Текст книги "Соблазнение принцессы-дикарки"

Он встал и подошел к ней. Она округлила глаза и приоткрыла рот. На ее щеках играл румянец, а на шее пульсировала жилка.

Каэтано был главнокомандующим этих гор и вскоре станет королем острова. И он умел игнорировать желание. Но сейчас он разрешил себе хотеть эту женщину. Потому что он видел, что она хочет его.

– Позволь мне побеспокоиться о твоей внешности. – Он остановился напротив нее и обрадовался тому, что ей приходится поднимать голову, чтобы встретить его взгляд. Он видел лихорадочное желание, охватившее ее тело. – Есть нечто гораздо интереснее, на чем тебе стоит сосредоточиться.

Делани разочарованно фыркнула:

– Варварская природа древних законов и традиций?

– Может быть.

И тут Каэтано уступил желанию, которое преследовало его с тех пор, как он увидел Делани на грязном дворе с потрепанным платком на голове.

Он ожидал, что она будет милой и он получит удовольствие.

Однако простой поцелуй с Делани застал его врасплох.

Его охватило пламя и безумный порыв страсти.

И он захотел большего.

Он притянул Делани к себе, прижал к своей груди и отдался восхитительному и безумному вожделению. Делани тихо простонала и обвила его шею руками.

Каэтано нетерпеливо поглаживал ее руками по спине, сильнее распаляясь.

«Ты теряешь голову», – услышал он голос разума и резко отстранился от Делани, тяжело дыша.

И чуть не потерял самоконтроль снова, когда увидел, как потемнели ее голубые глаза, а красивые губы припухли от поцелуев.

– Этой причины достаточно? – грубо спросил он. – По-твоему, такое происходит ежедневно?

Делани моргнула и с трудом сглотнула. Сначала она показалась ему уязвимой, и ему стало совестно, а потом расправила плечи и упрямо вздернула подбородок.

– Говори за себя. У меня такое бывает трижды в день. Иногда чаще.

Он отошел от Делани, потому что ему не терпелось овладеть ею прямо у стены. Но Каэтано не мог этого допустить. Ему нужно понять, почему он потерял самообладание.

– У тебя два варианта, – произнес он ледяным тоном, убедившись, что сможет общаться с ней без крика. Но в его душе кипели страсти. Однако он ни за что не покажет этого Делани. – Ты можешь согласиться выйти за меня замуж. Если ты это сделаешь, мы поженимся через месяц. У нас будет время представить тебя миру, потому что все должно быть идеально. Между тем ты сможешь познакомиться со своими родственниками, если захочешь. В наших библиотеках очень много книг по этой теме. И пока ты узнаешь, откуда ты родом, мы подготовимся к тому, кем ты должна стать. Мы сделаем тебя королевой, которую заслуживает моя страна.

– А второй вариант? – тут же спросила она, и ее глаза сердито сверкнули.

Каэтано склонил голову.

– Второй вариант достаточно прост. Мои люди будут стоять у твоей двери. Утром я соберу своих подданных во дворе и заявлю, что ты будешь моей женой. Все как в Темные века. Потом мы потратим столько же времени на то, чтобы подготовить тебя к появлению перед всем миром. Но в этом случае тебе не будут доверять, и ты по-настоящему поверишь, что замок Арчиери похож на клетку.

– Значит, выбор, который ты мне предлагаешь, на самом деле вовсе не выбор.

Он держал себя в руках.

– На твоем месте, моя маленькая фермерская девочка, я бы обрадовался, что у меня вообще есть выбор.

– И у меня два разных брака на выбор? – Она скрестила руки на груди с таким видом, будто у нее было слишком много самообладания, которого так не хватало Каэтано.

– Что-что?

– Варварская свадьба закончится жестокостью? – спросила она. – Именно этого я должна с нетерпением ждать?

Она не могла сказать ничего, что ранило бы его сильнее.

– Я никогда не подниму руку на женщину, – выпалил Каэтано и приуныл от того, что Делани в нем сомневалась. – Единственные битвы, которые у нас с тобой будут, произойдут в постели. Но мы оба победим. Вопрос только в том, сколько ты сможешь выдержать.

Она ошеломленно посмотрела на него в ответ, задевая его за живое. Он подумал, что она совсем не такая опытная, какой притворяется. А если это так, то…

Отмахнувшись от этой мысли, Каэтано заставил себя выйти из ее гостиной, прежде чем успел сделать еще какую-нибудь глупость. Например, выдать свои чувства.

Глава 7

Делани не оставалось ничего другого, кроме как выбрать первый вариант. Потому что она точно не была готова к средневековой свадьбе.

Что еще она могла сделать после поцелуя с Каэтано? Она перестала узнавать свое тело, ее переполняли бурлящие, необузданные чувства.

Она не знала, что бы произошло, если бы он не остановился. Стоя в тихой комнате, она старалась отдышаться.

Делани пыталась не замечать жаркого трепета, который окутывал ее всякий раз, когда она думала о том, как уступает желанию. Ей хотелось, чтобы Каэтано снова поцеловал ее. Она мечтала забыться в его объятиях, а потом снова почувствовать себя самой собой. Только рядом с ним она сумеет жить по-настоящему.

Вошел слуга. После ухода Каэтано она продолжала стоять у стены. Слуга наверняка заметил, какая она неряшливая, запыхавшаяся и раскрасневшаяся. Хотя если он что-то и заметил, то не показал этого.

– Главнокомандующий желает узнать ваш выбор, – с большим достоинством произнес мужчина.

Делани подумывала, не притвориться ли ей, будто она не понимает, о чем идет речь, но потом поняла, что это ниже ее достоинства.

– Первый вариант, – ответила она, стараясь держаться спокойно и грациозно. – Благодарю!

Их свадьба состоится через месяц. За это время многое может произойти. Каэтано может передумать на ней жениться. Она убеждала себя, что хочет именно этого.

Между тем она воспользуется библиотекой, о которой он упомянул, чтобы понять, как ей предстоит жить дальше. Она узнает не только о своей родне, но и об Арчиери и замке.

Она почти не могла дышать, не говоря уже о том, чтобы думать. Ей навязали новую реальность, и теперь она находится в странном и пугающем замке, а недавно Каэтано поцеловал ее так, словно это был их последний поцелуй перед смертью.

«Теперь с тобой все в порядке, – сказала она себе. – Ты жива и здорова и можешь собраться с мыслями».

Почувствовав облегчение, она уперлась ногами в пол и заверила себя, что выдержит любые испытания. Ей ничего не стоит остаться здесь. Она будет соглашаться с Каэтано до тех пор, пока это ее устраивает, и узнает всю необходимую информацию перед вынужденной встречей с королевой, которая, по-видимому, была ее родной матерью. Или с принцессой, которая заняла ее место на острове, хотя должна была жить в любимом Делани Канзасе.

Она решила, что будет тянуть время. Свадьбы необязательно случаются в одночасье. Не нужно торопиться ни с чем. Именно так жила прежде Делани – никуда не спешила.

После ухода слуги она отошла от стены и нахмурилась, глядя на угощение на столе, пытаясь понять, на самом деле она голодна или просто хочет заесть свои переживания. Но не успела она взять выпечку, как появилось три служанки.

Они принесли ее потрепанную старую спортивную сумку. Красивые и разговорчивые, как три счастливые птицы, они не ждали от Делани никакой реакции.

– С вами все хорошо? – спросила одна из служанок, заметив, что Делани покачивается.

– Привыкаю к смене часовых поясов, – ответила Делани с категоричностью, которая обычно несвойственна человеку, впервые летевшему на самолете.

Она знала, что ее трясет не из-за смены часовых поясов. Это все из-за поцелуя с Каэтано. Отчасти ей хотелось уступить ему и выйти за него замуж.

Служанки распахнули две двери, о существовании которых Делани даже не догадывалась. Оказалось, что гостиная – часть апартаментов, оборудованных всем, начиная с отдельной кухоньки и заканчивая просторной спальней с балконом с видом на долину.

Делани не сомневалась, что одна только спальня была по размеру такой же, как ее фермерский дом. А кровать была размером с овощную грядку.

Делани разволновалась. Роскошь и очевидное богатство, а также то, что слуги относились к ней с почтением, смущали ее. Она чувствовала себя не на своем месте, пока ей показывали красивые гостевые комнаты. Все, что она видела, было крайне далеко от надувного матраса на полу, на котором спали гости на ферме. Чопорные картины и массивные вазы. Толстые ковры, по которым вряд ли кто-то ходил. Даже тщательно подобранные цвета интерьера словно издевались над ней. Кто бы мог подумать, что стены можно оформлять в мятно-зеленых и светло-желтых тонах с золотыми и серебряными акцентами. По мнению Делани, это была по-настоящему ханжеская обстановка.

Ей не хватало простоты настоящей жизни. Она хотела выращивать сельскохозяйственные культуры и домашний скот. Ей была нужна смена времен года, дожди, солнце, шторма, засуха.

Вот что имело для нее большое значение, а не замок на горе над островом, о котором она никогда не слышала. Не эти атрибуты богатства, которые она не понимала и не хотела понимать.

Например, она не понимала, зачем ей слуги. Ей никогда не прислуживали. Члены рода Кларк все и всегда делали сами.

– Я знаю, что я не Кларк, – пробормотала она и улыбнулась, когда служанка вопросительно на нее посмотрела.

Может быть, если она будет и дальше говорить об этом, то многое обретет смысл.

«А может быть, ты рада возможности спрятаться, изучая и дистанцируясь от Каэтано, потому что ты не хочешь смотреть правде в глаза? – услышала она голос, так похожий на голос бабушки. – Ты хочешь отталкивать от себя реальность до тех пор, пока это возможно».

Чего Делани на самом деле хотела, так это не рухнуть на пол и не расплакаться. Она боялась, что если снова заплачет, то уже не остановится.

Делани сжала пальцами переносицу, не зная, что ей делать дальше. Служанки носились вокруг нее в огромной спальне, весело болтая, распаковывая ее одежду и раскладывая ее немногочисленные личные вещи. Они со смехом отвергли все ее попытки помочь им, поэтому она встала у гигантской кровати с балдахином, на которую, как ей казалось, можно было залезть только по лестнице.

Она не сразу поняла, что они разговаривают друг с другом и с ней по-английски.

– Я думала, здесь все говорят по-французски, – сказала Делани и поняла, что ведет себя слишком прямолинейно, когда все три женщины оставили свои дела и уставились на нее.

– По-французски и по-итальянски, – ответила служанка. – А еще по-испански, по-немецки и по-английски.

– Я немного говорю по-японски, – похвасталась другая служанка.

Третья женщина рассмеялась:

– По-японски ты умеешь только благодарить, – произнесла она. – Это только одно слово – аригато.

Делани подумала: ей надо извиниться за то, что она знает только один язык.

– Кроме того, – сказала первая служанка, когда две другие сердито уставились друг на друга, – главнокомандующий приказал, чтобы вам прислуживали только англоговорящие слуги. Был настоящий переполох.

– Я не удивлена, – произнесла Делани. – Я не могу представить, чтобы кто-то захотел прислуживать девушке с канзасской фермы.

Все три женщины выглядели растерянными. Они посмотрели друг на друга, потом снова на Делани.

– Все хотели вам служить, – сказала третья служанка, словно не понимая, почему Делани богохульствует.

– Для нас это честь, – согласилась вторая.

– Вы будете невестой главнокомандующего, – восторженно произнесла первая служанка. – Разве может быть большая честь, чем служить вам?

У Делани не было ответа на этот вопрос. За нее ответило ее тело. От стыда и ужаса у нее скрутило живот, как только ее назвали «невестой главнокомандующего». Она слишком хорошо помнила их недавний поцелуй.

Служанки снова занялись делами. Они распаковали все ее вещи и критически осмотрели их. Одна из них взяла мерную ленту. Вторая достала блокнот и ручку и сделала записи. А также улыбнулась, когда Делани спросила, что они делают.

После того как женщины перестали кружиться вокруг нее, вошел слуга, который ждал в коридоре. На нем была униформа, которую даже неискушенная Делани сочла причудливой.

– Я мажордом, – произнес мужчина и подождал, когда она горделиво ему ответит.

Когда Делани и бровью не повела, он фыркнул и повел ее на экскурсию по замку, останавливаясь по пути, чтобы показать ей предметы старины и портреты исторических личностей, большинство которых, если не все, были Арчиери. У каждого окна он подробно описывал ей виды на земли, постройки и деревни, их значение во время войн и так далее.

Ей потребовалось немало времени, чтобы понять, что это была не экскурсия, а урок. Она решила не задаваться вопросом, почему, если она не собирается здесь оставаться, она внимательно слушает истории об этом месте. Она убедила себя, что так старательно внимает мажордому потому, что отчасти это рассказ и о ее семье. Кто лучше врагов расскажет историю ее рода? После выслушивания вековых жалоб на семью Монтань она, несомненно, приятно удивится встрече с королевой Эсме.

– Семья Арчиери контролировала замок почти без перерыва с самого начала, – сказал ей мажордом, стоя перед портретом древнего военачальника. Он явно гордился и военачальником, и другими Арчиери. – Они веками были сердцем, душой и совестью этого острова.

Делани подумала, что Каэтано очень похож на своего предка. Та же страсть и решимость, те же ястребиные глаза.

Она по-прежнему чувствовала, как он целует ее твердыми губами.

– Наверное, надо спросить: чего на самом деле хочет королевская семья? – произнесла Делани.

Мажордом посмотрел на нее так, словно никогда не слышал такого кощунства:

– Совершенно ясно, что Монтань хотят власти.

Делани кивнула:

– Но если эта семья… – «Моя семья», – подумала она, привыкая к этой мысли, – была проблемой на протяжении поколений, почему ее просто не уничтожили? Ведь тогда не было бы ни войн, ни стычек.

Под взглядом мажордома она отчетливее осознала, что стоит в роскошной галерее и выглядит как девчонка с фермы. В удобной футболке и джинсах она казалась не на своем месте. И после того, как этот человек посмотрел на нее, ей захотелось проверить, не испачкалась ли она в земле.

– Они пытались, мадам, – холодно сказал мужчина. – Многократно.

– В таком случае просто удивительно, – торопливо произнесла Делани, – что Арчиери умудрялись противостоять им все это время.

Казалось, ее замечание смягчило мажордома, хотя он по-прежнему посматривал на нее с подозрением.

– Не так давно мы поверили, что великая битва проиграна, – сказал он ей, поправляя блестящий мундир, словно он каким-то образом помялся во время урока. – Родители нашего нынешнего главнокомандующего… – Он умолк. – Я не хочу забегать вперед.

Делани больше всего на свете хотела, чтобы он рассказал ей обо всем поскорее. И не важно, что при упоминании Каэтано у нее скрутило живот. Наверное, она съела что-нибудь не то, и теперь у нее будет изжога. Прежде у нее не бывало изжоги, но и в подобных, необычных обстоятельствах она ни разу не оказывалась.

– Это, конечно, всего лишь история, – тихо произнесла она, не сводя глаз с портрета военачальника. Он был очень впечатляющим, но не таким красивым, как его потомок Каэтано. Но Делани не сомневалась: если она проявит хоть малейший интерес, и без того подозрительный мажордом вообще замолчит.

Судя по всему, она проявила должное почтительное равнодушие, поэтому он продолжал:

– Отец нашего главнокомандующего умер, когда тот был совсем юным, и Каэтано стал надеждой нашего народа. Но какое-то время казалось, что надежда будет разбита. Мать Каэтано правила нашим народом, потому что он был несовершеннолетним. Некоторые фракции считали, что она настоящая Арчиери, потому что была замужем за предыдущим главнокомандующим, и приведет нас туда, куда нам нужно. Но потом она решила снова выйти замуж, и ситуация усложнилась. – Он покачал головой. – Она выбрала мужчину не из рода Арчиери. И это все, что я могу сообщить.

Делани покосилась на мажордома и заметила, что он встревожился. И это ей совсем не понравилось. Потому что из-за недомолвок мажордома она стала сильнее сочувствовать Каэтано. А у нее не было желания испытывать к нему даже малейший намек на сочувствие.

– Наверное, главнокомандующему было нелегко, – произнесла она под влиянием своей нежной души.

– Наш главнокомандующий – великий человек, – решительно и с благоговением сказал ей мажордом. – То, что поставило бы других мужчин на колени, сделало Каэтано сильнее.

Она обдумывала его слова, когда он проводил ее в апартаменты. Она снова и снова прокручивала в мозгу историю Иль-д’Монтань и беспокоилась за Каэтано. Три служанки по-прежнему раскладывали ее одежду в комнате. Она увидела, что в розетку включена плойка.

– Мне надо отдохнуть, – запротестовала Делани, потому что еще ни разу не чувствовала себя такой уставшей.

– Нет-нет, – весело сказала служанка. – Мы должны подготовить вас к ужину.

– Главнокомандующий сожалеет, что не сможет сегодня поужинать с вами, – добавила другая и хихикнула, как ученица средней школы. Словно Каэтано был певцом из музыкальной группы.

– Вы поужинаете с Синьориной, – объявила третья служанка.

– Синьорина?

Делани не знала, что делать, когда служанки окружили ее, поэтому решила не шевелиться. Она не возражала, когда они уставились на ее одежду так, словно собирались раздеть ее прямо посреди комнаты. Или даже когда они это сделали.

Она была так измучена и подавлена, что происходящее казалось ей нереальным. Они стянули с нее одежду и надели на нее шелковый халат. Потом развернули ее и, не переставая разговаривать, усадили перед зеркалом туалетного столика в ванной комнате. Делани тупо наблюдала за тем, как одна служанка укладывает ей волосы, а две другие прикладывают к ней различные наряды и обсуждают их.

Итак, у нее впереди целый месяц. Конечно, она сумеет сбежать отсюда. Вернее, просто уйти от всей этой мелодрамы.

Но не сегодня вечером.

– Синьорина – лучший знаток нравов и обычаев в долине, – сообщила Делани служанка, которая ее причесывала. – Она посвятила себя семье Арчиери. Она была гувернанткой не только главнокомандующего, но и его отца. Большая честь, что она согласилась поужинать с вами.

Делани догадалась, что служанки ждут ее реакции. Она издавала, как она надеялась, звуки, свидетельствующие о том, что она польщена.

После того как они закончили возиться с ее волосами, Делани «упаковали» в платье, которое было лучше любой одежды, которую она когда-либо видела.

Делани хотелось из принципа возненавидеть этот наряд, но она не могла. Когда служанки развернули ее так, чтобы она посмотрелась в зеркало в полный рост, она замерла. Женщина, смотрящая на нее из зеркала, была одета в платье и напоминала голливудскую звезду. Нитка жемчуга на шее ласкала ее кожу. Делани выглядела невероятно элегантной. Прежде никто не назвал бы элегантной девушку, которая большую часть своей жизни носила грязный комбинезон. А со сложной и изысканной прической Делани казалась себе совершенной незнакомкой.

И тут она поняла, что ей снится сон. Это определенно был сон, поэтому она соглашалась со всем, что с ней происходило. Во сне не нужно анализировать свои чувства и разрываться между отчаянием и желанием. Не надо испытывать шокирующую радость от того, как красивое платье обвивает ее ноги, словно оно сделано из света. Если бы это была реальная жизнь, ей пришлось бы смириться со всем, что с ней происходит и уже произошло. Только во сне она могла уступить настоящему безумию и ни на что не жаловаться.

Спящий человек наверняка не возражал бы против того, чтобы мажордом провел ее в личное крыло дворца, где ее проводили в столовую.

В конце роскошного стола был накрыт ужин для двоих. Но внимание Делани привлекли не вазы и не канделябры, а маленькая женщина с высокой прической, которая смотрела на Делани из-под очков.

У Делани возникло странное желание сделать реверанс.

Двери закрылись у нее за спиной, и Делани, как ей показалось, проснулась и почувствовала, что с ней что-то не так.

Она привыкла к прежней жизни, в которой ощущала себя уверенной в своих силах и знала, кем она была. Она получала удовольствие от жизни на ферме. А теперь она стоит посреди столовой в чужой одежде, с другой прической, и незнакомая женщина смотрит на нее как на проблему.

– Я так понимаю, вы должны меня запугать, – сказала Делани.

Маленькая женщина подняла бровь, встала и подошла к Делани.

– А ты не испугалась? – спросила она по-английски с едва заметным акцентом.

– Я привыкла к ферме, – ответила ей Делани. – Скот и растения – известные нарушители людского спокойствия, но с ними нужно управляться. Я бы не сказала, что меня когда-либо пугало позерство.

Делани ожидала гнева или даже надменного оскорбления, которое она получила от мажордома.

Но вместо этого старушка захихикала.

– Чудесно! – воскликнула она, хлопая в ладоши. – Ты дикарка и ведешь себя почти оскорбительно, и поэтому ты совершенна. Будет весело.

Она жестом указала Делани на место во главе стола, продолжая смеяться, и уселась напротив нее.

– Иди сюда, – позвала она Делани, пока та колебалась. – Здесь все кажется тебе довольно странным, включая меня, но еда феноменальная.

Делани села за стол, и старушка бодро позвонила в колокольчик. Слуги вошли и принесли подносы с едой.

– Сегодня мы только поедим, – сказала Синьорина, когда Делани моргнула, глядя на груды тарелок перед собой. – Этикетом займемся завтра.

Делани была потрясена, потому что провела на удивление приятный вечер в компании Синьорины. Только улегшись на широкой кровати, она вспомнила, что на самом деле ей не следует ничему радоваться в этом замке.

– Ты должна придумать, как не выйти замуж за этого мужчину, – строго сказала себе Делани. – Или по крайней мере больше узнать о Монтань и о себе.

Но она уснула до того, как придумала план действий.

А потом прошла неделя, и Делани поняла две вещи. Во-первых, она не торопилась придумывать план и не понимала почему. Во-вторых, она поняла, что Каэтано расписал для нее каждый день предстоящего месяца.

Днем она примеряла одежду, и в просторных шкафах ее апартаментов появлялось все больше нарядов. Три веселые служанки одевали Делани для каждого приема пищи, кроме завтрака, который ей разрешали съесть в халате, пока они рассказывали ей, как пройдет ее день.

Делани твердила себе, что ненавидит эти вещи, но, если честно, ей очень понравилась одежда, которую для нее подобрали. Ей нравились прически и макияж, который она никогда не делала. Она все больше привыкала к незнакомке, которую видела в зеркале.

Она читала книги и узнавала историю Арчиери и Монтань. Но иногда поздно ночью, лежа в постели, она задавалась вопросом: если Каэтано так поцеловал ее, пока она была в футболке с надписью «Средний Запад – лучший», то что произойдет, если он увидит ее такой, какая она стала? Но даже когда она мечтала о поцелуях с ним, она не могла отделаться от мысли, что он ее враг. Иногда она грустила по этому поводу, а иногда дрожала.

Каждую ночь она засыпала, планируя проснуться и потребовать, чтобы его отвезли к королеве Эсме. Ей хотелось посмотреть в лицо этой женщины и понять, что она не похожа на нее.

Однако каждое утро Делани просыпалась и не предъявляла таких требований. Возможно, в глубине души она боялась встретиться с королевой и получить неопровержимое доказательство того, что они – мать и дочь.

Большую часть времени Делани проводила с Синьориной. Обычно они обедали и пили чай, и Делани училась манерам и обычаям. Оставаясь вдвоем, они чаще всего хихикали. Когда к их трапезам присоединялся кто-то еще, Делани практиковалась в том, что Синьорина называла искусством ведения беседы.

– Любой человек умеет говорить, – сказала Делани, когда впервые занялась этим.

– И все, что они делают, – это просто разговаривают, – ответила Синьорина. – Они говорят и говорят, а мир тем временем рушится. Говорение – не искусство, а обычное шевеление губами и издавание звуков, которые собираются в фразы. Нас с тобой интересует беседа, которая является не просто искусством, а недооцененным и потерянным искусством, на мой взгляд.

– Мы же сейчас разговариваем, – возразила Делани.

Средиземноморское солнце заливало все вокруг, пока они сидели в пышном саду вдали от частных дворов. У них над головами пели птицы и весело жужжали пчелы.

Синьорина поставила чашку и улыбнулась:

– А ты назвала бы наш разговор элементом искусства, дорогая?

Делани была вынуждена с ней согласиться.

– На мероприятиях, которые ты будешь посещать, никто не говорит о себе, – сказала ей Синьорина, высоко подняв чашку. – Там не место для личных откровений, признаний или монологов, – продолжала Синьорина. – Можно откровенничать со своими близкими или делать записи в дневнике. Смысл хорошего разговора в том, чтобы увлекать. Тебе придется общаться на множество тем, не раскрывая того, о чем тебе хотелось бы умолчать. При этом ты должна заставить своего собеседника раскрыться перед тобой. Такое общение похоже на танец.

– Я не умею танцевать. – Делани стряхнула крошки от булочки с платья, которое наверняка стоило дороже, чем вся ее предыдущая жизнь. Она застенчиво посмотрела на свою учительницу. – По-моему, это очевидно.

– И это придется исправить, – смеясь, произнесла Синьорина. – Но сначала мы с тобой будем разговаривать.

И чем дольше они практиковались, тем лучше Делани понимала, зачем это ей. Умение вести беседу покажет миру, кто она такая. У нее не было иллюзий по поводу того, что Каэтано скроет результаты анализа ДНК, выйдет она за него замуж или нет.

Очень похоже, что однажды она действительно станет королевой. Каждый раз, думая об этом, она паниковала и волновалась от предвкушения.

Синьорина ежедневно готовила ее так, словно хотела, чтобы она стала идеальной невестой главнокомандующего. Иногда Делани казалось, что она действительно хочет стать его женой и подчиниться его воле. Если она не сможет вернуться в Канзас и забыть о своем происхождении, почему бы не стать принцессой и невестой мужчины, который смотрит на нее горящими золотистыми глазами, одевает как королеву и целует до умопомрачения?

Однажды вечером, через две недели после приезда в замок, Делани шла на ужин в сопровождении слуги. Она уже знала всех слуг по именам и была в курсе того, что этот слуга по имени Фердинанд слишком благоговеет перед королевскими особами, поэтому мало разговаривает.

Она то и дело мельком видела свое отражение в зеркалах, мимо которых они проходили, и теперь все казалось ей другим. Конечно, она не собирается выходить замуж – по крайней мере, так она говорила себе сегодня, – но она больше не видела в своем отражении незнакомку.

Она видела будущую королеву, которую так старались из нее сделать. Обновленная Делани уже не была фермерской девчонкой из Канзаса и держалась почти по-королевски.

Она не удивилась, когда Фердинанд повел ее в новую столовую. Синьорина никогда не говорила ей заранее, где они будут ужинать. Не то чтобы Делани хотела в этом признаться, но такая игра ей нравилась.

Делани вошла в центр комнаты, и двери у нее за спиной закрылись. И только в этот момент она поняла, что ее ждет не миниатюрная старушка, а Каэтано.

И у нее возникло ощущение, что за прошедшие дни она ничему не научилась. Она словно опять оказалась на пыльном дворе в Канзасе и предстала перед Каэтано как простая деревенская девушка.