зеркало заднего вида за серьёзным выражением лица брюнета.

– Так вы сами и усложняете эти очевидные вещи, – откликнулся Андрей, произнося свои слова утвердительным тоном.

– Вы ещё подеритесь! Нашли из-за чего рогами бодаться, – влился в разговор Денис, слегка раздражившись и ёрзая на своём сидении. – Может, лучше поговорим о том, зачем мы вообще тут сидим или так и будем устраивать брачные игрища? – с той же ворчливостью продолжил Кэ́лдос.

– Вы только посмотрите на него – ворчит, совсем как старая бабка! – засмеялась я, тыкая парня в плечо.

– Да-а, парень, и как ты только пришёл к такой жизни, – подхватил Андрей, слегка улыбнувшись.

– Да пошли вы оба, – смеясь, ответил Денис, потирая лицо рукой.

От этих безобидных подколок он не был в обиде, как и никто из нас. Тем не менее я всё ещё злилась на них за Лену. В конце концов Андрей мог просто позвонить и сказать, что нужно встретиться, но никак не вытворять подобное.

– Ну что ты, малыш, не расстраивайся, – саркастично произнёс обычно непроницаемый парень, сдерживая улыбку и поглаживая Кэ́лдоса по голове.

Денис, взбодрившись, отпихнул от себя руку друга и, притворно обижаясь, со смехом полез на водителя.

– Я тебе сейчас такого малыша покажу!

Андрей улыбался, пока блондин пытался добраться до него.

– Я же за рулём, Кэ́лдос, хватит! – старательно пытаясь не свернуть с дороги, парень зло шикнул на друга, обороняясь от его «атак».

Наблюдая за общением этих двоих, я чувствовала, что Андрею гораздо проще открываться перед другом. До этого я ни разу не видела, чтобы он так же вёл себя с кем-то другим. Очевидно, Кэ́лдос был для него единственным близким человеком, в присутствии которого он не боялся быть собой.

Это зрелище было довольно занятным и забавляющим, отчего даже мои негативные чувства отступили на второй план, сменившись задором и чем-то похожим на радость, смешавшимся с весельем. Под заражающий смех Дениса машина мчалась вперёд по неизвестной мне дороге, виляющей в разные стороны, словно змеиный хвост. Было так странно видеть такие шуточные перебранки между орденовцами; казалось бы, суровые ребята, вынужденные каждый день бороться со смертоносными и кровожадными тварями, заполонившими их мир, жертвуя собственными жизнями в этом сотрясающим от страха и боли сражении – на деле обычные мальчишки, любящие подурачиться и посмеяться.

– Радуйся, мироходец, везём тренировать твои скулящие от бессилия мышцы, – Денис просунул голову между сиденьями, задорно улыбаясь.

– Но мне же Агнесса запретила тренировки, – удивлённо выпаливаю я, возбуждённо вцепляясь в обивку водительского сидения и в шанс, который мне предоставляет Кэ́лдос.

Голубоглазый парень озадаченно смотрел на меня, будто перед ним сидело мифическое существо с парой крыльев и рогами. На деле же это была не только озадаченность, но и выражение лица, говорящее: «Ты и правда дура?»

– Во-первых, не тренировки, а переходы в орден, – деловито начал парень, подняв указательный палец. – А во-вторых, нужно уметь искать лазейки в любых правилах! Да-а, сложно тебе будет по жизни, – недовольно мотая головой, промычал Кэ́лдос.

Я уже хотела было ответить, как почувствовала лёгкое покалывание в груди, будто внутри меня что-то разорвалось, после чего раздался тихий и болезненный визг, шедший непонятно откуда. Тошнота, появившаяся боль и недоумение смешались воедино, когда мои руки непроизвольно потянулись к ручке двери машины. Я чувствовала, что сейчас меня вырвет прямо в салон.

– Какого хрена, стой! – испуганно, с ноткой изумления, воскликнул Денис.

Бросив короткий взгляд вперёд, сталкиваюсь с бесчувственными глазами Андрея, внимательно наблюдающими за мной в злосчастное зеркало. Я чувствовала, как незримая рана внутри начала расширяться. Это непонятное и непривычное чувство жутко кололо в груди. Если бы душу можно было рвать, то ощущение было бы именно таким. Силы постепенно уходили. Подобные сцены в фильмах обычно показывают кончину персонажа. Желудок скрутило настолько сильно, что пальцы уже вовсю судорожно пытались дёрнуть ручку в дверце. Казалось, что она двигалась волнами, ловко перемещаясь по пластмассе и насмехаясь на до мной. Резкий, больной импульс в голове, ударил с неистовой силой. Эти пару секунд, тянулись мучительно медленно, словно они длились несколько часов.

– Чёрт! – вскрикнул Андрей, хватаясь одной рукой за висок. В тот же миг он оторвал свой взгляд от меня.

Машина резко остановилась, залетая на обочину. Не теряя ни секунды, неуклюже выпадаю из салона, еле успев немного отползти на четвереньках. Широко открываю рот в надежде сделать вдох, но желчь, выходящая из моего желудка вместе с остатками обеда, вырывается ниагарским водопадом, пачкающим землю на обочине. Кашляя и тяжело дыша, машинально прислоняю руку в область груди. Чёртово существо, это наверняка оно забавляется. Что оно там вытворяет?

Последовало несколько хлопков дверьми, прежде чем оба парня подлетели ко мне с растопыренными глазами.

– Да́мна! – выругался Кэ́лдос, приблизившись ко мне.

Он начал рыться в карманах куртки. Я чувствовала прожигающий спину взгляд второго орденовца. Денис, с нахмуренным лицом, вытащил красный платок с красивым и витиеватым рисунком и долго буравил его взглядом, словно сомневался в чём-то, однако, протянул его мне.

– Вот, возьми, ничего лучше нет, – мне казалось, что эта вещь была для него чем-то большим, чем обычная тряпка.

Подняв к нему глаза, я несколько секунд изучала его, прежде чем улыбнуться. Уверена, что выглядела как побитый школьник, отхвативший за свои слова. Помотав головой, я стянула с себя кофту, вытираясь её рукавом. Что-то горячее бежало по губе, оставляя за собой неприятный жгучий след. Быстро поднеся палец к основанию дорожки, вновь решительно вытираю кровь чёрным рукавом кардигана, отчего на волокнах появляется более насыщенный и тёмный след, что моментально впитывается в ткань.

– Всё нормально, – отвечаю на немой вопрос, застывший в обеспокоенном взгляде Кэ́лдоса, в котором явно отражалось и непонимание.

– О да! Конечно, это так же нормально и привычно, как и гроза без молнии.

Кинув на него сердитый взгляд, медленно поднимаюсь, когда в грудь врезается что-то похожее на пулю, пронзающее самое сердце. Прикладывая руку к раздираемому болью месту, ощущаю вкус ядрёного железа и моментально начинаю кашлять, давясь собственной кровью.

– Какого тебра́рума?! – уже чуть ли не вопит Кэ́лдос, озадаченно наблюдая за представшей перед ним картиной. – Какое на хрен нормально? – с выпученными глазами и истеричными воплями он хватается за голову.

Отрывая руку от груди, я замечаю отсутствие кровавых отпечатков, тогда и понимаю, что этот удар шёл изнутри. Что-то определённо было не так. И это относилось не только к крови, но и поведению существа. В некоем бреду поднимаюсь на ноги, когда невидимая сила с напором толкает вперёд. Это как идти на запах любимого угощения, только сейчас я ощущала не предвкушение, а ужасную боль и аромат чего-то необузданного и чужого. Если, конечно, такой запах вообще можно ощутить.

– Мне… мне надо туда! – тараторю я, покачиваясь, и срываюсь с места. Несусь от дороги в чащу деревьев с тонкими ветвями и густыми листьями на них.

Палки и ветки хрустели под ногами; их острые концы так и норовили зацепиться за одежду или саднить кожу; попадающиеся под ноги коряги желали, чтобы я оступилась и повалилась на землю. Хоть я и спотыкалась, постоянно восстанавливала баланс, чтобы не упасть. Несколько раз ветка чуть было не проткнула глаз, но каким-то чудом я успевала его закрыть или отвернуться прежде, чем сухая ветвь вонзалась в зрительный орган.

– Стой! – требовательно кричал Андрей где-то позади.

Выполнив его просьбу ровным счётом наоборот, я понеслась ещё быстрее, чувствуя, как страх и злость нарастали, пока ноги вели меня всё дальше, в глубь так называемого леса. Голова разрывалась, а предел боли в теле был практически достигнут, но я упрямо бежала вперёд, словно это было самым важным делом, которое мне надо было закончить. Лёгкие горели, воздуха не хватало. Царапаясь о торчащие ветки, настойчиво лезущие в глаза, и изнемогая от усталости, моё тело внезапно прекратило движение и стремительно полетело вниз. Жёстко приземлившись на колени, упираюсь руками в землю, судорожно дыша. Лёгкие пылали, а боль постепенно успокаивалась.

Поднимая голову, замираю, не понимая, что вижу перед собой.

– Какого хрена ты тво…Это же…

Слова подоспевшего Дениса путались. Злость быстро сменилась на растерянность.

– Невозможно, – закончил предложение Андрей.

Дрожа от перенапряжения, усталости и боли, я удивлённо пялюсь на огромный разрыв завесы перед собой, сияющий блёклым зелёным цветом вперемешку с белым. Вырывающийся бледный свет из трещины, сиял, как огромная дырка на штанах. Ничего не понимая, я кидаю взгляд на парней, наблюдая, как этот свет танцует на их лицах, плавно скользя по одежде.

– Что это? – тихо спрашиваю я.

– Это полное дерьмо, – уверенным голосом отвечает Кэ́лдос.

Сбоку от нас под чьими-то ногами прозвучал хруст веток и старой шуршащей травы.

– Мы здесь не одни! – подскакивая на ноги, только и успеваю выкрикнуть, когда средних размеров тебра́рум угрожающе крадётся из-за дерева с голыми, торчащими во все стороны ветвями, изогнутыми к земле.

– Значит, развлечёмся, – разминаясь и дёргая плечами, в предвкушении говорит Кэ́лдос с энтузиазмом.

Андрей выхватывает меч, закреплённый на бёдрах. Только сейчас я замечаю, что он чёрного переливающегося цвета, буквально искрится, радуясь такой неожиданной встрече. Приглядываясь к тебра́руму, осознаю, что такую тварь вижу впервые: голова в форме яйца, стягивающаяся к низу, расположилась неподвижно на толстой плотной шее; грудная клетка, не имеющая продолжения, отпускает две устрашающие огромные руки, тянущиеся к земле; скользящие к локтям предплечья, переплетаются несколькими широкими жгутами, напоминающими начало двух скрученных между собой локонов, один из которых впоследствии ответвляется грубым острым углом, присоединяющимся к локтю; узкие запястья странно сочетаются с корявыми, средней толщины, пальцами, имеющими заострения по всей длине; остальная часть его тела двигается полукругом, вытекая из точки соединения плеч и шеи, отчего её толщина зрительно увеличивается; чудовище двигало дугообразным отростком осторожно, переводило за спину, а после в бок, показывая свою форму; два прямых чёрных клыка, торчащих из подбородка, тянулись вниз, как минимум сантиметра на два-три; единственный ужасающий глаз, сверкая белым краплением, похожим на зрачок, был овальным и располагался по середине его зловещего лица, в небольшом углублении, расползающимся пятью ветвями и напоминающим звезду. Этой твари, в отличии от её предшественников, не приходилось рычать или скалиться, чтобы повергать в липкий сковывающий страх. Последняя деталь его внешности появилась прямо на моих глазах. На лбу вырос маленький кристаллик в форме ромба, искрящийся оранжевым цветом.

– Куда он делся? – прошептал Андрей.

– Стоит всё там же. Э-это нормально, что он неподвижен? Вы знаете, что это за тебра́рум?

– Некогда вести беседы, отставить вопросы! – суровее зашептал командир нашего крохотного отряда.

– Предоставьте его мне! – отозвался Кэ́лдос с серьёзным видом, незамедлительно бросаясь вперёд.

Тебра́рум стоял неподвижно, источая уже привычную дымку. Когда орденовец начал приближаться, кристаллик в его голове странно замерцал.

– Кэ́лдос, стой! – выкрикнул Андрей, ужесточившись, точно он почувствовал перемены в поведении тебра́рума.

Мысли в голове сбивали друг друга, повторялись, бросались во все несуществующие углы, стремительно заполняя их. Для чего служит этот камень? До того отважно бежавший Кэ́лдос вдруг замер не несколько секунд, напряжённо сдавливая меч в руке, пока его пальцы не перестали слушаться. Изогнутое серебристое оружие, переливающееся голубыми оттенками, глухо ударилось о сгнившие листья, рассыпанные по холодной земле. Парень ни с того ни с сего плашмя полетел вниз, распластавшись рядом со своим мечом.

– Что с ним? – меня переполняло чувство страха, стремящееся поглотить голос.

– Ни в коем случае не лезь, ясно? – грозно прорычал командир.

Я практически замерла, с опаской глядя на беспристрастную сущность, поглядывающую в нашу сторону, пока Кэ́лдос лежал неподвижно на промозглой земле. Моему восприятию совершенно не поддавалось происходящее. Кэ́лдос мертв?! Эта тварь убила его?

Шорохи листьев, неровное дыхание и страх заполнили атмосферу вокруг, пропитывая воздух ещё не появившимся запахом крови. Бездонные и жестокие глаза тебра́рума по-прежнему не отражали ни одной эмоции, в то время как я прочувствовала весь спектр ужаса и беспомощности. Взгляд Андрея ожесточился сильнее прежнего, он бросился прямо на тварь. Стоило тебра́руму обратить на него внимание, как он резко свернул влево, несясь прямо в дерево. В одно ловкое движение он смог вбежать по стволу на пару шагов вверх. Я перевела взгляд в сторону твари, когда заметила, что она буквально исчезла на моих глазах, а появилась прямо под Абе́ктибусом, словно это был какой-то глюк. Орденовец оттолкнулся от ствола дерева, ловко группируясь и приземляясь позади тени.

– Брешь! – выкрикнул он, замахиваясь на застигнутого врасплох тебра́рума.

Его слова застыли в недрах моего мозга. Информация упрямо не желала усваиваться, блуждая от одного угла к другому, как беспомощный щенок. Простояв на месте какое-то время в состоянии полного оцепенения, я никак не могла понять, куда себя деть и что мне делать? Чувство беззащитности скользило меж рёбер, оставляя противное послевкусие слабости.

«Под ногами путаться?» Вспомнив слова Марго, прилетевшие словно большой камень в лоб, я дрогнула. Они привели в чувства, я набралась решимости. Ухватившись за злость, вспыхнувшую ярким огнём внутри, бросаюсь к разрыву, доставая кристалл из кармана. Благо я его не вытаскивала и всегда носила при себе.

Я бежала что есть силы, наполняясь храбростью и оставляя свой страх позади. Преодолев эти пару метров, проделала рукой зигзагообразные движения по завесе, как если бы зашивала порванное полотно иглой. Зелёная пелена начала стремительно соединяться тонкими нитями, завораживая удивительным зрелищем. Брешь затягивалась, пока от неё не осталось и следа. Облегчённо выдохнув, поворачиваюсь, оказываясь лицом к лицу с тёмной тварью, любопытно разглядывающей меня. Тело в тот же миг пробил страх, обратившийся в холодный пот, и сковавший движения. Вздрогнув, сдерживаю порыв, пытаясь не закричать от ужаса, и смотрю на его устрашающее лицо, находившееся всего в нескольких сантиметрах от моего, источающее тьму, которая пробирала насквозь. Я осторожно перевожу взгляд к дереву, где пятнадцать секунд назад стоял Андрей, готовящийся нанести решающий удар. Орденовец лежал неподвижно, поверженный. Страх охватил меня с новой силой, как вдруг от неистового порыва злости внутри взбурлила кровь, поднимаясь и разбегаясь по всему телу, словно разряд тока. Я почувствовала странное напряжение на пальцах рук и неимоверно сильный прилив сил, переполняющий разум, оживляющий моё существо.

«Нападай!»

Грозно прошипел голос в моей голове, издаваемый неведомым существом. Преисполнившись силой от неизведанного чувства, растопыриваю пальцы и наношу удар, направляя руки к тёмной переливающейся фигуре, как вдруг тебра́рум издает визжание, похожее на крик неистовой боли. Опуская взгляд, я изумляюсь, рассматривая струящиеся по пальцам нити цвета завесы, преображающиеся в длинные кошачьи когти. Эта пелена обволакивает мою конечность, наполняя её силой, которую я прежде не могла испытывать. Это мой шанс! Решительно приближаюсь к тебра́руму, нанося удар за ударом когтями, данными мне потусторонней гостьей. Как только тот отступает, я хватаю меч, лежащий рядом с Кэ́лдосом, и поворачиваюсь к тебра́руму, на лбу которого начинает зловеще мерцать оранжевый кристалл.

Его мерцание наводит на мысль, что именно этим кристаллом он каким-то образом воздействует на человека. Времени на раздумья не остаётся, нужно срочно что-то придумать, иначе он проделает со мной то же, что и с орденовцами. Не придумав ничего лучше, я крепко сжимаю меч в руке, беря большой размах, попутно целясь в тень. Ну существо внутри, не подведи! Резко выкидывая оружие из руки, зажмуриваюсь, падая на землю. В момент броска я почуяла явную помощь, точно кто-то прицеливался моей конечностью. Эти несколько секунд в неподвижном положении я лежала, боясь пошевелиться. Несмело открыв глаза, я поднимаю их к месту, где стоял тебра́рум, но замечаю рассыпающуюся дымку, обращающуюся в пыль. Она растворялась в воздухе, опадая на землю.

Накатившая слабость сковала тело. Рука, прежде окутанная пеленой – ныла и отказывалась двигаться. Медленно поднявшись на ноги, превозмогая накатившую усталость, пялюсь в листья, раскиданные по земле. Солнечные лучи, прорывающиеся сквозь молодую листву, падают на меня, окутывая лёгким теплом. Устало вглядываясь в паутинки жилок на выцветших и грязных листьях, я уловила тусклый блеск чего-то маленького, скрытого под листвой. Потянувшись к блестяшке, вытаскиваю кулон на тонкой порванной цепочке, замечая его чистый вид. Он никак не мог быть таким чистым, завалявшись в такой среде; сомневаюсь, что кто-то ходил сюда на прогулку, да и таких странных украшений я прежде не замечала. Кулон в виде капли был заполнен чернотой, произвольно двигающейся внутри стеклянной оболочки. Казалось, что сама тьма кружила внутри него. Смотря на этот маленький предмет, я чувствовала не только холод, но и мрак, проникающий в душу.

«Флюпендэ́стия».

– Что? – еле слышно отозвалась я.

– Какого чёрта произошло? – послышался вялый голос Кэ́лдоса.

Я глубоко выдохнула, убирая кулон в карман. Парни приходили в себя, поднимаясь с земли. Догадка о том, что та тварь каким-то невероятным образом с помощью кристаллика парализовала тело человека, начала укрепляться.

* * *

После происшествия с завесой парни пропали на несколько дней без каких-либо объяснений. Домой меня везли в полной тишине, как бы я ни пыталась разговорить орденовцев. На этот раз вести диалог со мной никто не хотел. Их лица были похожи на каменные. Даже всегда улыбающийся Кэ́лдос помрачнел. Тогда стало ясно, что от меня явно что-то скрывают не только эти двое, но и весь орден. В их глазах я чужак, которого они стремятся сделать изгоем.

Теперь никакой речи о доверии совсем не идёт. Про кулон я умолчала. Естественно. Молчание порождает недоверие, недоверие – ложь, ложь – ненависть. Пока люди в мире продолжают молчать, ломаются не только они сами, но и окружающие. Людям не нужны люди, им нужно чувствовать своё превосходство и власть. Эта правда открылась мне, когда я связалась с орденом.

Я вновь чувствовала себя опустошённой.

Весь день я бесцельно бродила по институту одна. Лены не было видно, словно она избегала меня, хотя оно было понятно. Она наверняка была вне себя от злости. Несомненно, мне было с кем поговорить о всяких глупостях, но этого совсем не хотелось. Я ощущала себя брошенной, ненужной и обманутой, и считала, что это несправедливо, но ничего не могла поделать. Всё, что мне оставалось – пребывать в неведении и ждать. Чего я жду – тоже не особенно понимала.

– Ты делала домашку по криминалистике? – нервно тараторила Маша, листая странички тетради.

– Какую домашку? – незаинтересованно отозвалась я, лёжа на парте.

Соседка по парте удивленно уставилась на меня, судорожно ища ручку в небольшом пенале и что-то бурча себе под нос.

– Грымза сегодня проверяет тетрадки, смотри, а то не допустит к экзамену! – Маша сильно нервничала, хватая в руки телефон и открывая браузер.

Несмотря на то, что командор дала ясную инструкцию – подтянуть успеваемость и посещаемость, справлялась я пока что только со вторым. Да и не сможет же она меня вечно отстранять.

– Да пофиг, – фыркнула я, хватая свой гаджет и открывая какую-то глупую игру.

Жужжание учеников быстро стихло, стоило звонку прозвенеть в коридорах. Он противно отталкивался от стен, просачиваясь во все щели, надоедливо звеня. Одногруппники суетливо разбежались по партам, ожидая, когда придёт преподавательница средних лет. Обычно она противно цокала своими туфлями на трехсантиметровом каблуке тошнотного розового цвета.

Лариса Валерьевна всегда делает начёс на своих коротких волосах, что выглядит очень старомодно и совсем ей не идёт. По мнению многих студентов – у неё просто нет вкуса. Женщина постоянно придирается к любой неправильно поставленной закорючке в конспекте и огрызается на студентов, которые имеют храбрость с ней переговариваться, а уже после испорченного настроения срывается на каждого, кто попадётся под руку. За это её и одарили прозвищем «Грымза».

Прошло больше десяти минут, а «Грымза» всё не шла. Обычно она влетала в класс вместе со звонком, но в этот раз явно опаздывала.

– Это что-то новенькое, – посмеиваясь, заявила староста группы, удобно утроившись на нашей парте.

– Надеюсь, эта психованная не придёт, – подхватила Машка, хитро улыбаясь.

– И не говори!

Кабинет заполнило тихое жужжание разговаривающих между собой студентов. Пока преподаватель не пришла, всем оставалось спокойно дышать ещё какое-то время. В каждом учебном заведении имеется преподаватель, которого недолюбливают и побаиваются. У нас это именно «Грымза».

– Кстати, что там с Дашей Колобановой? Ну, которую зверь разодрал? – неожиданно завела тему Маша, чем вызвала во мне бурю неприятных эмоций. Меня будто снова перенесло в тот день. Кожа покрылась мурашками.

– Не знаю, больше новостей о нападениях не было, – пожала плечами староста.

– Бедная девчушка, она ведь и пожить толком не успела, – Машин голос погрустнел. – Я только одного не понимаю – откуда в нашем городишке взяться такому зверю? В наших лесах максимум ёжика или, если повезёт, лису встретить можно.

– Я слышала, что из цирка, приезжавшего к нам недавно, сбежало какое-то животное и его до сих не нашли.

Что за бред… Какое к чёрту цирковое животное? Лепят глупые подозрения, лишь бы не видеть и не верить в то, что и правда могут существовать страшные твари. Как же люди слепы. Зная правду, я понимала, знай другие то же, что и я, могла бы начаться своего рода война с Зазавесьем, ведь рано или поздно факт существования другого мира и тебра́румов был бы раскрыт.

Где-то в конце коридора послышался стук каблуков. Все замерли, быстро разбегаясь по своим местам.

– Ну вот, сглазили! – расстроенно сказала Маша, поворачиваясь ко мне. – Сейчас отхватим за домашку.

Пожав плечами на её слова, я продолжила безразлично тыкать чуть отросшим ногтем по экрану.

Дверь с неприятным скрипом открылась, и показались белые волосы со слегка отросшими корнями. Преподаватель своим мерзким взглядом окинула аудиторию, заставляя студентов замолчать. Она осмотрела присутствующих и сказала:

– Сидеть тихо, приду позже! – грозно предупредила преподавательница прежде, чем покинуть кабинет.

– Ну вот и буря миновала, – всё также спокойно сказала я, чувствуя, как Маша довольно закачала головой.

Уныло сложив руки на парте, я уже было хотела задремать под поднявшийся гогот, как кто-то практически следом зашёл в кабинет. Все в миг снова притихли. Шаги стремительно приближались к нашей парте. Кто-то потянул меня за предплечье. Показалось, что это могла быть Маша, ведь до этого она без устали дёргала меня из-за своей домашней работы.

– Не делала я домашку, Маш! – зло прошипела я, поднимая глаза.

– Рад за тебя. Пошли, – непререкаемым тоном отрезал Андрей, глядя непроницаемым взглядом на мою недовольную гримасу.

Добрая половина глаз уставились в нашу сторону. Никакая это оказалась не Маша и даже не Лариса Валерьевна. Передо мной предстал человек, увидеть которого я ожидала меньше всего.

Его отвратительная манера говорить приказным тоном и усмирять всё, что движется – начала изрядно доставать. Одно только его присутствие раздражало. Найти объяснение такому поведению и ощущениям у меня не получалось, но если подумать, то я даже не пыталась. Может, всё потому, что в груди ещё теплилась обида из-за недосказанности и секретов, в которые меня никто не посвящал.

– У меня пара, – возразив непреклонным тоном, я на зло ему открыла тетрадь, отдёргивая от него руку, взяла ручку, крепко сжимая её, почти до хруста, и принялась выполнять заданное преподавательницей на дом.

– Ох как быстро у тебя появился энтузиазм и рвение к учёбе, – раздражённо прошептал парень, старательно испепеляя меня взглядом.

Со стороны орденовца послышался неодобрительный вздох, после которого он бесцеремонно схватил меня за предплечье, рывком поднял и волоком вывел из аудитории, метая молнии из глаз, пока удивленные зеваки провожали нас взглядом.

Брюнет явно выходил из себя. А чего он вообще ожидал после такого отношения? Может он ждал, что я брошусь к нему на шею, визжа от радости? Как бы не так. Однако то, что он сейчас вытворял, в уме не укладывалось. Что за беспардонность и грубость? Да ещё и выделываться так перед моей группой! Слухов-то сколько пойдёт.

Покинув помещение, Андрей закрыл за нами дверь и раздражённо потёр переносицу, не открывая глаз. Впервые он не просто не скрывал свои эмоции, а открыто демонстрировал их передо мной. Это был не какой-то случайный срыв с его стороны, это был самый настоящий вырвавшийся поток злости, прорвавший его маску, под которой он так старательно прятался.

– И как только у тебя таланта хватает? – огрызнувшись, прорычал Андрей, всё ещё не открывая глаз. – Почему тебе, чёрт подери, постоянно надо вставить свои грёбанные пять копеек и вывести меня из себя! Судакова, тебра́рум тебя дери! Твердолобый ты баран!

Замерев от такого неожиданного монолога с его стороны, я вся сжалась, потрясённая происходящим. Однако вспомнив, как они упорно врут и умалчивают, я рьяно вздернула голову, хватая Андрея за подбородок, желая смотреть ему в глаза.

– Ох, сколько сразу лестных комплиментов, я прямо-таки в восхищении. Как щедро с твой стороны! А как таланта хватает у вас всех? Держать меня за полную дуру и ждать, что я буду покорно прыгать перед вами на задних лапках? – Андрей распахнул глаза, горящие тёмно-карим, отчего я уже захотела было отдёрнуть руку, но схватилась только крепче. Это упрямство было сейчас единственным, как казалось, что я могу проявить, чтобы хоть как-то попытаться отстоять себя в этой схватке.

Пыхтя от злости, мы практически сталкивались лбами в этом противостоянии характеров. В этот раз никто отступать и не думал.

– И что ты вообще прицепился ко мне? То припрёшься в женский туалет, то дёргаешь меня прямо перед подругой! Кто тебя вообще манерам учил?

Лицо Андрея моментально приобрело неясность, а глаза начали менять свой цвет на тёмно-зелёный. Этот фокус – вот так напрямую, я видела в первый раз, когда он не пытался скрыть меняющееся настроение. Я буквально видела, как цвет медленно перетёк из одного в другой. Может, не будь у меня сейчас такой злости, восхитилась бы таким явлением.

– Да какой туалет, что ты вообще несёшь? – чуть повысив тон, он внезапно замер. Со стороны казалось, что он пытался взять себя в руки.

Тут в непонимание впала я.

«Это был не он» – утвердительно и насмешливо произнёс голос из глубин.

Андрей не сводил с меня глаз, внимательно изучая каждое моё движение, явно не понимая, что вообще происходит. Не понимала и я. Но вместе с тем парень продолжал злиться.

– Ты ворвался в женский туалет, когда командор ещё только предложила вступить в вашу организацию и всё расспрашивал меня про орден. Подталкивал присоединиться к вам.

Парень задумался, не сводя взгляда с моего лица, в его глазах то и дело пролетали сотня мыслей, которым не суждено быть произнесенными вслух.

– Ну что за тупица, – заключил орденовец. – Сама подумай, в тебе тогда сидел Кэ́йхаль. Эта тварь создаёт иллюзии, если ты не забыла.

Когда понимание дошло до меня, было уже поздно что-то делать, ужасно захотелось провалиться под землю. Как я не поняла этого сразу? Он же тогда вёл себя настолько неестественно, настолько странно. Всё кричало о том, что это не Андрей. Ну и ладно. Сейчас это не имеет никакого значения.

– Что ты хотел? – чуть спокойнее спросила я, отводя взгляд, пока сердце бешено колотилось в груди, желая выпрыгнуть от этого стыда.