Текст книги "Соблазнение принцессы-дикарки"

Глава 8

Каэтано запомнил тот момент, когда Делани увидела его и остановилась. И округлила глаза. Она была очаровательна и напоминала лань при свете фар в его личной столовой. И он тут же воодушевился при виде этой маленькой головоломки по имени Делани Кларк.

Его деревенская девушка, которая настаивала, что она не принцесса, сегодня выглядела как богиня.

Великолепное красное платье с открытым плечом, темные волосы, уложенные в сложный пучок и украшенные блестящими шпильками.

Он страстно захотел ее.

Их недавний поцелуй разжег в его душе лесной пожар, и, хотя прошедшие две недели он держался от Делани на расстоянии, успокоиться ему не удалось. Одного взгляда на нее было достаточно, чтобы он снова возбудился.

Ему понравилось, что она покраснела, увидев его. Получается, не только он помнит вкус того поцелуя. И страсть. Безумную страсть, от которой он едва не потерял голову.

Но сегодня вечером у него больше забот, чем воспоминания о поцелуе. Во-первых, Делани ничем не похожа на фермерскую девушку, с которой он встретился в Канзасе. Ее помощницы сотворили чудо. Платье облегало ее фигуру, а кожа светилась. Элегантная прическа подчеркивала красивые и, бесспорно, королевские черты ее лица, которые она унаследовала от Монтань: тонкий нос и высокие скулы.

Он всегда хотел ее. Но сегодня вечером его желание стало настолько сильным, что он с трудом дышал. Потому что сегодня он увидел перед собой не алмаз, а бриллиант.

Главнокомандующий, который собирается стать королем, увидел свою королеву. И ему потребовалось больше силы воли, чем нужно, чтобы не распускать руки. И оставаться в дальнем конце комнаты и ждать, когда Делани подойдет к нему.

Казалось, прошла вечность, прежде чем она расправила плечи и улыбнулась. Это была фирменная улыбка, которой ее могла научить только Синьорина.

– Как жаль, – сказала Делани, хотя в ее голосе звучало лукавство и удивление, а не разочарование. – Синьорина убеждала меня, что ты превосходный собеседник. Но ты только и делаешь, что сердито смотришь на меня.

– Я смотрю на тебя, это правда. Но я не сержусь.

– Ты знаешь, что беседа – это искусство? – Она шире растянула губы в улыбке. – Похоже, у нас с тобой все-таки есть нечто общее. Мы оба неотесанные.

Застигнутый врасплох, Каэтано рассмеялся. Но как бы он ни удивлялся своему смеху, Делани удивилась сильнее. Она не подозревала, что он способен издавать такие звуки.

Она зачарованно смотрела на него.

Он не собирался сходить с того места, где стоял, и все же пошел к Делани. Подойдя, он взял ее за руку и увидел, как Делани изумилась.

Каэтано повел ее не к накрытому столу, а на широкий балкон – на прохладу весенней ночи. Звезды сияли в ночном темном небе. Долина внизу казалась иссиня-черной, а огни деревенских домов напоминали расплывчатые гроздья.

Обычно Каэтано относился к этим видам так же серьезно, как ко всему остальному. Каждая точка света, которую он видел перед собой, олицетворяла людей. Его подданных, которым он служит долгие годы.

Но сегодня он решил насладиться моментом, который, как ему казалось, никогда не настанет. Его принцесса в замке, его свадьба состоится через пару недель, и его будущее наконец-то известно.

И благодаря ему навсегда изменится судьба его народа.

Справедливость победит.

Он радовался тому, что нашел свою потерянную принцессу. Многие были уверены, что ее просто не существует. Делани преобразилась и воплотила в жизнь его мечту.

Он с удовольствием наблюдал, как мягкий свет от фонарей играет на ее лице.

– Чего я не понимаю, – тихо сказал он, – так это того, почему никто на твоем кукурузном поле не догадался, что ты не одна из них.

Это была, скорее всего, констатация факта, а не комплимент, поэтому Каэтано опешил, когда она нахмурилась.

– Я не понимаю тебя, – сказала она.

– Посмотри на себя. – Он держал ее за руку одной рукой, а другой провел по ее щеке. – У тебя скульптурные, аристократические черты лица рода Монтань.

– Самое смешное в том, – серьезно произнесла она, – что я похожа на Кларков. Соль земли. Я истинная канзаска. Веснушки на моем носу появились из-за работы под канзасским солнцем. У меня мозоли на руках, которые появились благодаря канзасской земле и работе в полях. До твоего приезда любой, кто меня знал, высмеял бы идею о том, что я не Кларк.

Каэтано сдержал вздох.

– Я понимаю, тебе тяжело. – На самом деле он ее не понимал, но не стал об этом говорить. – Нелегко быть так далеко от дома и соответствовать чужим желаниям. Я тебе не завидую.

Она оценивающе посмотрела на него:

– Ты судишь по себе? В детстве тебя отправили в школу-интернат. – Он уставился на нее, и она моргнула. – Мажордом рассказывал мне всевозможные истории. И о тебе тоже.

Каэтано напрягся, но постарался успокоиться.

– Мои страдания меркнут в сравнении со страданиями моего народа.

Обычно, когда он говорил что-то подобное, тот, кто его слушал, вздрагивал и энергично кивал. Никто не говорил «аминь», хотя это подразумевалось.

Делани не сделала ни того ни другого. Во всяком случае, она посмотрела на него насмешливо.

– Страдания – не пирог. Если один человек получает кусок этого пирога, другой может его не получить. Как ни прискорбно, всегда есть чем заняться.

Каэтано почувствовал странную неуверенность.

– Я не пытался подсчитать страдания.

– Разве нет? Ты никогда не говоришь о своих чувствах. Ты говоришь только о своей стране.

– Моя страна важна для меня, – возразил Каэтано и сжал ее руку. – Мои чувства не в счет.

Она посмотрела на их соединенные руки, словно там было что-то, что имело для него значение. Он понял, что тоже уставился на их руки, поэтому пришел в ярость.

– Твои чувства не имеют значения или ты их не понимаешь?

– Чему тебя учит Синьорина? – спросил он, мысленно приготовившись к бою.

Ему предстояла очень специфическая битва, которую он хотел начать с этой женщиной. И это будет не драка, а состязание в страсти.

– Ты сердишься, – заметила Делани со сводящим его с ума спокойствием.

– Очень в этом сомневаюсь, – размеренно процедил он сквозь стиснутые зубы. – Как политик, я не имею права сердиться.

– И это сердито говорит человек, называющий себя главнокомандующим.

– Главнокомандующий – это звание. – Каэтано заставил себя улыбнуться. – Звание, к которому я отношусь серьезно. Главнокомандующий не позволяет себе злиться в неспокойные времена.

Она наклонила голову набок и проницательно посмотрела на него голубыми глазами:

– Ты действительно точно знаешь, когда злишься?

И вдруг все его эмоции перемешались, и он снова почувствовал себя неуправляемым. Он испытал нечто большее, чем безумие, охватившее его, когда они целовались. Такое ощущение, что Делани стала его частью, а он не понимал, как это произошло. И все из-за странного и безобидного разговора.

Каэтано постарался успокоиться привычным способом, думая о предстоящей свадьбе. Потому что ничего не имело значения, кроме свадьбы.

– Подготовка к нашей свадьбе идет полным ходом, – проворчал он.

Когда Делани скрестила руки на груди, он понял, что нарочно сменил тему, чтобы она оправдывалась.

– Свадьба главнокомандующего – международное событие, – продолжал он несмотря на то, как она разглядывала его. – У нас много союзников в разных странах, и нам нравится, когда они участвуют в наших церемониях. Не то чтобы нам требовалась легитимность, но после того, как на церемонии побывают представители других стран, ее будет трудно аннулировать тем, кто живет в нижнем дворце.

Каэтано не сомневался: мажордом выполнил свою работу, и Делани знает, что нижним дворцом называется резиденция Монтань, уютно расположившаяся в собственной скалистой бухте с самым красивым пляжем.

– Никто не советовался со мной по поводу свадьбы, – спокойно произнесла она, но на ее лице отразилось недовольство.

– А зачем? – спросил он, обнаружив, что ему стало гораздо легче притворяться непринужденным, когда Делани сердилась. – У тебя слишком много дел. Тебе надо привыкнуть к новой роли и изучить свой новый дом.

Она свирепо уставилась на него:

– По-моему, если планируется свадьба, на ней должна появиться невеста. Это разумно, не так ли? В противном случае возникает ощущение, что кто-то что-то скрывает или замышляет.

– Невестой может быть любая, Делани. Невесте надо просто появиться на свадьбе. Но не каждая сумеет стать королевой Иль-д’Монтань.

Он заметил, как она пытается смириться с идеей стать королевой.

– Одно за другим, – через секунду сказала она, и ее глаза потемнели. – Сначала мне нужно стать невестой. Я должна заняться этим. Мне было бы проще, если бы я знала о том, как пройдет моя свадьба.

– Ты в самом деле хочешь спланировать нашу свадьбу? – Ему не терпелось прикоснуться к ней, поэтому он провел ладонью по обнаженной руке Делани и с наслаждением заметил, как она вздрогнула от его прикосновения. – Или ты планируешь сорвать свадебные планы?

Она покраснела, словно от стыда.

– Я в шоке, – протянул он, хотя, по правде говоря, был очарован Делани. – Ты строишь козни у меня за спиной?

– Ты сказал, что у меня целый месяц. Прошло только две недели.

– Я сообщил тебе, что свадьба состоится через месяц, так и будет. – Он пожал плечами, когда она открыла рот, чтобы возразить. – Ты сделала свой выбор, Делани. Наверное, мне следует напомнить, что я в любой момент могу жениться на тебе по средневековому обычаю и тогда свадьба не понадобится.

– Нет, – поспешно ответила она, и он обрадовался, увидев, как она паникует. – Я просто хочу спланировать нашу свадьбу, вот и все.

– Ты лжешь, малышка.

– Каэтано. – Она тщательно подбирала каждое слово. – Я не хочу, чтобы у тебя сложилось неправильное мнение. Я не лгу. Но ты хочешь, чтобы я смирилась с двумя огромными фактами, причем немедленно.

Она помолчала, словно ожидая, что он начнет спорить, но он только наклонил голову. Делани судорожно вздохнула.

– Дело в том, что я не тот человек, которым я себя считала всю свою жизнь. Я совершенно другой человек, которому суждено жить здесь и думать об искусной беседе как о потенциальном оружии дипломатии, хотя все, что я знаю, связано с кукурузой. И второе: ты убежден, что вполне разумно выйти замуж за совершенно незнакомого человека. Мы познакомились всего четырнадцать дней назад, Каэтано. Этого времени недостаточно.

Он прислонился к перилам, изучая ее красивое лицо. Ей не нужна была косметика, но ему нравилось, как служанки подчеркнули ее естественную красоту.

– И сколько, по-твоему, времени тебе понадобится, чтобы смириться со всем этим? – спросил он.

Она повернула руки ладонями вверх:

– Год? Пять лет? Жизнь?

– Сочувствую, – сказал он, искренне жалея ее. Но он не собирался ее спасать. – Тебе следует знать, что нельзя ждать.

Широко раскрыв глаза, она прошептала:

– Но, наверное, можно немного подождать?

Он испытал странное ощущение. Он почувствовал бы меньше шока, если бы внезапно потерял равновесие и рухнул с крутого склона. Его озадачил ее жалобный голос и умоляющий взгляд.

Делани, в отличие от любой другой знакомой ему женщины, сбивала его с толку разговорами о земле и мозолях, а также о чувствах. Он привык к тому, что женщины жеманничают и льстят ему, стараясь задержаться в его постели. Наверное, именно поэтому рядом с Делани его окутало какое-то безумное, опасное и пробуждающее любопытство опьянение.

Отчасти ему хотелось дать ей время. Да, они мало знают друг друга. У него была тысяча причин не жениться в спешке, и только одна причина заставляла его торопиться – результаты анализа ДНК.

Но он не желал медлить, потому что захотел Делани еще во время их первой встречи в Канзасе. Он хотел ее, как обычный мужчина. Но ему приходилось думать о ней только как о средстве для достижения его целей.

И все же ему хотелось подождать. Не для того, чтобы устроить свадьбу, которая поразит весь мир. Он хотел дать ей время, чтобы она привыкла к нему.

«Ты стремишься к тому, чтобы она желала тебя, – сказал ему голос разума. – Не главнокомандующего этой долины и не короля этого острова. Тебя, Каэтано, только тебя».

Однако он не станет рисковать.

– Я сочувствую тебе, потому что ты оказалась в незнакомом месте и новых обстоятельствах, – произнес он, надеясь, что не выдает свое внутреннее смятение. – Нелегко, когда у тебя быстро отбирают привычный тебе мир.

Я не стану извиняться перед тобой, но я понимаю, что тебе непросто.

Она долго смотрела на него при свете фонаря. Сейчас они казались ближе друг к другу.

– Я стараюсь думать об этом как о подарке, – сказала она, словно на исповеди. Казалось, ей было трудно подбирать слова. – Сама бы я не выбрала такой подарок. Но лучше знать правду, чем жить во лжи, верно? – Она грустно рассмеялась. – Так всегда говорила моя бабушка.

– Она мудрая женщина, – ответил Каэтано.

Он не стал уточнять, что ее настоящей бабушкой была ледяная королева Карлота, известная как своей жестокостью, так и ненасытностью. Она явно не была мудрой.

– Я не могу сказать, что смирилась с этим, – продолжала Делани тем же исповедальным тоном. – Мне помогает то, что каждый раз, когда я звоню маме, она слишком занята обустройством своей новой жизни, чтобы говорить со мной дольше пяти минут. Кажется, она счастлива. Две недели назад она едва жила.

– Тогда, может быть, малышка, тебе не нужно привыкать столько лет.

– Признать это правдой – не то же самое, что признать мое настоящее происхождение. – Делани вздохнула и расправила плечи. – Меня волнует другое. Меня смущает наша свадьба.

– Ты сказала, что твоя главная претензия – замужество с незнакомцем, – напомнил ей Каэтано. – Но мы ведь с тобой знакомы.

Она сдвинула брови:

– Я вообще тебя не знаю.

– Ты знаешь самое важное. – Он наклонил голову. – Ты знаешь, что ты мне нужна, и это прибавляет тебе сил.

Она сильнее нахмурилась:

– Когда моя бабушка рассказывала о том, как влюбилась в моего дедушку, она говорила о многом. Каким молчаливым он был со всеми, кроме нее. Как он смотрел на нее, словно она становилась красивее с каждым днем. Милые имена, которые они давали друг другу. Она ни разу не упомянула силу, если только не рассказывала о том, как переждать торнадо. – Делани покачала головой. – Как ни странно, она гораздо больше думала о любви.

В очередной раз Каэтано поразился тому, как ему нравится ее характер. Он хотел женщину, которая умела ему противостоять.

– Любовь – чудесная штука, по крайней мере так мне говорили, – пренебрежительно сказал он. – Но это еще не все. Любовь слепа, а с силой, которой ты обладаешь, ты получаешь знание истины. Я не могу тебе навредить. На тебя будет смотреть весь мир, как только станет известен твой настоящий статус. Ты будешь в безопасности. Я полагаю, именно поэтому ты так легко согласилась поехать со мной.

Она прищурилась и посмотрела на него так, словно он ничего не понимал:

– Мне и в голову не приходило беспокоиться о своей безопасности. До нынешнего момента.

– Значит, ты еще более защищена, чем я себе представлял, – огрызнулся он. – Что может быть важнее твоей безопасности?

Делани тихо рассмеялась:

– То, как ты это описываешь, звучит глупо. Но я всегда чувствовала себя в безопасности. – Она слегка покачала головой. – Хотя мне совершенно ясно, что ты, безусловно, самый опасный человек, которого я знаю.

Было что-то настолько невинное в ее словах, что Каэтано почувствовал себя обезоруженным. Она словно не понимала, что сделала ему огромный комплимент.

– Я никогда не причиню тебе вреда, Делани, – выдавил он. – Просто помни об этом.

Она медленно кивнула, размышляя:

– По-твоему, я жду, что ты причинишь мне боль?

– Я только хочу, чтобы ты не сомневалась в своем выборе.

– Только и всего? – Казалось, она видит его насквозь. – Почему-то у меня такое ощущение, что здесь что-то более личное.

Каэтано думал только об истории своего народа. Не о своем прошлом. И не о своей семье.

И не о выборе, который он сделал, когда был слишком молод, чтобы иметь право голоса.

Не о том, что случилось и чего он не смог предотвратить.

И все же его сердце бешено колотилось, словно он опять стал юношей, попавшим в ловушку чужих решений вдали от дома.

– Я рад, что ты не зациклилась на своей безопасности, – мягко произнес он. – Ты либо очень глупая, либо я заслужил твое доверие.

– Подожди… – начала она.

– Дело в том, – сказал он, прерывая ее и не беспокоясь, что будет выглядеть слишком неприступным и безжалостным, – что мне нравится современный взгляд на брак. Я во многом современный человек. Но влюбленность, узнавание друг друга и трата времени… Это может считаться добродетелью на ферме в Канзасе. Но здесь речь идет не о полях, а о королевствах. И ты уже знаешь все, что тебе надо знать. Я поклялся не причинять тебе вреда, и в нашем случае этого достаточно.

– Может быть, тебе этого достаточно. Но для меня этого мало. – Она вздернула подбородок, не осознавая, что стала еще красивее.

– Ты хочешь романтики? – спросил он. – Любви?

Он старался не говорить насмешливо, но Делани все равно вздрогнула и запрокинула голову, словно он ударил ее.

– А если я скажу «да»? – Ее глаза сверкнули. – Что тогда? Ты будешь соблазнять меня поэзией?

– Я уже познакомил тебя с одной известной мне поэзией, – тихо и сурово произнес Каэтано. – И если мне не изменяет память, моя фермерская девочка, тебе понравилось.

– Ты не читал мне стихов. – Она сердито уставилась на него, и он тут же возбудился. – Иначе я бы запомнила.

– Воспоминания так непостоянны, – пробормотал Каэтано и обхватил рукой ее шею. Он притянул Делани к себе и с удовольствием увидел, как она приоткрыла рот. В ее глазах читалось желание и осознание. – Запомни, Делани, это сонет, – произнес он и поцеловал ее в губы.

Глава 9

Делани, как и все остальные, изучала поэзию в школе, однако не разбиралась в ней. Но она знала точно: ни одно стихотворение, прочитанное ею на уроках, не могло сравниться с поцелуем Каэтано.

Он целовал ее и целовал, а она трепетала от прикосновения его твердых губ. Она чувствовала себя безрассудно и самоуверенно, когда он снова и снова требовательно припадал к ее губам.

Ей хотелось оттолкнуть его, потому что так следовало сделать, но вместо этого она поглаживала руками его широкую, мускулистую грудь. Она вцепилась пальцами в лацканы его пиджака, чтобы не упасть. Ее голова шла кругом от бури сенсационных ощущений, которые он пробуждал в ней. Она и не подозревала, что может испытывать желание на грани мучения.

Чем дольше он целовал ее, тем больше ей казалось, что она наконец-то вернулась домой. А Каэтано дарил ей такие страстные поцелуи, словно он боялся умереть, если остановится.

Теперь, когда ее окружал запах его тела, она задавалась вопросом, сможет ли позже дышать, не слыша этого запаха. Она содрогнулась, и Каэтано рассмеялся.

На мгновение она вспомнила себя. И свои цели. Вернее, то, что у нее должны быть цели в эти оставшиеся две недели. Надо было потребовать, чтобы ее отвезли хотя бы на встречу с биологической матерью, но она этого не сделала, хотя каждый день собиралась так поступить.

Сейчас она видела только Каэтано и звезды над головой. Она желала видеть только его с тех пор, как он приехал к ней на ферму. Теперь она была готова это признать. И что бы она ни говорила Кэтрин о том, что поездка будет просто приключением, если бы не Каэтано, она никогда не села бы в его машину.

Были и более сложные причины, по которым она не торопила встречу с королевой.

Но в данный момент она сосредоточилась на Каэтано. И на волшебной и чудесной страсти, вспыхнувшей между ними.

Когда он снова прижал ее к себе, а потом приподнял, она оттаяла. На этот раз он поцеловал ее с восхитительной торопливостью, и она ответила на его поцелуй с той же пылкостью.

Проведя рукой по обнаженному плечу Делани, он коснулся пальцами ее груди, потом наклонил голову и обхватил губами ее напряженный сосок. Она запрокинула голову и вцепилась руками в его плечи.

Каэтано замер, а потом одобрительно прорычал. Он продолжал ласкать ее грудь, и Делани почувствовала сильное и прекрасное, всепоглощающее тепло внизу живота.

В этот момент она была готова поклясться, что они с Каэтано созданы друг для друга. Она была так поглощена тем, что он делает, что едва не захныкала, когда он потянул вверх подол ее платья и обхватил рукой ее упругие ягодицы.

Казалось, она не могла до конца осознать ощущения, которые на нее нахлынули. Она думала, что умрет, когда он наконец коснется ее между ног. Еще ни разу Делани не чувствовала себя такой живой.

Забывшись от наслаждения, она не сразу пришла в себя, а потом смутно осознала, что Каэтано проводил ее обратно в столовую и усадил за стол. Наконец она моргнула и поняла, что подают ужин.

Делани не знала, что ей делать. Она едва заметила, как пришли, а потом ушли слуги. Каэтано словно не обращал внимания на ее растерянность. При виде еды на тарелке у нее потекли слюнки, но она никак не могла сосредоточиться на еде.

У Делани было такое чувство, что тело больше не принадлежит ей. Каэтано было достаточно просто прикоснуться к ней, и она стала другой. Мысли крутились в ее голове, как неуловимые мелодии. Она очутилась посреди невероятного эмоционального шторма и переступила грань, о существовании которой не подозревала.

Каэтано посмотрел на нее, и его глаза потемнели от осознания. Ей хотелось вскочить на ноги и объявить то, что было так очевидно для нее. Что она больше не та женщина, которая вошла в столовую, ощущая себя королевой. Она сильно изменилась, а он этого не понимает. Ее проблема была в том, что она понятия не имела, чем все закончится.

– Я никогда не занималась сексом, – выпалила она и тут же пожалела об этом. Она подумала, что ее признание с громким стуком приземлилось на ярко освещенный мозаичный стол.

Загадочный взгляд Каэтано изменился. Она почувствовала совсем другой трепет, словно эта необычная ночь наполнилась любовью.

«Не обманывайся, – упрекнула она себя. – Ты точно знаешь, что нужно от тебя этому мужчине».

– Прими мои соболезнования, – сказал Каэтано после долгого молчания, и она затаила дыхание. – По-моему, это досадная оплошность.

– Моим бойфрендом была ферма, – произнесла Делани, до сих пор не придя в себя. Хорошо, что она сейчас сидит. – И кроме того, я никогда не понимала, почему мои одноклассницы не замечают, что мальчишки из нашего класса, когда им исполнилось по семнадцать, это те же мальчишки, которым когда-то было шесть лет. Они все были неопрятные и хулиганистые. – Она наморщила нос. – Наверное, у моих одноклассниц наступила амнезия, но у меня ее не было.

Каэтано не прокомментировал нехватку подходящих женихов в Канзасе. Вместо этого он наполнил ее бокал чем-то ярко-красным, пахнущим смородиной и медом. В первый раз Делани тайком попробовала вино на девичнике у школьной подруги, и оно оказалось игристым и кисловатым. Но вино, налитое Каэтано, напоминало его поцелуй и пробуждало в ней новое желание.

– Я редко выпиваю, – торжественно заявила она, глядя на него поверх бокала. – Поэтому твоя попытка меня расслабить удастся.

– Превосходно.

В уголках его напряженных глаз появились морщинки, и Делани показалось, что она едет на телеге, хотя на самом деле сидит на месте. Протянув руку через угол стола, он стал теребить пальцами тонкую прядку, выпавшую из ее изысканной прически. Наверное, Делани не следовало разрешать ему играть с ее волосами. Или с ней. Но она по-прежнему дрожала от желания и бурлящих ощущений. Она взяла бокал с вином и сделала еще один большой глоток.

– Я думала, что однажды выйду замуж, – продолжала она, пока он осторожно потягивал ее прядку, отчего у Делани слегка закружилась голова. – Но я заботилась только о ферме. Я не могла выйти за кого попало. Это должен был быть фермер, а как найти фермера, готового обрабатывать твою землю, а не свою?

Он рассмеялся:

– Малышка, боюсь, я не разбираюсь в особенностях взаимоотношений фермеров в центре Америки.

Услышав его сухой тон, она почему-то тоже рассмеялась:

– Разве ты не понимаешь? Мы с тобой планировали заключить брак ради земли. Просто ты считаешь, что твоя земля важнее моей.

Каэтано замер. Он сидел к ней так близко, что она увидела свет в его глазах. Она наблюдала за ним, и ее все сильнее затягивали различные ощущения. Как будто это было все, чего она хотела с самого начала. Ей не терпелось узнать невероятно красивого мужчину, который вообще не должен был появляться на ее ферме.

Он долго смотрел на нее, потом его взгляд стал отстраненным. Каэтано взял Делани за руку и стал медленно и нежно поглаживать ее большим пальцем.

– Ты совершенно права, – произнес он, и она опешила от удивления. Она ждала, что он начнет с ней спорить или разглагольствовать об истории, семье Монтань и фальшивых королевах.

– Что-что?

Он поднял голову и посмотрел на Делани с печальным выражением лица:

– Я сказал, ты была права. И сейчас ты права. Не мне решать, что для тебя важно. Насколько я понимаю, твоя ферма продается.

Внезапно у нее пересохло в горле.

– Моя мать считает ферму обузой.

– А ты ее таковой не считала?

Делани вздохнула. Она не так давно уехала из Канзаса, поэтому не могла ответить на его вопрос. И все же отъезд изменил ее.

– Я бы не назвала ее обузой, – сказала она ему, понимая, что ни с кем так не откровенничала. Ни с кем. Даже с собой, потому что это было бы похоже на предательство. – По-моему, это и есть любовь, верно? Ты вкладываешься в работу, потому что она того стоит, и ты любишь свое занятие. И ты не ждешь, что она ответит тебе взаимностью. Ты просто работаешь на земле, потому что ты фермер, и ты живешь на ферме. И ничто не могло этого изменить, по крайней мере так я думала. Поэтому я не задумывалась о том, что сделает меня счастливой. Нельзя узнать, что ферма была обузой, пока не потеряешь ее.

Он вглядывался в ее глаза. Внезапно он показался ей почти уязвимым.

– Ты можешь оставить себе эту землю, если хочешь, – резко произнес он и внимательно посмотрел на их сцепленные руки. – Завтра я прикажу своим людям купить ферму. Потом наймем управляющего, который за ней присмотрит.

– Но ферма не моя, – тихо сказала она, – и никогда не была моей. Если она не нужна моей матери, то она должна принадлежать принцессе Амалии.

Каэтано насмешливо фыркнул:

– Это невозможно. Такая избалованная принцесса, как Амалия, не захочет запачкать руки землей. И уж точно она не пожелает далеко уехать от пляжей Позитано или Сен-Тропе.

– Возможно, этого не захотела бы принцесса. – Делани не сводила с него глаз. – Но ведь она не принцесса.

В ответ Каэтано заворчал, встал и подхватил Делани на руки, а потом припал к ее губам. Отчасти ей хотелось протестовать, потому что она не сомневалась: только что случилось нечто важное. Если они сейчас не остановятся, она увидит те особенности Каэтано, которые он обычно скрывал.

Его поцелуй был настойчивым и горячим, и она забыла обо всем. Она с трудом поняла, что происходит, когда он снова вынес ее на балкон, а потом прошагал в свою спальню. Опустив Делани на широкую кровать, он лег рядом с ней и опять поцеловал ее – откровеннее и с большей страстью.

Он помог ей снять платье и одобрительно ахнул при виде ее груди, а потом стянул с нее трусики. Она старалась запомнить каждое мгновение, пока он раздевал ее и смотрел на нее с восхитительным собственничеством. Он снова довел ее до оргазма умелыми ласками, и на этот раз Делани, не стесняясь, громко вскрикнула.

Каэтано откатился от нее, чтобы раздеться, и она почувствовала себя почти брошенной. Ей двадцать четыре года, и она собирается сделать то, чего ей не хотелось делать ни с одним другим мужчиной.

Да, Каэтано красив. Да, он выглядит поразительно мужественно. И с ним не сравнятся все остальные мужчины, вместе взятые, которых она знала.

Он встал у кровати, его глаза сверкали, а тело было напряжено.

– Ты уже моя, – сказал он ей низким и серьезным голосом, словно чувствуя ее волнение. – Ты – ответ на наши молитвы. Надежда народа. Это так, малышка. Но сегодня ты отдаешь мне свою невинность, и это меняет все.

– Ты опоздал, – прошептала она, совсем не стыдясь. У нее не возникло желания прикрыться, хотя она всегда была очень скромной. Она осмелела от собственной силы. – Все уже изменилось.

Наконец Каэтано расхохотался. Его смех глубоко потряс ее, и она, трепеща, поняла: она почти не знает этого человека, но сделает все ради того, чтобы он чаще смеялся.

Она чувствовала себя так же неуверенно, как и в самолете, но на этот раз Каэтано рядом с ней. На этот раз она может прикоснуться к нему. Ей не нужна опора под ногами теперь, когда она сгорает от его золотистого взгляда.

– Я уже получил тебя ради своей страны! – прорычал он, забрался на кровать и опустился на Делани. Он уперся руками по обе стороны от ее головы и посмотрел ей в глаза. – Но сегодня вечером, малышка, я получу тебя ради себя.

Приподняв ее бедра, он глубоко вошел в нее. Она ахнула от боли, которая исчезла через мгновение. Целуя Делани в шею, он начал двигаться – размеренно и неумолимо, и она почувствовала себя совершенством.

Она ощущала себя беспомощной и уязвимой и одновременно была ближе к этому человеку, чем к кому-либо другому за всю свою жизнь.

Она выгнула спину и прижалась к его груди, побуждая его войти в нее еще глубже. А потом все стало таким ярким, горячим и сокрушительным, что из ее головы вылетели все мысли.

Спустя долгое время сонная и безмерно довольная Делани лежала, прижавшись к Каэтано. Она слышала его дыхание. Она ощущала его запах.

Все изменилось. То, что произошло сегодня вечером, не позволит ей стать прежней. Все, что случалось с тех пор, как он встретился с ней во дворе фермы, было не в характере Делани Кларк – фермерской девушки из Канзаса, которая не знала ничего, кроме кукурузных полей.

Нравится ей это или нет, но она принцесса. И вскоре станет королевой.

Его королевой.

Когда он поерзал рядом с ней, она повернулась и посмотрела в его золотистые глаза. И прежде чем он успел заговорить, она провела пальцем по его твердым и чувственным губам.

Она не могла сказать ему то, что хотела сказать. Еще слишком рано.

Ей хотелось кричать ему о любви, плакать и петь.

Но она молчала, не желая торопиться.

– Я выйду за тебя замуж, Каэтано, – прошептала Делани, выдерживая его взгляд. – Я буду твоей королевой.