Текст книги "Кока"

Глава девятнадцать

На старых часах в доме тети Оли была уже глубокая ночь. На второй свободной кровати Марина застелила для Коки постель. В аптечке она нашла кое-какие подходящие средства, промыла и перевязала ножку – Аленушка даже не пикнула. Большая гематома на голове была не свежая, просто обширная, но уже желтоватая по краям – еще только мазать дальше средством от синяков. Марина боялась спрашивать о происхождении травмы, Кока рассказала сама.

– Это от банки.

– Что, милая?

– У меня над кроватью висела банка. Пришел дядя снова делать мне укольчик, и банка упала.

Кока шлепнула себя ладошкой по лбу.

– Малышка моя, тебе было больно?

Кока закивала.

– Плакала?

Кока показала пальчиками «чуть-чуть».

– Чуть-чуть?)

– Да.

– Ты моя смелая девочка.

– Мама, мы теперь всегда будем вместе?

Взгляд старушки был такой чистый и ясный, будто Марина сейчас разговаривала с ангелом. Она не смогла сдержать слезы.

– Да, родная. Обещаю.

– Мамочка, почему ты плачешь?

– Потому что мама очень счастлива, что нашла тебя. И что мы вместе. Люди иногда плачут не только когда больно или страшно, но и от счастья.

– Мне тоже нужно плакать?

– Нет. Тебе больше не нужно плакать. Тебе пора спать. Нужно отдохнуть.

Кока послушно повернулась на бочок и сложила ручки под щеку.

– Мамочка, ты расскажешь мне что-нибудь?

– А что тебе рассказать?

– Ну, что-нибудь…

Кока Аленка хитро глядела на Марину.

– Сказку?)

– Да-да, хочу сказку!

Марина засмеялась.

– Ты маленькая хитренькая девочка?

И седая старушка кокетливо закивала головой.

– Ну, тогда слушай…

Марина судорожно перебирала в голове все, что она помнила с детства.

– Жила-была на свете маленькая девочка и звали ее Аленушка. Пошла как-то раз девочка в лес, за грибами да за ягодами…

Марина рассказывала и гладила свою крестную по голове, перебирая пальцами ее седые кудряшки. Через несколько минут Алена Романовна уснула.

Марина осторожно встала, подошла к окну. Теперь, впервые за сутки, у нее появилась возможность попытаться понять, что вообще происходит. И что теперь с этим всей ей предстоит делать. Какие исходные данные? Она в чужом доме, на окраине Нижегородской области. У нее в доме два тела. Неопознанный мужчина, явно умерший не по своей воле, со свидетельством о смерти на имя Паши. Тетя Оля, умершая сама, но без свидетелей и никак не оформленная.

Далее. С ней 89-летняя старушка, без документов, с множественными травмами, недееспособная, которая думает, что она девочка, а Марина ее мама. И самый главный вопрос: если это не Паша, то где сейчас Паша? И почему Евсюков затолкал в гроб другого человека? Перепутал ли он, не сильно запомнив Пашу в лицо, или сделал это намеренно?

Решать вопросы, по крайней мере, нужно в последовательности. И она понятна.

Отрицать и скрывать тот факт, что мы здесь были глупо – тут и следы, и колея от машины, и ору было с избытком. Кто-то из соседей мог что-то видеть или слышать. Вызывать скорую и ментов тоже глупо – приедут люди, которых Евсюков с руки кормит. Выход один – бежать отсюда, как можно скорее, а появятся последствия – решать их уже в Москве…

Вопрос второй – куда девать труп. Не везти же его с собой и по дороге закопать… Вот охереет Канат))

Тогда куда? Оставить здесь? Соседи рано или поздно обнаружат – приедут те же персонажи. По документам – это Паша… Его родителям в Нижний сообщат, что их мама и сын найдены в доме… Закопают «Пашу» по-любому до их приезда. Врагу не пожелаешь такие новости…

«Господи, Марина Николаевна, вот как можно было так вляпаться?! Думай, думай».

С другой стороны, супер быстро это не произойдет, если учесть, как здесь люди работают. Я успею доехать до Москвы и обратиться в органы, рассказать, все как есть… Люди с области вряд ли поедут проверять, обратятся опять в районный центр, там Евсюков… Спрячет все следы. А начнут трясти – попытается свалить на меня.

Неужели он такой идиот, что думал, что тетя Оля или родственники не откроют ящик и будут хоронить любимого внука и сына прямо в нем?! Не похоже… Выходит так, что он сам не знал, кого положили в гроб… Похоже а то? Несомненно. Его же бараны кого-то убили и так решили избавиться от тела… Скрыть от своего князька, что накосячили. Но где же тогда Паша?!

Глава двадцать

С рассветом к дому подъехал автомобиль. Марина прилегла рядом с Кокой, но толком не сомкнула глаз, поэтому быстро вскочила и побежала встречать таксиста.

– Здравствуй, Канат!

– Здравствуйте.

– Как же я рада тебя видеть!

– Что случилось?

– Давай так. Ты мне доверяешь?

– Да.

– Мы в машину сядем, и я тебе все расскажу.

– Хорошо.

– Пойдем со мной.

Они зашли в сени, где стоял деревянный ящик.

– Помоги мне. Надо убрать в сарай. Держи перчатки.

Канат без лишних вопросов нацепил хозяйственные перчатки. Марина открыла сарай, туда они утащили ящик.

Тетю Олю она прикрыла простынкой, разбудила Коку. Та не хотела просыпаться.

– Милая, вставай, ехать пора…

– Мам, я спать хочу…

– В машинке поспишь. Давай, просыпайся.

– Мы домой?

– Да, дорогая. Мы домой. Поехали скорее.

Все уселись в машину. Водитель вперед, Марина с Кокой на задние сидения.

– Мамочка, можно я еще посплю?

– Конечно, ложись вот так…

Алена Романовна подобрала ножки под себя и легла на колени Марине. Та поймала взгляд Каната в зеркале заднего вида.

– Дочка твоя?

– Да. Моя любимая дочка.

Какое-то время они ехали в тишине, Кока уснула. Канат начал ерзать.

– Не переживай, едем в Москву. Сейчас расскажу тебе историю, в которую сложно поверить…

Марина выложила все: и про бизнес, и про бесплодие, и про Катю, про Пашу, диспансер и Евсюкова. Про тело в ящике и свои предложения. Канат слушал молча и вопросов не задавал. Марина даже удивилась.

– Скажешь что-нибудь?

Канат посмотрел на нее в зеркало.

– Ты как вообще еще держишься?

– Да я сама не знаю как, честно. Хочется просто приехать домой и упасть без сил.

– Скоро приедешь. Можешь тоже поспать. Я разбужу.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

Глава двадцать один

– Мама с дочкой. Приехали.

Марина открыла глаза. Канат повернулся к ним и почему-то виновато улыбался.

– Милая, просыпайся, мы дома.

Кока подняла голову и зажмурилась от осеннего, но яркого солнца. Канат помог им выбраться из машины. Марина обняла его.

– Спасибо тебе.

– Не за что.

Она протянула ему деньги. Он не взял, помазал рукой Коке и пошел к машине.

– Ты звони, если что.

– Хорошо. Спасибо тебе.

Кока стояла во дворе многоэтажки и хлопала глазами от удивления.

– Мамочка, это что?

– Это наш дом.

– Весь наш?

– Нет, не весь. Тут еще люди живут, а у нас своя квартира.

– Наша?

– Наша, родная. Пойдем скорее.

Девушка и старушка зашли в лифт, Марина нажала на кнопку. Какое же счастье было оказаться в своей квартире!

Марина с порога скинула всю одежду. Раздела полностью Коку. В душевой поставила стул, усадила ее туда и сама залезла следом, включила душ. Теплая ласковая водичка начала поливать их уставшие тела. Марина спросила:

– Головушку вымоем? Глазки закрой.

Она намылила волосы старушки ароматным шампунем, одного раза было недостаточно и она повторила процедуру, смыв всю грязь и страх.

– Вкусно пахнет.

– Тебе нравится?

– Да.

Марина укутала Коку в мягкий халат. На ножки одела носочки. Еще раз обработала рану на ноге, завязывать не стала – пусть подсыхает. Синяк на пол головы тоже намазала специальной мазью, Кока очень смеялась, что она желтая.

Марина усадила старушку на стул и начала расчесывать и сушить ей волосы, они стали мягкие, пышные и очень кудрявились. Кока жмурилась и хихикала, когда теплые струи воздуха из фена попадали ей в лицо.

Марина смотрела на реакцию маленькой «дочки» с каким-то необыкновенным умилением. Перед ней сидела старая бабушка, которая полностью утратила ощущение реальности происходящего, но чувства она вызывала именно материнские, самые нежные и искренние, о которых Марина даже не подозревала. Никогда не испытывала и думала, что уже никогда не испытает. Волшебство, которое происходило прямо в эти секунды в одной из Московских квартир, когда вокруг бушевал ковид и пачками умирали люди, невозможно было описать простыми словами. Когда прямо в эти секунды кого-то пытали в застенках, кто-то не знал, как прокормить семью, а кто-то вовсе издавал последний вход – двое обычных таких разных взрослых людей были абсолютно счастливы… Были полны любовью друг к другу, радовались просто тому, что происходит сейчас. Наверное, это и есть «сейчастье». Марина спросила Коку, что та любит кушать – та ответила, что кашу, но так и не смогла вспомнить, как та называется. Удивительно, но Марина никогда в своей жизни не готовила кашу – она завтракала на бегу или в кафе, но не готовила сама. Вооружившись интернетом, девушка сварила рисовую, на молочке, немного полила ее сгущенкой. И с удовольствием наблюдала, как Кока уплетала за обе щеки.

После завтрака и беспокойной ночи в пути, их разморило. Марина уложила старушку в свою постель, обняла. И они уснули, так крепко и сладко, что проснулись уже тогда, когда на улице было совсем темно.

Проснувшись, набравшаяся сил бабуля обрушила на Марину целый град вопросов. Где они, что это за город, как называется, почему они так высоко, кто тут рядом с ними живет, где их папа, как его зовут, что такое лифт и как он работает… Марина обстоятельно и терпеливо отвечала на все вопросы, включала, где нужно фантазию. Они смеялись и дурачились. Кока боялась щекотки и, как настоящая маленькая девочка, заливалась громким смехом и кричала «Мама, не надо», но хитро проглядывала на Марину и просила еще.

Марина отпустила бы весь мир с поводка и просто растворилась сейчас, но один вопрос не давал ей покоя. Судьба Паши оставалась неясной… Она включила телевизор, Кока уставилась в него, приоткрыв рот, а Марина сделала себе кофе, уселась на край кровати и начала размышлять.

Глава двадцать два

«Уходя в ночи из машины, Паша не мог пойти никуда кроме как в диспансер… Для чего? Самостоятельно вытащить Коку? Вряд ли. Проявить себя героем – допустим, но не вопреки же здравому смыслу… А вот вернуться в машину и сообщить к своему удовольствию точное ее расположение, указать окно палаты – вполне возможно. Но для этого нужно было бы заглянуть, как минимум в несколько окон… А значит подтянуться на решетке. Весит он чуть больше барашка, но выдрать ржавые прутья в принципе мог, они и у меня в руке крошились. Дальше начинается конспирология…

Евсюков утверждал, что «Пашу» застрелил санитар при попытке залезть вовнутрь. Или обратно… Тут неясно, говорил он со слов тех маргиналов, самого его ночью не было. Отправлять чужое тело родственникам он бы не стал, он дерьмо редкостное, но не идиот… Значит, труп не видел. Или видел, но внимательно не рассматривал.

Вывод только один – Пашу заметили и поймали. А тот несчастный к тому моменту был уже мертв. Тело избитое в мясо, новые и старые гематомы, дырка в голове без обилия крови в ящике…» – Марина не была экспертом-криминалистом, но память ее не подводила, даже в стрессовых ситуациях.

«Эти утырки забили кого-то насмерть по неосторожности и испугались… Евсюкова. Он ведь за барыши с каждого больного печется. А тут так удачно ночью попался Пашка… Жмуру – дырку в голову и в сарай, а ночного похитителя старушек – на его место… Господи…» – Марина сама испугалась собственных мыслей.

«Или я себя накручиваю, или Паша сейчас прикован к кровати… В настоящем аду».

Мысли прервал видеозвонок. Марина даже не сомневалась в том, кто это может звонить.

– Привет, Канат.

– Мариночка, как дела?

Узбек сидел в своей машине и широко улыбался.

– Хорошо дела. Отдыхаем.

– Какие планы на вечер?

– Канат, я очень тебе благодарна за помощь и вообще за все… Но мне сейчас вообще не до веселья. Бабуля на руках и друг пропал.

Веселый таксист на видеозвонке, видимо, вообще не выкупал суть происходящего и пер, как паровоз.

– Хочешь увидимся? Давай приеду.

Марина уже хотела высказать все, что думает об этом иностранном пикапере, но на секунду задумалась и сказала:

– Да, хочу. Адрес ты знаешь, квартиру скину, поднимайся.

Через 15 минут узбек уже стоял на пороге. С цветами, бутылкой и шоколадным яйцом для Коки. Марина уже пожалела о своем решении, приложила ладонь ко лбу, но забрала цветы и вино и понесла их на кухню.

– Милая! У нас гости.

Кока по прежнему сидела на кровати и смотрела мультики. Марина подошла к ней, взгляд был стеклянный. Она пощелкала пальцами перед носом старушки – ноль реакции. Зомбоящик не щадит никого. Девушка выключила телевизор и присела рядом с ней на колени.

– Доченька, помнишь дядю, который нас вез?

Канат уже зашел в комнату. Кока посмотрела на него.

– Помню.

– Он к нам в гости пришел.

Канат подошел к старушке и протянул ей подарочек. Кока вся покраснела и резко уткнулась в плечо Марине. Та засмеялась.

– Ты стесняешься?

Посмотрела на Каната: «Стесняется. Дай сюда». Тот передал яичко Марине.

– Милая, дядя хороший, это тебе он принес подарок. Смотри.

Но Кока не вылезала из Марининых волос. Девушка показала рукой узбеку, чтобы тот шел на кухню. Они остались вдвоем.

Марина развернула оберточку, раскрыла шоколадное яйцо и открыла пластмассовую коробку.

– Смотри. Это шоколадка, ее можно кушать. А тут вот – игрушка. Ее надо собирать.

«Правда там сейчас попадается всякое говно» – уже под нос себе произнесла Марина и пошла на кухню, оставив Коку наедине с вкусным интерактивом.

Канат уже открыл вино, разлил его по бокалам и сидел с довольным видом.

– А ты не мусульманин? Тебе можно?

Канат застеснялся и показал пальцами: «Чуть-чуть».

– Чуть-чуть не мусульманин?

– Можно чуть-чуть.

– Ясно. Не пей, пожалуйста.

– Почему?

– Мне помощь твоя нужна. Снова.

– Поэтому позвала?

– Поэтому.

Канат ощутимо расстроился. Прям на глазах поник герой-любовник.

– Я думал, понравился тебе…

Марина села к нему поближе. И мысленно скрестила указательный и средний пальцы.

– Послушай меня. Понравился. Еще тогда понравился. Правда. Помнишь мы ехали в машине первый раз?

– Помню.

– А помнишь ты мне сказал, что друг твой тебе как брат?

– Конечно, брат.

– А смог бы ли ты, когда твой брат пропал и его силой удерживают, просто так сидеть, пить вино и развлекаться?

Канат молчал.

– Вот и я не могу. Мой друг там остался. Я рассказывала тебе про больницу, вот там его заперли и держат.

– Так иди в полицию.

Нельзя в полицию! Там главный всем платит, и ментам в том числе. Это риск. А каждая минута, каждый час там – это сущий ад!!! Его там мучают…

Марина заплакала.

– Это муж твой?

– Да нет же. Друг. Мы вместе ездили бабушку забирать.

– Ты ехать туда хочешь?

– Помнишь, я тебе звонила, говорила, что в беду попала? Ты говорил «брать пацанов»… Есть у тебя надежные люди? Не двое, не трое – много. Хочу, чтоб вы забрали Пашку. Я заплачу, много. Сколько нужно денег?

– Ну, я не знаю. С пацанами надо поговорить.

– Поговоришь?

Канат сидел в каком-то ступоре.

– Поговори, пожалуйста. Надо если – выйди позвони, съезди. Вообще нельзя терять время. Деньги – не вопрос. Я бы и одна рванула, вообще даже не думая!!! Но не могу я ее тут одну оставить. Понимаешь?

– Понимаю. Да, позвоню.

Узбек засобирался.

– Спасибо тебе. Я очень жду, звони, пожалуйста, как что будет ясно.

– Да, конечно.

Канат ушел. Марина вернулась в комнату. На кровати сидела Кока, вся в шоколаде. Руки, рот, нос, лоб, халат и одеяло.

Глава двадцать три

Марина вымыла Коку, одела ее в свою пижаму, сменила постель. Была уже почти полночь. «Детское время вышло» – подумала девушка, глядя на уже тершую глазки старушку в розовой пижамке.

– Ложись, Аленушка. Пора спать.

Старушка послушно забралась под одеяло.

– Мамочка, я хочу тебе кое что сказать.

– Говори.

– Нет, на ушко.

Марина забралась следом и приблизилась к Коке.

– Мамочка, расскажи мне сказку.

Конечно, дорогая. Какую ты хочешь?

– Снова про девочку Аленушку.

– Снова про Аленушку хочешь?) Хорошо.

Марина сочиняла на ходу новую нехитрую историю и гладила Коку по голове. Волосы старушки стали такими мягкими гладкими и пушистыми… Гематома на лице значительно посветлела и уже была синеватая с желтыми подтеками, а не черная. Лоб Коки показался Марине более теплым, чем обычно. Она прикоснулась к нему губами, «нет, вроде обычный…»

Кока быстро уснула. Марина подняла, лежавший вниз экраном без звука телефон. Звонков и сообщений не было… Канат молчал.

Девушка вышла на кухню, открыла окошко и закурила. В кухню ворвался морозный воздух. Марина подставила лицо ветру, оперлась на подоконник и выглянула на улицу. У соседнего подъезда стояла скорая.

На столе в телефон прилетело сообщение, Марина захлопнула окно и схватила телефон. Писала одна из управляющих салонов.

«Мариночка, привет. Сегодня объявили, что будут снова нерабочие дни. Я что успела продала, деньги тебе отправлю. Там девочки ждут, что дальше… Ты про зарплату говорила. В общем, выйди на связь».

Марина вернулась в реальность. Круговорот последних событий устроил в голове такой кавардак, что разобраться сразу во всем не представлялось возможным. Прогноз оправдался, тут удивления не было – скорее горечь, ведь крайними снова останутся простые люди… Решения были приняты верные, но выполнить все свои обещания Марина не могла… Подлость, жадность и бегство лучшей подруги были просто фактом, который нужно было принять. Мгновенно этот вопрос не решить, увы. Марина ответила коротко.

«Все, что выручила, раздели между всеми, поровну. Мне отправлять не нужно. Всех отпусти».

И добавила.

«Аналогично передай на другие точки. Все на этом».

Бывшая коллега быстро ответила.

«Ты как сама? Я с ковидом ((Сижу дома с температурой».

«Нормально. Поправляйся», – написала Марина.

От Каната по прежнему ничего не было, пора было набирать самой. Марина положила телефон на стол и включила громкую связь – только длинные гудки.

Девушка закурила снова, налила себе бокал из Канатовской бутылки, сделала глоток, поморщилась и выплеснула содержимое в раковину.

«Где ж ты купил такое дерьмовое вино?!»

Через пять минут Марина снова набрала тот же номер, звонок уже не проходил – Канат ее заблокировал.

Девушка открыла настежь окно, швырнула в него букет, а следом и бутылку.

«Узбекский герой-любовник, блядь!!!»

Снизу у подъезда раздался крик: «Э, вы че там, ебанулись?» Марина выглянула в окно:

– Да!!! Мы все тут ебанулись! Мир ебанулся! Хочешь я тебе еще сверху добавлю?! Собой!!!

Марина залезла на подоконник и встала на него ногами, держась руками за края окна. Мужик снизу посмотрел на нее.

– Дура!

– Тогда лови меня!

– Да нахуй ты нужна…

И сел в свою машину.

Марина сползла обратно в кухню, ее трясло. Слез уже не было, просто горечь внутри и в горле. Впервые за многие годы она почувствовала себя абсолютно беспомощной, абсолютно лишенной всех сил…

Она пошла в комнату, забралась под одеяло и крепко обняла Коку. Она была такая теплая…

Глава двадцать четыре

Среди ночи Марина проснулась от душераздирающего звука – Кока кричала во сне. Речь была абсолютно бессвязная: детдом, война, психушка – там было все!!! Слова вырывались сами собой, она звала маму и мужа, билась в истерике, но не просыпалась…

Марина трясла ее, пытаясь разбудить и привести в чувства – Кока была вся мокрая и буквально горела! Животный страх сковал сердце Марины… Она побежала в кухню, схватила полотенце, облила его холодной водой. Кока свалилась с кровати, зацепив в полете тумбочку, та рассекла ей бровь – Марина принялась вытирать старушку полотенцем, начала стучать по щекам – Кока проснулась…

– Мама… Мама… Мамочка моя…

– Аленушка, я здесь. Все! Все! Все хорошо, я рядом, я тут. Вот, смотри…

– Мама моя… Моя мама…

– Я рядом, это всего лишь сон, все хорошо…

Марина снова положила Коку на кровать, усадила между своих ног, обняла и начала укачивать. Та дрожала и повторяла без остановки: «Мама моя, моя мама, мама моя, моя мама…» Марина приговаривала и укачивала, целовала ее в седую головку, снова приговаривала и снова укачивала. Через час Аленушка уснула…

Марина выбралась из под нее вся мокрая – у старушки был страшный жар. Девушка достала электронный градусник – 36,9… «Но это, сука, не 36 и девять!!!» – Градусник полетел об стену и разбился. Марина обложила Коку подушками, чтобы та снова не улетела, быстро накинула на себя что попалось под руку и выбежала на улицу.

Аптеки в Москве – это отдельный разговор, они есть почти в каждом доме. Но те, у кого есть дети, знают прекрасно, что ночью работает максимум одна-две на район. Марина вовремя сообразила это еще в лифте, хотя уже с трудом отдавала себе отчет о происходящем, поэтому вызвала такси. Приехал, слава богу, не Канат, иначе бы лишился глаз, как минимум. Марина пулей выскочила к окошку круглосуточной аптеке и позвонила в звонок. Холод на улице был ужасный, ветер, ледяной дождь бил в лицо. Марина не слезала со звонка – через минут пять, не торопясь, выползла сонная провизор. Окошко открылось с огромным одолжением…

– Градусник… Есть?

– Вам какой обычный или электронный?

– В жопу себе засунь электронный!

Окошко захлопнулось. Толстая сотрудница скрылась за дверью. Марина принялась колотить стекло и неистово нажимать на звонок. Провизор показалась снова.

– Я сейчас полицию вызову.

– Девушка… Простите меня… Ребенку плохо… Простите, пожалуйста. Ради всего святого!

Сотрудница подумала две секунды и снова открыла окошко.

– Градусник, пожалуйста, обычный… Противовирусное что-нибудь…

– Что?

– Для взрослого что-нибудь, подороже, чтоб наверняка.

– Я посмотрю. Еще что-нибудь?

– Я не знаю. А что у вас от коронавируса берут?

– Нет лекарства. Противовирусные берут, жаропонижающие. Средства разжижающие кровь… От кашля берут.

– Несите все!

– Что все?

– Милая, пожалуйста. Вот все, что ты перечислила, выбери хорошее, что люди брали.

– Так у вас ребенок или взрослый, я не поняла?

– Да я сама не знаю…

– Девушка, все.

Окошко снова начало закрываться. Марина засунула туда пальцы, раздался хруст.

– Я вызываю полицию!

– Стойте! Взрослый, взрослый! Пожалуйста! Я заплачу! Вот…

Марина просунула в щель смятый «пятачок». Провизор закатила глаза, вздохнула, взяла деньги и ушла за лекарствами. Марина попробовала закурить, но одна рука совершенно не слушалась… Таксист приоткрыл окно.

– Вы там скоро?

– Скоро да.

Аптекарша вынесла пакет, полный медикаментов.

– Денег хватило?

– Да, вот…

Марина убежала.

– … ваша сдача…