Текст книги "Русская православная церковь – последняя крепость исторической России. К столетию возрождения Русского патриаршества"

Волынская резня и Талергоф – один и тот же преступный геноцид

Польский сейм признал Волынскую резню 1943-го года, массовое убийство бандеровцами поляков, в том числе женщин и детей, актом геноцида.

Идеология правящего на Украине режима официально признана преступной. Но Волынская резня это продолжение самого массового преступления украинских националистов, стоявших у истоков нацизма – массовое уничтожение «мазепинским» меньшинством галицко-русского народа.

Ассоциация православных экспертов призывает голосовать на осенних выборах в Государственную Думу только за тех кандидатов, которые обязуются добиться признания геноцидом массового уничтожения украинским нацистами русского большинства Галиции, превратившейся в результате уничтожения русского большинства из эпицентра русского возрождения в столицу русофобии.

От какой же черты следует отсчитывать «успехи» самостийничества? Тут надо сказать, что существует тема, о которой наши оппоненты знают, но предпочитают умалчивать. Широкая же публика о ней вообще не осведомлена. Речь идет, с одной стороны, о русском национальном возрождении Галицкой и Карпатской Руси в XIX – XX веках, а с другой – об австро-венгерском геноциде русских (политических процессах над «русофилами», концлагерях и массовых казнях, унесших более 60 тыс. жизней) и о роли «украино-австрийской партии» в вышеназванном черном деле.

О масштабах русского национального возрождения в Галиции красноречиво свидетельствует собравшая более 100 тыс. подписей русских галичан петиция в Венский парламент: «Высокая палата! Галицко-русский народ по своему историческому прошлому, культуре и языку стоит в тесной связи с заселяющим смежные с Галицкой землей малоросским племенем в России, которое вместе с великорусским и белорусским составляет цельную этнографическую группу, то есть русский народ. Язык этого народа, выработанный тысячелетним трудом всех трех русских племен и занимающий в настоящее время одно из первых мест среди мировых языков, Галицкая Русь считала и считает своим и за ним лишь признает право быть языком ее литературы, науки и вообще культуры. Доказательством этого является тот факт, что за права этого языка у нас в Галиции боролись такие выдающиеся деятели, как епископы Яхимович и Иосиф Сембратович, ученые и писатели Денис Зубрицкий, Иоанн Наумович, Устианович, Дедицкий, Головацкий, Площанский, Добрянский, Петрушевич, Гушалевич. Из младших же: Залозецкий, Свистун, Хиляк, Мончаловский, Иван Левицкий, Дудыкевич, братья Марковы, Вергун, Яворский, Святитский, Глебовицкий, Глушкевич, Полянский и многие другие. Общерусский литературный язык у нас в Галиции в повсеместном употреблении. Галицко-русские общественные учреждения и студенческие общества ведут прения, протоколы, переписку на русском литературном языке. На этом же языке у нас сыздавна издавались и теперь издаются ежедневные повременные издания, как: «Слово», «Пролом», «Червонная Русь», «Галичанин», «Беседа», «Страхопуд», «Издания Галицко-русской матицы», «Русская библиотека», «Живое слово», «Живая мысль», «Славянский век», «Издания общества имени Михаила Качковского», расходящиеся в тысячах экземпляров». Далее в петиции приводились требования свободы изучения и преподавания русского языка, истории и права на русских землях, входивших в состав Австро-Венгрии (Ф. Аристов. Карпаторусские писатели. Т. 1. – М., 1916).

Столь же динамично стал развиваться процесс возвращения униатов в православие (на крупные церковные праздники до 400 крестных ходов прорывалось через австрийскую границу в Почаевскую лавру).

В ответ на рост русского возрождения в подвластных ей областях Австро-Венгрия развязала геноцид.

Сначала было проведено несколько показательных процессов над священниками и мирянами, переходившими в православие и говорившими по-русски. Это так называемые «Процесс Ольги Грабарь» (1882), первый и второй Мармарош-Сигетские процессы (1912–1914) над закарпатскими крестьянами, целыми селами переходившими в лоно Православной Церкви (более 90 человек осуждены, тысячи же крестьян несколько лет жили на осадном положении), процесс Максима Сандовича и Семена Бендасюка (1914), процесс доктора богословия Ф. Богатырца и «Дело братьев Геровских» на Буковине (1912–1914).

Затем, когда разразилась первая мировая война, начался массовый антирусский террор. Была создана сеть концлагерей. (Самый известный из них – Талергоф, близ г. Грац в Австрии.) В первое время было уничтожено более 60 тыс. человек, более 100 тыс. бежали в Россию, еще около 80 тыс. было уничтожено после первого отступления русской армии, в том числе уничтожено около 300 униатских священников, заподозренных в симпатиях к православию и России. Эти сведения приводит польский депутат Венского парламента А. Дашинский. (Все русские депутаты этого парламента были расстреляны.) («Временник», Львов, 1938 г.)

Вот что писал об этих событиях галицко-русский историк В. Ваврик: «Австро-мадьярский террор сразу на всех участках охватил прикарпатскую Русь… Наши братья, вырекшиеся от Руси, стали не только прислужниками Габсбургской монархии, но и подлейшими доносчиками и даже палачами родного народа… они исполняли самые подлые, постыдные поручения немецких наездников. Достаточно взять в руки украинскую газету «Дiло», издававшуюся для интеллигенции, чтобы убедиться в этом окончательно. Сокальский уезд был поленом в глазах «украинских патриотов», поэтому доносы с их стороны сыпались на русских людей, как град из черной тучи… Педагог Стенятинский выдавал видных, деятельных крестьян в околице… В селе Маковисках на своих прихожан доносил священник-униат Крайчик. В селе Сосница «мужи доверия» украинцы Михаил Слюсарь, войт Михаил Кушнир и другие донесли на своих односельчан, на основании их доноса крестьян повесили… Двоих – Николая Смигоровского и Андрея Гардого мадьяры-уланы привязали к своим седлам и волокли четыре километра до села Задубровы и обратно, потом повесили на вербах. В Станиславской тюрьме на Дуброве расстрелы шли с утра до вечера… Талергоф… В дневниках и записках талергофских невольников имеем точное описание этого австрийского пекла. Первую партию русских галичан пригнали в Талергоф 4 сентября 1914 года. До зимы 1916-го в Талергофе не было бараков. Сбившийся в кучу народ лежал на сырой земле под открытым небом, выставленный на холод, мрак, дождь и мороз… Священник Иоанн Мащак под датой 11 декабря 1914 года отметил, что 11 человек загрызены вшами. По всей талергофской площади повбивали столбы, на которых довольно часто висели и без того люто потрепанные мученики, происходила «анбинден» – славная немецкая процедура подвешивания за одну ногу. Изъятий не было даже для женщин и священников… Но все-таки пакости немцев не сравнятся с издевательствами своих же. Немец не мог так глубоко влезть своими железными сапогами в душу славянина-русина, как этот же русин, назвавший себя украинцем, вроде официала полиции г. Перемышля Тимчука, доносчика и палача, который выражался о родном народе как о скотине. Он был правой рукой палача Пиллера, которому давал справки об арестантах. Тимчука, однако, перещеголял другой украинец – униатский попович Чировский, обер-лейтенант австрийского запаса… Все невольники Талергофа характеризуют его как профессионального мучителя и палача». (В. Ваврик. Терезин и Талергоф. – Филадельфия, 1966 г.) А вот свидетельство еще одного узника Талергофа, М. А. Марко: «Жутко и больно вспоминать о том тяжком периоде близкой еще истории нашего народа, когда родной брат, вышедший из одних бытовых и этнографических условий, без содрогания души становился не только на стороне физических мучителей части своего народа, но даже больше – требовал этих мучений, настаивал на них… Прикарпатские «украинцы» были одними из главных виновников нашей народной мартирологии во время войны» (Галицкая Голгофа. – США, Изд. П. Гардый, 1964).

Канонизирован Иоанн Вишенский (1550–1623), обличитель унии, ревнитель веры православной

«Материк.ру» 22.07.2016

Синод УПЦ МП канонизировал великого русского подвижника Иоанна Вишенского – великого аскета и ярчайшего полемиста с унией. Канонизация Иоанна Вишенского – это мощный ответ Церкви самой идеологии киевской хунты, «историософской ереси украинства». Иоанн Вишенский не жалел эпитетов в адрес предателей Православия и в своей «зачапке глупого русина с мудрым латынником» именовал себя именно русином, то есть русским.

Невозможно пройти мимо Иоанна Вишенского (1550–1623), афонского инока, ревнителя веры православной. На Афоне Иоанн Вишенский велел заживо «похоронить» себя в пещере у Эгейского моря, откуда беспощадно порицал отступников: Михаила Рагозу, Ипатия Потея, епископа Брестского. Иоанн Вишенский написал множество ярких посланий, в которых прямо называет латинян не просто еретиками, а слугами дьявола (в своей знаменитой «книжке»). Отступников от веры он беспощадно бичует в «Послании к митрополиту и епископам, принявшим унию». Очень интересна и актуальна полемика Иоанна Вишенского с иезуитом Петром Скаргой. Оба придают церковно-славянскому языку принципиальное значение. Для Иоанна Вишенского церковно-славянский язык богодуховнен, «его же дьявол ненавидит, Скарга же в своей борьбе с Православием дискриминацию и уничтожение церковно-славянского языка рассматривает как одну из важнейших задач.

Из всех произведений, несомненно написанных Иоанном Вишенским, до нас дошло 17: «Книжка» («термин о лжи»), сборник о десяти главах с вступлением и двумя предисловиями; послания львовскому братству, Домникии, Иову Княгининскому, Михаилу Вишневецкому, знаменитая «Зачапка мудрого латынника с глупым русином», полемика со Скаргой, вышеупомянутый «Краткословный ответ Петру Скарге», «Позорище мысленное».

«Книжка» была составлена Иоанном Вишенским в 1599–1600 гг. Специально для «Книжки» были написаны И. Вишенским главы: первая – «обличение дьявола миродержца», седьмая – «о еретиках, написанная в дополнение к главе шестой – «Извещению краткому о латинской прелести», восьмая и десятая – «Загадка философам латинским» и «Спор краткий», глава десятая – повесть «о обретении тела Валаама, архиепископа Охридского града». Крайне интересна глава вторая – «послание благочестивому государю Василию, княжати Острожскому первым православным христианам Малой России (1598–1599 гг.), и пятая – «Писание к утекшим от православной веры епископам».

Отступникам Рагозе, Поцею и Терлецкому Иоанн Вишенский писал: «Спросил бы я вас – что такое труда очищения? Но вам и не снилось об этом: не только вы этого не знаете, но и ваши папы – Иисуса ругатели – так называемые иезуиты о том не пекутся и ответ дать не могут…

Постучись в лысую голову, бискуп Луцкий! Сколько ты во время своего священства человеческих душ к Богу послал? Его милость Коштелян Поцей, хотя и Коштеляном был но только по четыре слуги за собою волочил, а теперь, когда бискуп стал, то больше десяти сочтешь; так же и его Милость Митрополит, когда простого рогозиною был, то не знаю, мог ли держать двух слуг, а теперь больше десяти держит».

В послании к князю Острожскому Иоанн Вишенский пишет: «Латинская злоковарная душа, ослепленная и напыщенная поганским тщеславием и гордыми догматами, Божьи премудрости, разума духовного, смирения, простоты и беззлобия вместить никак не может. Охраняйте, православные, детей своих от этой отравы; теперь вы явно пострадали, когда не латинскую и мирскую мудрость разлакались, вы не в папу крестились и не в королевскую власть, чтобы вам король давал волков и злодеев, ибо лутше сам без владык и попов, от дьявола поставленных, владыками и попами, не от Бога званными, в церкви быть, ей ругаться и Православие попирать» (Церковь, Русь и Рим. Н. Воейков, Джордавилль, 1983.)

Неоязычество – угроза национально-культурному единству русского народа

28 июля – день Крещения Руси, день единства русского народа. Ключевая угроза этому единству-реализующийся на наших глазах проект Украины как антиРоссии. Фабрикация отдельной от русской «нации украинцев» – опасный прецедент, по лекалам которого создаются «нации» казаков, сибиряков, поморов и т. д. Ключевым подспорьем в расколе русского народа является неоязычество. Нет более антирусской секты, чем неоязычество, бравирующее своей «истинной русскостью». По сути оно означает распад сформировавшейся благодаря крещению Руси и написанию православными миссионерами таких манифестов русского народа, как «Повесть временных лет» преп. Нестора Летописца, «Слово о законе и благодати» св. митрополита Киевского и всея России Илариона, «Палинодия» иеродиакона Киево-Печерской Лавры Захарии Копыстенского, киевский «Синопсис» архимандрита Киево-Печерской Лавры Иннокентия (Гизеля), русской идентичности на докрещенское состояние племенных идентичностей древлян, полян, дулебов, украинцев, сибиряков и т. д. Поэтому, 28 июля – день святого равноапостольного великого князя Российского святого равноапостольного князя Владимира, день Крещения Руси-это праздник приговора неоязычеству и украинству. О последнем-подробнее.

Проблема интерпретации истории, в том числе церковной, стала на постсоветском пространстве весьма актуальной. Печальной памяти «Краткий курс» трансформировался в целую школу псевдоисторической беллетристики, не стесняющейся никаких подтасовок в зависимости от политического заказа. Особенную остроту эта проблема приобрела на Украине. Глава украинского отделения Фонда Сороса г-н Гаврилишин еще в середине 1990-х годов в интервью киевской газете «Зеркало недели» с гордостью заявил, что ими выпущены десятки наименований учебников по истории Украины «антиколониальной» направленности. В некоторых из них авторы насчитали, например, четыре русскоукраинских войны (!). На особенности так называемой «украинофильской» (то есть «антимосковской») интерпретации истории следует обратить внимание, ибо именно эта школа стала образцом тенденциозности, поражая абсолютно небрезгливым отношением к прямым фальсификациям. Впрочем, этим «грешили» еще такие столпы украинофильства, как Николай Костомаров.

Вызовы «мазепинцев» против русской церкви, культуры и государственности столь серьезны, что не ответить на них было бы ошибкой.

Основные идеологемы этой школы таковы. Население Московского государства – не славянское, а смешанное, славянофинно-угорское, и поэтому население России и Малороссии (Украины) никогда не было единым народом. Мало того, Москва узурпировала имя Руси (теория о неславянском происхождении великороссов, впервые сформулированная преподавателем Уманской базилианской школы Франциском Духинским в целях идеологического оправдания польских претензий на эти земли, затем перекочевала в труды Грушевского и компании). «Варварская Москва» оккупировала «культурную Русь – Украину», превратив ее в свою колонию. Поэтому отделение от России есть закономерный результат национально-освободительной борьбы и антироссийские настроения есть результат «многовекового подавления украинской культуры».

А теперь посмотрим, что говорит на этот счет история. Теория о неславянском происхождении народа Северо-Восточной Руси опровергается как письменными источниками, так и исторической топонимикой. Уже в XII веке практически исчезают упоминания о финно-угорских племенах чудь, меря и т. д., полностью ассимилированных русскими. Историческая топонимика свидетельствует о тотальной колонизации жителями Киевской и Галицкой Руси этого края: два города Галича (на западе и северо-востоке Руси), два Звенигорода (аналогично), два Владимира – Волынский и на Клязьме, четыре Новгорода – Великий, Волынский, Северский и Нижний, два Перемышля, две реки Лыбеди и три – Припяти и т. д. Домонгольская архитектура, иконопись, фольклор сохранились в основном на севере и востоке Руси. Жило сознание не только национально-культурного, но и политического единства русской земли от Галича до Волги. Свидетельство тому – активное участие волынского князя Димитрия Боброка в Куликовской битве и идеологическое обоснование «собирания русских земель вокруг Москвы» коренным галичанином митрополитом Московским Петром (XIV век).

Источники свидетельствуют об однозначно русском и российском самосознании жителей Киева, Львова и Вильны в XIV–XVIII веках. На эту тему М. Максимович (1804–1873) – знаменитый южнорусский этнограф и историк, называвший себя «щирым малороссиянином», написал работу «Об употреблении названий Россия и Малороссия в Западной Руси», отрывки из которой уместно процитировать:

«Не очень давно было толкование о том, будто Киевская и вся западная Русь не называлась Россией до ее присоединения к Руси восточной; будто и название Малой России или Малороссии придано Киевской Руси уже по соединении ее с Русью Великой или Московской. Чтобы уничтожить навсегда этот несправедливый и нерусский толк, надо обратить его в исторический вопрос: когда в Киеве и в других западно-русских областях своенародные имена Русь, Русский начали заменять по греческому произношению их именами Россия, Российский?

Ответ: с 90-х годов XVI века… Основанием такого ответа служат тоговременные акты письменные и книги, печатанные в разных областях Русских… Приведу свидетельства тех и других.

Вот первая книга, напечатанная в Киеве, в типографии Печерской Лавры – «Часослов» 1617 года. В предисловии к ней иеродиакона Захария Копыстенского сказано: «Се, правоверный христианине и всяк благоверный читателю, от нарочитых мест в России Кийовских, сиречь Лавры Печерския»… Основательница Киевского Богоявленского братства Анна Гулевична Лозьина в своей записи о том 1615 года, говорит, что она учреждает его – «правоверным и благочестивым христианам народу Российского, в поветах воеводств Киевского, Волынского и Брацлавского будучим…» «Окружная грамота» 1629 года, напечатанная в Киеве, начинается так: «Иов Ворецкий, милостию Божией архиепископ Киевский и Галицкий в Всея России… «

Но довольно о Киеве, обратимся к земле Галицкой.

Там Львовское братство в своей типографии прежде всего издало «Грамматику» 1591 года в наставление «многоименитому Российскому роду»… Того же, 1592 года, Львовское братство обращалось в Москву к царю Федору Ивановичу с просительными посланиями, в которых именуют его «светлым царем Российским», вспоминают «князя Владимира, крестившего весь Российский род» и т. п. В земле Волынской находим то же… Такое же употребление имен Россия, Российский было тогда и на Северо-Западе русском».

Какое же было подлинное отношение киевлян, волынян и львовян той эпохи к северной, Московской Руси?

Следует отметить, что идеология национально-политического единства Южной и Северной России была выработана в большей степени именно в Киеве. Венцом ее стал знаменитый киевский «Синопсис», написанный предположительно Киево-Печерским архимандритом Иннокентием Гизелем (во второй половине XVII в.). Эта книга переиздавалась около 30 раз и стала первым учебным пособием по русской истории. Согласно «Синопсису», «русский», «российский», «славянороссийский» народ – един. Он происходит от Иафетова сына Мосоха (имя последнего сохраняется в имени Москвы), и он «племени его» весь целиком. Именно «Синопсис» утверждает главенство суздальско-владимирских князей после разорения Киева татарами.

По «Синопсису», Россия – едина. Ее начальный центр – царственный град Киев, Москва – его законная и прямая наследница в значении общего «православно-российского» государственного центра. Весь русский народ един, и временное отделение его части от России в другие государства (Польшу и Литву) «милостью Божией» завершается воссоединением в единое «государство Российское» (И. И. Лаппо. Идея единства России в Юго-Западной Руси. – Прага, 1929).

В результате воссоединения 1654 года уроженцы Киева и Львова, начиная с XVIII века, сделались хозяевами положения на церковном, научном и литературном поприще России.

Еще более красноречиво участие Северои особенно Юго-Западной Руси в создании общерусского литературного, «книжного» языка. Смело можно сказать, что участие это – преобладающее: грамматика, лексика, орфография и первые церковно-славянские и русские словари созданы во Львове, Киеве и Вильне.

Какова же была языковая ситуация в середине XVII в. в Юго-Западной Руси? Она обрисована в грамматике Иоанна Ужевича (1643 г.). В ней описывается «Lingua sacra» или «словенороссийский язык» (так именовался церковнословянский) – высокий книжный язык, язык богослужения и богословия, lingua slavonica или «проста мова» – гражданский, светский литературный и деловой русский язык, и «lingua popularis» – диалектная речь. (Б. А. Успенский. «Краткий очерк истории русского литературного языка (XI – XIX вв.) М, 1994). В Киеве в 1627 г. «протосингел от Иерусалимского патриаршего престола и архитипограф Российския церкви» ученый монах, подлинный энциклопедист того времени Памва Берында издает толковый словарь «Лексикон словенороссийский или слов объяснение». В нем «руская» речь (в послесловии к Киевской Постной Триоди 1627 г. Берында называет «просто мову” «российской беседой общей»), противопоставляется народным диалектам – «волынской» и «литовской» мове. Кодификация «словенороссийского» языка была произведена в основном в Киеве, Львове и Вильне. «Грамматика» Мелетия Смотрицкого стала учебником церковно-славянского языка для всей Русской Церкви буквально на века. «Проста мова» стала основой общерусского литературного языка. «…Действительно, «проста мова» не оказала почти никакого влияния на современный украинский и белорусский литературный языки… Однако, на историю русского литературного языка «просто мова» как компонент юго-западнорусской языковой ситуации оказала весьма существенное влияние. Достаточно указать, что если сегодня мы говорим об антитезе «русского» и «церковнославянского» языков, то мы следуем именно югозападнорусской, а не великорусской традиции… Это связано с тем, что условно называется иногда «третьим южнославянским влиянием», т. е. влиянием книжной традиции Юго-Западной Руси на великорусскую книжную традицию в XVII в. во второй половине XVII вежа это влияние приобретает характер массовой экспансии югозападнорусской культуры на великорусскую территорию» (Б. А. Успенский. «Краткий очерк истории русского литературного языка (XI– XIX вв.) М., 1994).

«Говорят, что Петр Великий гражданскую печать выдумал, а, оказывается, он, просто-напросто, заимствовал ее у галичан у прочих малорусов, которые употребляли ее еще в XVI в. Заголовки многих грамот и статутов, виденные мною в Ставропигии, начерчены чисто нашими гражданскими буквами, а текст, писанный в XVI в. – очевидный прототип нашей скорописи и наших прописки елисоветинских и екатерининских времен». («Галичина и Молдавия. Путевые письма Василия Кельсиева, С.-Петерб., 1868).

Что касается диалектов – «волынской», «литовской» и многих других мов, то о «целесообразности» создания на их основе местных литературных языков лучше всего сказал замечательный галицко-русский историк Денис Зубрицкий в своем письме к М. А. Максимовичу: «…Ваши мне сообщенные основательные и со систематической точностью изданные сочинения – откуда идет русская земля, и исследование о русском языке читал я с величайшим любопытством и вниманием. Вы опровергли сильным словом мечтательные утверждения писателей и выдумки как о происхождении народа, так и о русском языке, которые мне всегда не нравились… Что касается до наречий русского языка, то их бесчетное число) внимательный наблюдатель, странствуя по русской земле, найдет почти в каждом округе, даже в каждой деревне, хотя и неприметное различие в произношении, изречении, прозодии, даже в употреблении слов, и весьма естественно. По исчислению г-на Шмидель Litterarisce Anreiger 1882 г. есть 114 наречий немецких столь одно от другого расстоящих, что немец Друг друга никогда не разумеет, но язык есть всегда немецкий, и невзирая на сие, ученые немцы в Риге, Берлине, Вене и даже в Страсбурге употребляют в книгах и общежитии лучших обществ одно словесное наречие. Я бы желал, чтобы и русские тем примером пользовались… «(Путями истории, Т. Г. Изд. Карпаторусского литературного общества, Нью-Йорк, 1977).

Что же касается создания литературы на «киево-полтавской мове», то здесь уместно процитировать следущие слова: «Пока польское восстание не встревожило умов и сердец на Руси… самое стремление к развитию, малороссийского языка и литературы не только никого не пугало признаками разложения государства, но и самими великороссами принималось с братской любовью» (Н. Ульянов, «Происхождение украинского сепаратизма», М., 1996). Все это дало повод известному русскому философу Николаю Трубецкому утверждать, что «та культура, которая со времен Петра живет и развивается в России, является органическим и непосредственным продолжением не московской, а киевской, украинской культуры», что русская культура редакции.

Откуда же и когда возникла идеология «украинофильства», а точнее – украинского сепаратизма? Исследуя генезис «самостийнического» движения, невозможно не отметить его эпигонский характер и зловещую роль идеологов польского реванша XIX века. Недаром церковный историк Георгий Флоровский метко называл полонофильскую и латинофильскую ориентацию части южнорусской шляхты «провинциальной схоластикой» (Пути русского богословия. – Париж, 1937). Как отмечено исследователями, «настали разделы Польши, и вот тогда польские ученые заговорили об особой украинской национальности… В первой четверти XIX века появилась особая «украинская» школа польских ученых и поэтов, давшая таких представителей, как К. Свидзинский, И. Гощинский, М. Грабовский, Э. Гуликовский, Б. Залесский и др., которые продолжали развивать начала, заложенные гр. Потоцким, и подготовили тот фундамент, на котором создавалось здание современного украинства. Всеми своими корнями украинская идеология вросла в польскую почву» (Труды подготовительной по национальным делам комиссии. – Одесса, 1912). В историю вошла также крылатая фраза ксендза Калинки: «Все-таки лучше самостоятельная Русь, чем Русь Российская. Если Гриць не может быть моим, говорит известная мысль, пускай, по крайней мере, он не будет ни мой, ни твой» (A. Tamovski. Ksiands Walerian Kalinka. – Krakow, 1887).

Однако степень влияния «самостийнической» идеологии еще в первой четверти XX века была совершенно ничтожной. Об этом ясно свидетельствуют результаты единственного в те годы прецедента свободного волеизъявления граждан. Речь идет о муниципальных выборах на Украине летом 1917 года. На этих выборах в органы местного самоуправления было избрано: от общероссийских партий – 870 депутатов, от украинских федералистских партий – 128, от сепаратистов – ни одного (А. Дикий. Неизвращенная история Украины – Руси. Т. 2. Нью-Йорк, 1961).

Следует отметить также, что пресловутая Центральная Рада никогда и никем (!) не избиралась (это был просто клуб единомышленников) и что «первый президент» Украины Михаил Грушевский был избран именно этой Центральной Радой, а не народом.

От какой же черты следует отсчитывать «успехи» самостийничества? Тут надо сказать, что существует тема, о которой наши оппоненты знают, но предпочитают умалчивать. Широкая же публика о ней вообще не осведомлена. Речь идет, с одной стороны, о русском национальном возрождении Галицкой и Карпатской Руси в XIX – XX веках, а с другой – об австро-венгерском геноциде русских (политических процессах над «русофилами», концлагерях и массовых казнях, унесших более 60 тыс. жизней) и о роли «украино-австрийской партии» в вышеназванном черном деле.

В ответ на рост русского возрождения в подвластных ей областях Австро-Венгрия развязала геноцид.

Интереснейшая, но малоизвестная страница истории – это советский период, совершенно превратно трактуемый историками-самостийниками. А между тем первые 20 лет «Радянськой Влады» являются поистине золотым веком самостийщины. Тотальная украинизация, проводившаяся на фоне геноцида русского народа, разгрома русской культуры, Церкви, уничтожения интеллигенции, была важной составной частью ленинской национальной политики. На службу большевикам перешли многие члены ТУП (Товарищества украинских постепенцев – главной сепаратистской организации того времени), такие «столпы», как Грушевский и Винниченко. В 1923 году было выпущено знаменитое постановление ЦК ВКП(б) об обязательной украинизации. Согласно этому постановлению, условием трудоустройства, независимо от образования, научной степени и т. д., стала справка об окончании курсов «украинознавства». Тотальная насильственная «украинизация» охватила в эти годы пространство от Восточной Волыни до Кубани и Ставрополья. «Несдавшихся врагов», как известно, уничтожали. В связи с этим стоит отметить, что человек, с именем которого неразрывно связан страшный голод 30-х годов, председатель СНК УССР с 1923 года Чубарь (именно он подписал печально знаменитое Постановление СНК УССР «О борьбе с саботажем в хлебозаготовках» от 6 декабря 1932 г.), одновременно являлся ярым большевистским «украинизатором». Очень поучительно также проследить географию большевистского геноцида. Он охватил в первую очередь зажиточные края – Волынь, Полтавщину и т. д., бывшие испокон веку оплотом именно русских консервативных, охранительных сил. Волынь практически не была затронута революцией 1905 года, в ней полностью отсутствовали сепаратистские настроения. Именно на Волыни, как это сегодня ни удивительно, проживало больше, чем где-либо, членов «Союза русского народа». Одним из главных духовных центров всей Руси, в том числе Волыни, была Почаевская Лавра, а духовным вождем того времени – архиепископ Волынский Антоний (Храповицкий) – выдающийся православный богослов, и почаевский наместник архимандрит Виталий (Максименко), считавшийся неформальным «диктатором края». Без его благословения ни один депутат не мог быть избран в Госдуму. А Полтавщина?

Именно здесь вспыхнуло некогда восстание Матфея Пушкаря против Выговского, пытавшегося повернуть Малороссию назад к Польше, именно полтавский полковник Искра обнародовал факт измены Мазепы. Полтавская земля дала миру великого русского писателя Гоголя. С историей этого края связан характернейший эпизод: когда на Полтавщину приехал с агитационными целями знатный «самостийник» П. Чубинский (автор гимна «Ще не вмерла Украина»), он был попросту избит полтавскими крестьянами.

Советская власть продолжала политику «украинизации» и после второй мировой войны. В те же годы в результате операции «Висла» было депортировано более 230 тыс. лемков – карпаторусской народности, традиционно русофильски ориентированной. Массовым репрессиям подверглись карпатороссы, обитатели западной части Карпат. А ведь закарпатские русины, несмотря на многовековые усилия по их ассимиляции и неоднократный геноцид, всегда были в авангарде русофильского движения. Так, в 1939 году на местном референдуме 82 % населения высказались в поддержку русского языка. Карпаторусская элита была уничтожена при Сталине без всякой амнистии, а закарпатские русины переименованы в «украинцев». Именно советская историческая наука легализовала терминологический и понятийный аппарат «самостийной» школы, замалчивая, за редким исключением, подлинно национальную, общерусскую историко-культурную парадигму. Показательно: в СССР в каждом городе были памятники и улицы имени Тараса Шевченко, но в то же время таллергофская трагедия, карпаторусская борьба, большевистская политика украинизации – все это оказалось наглухо закрыто в зоне умолчания.