Текст книги "Когда восходит тень"

3. Беру

Все это место воняло мочой.

Беру натянула льняной шарф на нос и нырнула в толпу. Это помогло лишь немного приглушить запах.

В воздухе звенели крики людей, собравшихся вместе, словно стервятники над покрытыми кровью песчаными ямами. Внизу бойцы дрались на кулаках. Иногда все заканчивалось очень плохо. Некоторые из них были пленниками, привезенными из ближайших деревень. Их хорошая битва в ямах могла привести к легкому освобождению. Другие были отчаянными путешественниками, принесенными пустынными ветрами в поисках пригоршни монет или азарта.

Такие мероприятия считались развлечением в этом полном пыли жалком городе. Люди собирались здесь, чтобы посетить матчи и сделать ставки на исход. Беру не понимала, что привлекательного в том, что кому-то разбивают лицо или кто-то собирает свои зубы по дну ямы, но она пришла не смотреть.

Чуть больше недели назад она уехала из Медеи, покинув сестру и единственную известную ей жизнь. Она не знала, куда направляется, но голос в голове шептал: искупи вину.

Он привел ее на восток, к сторожевому посту на торговом пути между Тель-Амотом и Бехездой. Город был таким маленьким, что даже не заслуживал такого названия. Он состоял из одного караван-сарая, водопоя и ям для сражений. Хозяин караван-сарая и его жена Кала пожалели Беру и позволили ей остаться. В обмен она должна была выполнять различную работу в городе.

– Ты пропустила первые пару битв, – сказала Кала, когда Беру добралась до лазарета.

«Лазарет» было слишком щедрым названием. Скорее он походил на кусок земли, отделенный от толпы, с парой скамеек внутри. Битвы в ямах были жестокими и кровавыми, а в городе целителей не было, так что некоторые из горожан брали на себя роль медиков, заштопывая раны в обмен на часть выигрыша бойцов. Беру поговорила с достаточным количеством сражающихся и поняла, что об их ранах никто не заботится. Владелец бойцовых ям даже не кормил их, если они не выигрывали.

– Простите, что опоздала, – ответила Беру. Она уже видела парочку потрепанных бойцов, развалившихся на скамейках.

– Что тебя задержало?

Беру выдала ответ, отрепетированный по пути в город.

– Я убиралась в стойлах и потеряла счет времени.

Но настоящая причина опоздания Беру никак не была связана с уборкой в стойлах. Все дело было во внезапных и резких болях, мучивших ее последние несколько дней. Она понимала и боялась того, что они означали. Беру не знала, сколько времени ей осталось, прежде чем ее жизнь угаснет, но думала и надеялась, что еще немного. Достаточно времени, чтобы сделать то, чего требовал голос в голове.

Искупи вину.

Это был голос Гектора, теперь она это знала. Она все еще помнила, как он звучал, низко и грубовато, когда он сказал это ей в заброшенной крипте в Паллас Атосе. Он хотел, чтобы она призналась, что ее сестра – Бледная Рука. Но Беру просто не могла предать ее вот так, что бы Эфира ни сделала.

А теперь слова Гектора преследовали ее. Его смерть преследовала ее. Ведь это его жизнь Эфира забрала, чтобы исцелить Беру. Последняя жизнь, которую она проживет. Она будет другой, пообещала девушка себе. Она проведет ее, пытаясь следовать словам Гектора.

Искупи вину.

Она пыталась. Эта работа стала началом. Впервые в своей жизни она лечила, а не вредила. Но этого так мало, учитывая все, что она сделала. Беру знала, что сказал бы Гектор. Она не старалась. Ничего не делала. Она просто ждала смерти.

Звон гонга вырвал Беру из размышлений. Начиналась следующая битва. Новый удар гонга последовал за первым. Два означали, что боец победил двух соперников. Бо́льшая часть сражающихся уходила на этом этапе, забирая с трудом заработанные деньги. Но некоторые решали продолжать биться – потому что третья победа стоила в два раза больше первых двух вместе взятых. Редко кто из бойцов выигрывал третий матч, но такие схватки всегда были популярны среди зрителей.

Объявляющий, он же владелец ям, поднялся на платформу, удерживая маленький металлический диск перед губами.

– Наш следующий претендент – боец, которого мы все знаем и любим! – громыхал его искусственно усиленный голос. – Поприветствуйте Костолома!

Толпа разразилась криками, когда Костолом вошел в кольцо. Пот и масло стекали с его бочкоподобной груди. Свет низкого солнца блестел на бритой голове, а шрам, бегущий через лицо, превращал ухмылку в нечто особенно угрожающее. Беру и раньше видела, как он сражался, и знала, что его имя более чем заслуженно. Можно начинать готовить бинты для той бедной души, что с ним встретится.

– И наш новый боец, соперничающий за титул непобежденного после двух матчей, – встречайте Песчаную Бурю!

Когда второй боец встал в другом конце ринга, спиной к Беру, его встретили слабые аплодисменты, не такие громкие, как предназначающиеся Костолому.

Костолом сплюнул на землю.

– Игры закончились, мальчишка.

Он громко топнул, и вся яма сотряслась от удара. Толпа одобрительно заревела.

Другой боец не ответил на провокации. Он почти расслабленно ждал, пока Костолом подбирался к нему.

Первый боец атаковал. Маленький воин увернулся от удара. И снова, когда атаки полились дождем. Он словно дразнил Костолома, подходил близко, где тот мог его достать, а потом быстро и грациозно отдалялся. Но Беру знала, что долго это не продлится. В итоге Костолом нанесет удар, который вырубит человека размеров Песчаной Бури.

Костолом занес кулак. В этот раз маленький боец не увернулся, но отбил удар одной рукой, а другую впечатал в бок противника со смертельной точностью.

Гигант закряхтел и закашлялся. Кровь закапала из уголка его рта.

Беру услышала общий ах толпы, не привыкшей видеть, как кто-то получает преимущество над Костоломом.

Тот зарычал и бросился вперед. Другой боец легко перепрыгнул Костолома и приземлился на корточки на краю ямы под лазаретом.

Дыхание Беру замерло в горле, когда она впервые увидела лицо бойца. Она узнала эти темные глаза. Они преследовали ее во снах. Это было невозможно.

Гектор Наварро был мертв.

Но он стоял прямо перед ней.

Он поднял взгляд на ликующую толпу и потом посмотрел на Беру. Удовлетворение на его лице сменилось абсолютным шоком.

Беру не могла отвернуться. Они смотрели друг на друга, не обращая внимания на хаос, бушующий вокруг. Беру не могла не вспомнить, как он смотрел на нее вот так в последний раз, занеся меч, чтобы оборвать ее жизнь.

Затем сжатые кулаки Костолома обрушились на Гектора, вбивая его в песок.

Резкая внезапная боль пронзила Беру. Она вскрикнула, свалившись на землю, словно это ее ударили.

– Ты в порядке? – спросила Кала, подбегая к ней, чтобы поддержать ее. Мгновение Беру ничего не могла ответить.

– Раздави его! Раздави его! – скандировала толпа вокруг них.

– Я в порядке, – слабым голосом ответила Беру, но тут ее бок снова пронзила резкая боль. Она ухватилась за Калу, ловя ртом воздух, и взглянула вниз в яму.

Костолом поднял Гектора над головой, словно призовую шкуру. С громким кряхтением он подкинул его в воздух, бросая в стену ямы.

Гектор перевернулся в воздухе, оттолкнулся ногами от стены ямы и прыгнул в сторону Костолома. Он обхватил коленями широкие плечи противника. Извернувшись, Гектор воспользовался моментом и повалил Костолома на песок с невероятным грохотом.

На мгновение над толпой повисла мертвая тишина, пока огромный боец лежал неподвижно. А потом поднялся ликующий рев, заглушая все остальные звуки.

Беру слепо потянулась к скамье за спиной и тяжело опустилась на нее. Крики толпы накрыли ее. Она смутно слышала, как за ее спиной Кала готовит лазарет.

Гектор Наварро. Живой. Это было невозможно. Неужели ее разум разыграл ее? Лицо Гектора преследовало ее каждую ночь – возможно, даже в дневное время.

Она не знала, что чувствовать. Она была в ужасе, когда поняла, что Эфира его убила. Это был решающий момент, после этого она больше не могла жить, зная, кем являлась. Чем они стали. Вместе.

Но сейчас, словно этого никогда и не происходило, Гектор был жив. Словно тот ужасный день в деревне мертвых был стерт.

И то, как ее тело отреагировало, когда Гектора ударил Костолом… ей не показался этот внезапный всплеск боли.

– Беру, ты нужна мне здесь, – отвлекла ее Кала. Кто-то уже притащил Костолома в лазарет, и Кала осматривала его раны.

– Яндрос, сиди спокойно.

Беру потянулась ко второму медицинскому набору. И только проходя вдоль скамеек, поняла, чего от нее хотела Кала.

Гектор Наварро сидел на скамье в самом конце лазарета. Он снял рубашку и прижимал пальцы к свежей ране на лбу. Он еще не заметил ее. Она все еще могла исчезнуть в толпе, а позже извиниться перед Калой.

Беру словно приросла ногами к земле и просто смотрела на него. Это был он. Те же непокорные темные волосы, та же высокая, мускулистая фигура. Она смотрела на него, забывшись, пока он внезапно не поднял взгляд и, заметив ее, не застыл. Беру подошла, чувствуя себя так, словно находится вне собственного тела.

– Можно… можно мне взглянуть? – спросила она, указывая на рану на его лице.

Он ничего не сказал, лишь медленно убрал руку от раны, не отрывая от нее взгляда.

Беру опустилась на колени. Она запаниковала, горе и замешательство обрушились на нее. Гектор был мертв. Как мог он сидеть здесь, совершенно целый, не считая ран, полученных в схватке?

Она не могла сейчас спросить его, как он оказался жив, как это вообще возможно, поэтому вместо этого наклонилась и прикоснулась большим пальцем к его виску. Беру почувствовала внезапную обжигающую боль в своем виске, а за ней последовало головокружение. Словно земля ушла из-под ног, как будто она отделилась от своего тела. Ужас, злость и горе объяли ее, словно попавший внутрь яд.

Гектор дернулся. Выражение его лица было таким, как раньше – когда он понял, что она призрак. И тут она поняла, чью именно злость чувствовала.

– Что ты со мной сделала?

Она не могла говорить. Ее руку покалывало в том месте, где она коснулась его.

– Песчаная Буря! – прогрохотало справа от Беру.

Беру выдохнула, когда внимание Гектора привлек Костолом, идущий к ним вдоль скамей.

– Я требую реванша! – заявил Костолом.

На лице Гектора появилось ленивое безразличие.

– Ты хочешь, чтобы тебя снова побили? Ну, если ты настаиваешь.

– Никто не может победить Костолома, я тебе это докажу.

– Неужели нужно делать это прямо сейчас? – спросила Беру, вставая с земли.

– Тебя это не касается, девочка, – прорычал Костолом, наступая на нее. – Не лезь, если не хочешь очутиться в ямах.

Гектор вскочил так быстро, что Беру едва успела заметить движение.

– Хочешь реванш? Давай я завяжу руку за спиной, чтобы это было честное сражение.

Костолом заревел в ярости.

– Давай я сломаю тебе руку, как тебе такой вариант?

– Ох, ради Керика, – пробормотала Беру, вставая между ними. – Может, просто достанете члены и померяетесь ими.

Костолом и Гектор уставились на нее, у обоих на лицах читался шок.

– Яндрос, почему ты вообще так злишься на него? Твои хозяева держат тебя как собаку, голодного и готового напасть на кого им нужно, – сказала Беру. – Тебе нужно злиться на них.

– Как ты только что назвала его? – растерянно спросил Гектор.

– Яндрос, – произнесла она, глядя на Гектора. – Тебя же так зовут, не так ли? Ты не Костолом. Ты не их бойцовский пес. Ты человек и, готова поспорить, под всеми этими… мышцами, у тебя доброе сердце. Возможно, ты забыл, как им пользоваться, потому что слишком долго работал только кулаками.

Яндрос, моргая, смотрел на нее. Как и Гектор.

– Ну… мы покончим с этим попозже, – сказал Яндрос, но в его голосе больше не было агрессии. Он отошел и покинул их, не произнося больше ни слова.

Беру взглянула на Гектора, уставившегося на нее. Выражение его лица было невозможно прочитать.

– Я забыл, как хорошо тебе это удается, – заметил он.

– Что удается? – спросила она.

– Успокаивать людей, которые хотят тебе навредить.

Беру снова встала на колени и порылась в своей сумочке в поисках чистых бинтов, а потом, стараясь не прикасаться к его обнаженной коже, протерла рану. Их лица были всего в нескольких сантиметрах друг от друга, и она слышала свое собственное отрывистое дыхание, пока работала. Она старалась дышать ровно, заставить руки перестать дрожать.

– Ты боишься, – через мгновение заметил он.

– Ты пришел в этот город в поисках меня? – резко спросила она, удерживая его взгляд.

Он покачал головой.

– Я… как ты здесь оказался? – снова спросила она.

– Не знаю, – ответил Гектор. – Я надеялся, ты знаешь. Я не помню. Помню Медею. Помню прибытие твоей сестры. А потом только как проснулся в пустыне. Один. Меня нашел караван узников. Они привели меня сюда, в песчаные ямы, чтобы сражаться.

– Ты не помнишь, что произошло в Медее? – спросила Беру слабым голосом. Ее взгляд прошелся по нему, и тут она поняла, что бледный отпечаток руки на горле, отмечавший его смерть, исчез.

Что это значило?

– Нет, – сказал Гектор. – Что случилось?

Он понятия не имел, что с ним сделала Эфира. Что сделала Беру.

Она перевязывала рану, притворяясь, что сосредоточена. Не обязательно говорить ему. Можно покинуть это место и позволить ему самому обо всем узнать. Отвернуться от него так же, как они сделали с Эфирой, когда убили его семью.

Когда она собралась уходить, он схватил ее за запястье, пальцы сомкнулись вокруг черного отпечатка, скрытого под повязкой. Его глаза были темными и напряженными, и Беру чувствовала свой частый пульс под его большим пальцем. Но под его злостью прятался еще и отчаянный страх.

Его хватка стала крепче.

– Расскажи мне.

Беру закрыла глаза, и на них навернулись невыплаканные слезы.

– Она убила тебя, – произнесла Беру срывающимся голосом. – Эфира убила тебя, чтобы спасти мою жизнь.

– Это невозможно, – сказал Гектор. Он отпустил ее и встал на ноги. Из его груди вырвался вздох. – Она не могла. Я все еще жив.

Беру покачала головой, тоже поднимаясь.

– Я не знаю как. Не понимаю, как ты можешь быть здесь.

– Она здесь? – спросил Гектор.

– Я оставила ее в Медее. Я не могла… не могу принять то, что она сделала с тобой.

Его лицо потемнело, но нельзя было понять, о чем он думает.

– Тебе нужно уйти.

– Гектор, – позвала она, но он уже отвернулся.

Беру застыла, а дыхание замерло в горле. Она уставилась на спину Гектора, на место рядом с позвоночником. Там, чуть выше бедра, виднелся черный отпечаток руки.

Он почти соответствовал тому, что чернел на ее запястье.

4. Хассан

Компас Хассана все еще указывал на маяк. Или по крайней мере на то, что от него осталось.

Его взгляд споткнулся о почерневшие руины на берегу. Хассана охватило чувство, что город потерял нечто большее, чем просто маяк.

Назира перестала быть городом, который так любил юноша. Одетые в черное и золотое свидетели маршировали по улицам внизу. Хассан насчитал пятерых. Они несли цепи и факелы – не Божий огонь, а обычное желтое пламя, – проходя мимо темных домов на улице. Это был тихий жилой район, расположенный вдалеке от шума дороги Озмандит или кварталов изобретателей и алхимиков. Ходили слухи, что свидетели придут в этот район, и они оказались правдой. Была только одна причина, по которой они сюда пришли.

Он толкнул Кхепри, сидевшую рядом с ним на крыше. Она беззвучно поменяла позицию. Ее тело было напряжено, а рука легла на клинок на бедре.

Хассан положил руку ей на плечо. Подожди, одними губами проговорил он. Благодаря усиленному Даром зрению она могла читать по губам даже в темноте.

Они наклонились вперед и наблюдали, как пять свидетелей подходят к двери одного из темных домов. Там они остановились, чего-то ожидая.

Из теней на другом конце улицы появились три хератских солдата. Они были одеты в отличительную зелено-золотую форму.

Хассан глянул на Кхепри и увидел в ее глазах отражение собственных страха и злости.

Свидетель во главе группы достал металлическую палку с крюком, а другие отошли, когда он открыл замок с ее помощью. Дверь распахнулась, в доме зажегся свет.

– Пора, – сказала Кхепри и приготовилась прыгать.

Но Хассан крепко держал ее за руку.

– Нет. Нужно узнать, куда они их отводят.

В дверях появилась возмущенная женщина.

– Как вы смеете врываться в мой дом! – закричала она, глядя на свидетелей. – Кем вы себя возомнили?

– Мы верные слуги Безупречного, – сказал свидетель с металлической палкой. – Мы знаем, что вы скрываете еретика.

– Еретика? – повторила женщина. – А ну убирайтесь из моего дома! У вас нет права здесь находиться.

– Выдайте нам еретика, приказом Иерофана, – потребовал свидетель.

Женщина не отвела взгляда.

– Я скорее пройдусь голой по дороге Озмандит, чем сдамся вам или вашему Иерофану.

– Схватить ее, – приказал свидетель солдатам. Двое шагнули вперед, чтобы арестовать женщину. Она увернулась, ударив одного из них и отходя в дом, исчезнув из поля зрения Кхепри и Хассана. Они слышали звон бьющегося стекла и громкий удар о стену. Пару мгновений спустя солдаты вытащили женщину из дома.

– Отпустите меня! – вопила она. Вертя головой из стороны в сторону, она закричала: – Помогите! Помогите!

Хассан чувствовал, как Кхепри напряглась под его рукой. Его хватка была крепкой, он старался не двигаться, не спрыгнуть вниз и не поставить свидетелей на место.

Но им нужно было узнать, куда отвели остальных одаренных.

Свидетели хлынули в дом. Хассан и Кхепри могли лишь ждать с яростно колотящимися сердцами, сжав кулаки, пока свидетели не выйдут снова. И когда те вышли, то тащили другого человека, закованного в цепи из Божьего огня.

– Мама? – позвала девочка, стоя между свидетелями и глядя на беспомощную мать.

Она была ребенком. Ребенком. Не старше двенадцати.

– Хассан, – произнесла Кхепри. Это было лишь имя, но она вложила столько смысла в одно-единственное слово. Они не позволят забрать ребенка, как бы им ни нужно было узнать, куда свидетели собирались отвезти девочку.

– Пойдем, – сказал Хассан, и Кхепри спрыгнула с крыши. Принц последовал за ней, производя намного больше шума.

– Что это?

Хассан замер. С рукой на клинке на полпути к свидетелям замерла и Кхепри. Человек, произнесший эти слова, был одним из хератских солдат.

– Она ребенок, – сказал он. – Мы же не посадим в тюрьму ребенка.

Один из свидетелей быстро двинулся в его сторону.

– Мы действуем от лица самого́ Безупречного. Ты считаешь, он ошибается?

Хератский солдат явно колебался. Потом выпрямился.

– Мне все равно, что там говорит Иерофан. Мы не заберем ребенка у матери.

– Одаренные – мерзость, вне зависимости от возраста, – прорычал свидетель.

– У нее еще не было времени кому-то навредить! Посмотрите на нее!

Сомнения солдата удивили Хассана. Очевидно, хератские воины еще не начали единодушно почитать Иерофана и после захвата власти Летией обрекать одаренных на незавидную судьбу.

– Хочешь сказать, что сомневаешься в Иерофане?

– Может быть, – ответил солдат, наступая на свидетелей. – Возможно, я считаю, что ваш жуткий лидер в маске не знает, что лучше для этого города.

Хассан крепко держал Кхепри за руку. Если несогласие между свидетелями и солдатами перерастет в битву, то они смогут этим воспользоваться.

Лицо свидетеля перекосилось от злости.

– Хуже мерзости только те, кто ее защищают. Подчинись или узри последствия неповиновения Иерофану.

– Вы не можете этого сделать, – Он взглянул на двух других солдат, удерживающих мать девочки. Даже со стороны Хассану было видно, что солдат не получит поддержки товарищей.

Хассан сжал руку Кхепри и быстро кивнул.

Они побежали по дороге к девочке. Кхепри прыгнула на свидетеля, который ее держал, и нанесла один-единственный удар по затылку. Хассан получил возможность забрать девочку.

Но четыре других свидетеля уже приближались к ним с цепями из Божьего огня в руках.

– Какой удачный день, – сказал один из них. – Трое еретиков вместо одного. Безупречный будет очень рад.

– Хассан, беги! – крикнула Кхепри, и Хассан колебался лишь полсекунды, прежде чем потянуть девочку за руку и увести ее прочь от потасовки. Кхепри же обнажила меч и бросилась на свидетелей.

Хератский солдат, пытавшийся противостоять свидетелям, встал на пути Хассана. Тот резко остановился, сердце подскочило к горлу. Он взглянул на руку солдата, лежащую на рукояти меча.

После секундного колебания хератский солдат отошел в сторону, пропуская их.

Хассан бросил взгляд за плечо на Кхепри, удерживающую других свидетелей, а потом повел девочку прочь. Он спрятался за домом, чтобы снять с нее цепи Божьего огня.

– Тебе нужно бежать, – сказал он.

Девочка покачала головой, шмыгая носом и пытаясь сдержать слезы.

– Я не брошу маму.

Хассан резко вздохнул. Однажды он тоже оказался в такой ситуации – свидетели и Иерофан у его порога. Мать и отец оказались в его власти. Тогда ему пришлось бежать.

Но теперь он не сбежит.

– Ладно, – решил он и сжал ее руку. Чтобы успокоить ее или себя – он не знал. – Оставайся здесь. Если увидишь кого-то, кричи как можно громче. Я вернусь с твоей мамой.

Он бросился назад на улицу. Перед домом девочки Кхепри стояла на коленях на земле, а ее руки были закованы в цепи Божьего огня. Три свидетеля были уже не в состоянии сражаться, но два оставшихся стояли над ней.

Раскаленная ярость охватила разум Хассана, и он бросился вперед, сбивая одного с ног.

Кхепри воспользовалась тем, что остальные отвлеклись, и ударила связанными руками другого свидетеля по лицу. Он отшатнулся, и Кхепри врезала ему между ног. Тот свалился. Кхепри поднялась на ноги и дернула Хассана, помогая ему встать. Он рьяно боролся с ее цепями, пока они не упали с запястий.

Вместе они бросились к матери девочки и вырвали ее из рук солдат. Хассан, словно защищая, приобнял ее за плечи. Глянув за спину, он увидел, что три свидетеля поднимались на ноги.

– Уведи ее, – резко сказала Кхепри, и Хассан подчинился.

Чуть позже мать с дочерью воссоединились. Увидев, что девочка цела и невредима, женщина всхлипнула, и они обнялись.

– Не хочу показаться грубым, – заметил Хассан, – но вам нужно убираться отсюда сейчас же. Возможно, появятся новые свидетели. У вас есть безопасное место, куда бы вы могли пойти?

Женщина поколебалась и кивнула.

– У моего брата есть корабль…

– Отлично, – быстро ответил Хассан. – Идите. Вывезите ее из города.

Женщина снова кивнула, Хассан заметил, что ради дочери она быстро взяла себя в руки.

– Мы отправимся в небольшое путешествие, хорошо? – успокаивающе сказала она. – Мы просто возьмем кое-какие вещи…

– Времени нет, – покачал головой Хассан.

Казалось, женщина собиралась возразить ему, но потом закрыла рот.

– Мы не думали, что они придут за ней, – сказала она дрожащим голосом. – Ее Дар проявился лишь пару месяцев назад. Мой муж не был одаренным, как и я. Как они вообще?..

– Не знаю, – солгал Хассан. Скорее всего соседи донесли на них. – Но бессмысленно гадать. Ради безопасности вашей дочери, вам нужно увести ее из города. Не оглядывайтесь.

Женщина кивнула.

– Спасибо.

– Поблагодарите меня, добравшись до безопасного места.

Она взяла дочь за руку, и они исчезли в ночи.

Хассан помчался обратно на ту улицу и увидел Кхепри, измотанную, но целую. Солдаты и свидетели пропали.

Хассан на мгновение остановился, чтобы взглянуть на нее. Бронзовая кожа сияла в бледном лунном свете. В глазах горела та же непреклонность, что заставила ее пересечь море в поисках Хассана и назад, чтобы спасти их дом.

Он не мог не протянуть к ней руку и сжать плечо.

– Что случилось со свидетелями?

– Сбежали. И солдаты тоже, – сказала Кхепри, но в ее голосе не было облегчения. – Нужно убираться отсюда прежде… – Она замолчала. – Тут кто-то есть.

– Подмога?

– Пойдем, – сказала Кхепри и побежала по дороге. Хассан следовал за ней по пятам.

– Мы не можем вернуться в наше укрытие, – крикнул он ей по пути. – Пока не будем уверены, что они отстали.

– Сюда! – завопила Кхепри, резко поворачивая направо в переулок.

Вот тогда-то Хассан и услышал топот бегущих ног. По обеим сторонам узкого переулка теснились здания, соединяющиеся низкими арками. Впереди виднелся тупик.

Кхепри резко остановилась и встала между Хассаном и нападающими. Обнажила меч.

В темноте Хассан видел две быстро движущиеся фигуры.

Кхепри бросилась к одной из них. Хассан стал наступать на другую, целясь в горло противника. Но только рассек воздух.

Мужчина двигался молниеносно быстро.

Прежде чем Хассан успел опомниться, его противник врезался в него. Принц упал на колени на землю, заваливаясь вперед, а враг схватил его руки и заломил за спину.

– Отпусти его! – кричала Кхепри – Не тронь его, ты, грязный…

– Кхепри? – произнес другой нападавший.

Хассан поднял голову и увидел, что Кхепри замолчала. Ее руки медленно опустились по бокам. Хоть он и не мог разглядеть ее лица, он видел, что замешательство заставило ее плечи напрячься.

Воздух пронзил ее полный удивления голос:

– Сефу?

Она убрала меч в ножны и бросилась в объятия нападавшего, тая от облегчения. Он ответил ей тем же, нежно обнимая.

Сердце Хассана рухнуло в живот, пока в его голове проигрывались ужасные сценарии возвращения давно потерянной любви Кхепри, готовой подвинуть Хассана в ее сердце.

Противник Хассана отпустил его и бросился к Кхепри, обнимая ее и поднимая в воздух.

Та ахнула и замахнулась на него, резко толкая локтем в живот, как только он поставил ее на землю.

– Чайк!

С горящими от радости глазами Кхепри повернулась к принцу.

– Хассан, это мои братья.

Хассан заморгал и глянул на мужчин. Оба были широкоплечими, почти на голову выше Хассана, а головы по бокам были выбриты, как и у Кхепри. Даже в тусклом лунном свете он видел, что они похожи.

– Сефу, Чайк, это принц Хассан, – сказала Кхепри.

Хассан не видел выражения лица Сефу, но услышал удивление в его голосе, когда тот ответил.

– Ты это сделала? Ты нашла его?

Другой, Чайк, повернулся к Хассану и упал на одно колено.

– Ваша светлость, – брат последовал за ним. – Мы знали, что вы вернетесь в Назиру. Как давно вы…

– Можем поделиться новостями попозже, – сказала Кхепри, бросая взгляд на Хассана. – Нужно убираться отсюда.

Ее братья обменялись взглядами, поднимаясь на ноги.

– Мы знаем одно место. Там безопасно.

* * *

Сефу и Чайк повели Хассана и Кхепри по темным улицам Назиры.

– Кстати, что вы делали в том районе? – спросил Чайк.

– До нас дошли слухи, что свидетели планируют рейд на один из домов в том месте, чтобы захватить кого-то одаренного, – ответила Кхепри. – Мы хотели узнать, куда они уводят одаренных. Но пленником оказался ребенок, так что мы вступились за нее. А что вы там делали?

– Патрулировали, – ответил Чайк. – Некоторые из нас устраивают обход каждую ночь, чтобы проверить, шныряют ли по округе свидетели, создавая проблемы.

– Когда я видела вас в последний раз, свидетели тащили вас прочь с того корабля, – сказала Кхепри сдавленным голосом. – Что случилось?

– Мы спаслись, – ответил Сефу.

Чайк толкнул брата.

– Лучше сказать, нас спасли. После того, как свидетели утащили нас с твоего корабля, нас отвели в город, прямо в чью-то ловушку. Взорвалось несколько дымовых бомб, и во всей этой суматохе мы сбежали. Но к тому моменту твой корабль уже давно уплыл, и пока мы искали другой способ сбежать из города, наши спасители нашли нас и завербовали.

– Завербовали? – повторил Хассан.

Сефу кивнул.

– В городе работает организация повстанцев. Они – мы – зовем себя Крылом Скарабея. Мы забираем одаренных прежде, чем их поймают свидетели, и прячем их в нашем убежище.

– Вход скрыт, – вставил Чайк. – И убежище укреплено практичными изобретениями. Вы все увидите, как только мы туда доберемся.

– Не только мы вернулись в Назиру, – сказал Хассан. – Мы приехали с группой… целым батальоном солдат. Другими, сбежавшими из Назиры. Мы вернулись неделю назад, и остальным нашим солдатам пришлось разделиться, чтобы спрятаться. В убежище Крыла Скарабея найдется для них место?

Чайк улыбнулся.

– О, место найдется. Там рады всем противникам свидетелей.

– Не могу поверить, что мы вас нашли, – удивлялась Кхепри. – Не могу поверить, что вы оба живы.

Горло Хассана сдавило. Он был рад, что Кхепри снова обрела своих братьев, но маленькая часть его не могла не завидовать ей. Его отец погиб, тетя предала его, а мама… он все еще не знал, где она.

– Вы что-то слышали о королеве? – спросил Хассан. – То есть настоящей королеве. Моей матери.

– Узурпатор, – Сефу выплюнул это слово как проклятие, – сказала, что ее убили. Мы не поверили ей. Иерофан не упустил бы шанса устроить публичную казнь. Скорее всего она где-то прячется. Как раньше и вы.

Слова были произнесены спокойно, но Хассан почувствовал укол раздражения. Правда, что он прятался в Паллас Атосе. Но произнесенные вслух и так спокойно эти слова делали его слабым. Трусливым.

Когда группа приблизилась к винному погребу, Хассан не мог не подумать о матери во власти Иерофана или даже хуже. Но он заставил себя смотреть вперед, ему нужно было верить в то, что мать в безопасности.

Чайк отвел их в подвал, и они спустись в погреб, вдоль стен которого были расставлены сотни бочек. Сефу подошел к одной из них в углу, взял ее за бока и повернул. Бочка погрузилась в землю, открывая широкий проход.

– После вас, – сказал Сефу, приглашая их внутрь. Чайк пошел первым, Кхепри полезла за ним, свесив ноги в отверстие и спрыгнув во тьму. Хассан последовал за ней.

Приземлился он в кромешной тьме тоннеля. Хассан двинулся вперед на ощупь, пока не врезался в кого-то.

– Прости, – пробормотал Хассан.

– О, точно, – сказал Чайк. – Вы же не видите в темноте. Момент.

Раздался стук, потом мягкий оранжевый яркий свет наполнил помещение. Один за другим, вдоль длинного тоннеля включились факелы.

– Это только кажется, что идти далеко, – поспешил успокоить их Сефу. – Мы туда быстро доберемся.

Когда они дошли до конца тоннеля, Хассан увидел, что дверь перегорожена чем-то похожим на несколько сцепленных вместе колес с семью надписями. На каждом был начертан символ.

– Это, – сказал Чайк, – замо́к.

– А ключ? – спросила Кхепри.

Сефу постучал по виску.

– Он здесь.

Они с братом методично поворачивали каждое колесо, двигаясь к центру. Когда центральное колесо встало на место, дверь издала тихий щелчок, и Сефу толкнул ее.

Хассан вступил в огромную комнату со стеллажами, от пола до потолка заставленными книгами. С потолка свисали гигантские золотые шары, окруженные золотыми кольцами, – армиллярные сферы[1]1
  Армиллярная сфера – астрономическое устройство, состоящее из нескольких колец, соединенных с полюсом. Эти кольца представляют собой круги небесной сферы, такие как экватор, эклиптика и меридианы.


[Закрыть].

– Это… это Великая Библиотека, – выдохнул Хассан, осознавая увиденное. – Как… как?

– Крыло Скарабея базировалось здесь после переворота, – ответил Сефу. – Защита, уже установленная библиотекарями, была улучшена, чтобы хорошо отгонять свидетелей.

– Они знают, что вы здесь? – спросил Хассан.

– Скорее всего, подозревают, – ответил Чайк. – Но им не удалось попасть внутрь, так что уверены они быть не могут.

К ним сразу же направилась низенькая девушка с темными, неаккуратно подстриженными волосами.