Текст книги "Тебе конец, хапуга!"

«Вроде бы двое», – догонять у Ларина не было никакого желания, он чувствовал, что оказался втянут в чью-то чужую игру и не стоит подставлять себя под пули.

Андрей поднялся и побрел назад к расстрелянной колонне.

* * *

На каждой пригородной трассе, особенно вблизи водоемов, отыщется пара-тройка веселых заведений – неприметных с виду, иногда даже без броских указателей и вывесок. Но клиентура здесь постоянная, поэтому с посещаемостью проблем не наблюдается. Банька, зал с большим столом, камином и жидкокристаллическим экраном на полстены, несколько номеров и обязательно бассейн. В общем-то, ничего предосудительного в существовании такого рода заведений нет. Надо же людям время от времени попариться, расслабиться тесной компанией у стола со спиртным, ну и порезвиться. Законом это не запрещено.

Ярко горели окна, забранные матовым стеклом, отражались в подернутом рябью водохранилище. Вдоль воды тянулись деревянные мостки, несколько лодок и катамаранов – водных велосипедов, лениво покачивались у самого берега. С юга ночное небо подсвечивалось огнями огромного города, даже звезд не было видно. А вот на севере над лесом виднелась полная луна – огромная и кроваво-красная, такую редко можно и увидеть.

Заведение, расположенное в тридцати километрах от столицы, называлось центром релаксации «Парадиз». Над его входом виднелась слабо подсвеченная вывеска, изображавшая двух русалок со стеклянными бокалами пива в руках. Худощавые хвостатые девицы больше походили на засушенных рыб, чем на мифических существ славянской мифологии.

На террасе центра релаксации переливался веселыми тлеющими угольками мангал, а из кирпичной трубы тянуло дровяным дымом. Снобы назвали бы центр релаксации заведением среднего уровня паршивости – слишком непритязательное для человека состоятельного и слишком дорогое для среднего обывателя. Об этом свидетельствовали и две скромные машины посетителей, оставленные на просторной замусоренной стоянке: малоприметные «Жигули» и старый «Мерседес».

Никакой охраны, никаких мер предосторожностей. Даже дверь на замок не закрыта, и из-за нее доносились звуки шансона. Конечно, в русском его понимании как криминального жестокого романса.

У стола, заставленного пивом и закуской, сидели двое: Юра Граеров и его приятель по последней ходке, тощий уголовник с погонялом Комар – густая синяя паутина татуировок покрывала его кисти и предплечья. Мужчины были в белых банных халатах, накинутых на голое тело. Из парной тянуло сладковатым запахом пива, вылитого на камни. Невдалеке переливался отблесками подсветки выложенный синей смальтой бассейн. Крутая деревянная лестница вела на антресоли, вдоль галереи которых располагалась пара номеров. Из-за двери одного из них доносились малопристойные повизгивания девиц и глуховатый мужской хохот.

– Пепсу я уже все на пальцах разложил, так что пусть себе развлекается. – Граеров посмотрел на дверь номера и взял бутылку с пивом, поискал взглядом, чем открыть, а затем хотел сбить пробку ударом о край стола.

Комар криво улыбнулся.

– Дай-ка я. – Уголовник, даже не покривившись, открыл бутылку металлическими зубами и протянул Юре, после чего улыбнулся на все тридцать два золотисто поблескивающих зуба. – А Пепс отжигает. Так что ты ему разложил на пальцах?

– Много бабла будет. Поверь, Комар, я пустых базаров не веду. Ты не смотри, что я сейчас вроде не при делах. У меня все схвачено. Я Пефтиева крепко за горло взял, он теперь и пикнуть побоится. Но мне помощь нужна, твоя и Пепса. Повсюду самому светиться стремно.

– Я недавно откинулся, ты же знаешь. Если косяк выйдет – снова на зону.

– А что, не хочется? – ухмыльнулся Граеров и присосался к горлышку пивной бутылки. Когда отнял, то пена хлынула, как из огнетушителя. Комар засмеялся.

– Пиво не сосать надо, а в горло заливать. Пора бы тебе, Юра, и научиться. Хотя и понимаю, что пивасик не твой напиток.

– Ты фильтруй-то, что говоришь.

– Ну а как это еще назвать? Ты же не пьешь, а именно… – Комар замолчал, не сумев подобрать нужного слова.

– Ладно, проехали. Вернемся к нашим баранам. Я Пефтиеву охерительный заказ организовал.

– Строительство новой федеральной трассы? Там же бабла немерено, кредит из федерального фонда под смешные проценты… – Комар мечтательно закатил глаза.

Граеров энергично подался вперед.

– Все это, Комар, есть. Но это ерунда. Главное – земля. Вот она бешеных бабок стоит, и, считай, никакого учета.

– Не нравится мне тот «петух гамбургский», который возле Пефтиева крутится.

– Петух и петух, черт с ним. Это на зоне они последние люди. А на вольняшке у них связи, без которых никуда не сунешься.

Из-за дверей номера послышались уж совсем неприличные стоны и сладострастное мычание.

– Кажется, угомонятся скоро, сколько можно. – Комар покрутил головой. – Даже меня пробирает, хоть я всегда для себя четко разграничиваю – или пьянка, или бабы.

– Сегодня на пьянку настроился?

– Решаю еще, потому пивом и разминаюсь. – Комар потянулся за пивной бутылкой и, вновь не моргнув глазом, буквально сгрыз с нее металлическую пробку, после чего прикрыл глаза и, запрокинув голову, стал осторожно вливать в широко открытый рот тонкую струйку.

Пиво пенилось, но чудесным образом не вытекало, а поднималось снежной шапкой.

Дверь номера отворилась, и на пороге показался чрезвычайно довольный собой, раскрасневшийся Пепс – невысокий, но крепко сбитый братан с побритой головой. Он был в чем мать родила, если не считать шлепанцев, надетых прямо на белоснежные носки.

– Ух, – шумно выдохнул он, почесал живот. – Кажется, откувыркался.

Следом за Пепсом выползла потная и утомленная девица, еще не вполне пришедшая в себя.

– Ну что, Ксюха, говорил я, что покоя он тебе сегодня не даст? – ухмыльнулся Юра.

– Лучше б я картошку копала, – отозвалась Ксюха.

– Картошка еще не поспела, – подсказал Комар. – Рано ее копать.

Ксюха надела халат, подсела к мужчинам, потянулась к пиву.

– Только не трогайте меня пока. Ненавижу вас, кобели проклятые.

– Не очень-то и хочется, – проговорил Граеров. – Когда сам этим занимаешься, то вроде все нормально и удовольствие получаешь. Но как со стороны посмотришь-послушаешь – ужас какой-то, блевать хочется. Никакого смысла нет в том, что происходит. Суета сует и томление в очереди, как в Библии сказано.

Пепс потянулся и хрипло произнес:

– Окунуться надо, голову охладить. Желающих нет?

– Я посижу. – Ксюха мелко глотала пиво и переводила дыхание.

– Тебя и не спрашивают. А вы, пацаны, как?

– И мы посидим, – отозвался Граеров.

– Зря. – Пепс направился не к бассейну, а к выходу.

Уголовник вышел из бани. Ночь разбросала над озером крупные звезды. Ветер доносил запах дыма, валившего из трубы. Тихо плескались мелкие волны. Фонари желтыми одуванчиками разбрасывали свои лучи.

– А красота-то какая! Налево посмотришь – твою мать, направо – ну его на хер, – прочувствованно вымолвил Пепс, всматриваясь в идиллический ночной пейзаж, и икнул.

Он зашлепал мокрыми сланцами по деревянным мосткам, освободился от них, помедлил, подставляя голое тело прохладному ветру, а затем «солдатиком» ухнул в воду, подняв красочный фонтан брызг. Вынырнул метров за десять от конца мостков, шумно отфыркиваясь, несколько раз взмахнул руками, перевернулся на спину и поплыл от берега. Над морщинами невысоких волн понеслась разухабистая кабацкая песня, совсем не вязавшаяся с великолепием природы. Пепс не чувствовал опасности, будущая жизнь в эти минуты казалась ему ровной и прекрасной. Новое предложение кореша Юры Граерова «поучаствовать» было заманчивым и вроде бы совсем не стремным, да и Комар был пацаном надежным. В конце концов, мочить никого не собирались, почему бы и не согласиться?

Наплававшись вволю, почувствовав, как сжимается от холода кожа на всех без исключения частях тела, Пепс повернул на обратный курс. Призывно светились фонари и окна бани, приятно щекотал нос запах дровяного дыма. Вскоре ноги уголовника коснулись дна – липкого и скользкого. Пепс добрел до мостков, взялся за металлическую лесенку, ведущую к настилу, и неторопливо стал взбираться, продолжая напевать. Вода, стекающая с темечка, заливала глаза, свет фонарей размывался. А потому браток и не сразу заметил вынырнувшие из темноты тени в черном.

– Не двигаться, – прозвучал голос, не суливший ничего хорошего, ствол автомата смотрел прямо в лицо.

– Менты… – прошептал Пепс.

– Правильно понял, – негромко отозвался еще один спецназовец, выходя на свет и направляя автомат на ночного купальщика. – Руки подними.

– Так я же свалюсь, – пробурчал Пепс вполне миролюбиво. – Дело-то в чем? Сидим, никого не трогаем, культурно отдыхаем.

– Выбирайся наверх, и побыстрей, – последовал совет.

Пепс неохотно выбрался на мостки. Стоял, подрагивая на ветру от холода, возле него натекала лужа, на пальцах ног чернел озерный ил. Округлый живот поблескивал влагой.

– Ну и?.. – поинтересовался Пепс, не понимая, что от него потребовалось правоохранителям в такое время. Да не просто правоохранителям, а спецназу! Брали его абсолютно голого, словно вооруженного до зубов. А новых грехов он за собой не знал, за старые сполна рассчитался.

– Граеров там, – кивнул на окна бани спецназовец, чувствовалось, что он не спрашивает, а просто констатирует факт. – Значит, так. Ты заходишь первым, отвлекаешь внимание, а мы за тобой следом, чтобы без стрельбы. Все ясно?

– Да за кого ты меня держишь? – ужаснулся скользкому предложению Пепс и, выпучив глаза, со всего духу пронзительно выкрикнул: – Братва, менты!

Исполнив свою святую обязанность перед приятелями, как он ее понимал, Пепс оттолкнулся ногами от мостков и шумно ушел в воду. Только брызги полетели на спецназовцев. Луч ручного фонаря заплясал по воде, его беспорядочное метание повторял и ствол автомата. Но Пепс не спешил показываться над поверхностью. Вынырнул он под мостками, схватил воздуха и вновь нырнул.

– Вон он, вон! – обрадовался боец, глядя в воду, под которой мелькала размытым белым пятном незагорелая задница Пепса. – Стрелять?

– Погоди стрелять. Взять его надо, – проговорил командир. – Остаешься здесь, а мы пошли.

Командир черной тенью метнулся к бане, возле входа в которую уже распластались вдоль стены в полной боевой готовности его бойцы.

Пепс еще раз вынырнул и истошно крикнул:

– Менты… – после чего тут же ушел под воду, так что даже не услышал крика спецназовца: «Стой! Стрелять буду!» – хотя, как можно стоять, находясь при этом в воде и не ощущая под собой дна, явно не понимал и сам кричавший эту команду.

Граеров, лишь только заслышал предупреждение Пепса, тут же сунул в руку Ксюхе свой мобильник.

– Если нас примут, найди номер Коляна и сделай ему звон.

– А кто такой Колян? – Девица мгновенно опустила трубку в карман банного халата.

– Не важно. Главное, что он меня знает.

В этот момент вторично прозвучало то самое «менты…». Послышалось, как с треском вылетает входная дверь. Теперь спецназ от бандитов отделял лишь тамбур.

– Сваливаем, – прищурился Комар и тут же добавил: – А как? – В фарт Граерова он явно верил.

Юра схватил бутылку с пивом и что было силы запустил ее в светильник под потолком. Хрустнуло, посыпалось стекло, и свет погас.

– Визжи, дура, – услышала Ксюха, и на ее плечо легла рука Граерова.

Повторять не пришлось. «Дура» пронзительно завизжала – да так, что даже мороз по коже пошел.

Спецназовцы ворвались в баню. Луч единственного ручного фонаря шарил по стенам, отражался в бассейне. Но никого, кроме Ксюхи, так и не осветил.

– Всем лечь, морды в пол! – крикнул командир группы захвата.

Ксюха послушно рухнула на пол, но визжать не прекратила. И тут на спецназовцев из темного угла плеснули горячей водой – почти кипятком. Из распахнувшейся двери парилки послышалось шипение, квасной пар густо повалил в помещение. Шипение кваса на раскаленных камнях, безумный визг Ксюхи, матерщина бойцов и топот слились воедино.

Граеров еще раз плеснул на правоохранителей горячей водой и выскочил из бани через черный ход. Комар успел провернуть ключ, торчащий в замочной скважине, и босиком побежал вслед за Юрой. Оказавшись на крыльце, Комар с Граеровым переглянулись. Внутри бани слышалась ругань, потрескивание крепкой деревянной двери, в которую били чем-то тяжелым, затем кто-то рявкнул:

– Заткнись, идиотка!

Громыхнула автоматная очередь.

Граеров прыгнул за руль старого «Мерседеса», Комар тут же оказался рядом на пассажирском сиденье. Со стороны берега уже слышались крики «стой» и мелькали среди кустов два силуэта в черном.

– Совсем менты озверели, – прохрипел Комар, нервно поглядывая в заднее стекло. – Чего их принесло? По чью душу?

– Хрен их знает, – произнес Граеров, запуская двигатель.

Старый «Мерседес», повизгивая покрышками на асфальте, заложил дугу в просторном дворе «Парадиза». Терять время на то, чтобы открывать ворота, матерый уголовник не стал – просто снес их бампером. Вслед машине уже стреляли.

Выскочив на трассу, «Мерседес» даже не успел набрать приличной скорости. Граеров прищурился, глядя на странное зрелище – по асфальту, как заяц в свете фар, затравленно оглядываясь, бежал Пепс. Незагорелая задница отсвечивала в ночи. Юра притормозил. Пепс сперва испуганно шарахнулся, намереваясь сбежать в кювет, а потом, поняв, что это свои, запрыгнул в машину.

Из ворот бани уже выруливал микроавтобус. Ствол автомата красноречиво торчал из окна правой дверки.

– Вот же гады. – Граеров втопил педаль газа.

«Мерседес», быстро набрав скорость, помчался по ночной трассе. Осевая разметка стремительно летела под колеса машины.

– Чего ты утворил? – Пепс подозрительно глянул на Юру.

– Это у них спросить надо. – Граеров морщился, как от сильной зубной боли, понимая, что попал в какую-то передрягу.

Микроавтобус упрямо держался сзади, но почему-то правоохранители не спешили идти на обгон.

– Давненько со мной такого не случалось. – Голый и мокрый Пепс ерзал на заднем сиденье. – Хотел его за ноги в воду стащить, да не успел.

– Кого?

– Мента на мостках, – пояснил Пепс. – Хорошо хоть, вас предупредить успел.

– А толку? – покосился в зеркальце заднего вида на маячивший микроавтобус Граеров. – Все же на мази было, все схвачено. Мутка какая-то. Ну, ничего, братва, как-нибудь отобьемся. В машине ничего нет?

– Как ты и сказал, – отозвался Пепс. – Ни стволов, ни «перьев».

– Петушила гамбургский, – вдруг осенила догадка Граерова. – Стопудово его рук дело. Ну, он мне и ответит.

За микроавтобусом возникла еще одна световая точка. Сперва она была не больше самой яркой звезды, а затем стала стремительно разрастаться. Ночное спокойствие вспороло громкое урчание мотоциклетного двигателя.

Черный дорогой мотоцикл, поблескивая никелем и лаком, с ревом пронесся мимо полицейского микроавтобуса. За рулем сидел статный мужчина в черном, чью голову закрывал шлем с забралом.

– Это еще что за хер с бугра? – осклабился Граеров, с опаской поглядывая на приближающегося мотоциклиста. – Бортануть его, что ли?

Наездник повернул голову к «Мерседесу», какое-то время шел рядом, явно всматриваясь в лица сидевших в нем бандитов, – а затем, прибавив скорости, ушел вперед.

– Байкер какой-то, а я думал, мент, – пробормотал Комар.

И тут впереди в свете фар проявился металлический «еж», раскатанный поперек дороги.

Мотоциклист резко принял вправо и промчался в нескольких сантиметрах от крайних шипов. А вот Граеров так и не сумел толком затормозить. Завизжали покрышки, автомобиль занесло и протащило колесами по полицейскому «ежу». С противным свистом из покрышек вышел воздух. «Мерседес» еще дергался, пытаясь продолжить путь, но его уже обступили вооруженные люди. Фонари били в стекла со всех сторон. Пепс пытался прикрыться от их слепящего света руками.

– Выйти из машины, руки за голову, – прозвучала команда.

Граеров и его братки уже не собирались ни удирать, ни сопротивляться – было понятно, что все это бесполезно. Но им не дали толком выбраться из машины. Вытащили, бросили на асфальт. Били недолго, но с особым удовольствием. Оно и понятно – правоохранители не собирались упустить последний законный шанс отвесить тумаков тем, кто заставил их поволноваться и побегать. Затем на запястьях уголовников защелкнулись наручники, их забросили в микроавтобус, и тот, полыхая мигалками, помчался в сторону города.

Граеров лежал, уткнувшись лицом в острые рубчики резинового коврика, и не мог поднять головы – чья-то нога толстой рифленой подошвой стояла у него на спине.

– Из-за чего кипиш поднялся, гражданин начальник? – поинтересовался Пепс, лежавший рядом с Граеровым.

– А то можно подумать, ты сам не знаешь, – раздалось в ответ.

Командир группы захвата с двумя бойцами тем временем заканчивали осмотр бани, искали что-то достаточно большое. Громоздкая рация в его руке то и дело отзывалась хрипом и посвистыванием. Временами пробивался голос, и командиру докладывали о ходе погони. Наконец прозвучала информация и о захвате.

– Встретимся в управлении. – Командир выключил рацию и тяжело вздохнул. – Ни стволов тебе, ни «дури», ни даже бабок, – разочарованно подытожил он. – Только то, что и должно быть в бане: веники, бухло, гондоны и готовая к употреблению проститутка.

– Я не проститутка, – кутаясь в махровый халат, с вызовом произнесла Ксюха. – И к употреблению не готова.

– А то можно подумать, ты из института благородных девиц, да еще вдобавок и девственница. Чего тогда в одной бане с бандюганами парилась-трахалась?

– С каких пор париться в бане – это преступление? Да и секс по согласию между двумя взрослыми людьми законом не запрещен. – Ксюха не чувствовала за собой никакой вины, потому и наглела – понимала, что ментам сейчас не до нее и они скоро свалят.

Командир спецназа покачал головой.

– Дура, ты и есть дура. По-хорошему, и тебя забрать надо.

– А не за что. Документы я вам предъявила, вы по базе данных пробили. Претензий у вас ко мне нет. В худшем случае могу как свидетель пойти. Только свидетель чего?

– Надо будет – найдем за что. А пока гуляй на воле.

Командир спецназа со своими бойцами наконец-то покинул баню. Вскоре послышался звук отъезжающей машины.

Ксюха вытащила тонкую сигарету из пачки, лежавшей на столе, щелкнула зажигалкой и неторопливо подалась на улицу.

Тлел раздуваемый ветром огонек. Девица затягивалась, выжидала – не передумают ли менты, вдруг еще вернутся? Затем она решительно достала из кармана халата мобильник Граерова, прокрутила записи в телефонной книжке. Наконец нашелся и абонент под именем Колян, рядом с ним значилось не слишком вразумительное – Полкан. То ли фамилия, то ли погоняло, а может, и звание – полковник. Все может быть в этом мире. Граеров – пацан мутный.

Ксюха нащелкала номер и стала вслушиваться в длинные гудки. Время было позднее, а потому ждать быстрого ответа не приходилось. Наконец на той стороне невидимой линии отозвался заспанный мужской голос. Но заспанными были буквально первые два слова. Затем речь стала уверенной и внятной. Судя по интонации, человек был влиятельный, с положением в обществе.

– Да, я… – Абонент понял, что спросонья хрипит, а потому откашлялся. – Я тебя, Юра, внимательно слушаю. Проблемы какие-то, если в такое время звонишь?

– Я не Юра, я его знакомая. А вы Колян? – осведомилась Ксюха.

– Какой я тебе Колян? Ты вообще, девонька, куда звонишь с чужого телефона? Положи трубку на место и забудь этот номер, если не хочешь неприятностей.

– Я не дура, чтобы просто так в позднее время звонить. Дело крайне важное. Так вы все же Колян, в смысле Полкан? – начинала путаться Ксюха. – Короче, меня Юра Граеров успел попросить с вами связаться и свою трубку дал. А его с друзьями менты повинтили. Вот я и набрала.

Невидимый абонент стал предельно осторожным. Он не признался ни в Коляне, ни в Полкане.

– А что случилось? Ты сама это видела?

Ксюха, как умела, описала ситуацию.

– …из рации услышала, что их задержали. Тот в черном с автоматом сказал, чтобы их в управление увезли.

– Что искали?

– Вроде оружие или бомбу. Их хрен поймешь.

– Понятно. Профессия у них такая. А то, что звон мне сделала, так это правильно. И не хныкай. Ничего больше не предпринимай. Все с твоим Юрой будет хорошо.

Связь прервалась резко, без прощания.

– С моим Юрой? – пожала плечами Ксюха. – Да у меня таких Юр… – Девица погасила окурок, вернулась в баню и подсела к опустевшему столу.

Ключи от потрепанных «Жигулей» лежали в кармане ее куртки, висевшей в предбаннике. Но ехать домой прямо сейчас не было ни желания, ни возможностей. Голова немного кружилась от выпитого, а пьяной Ксюха за руль никогда не садилась.

– Вот же черт. Попользовались, а заплатить не успели. Впрочем, пацаны здесь ни при чем. За ними не заржавеет, если их надолго не «закроют». Во всем менты, как всегда, виноваты, уроды долбаные.

Проститутка взяла недопитую бутылку пива и жадно припала к горлышку. Холодная жидкость приятной волной разлилась по разгоряченному организму.

– Неприятно, конечно, но хоть отдохну. – Ксюха неторопливо потянулась.