Текст книги "Избранная лирика"

* * *

– Мыслей нет у красотки! – заметил дурак,

подхватила бессильная зависть.

Но сама красота – чьей-то мудрости знак —

гениального замысла запись!

* * *

Пусть за равноправие все мы,

но знайте, мои дорогие:

мужчина – это система,

а женщина – словно стихия!

* * *

Постарела и та молодежь,

за которой ты думал угнаться…

* * *

Я потерял мою мечту:

она осуществилась.

* * *

А король-то голый!…

Вся земля

убедилась. Торжествует разум.

Но Поэт невидимое глазом

зрит, не замечая короля!

* * *

Годы годам равны?

Господи, глупость какая!

Горы вот,

вот валуны,

прочее – галька морская!

* * *

Злу нужна стремительность. Быстрее

обокрасть, разрушить, погубить…

Миг жесток. А длительность добрее:

это время строить и любить.

* * *

Кому дорога мудрости дана,

и жизнь длинна, – с годами понимает:

смерть издали огромна, но она

по мере приближенья —

исчезает.

* * *

– Гиены, исчадье геены,

мы – худшее в мире зверье!

– Мы – люди, мы песня Вселенной,

мы очи, мы ключик ее!

* * *

Интравертная длится коррида

в расщепленном мозгу индивида,

в результате – то густо, то пусто.

Левые мысли и правые чувства…

* * *

Очевидец истины не видит,

времени не чует современник,

ясность наступает после жизни,

вечно длится мертвое мгновенье…

* * *

Потомки радуются ломке,

а повзрослеют – заболеют

тоской-любовью к древним стенам

и отвращеньем к переменам.

* * *

Что ответишь ты мне,

если я ничего не скажу?

* * *

Я видел, как церковь плодила безбожников,

а безбожники – к Богу толкали…

2. КТО ПО КАНАТУ ХОДИТ ВНИЗ ГОЛОВОЙ?

* * *

Урок анатомии. Тело:

Почки. Печень. Гемоглобин…

Но это решительно не имело

отношения к той, кого я любил!

* * *

Мрак забываю, светлое коплю,

а как легко – чуть что – сплеча ты рубишь!..

Не веришь ты, что я тебя люблю,

не верю я, что ты меня не любишь.

* * *

Протянут канат между бездной и тьмой.

Кто по канату ходит

вниз головой?

* * *

Он полюбил ее. Она была согласна.

Но стал поэт накручивать сюжет:

где нет препятствий, там искусства нет…

Все правильно. Они теперь несчастны.

* * *

В неразберихе несусветной,

не помня истины и лжи.

я весь любил тебя – то светлой,

то темной стороной души.

* * *

В чистом поле, где возможность всех дорог.

я мысленно провел черту —

ее не перейду…

* * *

Посумасбродничай,

побудь жестокою,

поймешь со временем

простой секрет:

прекрасной женщине

прощают многое,

несчастной женщине

пощады нет…

* * *

Половинка моя, половинка моя,

что ж до встречи тебя обломали?

и теперь в этом мире едва ли

половинок сойдутся края…

* * *

…и душа от меня в час ночной

отделилась на миг, воспарила

и увидела сверху, что будет со мной.

Спохватилась. Очнулась. Забыла.

* * *

Естественность нарушена,

и в раковине резь,

зато растет жемчужиной

прекрасная болезнь.

* * *

Ах, эти ночи зеленые

с луною и без луны! —

они коротки для влюбленных,

а для разлюбивших длинны…

* * *

Ночь вернет к своим сочинениям

и дневной черновик зачеркнет:

вижу сон с продолжением,

дни не в счет.

* * *

«Оставь меня…»

И я ее оставил.

И этого она мне не простила.

* * *

Надоело любить.

Полюби меня —

дай передышку.

* * *

И настало молчанье

и печали свеченье.

Это было прощанье.

Это было прощенье…

* * *

Начнутся годы без тебя.

Хотя ни разу не была ты

по-настоящему со мной.

* * *

Луна всплыла в окне, и я проснулся.

Затосковал.

Душа перегорает…

* * *

Раздвоился: в глазах полусонных

безразличье и полный покой.

а душа моя, как подсолнух,

шею вывернула за тобой!

* * *

Задохнулась любовь. До последнего вздоха

несвободна, бесплотна…

– Слава Богу, что кончилось плохо.

А не подло.

* * *

Сдуру да смолоду жаждешь

быть непременно любимым, —

после поймешь: самому

надо любить и прощать.

* * *

К свету шли. А сплетни – тенью

и за мною, и за ней…

Пробирались по сплетенью

этих черно-белых дней.

* * *

– Чтоб любовь не дошла до беды,

отношенья должны быть простыми.

Просто: как выпить стакан воды…

– В пустыне, в пустыне, в пустыне…

* * *

– Благодари судьбу,

что я тебя любила,

перстами легкими лепила

морщины первые на лбу…

* * *

Везде из год в год

одна и та же пара

идет по тротуарам

с руками впереплет.

* * *

Одно только слово

тебя и меня связало,

тысячи слов

нас отдаляют теперь.

* * *

Никто. Нигде. Никогда.

Вот оно – одиночество.

Нет у него ни отчества,

ни имени. Пустота.

* * *

Спросишь, что со мной происходило?

Подтасовка в памяти и ложь.

Ну а как на самом деле было —

этого уже не разберешь.

* * *

Вот любовь. Ее вносят в дом,

чтоб испытывать на совместимость,

растворимость и растяжимость,

на износ, на разрыв, на излом…

* * *

Шторм разыгрался ночной,

море бьет залпами пушек,

но и сквозь гневный прибой —

визг молодой хохотушек!

ДЕВОЧКИ

Бантики,

Ботики,

Ботинки…

Батеньки мои!

* * *

С утра покидаешь дом —

пора на службу идти,

где с девяти до шести

себя ты сдаешь внаем.

* * *

Поражены: «Какая женщина!»

Но вот проходит бабий век,

и про нее – слегка торжественно:

«Какой хороший человек!»

* * *

Ветер и листопад,

листья и птицы летят,

листья летят по ветру,

птицы – куда хотят.

* * *

Что мне небо без конца и края,

ангел справа или слева черт,

если ты меня не принимаешь,

как аэропорт?

ПОЭТЫ

Прародитель Авель вам оставил

горькое призвание любить

и завет – превыше прочих правил:

лучше быть убитым, чем убить.

* * *

Во чреве твоем – узелок,

где с устьем завязан исток,

чтоб вспыхнуло новое «я»

из теплого небытия.

* * *

«До 16 запрещается…»

Мне теперь предостаточно лет,

но зато на меня налагается

в мир шестнадцатилетних запрет…

* * *

Есть мгновения радуги

пред ночью любви.

этой радугой ранены

рыцари и соловьи.

* * *

Защищенная стенами дома,

сына ты отпускаешь с утра

в город, где за углом гастронома

незнакомые дуют ветра…

* * *

Набегают дела за делами,

думать некогда, некогда жить.

мы встречаемся ночью телами —

больше нечем любить.

* * *

Я весной зазевался на миг —

оказался во власти зимы…

Убыстряется время, старик.

Нет, старик. Замедляемся мы.

* * *

Старого мастера

полуулыбка:

девочка – веточка,

женщина – скрипка…

* * *

Пускай твердит писучий:

без строчки, мол, ни дня, —

но лозунг есть получше:

ни строчки без огня!

НА УЛИЦЕ

Так на нее посмотрел,

что она, как во сне, полетела;

так воспарила она,

что за нею и он полетел.

Где они? Господи, там,

где ни тяжести нет, ни предела,

над мешаниной машин

и толпящихся тел.

* * *

Бабник циником стал, сквернословом.

А за что ненавидит он баб?

А за то: с каждой женщиной новой

он по-старому слаб.

* * *

Я счастлив вот уже два года.

Но сколько это может продолжаться?

Мне страшно.

* * *

Говоришь, скучала? Но ни разу

ты меня не видела во сне…

* * *

Мне приснилась тоска по тебе…

* * *

Выпила снова с утра?

Сплетники пусть позабавятся.

Те же – и ум, и талант;

имя ее в чести.

Те же манеры и голос,

но бремя бывшей красавицы,

кинозвезды и прелестницы

ей все больнее нести…

* * *

Красота приучила тебя к обороне —

нелегко быть приманкой

и жить напоказ,

но в опасном кругу

и в негласной погоне

презираешь того,

кто заране поверил в отказ.

* * *

Делается счастье, как вино,

потому оно сначала бродит,

но в подвалах памяти доходит —

там, где одиноко и темно.

* * *

Никогда художником я не был,

но тоску бы кистью написал:

море неподвижное, как небо,

и повиснувшие паруса…

* * *

На перроне дальнего вокзала

говорила, мучась и любя,

те слова, что ты мне не сказала,

те, что ждал я только от тебя…

3. ПРОЗУ ЖИЗНИ ИСТОЛОЧЬ

* * *

Точно братья в веках поэты,

лишь за пазухой – разные речки, поляны,

имена, времена и страны —

той же вечности, той же планеты.

* * *

Мастера поодиночке

тук-тук-тук и день и ночь:

все хотят, чеканя строчки,

прозу жизни истолочь.

* * *

Плотник

в сосне различает доски,

мастер

в доске прозревает лицо.

* * *

Слово сильнее меня.

* * *

Известно место, где произойдет

восхода предначертанное чудо,

но кто и где укажет наперед:

Поэзия —

когда взойдет? Откуда?

* * *

Жизнь не воспроизводится

в любом произведении, —

она к чему-то сводится

при воспроизведении.

* * *

…и переходят в сновиденья

незавершенные стихи.

* * *

…пытался я избыть стихотвореньем

тоску. Но настоящая тоска

непоэтична. Музыки не стоит.

Не дай вам Бог…

* * *

Какие прекрасные вижу стихи,

когда собирается буря:

качаются в рифму деревьев верхи

и катится гром, каламбуря.

* * *

Ты ночами не спишь, переводчик,

хочешь Пушкина перевести,

хочешь в лодочке, как перевозчик,

берег с берега перевезти…

* * *

Не переводится гранит

на матерьял иной породы.

Лишь равный с равным говорит,

все остальное – переводы.

* * *

По генам, по снимкам рентгеновым,

по анатомическим данным

нет разницы между гением

и графоманом…

* * *

Кому эстетство,

кому естество…

– По какому ведомству

ведовство?

* * *

Таланты – варианты,

а гении – мутанты.

* * *

Напрасно в предчувствии гроз

столичные стонут витии:

не в Риме родился Христос,

помазанник периферии!

* * *

Где находится инферно,

преисподняя? Наверно,

примостился ад хитро

меж асфальтом и метро.

* * *

Я обнимаю их, утешаю:

родители стали детьми.

* * *

В несодеянном каюсь…

* * *

Молодость вторая

у сорокалетней…

будет только старость

первой и последней.

* * *

И я скользнул по разным странам,

как отраженье по стеклу…

* * *

Там жили поэты…

А. Блок

Живут здесь поэты. Народ не простой,

сплошная наглядность удачи:

не косы, не тучки, не век золотой,

а премии, звания, дачи…

ПОЭЗИЯ

Ушла со стадионов, площадей

и разошлась без шума по квартирам,

чтобы взойти через сердца людей

мерцающими звездами над миром.

* * *

Материшься в этой компании,

обсуждаешь проблемы в другой,

замолкаешь в кругу мироздания,

где Данте, Шекспир, Толстой…

* * *

Талантом дерзким превозмог

ты миф, где аист и капуста,

и сдал в архив киноискусства

последний фиговый листок.

* * *

Кружится легкий осенний лист, —

кем он приходится дальней звезде?

«Здесь и сейчас!» – говорит дзен-буддист,

поэт переводит: «Всегда и везде!»

4. НАПОЛЕОН И КОММУНАЛКА

* * *

Купил себе красок масляных

и холст. И в чаду ночей

забыл, что на каждого мастера

приходится сто портачей.

* * *

Извивается, робея,

развиваются суставы,

и со временем, грубея,

превращается в удава.

* * *

Провозгласил: «Я все могу,

добьюсь, мне никого не жалко!..»

Кто наследил в его мозгу?

Наполеон и коммуналка.

* * *

Все еще запрет провозглашается.

Пусть грозит ослушнику клеймо:

то, на что никто не соглашается,

делается исподволь само.

* * *

Стремятся радикально

себя освободить:

похвально спать повально,

но стыдно полюбить!

* * *

– Люди в жизни портят, как злодеи,

лучшую из мыслимых идей.

Люди не годятся для идеи —

обойдемся без людей!

* * *

Пришел в алфавитную:

– Дайте мне гласную.

– Нет гласных.

Все – согласные.

* * *

– Я не пророк,

пока вон тот стоит спиной,

пока не все пошли за мной —

я одинок.

* * *

Надгробий странное соседство:

оставил всяк по мере сил

наследие или наследство,

а кто-то просто наследил…

* * *

Истина шероховата.

Он шлифует ее воровато:

вот теперь хороша, зеркалится,

отражает хозяина,

скалится…

* * *

Один плюс одна

получается три

или больше.

* * *

Советовали лайнеру в полете

остановиться, оглянуться…

* * *

Смотрю я в оба, но не всякий раз.

О зоркости поговорим особо.

Когда я целюсь – закрываю глаз,

когда целуюсь – закрываю оба.

* * *

Как некрасива красавица,

когда ей никто не нравится!

* * *

Рыцари наши ослабли:

раньше усы и сабли

обозначали мужчин,

нынче – машины и чин.

* * *

Совершенный дурак

обожает свое совершенство,

круглый – с ног не собьешь,

взял, катясь, над некруглыми шефство.

* * *

Если в будущем только зиянье,

только прочерк, изъятье, изъян,

я воскликну: назад к обезьяне!

…О, безъядерный мир обезьян!

* * *

Начинаются муки:

издается указ,

что отныне за Буки

принимается Аз.

* * *

Не смотри в небеса вопросительно —

никого там не снимут с поста:

снова звезды, как члены президиума,

занимают свои места.

КАЛИНИНГРАД

Переименованный город

пахнет кличкой и прозвищем

и переменой фамилии

не по любви…

* * *

У пса сторожевого

реакция на чужого

одна – он кидается

на жулика и на Толстого.

* * *

Дивимся твоему уму,

ты выше нас, тебе виднее,

но это, милый, потому,

что ты сидишь у нас на шее!

* * *

Европейские страны,

где мелькал я, где жил,

полюбите Россию,

как я вас полюбил!

* * *

Если нос у тебя – картофель,

вряд ли глаз – как алмаз.

Если ты Мефистофель в профиль,

вряд ли ангел анфас…

* * *

От Востока у Толстого много,

но сильней российское во Льве:

никогда не занимался йогой,

не стоял на голове!

* * *

По стране разрастается Город,

не оставит ни гор, ни равнин.

завтра будем писать – Горожанин,

вместо прежнего – Гражданин.

С ПОЗИЦИИ СИЛЫ

Сколько ни дави на доски

под водой —

не взрастишь у них присоски

никакой.

* * *

Усмехается дьявол криво:

– Дети Большого Взрыва,

что ж испугались вы малого,

атом раскалывая?

* * *

Будь осторожен, мир,

будь начеку, наготове,

когда говорит вампир

о переливании крови!

* * *

Кто защищает природу,

женщин и малых детей,

кто улучшает породу

пуделей и королей…

* * *

Он сделал открытие очень простое,

но в этом открытии мало хорошего:

дешевая женщина – дорого стоит,

дорогая женщина – дешево…

5. ПРЕДЛАГАЛО МЕТРО ПОУМНЕТЬ

* * *

Бог не может быть самоубийцей,

этим грешен только человек…

* * *

– О Русь, жена моя, зачем

не я один – не первый и не сотый?

Любить тебя мешают «патриоты»,

мужской изголодавшийся гарем.

* * *

К прямоте не приучен ручей —

слепо тычется, словно ничей,

но он чей-то, имейте в виду, —

подсознательно знает: найду!

* * *

Тайна власти сокрыта в престоле,

а не в том, кто сидит на нем.

Тайна счастья – на вольной воле,

Царство Божье – в тебе самом.

* * *

Чтоб сдружились рыбы повсеместно,

он смешал морскую воду с пресной…

* * *

Государства

примитив:

вместо паствы —

коллектив.

* * *

Что-то в глазах промелькнуло и – нету.

Новые лица канули в Лету.

* * *

Постепенно и вдруг

все на свете свершается:

путь прямой завершается,

получается – круг.

* * *

Пока в воде отпускники,

на пляже лежаки

и узкие подстилки

теснятся, как могилки…

* * *

Малыши всех стран похожи.

Личности неповторимы.

Все покойники равны.

* * *

Предлагало метро поумнеть

и понять, что перечить диктатору

все равно, что на выход переть

по скользящему вниз эскалатору.

* * *

Чтоб у подданных вытравить волю,

провести свою пешку в ферзи,

недовольному выдели долю,

а потом – отниму! – пригрози.

* * *

С детства, словно ежа под череп,

запускают образ врага,

и живут в подсознанье-пещере

Змей Горыныч и Баба-яга.

* * *

Нет препон. И хлынула река.

Все заговорили, в самом деле.

Чем ты недоволен? Неужели

ты был умным в царстве дурака?

* * *

Вновь выпустит немного пара

и переходит, как всегда,

он без особого труда

от гонора до гонорара.

* * *

Беда с тобой, воистину беда:

куда бы ни пошел, идешь ты не туда!

* * *

В родной уборной

твердит упорно:

причина запаха —

влиянье Запада.

* * *

Исторически подтверждается,

что на грозных вершинах величия

самовластники вырождаются

до последнего неприличия.

* * *

Он брит и мыт, но глаз его нечист:

– Я знаю женщин,

как Москву – таксист.

* * *

Эгоцентристам неприятно

признать научный факт:

влияют солнечные пятна

на их кишечный тракт.

* * *

В каждом деле надо ставить точку.

У последней научись черты

славить завершающую строчку

ради беспощадной красоты.

* * *

Вычеркиваю адреса,

вычеркиваю телефоны,

но это лица, голоса,

слова навек, и смех, и стоны…

* * *

Сила в состоянии убить.

Слово – и убить, и воскресить.

* * *

Художник – пешеход,

крылатый, с виду пеший,

вышагивающий

картину или стих,

пророк, но не судья,

скорее – потерпевший

за нас и за себя,

за тех и за других…

* * *

Затолкан толпою, покинешь ты город

и станешь возделывать грядки?

История спорна. О мифах не спорят.

Не люди дурны, а порядки.

* * *

Нет сторон у кривого пространства,

у любви есть всегда сторона.

Где она? Возле песни и танца,

возле моря и возле вина…

* * *

Ты любишь меня, обнимаешь, целуешь,

ты делаешь то, что хотел я давно,

нагая, ты плачешь, смеешься, ревнуешь

о, как хороша ты…

Снимают кино.

* * *

Не записывай трепетно в родичи

ты начальника своего:

коль угодничать – так угодничать

перед слабыми мира сего!

* * *

Правды две – два полюса, два пола,

не случалось лучшего раскола:

миром правит только биполярность,

Господу за это благодарность!

* * *

Добро умудряется вдруг испариться,

как только берется бороться со злом,

зато доброта сердобольно с водицей

склоняется над полумертвым врагом.

* * *

В последний раз? Так похоже на смерть.

Целоваться, встречаться – в последний раз?

Не надо правде в глаза смотреть —

слезная просьба моя, приказ!

* * *

Себя я узнаю в отце и сыне.

В два времени гляжу я потому,

что между ними я посередине

игрой зеркал отпугиваю тьму.

6. КАРМА ПРОСИТ КОРМА

* * *

Старому человеку

после дневных проблем

хочется в библиотеку

домашнюю, как в гарем.

* * *

Полно ученье шарма,

но если Шива – ширма,

а карма просит корма,

то это слишком жирно.

* * *

Наш длинней оказался час,

не спеша отправляемся дальше:

хиппи были моложе нас,

но состарились раньше…

* * *

– Поверил он, что Н О —

2

вода, и пар, и лед,

а удивлялся, что живет

в трех лицах Божество!

* * *

Перемигиваясь и маня,

предисловие и эпилог

всю дорогу зеркалят меня,

раздвигая мой жизненный срок.

* * *

Праздник всегда на рассвете я

встретить стараюсь не зря:

праздник – проблеск бессмертия

в камере календаря.

* * *

Я принес вам восхитительные вести:

чудо спрятано на самом видном месте!

Жизнь, любовь, зачатие и смерть —

колесо, качели, круговерть.

* * *

Тихая вера достойным дается,

зря свою совесть сомненьем не мучь:

солнечный луч от ветра не гнется,

солнце с пути не собьется от туч!

ПО ЗАВЕТУ

Другу, и врагу бы,

и стране, и дому:

что тебе не любо —

не твори любому!

* * *

Подобно солнышку с утра,

добро не требует добра.

* * *

Ровно в девять, строг и точен,

заходил он в кабинет

и опять с утра до ночи

делал вид, что смерти нет.

* * *

«А король-то голый!» – крикнув просто,

мальчик мир сумел заворожить…

Кто ответит – стал ли мальчик взрослым,

смог ли он до старости дожить?

* * *

Коктебель времен перестройки:

загорает спортсменка.

Раскрытая книга с портретом священника Меня.

Обнаженная грудь.

* * *

Из памяти я время достаю,

из космоса меня пронзает время,

соединяя, как яйцо и семя,

на лоне вечности судьбу мою.

* * *

Мне скверно живется.

Мне трудно согреться.

Я скептик.

Я бывший романтик. Я осень.

Простите меня.

Не я виноват —

это старится век-эпилептик.

Я бедный синоптик,

доживший до черного дня.

* * *

Достичь легко немытости,

труднее – чистоты.

Любой поклонник сытости

достоин тошноты…

* * *

Мы по-своему тоже деревья,

мы незримого бора стволы кочевые,

потому несущественны наши кочевья,

а существенны ветви и корни живые…

* * *

А всего лишь через сто страниц

в летописи жизни без конца

никого из ныне действующих лиц

на подмостках не оста-нет-ся…

* * *

Разошлись именитые гости:

«Опоздавшему кости!..»

Но пришел я на завтрашний пир

и – не в этот трактир.

* * *

Как переполненная чаша,

перенасыщенный раствор —

вмещать не хочет память наша

событий новых с неких пор…

* * *

По подземным переходам

я теку со всем народом

в темпе – как бы не отстать! —

нищим некогда подать.

* * *

Вот люди твердой воли

в судах – сажают,

а люди доброй воли

в садах – сажают…

* * *

Блажен живущий

по воле Божьей,

не будь настырным —

и повезет:

попросишь меньше —

получишь больше,

а не попросишь —

получишь все.

* * *

Без очков иду.

На ступеньках метро

пятна крови…

Рассыпалась роза.

* * *

Я стареть не тороплюсь,

но теперь, куда ни двинусь,

всюду минус… Но на минус

перемножь – получишь плюс!

* * *

Я был воздушным шариком,

я с ветерком пошаливал,

теперь уж я не тот:

гужу, как вертолет.

* * *

Избегаешь, но то и схлопочешь,

что со страху ты прочишь себе:

будет, как подсознательно хочешь,

что потом ты припишешь судьбе.

* * *

Смысл дороги равен всей дороге.

На ходу не подводи итоги,

ты живи, себя не подводи:

выводы – как взрывы впереди!

* * *

Вот она – в небе

душа-эмигрантка.

ДУША

Как бы долго ни была в отлете,

а настанет время умирать,

возвратится, блудная, без плоти,

Господи, к Тебе, как бумеранг…

* * *

…опасаюсь желаний, а пуще всего

исполненья желаний…

* * *

Хожу по сцене,

но в пьесе не значусь…

* * *

Я вытянул центр из круга:

воронка, рог, или горн,

или труба архангела Гавриила?

* * *

Жизнь – это жизнь, а не сказка о Золушке…

Не приобрел ни шиша.

Взвесил все это я, греясь на солнышке:

Боже мой! Жизнь хороша.

ДАНТЕ

Говорил мне Бог, водя по краю

и по кругу и держа в кругу:

– Многое себе не разрешаю,

ибо слишком многое могу!

* * *

Смотрел я на мир,

чтобы с другом делиться…

А друга уж нет.

* * *

– Вспыхнул мой огонек

между прошлой и будущей тьмой…

– Не пропал. Ибо жизнь —

бесконечный поток световой.