Текст книги "Если бы красота убивала"

Глава 8

В половине седьмого вечера мне кто-то позвонил по телефону, а когда я ответила, повесил трубку. Это был первый звоночек, хотя тогда я ничего такого не подумала. Когда я открыла дверь квартиры, раздавался трезвон, и я – понимаю, это выглядит жалко, но это так – чуть шею не сломала, помчавшись к телефону. Я-то думала, что звонит Кайл, как же, разбежалась. Держа трубку, я чувствовала, что на том конце провода кто-то слушает, но оба моих «алло» остались без ответа, а потом раздался щелчок. Определитель номера написал: «Номер заблокирован».

От Кэт я не сразу поехала домой. Дело в том, что из такси я позвонила по мобильному в офис и узнала, что гранки статьи, которую я сдала в июльский номер, почти готовы. Поскольку статья должна была идти в печать уже на этой неделе, мне нужно было срочно прочесть гранки. Я вернулась в «Глянец» и проторчала в своем кабинете почти полчаса. Мне, конечно, не терпелось просмотреть список гостей, но время и место были не самыми подходящими, и я решила отложить это занятие до возвращения домой. Появившееся временное окошко я использовала, чтобы позвонить моему соседу и другу Лэндону. Я объяснила, что мне хочется кое-что с ним обсудить, и спросила, может ли он со мной поужинать. Он не только согласился, но и предложил приготовить ужин.

Примерно в четыре я притащилась в «оркестровую яму». Я надеялась, что, если повезет, мое появление подтолкнет ребят из производственного отдела и они выпустят мою статью побыстрее. Надо сказать, обстановка там царила просто сумасшедшая, наверное, потому, что начальства не было в офисе. По территории слонялись с десяток мужчин-моделей, щеголявших татуированными бицепсами; арт-директор до хрипоты спорил со своим заместителем, фоторедактор кричал на кого-то по телефону. Кажется, для съемок мод в ковбойском стиле в сентябрьский номер он взял где-то напрокат стадо быков, а они затерялись в пути.

Я чувствовала себя очень странно, потому что посреди всего этого бедлама только одна я знала страшную тайну: Кэт пытались убить.

Наконец из копировального аппарата выползли гранки моей статьи. Я взяла их и вернулась в кабинет, чтобы прочитать и сократить текст, который вылезал за отведенные рамки на тридцать строк. Статья была посвящена двадцатидевятилетней женщине из Джорджии, которую арестовали за преследование коллеги по работе. Список обвинений состоял из множества пунктов, начиная от посылки по почте фотографий грудастых девиц из мужского журнала и заканчивая поджогом гаража.

Я провела в Атланте два дня и за это время прониклась симпатией к обвиняемой, она была умной и забавной, но панически боялась предстать перед судом. Между тем жертва преступления произвела на меня жуткое впечатление. За два дня у меня появилась своя теория и два крошечных шатких доказательства в ее поддержку. Я подозревала, что обвиняемая на самом деле никого не преследовала, а так называемая жертва все это подстроила, чтобы ее подставить. Со своими предположениями я обратилась в полицию, и оказалось, что у полицейских тоже были сомнения, которые я только подкрепила. В конце концов обвинение было снято. Для того чтобы понять правду, оказалось достаточным проделать некоторую работу. Интересно, повезет ли мне так же в случае с Кэт?

Как только со статьей было покончено, я помчалась домой. Сначала я тряслась в подземке, потом с порога бросилась отвечать на этот дурацкий телефонный звонок – в результате, оказавшись дома, я почувствовала себя совершенно выдохшейся. Я разделась до трусов, умылась, потом надела легкое платье без рукавов и зажгла несколько свечей с ароматом эвкалипта. Дело, которое мне предстояло, требовало серьезного размышления, поэтому я устроилась в гостиной за сосновым обеденным столом и настроилась на долгую работу.

В списке, который прислала по факсу Одри, она отметила фамилии тех, кто реально присутствовал на вечернике. Навскидку было похоже, что набирается человек пятьдесят – шестьдесят. Не бог весть какая толпа, однако, учитывая планировку дома Кэт – гостиная и столовая на одном этаже, библиотека на другом, – хождений туда-сюда было много, и, помнится, было довольно шумно. Задачей вечеринки было привлечь внимание к книге Долорес «Любовь любой ценой». Книга представляла собой собрание любовных историй разных авторов, опубликованных в «Глянце» в период, который сама Долорес называла «славным», то есть во времена ее правления. Между прочим, Кэт устроила эту вечеринку только потому, что ее уговорил Гарри, наш босс.

Одри разбила список гостей на категории: пресса, сотрудники издательского дома, авторы рассказов, собранных в книге, сотрудники «Глянца», редакторы из других журналов. Я решила вычеркивать тех, кто точно не может быть подозреваемым, и помечать звездочками имена тех, о ком стоит подумать.

Я начала с издательского дома – это была небольшая фирма, специализирующаяся на художественной литературе. От них, судя по всему, пришла целая толпа: главный редактор, директор по маркетингу, директор по продажам, редактор и ее помощница, а отдел рекламы, как мне показалось, заявился в полном составе. Ясное дело, издательские дома теперь экономят и не часто устраивают приемы по случаю выхода какой-нибудь книги, и вся эта братия, видно, обрадовалась возможности выйти в свет и поесть на халяву красного картофеля, фаршированного сливками и черной икрой. Я отлично помню, как Кэт говорила перед вечеринкой, что не знает ни единой души из этой издательской фирмы. Если быть совсем точной, то она сказала следующее: «Я увижу их всех в первый и, надеюсь, в последний раз». Я вычеркнула карандашом всю компанию целиком.

Дальше шла пресса. Я слышала, что изловить кого-нибудь из этого коллектива было не легче, чем вывести жирное пятно с брюк из искусственного шелка. Но в конце концов небольшое выкручивание рук со стороны нашего пиар-агентства помогло, и удалось собрать нескольких человек, в том числе репортера из «Пипл», одного деятеля из Ассошиэйтед Пресс и продюсера из телешоу «Вью». Насколько мне известно, Кэт до этого ни с кем из них не встречалась, поэтому я вычеркнула и их. Прием почтил своим присутствием и репортер колонки сплетен из «Пост», иногда он очень зло отзывался о Кэт, причем под каким-нибудь мерзким заголовком с претензией на остроумие. Кэт его презирает, но я не представляю, какой у него мог быть мотив ее убить.

Самую большую группу гостей составляли сотрудники «Глянца». Журнальный бизнес бывает порой жесток, редакторы зачастую получают извращенное удовольствие от сплетен друг о друге, но трудно представить кого-то в роли убийцы. Они назначают убийственные гонорары, но не убивают. И все же убийцей запросто мог оказаться кто-то из сотрудников «Глянца».

На вечеринку была приглашена вся верхушка «Глянца» и Одри, но пришли не все. Например, фоторедактор и арт-директор под какими-то предлогами отвертелись, не было и редактора отдела красоты – она в декретном отпуске. Пришли Лесли, Полли, Рейчел и Кип, была еще Саша, которая теперь отбыла в Палм-Спрингс с теми оранжевыми туфлями-«стилетами». Я задумалась над каждой фамилией из этого отдела. В последнее время никто из них не проявлял враждебности по отношению к Кэт, во всяком случае, я этого не заметила. Правда, сегодня Кэт очень резко говорила по телефону с Рейчел, так что ее надо бы проверить.

Технический редактор и его помощник тоже пришли, хотя, помнится, тогда меня это удивило, поскольку оба они ну никак не входят в список особо важных персон, но потом я вспомнила, что они работали в журнале под началом Долорес и их наверняка пригласила именно она. Эти двое были практически единственными оставшимися в журнале представителями ее эпохи. Когда Кэт стала главным редактором «Глянца», она проводила политику выжженной земли. Особенно тщательно она зачищала отделы моды и красоты, да еще кулинарный – до нее в журнале печатались допотопные рецепты типа каких-нибудь мясных фрикаделек по-шведски или королевского жаркого. Когда была такая возможность, Кэт не увольняла сотрудников напрямую, а использовала тактику запугивания. Эти два сотрудника отдела рукописей удержались на своих местах отчасти благодаря тому, что были хорошими работниками, отчасти же потому, что не стояли на пути Кэт в ее реорганизации журнала. Не затаили ли они на нее обиду, вот вопрос. Я, правда, не очень хорошо их знаю, но, насколько мне известно, если они и бывали чем-то недовольны, то только тем, что накануне сдачи журнала им приходилось задерживаться на работе допоздна.

В последний момент, когда стало ясно, что пресса откликнулась на приглашение вяло, для того чтобы заполнить места, были приглашены еще человек десять из «Глянца». Их фамилии были добавлены в самый конец списка. В основном это были старшие редакторы отделов моды, красоты и публикаций, Мог ли кто-то из них иметь зуб на Кэт? Кэт – начальница требовательная, она часто бывает резкой, ее замечания обычно не отличаются тактичностью, и с критикой она, как правило, не церемонится. Она любит и ценит талант, но это означает, что у нее бывают любимчики, а другие при этом могут почувствовать себя забытыми. Пока у меня было слишком мало информации, чтобы я могла со спокойной душой вычеркнуть кого-нибудь из этой группы.

В списке было и двое супругов: жена Кипа, у которой уже к половине восьмого стал заплетаться язык, и муж Лесли, богач Клайд. С последним я в какой-то момент оказалась рядом в библиотеке. Клайд показался мне неулыбчивым, я бы даже сказала, угрюмым, но его можно было бы назвать привлекательным: у него черные глаза, черные вьющиеся волосы, а кожа белая и гладкая, как свечной воск. Просто чтобы завязать разговор, я попросила его совета, куда инвестировать средства. Он высокомерно ответил:

– Я бы оказал вам дурную услугу, если бы стал за рюмкой вина давать упрощенные советы. Вы для этого слишком умны.

Его тон подразумевал, что я храню все свои деньги на счету в сберегательном банке. Мне казалось нереальным, чтобы у Клайда или жены Кипа был мотив убить Кэт, поэтому я вычеркнула обоих.

В списке было еще около дюжины фамилий редакторов из других журналов, в основном это были женщины, которые многие годы проработали в «Глянце» под руководством Долорес. Нескольких из них, насколько мне известно, Кэт уволила. Я пока не могла судить, не затаил ли кто-нибудь из них обиду, и решила обсудить их кандидатуры с Кэт.

Со списком было почти покончено. Последнюю группу составляли авторы рассказов, представленных в книге. В тот вечер Долорес так их превозносила, что тошно становилось. Она называла их «женщинами, способными рассказать историю любви так, что у вас слабеют коленки, а сердце переполняют эмоции». Три из них – всем за пятьдесят – даже уже не пишут. Их имена я уверенно вычеркнула. Однако одна из писательниц, некая Нэнси Хики, которая по понятной причине[3]3
  Hicky – провинциалка, деревенщина.


[Закрыть] подписывается псевдонимом Нэнси Хайленд, сочиняет любовные романы и по сей день, и на вечеринке мне показалось, что она настроена весьма воинственно. Мне не повезло, в самом начале вечера она приперла меня к стенке, язвительно поинтересовалась, не из новой ли я команды, а потом потребовала ответа, «почему, скажите на милость, вы перестали печатать художественную литературу?». Я посоветовала ей задать этот вопрос Кэт, которая приняла такое решение, а сама улизнула в поисках очередного напитка. Но даже при том, что Хики-Хайленд была явно раздражена, я не могу себе представить, чтобы это толкнуло ее на убийство.

И наконец, последняя по списку, но не по значимости, Долорес. Ее «ушли» из журнала, и она никогда не скрывала, что на дух не выносит сменившую ее Кэт. Строго говоря, Кэт не виновата в том, что владельцы «Глянца» выкинули Долорес на улицу. Долорес было на тот момент шестьдесят три года, и журнал, наименее современный из всех «семи сестер», по меньшей мере в последние семь из двадцати двух лет ее правления неуклонно скатывался по наклонной плоскости. Она отстала от времени, перестала чувствовать читателя и руководила журналом на автопилоте. Последние номера, выпущенные при ней, содержали длиннющие инструкции по изготовлению каких-нибудь жутких самоделок, а ведущая рубрики советов по ведению домашнего хозяйства как-то предложила читательницам заменить потерянную винную пробку женским тампоном. На одной из последних обложек красовался такой заголовок: «Наша кулинарная книга по макаронам: комментарии излишни». Это надо было понимать так, что Долорес в кои-то веки заставили найти еще одну красивую и завлекательную фразу о феттучини.[4]4
  Разновидность макаронных изделий.


[Закрыть] Долорес вполне заслужила свое увольнение; мало того, ей чертовски повезло получить символическую должность консультанта, однако Кэт, надо признать, не уставала тыкать Долорес носом в это обстоятельство и при каждом удобном случае хаять старый «Глянец». Ей нравилось называть «Глянец» времен Долорес «Дрянцем». Долорес, в свою очередь, никогда не упускала случая назвать современный «Глянец» «грубым, примитивным и непристойным». Так что Долорес по праву должна занять место в списке подозреваемых.

Интересно, что на мероприятии отсутствовал муж Долорес. Кажется, кто-то упоминал, что у него произошло смещение позвоночного диска и он слег.

Коль скоро речь зашла о мужьях, на вечеринке был один не упомянутый в списке Одри, а именно Джефф. Я заметила его только перед самым уходом, но, возможно, он был там я раньше. На самых важных из приемов Кэт, в тех случаях, когда ожидаются важные персоны и знаменитости, Джефф обычно играет роль хозяина дома, но на таких вечеринках, как эта, он может присоединиться к гостям лишь ненадолго, а то и вовсе не появиться. В тот вечер мне показалось, что он слегка скучает, и я заметила, что он брезгливо поморщился, когда официант пронес мимо него поднос с сандвичами с гусиной печенкой.

Я вернулась мыслями к вопросу, который уже задавала себе раньше. Все ли благополучно у Кэт и Джеффа? У меня возник и еще более неприятный вопрос: есть ли у Джеффа причины убрать со сцены Кэт? Я больше не была сосредоточена только на Хайди, но по-прежнему подозревала, что она тайком встречалась с кем-то. А что, если этим мужчиной все-таки был Джефф? Не могла ли у него возникнуть мысль избавиться от Кэт, чтобы остаться с Хайди? В это было трудно поверить, в воскресенье Джефф определенно не походил на человека, который случайно убил любимую женщину, но тем не менее мне нужно было попытаться приоткрыть завесу над отношениями Кэт и Джеффа.

Итак, я вычеркнула фамилии всех тех, у кого не могло быть причин желать, чтобы Кэт Джонс исчезла с лица земли, но список остался довольно длинным. Я стала восстанавливать в памяти вечеринку, пытаясь припомнить, не показалось ли мне что-то странным или подозрительным, но ничего такого в голову не приходило. Я поняла, что, пока мы не обсудим список подозреваемых с Кэт, я вряд ли продвинусь в своем расследовании.

В семь часов я сунула страницы факса в сумочку и, прихватив бутылку хорошего калифорнийского каберне, пошла к Лэндону. Постучав в дверь, я еще в коридоре почувствовала аппетитные запахи, доносившиеся из квартиры, и только тут вспомнила, что в последний раз нормально ела в субботу вечером. Лэндон открыл дверь.

– С твоей стороны очень мило пригласить меня на ужин, – сказала я. – Мне нужны твоя еда и твоя мудрость.

– К сожалению, ты дала мне совсем мало времени, поэтому на ужин у нас всего лишь жареный цыпленок, – сказал он своим глубоким, низким и очень сексуальным голосом. – На большее я за такое короткое время не способен.

Лэндон выглядел очень молодо для своих семидесяти лет – невысокого роста, примерно пять футов девять дюймов, светло-карие глаза и коротко стриженные седые волосы; каким-то образом ему удавалось круглый год сохранять темный загар. Он управлял компанией, занимающейся дизайном и реконструкцией вестибюлей. Сегодня он был одет в типичном для него стиле, одновременно непринужденно и щеголевато: голубые джинсы и светло-бежевый хлопчатобумажный свитер с воротом-лодочкой. Вместо фартука он повязал вокруг талии вафельное полотенце в белую и зеленую полоску.

– Пахнет очень аппетитно, особенно если вспомнить, какие запахи мне пришлось вдыхать в последнее время.

– Пожалуй, я не буду об этом спрашивать.

Лэндон провел меня в кухню и разлил шампанское из только что откупоренной бутылки.

– Слышал про няньку Кэт? Это я нашла труп. Было жутко.

Лэндон удивленно поднял брови.

– Вот как? Я и не знал, что ты в этом участвовала. Так что там случилось?

– Ну, мне есть что рассказать, и хотелось бы услышать твой мудрый совет, но сначала не помешало бы расслабиться и перекусить. Кажется, мне нужно на некоторое время отвлечься от всего этого.

– Ладно, не буду тебя торопить, бери шампанское и иди в гостиную, посидим, поболтаем ни о чем. Между прочим, мне не терпится расспросить тебя о том молодом жеребце, которого я видел с тобой в субботу вечером. Я вас заметил, когда отъезжал от дома.

– А, вот ты о ком, – с иронией сказала я, плюхаясь в кресло.

– Ты хочешь сказать, что это не Мужчина Твоей Жизни?

– Сама не знаю, что он для меня значит. – Помолчав, я добавила: – Маленькое уточнение. Я знаю, что в постели он просто супер, но насчет всего остального ничего не могу сказать. Когда я о нем думаю, то краснею – не исключено, что я в него влюбилась. К сожалению, я начинаю подозревать, что он из тех, кто никому ничего не обещает, что он просто кот, может, даже потаскун. И это плохо, потому что у меня впервые за последние два года нет ощущения, что мое сердце – это такой же ненужный атавизм, как аппендикс.

– Я, конечно, не психолог, но, возможно, ты еще не настолько готова к серьезным отношениям, как тебе кажется.

– Что ты хочешь этим сказать?

– Возможно, тебя потому к нему и влечет, – что он немножко кот и ты точно знаешь, что он не претендует ни на что серьезное.

– Кто его знает. Я думала, что два года – достаточный срок, чтобы прийти в себя после развода. У меня такое ощущение, что я трепыхаюсь, как тунец, которого поймали на крючок и бросили на дно лодки. Давай поговорим о твоих делах. Как у тебя с этим парнем, с Митчеллом?

– Мы мило пообедали вместе, он обещал позвонить, но не позвонил. Я оставил на его автоответчика сообщение – никакого толку.

– Тогда больше не звони.

– Да знаю я, знаю. Мне бы надо быть жестче, но я ничего не могу с собой поделать. Обычно когда мне кто-то долго не отвечает, я делаю какую-нибудь глупость, например, могу послать вырезку из газеты с какой-нибудь статьей, которая, как мне кажется, может его заинтересовать.

Я улыбнулась и предложила:

– Тогда советую на несколько недель отказаться от подписки на «Таймс».

Лэндон пошел на кухню посмотреть, как там цыпленок. Я осталась одна и в тишине потягивала шампанское. Мне нравится бывать у Лэндона: его квартира с двумя спальнями изначально была точно такой же, как моя, но он ее перестроил – убрал стенку между обеденной зоной и второй спальней, и в результате получилось большое свободное пространство вроде берлоги со светло-серыми стенами, серым травленым паркетным полом и серыми же стульями и диванами. Остальная мебель в квартире в основном антикварная, она из темного дерева и составляет резкий контраст с серым фоном. У Лэндона отличная коллекция рисунков, среди них есть даже один рисунок Мэри Кассатт, доставшийся ему в наследство от матери.

Все восемнадцать месяцев – ровно столько продлилось мое краткосрочное замужество – мы с Лэндоном жили по соседству, но тогда мы не были знакомы, разве что иногда перекидывались парой слов в коридоре. Когда мой брак приказал долго жить и я, выходя на балкон подышать воздухом, надумывалась, не сигануть ли вниз головой, одно из наших «привет – привет» переросло в посиделки за бутылкой вина, и вскоре мы стали вместе гулять по окрестностям. Конечно, с коллегами по «Глянцу» и «Гет» и с университетскими подругами у меня было больше общего, но из-за того, что Лэндон жил совсем рядом со мной, он постепенно стал самым близким моим приятелем.

Хотя Лэндон и жаловался, что у него было мало времени на стряпню, ужин получился – пальчики оближешь. Кроме цыпленка, он подал жареную картошку с розмарином, зеленые бобы и морковь, приготовленную с коричневым сахаром и орехами пекан. Мы ужинали при открытой двери на террасу, свежий воздух был великолепен, хотя к вечеру стало прохладно. Вместо десерта Лэндон подал сыр нескольких сортов, и мы решили, что это веский повод выпить по третьему бокалу каберне.

Пришло время перейти к рассказу. Я поведала Лэндону всю страшную историю, начиная с того момента, когда я нашла труп Хайди, и до последнего открытия, что отравленные конфеты предназначались Кэт. Лэндон слушал со смешанным выражением потрясения и восхищения, и я могла его понять.

– Мне неприятно это говорить, но, похоже, Кэт сама накликала на себя беду.

Я откусила большой кусок багета со сливочным сыром и с полным ртом спросила:

– Что ты хочешь этим сказать?

– Как сказано в Евангелии от Матфея, взявший меч от меча и погибнет. Кэт одних использует, через других переступает, а теперь, похоже, она кого-то здорово разозлила.

– По-моему, ты преувеличиваешь. Кэт, конечно, бывает стервозной и тактичностью не отличается, но я никогда не видела, чтобы она была безжалостной.

Лэндон налил из кофейника кофе в две чашки и спросил:

– Скажи, ты бы с ней дружила, если бы вы не работали вместе?

– Конечно, – ответила я. – По крайней мере я так думаю. Она умная, обаятельная, с ней весело… во всяком случае, когда в ее доме никто не умирает.

– Но иногда, как я подозреваю, она получает от ваших отношений больше, чем ты.

Я почувствовала потребность оправдаться:

– Ну, я бы не сказала, что наши отношения такие уж неравноправные. Во-первых, мне льстит, что человек, занимающий ее положение, считает, что на меня можно положиться. Во-вторых, она очень помогла мне с работой, я устроилась в «Глянце» так, что лучше некуда.

Однако пока я все это говорила, у меня возникло не очень приятное чувство: иногда мне действительно казалось, что равновесие в чем-то нарушено.

– У тебя есть хоть какие-то соображения, кто мог желать ее смерти?

– Нет, но Кэт хочет, чтобы я попыталась в этом разобраться.

– А что она имеет против полицейского расследования?

– Ничего, но она вообще любит, чтобы работу выполняли параллельно две команды. Мне доводилось видеть, как она заказывает статью на одну и ту же тему двум разным авторам. Тогда она может быть уверена, что получит то, что ей нужно.

– А тебе не кажется, что в это дело лучше не влезать? – спросил Лэндон.

– Как я могу оставаться в стороне? Кто-то пытался убить Кэт, не исключено, что он попытается снова. Если я могу помочь ей хоть чем-то, то я это сделаю. Я знаю, кто есть кто в «Глянце», и чем черт не шутит – вдруг я замечу нечто такое, на что полиция не обратит внимания? Кроме того, мне доводилось писать о многих делах, но я поневоле оставалась на обочине. На этот раз я должна быть в центре событий. Это будет интереснее, чем все, чем я занималась раньше.

– Знаешь, я за тебя беспокоюсь. – Лэндон действительно выглядел обеспокоенным, – Когда ты уезжала всего на один день в Огайо с мужем женщины, которая исчезла, я чуть с ума не сошел от волнения.

– Из-за него? – Я рассмеялась. – А ты знаешь, что, когда исчезает замужняя женщина, в девяноста процентах случаев виновен муж? Например, он проломил ей голову кухонным топориком и утопил труп в пруду. Но я была уверена, что тот парень невиновен.

– По крайней мере смотри, что ешь, ладно?

– Я просто буду есть только здесь.

Когда я наконец вернулась в свою квартиру, было уже около полуночи. Если верить моему автоответчику, за весь вечер никто не попытался со мной связаться. У меня мелькнула мысль позвонить матери. Я произвела несложный расчет в уме: в Италии, где сейчас обретается моя мать, наслаждаясь жизнью пенсионерки, еще не рассвело, и я решила не беспокоить ее понапрасну.

Я переоделась в пижаму, легла на диван и накрылась пледом. Три бокала каберне не погасили моего возбуждения и не нагнали на меня сон; оставалось надеяться, что меня усыпит диван. Дело в том, что моя кровать ассоциировалась у меня отнюдь не со сном, и иногда мне легче засыпалось в других местах. Между прочим, это единственный ценный совет из всех, что мне когда-либо давали психоаналитики и специалисты по лечению бессонницы. Обычно они твердили, что моя бессонница связана с разводом, что я еще не все осмыслила и что до тех пор, пока это не произойдет, я обречена по ночам часами ворочаться без сна и просыпаться в три утра. У меня на этот счет существует другая теория, хотя она тоже связана с моим браком. Мой муж, с виду образцовый во всех отношениях адвокат, на поверку оказался азартным игроком и спустил почти все наши сбережения. И я думаю, что сон потому от меня ускользает, что мое подсознание хочет, чтобы я была бдительной, а бдительность – это именно то, чего мне не хватало, когда мой муж тратил мои заработанные тяжким трудом сбережения на погашение своих долгов в футбольном тотализаторе.

Только я начала расслабляться и не думать ни о чем, как вдруг зазвонил телефон. Я вздрогнула от неожиданности и так неловко потянулась за трубкой, что сбила со столика фотографию в рамке.

– Бейли, ты спишь?

Голос был женский, но я в растрепанных чувствах его не узнала и пробормотала:

– Кто это?

– Ой, извини, кажется, я тебя разбудила. Это Лесли.

Чтобы Лесли позвонила мне домой, да еще среди ночи – такого еще не бывало. Лесли ничего не делает просто так, и я невольно задалась вопросом, что ей понадобилось на этот раз.

– Нет, я читала, – соврала я.

– Извини за поздний звонок, но я знаю, что ты сова. Кэт сказала, что ты ложишься поздно, вот я и решила позвонить. Кстати, что ты думаешь о ее состоянии? Когда я с ней разговаривала, она была на грани истерики.

Из этого я сделала вывод, что Кэт в конце концов почувствовала потребность раскрыть душу Лесли. Интересно, со многими ли еще она разоткровенничалась? Лесли небось только затем и позвонила, чтобы я знала, что она находится в гуще событий. Упаси Боже, чтобы у меня были эксклюзивные права хоть на что-нибудь, связанное с Кэт.

– Да, мне тоже показалось, что она ошеломлена, но это естественно, – сказала я. – Надеюсь, она уже взяла себя в руки?

Произнося последнюю фразу, я на ощупь нашла выключатель и включила настольную лампу.

– Да, конечно. Но ты же не думала, что она не поделится со мной, правда? И Гарри ей тоже придется поставить в известность. Эта история касается всей компании. Жизнь Кэт в опасности, но, если разобраться, не только ее, но и всех нас.

– Что ты имеешь в виду?

– Тот, кто хотел убить Кэт, по ошибке убил другого человека. Если он, или она, настолько глуп или небрежен, мы все в опасности.

Ну конечно, Лесли первым дело думает о том, какие последствия любое дело может иметь лично для нее.

– У тебя есть какие-нибудь соображения, кто бы это мог сделать? – спросила я. – Есть кто-нибудь, кому Кэт в последнее время особенно насолила?

– Так сразу никто на ум не приходит, но я об этом думаю. Это должен быть человек, который знает ее достаточно хорошо и понимает, что, если подарить Кэт коробку хороших шоколадных конфет, она съест их при первом же удобном случае.

– Ты видела эти конфеты на столике в холле?

– Да, видела. Не уверена, что они лежали там, когда я пришла, но когда я выходила в туалет, точно лежали. Помню, я тогда еще кому-то сказала, что не знала, что полагалось принести хозяйке подарок.

– А позже? Ты не обратила внимания, когда именно конфеты исчезли?

– Нет. Даже не припоминаю, лежала ли коробка на прежнем месте, когда я уходила домой, или нет.

– А твой муж, он что-нибудь видел?

– Ты о чем?

– Твой муж. Он ведь тоже был на вечеринке.

– Надо у него спросить. Клайд в отъезде, и я даже не успела рассказать ему последние новости. Газеты раздуют из этой истории черт знает что, ты ведь понимаешь? Особенно после того, как большой босс связал это дело со смертью Такера Бобба.

– Что-о?

Я стала терять нить разговора еще когда Лесли заговорила о муже, но ее последняя фраза вернула мое внимание к разговору так резко, слово меня за волосы дернули. Такер Бобб, главный редактор журнала «Лучший дом», тоже входившего в число «семи сестер», умер прошлой осенью.

– Что ты имеешь в виду?

– Смерть Такера Бобба.

– Но при чем здесь он? Если не ошибаюсь, он умер от внутреннего кровотечения?

– Он умер от почечной недостаточности. Но есть подозрение, что она могла развиться в результате отравления грибами. Разве Кэт тебе не говорила? Мы с ней обсуждали этот случай сегодня вечером, и она задумалась, нет ли между двумя событиями связи.

– А как вышло, что Такер Бобб съел ядовитые грибы?

– Он был заядлым грибником, и подозревают, что он по ошибке собрал несъедобные грибы. Всех подробностей я не знаю, дело было в Испании, где он проводил отпуск. Это все, что мне известно об этом деле, но, между прочим, по поводу его смерти до сих пор ходят разные слухи.

– Вот это да, а я и не знала.

– Теперь знаешь. – Мне показалось, что Лесли что-то отвлекло, – Кажется, вернулся мой муж, мне надо идти.

Она повесила трубку еще до того, как я договорила «до свидания».

Я прислонилась к подлокотнику, переваривая услышанное. Возможно ли, чтобы между двумя смертями была связь? Может, кто-то целенаправленно убирает главных редакторов женских журналов?

Телефон зазвонил снова, я, естественно, подумала, что Лесли вспомнила что-нибудь еще и решила перезвонить.

– Слушаю.

Мне никто не ответил, в трубке было слышно только дыхание. Я повесила трубку и помчалась к определителю. Как и в прошлый раз, номер не определился. Один звонок мог быть случайностью – кто-то мог ошибиться номером, но два раза – это уже другое дело. Не исключено, что кто-то из бывших бойфрендов или даже бывший муж звонит только затем, чтобы услышать мой голос. А может, кто-то названивает специально, чтобы потрепать мне нервы?

А вдруг это убийца? Не секрет, что я в тесных отношениях с Кэт, и если убийца прослышал, что я помогаю Кэт в этом деле, возможно, он пытается таким образом держать меня в поле зрения… или хочет меня запугать?

Если верно последнее, то он здорово преуспел.