Текст книги "Когда восходит тень"

9. Эфира

– Кто ты, во имя Странницы, и что ты делаешь в убежище Бадиса? – потребовала ответа Шара, подходя к прутьям клетки и доставая нож.

Взгляд Ильи скользнул от нее к Эфире в углу комнаты.

– Хочешь рассказать им, дорогая?

Шара резко развернулась к Эфире:

– Дорогая?

Эфира покрепче сжала рукоять кинжала, наблюдая, как тени бегают по гладкому лицу Ильи.

– Вы работаете вместе? – спросила Шара. – Ты собиралась добыть у нас информацию, пока твой парень обкрадывал убежище Бадиса?

– Он не мой парень, и мы не работаем вместе, – ответила Эфира. – Понятия не имею, что он тут делает.

– Но вы знакомы, – уточнила Шара.

– Простите, – сказал Илья, – не мог не услышать, что вы обсуждали раньше, потому что я буквально был заперт здесь. Вы все ищете Чашу Элиазара, не так ли?

Хадиза подошла к клетке.

– А что тебе известно о Чаше?

– Это зависит от того, выпустите ли вы меня или нет.

У Шары вырвался смешок.

– Должна признать, ты храбр. Но нам нужно чуть больше, и ты расскажешь мне, почему ты вообще здесь оказался.

– По той же причине, что и вы, – ответил Илья. – Тоже ищу Чашу.

– Тогда нам лучше оставить тебя здесь, не так ли? Как правило, мне нравится соперничество, но в этом случае, думаю, откажусь. – Шара двинулась к рычагу, открывающему эту комнатку.

– А я думал, что ты вроде как умная, Король Воров, – сказал Илья.

Шара замерла.

Эфира мечтала, чтобы Илья заткнулся. Она точно знала, как он умеет манипулировать – в конце концов, не так давно ему удалось убедить ее довериться ему. Тогда Эфира была за решеткой, а сила была на стороне Ильи. Теперь они поменялись местами, но она не могла не чувствовать, что даже за решеткой Илья дергает за веревочки.

– Мы ищем ключи к поиску Чаши, – продолжил Илья. – Так может, ты хочешь узнать, что я нашел.

– Он врет, – сказала Эфира, не отрывая взгляда от Ильи. – Он ничего не нашел.

– Ты узнаешь это? – спросил Илья, поднимая зеркало размером с голову с украшенной рамой и основанием.

Шара замерла.

– Что такое? – спросила Хадиза.

– Это принадлежит Бадису, – сказала Шара Илье. – Отдай его мне.

К удивлению Эфиры, Илья передал его Шаре через прутья, не протестуя. Шара взяла его в обе руки, рассматривая.

– Одно из последних найденных сокровищ.

– Что с ним произошло? – спросила Эфира.

– Он охотился вместе с командой за потерянными драгоценностями в Смертельных Пещерах, – сказала Шара. – Они думали, что это станет билетом на пенсию. Но в итоге попали в ловушку в пещере. А пастух нашел их тела пару недель спустя.

Она произнесла это беззаботно. Словно больше больно не было.

– Когда это случилось? – спросила Эфира.

– Шесть лет назад.

Эфира замолчала. Шесть лет назад. Примерно в то же время, когда в ее деревню пришел мор. И, судя по написанному в альбоме ее отца, вскоре после того, как он попросил помощи Бадиса в поисках Чаши.

Это могло быть совпадение.

Шара подняла зеркало.

– Он принес его с охоты прямо перед смертью. Он не хотел продавать его, я так и не узнала почему.

– Думаю, я знаю, – заметил Илья. – В нем есть ключ. Думаю, оно приведет нас к Чаше.

– Бадис не знал, где Чаша, – возразила Шара.

– Может, он не знал, где она, – сказал Илья. – Но знал достаточно. Достаточно, чтобы погибнуть.

– О чем ты? – спросила Шара, крепче вцепляясь в зеркало. – Что тебе известно о Бадисе?

– Достаточно, чтобы понять, что его смерть не была несчастным случаем, – ответил Илья. – Взгляни на зеркало сзади.

Шара его перевернула.

– Те, кто ищут Священную Реликвию, дарующую власть над жизнью и смертью… больше не ищите, потому что я покажу вам ключ к искомому, если у вас хватит сил им управлять, – медленно прочитала она, а потом опустила зеркало. – Думаешь, Бадис искал зеркало, чтобы найти Чашу?

– Было ли ему известно, что зеркало – ключ, или нет, кто-то другой точно знал об этом, – продолжил Илья. – Иначе, уверен, он был бы здесь сейчас.

– Ну, если это ключ, ты только что отдал его нам, и у тебя больше нет козырей, – ухмыльнулась Шара.

– Этот был бесплатным, – улыбнулся Илья. – Жест желания сотрудничать с вами. Но я обнаружил кое-что еще, что, думаю, вам понадобится, чтобы найти Чашу. Код. Который я уничтожил. Так что, кажется, я понадоблюсь вам, если вы хотите им воспользоваться.

– Он просто пытается задержать нас, – предупредила Эфира. – Могу предположить, что на улице его ждут десяток человек, готовых устроить нам засаду. Он работает на свидетелей. Не знаю, зачем им Чаша, но не для хороших дел.

– Это правда? – резко спросила Партения. Она училась в Великой Библиотеке Назиры – понятно, что она чувствительна к слухам о свидетелях.

– Я был со свидетелями, – признался Илья. – Некоторое время. Пока нахождение в их рядах не перестало быть мне выгодным.

– Ты просто полон дерьма, – сказала Эфира и повернулась к Шаре. – Не верь ни единому его слову. И, ради любви Керика, не выпускай его из клетки.

Шара перевела взгляд с Эфиры на Илью.

– Я думала, все свидетели – радикальные фанатики. Что такого произошло, ты ударился головой и понял, что все это бред?

– Вроде того, – ответил Илья и опустил глаза. – Свидетели, должен признать, на время убедили меня. Иерофан… понимает полностью, что тобой руководит. И использует это с выгодой для себя.

Эфира фыркнула.

– Вообще-то похоже на другого моего знакомого.

Илья проигнорировал ее.

– Некоторое время я внимал всему, что говорил Иерофан. Что одаренным не место в этом мире. Что их нужно истребить.

Нумир напряглась рядом с Эфирой.

– Это святотатство. Одаренные божественны.

Илья повернулся к ней.

– Ты с севера, не так ли?

– Племя Талин, – ответила Нумир.

– Новогардийцы тоже верят в божественных одаренных, – сказал Илья. – Вот почему мне нравилось слышать, что это совсем не так.

– Мы поняли – твои родители тебя не любили, – сказала Эфира, закатив глаза. – Это не оправдывает твоего решения вообще присоединиться к свидетелям. И не объясняет, почему, как ты утверждаешь, ты ушел.

– Ты права, – сказал Илья. – Думаю, ничто не оправдывает меня. Это была юношеская глупость и отчаянное желание почувствовать себя частью чего-то большего, чем я сам.

Похожие слова Илья сказал Эфире, пытаясь убедить ее довериться ему.

– Я нашел цель. Место, где я наконец мог почувствовать себя нужным.

– Но потом Иерофан попросил меня сделать то, что обдало меня холодом до самых костей, – Илья громко сглотнул. – Он попросил меня пытать моего собственного… моего собственного брата. – Он закрыл глаза. – И я… я это сделал. Я так поступил, потому что он сказал, что это необходимо. Что это единственный способ исправить мир. Но когда брат попытался сбежать, я позволил ему. Я сам у себя вызывал отвращение. Я понял, что ни одна причина не стоит того, чтобы делать нечто подобное.

Эфира смотрела на него, прищурившись. Судя по тому, что она знала об Илье, он всегда казался ей настоящим прагматиком, действующим исходя из собственных интересов, а не глубоких убеждений. Если кто и притворялся фанатиком ради личной выгоды, то это он.

Но даже если сейчас он говорил правду, если его верность свидетелям была продиктована личными интересами, верить ему причин не было.

– Так зачем ты ищешь Чашу? – спросила Шара.

– Потому что она нужна свидетелям. И они не рады, что я ушел. Не знаю, для чего им Чаша, но, думаю, если найду ее до них, то смогу выманить Иерофана и убить его прежде, чем он убьет меня.

– Какое удобное прикрытие, – фыркнула Эфира. – То есть, когда ты найдешь Чашу, ты сможешь отдать ее прямо Иерофану в руки и вернуть себе его потерянное расположение.

– В твоем плане проблемка, – сказала Шара. – Ты скорее погибнешь в поисках Чаши, чем от руки свидетелей. Кто-то не хочет, чтобы ее нашли.

– Я готов пойти на такой риск, – ответил Илья. – Более того, свидетели хуже тех, кто защищает Чашу. Поверьте мне.

Эфира фыркнула:

– Поверить тебе? Серьезно? – Она повернулась к остальным. – В последний раз, когда мы встречались, он попытался уговорить меня обманом помочь ему найти брата, а потом попытался меня похитить.

– Я не пытался завоевать твое доверие!

Судя по лицам Шары и остальных, Эфира поняла, что Илья уже успел их обаять.

– Ладно, – сказала Эфира, отступая назад. – Все. Я больше не буду это слушать. Можете делать, что хотите, но работать с этим парнем я не стану.

Она вскинула руки и пошла к лестнице и прочь из укрытия.

К вечеру жара в пустыни чуть спала. Эфира уселась рядом с двумя песчаными скифами, привязанными к пальцу одной из статуй.

Она точно знала, что происходит внизу. Она видела, как легко Илья запустил свои ядовитые когти в Шару и остальных.

Шара, которая считала себя непобедимой, верила, что даже если Илья лгал им, то она все равно получит желаемое, не подвергая остальных опасности.

Только Эфира знала, как она ошибалась.

Прошла пара минут, и из статуи появилась Шара. Одна.

– Ты его выпустишь, – сказала Эфира. Это не был вопрос.

– Мы будем держать его на коротком поводке, – ответила Шара, проходя мимо Эфиры к песчаному скифу, привязанному рядом с ней.

– Ты совершаешь огромную ошибку, – Эфира встала на ноги. – Он кажется очаровательным и сочувствующим, но в следующую же секунду за ним окажутся шесть наемников, а его нож упрется тебе в горло.

– Чудно, – вскинула брови Шара.

Эфира вытащила из-за пояса кинжал и направила кончик лезвия на горло Шары.

– Не игнорируй меня. Я уже раньше имела дело с этим парнем. Если ты от него не избавишься, мы все поплатимся.

Не думая ни секунды, Шара вскинула руку и вырвала кинжал из ладони Эфиры, а потом разрезала им привязь скифа.

– Я учла твое беспокойство, – сказала она. – Но позволь напомнить тебе, кто здесь главный, потому что ты, кажется, забыла. А также позволь напомнить, что я не стала самой молодой и самой успешной воровкой сокровищ в Пелагосе из-за глупых решений. Ты можешь или поверить, что я знаю, что делаю, или найти кого-то другого, кто найдет для тебя Чашу Элиазара.

Эфира сердито уставилась на нее, но Шара даже не моргнула.

– Ну, что?

Эфира кипела от недовольства. Но поджала губы.

– Отлично – живо ответила Шара. – А теперь помоги мне разбить лагерь.

* * *

Они оставили Илью в темнице, а сами разбили лагерь в первой комнате убежища. Лишь убедившись, что остальные заснули, Эфира зажгла лампу и, перебравшись через спящие тела, открыла дверь в потайную комнату.

Илья сидел за решеткой, обхватив рукой одно колено. При ее приближении он поднял голову.

– Что-то подсказывало мне, что рано или поздно ты придешь.

– У тебя нет никакого стыда, знаешь ли. – Эфира подошла ближе. – Я много лжецов повстречала в своей жизни, но ты просто нечто.

Он улыбнулся. Лампа Эфиры освещала его лицо лишь наполовину.

– Все, что я тебе когда-либо говорил, – правда. В какой-то мере. Но если хочешь, чтобы я был честен с твоей маленькой командой, может, мне начать с того факта, что ты легендарная убийца, известная как Бледная Рука?

Эфира замерла. В горле поднялась паника. Она ее сглотнула.

– У тебя нет доказательств.

Он пожал плечами.

Эфира тут же оказалась у прутьев.

– Скажи хоть слово, и я тебя убью. И ты и я знаем, что мне не нужен для этого нож.

Улыбка Ильи стала шире.

– Знаешь, ты же не сказала, зачем ищешь Чашу.

– Это не твое дело.

– Это как-то связано с твоей сестрой?

Вздрогнув, она взглянула на него.

– Просто догадка. Ты так отчаянно пыталась найти ее в нашу последнюю встречу, но она все же не с тобой, не так ли?

Эфира жалела, что вообще рассказала ему о Беру.

– Почему бы тебе кое-что не рассказать мне? – спросила она. – В Паллас Атосе ты постарался схватить меня вместе с Антоном. Что свидетелям нужно было от меня?

– Ты одаренная, – сказал Илья. – И могущественная.

– Дело в этом? – спросила Эфира. В голове она слышала тихое предупреждение Беру, когда они говорили в последний раз: «Грядет век тьмы, и… мы те, кто ее принесет».

– А зачем еще? – спросил Илья.

Эфира сощурилась. Знал ли и он о пророчестве? Как и всегда в разговоре с ним, она не могла отличить правду от лжи. Легче считать, что все это ложь. Но так она ни к чему не придет.

– Может, ты и убедил Шару, что тебе можно верить, но тебе никогда не удастся убедить меня, – сказала она. – Сделай одолжение, держись от нас подальше.

Уголок губ Ильи приподнялся в кривой улыбке.

– Это ты пришла ко мне.

Эфира развернулась на каблуках.

– Больше я такой ошибки не допущу, – бросила она через плечо, покидая комнату.

– Посмотрим, – голос Ильи, тише ее собственного, проплыл за ней, отдаваясь эхом в ее голове, пока наконец не наступил сон.

10. Антон

Иерофан быстро шагал по коридору. Свет факелов отражался от золотой маски, скрывающей его лицо. Две фигуры в плащах шли по обеим сторонам.

Он резко остановился перед круглой комнатой. Еще одна фигура в плаще охраняла дверь.

– Отведите меня к узнику, – сказал Иерофан.

– Да, Безупречный, – ответил человек в плаще и открыл тяжелую дверь.

Свет в комнате был тусклым, и там пахло горелой плотью. Мебели, помимо стола, не было. На нем лежал человек, его кожа была поврежденной, местами обожженной и покрытой шрамами. Порванная одежда свисала с его худой фигуры, а лодыжки и запястья были прикованы к столу. Другой человек стоял с краю, с факелом белого пламени в руках.

Иерофан подошел к узнику.

– Хватит, – простонал пленник дрожащим голосом. – Пожалуйста, хватит.

– Я не стану причинять тебе боль, – сказал Иерофан почти нежным голосом. – Я пришел выслушать тебя.

– Выслушать?

– Да. Ты расскажешь мне, где находится монастырь.

– Я не знаю, – всхлипнул мужчина на столе.

– Боюсь, я тебе не верю.

Свидетель с Божьим огнем опустил факел на грудь пленника. В комнате раздалось эхо криков – отчаянных, почти животных звуков. Свидетель убрал факел, и крики прекратились.

– Я вижу, что ты не хочешь облегчить задачу нам обоим, – устало заметил Иерофан. – Ты не первый последователь Потерянной Розы, которого я отследил. Некоторые из них легко выдали секреты, но других пришлось… убеждать дольше.

Иерофан легко коснулся изящной рукой плеча мужчины, и свидетель снова опустил факел. Его пламя затанцевало на коже узника. Тот всхлипывал, борясь с оковами.

– Я не знаю, где монастырь, – ахнул пленник. – Я не знаю, что это. Секреты Потерянной Розы скрыты даже от ее членов.

– Ты задерживаешь нас, – сказал Иерофан. – Ты и правда считаешь, что я поверю, что ты никогда не слышал о единственном письменном свидетельстве о Потерянной Розе? О реликвиях, которые они защищают и что те могут сотворить?

Пленник посмотрел на Божье пламя, приближающееся к его коже.

– Я… я никогда его не видел.

– Так ты знаешь о нем, – удовлетворенно заметил Иерофан. – Так я и думал. И, полагаю, ты точно знаешь, где он. Думаю, ты считаешь, что сможешь скрывать этот секрет от меня до последнего вздоха, потому что боишься, что случится после того, как я его найду. Но, уверяю тебя, умрешь ли ты в криках на этом столе или нет, то, что случится дальше, уже началось. Древняя сила, которую ты пытаешься защитить, будет выпущена на свободу и приведет нас в новую славную эру.

Узник не ответил – его лицо перекосилось от горя.

– Но, если ты умрешь тут, не дав мне желаемого, – продолжил Иерофан почти ласково, – следующей будет твоя дочь. Мы вырвем этот секрет из нее, и ее смерть будет страшнее.

– Нет, – выдохнул пленник. – Пожалуйста, не надо. Я расскажу вам. Я расскажу все, что вы хотите знать. – Он дернулся, когда человек в маске провел длинным пальцем по его лбу.

– Я слушаю.

Антон резко проснулся, а перед глазами вспыхнул свет.

– Что такое, мальчик? – Бабушка стояла над ним. Ее лицо было морщинистым и иссохшим, полоска рта – жесткой, а глаза – как два кусочка черного мрамора.

– Мне снился сон, бабия, – сказал он, моргая в темноте.

– Антон, – прокряхтела она. – Дитя мое. Иди домой. Твое место с нами. Это твоя судьба, как и Василия. Ты закончишь начатое им.

– Нет, – попытался сказать Антон, но с губ не сорвалось ни звука. – Нет, нет, это не так. Я не стану таким, как он.

Он тонул. Руки тянулись к нему, чтобы успеть схватить. Антон извивался и боролся с хваткой, но его не отпускали. Он выплыл на поверхность воды и оказался в разрушенном фонтане. Он заставил себя встать и перелезть через край, свалившись во двор, наполненный янтарным светом и шумом голосов.

Он знал это место.

– Вот и ты.

Он знал и этот голос. Антон повернулся. Там, окруженная темными, неясными фигурами остальной толпы, стояла Безымянная дама. Она выглядела точно так же, как в их последнюю встречу. Ее темные накрашенные губы изогнулись в подобии улыбки.

– Я искала тебя, – продолжила Безымянная дама. Внезапно она оказалась прямо перед ним. Протянула руку. В ней были зажаты четыре игральных карты, по одной каждой масти – кубки, короны, камни, мечи. Пальцы Антона сомкнулись на картах.

– Как вы меня нашли? – спросил он.

– Думаешь, моя сила действует только когда ты не спишь? – изумленно спросила она. Махнула рукой, и в ней появился бокал темного вина.

Он покачал головой:

– Раньше вы такого не делали.

– Ты не был готов, – ответила она.

– Я и сейчас не готов, – Антон сглотнул. Он чувствовал лед в горле. – Я стану таким же, как он. Они меня сделают таким. Это уже происходит. В моем видении есть свет, и он… он хочет… – Он замолчал. Свет хочет? Он не это собирался сказать. – Он свел его с ума. И со мной будет то же самое.

Карты исчезли из рук. Вместо этого в них оказался меч. Он был тяжелым, но Антон знал, что не сможет бросить его.

– Эндаррион, – произнесла Безымянная дама. – Ты найдешь его там.

– Что?

Что-то пробежало по лицу Безымянной дамы, словно тень.

– Антон, – сказала она, а бокал в ее руке хрустнул и вино полилось из него словно кровь. – Проснись.

* * *

Антон сел, хватая ртом воздух во тьме. Его простыни свалились с постели, а шею и лоб покрывал холодный пот. Он поднял трясущуюся руку к лицу, чтобы вытереть одинокую слезу.

Картинки из его сна снова появились перед глазами. Безымянная дама, его бабушка… и Иерофан. Все казалось таким настоящим, словно он и правда был в той комнате, наблюдал, как свидетели пытают узника, а его крики звенят вокруг.

Он никогда раньше не видел Иерофана, но знал, кем был человек под маской. Он снился ему и раньше, но не в таких подробностях.

Могло ли это быть правдой? Или сон навеял страх Антона?

Но это было невозможно. Это был сон, ничего больше. Просто его разум проходил через худшие страхи.

Он выглянул через окно на черное небо. Холодный страх сковал живот, когда он подумал о том, что ждало его утром. Новые кошмары. Снова то же самое. Из-за мысли о том, что придется снова с ними встретиться, Антон почувствовал себя невероятно уставшим. Такую усталость сон не мог прогнать.

Что он вообще делает в Керамейкосе? Подвергает себя какому-то испытанию, придуманному людьми, которым на него наплевать. Им важны только видения в его голове, как раньше и бабушке, и его брату, и Иерофану. Им безразлично, чего хотел Антон, и так всегда и будет. И если их копания и терзания сведут его с ума – им тоже будет на это плевать.

Внезапно в голову пришла неизбежная мысль – он мог уйти.

Придется по крайней мере неделю идти в одном из направлений – Антон не был уверен, где именно в Галлианских горах они находились, но он знал, что, если достаточно долго будет идти вдоль реки, то наконец выйдет на берег. Там он уже решит, что делать дальше. Как всегда. Он останется один, но так было всю его жизнь. Почему теперь должно быть по-другому?

«Должно было быть, – прошептал голос в глубинах разума. – В этот раз кто-то должен был тебя защищать».

Он яростно отринул эту мысль, вылез из кровати и запихнул несколько комплектов одежды в простыню, завязав ее как мешок. Потом выскользнул за дверь и прикрыл ее за собой так тихо, как только мог. Затем стал красться по темному дворику к хранилищу бараков. В форте было необычайно тихо, и плеск реки казался в два раза громче.

Хранилище было не заперто, дверь слегка приоткрыта. Антон полагал, что в такой изоляции им не нужно было волноваться из-за мелких воров.

Он забрался внутрь и постучал по лампе, пока та не осветила похожее на пещеру хранилище. Глянув на первый ряд полок, он начал собирать провизию. Пальцы бегали по полкам и брали все, что казалось полезным, – пара корнеплодов, бурдюк с водой, мешок зерна. Он повернул за угол к следующему ряду полок и стал разглядывать банки без этикеток. Наугад взял одну из них, открыл и осторожно понюхал.

– Почему всегда, – произнес голос из темноты, – когда я не могу уснуть, появляешься ты.

Антон подпрыгнул, взмахнув руками и свалив стопку ящиков на ближайшую полку. Банка разбилась у его ног, по полу рассыпалось соленое зерно.

Антон не стал поднимать осколки. Вместо этого всматривался в пространство, позволяя глазам привыкнуть к тусклому свету, пока не заметил, что Джуд прислонился к полке у задней стены хранилища. Он сидел сгорбленный, с опущенными плечами, словно ему было больно.

– Видишь меня во сне, Джуд? – спросил Антон. Он понял, что это была их первая личная встреча с самого приезда в Керамейкос. С тех пор, как трибунал запретил им видеться.

Джуд склонил голову набок, не отрывая взгляда от Антона.

– Сначала в «Тайном источнике», – продолжил он, словно не слышал его. – Потом на корабле. А теперь здесь.

Непривычная горечь сквозила в словах Джуда, и что-то еще в его голосе казалось неправильным. Паладин поднял кувшин к губам и сделал большой глоток – и тут все стало ясно. Опущенные плечи. Расфокусированный взгляд. Неясная речь.

Джуд не был ранен. Он был пьян.

Невозможность этого факта на долгое мгновение лишила Антона дара речи. Он вспомнил, с каким презрением Джуд отказался от маленькой чашки вина, предложенной командой «Черного баклана» в Паллас Атосе. До приезда в Керамейкос Антон полагал, что все паладины воздерживаются – но таким был только Джуд. По крайней мере до этого дня.

В наступившей тишине Джуд снова поднял кувшин, делая долгий глоток.

– Ладно, – сказал Антон, присев рядом с паладином и осторожно забрав у него кувшин. – Думаю, тебе хватит.

Антон хорошо научился разбираться с любящими выпить клиентами, когда работал официантом в садах Талассы. Эта ситуация мало чем отличалась.

Джуд позволил Антону забрать у него кувшин. Его взгляд был мутным.

Антон поставил кувшин позади себя.

– Почему бы нам не встать с пола.

Джуд вытер уголок губ ладонью.

– Я именно там, где мне и место.

Антон сглотнул и встал. Мгновение он просто стоял и смотрел на Джуда.

– Что ты тут делаешь? – спросил Джуд, словно только что задумался об этом.

– Ничего, Джуд, – сказал Антон, закидывая мешок повыше на плечо. – Возвращайся в комнату и поспи. Выглядишь ужасно.

Взгляд Джуда остановился на мешке Антона, полном украденных продуктов, и он внезапно вскочил на ноги. Навис над Антоном. Щеки раскраснелись от вина, а глаза горели в тусклом свете.

– Ты уходишь! Ты… ты не можешь так поступить. Ты пророк.

Антон поджал губы.

– И?

– Здесь твое место, – резко сказал Джуд. Теперь он говорил четко.

– Кто сказал? – так же ответил Антон, поворачиваясь к выходу.

Джуд развернулся и сделал неуверенный шаг к нему. Брови сошлись в прямую линию.

– Сказал… я. Я сказал. Я не позволю тебе это сделать.

Внутри Антона внезапно вспыхнула ярость, искра неприятия, тлеющая в его душе с их приезда в Керамейкос.

– Правда? Пьяный мечник, который едва может стоять на ногах, собирается остановить меня?

Джуд вздрогнул и застыл, взяв себя в руки.

– Ты пророк, – сказал он, повысив голос. – Твоя судьба – исполнить пророчество и остановить век тьмы. Я всю жизнь молился о тебе, ждал тот день, когда мир обретет спасителя. А ты оказался всего лишь трусом.

– По крайней мере я не прячусь здесь и не топлю проблемы в бутылке вина, – спокойно ответил Антон. – Это ты так одержим своим долгом, Джуд. Ты знаешь, что все это не имеет никакого значения для меня, так зачем притворяться, что это не так?

Губы Джуда изогнулись.

– Если бы пророки были еще здесь, они бы посмеялись над тем, что мы возлагаем на тебя надежды.

В груди и на языке Антона вспыхнул гнев, и он встретился с пылающим взглядом Джуда.

– Тогда найдите кого-то другого, – выплюнул он. – Дай мне уйти и найди другого спасителя, или кем ты там меня считаешь, потому что я этого никогда не хотел.

– Никого другого нет! – прорычал Джуд, заставляя Антона отступить к полкам. В нос ударил запах сладкого вина, когда Джуд навис над ним. – Это ты должен был сделать это! Как только ты родился, как только небеса осветились для тебя, это всегда был ты. Разве ты не понимаешь?

Джуд схватил Антона за перед туники, пригвождая его к месту. Между ними трещала тишина.

– Сложно, не так ли? – спросил Антон, стараясь помешать голосу дрожать, заставляя себя не смотреть на бурю в глазах Джуда.

Джуд тяжело сглотнул.

– Что тяжело?

– Так сильно верить во что-то и в итоге разочароваться.

Джуд издал тихий звук, словно его ударили. Он отпустил Антона и, пораженный, отступил назад.

Антона накрыла волна вины. Он подавил ее, поворачиваясь к двери.

За его спиной раздался голос Джуда, тихий и слабый.

– Они изгонят меня.

Антон замер. Внезапно ему стало холодно, словно в комнату проник сквозняк. Изгонят?

В трюме корабля, в котором их держал Илья, Джуд казался совершенно поверженным и лишенным надежды. Так же он выглядел и сейчас. Раздавленным. Тогда Джуд думал, что подвел пророка. Подвел Антона.

– Как они могут так поступить? – спросил он. – После всего, что ты сделал? После всего, чем пожертвовал?

Он непроизвольно взглянул на бледные шрамы от Божьего огня на горле Джуда.

– Клятва паладина священна, – ответил Джуд. – И я ее запятнал.

– Но ты же нашел пророка, – не согласился Антон. – Они не могут просто отрицать… – Он замер. Они могли это отрицать. Потому что Антон не доказал, что он пророк. А без доказательств, жертва Джуда ничего не значила. Без доказательств он потерпел в их глазах неудачу.

– Трибунал вынесет решение завтра, но мое сердце знает, каким будет результат, – сказал Джуд, склонив голову. – Я приму наказание за свои ошибки.

Ошибки. Те ошибки, что свели Джуда и Антона. Те ошибки, которые привели к Назире. На вершину башни, на дно моря. Когда Антон наконец увидел то видение, что преследовало его всю жизнь.

А теперь они означали, что Джуд потеряет единственное, что для него было значимо.

– Пойдем со мной, – внезапно сказал Антон. Слова сорвались с губ прежде, чем он их обдумал. Он сделал шаг вперед, внезапно охваченный этой глупой, безрассудной возможностью. – Джуд, пойдем со мной. Уйди прежде, чем они заставят тебя.

Но, когда Джуд поднял взгляд, Антон увидел в них горькую покорность.

Хранитель или нет, Джуд останется. Он примет любое решение Ордена, потому что никто не имеет права пошатнуть его чувство долга.

Даже последний пророк.