Текст книги "Благие намерения"

Решив, что не станет оправдываться, Джиллиан расправила плечи и снова вздернула подбородок. Возможно, она поступила неправильно, но ведь она хотела помочь Ноублу.

– Можешь даже обнажить свои прелести, мне все равно. – Взглянув на ее выставленную вперед грудь, от которой веяло теплом, он попытался сделать безразличный жест, но это ему не удалось. Ноубл оглядел жену с головы до пят, и Джиллиан еще сильнее покраснела, словно сквозь одежду он мог видеть ее тело. – На меня это больше не действует. Твои чары меня не проймут.

– О, милорд, миледи, идите скорее! – Одна из служанок влетела в комнату, ее глаза были полны ужаса, она испуганно оглядывалась, ломая руки. – В холле ужасная драка, милорд. Ее снова затеяли Тремейны, и у одного их них топор!

– Подите прочь! – Ноубл махнул служанке рукой, даже не взглянув на нее.

– Но они же поубивают друг друга, милорд! Вы должны немедленно остановить братоубийство!

– Будет меньше одним надоедающим мне болваном, – буркнул граф, жадно следя за движениями Джиллиан, которая, из предосторожности отступив назад, вытерла вспотевшие ладони о платье и едва слышно вздохнула, чувствуя, как от взгляда Ноубла в ней рождается желание.

– Прошу вас, милорд! – кричала служанка.

– Вон! – Повернувшись, Ноубл указал на открытую дверь.

Какое-то время служанка смотрела на графа, а затем, вскинув голову и подбоченившись, повернулась лицом к двери.

– Ну что, довольны? Он даже не взглянул на меня! Внезапно в открытую дверь просунулась чья-то рука, схватила девушку за локоть и вытащила ее из комнаты. Дверь тихо закрылась.

– … девять, десять, – произнес Ноубл, глядя на закрывшуюся дверь, и тут она опять распахнулась, и в комнату ворвался взъерошенный Тремейн-второй.

– Бандиты, милорд! Бандиты в масках у дверей! Скорее, вы должны выйти и…

Тремейн-второй безошибочно прочел в глазах своего хозяина, что его ждет, если он договорит, и, повернувшись кругом, с достоинством вышел.

– Миледи, у вас нет ощущения, что прислуга очень заботится о вашем благополучии? – Склонив набок голову, Ноубл рассматривал Джиллиан.

– А разве она не должна этого делать? – Джиллиан выругала себя за явно прозвучавшее в ее голосе беспокойство.

– Да, – утвердительно кивнул он спустя некоторое время, делая вид, что обдумывает ее ответ. – Безусловно, они должны очень о тебе заботиться. – Сделав два шага к Джиллиан, он решительно взял ее за плечи. – Итак, мадам, теперь вы честно скажете мне… – Ноубл застыл, услышав, что дверь позади него медленно отворилась.

Из-за плеча мужа Джиллиан увидела, как в комнату вползает тонкая струйка дыма. Дым, словно живое существо, колыхался и кружился в каком-то причудливом танце. Можно было подумать, что кто – то специально загоняет его в комнату.

– Милорд!

Джиллиан с удивлением смотрела на появившегося в дверях повара. Он громко кашлял. Кашель раздавался и из коридора.

– Милорд! – Повар повысил голос, чтобы перекричать шум. – Огонь уже добрался до второго этажа! Мистер Крауч уже угорел, остальные слуги падают, как мухи. Вы немедленно должны спуститься вниз!

Джиллиан стоило труда не улыбнуться, когда Ноубл, бессильно опустив плечи, закрыл глаза и прижался лбом к ее лбу, а она, воспользовавшись случаем, обняла его за пояс.

– Кук, – Ноубл шумно вздохнул, когда за дверью раздался новый взрыв кашля, – скажите Краучу, что если я когда – нибудь еще застану его с моими сигарами, то лишу и второй руки.

Неожиданно позади повара возник Крауч с сигарой, насаженной на конец его крюка, он открыл было рот, но был сражен приступом кашля, и ему пришлось прислониться к дверному косяку. Тут же длинная рука, высунувшаяся из-за спины Крауча, утащила из комнаты повара, и дверь захлопнулась, прищемив и сигару, и крюк Крауча. Джиллиан ошеломленно смотрела, как крюк раскачивается взад-вперед под аккомпанемент невнятных проклятий и ударов в дверь.

– Они ушли? – спросил Ноубл, не открывая глаз.

– Все, остался только крюк Крауча и половина сигары. Вот теперь и крюк уходит, – весело сообщила Джиллиан. – Хочешь, я запру дверь?

– Нет, – Ноубл поежился от громкого треска раскалывающегося дерева, – они попросту ее выломают. Хорошо, я освобожу их от забот о твоей безопасности, дорогая, но через пять минут соблаговоли быть в библиотеке и объяснить мне свое поведение. В противном случае я буду считать, что имею полное право взять назад свое слово.

– Пять минут? Может, час или два? – Мысли Джиллиан лихорадочно завертелись, она придумывала различные варианты объяснений. У нее уйдет пять минут только на то, чтобы высказать все, что она хотела сказать Ноублу наедине.

– Пять минут.

– Полчаса?

– Пять… минут.

Взяв жену за подбородок, Ноубл нежно поцеловал ее в губы, и Джиллиан восприняла это как предупреждение: он мог быть нежным, а мог кипеть от гнева как вулкан. И то, каким он будет, когда она придет в библиотеку, зависело от самой Джиллиан.

– Пять минут, – вздохнула она и принялась торопливо перебирать все, что ей приходило в голову, в поисках наиболее разумного объяснения.

В конце концов она решила, что лучше всего сказать правду. Она рассказала Ноублу о своем плане помочь ему найти того, кто стоит за подлыми попытками причинить ему зло, и о том, как ей должны были помочь в этом его бывшие содержанки. Она подчеркнула, что единственной целью ее поступка была забота о его здоровье и счастье. Она сказала, что все женщины оказались очень приятными и все предложили свою помощь, но не стала упоминать о своем замысле создать гильдию содержанок. Джиллиан признала за собой много недостатков, но среди них не было глупости. Она подробно изложила предложение Шарлотты разыскать Марию и выяснить, что та знает об ужасном происшествии с Ноублом. Джиллиан обратила внимание мужа на то, что женщины подчас бывают более успешны в раскрытии всяких тайн, так как они лучше сохраняют способность к здравомыслию в напряженных ситуациях, но один взгляд на Ноубла положил конец развитию этой точки зрения. Джиллиан поспешно подвела итоги и в последний раз подчеркнула, что старалась спасти Ноубла, потому что любит своего мужа, а затем покорно сложила руки в ожидании приговора.

Сидя за большим бюро красного дерева, Ноубл слушал жену, положив подбородок на сцепленные пальцы. Раз или два он кивнул, но большую часть времени просто пристально смотрел на нее, лишая присутствия духа. Из серебристой глубины его глаз струился свет, и Джиллиан с трудом сдерживала дрожь. Поначалу, когда Ноубл говорил, что ценит ее заботу и желание помочь, Джиллиан внимательно его слушала. Но потом он пустился в пространное обсуждение ее поведения в последние дни и особое внимание уделил ее возмутительному плану пригласить в дом его любовниц. Джиллиан позволила себе отвлечься и подумать о хозяйственных делах. Однако к тому времени, как Ноубл закончил, ей не удалось ни составить меню обедов на остаток недели, ни решить, какого цвета обои выбрать для гостиной, ни в какой оттенок зеленого выкрасить свою спальню, ибо невозможно было сосредоточиться на чем-то, когда Черный Граф громогласно поучал ее, как ей следует себя вести.

Во время одной из пауз Джиллиан решила, что поучения окончены, и встала, собираясь удалиться, но Ноубл резко отвернулся от окна и пригвоздил ее к месту мрачным взглядом. Почувствовав, что ноги ее не держат, Джиллиан снова опустилась в кресло.

– Не думайте, что наша беседа закончена, мадам. – Ноубл тяжело дышал, у него на лбу выступила испарина.

– А разве нет? Я полагала, что вы закончили. Уже поздно, Ноубл, и Кук ждет меня, чтобы обсудить меню обедов.

– К черту обеды! – Ноубл устало провел рукой по глазам, и сердце Джиллиан тут же сжалось.

«Бедняжка, я для него сущее наказание», – мелькнуло у нее в голове.

– Наказание? – набросился он на нее с дикими глазами. – Наказание? Мадам, вы чума! Напасть! Испытание огнем!

– Но, Ноубл, – возразила Джиллиан, теряя терпение, – возможно, я наказание, но я никак не могу быть «испытанием огнем»!

– Менее чем за две недели вы устроили два пожара, так что вас вполне можно назвать «испытанием огнем».

Джиллиан плотно сжала губы, и ее вид был красноречивее всяких слов.

– Не стройте из себя упрямицу, миледи. – Прищурившись, Ноубл встал из-за бюро и, подойдя к Джиллиан, склонился к ней. – Выслушай меня внимательно, Джиллиан. Я запрещаю тебе встречаться с этими женщинами, которых сегодня ты пригласила в мой дом. Я запрещаю тебе заниматься расследованием этих злополучных происшествий! Я запрещаю тебе покидать дом без охраны! И я запрещаю тебе впредь общаться с моим сыном!

Джиллиан чуть было не задохнулась от возмущения. Первые два запрещения она могла бы принять и с третьим могла бы смириться – но не видеть Ника, своего сына?! Неслыханная ярость захлестнула ее, угрожая выплеснуться наружу. Оттолкнув Ноубла, чтобы встать, она, упершись кулаками в бока, повернулась к нему и с горящими от гнева глазами спросила:

– Почему?

– Почему? – Ноубл смотрел на ее шею, и руки у него дрожали от напряжения, словно он сдерживался, чтобы не задушить жену. – Значит, ты не слушала меня последние сорок минут?

– Почему я не могу видеть Ника?

– Потому что ты оказываешь на него неподобающее влияние. Он еще мал, и я не хочу, чтобы он сталкивался с неприглядными сторонами жизни, не будучи к этому подготовлен.

– Ты имеешь в виду своих любовниц? Но, Ноубл, его при этом не было!

– Не важно. Ты взяла его с собой, когда тебе в голову пришла сумасбродная идея меня спасать. Он был с тобой, когда ты отправилась к человеку, виновному в смерти его мачехи. Сегодня же ты подвергла его риску встретиться с особами низшего сословия. Вполне очевидно, что тебе нельзя доверить его воспитание, поэтому я постараюсь оградить его от твоего влияния.

Джиллиан показалось, что ее ударили. Ноубл мог ругать ее, как ему вздумается, но приписывать ей беспечность в том, что касалось Ника, – это уже слишком!

– Я тебе этого не позволю! – выкрикнула она, ударив графа в грудь. – Ты можешь запереть меня, можешь запретить мне встречаться с друзьями, но ты не смеешь забирать у меня сына!

– Он не твой сын, – рявкнул в ответ Ноубл.

– Он стал моим сыном в ту минуту, когда ты на мне женился! – кричала она, злясь, что, несмотря на их взаимную любовь, несмотря на блаженные минуты близости, Ноубл все еще не воспринимает их как семью. – Ты не можешь забрать у меня Ника, я этого не позволю!

– У тебя нет выбора, решение принимаю я, – отрезал Ноубл. – Утром я отправлю Ника в Нидеркоут. Так как ты изъявила желание жить в городе, ты останешься со мной.

– Ты не разрушишь нашу семью! – Она снова молотила кулаками по его груди, пока он не схватил ее за руки, а затем с нечленораздельным протестующим воплем освободилась от его хватки и шагнула к двери.

– Джиллиан, я не разрешал тебе уйти. Мы еще не закончили.

– О нет, милорд! – Она распахнула дверь и продолжила, не обращая внимания на испуганные лица слуг, немедленно собравшихся в коридоре. – Конец очень близок, но все же вы еще не полностью нас истребили. Если вы не хотите уничтожить фундамент нашей семьи, настоятельно прошу вас взять обратно свои слова. Я буду ждать ваших извинений в малой гостиной.

– Тогда тебе придется дожидаться, пока рак на горе свистнет. Вернись, Джиллиан! – рявкнул Ноубл.

Ничего не видя вокруг, Джиллиан прошла мимо слуг и побежала вверх по лестнице. На площадке она остановилась, заметив притаившегося в полутьме Ника, и с рыданиями обняла его.

– Я не позволю ему отобрать тебя у меня! – прошептала Джиллиан, крепко прижимая мальчика к себе. – Обещаю, ты больше не останешься один.

Ник заглянул в глаза мачехи, и то, что он там увидел, согрело его сердце. Протянув руку, он коснулся ее щеки и нахмурился, ощутив влагу.

– У моей мамы была любимая присказка, – нагнувшись, Джиллиан поцеловала мальчика в лоб, – она говорила: «Ничто не дается даром». Ты, милый сын, очень дорог мне. Ник, я сделаю все для того, чтобы мы стали семьей, чтобы твой отец понял, что не может разлучить нас. Сейчас он расстроен и сердит, а когда люди не в себе, они часто без причины набрасываются на тех, кто рядом. Ты меня понимаешь?

Желание заговорить бурлило в душе Ника. Он старался не обращать внимания на это желание, но оно становилось все сильнее и сильнее, пока он чуть было не поддался ему, но в конце концов мальчик только кивнул.

– Хорошо. – Джиллиан снова обняла его, и Ник почувствовал тепло, которое согревало его. – Я люблю тебя, сын, – шепнула Джиллиан мальчику на ухо и, еще раз поцеловав, побежала вверх по лестнице.

Проснувшееся у Ника желание заговорить нарастало, пока ему не стало казаться, что вот-вот слова сорвутся у него с языка. Он смотрел, как взметнувшийся подол платья Джиллиан исчез за поворотом лестницы, и тогда подчинился своему желанию.

– Я не позволю папе забрать тебя у меня, – прошептал он.

Глава 11

Ник, съежившись в комочек, забился в темный угол на верху лестницы и ковырял ссадину на колене, которую заработал в Нидеркоуте, когда пытался верхом на пони въехать по ступенькам на веранду. По его мнению, вся беда со взрослыми в том, что они никогда не скажут прямо, что не так и как это можно исправить. По громким голосам отца и Джиллиан, слышным ему даже на втором этаже, он понял, что взрослые о чем-то спорят, а потом увидел, что Джиллиан опять плакала. Но она не объяснила ему из-за чего; просто сказала, что его отец обижен и сердит. Но Нику не удалось как следует поразмыслить над всем этим, потому что он увидел, как отец, который бурей вылетел из библиотеки, схватил шляпу и трость и бросился к ожидавшему его экипажу. В холле толпились слуги, и Ника заинтересовало, знают ли они о раздорах между его отцом и Джиллиан и как их разрешить. Он уже собрался было спросить об этом, но Роджерсон, его воспитатель, заметив мальчика, повел его наверх в комнату для занятий.

– Все уладится, дружок, – успокоил Ника Роджерсон, положив руку ему на плечо.

Ник думал о Джиллиан, о том, как ему хорошо с ней, и горячо надеялся, что его воспитатель прав.

– Великолепно разыграно!

Джиллиан догадалась, что Крауч вертится у неплотно закрытой двери ее малой гостиной, сгорая от любопытства узнать о послании, которое только что ей доставил, и слегка улыбнулась про себя. Его забота и внимание были очень трогательны, хотя и немного навязчивы.

– Вы что-то сказали, миледи? – Крауч просунул голову в дверь.

– Крауч, вы очень кстати оказались здесь в тот миг, когда я разговаривала вслух сама с собой. Да, я кое-что сказала. Письмо, которое вы мне принесли, чистый розыгрыш.

– Розыгрыш, миледи? – Лицо Крауча выражало неподдельный интерес. – Оно было послано вам в Нидеркоут, но так как вы в городе, управляющий с оказией переслал его сюда.

– Я понимаю, как оно ко мне попало, но я назвала розыгрышем содержание письма. В нем написано, что если я поеду верхом в Лондон и нанесу визит по указанному адресу в Кенсингтоне, то узнаю нечто интересное о своем муже.

– Кто-то хочет, чтобы вы отправились верхом в Лондон? – Крауч нахмурился. – Зачем это кому-то понадобилось?

– Должно быть, письмо было послано мне для того, чтобы я нашла Ноубла прикованным к кровати его любовницы, – задумчиво произнесла Джиллиан, постукивая краем письма по губам.

– Что ж, – Крауч еще сильнее нахмурился, – кому-то стукнуло в башку такое…

– Все зависит от того, в чью башку стукнуло. Вопрос в том, кто послал письмо: тот, кто выслеживает его милость, или кто-то другой?

– Не понимаю, как этот кто-то мог узнать, что случилось с его милостью, если он не тот самый подонок, который заманил его в ловушку. – Крауч в недоумении надул щеки и поскреб крюком живот.

– Я понимаю ход ваших мыслей. Только заманивший его подонок мог знать, где найти графа. Но откуда этому негодяю было известно, что я в Нидеркоуте, а не в городе? Газеты не сообщали о нашем отъезде в Нидеркоут.

– Хороший вопрос, миледи. – Крауч закусил губу. – И впрямь хороший вопрос.

– Что ж, мы еще подумаем над ним, – несколько секунд Джиллиан с улыбкой смотрела на дворецкого. – Через некоторое время у меня будет поручение для вас, но вы не должны говорить о нем лорду Уэссексу.

– Его милость снимет с меня башку, если я сделаю что-нибудь вопреки его желаниям.

– Это не вопреки его желаниям. – Джиллиан усмехнулась. – Вернее, он так поступит, если узнает, но он ничего не узнает, так что все будет в порядке. Понятно?

– Боюсь, что да, миледи, – проворчал Крауч, потирая глаза здоровой рукой. – Так что вы хотите, чтобы я для вас сделал?

– Я хочу, чтобы вы пошли на Боу-стрит и наняли нескольких полицейских. – Джиллиан протянула Краучу листок бумаги. – Думаю, полдюжины хватит. Они должны быть вооружены хотя бы пистолетами или револьверами – что вы сочтете более подходящим. Затем вы должны подобрать им подходящие ливреи и привезти сюда в дом. Мы выдадим их за слуг.

– Зачем вам понадобилось полдюжины полицейских, переодетых слугами?

– Это не мне, Крауч. – Джиллиан бросила на дворецкого-пирата недовольный взгляд. – Они нужны его милости. Для защиты. Ноублу угрожает опасность, а так как мне запрещено выходить из дома, то все заботы о моем муже я поручаю вам.

У Крауча промелькнула мысль сказать Джиллиан, что трое полицейских уже находятся в доме, но он решил промолчать. Лорд Уэссекс весьма сердит на жену, а если он узнает о ее распоряжении нанять охрану для его защиты, нечего и говорить, что сделает граф.

– Я сделаю все, что смогу, миледи, но не обещаю, что мне удастся нанять полицейских.

– Единственное, о чем я прошу вас, Крауч, сделайте все, что сможете. – Джиллиан улыбнулась ему поистине лучезарной улыбкой, которая пробрала Крауча до глубины души, и снова вернулась к своему письму.

– Да, это загадка, – пробормотала разволновавшаяся Шарлотта. Она сидела у себя в спальне перед туалетным столиком и задумчиво смотрелась в зеркало.

– Леди Шарлотта! – Голос служанки оторвал девушку от размышлений. – Вас спрашивает леди Коллинз. Сказать ей, что вы нездоровы?

– Нет, скажите ей, что я спущусь через несколько минут. О, Пенни, подождите минутку. Скажите Уиллу или кому – нибудь из слуг, что это письмо нужно доставить моей кузине.

Шарлотта встала и подошла к небольшому бюро, достала чернила и перо и, пока искала чистый лист бумаги, подбирала слова для письма.

«Дорогая кузина!

Второй экземпляр письма был послан мне, так как отправитель боялся, что оно может не попасть в твои руки. Я очень надеюсь, что ты встретишься с ним в назначенное время в назначенном месте. Я уверена, тебе будет полезно услышать то, что он скажет. Джиллиан, непременно дай мне знать, если понадобится моя помощь.

Любящая тебя кузина Шарлотта».

– Нет, это невозможно пропустить. – На мгновение наморщив лоб, Шарлотта вернула горничную назад. – Посмотрим, кого я могла бы обманом завлечь со мной на прогулку… Мне просто нужен кто-нибудь… А, Кэролайн! Пенни, пусть слуга отнесет еще одно письмо.

– Чарлз, я хочу, чтобы вы отнесли мое письмо.

– К вашим услугам, леди Уэссекс.

– Адрес на конверте. Ответа ждать не нужно. Взглянув на адрес, Чарлз побледнел.

– Чарлз! Вы же не собираетесь снова упасть в обморок? Вам плохо?

– О, миледи, не заставляйте меня относить это письмо.

– Почему?

– Лорд Уэссекс спустит с меня семь шкур, миледи. Это уж точно!

– Ерунда! Вам ничто не угрожает. Лорду Уэссексу совсем не нужно знать об этом, если только вы сами не захотите ему рассказать. А вы, видимо, не собираетесь рассказывать, ведь так, Чарлз?

Почувствовав, как его грудь до боли сжимают ледяные обручи, Чарлз отрицательно покачал головой. Он не собирается ничего рассказывать лорду Уэссексу, ему своя голова дороже. Чарлз понимал, что бессилен против улыбки ее милости, и ради своих будущих детей молился, чтобы Черный Граф не обнаружил, какую роль он, Чарлз, играл в планах графини.

* * *

– Ник, ты меня не слушаешь. Что ты нашел такого интересного за окном? Через часок мы отправимся на прогулку в парк и посмотрим на растения и на животных.

Вздохнув, Ник погладил по голове Пиддла и снова вернулся к лежавшей перед ним книге.

– Так вот, как видишь, у равностороннего треугольника обе стороны одинаковой длины. Я нарисую тебе такой треугольник и напишу числовое значение длины одной стороны. Если нам известна длина этой стороны, что мы можем сказать о длине двух других сторон?

Угрюмо посмотрев на треугольник, Ник пробурчал крепкое словечко, которое слышал от отца, а Роджерсон, выронив от неожиданности мел, уставился на своего ученика.

– Так куда ты собираешься, Крауч?

– По одному из сумасбродных поручений ее милости. Она хочет, чтобы я нанял полицейских для защиты его милости.

– В самом деле? – Деверо потер подбородок. – Очень интересно. А она знает о новых слугах, нанятых его милостью? – Он кивнул в сторону полицейского, болтавшего с одной из служанок.

– Нет, я ей не сказал. Я подумал, что если его милость захочет, чтобы она о них знала, тогда я скажу.

– Но ты же на самом деле не собираешься участвовать в ее безумном плане?

– Ага. – Водрузив на голову пудреный парик, Крауч поправил его, чтобы придать себе лихой и элегантный вид. – По-моему, не такая уж плохая мысль – обеспечить его милости небольшую компанию вне дома.

– Но, но… – Толстяк запнулся, а Крауч ободряюще улыбнулся ему, отсалютовал крюком и, сбежав вниз по ступенькам черной лестницы, направился к конюшне.

* * *

– Милорд, если позволите, я приглашу своего врача…

– В этом нет необходимости, Джексон. Через некоторое время опухоль спадет. Уверен, ваш помощник вправил кость правильно.

Джон Джексон, прославленный боксер и известный половине мужской части великосветского общества наставник в науке бокса, с беспокойством смотрел на Черного Графа, закинувшего назад голову, так что развязался его шейный платок.

– Милорд, я никогда бы не предложил вам выйти против молодого Макдоналда, если бы думал, что он вас отделает. – Джексон не мог сказать, вздрогнул ли лорд Уэссекс от боли или от того, что его побил на ринге более молодой и менее искусный боксер. – Чтобы спала опухоль, лучше всего приложить холод.

Сдержанно кивнув, лорд Уэссекс что-то проворчал и вышел из зала, а Джексон с облегчением вздохнул.

– Вы когда-нибудь думали, что доживете до такого дня? – спросил помощник Джексона, глядя в окно на садящегося в экипаж лорда Уэссекса.

Джексон покачал головой – ему совсем не хотелось еще раз пережить такой день.

– Черного Графа побил просто щенок, – почти в ужасе сказал помощник, громко посасывая зуб. – Что он сказал вам, уходя?

– Он спросил, – Джексон ухмыльнулся, – как ему теперь объяснить жене, почему у него сломан нос.

– Думаете, она придет?

– Понятия не имею. – Пожав плечами, лорд Карлайл посмотрел на невысокого человека, с нахальным видом стоявшего перед ним, и в сотый раз с удивлением подумал о том, что побудило этого наглеца принять участие в этом деле. – Он вполне может запереть ее дома. Я слышал, у них была ужасная ссора, и Уэссекс пригрозил отослать ее из города.

– Если она придет, вы знаете, что делать.

– Я сделаю то, что считаю нужным, – хмуро ответил граф, внезапно с недоумением задав себе вопрос: кем возомнил себя этот тип, чтобы указывать титулованной особе?

– Да, да, конечно, я не спрашиваю, что именно вы собираетесь делать. Но если вы действительно хотите, чтобы он не причинил ей вреда, возможно, было бы лучше изменить наши планы.

– В этом нет необходимости. – Лорд Карлайл еще больше помрачнел. – Я сказал вам, что встречаюсь утром с Уэссексом и разделаюсь с этим сукиным сыном.

– Да, это так… А… еще не время? Разве вам не пора отправляться?

– Нечего опекать меня, как наседка, – выругался лорд Карлайл. – Я буду там вовремя.

– Вы сегодня такой колючий – я просто стараюсь быть вам полезным. Мне не хочется, чтобы вы опоздали. Сомневаюсь, что леди будет вас ждать.

– Я буду там вовремя, – огрызнулся лорд Карлайл и демонстративно отвернулся от разодетого словно попугай человека. «Почему этот коротышка так стремится помочь леди Уэссекс?» – снова задался вопросом лорд Карлайл.

– Бог мой, дружище, что с тобой случилось?

– Ничего. Какие у тебя новости, Гарри? Лорд Росс смотрел на распухший нос Ноубла.

– О, никаких, кроме той, что Мария больше не с Сандерлендом. Кажется, она снова исчезла.

– Почему-то мне кажется, что я бегаю по кругу. – Ноубл осторожно почесал голову, стараясь не коснуться носа.

– Возможно, – улыбнулся маркиз, – это результат удара, который, как я подозреваю, ты получил в зале у Джексона. Пойдем. – Встав, он хлопнул по плечу старого друга. – Тебе нужно немного проветриться. Поедем вместе и по дороге через парк поговорим о деле.

Забравшись на кресло, Ник смотрел из окна на обычно полный народа двор, который сейчас, во время чаепития, опустел – большинство слуг разошлись пить чай, – и лениво наблюдал за серым дворовым котом. Тот сидел на грязной дорожке и вылизывал свой хвост.

– Ник… э… Ник!

Ник сделал вид, что не слышит своего воспитателя.

– Давай, дружок, только одно слово. Хотя бы «привет», а? Или мое имя? Или поздоровайся вон с той собакой?

Ник смотрел, как кот, закончив свой туалет, потянулся и отправился за конюшню.

– Ник, я знаю, ты говоришь. Я совершенно отчетливо слышал это. Теперь, когда ты сделал это один раз, сможешь сделать снова. Представляю, как будет счастлив твой папа, дружок. Могу поклясться… – Роджерсон озадаченно потер подбородок, когда Ник, обернувшись, взглянул на своего воспитателя холодными серебристыми глазами. – Быть может, мне просто показалось. Возможно, я подумал, что ты что-то сказал.

Ник снова отвернулся к окну и с удивлением увидел, что кто-то спускается по водосточной трубе с крыши дома. У беглеца из-под маленькой элегантной шляпки с длинным фазаньим пером, которая великолепно дополняла знакомый Нику зеленый костюм для верховой езды, выбилась прядь огненно-рыжих волос. Вскочив, мальчик потянул воспитателя за рукав и указал ему на часы.

– Что? О да, конечно. Я обещал тебе прогулку в парке. Превосходная идея. Именно то, что необходимо нам обоим – немного свежего воздуха, чтобы расставить все по местам. Что ж, пошли.

* * *

– Шарлотта, я не понимаю твоего внезапного желания отправиться на прогулку в парк, но я очень рада, что мама разрешила мне пойти с тобой.

– В этом много загадочного, не так ли, Кэролайн?

– Загадочного?

– Ну да, загадочного. Понимаешь, какая-то тайна. Что-то темное, тайное и невероятно увлекательное!

– А загадочное – это хорошо?

– Это замечательно, Кэро. Разве ты не читала романов о мстительных привидениях, о запертых в башнях сумасшедших, таинственных комнатах с потайными панелями, об отравленных винах, страшных фамильных проклятиях и ледяных руках мертвецов, протягивающихся из-под балдахинов над кроватью в полночь?

– Нет. Разумеется, нет. – Леди Кэролайн испуганно оглянулась на сопровождавших их служанок. – Мама никогда не одобрила бы такое возбуждающее чтиво!

– Ты много потеряла, Кэро, – пожала плечами Шарлотта.

– Но… но то загадочное, что нам предстоит увидеть в парке, у него же нет этих ледяных рук?

– Ты что, совсем дурочка, Кэро?

– Дурочка?

– Ладно, просто пойдем со мной. Я обещаю, тебе понравится.

– Ты о загадочном? Или о Гайдпарке?

– Боже, избавь меня от дурочек!

Проскользнув на конюшню, Джиллиан внимательно огляделась. Все шло великолепно, конюхи и грумы ушли на чай. Она быстро оседлала Офелию, постаралась убедить кобылу стоять смирно, пока она на нее усаживалась, и, в конце концов направившись к Гайд-парку, почувствовала, что все идет как по маслу. Она искренне надеялась, что неудержимое любопытство не позволит Шарлотте отказаться от удовольствия стать свидетелем встречи своей кузины с лордом Карлайлом. Джиллиан знала, что леди не положено выезжать верхом без сопровождения грума, и изрядно нервничала из-за своей встречи с шотландским графом наедине. Хотя если то, что написала в записке Шарлотта, было правдой, Джиллиан могла бы сказать ему кое-что, причем такое, что лучше говорить без свидетелей.

– Смотри, это не леди Уэссекс?

– Что? Где?

– Вон там, скачет на своей белой кобыле.

– Она, черт побери! Зови Джонсона! Его кровожадная милость живьем спустит с нас шкуру, если мы оставим ее без охраны.

– Лорд Карлайл!

– О, леди Уэссекс. Я не был уверен, что вы откликнетесь на мое предложение. Вы без слуг? Без Крауча? Без собак, кузин и прочей армии сопровождающих, без которых вы, по-моему, никогда не появляетесь?

– Да, милорд, сегодня я совсем одна. Но должна заметить, что я здесь против воли моего мужа, поэтому желательно, чтобы вы не тянули время и поскорее сообщили мне то, что намерены сказать.

– Может, пройдемся по этой дорожке подальше от толпы? – Слегка поклонившись, граф предложил Джиллиан руку, которую она приняла после некоторого колебания.

– Ваше письмо заинтриговало меня, милорд. Судя по нему, вы знаете, что произошло в ночь смерти прежней леди Уэссекс. Однако ваше краткое изложение событий не имеет ничего общего с достоверностью.

– Что это значит?

– Все очень просто, милорд. Мой муж непричастен к смерти своей первой жены.

– Вы оправдываете его своим нежным женским сердцем, дорогая, – фыркнул лорд Карлайл. – Уверяю, если вы непредвзято посмотрите на случившееся, то придете к совершенно иному выводу.

– Непредвзято? Так, как вы?

– Если угодно, да. Всем известно, что мои суждения заслуживают доверия и свободны от любых пристрастий.

– Но только если это не касается леди Уэссекс.

Лорд Карлайл искоса взглянул на Джиллиан, но промолчал. Почувствовав, что зашла слишком далеко, она остановилась и повернулась к графу:

– Милорд, каковы были ваши отношения с леди Уэссекс?

– Она была моим другом. – Лорд Карлайл обратил взор к небу, где два ворона дрались из-за куска добычи.

– И любовницей?

– И любовницей. – Он посмотрел в зеленые глаза Джиллиан и увидел в них не осуждение, а только любопытство и немного горечи. Протянув руку, он осторожно убрал с ее щеки выбившуюся прядь волос. – Она была прекрасна, как снежная королева, сошедшая на землю.

– Вы ее любили?

– Он ее убил, миледи. – Лорд Карлайл слегка приобнял Джиллиан за талию, и они двинулись дальше. – Хладнокровно застрелил. Она просила, умоляла его дать ей развод – с самого начала было очевидно, что они не подходят друг другу, что его дурные наклонности разрушат в ней все хорошее и доброе. Она подошла ко мне как-то на приеме в их доме и на коленях умоляла помочь ей и спасти ее от мучений, которым он подвергал ее каждую ночь.

Джиллиан промолчала. Ноубл, которого описывал лорд Карлайл, был не ее Ноублом, в этом она не сомневалась.

– Знаете, в ту ночь я был там. Я пришел, получив от Элизабет отчаянное письмо. Она потеряла голову оттого, что Уэссекс пообещал в ту ночь лишить ее жизни, и просила спасти ее.