Текст книги "Ты не слушаешь. Что мы упускаем, разучившись слушать, и как это исправить"

Глава 3
Слушайте любопытство
Что мы можем узнать у малышей

Сидя за угловым столиком в баре отеля Four Seasons в Вашингтоне, Барри Макманус обозревал помещение и одновременно оценивал всех, кто там присутствовал. Эту привычку он приобрел за двадцать шесть лет работы в ЦРУ. Элегантный афроамериканец с глазами миндального цвета Макманус мог выдать себя за представителя любой из множества национальностей.

Мы сидели рядом, затаившись в кожаных клубных креслах за пальмой в горшке, после рандеву у мемориала Линкольна, выдержанного в лучших шпионских традициях. Я шла пешком, когда в густом тумане показался свет фар его внедорожного «Мерседеса». Макманус притормозил ровно настолько, чтобы я могла забраться внутрь, и мы помчались в Джорджтаун, где он совершил быстрый U-образный разворот через несколько полос движения и ловко вырулил на открытую автостоянку перед отелем, как будто ожидавшую нашего прибытия. Все это произошло на самом деле; я ничего не выдумала.

В должности главного следователя ЦРУ и специалиста по допросам на полиграфе Макманус работал в 140 странах. Он допрашивал террористов, изготовителей бомб, наркоторговцев, государственных изменников и других преступников. От его умения слушать зависело множество жизней. В 2003 году он вышел в отставку и теперь делит свое время между преподавательской работой по оценке поведения в университете Джорджа Мэйсона в Фэрфаксе, штат Виргиния, и разъездами по всему миру в качестве консультанта по проблемам безопасности. Его клиентами главным образом являются зарубежные правительства и очень состоятельные люди. Последние обращаются к нему ради так называемых бесед у камелька с перспективными сотрудниками – особенно с такими, которые будут находиться в тесном контакте с членами семьи клиента: с домашней обслугой, личными врачами и сиделками, пилотами, которые могут управлять их частными реактивными лайнерами, и моряками, обслуживающими их дорогие яхты. «Проверка биографии и прошлой репутации может показать лишь то, на чем человек попадался в прошлом, – сказал Макманус. – Моя работа состоит в том, чтобы выяснить, на чем он не попадался, но может совершить в будущем».

Хотя агентов ЦРУ учат обманывать людей, манипулировать ими и даже приносить в жертву при необходимости, эффективность работы Макмануса не опирается на эти темные искусства. Он получает удовольствие, сходное с «кайфом», просто слушая людей, которые отличаются от него, даже если (возможно, особенно) они совершали очень дурные дела. «Даже если я не узнаю от них ничего ценного, то вникаю в их образ мыслей, оцениваю позиции и убеждения. Что он думает о Западе? Какого мнения о людях вроде меня? Это сногсшибательный опыт, который доставляет мне удовольствие и делает меня лучше, чем прежде. Ваши жизненные переживания и опыт определяют, кто вы такой на данный момент. Даже если не можешь достучаться до бомбиста-самоубийцы, это помогает найти общий язык со следующим парнем, который балансирует на краю или готов подорвать себя. Начинаешь лучше понимать его и можешь эффективнее общаться с ним после встречи с тем, кто уже принял неправильное решение».

Макманус сообщил мне, что ЦРУ не столько тренирует агентов для умения слушать, сколько нанимает хороших слушателей в качестве своих агентов. Самые лучшие слушатели направляются в отделы допросов или разведывательной деятельности, а других можно приставить к работе, скажем, на должности аналитиков или для противодействия кибернетическим угрозам. Неудивительно, что агентство, скорее, нанимает, нежели воспитывает хороших слушателей, поскольку это в большей степени искусство, чем наука. А существующие научные обоснования очень шатки.

Навыки слушания – «гадкий утенок» в области коммуникативных исследований, отодвигаемый в сторону по сравнению с эффективным красноречием, риторикой, аргументацией, мастерством убеждения и пропагандой. Перелистайте трехтомную Международную энциклопедию межличностной коммуникации [47] на 2048 страницах, и вы найдете лишь одну статью, посвященную умению слушать. А в алфавитном указателе Делового руководства по межличностной коммуникации вы даже не найдете термина «слушание».

Многое из того, что нам известно об умении слушать, происходит от исследований о том, как студенты усваивают материал, преподаваемый в аудиториях, а это имеет мало общего со слушанием в повседневной жизни. Хуже того, ученые как будто не могут согласиться друг с другом по поводу определений. Каждые несколько лет появляется новое [48]. В 1988 году слушание называли «процессом получения звуковых стимулов, их обработки и наделения смыслом». В 2011 году оно превратилось в «приобретение, обработку и сохранение информации в межличностном контексте». Все это – вычурные определения того, что вы абсолютно понимаете слова собеседника.

Вместе с тем существует множество стандартных советов о том, как быть хорошим слушателем. Большинство из них исходит от бизнес-консультантов и тренеров по личностному росту, которые пользуются одними и теми же идеями, но применяют разные (иногда очень забавные) термины и фирменные выражения, вроде «общих звуковых миров» и «совместной контекстуализации». Советы обычно сводятся к намеренной демонстрации внимания с помощью визуального контакта, кивков и ободрительных междометий в нужных местах. Советуют не перебивать собеседника и, когда он заканчивает говорить, отвечать согласием или перефразировать услышанное, а затем позволить ему подтвердить ваши слова или поправить вас. Только на этом этапе вы можете перейти к тому, что сами собирались сказать.

Замысел выглядит так: вы слушаете предписанным образом, чтобы получить желаемое (например, добиться свидания, совершить продажу, выторговать лучшие условия или подняться по корпоративной лестнице). Такой подход действительно может помочь в достижении ваших целей, но если это единственная мотивация, то вы лишь делаете вид, что слушаете. Люди обратят внимание на неестественность вашего поведения. Не нужно притворяться, если вы на самом деле слушаете.

Умение слушать требует любопытства. Макманус почти неудержимо любопытен и любознателен. На определенном этапе мы все такие же. Когда вы были маленьким ребенком, все вокруг было новым, поэтому вы интересовались всем и вся. Маленькие дети задают тысячи вопросов, иногда глубоко личного характера, и могут приводить в замешательство, когда пытаются «вычислить» вас. Кроме того, они внимательно слушают, что вы говорите, и часто повторяют слова и выражения, которые вы меньше всего хотите услышать, вроде неосторожных замечаний или случайной ругани.

«Каждый рождается ученым, – сказал физик Эрик Бетциг. – Просто многим людям не везет, и из них выбивают дух научного поиска». Он рассказал мне об этом в 2014 году после того, как узнал о получении Нобелевской премии по химии за свою роль в разработке микроскопа со сверхвысоким разрешением, позволяющего наблюдать за такими биологическими процессами, как обмен ДНК между клетками. «Мне повезло, что я смог сохранить детское любопытство и энтузиазм для учебы и экспериментов», – добавил он.

Исследования показывают, что дети и взрослые с надежным типом привязанности более склонны к любопытству и открыты для новой информации [49], чем все остальные. Еще один принцип теории привязанности гласит, что если в жизни есть человек, который вас слушает и хорошо понимает, то вы чувствуете себя более спокойно, когда выходите в окружающий мир и взаимодействуете с другими людьми. Вы знаете, что, если услышите или узнаете тревожные вещи, все будет в порядке, потому что вы можете довериться определенному человеку, который выслушает вас и облегчит тревоги. Это называется прочной основой и является бастионом, защищающим от одиночества.

Историк и лауреат Пулитцеровской премии Стадс Теркел сделал карьеру на своем любопытстве. Его главная книга под названием «Работа»[10]10
   Теркел Стадс. Работа. Люди рассказывают о своей каждодневной работе и о том, как они к этой работе относятся / Пер. с англ.; сост. и предисл. Б. Гиленсона. – М.: Прогресс, 1978. – 249 с.


[Закрыть] была собранием интервью с людьми из всех слоев общества [50], рассказывавших о своей работе, – от сборщиков мусора и гробокопателей до хирургов и промышленных дизайнеров. Пользуясь собственными формулировками, Теркел продемонстрировал, что мы можем чему-то научиться у любого человека. «Наиболее очевидным инструментом моего ремесла был кассетный магнитофон, – сказал Теркел, скончавшийся в 2006 году в возрасте 96 лет. – Но полагаю, настоящим было мое любопытство» [51].

Оно развивалось с раннего детства. Его родители имели пансион в Чикаго, и он рос в окружении интриг, споров и поручений, которые ему приходилось слышать. Хотя жильцы задерживались ненадолго, они занимали постоянное место в его воображении и оживляли его последующие сочинения. Гарри Михельсон, неуживчивый слесарь и красильщик, Принс Артур Куинн, руководитель местного избирательного участка в зеленой шляпе с широкими полями, и Мюирд Ллингдин, валлийский мусорщик, который, по словам Теркеля, не только не имел ни гроша за душой, «но и ни одной гласной буквы в своей фамилии» [52].

Самый ценный урок, который я усвоила в журналистской работе, состоит в том, что любой человек проявляет интерес, если вы задаете нужные вопросы. Если кто-то выглядит туповато, дело за вами. Исследователи из университета штата Юта обнаружили, что невнимательные слушатели запоминали меньше информации из разговора [53] и менее выразительно передавали ее другим. А внимательные получали больше актуальных подробностей и уточнений, даже если не задавали вопросов. Поэтому когда вы едва слушаете человека, потому что считаете его скучным, то сами делаете его таким.

Подумайте о том, когда вы последний раз пытались рассказать другому человеку историю, к которой он не проявлял никакого интереса. Возможно, он вздыхал, а его взгляд блуждал по комнате. Что тогда произошло? Вы сбились с ритма, стали пропускать подробности, начали бормотать о чем-то, не имевшем отношения к делу, или лезли из кожи вон, чтобы привлечь внимание слушателя? Скорее всего, в конце концов вы замолчали на полуслове, а собеседник вежливо улыбнулся или рассеянно кивнул. Наверное, после расставания вы испытывали определенную неприязнь к нему.

В своей книге «Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей» Дейл Карнеги написал: «Вы можете завести больше друзей за два месяца, если будете интересоваться ими, чем за два года, если будете пытаться привлечь их интерес к себе» [54]. Слушать – значит проявлять интерес к собеседнику, и в результате разговор становится более увлекательным. Цель беседы заключается в том, чтобы узнать что-то новое или чему-то научиться. Вы хорошо знаете себя, но не знаете собеседника либо не знаете того, чему вы можете научиться на его опыте.

Ингвар Кампрад, основатель международного мебельного концерна IKEA, хорошо понимал это. Хотя он по большей части вел уединенный образ жизни [55], но появлялся в центрах IKEA по всему миру и анонимно ходил по торговым залам, иногда изображая покупателя, расспрашивавшего сотрудников, а иногда подходя к покупателям и представляясь сотрудником. «Я считаю своей задачей оказывать услуги как можно большему числу людей, – сказал он в интервью в 2018 году, за несколько месяцев до своей смерти. – Вопрос в том, как выяснить, чего они хотят, чтобы обслужить их наилучшим образом? Мой ответ – держаться поближе к рядовым людям, потому что в душе я остаюсь одним из них» [56].

Метод Кампрада демонстрирует не только хорошее деловое чутье, но и подлинный интерес к мыслям и чувствам других людей. Кроме того, еще и стремление понять чужой взгляд на мир и ожидание того, что будешь удивлен услышанным и узнаешь что-то новое для себя. Иными словами, это отсутствие предубеждения, будто вы уже знаете все, что можете услышать, и более того – знаете лучше других.

* * *

Убежденность в том, что вы заранее знаете, куда повернет разговор [57], убивает любопытство и губит желание внимательно слушать собеседника, точно так же, как и тревожные ожидания от общения с людьми. Именно поэтому каждый день незнакомые люди совершенно игнорируют друг друга в переполненных поездах, автобусах, лифтах и залах ожидания. А если бы вам не позволяли держаться особняком? Исследователи поведения из Чикагского университета провели ряд экспериментов с участием сотен пассажиров поездов и автобусов [58]. Им назначали одно из трех условий: 1) сидеть в одиночестве; 2) пообщаться с незнакомым человеком; 3) вести себя так, как они обычно делают в общественном транспорте.

Участники исследования по большей части ожидали, что у них останется менее приятное впечатление от поездки, если им придется общаться с незнакомцами. Однако исследователи обнаружили, что верно как раз обратное. Люди, беседовавшие с другими, после поездки были довольнее остальных и не считали, что общение помешало им сделать что-то полезное для себя по пути на работу или обратно. Хотя участники исследования были убеждены, что другие люди не захотят разговаривать с ними и общение будет некомфортным, никто из них не сообщил о резком отказе или оскорблении в ответ на попытку завязать разговор.

Люди в целом питают отвращение к неопределенности, особенно в общественных ситуациях. Это первобытный механизм выживания, подающий голос из глубин нашего мозга: «Продолжай делать то, что делал, потому что это до сих пор не убило тебя». Поэтому на вечеринке вы можете предпочесть надоедливого приятеля, вместо того чтобы знакомиться с новым человеком. Сети McDonald’s и Starbucks являются доказательством того, как сильно люди жаждут однообразия. Их успех в основном опирается на тот факт, что вы можете зайти в любую торговую точку почти в любой стране мира и получить все тот же знакомый «Биг Мак» или «фраппучино».

Мы любим повседневную рутину и подробные календари, где точно сказано, чего и когда нужно ожидать. Время от времени мы впускаем в свою жизнь какие-то новшества, но обычно ходим или бегаем трусцой по одним и тем же маршрутам, сидим на тех же местах в классе или во время рабочих совещаний, обходим продуктовый супермаркет в заведенном порядке, возвращаемся туда, где уже были, во время отпуска, ходим на обед с одними и теми же людьми и в большинстве случаев разговариваем об одном и том же.

Парадоксальным образом, неопределенность сильнее всего заставляет нас чувствовать себя живыми людьми. Подумайте о событиях, которые вытряхивали вас из механического полусонного существования; это может быть семейная свадьба, большая презентация или посещение мест, где вы никогда не были. В таких случаях время как будто слегка замедляет ход, и вы чувствуете себя погруженным в поток жизни. То же самое происходит в случае рискованных предприятий, таких как скалолазание или полет на буксируемом парашюте. Чувства обостряются; вы многое замечаете вокруг себя. Благодаря выбросу «гормона удовольствия» [59] под названием дофамин, вы получаете больше удовлетворения от случайных встреч с людьми, чем от запланированных визитов. Хорошие новости, финансовые поступления и подарки более приятны, если они становятся сюрпризом. Поэтому в самых популярных телешоу и кинофильмах есть неожиданные сюжетные повороты и ошеломительные концовки.

Однако нет ничего более удивительного, чем то, что исходит из человеческих уст, – даже от людей, которых вы якобы хорошо знаете. Впрочем, мы иногда удивляемся и тому, что говорим сами. Люди интересны своей непредсказуемостью. Единственная определенность, к которой вы приходите, если не слушаете других, – это ощущение скуки. При этом вы сами становитесь скучным человеком, потому что не узнаете ничего нового.

Во время нашей конспиративной встречи в отеле Four Seasons Макманус сказал: «Сейчас мне кажется, что я мало чего не слышал от людей, но тем не менее после очередной беседы я выхожу из комнаты и думаю: «Не могу поверить, что мне только что рассказали такое». Так было, когда женщина-врач, которую он проверял для богатого клиента, добровольно призналась ему в зависимости от наркотиков или когда капитан яхты доверительно сообщил, что регулярно наносит себе порезы.

Макманус снова обвел взглядом помещение бара, заставив меня сделать то же самое. «Но в том-то и смысл, – сказал он, когда медленно перевел взгляд на меня. – Так ты начинаешь понимать, что кое-чего достиг в своем деле».

Хотя в ЦРУ Макманус работал в должности главного специалиста по допросам, он сказал, что допрос как таковой был его наименее любимой и эффективной тактикой. «Я никогда не достигал блестящих результатов с помощью допроса. Можете поверить; я знаю, что это такое. Если я устрою вам ад из обвинений и угроз пополам с руганью, то вы что-нибудь расскажете. Но будет ли это надежной и достоверной информацией? – Он покачал головой. – Я привык не торопиться, проявлять терпение и достаточно хорошо слушать, чтобы получать сведения, которые оказывались полезными». Его метод состоял в том, что он предлагал подозреваемым рассказывать их истории, а не давил на них с целью выбить признание.

В качестве примера Макманус рассказал мне о том, как он заставил пакистанского физика-ядерщика Султана Башира-ут-Дин Махмуда [60] признаться во встречах с Усамой бен Ладеном. Это произошло вскоре после 11 сентября 2001 года, когда разведывательное сообщество бросило все силы на охоту за организатором терактов. Вместо враждебной позиции Макманус установил необычную душевную связь с Баширом благодаря долгому и поучительному разговору о судьбах чернокожих американцев. «Я просто слушал его, пока он подробно рассказывал мне о движении за гражданские права и о невзгодах чернокожих людей в Америке, – сказал Макманус. – Потом я спросил его, не предпочтет ли он рассказать свою историю человеку вроде меня вместо «них». Я был не вполне уверен, кто такие «они», но хотел, чтобы у него сложилось собственное впечатление». Ученый ответил, что он лучше все расскажет Макманусу.

Когда вы слушаете вещи, о которых имеете общее представление, и постепенно укрепляете душевную связь с собеседником, то можете откровенно говорить почти с любым человеком. Если допросы практически неэффективны в общении с террористами, то почему они должны работать в обычных ситуациях? Забрасывая людей оценочными суждениями и вопросами личного характера, вроде «Как вы зарабатываете на жизнь?», «В какой части города вы живете?», «В какую школу вы ходили?» или «Вы не женаты?», вы практически допрашиваете их. Вы не пытаетесь ближе узнать и понять их, но стараетесь расставить по местам. Это вызывает рефлекторную защитную реакцию, и разговор с высокой вероятностью сворачивает в русло поверхностных реплик или саморекламы с целью произвести впечатление на собеседника.

В исследовании чикагских пассажиров общественного транспорта тем участникам, которые завязывали беседы с незнакомыми людьми, советовали попытаться установить как можно более тесную связь. Их просили выяснить что-нибудь интересное о другом человеке и поделиться с ним чем-то таким же о себе. Это была игра на равных. Если бы они начали агрессивно задавать личные вопросы о месте работы, образовании и членах семьи собеседника, то эксперимент не стал бы таким удачным. Они просто начинали разговор с общих слов о состоянии транспортной системы или, если видели человека в клубной бейсболке, спрашивали его, ходит ли он на бейсбольные матчи. Они слушали и давали беседе развиваться органично. Проявляя искреннее любопытство, учтивость и внимательность, участники исследования обнаружили такое же отношение и интерес со стороны других пассажиров.

Любознательный человек может сидеть в зале ожидания аэропорта с книгой на коленях, но так и не раскроет ее или забудет о своем телефоне, познакомившись с интересным собеседником. Непредсказуемость других людей привлекает и зачаровывает, а не отпугивает его. Он хорошо слушает, потому что хочет понять чужое мнение и обогатить свой жизненный опыт. Даже люди, о которых можно подумать, что они уже все слышали в этой жизни, – агенты ЦРУ, священники, бармены, психотерапевты или принимающие медсестры в палате экстренной помощи, – скажут вам, что они постоянно удивляются, увлекаются или ужасаются тем, что им приходится слышать от других. Именно это делает жизнь интересной, да и их самих для окружающих тоже.

Глава 4
Я знаю, что ты собираешься сказать
Предпосылки как затычки для ушей

«Ты не слушаешь!»

«Дай мне закончить!»

«Я еще не все сказал!»

После слов «я тебя люблю» эти фразы являются наиболее распространенными рефренами в близких отношениях. Вы можете думать, что с большей охотой будете слушать любимого человека, чем незнакомца, на самом деле часто происходит наоборот. Этот феномен хорошо знаком психологу Джудит Кох. Она пользуется признанием как авторитетный специалист по терапии супружеских пар, и ее успех в спасении практически безнадежных брачных отношений описан в книге Лоури Эбрехэм «Клуб мужей и жен» [61].

Однажды вечером я встретилась с Джудит Кох в ее центральном офисе в Филадельфии. Диван и стулья были еще теплыми, а декоративные подушки скомканы и разворочены после очередного сеанса групповой терапии. Я пришла туда узнать, почему многие так часто чувствуют себя неуслышанными и неправильно понятыми их партнерами. Ее ответ был очень простым: в долговременных отношениях люди постепенно начинают терять здоровый интерес друг к другу. Это не обязательно происходит в недружелюбной форме. Они просто уверены в том, что лучше знают друг друга, чем на самом деле, и не слушают партнера из-за убеждения, будто им заранее известно, что он скажет.

Кох привела примеры супругов, отвечавших на вопросы или принимавших решения друг за друга. Они также могли промахиваться с подарками, что приводило к разочарованию и раненым чувствам. Родители могут совершать такие же ошибки исходя из предположения, что им хорошо известны вкусы детей и их последующая реакция. В принципе, мы все склонны к предпосылкам, когда речь идет о любимых людях. Это называется погрешностью близких отношений. Как ни восхитительны близость и интимность, они делают нас благодушными, снисходительными и приводят к переоценке нашей способности читать мысли и желания родных людей.

Это было продемонстрировано исследователями из колледжа Уильямс [62] и университета Чикаго. Они в экспериментальной обстановке, похожей на салонную игру, разместили две супружеские четы, не знакомые друг с другом. Пары сидели на стульях, расположенных полукругом и спиной к центру. Каждому участнику поочередно поручали говорить фразы, которые в повседневном общении могли иметь неоднозначный смысл. Супруги участников сообщали о своем понимании того, что говорили их партнеры, а потом незнакомые люди выдвигали свои догадки. Простое утверждение звучало примерно так: «Сегодня ты выглядишь как-то по-другому». Это могло означать «Ты ужасно выглядишь» или «Видишь, я обращаю внимание на то, как ты выглядишь», или «Мне нравится твой новый вид», или «Хм-м, кажется, что-то изменилось, но я не могу понять, что именно». Участники были уверены, что супруги понимают их лучше, чем незнакомые люди, но они часто показывали худшие результаты.

В сходном эксперименте исследователи продемонстрировали, что близкие друзья тоже переоценивают свое взаимопонимание. Испытуемого сводили сначала с хорошим другом, а потом с незнакомым человеком. Он должен был давать указания вынуть определенный предмет из большой коробки, разделенной на несколько частей. В них лежали разные вещи со сходными названиями, например компьютерная мышь и мягкая игрушка. Некоторые части коробки были видны лишь одному человеку, а другие обоим партнерам. Дружеская близость создавала иллюзию единомыслия, заставлявшую предполагать, что друзья видят те же самые предметы. Они были менее склонны к таким ошибкам с незнакомыми людьми, то есть с большей вероятностью тянулись к «правильной» мыши, видимой для обоих, когда их направлял незнакомец.

«Понимание «то, что знаю я, отличается от того, что знаешь ты» является обязательным требованием для эффективного общения, – сказал Кеннет Савицки, профессор из колледжа Уильямс и ведущий автор исследования. – Это необходимо для передачи указаний, обучения и обычного разговора. Но это понимание может быть далеко не очевидным, когда под словом «ты» имеется в виду близкий друг или спутник жизни».

Когда вы ощущаете мгновенную связь с кем-то, то предполагаете, что так будет всегда. Ежедневные взаимодействия постоянно меняют человека и добавляют новые штрихи к пониманию мира, поэтому сегодня никто из нас не такой, каким он был вчера и каким станет завтра. Мнения, позиции и убеждения изменяются. Текущие соображения по поводу того, как давно или хорошо вы знаете людей, не имеют значения; в конечном счете вы перестанете понимать, кто они такие и как к ним нужно относиться.

Опора на прошлое в попытке понять человека в настоящем времени обречена на неудачу. Французский писатель Андре Моруа сказал: «Счастливый брак – это долгий разговор, который всегда кажется слишком коротким» [63]. Как долго вы хотели бы оставаться вместе с человеком, который обращался бы с вами так же, как в день знакомства? Это верно не только для романтических отношений, но и вообще для любых. Даже малыши возражают против того, чтобы к ним относились как к младенцам, которыми они были лишь несколько месяцев назад. Предложите двухлетнему ребенку помочь в чем-то, что он уже умеет делать, и вы получите в ответ раздраженный взгляд и слова «Я сам!». Умение слушать позволяет оставаться на связи, пока время листает страницы нашей жизни.

Одним из самых цитируемых исследователей в области человеческих взаимоотношений является британский антрополог и эволюционный психолог Робин Данбар. Он сказал мне, что основным способом поддержки дружеских отношений является «повседневный треп». Это значит, что вы спрашиваете «Как дела?» и действительно прислушиваетесь к ответу. Ученый известен тем, что ввел термин «число Данбара» [64]. Он означает ограниченное число постоянных социальных связей, которые может поддерживать человек. По его определению, оно равно примерно 150. Это то количество людей, которых вы можете знать достаточно хорошо, чтобы пропустить с ними по рюмке при встрече в баре. Вам не хватит психической или эмоциональной емкости разума, чтобы установить полноценную связь с большим количеством людей.

Данбар подчеркивает, что среди этих 150 существуют иерархические «уровни дружбы» [65], определяемые количеством времени, которое каждый из нас проводит с тем или иным человеком. Это виртуальный аналог свадебного торта, где верхушка состоит из одного или двух людей, – скажем, супруги и лучшего друга, с которыми вы наиболее близки и общаетесь ежедневно. Следующий уровень включает максимум четырех людей, к которым вы испытываете большой интерес и симпатию. Поддержка дружеских связей на этом уровне требует еженедельного общения. Следующие уровни включают менее близких друзей, с которыми вы встречаетесь время от времени и относитесь к ним по-разному в зависимости от обстоятельств. Без регулярных контактов такие связи быстро переходят в разряд знакомств. Вы дружелюбно настроены к человеку, но фактически не дружите с ним, поскольку утратили контакт с его личностью, которая находится в постоянном развитии. Вы без труда можете выпить с ним по бутылке пива, но не будете скучать по нему или даже не заметите, когда он уедет из города. Он тоже не будет скучать по вам.

Исключением могут быть друзья, с которыми вам хочется возобновить отношения, даже если вы годами не разговаривали друг с другом. Согласно Данбару такие дружеские отношения складываются в результате глубоких и задушевных разговоров на каком-то этапе вашей жизни, обычно в эмоционально насыщенное время, например, когда вы были студентом или поступили на работу, либо во время личного кризиса, связанного с болезнью или разводом. Вы как бы создали прочный задел в отношениях, на который можете опереться впоследствии для понимания и общения с этим человеком, даже если вы давно не встречались с ним. Иными словами, когда мы часто и внимательно слушали кого-то в прошлом, нам легче синхронизироваться с его образом мыслей после физической разлуки или периода эмоциональной отчужденности в результате ссоры.

Сидя в кабинете Джудит Кох посреди смятых диванных подушек, я узнала о том, что воссоединение – по крайней мере, для супружеских пар в ее группах – не является быстрым или легким процессом. Она требует, чтобы они потратили целый год на ежемесячные четырехчасовые сеансы групповой терапии и совершили как минимум одну загородную поездку на выходные дни. Более того, Джудит Кох тщательно расспрашивает супругов, прежде чем позволяет им воссоединиться. По ее словам, она должна быть уверена, что они «способны провести такую работу над собой». Под этим она имеет в виду готовность слушать не столько брачного партнера, но и других членов группы.

Супруги, которые обращаются за помощью к Джудит Кох, страдают от острого кризиса в отношениях. Если когда-то они думали и чувствовали синхронно, то теперь испытывают безнадежное одиночество. Обе стороны считают, что партнер не слышит и утратил связь с ними – часто в физическом, а не только в эмоциональном смысле. Они приходят на групповую терапию, оставаясь практически глухими к желаниям и потребностям друг друга. Но когда супруги начинают вслух перечислять свои обиды, происходит нечто интересное. Другие пары слушают их, даже если собственный партнер этого не делает, и проблема становится более ясной. Как упоминалось ранее, присутствие внимательного слушателя изменяет качество разговора.

Возможно, вам знакомо ощущение, когда ваш близкий человек (супруг, один из родителей, друг или ребенок) раскрывает нечто неизвестное для вас в общем разговоре с кем-то третьим. Наверное, вы даже восклицали: «Я не знал об этом!» Скорее всего, это происходит потому, что посторонний человек слушает не так, как вы. Возможно, он проявляет больший интерес, задает нужные вопросы, менее предвзято относится к собеседнику или не так склонен перебивать его.

Подумайте о том, как вы сами могли говорить разным людям разные вещи об одном и том же. Это не обязательно зависит от качества отношений или степени близости. Однажды можно рассказать незнакомому человеку то, о чем не говорили никому другому. Что вы рассказываете и как много, зависит от отношения к слушателю в данный момент. Если кто-то слушает небрежно, ожидая найти ошибку или ради того, чтобы вмешаться со своим мнением, то вы вряд ли поведаете что-то значительное и наоборот.

В доскональном исследовании [66] тридцати восьми студентов магистратуры, подтвержденном более масштабным опросом двух тысяч человек, представлявших все слои американского общества, социолог Марио Луис Смол установил, что чаще чем в половине случаев люди доверяют свои самые насущные и гнетущие заботы тем, кто лишь поверхностно связан с ними. Иногда даже случайным знакомым, а не тем, кто по их собственным словам является близким человеком, – супругу, члену семьи или лучшему другу. В некоторых случаях участники исследования совсем не хотели делиться сокровенными мыслями и чувствами с людьми из ближайшего окружения, так как боялись столкнуться с неприязнью, критикой, «эффектом бумеранга» или наигранной реакцией. Это поднимает вопрос о том, как мы выбираем своих слушателей.