Текст книги "Соблазнение принцессы-дикарки"

Глава 11

Делани могла бы выбрать более приемлемое время для признания. Они почти добрались до главного города острова. Солнечный свет золотил море, танцуя над бело-голубыми зданиями с терракотовыми крышами и стенами, увитыми бугенвиллеей. Чем дальше они спускались с горы, тем извилистее и уже становилась дорога, так непохожая на широкие трассы Канзаса. На их машину поглядывали любопытные прохожие, желая увидеть Делани или Каэтано и понять, какое будущее ждет их страну.

Она видела то же самое, пока ехала на встречу с принцессой Амалией. Встреча, которую она отменила бы навсегда, если бы могла. Но Делани справилась с волнением и заинтересовалась этой частью острова, которая очень сильно отличалась от той части, где к ней относились скорее как к призу, чем к человеку.

Сегодня вечером она поймала себя на мысли о том, что рассматривает разные лица и оценивает взгляды. Раньше она старалась отвлечься и не думать о предстоящей встрече с принцессой Амалией – настоящей Кларк.

Делани очень изменилась за несколько недель на острове. И признала, что пытается держаться за воспоминания о Канзасе, хотя не должна этого делать. Она также признала, что любовь к Каэтано – отличный способ не думать о семейных неприятностях, при мысли о которых у нее по-прежнему скручивало живот.

Ее устраивала роль королевы Каэтано. Но она теряла голову от страха, размышляя о нынешней королеве и о женщине, которая до недавнего времени должна была унаследовать ее власть. Первая – родная мать Делани. Вторая вполне может считаться ее кровной родственницей, учитывая то, как много у них общего, нравится ей это или нет. И только они двое – принцесса и крестьянка – сумеют понять, что с ними произошло. И происходит до сих пор.

– Мне сказали, что я из старинного рода фермеров, – сказала Амалия, улыбаясь и попивая чай. – Как здорово! По-моему, это намного честнее, чем королевский род.

Делани не купилась на ее улыбку. Она видела, что Амалия озадачена и сбита с толку, потому что сама так себя чувствовала.

– Я думаю, фермеры менее коварны, – ответила Делани. – И все же я бы не рекомендовала поворачиваться спиной к цыплятам.

Амалия рассмеялась, а потом выражение ее лица изменилось, словно она удивилась собственному смеху.

– Не надо ничего бояться, – бодро сказала она. – Я не думаю, что это будет проблемой.

Судя по всему, она интересовалась сельским хозяйством так же, как Делани изначально интересовалась королевской жизнью. И все же, несмотря ни на что, Амалия очень понравилась Делани.

Казалось, симпатия к Амалии – единственное, что принадлежит Делани. Они не предавали друг друга. Они не отвергали друг друга. Их перепутали в клинике, когда им было по несколько дней от роду. И это событие навсегда связало их.

На обратном пути Делани заметила, что зевак на улицах стало больше. Они выстроились в очередь, чтобы пялиться на машину, придумывать истории и распускать сплетни. Она убеждала себя, что привыкнет к этому. Теперь это ее жизнь. Она всегда будет на виду, как в аквариуме.

Однажды она сказала себе, что это того стоит, потому что рядом с ней будет Каэтано. Она сильно изменилась после их первой ночи. Как только Делани распрощалась со своей прежней личностью, она стала лучше себя понимать. Отчасти это произошло из-за Каэтано. Но теперь она знала, что причина в том, о чем ей пыталась сказать Кэтрин.

Этим Делани старалась объяснить, почему Каэтано взвалил на себя такое тяжкое бремя.

Если бы он не нашел ее, она бы никогда не считала свою ферму обузой. Она приносила ей столько же радости, сколько и трудностей, хотя земледелие отнимало у нее все больше сил с каждым годом. Делани не знала, как расстаться с фермой. Да и не планировала с ней расставаться.

Делани ни за что не сделала бы этого сама по себе.

Но неожиданно ее лишили выбора, и она смирилась.

А потом она смирилась снова и отдалась Каэтано. И какое-то время она искренне верила, что этого достаточно. Ей было этого более чем достаточно в первые дни. Но все изменилось в день их свадьбы.

– Я не знаю, чего ты хочешь от меня, – произнес Каэтано, сидя рядом с ней. Увидев выражение его лица, она почувствовала себя беспомощной.

Делани посмотрела на их сцепленные руки. Теперь она носила его кольцо. Кольцо, которое он сам не дарил ей, потому что, по сути, не делал ей предложения. По его поручению это сделал мажордом, который торжественно объявил Делани об историческом значении алмаза Арчиери. Выслушав длинную лекцию по этой теме, она спрятала кольцо, и никто его больше не видел, пока Каэтано не надел его ей на палец во время свадебной церемонии.

Каждую ночь она проводила в его постели. Обычно он будил ее, когда приходил поздно ночью. Как бы ни пыталась его дождаться, она всегда спала, когда Каэтано ложился в постель. Поэтому брак до сих пор казался ей лихорадочным сном.

Многое ей нравилось, она этого не отрицала. Но все происходящее казалось ей нереальным.

– Ты уже угрожаешь мне? – продолжал он, когда Делани промолчала. – По-твоему, я позволю тебе уйти, Делани?

Она не знала, когда ей пришла в голову мысль о том, что ей не удастся уехать от него. Не потому, что он остановит ее, хотя мог бы, а потому, что сама не хочет уезжать. Она слишком увлеклась им.

– Я никогда не хотела уезжать из Канзаса, – призналась она Кэтрин, которая поняла ее и смирилась с тем, что ее не пригласили на свадьбу. Ее мать рассмеялась и сказала, будто не понимает, что на уме у королевских особ. – Мне ни разу не хотелось куда-нибудь поехать.

– А теперь весь мир у твоих ног, – произнесла Кэтрин с привычной добротой, словно ничего не изменилось, хотя на самом деле изменилось все. – Я так горжусь тобой!

Кэтрин будто чувствовала, что Делани нужно поддержать. Она всегда умела приободрить свою дочь.

– Кажется, я не говорила, что ухожу, – ответила Делани.

– Прости, – злобно произнес Каэтано. – Наверное, я неправильно истолковал твои слова о том, что ты предпочитаешь мне свои кукурузные поля.

– Каэтано. – Она повернулась к нему лицом. За окном прекрасный остров купался в золотистом свете приближающегося заката, но Делани не могла на этом сосредоточиться. Без Каэтано этот остров ей не интересен. – Я вышла за тебя замуж. Ты же знаешь, что, несмотря на твое бахвальство, мне не нужно было этого делать, верно?

– Я понимаю, что тебе нравится так думать. – Он отдернул руку, сжал кулак и положил его на свое мощное бедро.

– Мне нравится так думать, потому что это правда, – сказала она дрожащим голосом. – Ты забываешь, что я уже познакомилась с твоими подданными. Они наверняка никогда не радовались бы так нашей свадьбе, если бы я не выглядела счастливой. Они бы не поддержали тебя, если бы ты вел себя, как, по их мнению, слишком долго вели себя Монтань. Пусть я не знала, что ты блефовал, принуждая меня к браку, но неужели после всех этих недель ты думаешь, что я не узнала правду?

Выражение его сурового, красивого лица снова изменилось. В конце концов он стал совсем не похож на мужчину, которого она знала. Это был совсем не тот ласковый Каэтано, с которым она проводила ночи. Он был почти не похож на лидера своего народа, который охотно следовал за ним куда угодно.

– Если ты не собираешься уходить от меня, я не вижу смысла в этом разговоре, – выпалил он, словно они с Делани воевали. – Я никогда не скрывал, что наш брак послужит определенным целям. Прости, если эта цель тебе непонятна. И если ты не понимаешь, что произойдет, когда эта цель будет достигнута. Я поговорю с мажордомом.

– Я прекрасно понимаю, – возразила она. – И я уверена, ты знаешь, что твой мажордом скорее расшибется в лепешку, чем пренебрежет своим долгом.

Удивительно, но Делани очень полюбила этого ворчливого старика в униформе. Никто и никогда не говорил о нем плохого слова, даже Каэтано.

Сидящий рядом с ней Каэтано сдержанно кивнул, и Делани продолжала:

– Я понимаю цель. Это наша цель. Но я хочу больше, чем несколько украденных часов посреди ночи. – Она ждала, пока он посмотрит на нее. Его сверкающие золотистые глаза теперь потемнели. Делани с трудом сдержала дрожь. – Я хочу большего, Каэтано. Мне нужен настоящий брак. Я не понимаю, почему мы не можем жить, как в те недели накануне свадьбы.

– Потому что так нельзя, – выпалил он, и в его глазах отразилось столько боли, что у Делани перехватило дыхание. – Такого больше не может быть. И мне бы не понравилось, если бы было иначе.

– Я не понимаю, – произнесла она дрожащим голосом, чувствуя себя неуверенной. Ей очень хотелось прикоснуться к нему, но она понимала, что не надо этого делать. – Каэтано…

Он подвинулся вперед, и она умолкла. Она брала уроки французского и итальянского языков, но нескольких часов обучения двум новым языкам было недостаточно, чтобы понять стремительные инструкции, которые Каэтано давал водителю. У Делани закружилась голова, когда водитель съехал с главной дороги, проехал несколько переулков, а потом направился обратно на холмы. Но вместо того, чтобы ехать по дороге, ведущей в долину, они добрались до горного хребта и направились в другую сторону.

– Куда мы едем? – тихо спросила она, словно не хотела этого знать.

Каэтано не ответил ей. Он только покачал головой, глядя в окно, и стиснул зубы.

Делани вздохнула и посмотрела в окно. Машина ехала по узкой извилистой дороге на вершину горы. Это была, бесспорно, потрясающая поездка, хотя она очень сомневалась, что Каэтано внезапно захотел осмотреть достопримечательности. Тем не менее они были уже так высоко, что Иль-д’Монтань казался картинкой из сборника сказок. С одной стороны из машины открывался вид на прекрасную долину, которую Делани полюбила за прошедшие пару месяцев. А с другой вниз по склону за пределами горы располагались живописные деревни, окруженные сверкающим и манящим морем.

Ей хотелось насладиться видами, но от волнения у нее бешено колотилось сердце. И Каэтано казался, как никогда, отстраненным. У нее засосало под ложечкой.

Автомобиль въехал на нечто вроде смотровой площадки и остановился. Сначала ничего не происходило. Делани украдкой поглядывала на Каэтано рядом с ней, но он выглядел так, будто превратился в камень. Понять, что он по-прежнему живой, можно было только по его сжатым в кулак пальцам и пульсирующей жилке на подбородке.

Потом он раздул ноздри, распахнул свою дверцу и вышел. Делани пару раз вздохнула, отказалась от попыток успокоиться и последовала за Каэтано.

На такой высоте было ветренее, и Делани продрогла в тонкой вечерней одежде, которую надела для встречи с нынешней королевой. Сначала костюмы и платья казались ей странными, но Синьорина помогла ей почувствовать себя в них непринужденно. Она научила Делани танцевать в длинных платьях. И более того, заставляла ее бегать в такой одежде по залам замка, дурачиться, гулять на улице и плюхаться на диван. В конце концов Делани перестала чувствовать себя манекеном, которого одевала для очередного мероприятия болтливая троица служанок.

Но здесь, на скальном выступе с крутым обрывом внизу, солнцем, садящимся за горизонт, и морем вокруг, похожим на темно-голубой ореол, Делани почувствовала себя абсурдно. Ее платье с дурацкими рюшами и туфли, напоминающие ходули, больше годились для цирка.

И все же этот абсурд она научилась ценить. И все из-за человека, который стоял на краю смотровой площадки, глядя вдаль. Ей вдруг захотелось вернуться в прошлое и показать себе, какой она будет.

Прежняя Делани расхохоталась бы от одной мысли об этом. Сейчас, думая о прошлом, она отказывалась становиться такой, какой была прежде.

Прежней Делани больше нет. Теперь Делани – принцесса, ее представили всему миру, и у нее нет шанса вернуться в прошлое. Каэтано стал огромной частью ее новой жизни, но дело не только в нем.

Она уехала из Канзаса так далеко, что представить себе не могла, будто однажды вернется к той жизни, которую вела там. Делани понимала, что больше не впишется в прежнюю жизнь.

И может быть, именно поэтому, хотя ее сердце колотилось как сумасшедшее, а живот скручивало от волнения, она подошла и встала рядом с Каэтано на краю скалы. Она была спокойна, хотя высота тревожила ее, а Каэтано смотрел на нее опустошенным взглядом.

Какое-то время они стояли на ветру под солнечными лучами, окрашивающими небо в оранжево-розовые тона, а потом он заговорил.

– Я не могу позволить себе любить, – категорично заявил он тоном, которым общался с Делани давным-давно – на ее ферме.

На этот раз она не рассмеялась.

На этот раз Делани задумалась над его словами, а потом шмыгнула носом:

– По-моему, это глупо, – очень-очень спокойно сказала она. – Если ты хочешь знать мое мнение.

Он повернулся к ней лицом, и она увидела, насколько измученным он стал. Она не могла оставаться к нему равнодушной и понимала, что так будет всегда. Ей становилось больно, когда ему было больно. Наверное, именно так чувствует себя любящий человек.

Делани понадеялась, что ее любви хватит на них двоих, потом вспомнила свою бабушку.

– Любовь – это не поздравительная открытка, – сказала ей бабушка Мэйбл давным-давно, когда Делани училась в начальной школе и однажды не получила валентинку на День святого Валентина. – Любовь сильна. Она не знает страха. Любовь не для слабонервных, детка. Чтобы любить, надо быть настоящим воином.

Каэтано – главнокомандующий своей страны, и Делани готова стать воительницей, прямо сейчас, если потребуется.

Она будет делать это всякий раз, когда необходимо. До тех пор, пока они вместе.

Остается надеяться, что ей удастся быть бесстрашной.

– Мой отец не был жестоким человеком, – произнес Каэтано так, словно эти слова причиняли ему боль. – Но он был очень сдержанным и холодным. Я всегда понимал, что он женился и родил ребенка только для того, чтобы оправдать ожидания своего народа. Он не испытывал никаких эмоций к своей жене и ребенку. Я вообще сомневаюсь, что он умел чувствовать. Моя мать сказала бы, что ее муж был абсолютно бесчувственным.

– Мне жаль, – мягко ответила Делани, пытаясь представить, каково ребенку расти в такой обстановке. – Нелегко быть сыном такого человека.

– Ты неправильно меня поняла! – выпалил Каэтано. – У его сдержанности была причина. Он заботился только о благе своих подданных, и ничто другое не имело для него значения. Он был героем.

Он потер руками лицо, и Делани очень захотелось прикоснуться к нему. Но что-то ее остановило.

– Он умер, когда мне было двенадцать лет, – продолжал Каэтано, глядя на садящееся солнце. Золотые солнечные лучи подчеркивали резкие черты его лица. Делани показалось, будто что-то острое и зазубренное вонзается ей в душу. Ей стало не по себе. – Я был в школе-интернате в Англии, когда приехали охранники и рассказали мне обо всем. Они вытащили меня из класса, усадили в машину и провозгласили будущим главнокомандующим. Мне не разрешили вылететь домой. Считалось, что мое присутствие на похоронах – слишком большой риск.

– Какой ужас, – прошептала Делани и сцепила руки, запрещая себе дотрагиваться до Каэтано.

– Вовсе нет. – Он смотрел на нее сверху вниз с высоты своего большого роста сурово и почти безжалостно, хотя его глаза потемнели. – Смерть моего отца сделала меня таким, какой я есть. У меня не было выбора, кроме как отказаться от эмоций. Охранники объяснили мне, что отныне и навсегда я представитель государства Иль-д’Монтань. Любой бунт и истерики с моей стороны не только плохо отразятся на моем народе, но и станут доказательством того, что я недостоин занимать трон Монтань, который принадлежит мне по праву. Даже в возрасте двенадцати лет я четко понимал, что не могу такого допустить. Столетиями Арчиери приходилось признавать, что их попытки вернуть трон обречены на неудачу. Я не надеялся вернуть его себе, Делани. Но я предпочел бы умереть, чем усложнять жизнь своих подданных.

Делани чувствовала, как ее душевная боль становится сильнее и острее.

Каэтано продолжал:

– Только спустя много лет я узнал правду о том, что произошло с моим отцом. Он погиб в автомобильной аварии. Это случилось здесь. – Делани вздрогнула, когда он резко и жестко взмахнул рукой. – Моя мать, всегда эмоциональная, была в ярости. Она требовала его внимания. Но, как всегда, его внимание было приковано к делам нашего народа. Он старался надавить на королеву Эсме. Мои родители сильно поссорились, и отец выскочил из замка без охраны и погиб. Говорят, он потерял управление машиной вот здесь. Он не был идеальным человеком. Он был холоден, его было трудно вывести из себя. Но когда он все-таки уступил эмоциям, случилась катастрофа.

Каэтано тяжело дышал, словно после пробежки. Он мрачно посмотрел на Делани, и она сильнее приуныла.

– Не говори, что сожалеешь! – прорычал он, когда она открыла рот, чтобы заговорить. – В конце концов, он потерял голову. При всей его сосредоточенности и сдержанности он позволил эмоциям взять верх над разумом и потерял управление машиной. Он был лидером. Настоящим героем. Он должен был вовремя образумиться.

Услышав грусть в его голосе, Делани шепотом позвала Каэтано по имени.

– Но вместо этого он умер. – Каэтано выглядел опустошенным. – И моя мать, которая всегда была взбалмошной, заняла трон до моего совершеннолетия. Я знаю, что ты изучала историю моей семьи. Я уверен, ты в курсе того, чего нам всем стоило ее безрассудство.

Делани изучила бесстрастные факты его жизни в первую ночь после того, как он появился из ниоткуда на ее ферме в Канзасе. Но история семьи Арчиери из уст самого Каэтано казалась другой. И она не любила его прежде, а просто была очарована им против своей воли. Теперь, когда она полюбила Каэтано всем сердцем, она сочувствовала мальчику, попавшему в страшные обстоятельства, которые были намного сильнее его.

Он не позволял себе даже горевать.

– Она утверждала, что снова влюбилась, – насмешливо произнес Каэтано. – А потом она и ее любовник задумали отобрать у меня то, что им не принадлежало. Я был вынужден лично бороться с ним и требовать то, что было моим по праву. Ничего из этого не произошло бы, если бы мои родители контролировали свои эмоции.

Сердце Делани забилось чаще. Она потянулась к Каэтано, потом опустила руки, отказываясь прикасаться к нему. Она снова прошептала его имя, словно хотела привлечь его внимание.

– Я знаю, что такое любовь, Делани, – безжалостно сказал Каэтано. – Я знаю, к чему она приводит. И я давно решил, что никогда этого не допущу. Тебе придется с этим смириться.

Делани подумала, что она сейчас развалится на части. Она выслушала Каэтано, который обвинял своего отца в безрассудстве, и отчасти соглашалась с ним.

Каэтано считал: если он причинит Делани достаточно боли, ему будет не так трудно поверить в то, что такова его судьба. Но она знала лучше: судьба остается предрешенной только до тех пор, пока не захочешь ее изменить.

– Нет, – отчетливо произнесла она и уставилась на него. – Я не хочу мириться с этим. И я не смирюсь.

– Я не полюблю тебя, – отрезал он, словно ссорясь с ней и переполняясь гневом и обидой. – Я не могу.

– Каэтано, – сказала она со всей уверенностью и решимостью, на которые была способна. – По-моему, мы оба знаем, что ты уже меня любишь.

Выражение его лица изменилось, словно Делани врезала ему кувалдой по макушке, и броня, которой он отгораживался от чувств, рассыпалась. Свет в глазах Каэтано казался ярче закатного солнца. Он выглядел ошеломленным. Рванув вперед, он схватил Делани за плечи и приподнял ее над землей.

– Это смертный приговор, – прорычал он. – Или пожизненное заключение в камере собственного изготовления. Именно этим закончится твоя любовь, Делани. Ты этого хочешь?

– Я хочу тебя, – бросила она ему в ответ и рассердилась. – Только тебя. Если это плохо кончится, Каэтано, то, наверное, мы заслужили такую ужасную судьбу. Значит, мы недостаточно любили друг друга. Или любили друг друга не так, как следовало бы.

Он покачал головой и сжал ее плечи. Делани коснулась ладонями его груди. Его тело было разгоряченным, твердым и соблазнительным.

Ее любимый Каэтано.

– Я обещаю, что буду любить тебя сильносильно, как ты того заслуживаешь, – сказала она, и он замер, слушая ее клятвы, но не так, как во время свадьбы. – Ты будешь для меня самым главным человеком в жизни. Не твой титул и трон, а ты. Наши души навсегда соединились, Каэтано. Я люблю тебя, и я хочу, чтобы ты тоже любил меня. – Она прижала правую руку к его груди в области сердца и почувствовала, как оно бьется. – Я всегда буду твоей.

Он выглядел затравленным и опустошенным. Она видела, как в его душе бушует шторм, и ей почти показалось, что она слышит гром.

Но она родилась в Канзасе, поэтому непогода ее не напугает.

Он несколько раз прошептал ее имя, словно мелодию, а потом произнес:

– Я не знаю, как это делается. – Он немного успокоился, и от душевного шторма осталось только напоминание в виде быстрого сердцебиения.

Делани выдержала его взгляд. Она напомнила себе, что стала воительницей, бесстрашной и свирепой.

– Но ты этого хочешь? – тихо спросила она. – Тебе надо просто захотеть любить меня. Вместе мы создадим все, что пожелаем.

И вдруг золотой солнечный свет заката стал другим. А может быть, все вокруг изменилось потому, что Каэтано по-новому посмотрел на нее. В его глазах было что-то такое живое и напряженное, что она не могла отвести взгляд.

Он поглаживал руками ее предплечья. Потом прерывисто вздохнул, и она поняла: еще чуть-чуть, и этот человек из камня расплачется.

– Я хочу, – прошептал он, и его глаза потемнели от страсти и желания, а голос огрубел. – Делани… Мне больше ничего не нужно.

Ее глаза защипало от слез. Прильнув к Каэтано, она подняла голову и подумала, что никогда не встречала такого красивого мужчину.

– Трудный этап мы преодолели, – пообещала она ему. – Дальше будет проще, как спуск с горы.

Каэтано обнял ее лицо:

– Я не боюсь трудностей, – сказал он ей, и его глаза засияли золотом. – Или гор. Но я не выживу, если наша история закончится так же, как у моих родителей. Даже если их и наши отношения будут в чем-то похожи.

Делани накрыла ладонями его руки.

– Мы должны решить и сделать свой выбор. Судьба свела нас вместе, Каэтано, но только нам определять, какими будут наши отношения. – Ее голос был страстным, а взгляд решительным. – Только мы выбираем, как нам жить.

Он издал какой-то странный и тихий звук, словно что-то в нем сломалось. А потом он поцеловал ее со всем желанием и необузданностью, на которые был способен.

Однако в его сегодняшнем поцелуе чувствовалась не только страсть, но и надежда.

– Я сделаю тебя счастливой, – сказал он ей, прижавшись лбом к ее лбу. Заходящее солнце наконец коснулось моря. – Я буду делать все возможное, каждый день. И я буду любить тебя, Делани. Я уже люблю тебя. Мне кажется, я влюбился в тебя с первого взгляда, когда увидел тебя в комбинезоне. Я обещаю любить тебя всей душой. Но я не могу обещать, что всегда буду таким, как ты хочешь. Таким, каким ты мечтаешь меня видеть. Но я постараюсь. И однажды между нами возникнет то, о чем, по моему мнению, писали в глупых сказках.

– Но мы с тобой созданы для невозможного, Каэтано, – ответила Делани. Она улыбалась, ее душа парила от счастья, а слезы радости текли по щекам. – Ты нашел потерянную принцессу, которой не должно было существовать. Спустя много лет ты вернул себе трон Иль-д’Монтань. Разве это не счастливый конец сказки?

Он снова страстно поцеловал ее и крепко прижал к себе, словно не желая отпускать. И она верила, что он никогда с ней не расстанется.

– И мы проживем долго и счастливо, Делани, – произнес он, словно повторяя клятву верности.

Они стояли на вершине скалы, а у них под ногами был остров, которым они станут править вместе. Но главное, что они всегда будут вместе.

– Вот увидишь.

– Долго и счастливо, – согласилась она, и Каэтано крепче прижал ее к себе.

Солнце скрылось за горизонтом. Старый день закончился, но скоро наступит новый.

Но сначала на небе будут царствовать звезды.

– Я люблю тебя, – сказал Каэтано, и они оба почувствовали, как начинается их новая жизнь. – Мы будем счастливы. Я обещаю тебе, моя фермерская девочка.

Ни один из них не сомневался, что они проживут в любви и согласии в королевстве, которое дорого им обоим, вместе со своими детьми. И счастливая вечность покажется им мгновением.