Текст книги "Неоконченная симфония Дарвина: Как культура формировала человеческий разум"

Глава 5
Истоки творчества

В 1921 г. жители небольшого селения на южном побережье Англии неподалеку от Саутгемптона впервые заметили, как синица расклевывает крышечку из фольги на бутылке с молоком, оставленной молочником на крыльце одного из домов, и пьет верхний слой жирных сливок{378}378
  Fisher and Hinde 1949, Hinde and Fisher 1951, Martinez del Rio 1993.


[Закрыть]. Действительно ли эта птица первой додумалась добывать сливки из бутылок таким способом, вопрос открытый. Скорее всего, она просто повторяла этот трюк за каким-нибудь воришкой, который тайком прикладывался к чужим сливкам, обеспечивая себе бесплатный завтрак. Однако среди таких заядлых наблюдателей за птицами, как британцы, ни одна пернатая разбойница не смогла бы долго потрошить бутылки незамеченной. Орнитологи-любители, а за ними и профессиональные этологи отмечали повторяющиеся случаи такого поведения и постепенное его распространение на ближайшие окрестности. Вскоре эту привычку переняли птицы десятков других видов. Британцы как завороженные приникали по утрам к окнам и жевали тосты с крутыми яйцами, не отлипая от стекол, чтобы не пропустить появление крылатых проказниц. На протяжении 30 лет за расклевыванием бутылочных крышек наблюдала целая армия «твитчеров»[12]12
  Энтузиасты, наблюдающие за птицами и за их поведением. От англ. twitching – «птичничество», или любительская орнитология. – Прим. пер.


[Закрыть], которые с характерной для их увлечения дотошностью отслеживали распространение этой прелестной привычки от селения к селению, от города к городу, сначала в Британии, а затем даже в континентальной Европе{379}379
  Hinde and Fisher 1972.


[Закрыть].

Эта история – самый, пожалуй, известный пример распространения в животной популяции нового поведения, приобретаемого путем научения. Впоследствии исследователи поведения животных проводили эксперименты с заданиями на вскрытие бутылок в лабораторных условиях (с птицами в неволе){380}380
  Sherry and Galef Jr. 1984, 1990; Kothbauer-Hellman 1990.


[Закрыть] и строили математические и статистические модели распространения такой повадки{381}381
  Lefebvre 1995.


[Закрыть]. В результате было установлено, что многие отдельные особи способны решить задачу самостоятельно и догадываются расклевать крышку из фольги, даже когда у них нет возможности подсмотреть за другими. Судя по всему, продырявливание фольговой крышки – вполне интуитивное поведение для птицы. Кроме того, как выяснили исследователи, привычка, скорее всего, распространялась с такой легкостью не только за счет подражания наблюдаемому действию как таковому, но и за счет того, что птицы видели вскрытые сородичами бутылки, – этого, надо полагать, оказалось достаточно, чтобы побудить их проделать то же самое. Таким образом, данная привычка возникала, предположительно, как совокупность независимых изобретений в тех местах, где появлялись бутылки с фольговой крышкой, а затем ее дальнейшему распространению способствовала социальная передача опыта от птицы к птице{382}382
  Там же.


[Закрыть].

Вскрытие молочных бутылок – пример новаторства у животных, которое определяется как разработка нового решения проблемы или нового способа взаимодействия со средой. Вышеописанная привычка кажется особой только потому, что о ней широко известно. В действительности же самые разные животные изобретали и изобретают новшества тысячами. Птицы и млекопитающие включают в свой арсенал новые приемы добычи корма; киты, дельфины и птицы вводят в певческий репертуар новые звуковые элементы; обезьяны, высшие и низшие, придумывают новые уловки и обманные ходы; приматы и птицы мастерят новые орудия; бесчисленное множество других животных изобретают новые элементы брачных церемоний и социального поведения{383}383
  Byrne 2003, Reader and Laland 2003a, Lefebvre et al. 2004, Casanova et al. 2008.


[Закрыть].

Инновации у животных невероятно разнообразны. Они варьируют от хитроумных до жутких, от трогательных до отвратительных. Орангутаны, например, изобрели способ извлекать сердцевину пальмового ствола с помощью «пыточных» орудий, таких как колючие шипы или заостренные черешки листьев{384}384
  Russon 2003.


[Закрыть]. Серебристые чайки наловчились убивать кроликов, сбрасывая их с высоты на камни или топя в море{385}385
  Young 1987.


[Закрыть]. Несколько японских макак научились лепить снежки и кидаться ими друг в друга (илл. 4){386}386
  Eaton 1976.


[Закрыть]. А грачи пристрастились склевывать замерзшую человеческую рвоту{387}387
  J. M. Brown 1985.


[Закрыть].

Мой любимый пример – история молодого шимпанзе по кличке Майк. Как свидетельствует наблюдавшая за ним и за его стадом приматолог Джейн Гудолл, он в рекордные сроки взлетел на вершину иерархической пирамиды и стал альфа-самцом, придумав грозный ритуал устрашения, в ходе которого с грохотом стучал одной пустой канистрой из-под керосина о другую{388}388
  Goodall 1986.


[Закрыть]. Поразительно, что Майк обрел свой высокий статус без единой драки. Не меньше впечатляет метод, которым группа кошачьих лемуров приноровилась добывать воду из труднодосягаемого источника: уцепившись за нависшую над ним ветку, лемур обмакивал в воду свой длинный пушистый хвост, а затем отжимал его прямо себе в рот{389}389
  Hosey et al. 1997.


[Закрыть]. Точно такой же прием независимо от лемуров изобрела группа бабуинов{390}390
  Schönholzer 1958.


[Закрыть]. А у тех из нас, кто в детстве вопреки всем замечаниям все-таки окунал печенье в кофе, наверняка вызовет ностальгию привычка размачивать пищу, выработанная обитающей на Тринидаде популяцией птиц под названием траурные граклы{391}391
  Morand-Ferron et al. 2004. Как сообщают эти авторы, сейчас привычку размачивать пищу подхватили уже птицы нескольких видов.


[Закрыть].

Илл. 4. Японским макакам явно нравится играть со снегом. Они часто лепят снежки, и порой молодняк даже устраивает снежные бои. Публикуется с разрешения Zoonar

Лаборатория, которой я руковожу, уже 20 лет изучает способности животных к творчеству и изобретательству, и в этой главе я вкратце расскажу о некоторых наших открытиях. После многочисленных экспериментов мы убедились, что животные действительно демонстрируют поведение, которое вполне можно определить как инновационное, даже если сопоставимость понятия «инновация» у человека и у остальных животных – по-прежнему вопрос спорный{392}392
  Reader and Laland 2003a.


[Закрыть]. Наши исследования и исследования других коллег, изучающих инновации у животных, убедительно доказывают, что человек не единственный на нашей планете, кто способен творить и изобретать. Многие животные вводят новые модели поведения, приспосабливают привычное поведение к новым контекстам, а также откликаются на социальные или экологические потрясения соответствующими обстоятельствам новшествами{393}393
  Kummer and Goodall 1985; Lefebvre et al. 1997; Reader and Laland 2001, 2002, 2003b; Biro et al. 2003.


[Закрыть]. Разумеется, между размачиванием еды и изобретением микроволновой печи – огромная дистанция, а от битья канистрой о канистру, чтобы донести свое сообщение, далеко до появления электронной почты. Почему лишь человек оказался способен на действительно потрясающие изобретения и новшества? Это главный вопрос и основная тема моей книги. Наш вид, бесспорно, отличают особые творческие способности, и об их возникновении мы поговорим в следующих главах. Тем не менее я продолжаю утверждать, что изучать новации и изобретения у животных принципиально необходимо, чтобы разобраться в эволюции когнитивной деятельности человека. Как мы еще увидим, исследования в этой области приносят весьма познавательные результаты, содержащие важные ключи к реконструкции некоторых аспектов человеческой истории, особенно тех, что связаны с эволюцией нашего крупного мозга. Пусть инновации у других животных не так впечатляют по сравнению с достижениями человечества, но без их изучения невозможно будет отыскать истоки человеческой культуры.

За последние годы исследователям удалось показать, что инновации у животных нужно изучать методично и системно, их нельзя рассматривать в отрыве от сопряженных с ними процессов научения и освоения окружающей среды, а также что они играют важную роль в поведении животных в естественных условиях. Неудивительно, ведь в изменившихся обстоятельствах способность изобретать новое может оказаться критическим фактором выживания{394}394
  Sol 2003.


[Закрыть]. Например, у птиц тех видов, которые способны на инновационное поведение, как выясняется, гораздо выше, чем у других пернатых, вероятность выжить и закрепиться на новом месте, куда их забрасывает человеческая деятельность{395}395
  Sol and Lefebvre 2000, Sol et al. 2002.


[Закрыть]. В наш век разрушения человеком естественной среды обитания способность к инновациям может стать вопросом жизни и смерти для исчезающих видов, вынужденных приспосабливаться к изменившейся в худшую сторону среде{396}396
  Greenberg and Mettke-Hofman 2001.


[Закрыть]. У нас копятся свидетельства того, что новаторство важно в экологическом отношении (например, там, где оно способствует расширению ареала того или иного вида животных) и в эволюции (оно может порождать различия между популяциями и служить источником поведенческой изменчивости){397}397
  Laland and Reader 2009.


[Закрыть].

В действительности многие животные невероятно изобретательны, однако масштабы этой изобретательности до недавнего времени оставались незамеченными по одной простой и очевидной причине: чтобы классифицировать поведение как новое, нужно представлять, какое поведение для того или иного вида является нормой. Только после долгого изучения капуцинов в дикой природе специалисты смогли утверждать, что первое зарегистрированное применение дубинки для нападения на змею можно действительно расценивать как инновацию{398}398
  Boinski 1988.


[Закрыть]. Точно так же только десятилетия пристального наблюдения за шимпанзе дали приматологам основание причислить к подлинным новшествам диковинный ритуал ухаживания, в ходе которого подросток по кличке Шэдоу старался произвести впечатление на самок, шлепая вывернутой верхней губой по собственным ноздрям{399}399
  Kummer and Goodall 1985.


[Закрыть]. Взрослые особи женского пола, которых он пытался соблазнить, были для него доминантами и на обычные заигрывания отвечали агрессией, а с помощью нестандартного маневра Шэдоу сумел выразить свой сексуальный интерес без воинственных обертонов.

Между тем кое-что науке было известно задолго до этого, по крайней мере по отношению к ряду интенсивно изучаемых видов, таких как крысы, кошки, собаки и голуби: творчество – естественная составляющая процесса научения. В конце XIX в. выдающийся американский психолог из Колумбийского университета Эдвард Торндайк проводил классические эксперименты, выявлявшие наличие у животных способности к решению задач. По итогам этих экспериментов был выведен один из самых известных законов научения у животных – так называемый закон эффекта{400}400
  Торндайк описывает его так: «Закон эффекта заключается в том, что чем больше при прочих равных удовлетворенность от положения дел, сопутствующего данной реакции на определенную ситуацию или являющегося следствием этой реакции, тем вероятнее появление этой же реакции на такую же ситуацию в будущем» (1898, p. 103). Иными словами, действие, давшее положительный результат, скорее всего, будет повторено, а от того, которое принесло нежелательный результат, в дальнейшем откажутся.


[Закрыть]. В одном из нашумевших опытов Торндайк сажал кошек в тесные клетки, выбраться из которых можно было только приведя в действие запорный механизм – нажав на кнопку или потянув за шнурок. Поскольку заточение в тесном пространстве кошкам не нравилось, они всеми силами и способами старались вырваться наружу – грызли прутья, просовывали лапу в щель, царапали все, до чего удавалось дотянуться, беспорядочно молотили лапами и хвостом. В конце концов кошка задевала кнопку или шнурок, и клетка открывалась. После этого Торндайк сажал ее в клетку снова и наблюдал, как от раза к разу бесполезных действий становилось все меньше, а приводящее к успеху постепенно «отпечатывалось», как он назвал этот процесс, закрепляясь с опытом. На очередной попытке кошка отпирала клетку спокойно и уверенно, уже не тратя даром время на метания.

Эксперимент Торндайка известен как доказательство, что животные учатся за счет повторения действий, которые влекут за собой нечто благоприятное, и отказа от тех, за которыми следует нечто нежелательное. Однако помимо этого эксперимент показал, что процесс научения часто начинается со спонтанного порождения непривычных действий{401}401
  Этот процесс научения сейчас называют оперантным или инструментальным обусловливанием.


[Закрыть], из которых с накоплением опыта отфильтровываются приносящие успешный результат. К такому же выводу пришел, пожалуй, величайший из всех исследователей поведения – Беррес Фредерик Скиннер, знаменитый гарвардский психолог. Это его имя носит «ящик Скиннера», по сей день использующийся в значительной части экспериментов по изучению поведения животных. Скиннер утверждал, что животные по природе своей активны и постоянно совершают какие-то действия, поэтому новое поведение рано или поздно возникнет, а каким оно будет, зависит от обстоятельств и мотивации животного.

Однако не все животные в равной степени способны к новаторству. Еще в 1912 г. психолог из Бристоля Конви Ллойд Морган рассуждал, что поведение может состоять из повторяющегося компонента, неоднократно возникавшего прежде, и небольшой доли новшества, представляющего собой творческий отход от рутины и особенно заметного у так называемых высших живых существ{402}402
  Morgan 1912.


[Закрыть]. Тем не менее исследование правил научения у животных дает все основания предполагать, что порождение новых действий – вполне рутинная составляющая процесса, в ходе которого животные учатся. Современные исследования поведения животных подтвердили выводы основоположников теории научения. И, как мы еще убедимся, новаторство действительно распространено широко, и у представителей разных видов по-разному проявляется склонность к нему{403}403
  Thorpe 1956, Cambefort 1981, Lefebvre et al. 2004.


[Закрыть].

Несмотря на это, специалисты, исследующие поведение животных, на удивление долго не принимались за изучение новаторства. Все-таки новое, приобретаемое путем научения поведение, распространяющееся в популяции по мере того, как особи перенимают его друг у друга, порождается каким-то одним ее представителем. Для распространения необходимы два процесса: изначальное порождение поведенческого варианта, которое и представляет собой новаторство, и дальнейшая передача новой традиции от особи к особи, называемая социальным научением. Однако если социальному научению у животных посвящается масса литературы, множество конференций, работ и статей{404}404
  Zentall and Galef Jr. 1988, Heyes and Galef Jr. 1996, Box and Gibson 1999, Galef Jr. and Giraldeau 2001, Shettleworth 2001, Fragaszy and Perry 2003.


[Закрыть], то новаторству у животных почти не уделялось внимание вплоть до XXI в. При этом вокруг смежных тем – таких как неофилия (интерес ко всему новому), освоение окружающей среды и инсайт-научение (внезапные догадки) у животных – сложилась основательная исследовательская традиция; новаторство у человека тоже не испытывало недостатка в интересе ученых, и только новаторство у животных оставалось за бортом.

Исключением можно считать важную статью, написанную светилами приматологии Хансом Куммером и Джейн Гудолл в 1985 г.{405}405
  Kummer and Goodall 1985.


[Закрыть] В своем обзоре научной литературы, посвященной поведению приматов, Куммер и Гудолл отметили, что об инновациях у приматов сообщается много, но «из множества наблюдаемых примеров новаторства лишь немногие перенимаются другими особями и очень редко распространяются на всю стаю»{406}406
  Kummer & Goodall 1985, p. 213.


[Закрыть]. Часть этих новшеств возникла благодаря способности высших и низших обезьян обращать случайности себе на пользу, часть благодаря способности использовать уже имеющиеся поведенческие паттерны при решении новых задач. Куммер и Гудолл показали, как временами стимулом к инновациям служит избыток ресурсов: так происходило, например, с животными в неволе или с теми, которых подкармливали. В одном исследовании сравнивалось поведение гамадрилов в Цюрихском зоопарке и в дикой популяции в Эфиопии{407}407
  Гамадрил (Papio hamadryas). См.: Kummer and Kurt 1965.


[Закрыть]. Хотя у зоопарковой колонии отмечались абсолютно те же моторные и голосовые сигналы, что и у гамадрилов в дикой природе, 9 из 68 коммуникационных сигналов, наблюдаемых у зоопарковой популяции, у дикой отсутствовали. Это означало, что какие-то из сигналов зоопарковой колонии были новшествами, как правило, представлявшими собой усовершенствование уже существующих сигналов. Но гораздо чаще появлению инновации способствовали условия, формирующие ту или иную потребность, – например, засуха или трудности социального плана. Более поздние исследования указывают на то, что в старой поговорке «Нужда – мать всех изобретений» есть доля истины{408}408
  Laland and Reader 1999a, 1999b; Laland 2004; Sol, Lefebvre, et al. 2005; Gajdon et al. 2006.


[Закрыть].

Однако главным в статье Куммера и Гудолл было предложение метода экспериментального изучения новаторства у животных. В то время многие исследователи поведения считали, что оно встречается слишком редко и потому изучению с помощью экспериментов не поддается. Как исследовать поведение, которое возникает, может быть, несколько раз в год? Куммер и Гудолл предложили простой и практичный выход: «Систематические эксперименты (например, постановка различных тщательно продуманных экологических и технических "задач") как в диких популяциях, так и в живущих в неволе, позволили бы изучить новаторство как явление, а также внутри– и межгрупповое распространение инновационных поведенческих моделей»{409}409
  Kummer and Goodall 1985, p. 213. Эта статья перепечатана также в: Reader and Laland 2003a, где цитата находится на с. 234.


[Закрыть]. Предложение оказалось по-настоящему значимым. Вот уже 20 лет подход Куммера и Гудолл широко применяется в изучении животных. Новаторство можно спровоцировать как в природной популяции, так и в неволе, ставя перед животными незнакомые задачи, такие как добыча корма из ящиков-головоломок (в идеале в контролируемых условиях), а также исследуя влияющие факторы, такие как возраст «изобретателя» или экологический контекст.

Когда в 1990-х гг. наша исследовательская группа начала изучать новаторство у животных, статья Куммера и Гудолл была отнюдь не единственной попыткой подступиться к этой проблеме. Однако научная литература на данную тему изобилием не баловала. Приемлемого определения новаторства у животных просто не существовало, а те немногие статьи, которые все же публиковались, противоречили друг другу. Пытаясь что-то сделать в этом направлении, я организовал тематический симпозиум на Международном этологическом конгрессе в 2001 г. и пригласил участников написать по главе для книги «Новаторство у животных» (Animal Innovation){410}410
  Reader and Laland 2003a.


[Закрыть]; два года спустя она была издана. Во введении мы со вторым ее составителем и редактором Саймоном Ридером обсудили некоторые трудности, мешающие дать определение новаторству у животных{411}411
  Reader and Laland 2003b.


[Закрыть]. Трудности эти действительно существуют, и немалые, но не буду вдаваться в подробности и усложнять рассказ{412}412
  Подробнее см.: Reader and Laland 2003b.


[Закрыть]. Сейчас нам достаточно рассматривать новаторство у животных как новое или модифицированное поведение, возникающее в результате научения, или как производство ресурсов, прежде в популяции не наблюдавшихся.

Когда нас просят назвать какое-либо человеческое изобретение, на ум приходит что-нибудь вроде открытия пенициллина Александром Флемингом или создания Всемирной компьютерной сети Тимом Бернерсом-Ли. Аналоги из мира животных все же не такие яркие. Это, например, запатентованный японскими черными воронами способ колоть грецкие орехи с помощью проезжающих автомобилей: птицы оставляют орехи на проезжей части у светофора, а затем, когда загорается красный, собирают ядра{413}413
  Nihei 1995.


[Закрыть]. Еще один чудный пример – необычные украшения гнезд у скворцов (падких, как известно, на все блестящее), которые совершали налеты на автомат для сбора мелочи на мойке машин во Фредериксбурге, штат Виргиния, и уносили в буквальном смысле золотые горы – тысячи долларов двадцатипятицентовиками{414}414
  См.: http://www.snopes.com/photos/animals/carwash.asp.


[Закрыть]. И в том и в другом случае мы видим поведение или продукт, которого прежде не существовало{415}415
  Reader and Laland 2003b.


[Закрыть]. Как показывает пример с открыванием молочных бутылок, новшество может затем распространяться путем социального научения, однако если охватывающее постепенно популяцию непривычное поведение было изначально результатом подражания, то само оно инновацией не считается{416}416
  С этой позицией расходятся некоторые определения новаторства у человека, согласно которым инновацией считается приобретение нового действия любым путем, в отличие от изобретения, под которым понимается некое новшество в поведении, выдуманное самостоятельно (Rogers 1995).


[Закрыть]. Точно так же (и это мы с Саймоном постарались подчеркнуть особо) нельзя любое странное, случайное или нетипичное поведение расценивать как инновацию. Чтобы квалифицировать поведение животных как инновацию, оно должно быть совершенно новым и при этом приобретаемым за счет научения, а квалифицировать его как таковое можно, лишь если оно повторяется раз за разом определенным функциональным образом{417}417
  Reader and Laland 2003b.


[Закрыть]. Часть исследователей настаивают на том, что этот термин должен употребляться в более узком смысле, при котором инновация непременно должна предполагать применения когнитивных способностей. Но поскольку разработка темы тогда еще только начиналась, мы решили, что более широкое определение поможет делу, так как при чрезмерной строгости определения мы рискуем застопорить сбор первичных данных, а для зарождающейся научной области накопление массива данных – самая насущная задача. Последующее развитие области и популярность нашего определения показали, что мы рассуждали верно{418}418
  Мы с Саймоном решили руководствоваться более широким определением новаторства у животных (Reader and Laland 2003b). В частности, мы не проводили разницы между абсолютно новым поведением и модификациями уже существующего, как было принято у исследователей научения пению у птиц (Slater and Lachlan 2003). Некоторые исследователи доказывали, что мы должны применять термин «новшество» только к неизвестным прежде либо требующим больших когнитивных усилий задачам или процессам. Однако нам казалось, что было бы неправильно причислять к новаторам лишь тех, кто демонстрирует не наблюдавшийся прежде двигательный паттерн, необычную когнитивную способность или изобретает что-то сложное, поскольку это могло бы негативно повлиять на сбор данных. Кроме того, остается открытым вопрос объективности этих критериев. Практически все новаторы у животных, скорее всего, используют двигательные паттерны, которые уже находятся в их репертуаре (Hinde and Fisher 1951), а субъективная оценка когнитивных способностей или сложности, к сожалению, не свободна от антропоцентрических предубеждений. Как я уже упоминал во второй главе, когда японская макака Имо надумала мыть батат, впечатленные исследователи провозгласили ее и «гениальной», и «талантливой». Однако последующее изучение показало, что мытье пищи – распространенная особенность поведения у макак нескольких видов. Наше определение позволяет классифицировать изобретение Имо как новаторство даже в свете этого нового знания, но если бы определение требовало от новатора той или иной степени сложной когнитивной деятельности, то изобретение Имо было бы классифицировано неверно. Ключевая характеристика новаторства у животных – введение нового поведенческого паттерна в популяционный репертуар. Альтернативную точку зрения см.: Ramsey et al. (2007).


[Закрыть].

Первоочередной вопрос, на который предстояло ответить исследователям новаторства у животных, – насколько вообще допустимо говорить о тех или иных животных как о новаторах. Может быть, все новшества у животных – это просто стечение обстоятельств, а те, кого мы называем новаторами, всего-навсего случайно оказались в изменившихся или стрессовых условиях, таких как подкармливание или засуха. Если же новаторство тем или иным животным действительно свойственно, необходимо установить, характерно это для всех или существуют отдельные классы особей либо психотипы, которые в основном и совершают прорывы.

Поиском ответов на некоторые из этих вопросов занялась аспирантка из Кембриджского университета Рейчел Кендал{419}419
  В девичестве Рейчел Дей (Rachel Day).


[Закрыть], изучавшая новаторство в зоопарковых популяциях игрунковых обезьян (мармозеток, тамаринов и львиных тамаринов). В литературе о поведении приматов преобладало убеждение, что детеныши и подростки у приматов больше склонны к новаторству, чем взрослые. Однако данные, на которых основывалось это убеждение, надежностью не отличались. Возможно, на исследователей слишком сильное впечатление произвели один-два прогремевших новатора, такие как Имо – знаменитая макака-подросток, додумавшаяся мыть бататы. Считалось, что предположительная склонность юных особей к новаторству обусловлена повышенной тягой молодняка к игре и освоению окружающей среды. Это вполне вероятно. Можно довольно убедительно доказать, что игра именно для этого и служит – включать творческий процесс и побуждать к новаторству. Не исключено, что игра – это адаптация, позволяющая соскочить с наезженной колеи и поискать неизвестное еще и лучшее решение существующих житейских проблем{420}420
  Bateson and Martin 2013.


[Закрыть]. Однако применительно к игрунковым данные о возрастных различиях в реакциях на незнакомые объекты, пищу и задания, связанные с добычей корма, набирались противоречивые.

Чтобы пролить свет на эти противоречия, Рейчел, взяв на вооружение рекомендации Куммера и Гудолл, предложила объектам своего исследования незнакомые задачи по добыванию корма – в виде ящиков-головоломок, открытие которых позволяло добраться до вожделенных лакомств. Эти ящики она расставила в вольерах с семейными группами игрунковых по всей Великобритании. Целью Рейчел было выяснить, влияет ли возраст обезьян на интерес ко всему новому, освоение окружающей среды и новаторство. Задания с ящиками-головоломками были предложены (при многократных повторных попытках) более чем сотне представителей игрунковых в 26 зоопарках. Чтобы добраться до лакомства, обезьянам нужно было, например, толкнуть откидную дверцу, просунуть лапу в отверстие, снять крышку с ящика. Рейчел отмечала, кто из представителей каждой популяции первым приблизился к ящику, начал им интересоваться и выполнил задание, а также документировала множество других характеристик, связанных с распространением найденного решения{421}421
  Day 2003, Kendal et al. 2005.


[Закрыть].

В ходе этого исследования у игрунковых действительно обнаружилось систематическое проявление возрастных различий в новаторстве – однако вопреки бытовавшему убеждению первыми с заданием гораздо чаще справлялись старшие, а не младшие. Молодняк, как правило, первым подбирался к ящику и начинал с ним взаимодействовать, а вот открыть его обычно удавалось взрослым. Манипуляции старших с хитроумным устройством чаще увенчивались успехом и приводили к получению вкусной награды{422}422
  Полученные данные воспроизводятся и в других исследованиях (Reader and Laland 2001, 2009; Laland and Reader 2010).


[Закрыть].

Велик соблазн, глядя на распространение новшества в животной популяции, предположить, что животные учатся друг у друга, и в большинстве случаев так оно и есть. Однако соблазну этому исследователи поддаваться не должны, поскольку теоретически, если новшество так просто освоить, каждый из перенимающих освоил бы его и сам. Собственно, за годы изучения социальной передачи я столкнулся с несколькими примерами распространения в животной популяции новых поведенческих моделей, которые вроде бы целиком и полностью напоминали передаваемые социальным путем, но, как показывал последующий анализ, все представители популяции приобретали эту модель поведения независимо друг от друга{423}423
  Недавний пример – распространение информации о добыче корма у колюшек (Atton et al. 2012).


[Закрыть]. В природных популяциях, где проследить историю действий участников удается редко, отличить социальное научение от несоциального еще труднее. Поэтому определенности в этом вопросе пока мало. В частности, научный вес сообщения о существовании «культуры» у таких животных, как шимпанзе и дельфины, очень сильно снижается отсутствием четких свидетельств того, что отмеченные у этих «рационализаторов» привычки – раскалывание орехов, добыча термитов или использование губок для охоты – приобретаются в ходе социального научения{424}424
  Laland and Janik 2006, Laland and Galef 2009.


[Закрыть].

По этой причине наша лаборатория много сил положила на разработку новых математических и статистических методов, позволяющих выявлять распространение инноваций путем социального научения в природных популяциях животных. Один из таких методов – «предпочтение варианта»{425}425
  Day 2003, Kendal et al. 2009.


[Закрыть]. В основе его простой принцип: если задание выполняется несколькими способами (есть несколько вариантов решения), при социальной передаче какой-то из них окажется наиболее популярным, поскольку все будут перенимать его друг у друга. Таким образом, если исследователи видят, что в популяции обезьян принят какой-либо один способ решения задачи, когда буквально на поверхности лежит такой же простой альтернативный способ, правомерно сделать вывод, что предпочитаемый способ обезьяны перенимали друг у друга. На практике исследователям не обойтись без статистических методов, позволяющих определить вероятность возникновения такого перекоса в предпочтении одного варианта другому в результате случайности или исключительно несоциального научения. Если наблюдаемое предпочтение варианта статистически достаточно велико, то гипотезу, согласно которой животные усваивают этот вариант независимо друг от друга, можно отвергнуть и со всем на то основанием предполагать социальную передачу. В случае с обезьянами, которых изучала Рейчел, мы заключили, что в некоторых случаях решения заданий с ящиком-головоломкой, найденные новаторами, действительно распространялись затем посредством социального научения.

В целом из эксперимента Рейчел следовало, что благодаря превосходству в опыте и физических способностях старшие обезьяны изобретали и справлялись с незнакомыми задачами эффективнее молодняка, но молодежь зато с успехом усваивала те же новые способы добычи пищи посредством социального научения{426}426
  В ходе недавнего исследования поразительно схожая картина открылась у человека: с возрастом и опытом более часто применяется новаторство, а имитация соответственно снижается (Carr et al. 2015).


[Закрыть]. Судя по всему, перещеголять молодняк взрослым помогал именно жизненный опыт, хотя не исключено, что свою роль играли и другие «возрастные» факторы, такие как отточенные навыки выполнения ручных операций, превосходство в физической силе, общая зрелость. Вырисовывалась некая черта в процессе развития (у игрунковых она приходилась примерно на четыре года), за которой накопленный опыт ручных операций наделял особь достаточными способностями для извлечения пищи из труднодоступных мест, чтобы в результате манипуляций им удавалось благополучно и эффективно добыть лакомство без чужой помощи. А значит, по крайней мере у обезьян этих видов новаторство требует определенного багажа знаний и навыков{427}427
  По результатам исследования других приматов было установлено, что взрослые приобретают информацию более эффективно и могут распознавать и классифицировать объекты быстрее невзрослых (Menzel and Menzel 1979 и Kendal et al. 2015).


[Закрыть].

Вариации в новаторстве обусловливались не только возрастом. Эксперимент выявил, кроме прочего, устойчивые межвидовые различия в способностях к решению задач. У львиных тамаринов Рейчел обнаружила более, чем у тамаринов и мармозеток, быструю реакцию, более высокие успехи, больше манипуляций с ящиками-головоломками и больше внимания как к самому заданию, так и к успехам других{428}428
  Leontopithecus (львиный тамарин), Saguinus (тамарин), Callithrix (мармозетка). Day et al. 2003.


[Закрыть]. Эти результаты отлично согласовывались с предыдущим исследованием, показавшим, что виды, добывающие пищу манипуляционным или эксплоративным (предполагающим освоение окружающей среды) способами, демонстрируют меньший, чем другие, страх новизны и больше новаторства{429}429
  Gibson 1986.


[Закрыть]. Третий способ добычи пищи, экстрактивный, подразумевает поиски и извлечение пищи из земли (корешки, насекомые) или из скорлупы (ядра орехов и косточки плодов){430}430
  King 1986.


[Закрыть]. Львиные тамарины активно пользуются именно этим способом, выскребая ногтями из-под коры разных насекомых и прочую живность{431}431
  Rowe 1996.


[Закрыть]. К приверженцам экстрактивного способа относятся и мармозетки, но рацион у них не такой обширный, как у львиных тамаринов, поскольку значительную долю питательных веществ мармозетки получают из древесного сока{432}432
  Там же.


[Закрыть]. Все остальные виды тамаринов, которых изучала Рейчел, к использующим экстрактивный способ не причислены{433}433
  Dunbar 1995.


[Закрыть]. Таким образом, результаты экспериментов Рейчел, выстраивающие градацию склонности к новаторству – от тамаринов к мармозеткам и от них к львиным тамаринам, – вполне согласуются с гипотезой, что экстрактивный способ добычи пищи мог способствовать эволюции умственных способностей, выраженных в умении живо откликаться на возникающие в процессе поиска пищи проблемы{434}434
  Gibson 1986, King 1986.


[Закрыть].

Дальнейшие познания, касающиеся факторов, которые влияют на возникновение и распространение новаций в поведении животных, нам принесло изучение птиц. Дипломница Сент-Эндрюсского университета Нелтье Богерт задалась целью выяснить, в какой степени характер распространения новшеств в группах скворцов{435}435
  Sturnus vulgaris (скворцы).


[Закрыть], содержащихся в неволе, можно спрогнозировать на основе знания ряда индивидуальных и социально-групповых переменных, таких как структура внутригрупповых связей (кто с кем проводит время), иерархия (кто над кем доминирует), степень страха перед новизной (насколько представители изучаемого вида склонны, не мешкая, исследовать новую территорию или незнакомый объект) и параметры несоциального научения{436}436
  Boogert et al. 2008.


[Закрыть]. Следуя, как и Рейчел, рекомендациям Куммера и Гудолл, Нелтье ставила перед небольшими группами скворцов ряд новых для них задач по добыче корма экстрактивным способом и отмечала время, которое требовалось каждой птице на то, чтобы начать взаимодействие с предметом и решить задачу, а также порядок манипуляций и решения. После этого мы разбирались, какая из переменных с наибольшей вероятностью обусловливает наблюдаемое поведение.

Нелтье сделала, наверное, неожиданное открытие, что параметры несоциального научения, фиксировавшиеся при тестировании каждой особи, позволяют спрогнозировать, кто из птиц первой в своей социальной группе сумеет справиться с незнакомым заданием по добыче пищи. Иными словами, способности того или иного скворца к новаторству можно вычислить на основе предшествующих замеров способностей к научению. Интуиция, конечно, подсказывала, что особи-новаторы преуспеют и в научении, но мы были готовы к тому, что в действительности все окажется иначе. Мы не удивились бы, если бы с заданиями справились, допустим, исключительно доминирующие особи или если бы о новаторских склонностях лучше позволял судить страх перед новизной, а не способности к научению, поскольку робкие особи просто не стали бы контактировать с ящиком-головоломкой. Интуитивные предположения зачастую не оправдываются. Например, поначалу у Нелтье получалось, что структура внутригрупповых связей не дает возможности спрогнозировать распространение найденных решений, то есть вероятность что-то перенять не зависит от того, много ли времени птица проводит с тем, у кого учится. Это нас озадачило, тем более что, как свидетельствовали другие данные, какое-то подражание все же имело место{437}437
  Если в основе распространения инноваций лежит социальное научение, то особи, усваивающие поведение позже, когда распространение уже в разгаре, должны делать это быстрее, поскольку к их услугам будет больше демонстраторов, чем у тех, кто будет усваивать это поведение первыми. Именно так и оказалось. Между временем до взаимодействия с демонстратором и скоростью решения задачи обнаружилась обратная корреляция, согласующаяся с предположением, что решение распространялось путем социального научения.


[Закрыть]. Мы пришли к выводу, что перевеса в сторону научения у ближайших контактов не возникает, возможно, потому, что в условиях неволи, когда птицы содержатся в замкнутых вольерах, они и так постоянно наблюдают всех представителей своей группы и благополучно учатся друг у друга. Распространение по сетям близких контактов вероятнее в более крупных группах, живущих в естественной среде, – и в популяциях диких птиц эта гипотеза подтвердилась{438}438
  Aplin et al. 2012, Aplin et al. 2014.


[Закрыть]. Но когда мы разработали более мощный статистический инструмент для выявления социальной передачи по сетям внутригрупповых связей (анализ распространения по внутригрупповым сетям{439}439
  Изначально анализ распространения по внутригрупповым сетям был разработан Franz and Nunn 2009, а затем дополнен Hoppitt et al. 2010a, 2010b; Hoppitt and Laland 2011 и Nightingale et al. 2015. Пакеты программ обработки статистических данных, позволяющие применять этот метод, можно найти на моем сайте: http://lalandlab.st-andrews.ac.uk/freeware.html.


[Закрыть]) и проанализировали заново полученные Нелтье данные о скворцах, выяснилось, что птицы все-таки учатся у тех, с кем больше всего контактируют. С помощью этих же инструментов впоследствии выявлялось распределение по сетям контактов у других птиц, а также у китов, колюшек и приматов{440}440
  Webster et al. 2013, Allen et al. 2013, Claidiere et al. 2013, Aplin et al. 2014.


[Закрыть].