Текст книги "Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы"

Диакон Кирилл Марковский
Небо на дне: 15 лет переписки и встреч с пожизненно лишенными свободы

В каждом человеке Бог видит, святые видят и мы верой можем видеть образ Живого Бога. Каждый человек – икона, может быть, икона оскверненная, раненая, обезображенная, но которую Бог нежно любит и с которой мы должны обращаться почтительно и с нежностью, несмотря на то что она так ранена и испорчена. А может быть, именно тем почтительней и нежнее, чем больше она потеряла красоту и отличается от того, что она поистине есть в реальности.

Митрополит Антоний Сурожский

Допущено к распространению Издательским советом Русской Православной Церкви ИС Р16–605–0184

© Марковский К. Ю., диакон, 2017

© Издательский дом «Никея», 2017

© ООО «Никея», 2017

Предисловие

Для темы этой книги особое значение имел 1992 год. Среди прочих демократических преобразований в то время был принят и закон о возможности, в порядке помилования, замены смертной казни на пожизненное лишение свободы. Если бы не этот закон, принятый 17 декабря 1992 года, то не было бы ни этих рисунков, ни этих писем, да и самой книги, так как все эти люди как совершившие особо тяжкие преступления были бы расстреляны.

Несколько слов о предыстории принятия этого закона. В самом начале 1992 года, 12 января, Указом Президента Российской Федерации Б. Н. Ельцина была создана Комиссия по вопросам помилования при Президенте РФ. Председателем Комиссии был назначен известный писатель Анатолий Игнатьевич Приставкин. Именно от него исходила инициатива приглашения в Комиссию Булата Окуджавы, Льва Разгона, Мариэтты Чудаковой, Евгении Альбац, Марка Розовского, Аркадия Вайнера и других известных писателей, юристов, психологов и общественных деятелей. Всего было около 15 человек. Среди вошедших в состав Комиссии оказался и автор этого предисловия.

Перед Комиссией была поставлена задача знакомиться с прошениями о помиловании осужденных, отбывших половину срока заключения, и рекомендовать применение того или иного вида помилования: условно досрочное освобождение, снижение срока наказания или освобождение из заключения. Комиссия, впрочем, только рекомендовала, а само помилование, как и положено по Конституции, осуществлялось указом Президента России.

Особое место занимали прошения о помиловании осужденных к исключительной мере наказания, то есть, проще говоря, к смертной казни. К этой мере приговаривались преступники, совершившие убийство двух и более лиц или одного лица, но при особых отягчающих обстоятельствах.

Члены Комиссии проявили законодательную инициативу – ввести в наш Уголовный кодекс статью, позволяющую применять пожизненное лишение свободы как помилование в отношении лиц, осужденных к смертной казни. Вот тогда-то и началась переписка с этими осужденными людьми и открылась возможность посылать Евангелие тем, кто уже находился в камере смертников в ожидании исполнения приговора.

Работа этой Комиссии продолжалась на протяжении 10 лет. В конце 2001 года указом Президента РФ вместо нее были созданы региональные Комиссии по вопросам помилования при субъектах РФ.

Но вернемся к содержанию предлагаемой книги. Об ее авторе я впервые услышал от пожизненно заключенных, которых посещал в апреле 2015 года в ИК-18 в поселке Харп Ямало-Ненецкого автономного округа. Этот поселок находится в Заполярье, в 60 км к северо-западу от города Салехарда. Со многими заключенными этой исправительной колонии (отсюда ИК) уже не первый год переписываются прихожане нашего храма. В этот раз мне удалось исповедовать и причастить 32 человека. И почти половина из них с радостью и благодарностью рассказывали мне об отце Кирилле Марковском, диаконе из Москвы, который тоже у них бывал и с ними общался. Они рассказывали о встрече с ним как о необычайно важном событии в их однообразной тюремной жизни.

По возвращении в Москву, буквально на следующий же день я у себя дома наткнулся на недавно вышедшую небольшую книгу о пожизненно заключенных «Епархия особого режима». Каково же было мое удивление, когда оказалось, что автор ее – диакон Кирилл Марковский.[1]1
  Книга была выпущена в 2014 г. издательством Сретенского монастыря.


[Закрыть] Я воспринял это как некий знак и решил, что с отцом Кириллом мне надо непременно познакомиться. Знакомство наше состоялось и оставило самое радостное впечатление. Отец Кирилл служит диаконом в Никольском храме на юге Москвы. Он полон сочувствия к тяготам осужденных, много лет ведет с ними переписку и время своего отпуска тратит на посещение мест лишения свободы.

Предлагаемая книга, прежде всего, заставляет всерьез задуматься о буквальности слов нашего Господа, «что так на небесах более радости будет об одном грешнике кающемся, нежели о девяноста девяти праведниках, не имеющих нужды в покаянии» (Лк. 15: 7). И ведь каждый раз молитва перед Святым Причащением нам напоминает о том, кто же первым вошел в Царствие Христово вслед за Спасителем: «Но яко разбойник исповедую Тя, помяни мя, Господи, егда приидеши во Царствие Твое».

Большинство из тех, о ком рассказывается в этой книге, дошли до таких глубин греха, которые большинству из нас, к нашему великому счастью, просто неведомы. Это не наша заслуга, конечно, а просто наша жизнь сложилась иначе. И это не повод к фарисейскому самодовольству, а призыв судить не человека, а только его поступки. Как это? Это ведь безумно трудно, даже невозможно! Вот, например, что один из этих зэков пишет о себе.

«С 8 лет – карманные кражи. Затем – квартиры, гаражи, магазины… Кражи, угоны, грабежи… В 15 лет – тюрьма. В 17 – снова! Ни образования, ни профессии… Освободившись в 20, стал мошенничать, заниматься вымогательством… И еще многим противозаконным. Я ни одного дня не работал. Я искренне считал, что живу правильно – это настоящая жизнь! Жизнь без ограничений! Жизнь… без Господа Бога! Я стал мыслить и жить по настоящим волчьим законам: „прав сильнейший или более хитрый". Доброта и любовь? Слабость! Терпимость, отзывчивость, добродушие, сострадание – все нормы и правила человеческого общежития – удел простаков и неудачников! Табу! Запрет! Позор! „Настоящий пацан" – борзый, дерзкий, злой и бесстрашный…»

И этот же человек, приговоренный к пожизненному лишению свободы, через несколько лет уже так оценивает свое положение. «Господь Всеблагой был ко мне настолько добр, что Сам милостиво мне указал мой путь Своим великодушием, оставив мне жизнь и поместив меня в тюрьму. И когда уже никто не в силах помочь, когда кругом пустота и мрак сердечный, когда уже и жизни нет, а смерть еще не наступила… Да-да! Даже тогда ты обращаешься к Нему, и Он являет Свою Милость. Главное, чтобы обращение было искренним! Это воистину так! Ибо Господь есть Сама Истина. Единственная и непреложная. Держитесь Его – и будет мир в душах ваших. Жизнь без Бога пуста и никчемна! Безверие – паралич души! А человек без Бога и веры – не́жить!»

Доводы против смертной казни, как правило, начинают с того, что никогда нельзя исключить судебной ошибки. В самом деле, среди 32 осужденных, которых мне удалось посетить в Харпе в апреле 2015 г., трое утверждали, что они не совершали того, за что их осудили. Один из них утверждает, что уехал за два дня до того, как кто-то убил тех хозяев, у которых он ремонтировал дом, а приговорили его. Двое других утверждают, что за ними только один труп, а на них «повесили» еще несколько. И похоже, что это правда, особенно на фоне того, что остальные полностью признавали свою вину и говорили о себе, что все в отношении них законно и справедливо. Так что ошибки возможны, и слава Богу, что эти люди остались живы, хотя и в тюрьме. Но есть надежда, что они когда-нибудь добьются пересмотра приговора.

Но главный довод, как мне кажется, другой. Нам, верующим людям, не может быть безразлично, каким уйдет из жизни человек, даже совершивший тяжкое преступление. Уйдет ли он из жизни озлобленным преступником, в случае исполнения исключительной меры наказания, или спустя годы раскаявшимся грешником, как благоразумный разбойник, распятый одесную Спасителя.

Автор совершенно справедливо пишет об этом контингенте осужденных. «У пожизненно заключенных нет прошлого, нет настоящего и нет будущего (в земной жизни). В прошлом подавляющее большинство этих людей ничего не видели в жизни. У них не было ни счастливого детства, ни юности. Что такое любовь и что значит быть любимым, большинство из них очень плохо себе представляло. В настоящем их жизнь можно назвать лишь существованием. Их страдания бесславны. Они страдают не за возвышенные идеи, не за веру, не за Христа. Общество их ненавидит и презирает (и вполне понятно почему). Относительно своего будущего узники тоже не питают иллюзий».

В самом деле, те 25 лет, после которых пожизненно осужденные, как предполагалось по европейскому примеру, могли бы быть освобождены, пока что остались благим пожеланием.

И тем не менее мы видим, что это люди с богатой внутренней жизнью, глубокими религиозными переживаниями, в крайне тяжелых условиях реализующие свое главное человеческое призвание – быть с Богом. Пусть даже насильственным образом оказавшиеся в условиях, когда невозможно «собирать себе сокровища на земле», они исполняют завет Господа «собирать сокровища на небесах», а не просто пребывают в бессмысленной животной жизни. И вот тут-то им и нужна наша помощь с воли. Помощь, главным образом, именно духовная, помощь человеческого внимания, то есть любви. Ведь за каждого из них и в каждом из них страдает Христос. И переписываясь с ними, мы исполняем завет Христа: «в темнице был, и вы пришли ко Мне» (Мф. 25: 36).

В интернет-отзыве о предыдущей книге отца Кирилла некая сестра Ирина написала: «Книга нужна! Всем! И тому, кто по ту сторону колючей проволоки, и по эту. Книга сеет в сердца людей семена доброты и любви». То же, безусловно, можно сказать и о книге «Небо на дне». Когда мы критикуем нашу жизнь, сокрушаемся от всевозможных нестроений и несуразиц, и при этом еще от того, что ничего не можем исправить, книга диакона Кирилла нам говорит: неправда, мы можем служить Жизни! Служить там, где наибольшая жажда в христианской любви и человеческой поддержке. Все будет зависеть в очень многом от глубины и жизненности нашей собственной веры. Вот необъятное поле для миссионерской деятельности! «А Я говорю вам: возведите очи ваши и посмотрите на нивы, как они побелели и поспели к жатве. Жнущий получает награду и собирает плод в жизнь вечную, так что и сеющий и жнущий вместе радоваться будут» (Ин. 4: 35–36).

Желаю всем читателям раскрыть сердца навстречу тем призывам, которые посылает нам Господь через замечательную книгу «Небо на дне».

Протоиерей Александр Борисов,

настоятель храма святых бессребреников Космы и Дамиана в Шубине г. Москвы,

член Комиссии по вопросам помилования при Президенте РФ в 1992–2001 гг.

От автора

Не только в мире верующих людей, но и в светском обществе милосердие является добродетелью. Вызывает понимание и сочувствие служение милосердия любому нуждающемуся в помощи и сострадании человеку. Любому, кроме… тех, кого общество осудило к пожизненному лишению свободы. И это, в общем-то, понятно. Пожизненники – люди, которые совершили особо тяжкие преступления, на совести которых не одна загубленная жизнь. Этих людей общество извергло из своей среды, и если бы сейчас не действовал мораторий на смертную казнь, очень многие пожизненники были бы лишены жизни. О каком же милосердии и сострадании здесь может идти речь? Напротив, эти люди являются объектами презрения и ненависти общества.

Нет, невозможно мотивировать с позиции «светской нравственности» служение милосердия такого рода заключенным. Нет разумных аргументов, оправдывающих такое служение. Напротив, один лишь здесь может быть вопрос: почему эти люди до сих пор живы? Почему их жертв уже нет в мире сем, а они все еще живут?

Без малейшего осуждения такой позиции (она более чем понятна) скажу, что только лишь одно может быть основание для искреннего служения любви этим отверженным обществом людям – заповедь Христа. Нет более никаких иных оснований и аргументов! И далее, весь вопрос стоит лишь о личной вере или неверии человека.

«Вспомни… то умилительное зрелище, какое представляет посещение всем народом ссыльных, отправляющихся в Сибирь, – писал Н. В. Гоголь одному из своих друзей, – когда всяк несет от себя – кто пищу, кто деньги, кто христиански-утешительное слово. Ненависти нет к преступнику, нет также и донкишотского порыва сделать из него героя, собирать его факсимили, портреты или смотреть на него из любопытства, как делается в просвещенной Европе. Здесь что-то более: не желанье оправдать его или вырвать из рук правосудия, но воздвигнуть упадший дух его, утешить, как брат утешает брата, как повелел Христос нам утешать друг друга».[2]2
  Гоголь Н. В. О лиризме наших поэтов.


[Закрыть]

Но все же, почему Господь ждет от нас милосердия к преступникам и убийцам? Бог и душа преступника, мы и люди, павшие на самое дно греховной бездны, любовь Божия и человеческие страдания – основные темы этой книги.

Мне бы хотелось особо обратить внимание читателей на то, что никоим образом в книге не ставится под сомнение необходимость наказания пожизненным лишением свободы за особо тяжкие преступления. «Нет власти не от Бога; существующие же власти от Бога установлены» (Рим. 13: 1). Система наказания преступников обществом, таким образом, тоже от Бога. А значит, она во благо и обществу, и самим преступникам, побуждая их к осознанию своих грехов и покаянию. Вопросы, рассмотренные в книге, относятся исключительно к духовной области. Это вопросы нашего личного отношения к совершившим тяжкие преступления, проявления к ним милосердия, помощи им на пути к спасению в вечности.

Особый режим

Осужденные к пожизненному лишению свободы отбывают наказание в колониях особого режима. Таких колоний в России существует пять. Это ИК-6 в городе Соль-Илецке, ИК-18 в поселке Харп, ИК-2/2 в Соликамске, ИК-56 в Ивделе и ИК-5 на острове Огненном. Есть еще участок пожизненного лишения свободы в ИК-1 – поселок Сосновка в Мордовии, где тоже содержатся пожизненные узники. Но основная часть осужденных к ПЛС отбывают наказание в упомянутых пяти колониях.[3]3
  По данным ФСИН, на 01.01.16 г. в колониях России отбывают наказание 1955 осужденных с пожизненным сроком заключения.


[Закрыть]

Особый режим заключения – самый строгий из всех режимов жизни осужденных. Узники проживают в небольших камерах, дверь и узкое окно в которых огорожены решетками. В основном заключенные проживают по двое. Но в некоторых учреждениях есть камеры на шесть человек. Вся их жизнь подчинена строгому распорядку. После подъема и до отбоя лежать на спальном месте разрешается только больным. Прочим осужденным запрещено даже присесть на шконку, которую они после подъема тщательнейшим образом заправляют. В камере есть небольшой стол и лавочка, присев на которую можно отдохнуть, почитать или написать письмо. Раз в день осужденных выводят на прогулку. Однако не все осужденные выходят подышать воздухом. Те, кто работают, такой возможности не имеют (а добиваться не решаются, чтобы не потерять работу). Некоторые не гуляют из-за погодных условий. В Заполярье, например, где находится колония ИК-18, лето очень холодное. После прогулок в легкой одежде (на зимнюю форму там переходят лишь в сентябре) многие заключенные болеют. Мне известны осужденные, которые не выходили на воздух более пяти лет.

В некоторых колониях разрешают иметь в камере телевизор. Просмотр его разрешают лишь в определенное время. В других учреждениях телевизор устанавливать запрещено, но разрешается раз в неделю (в продолжение двух часов) просмотр DVD-плеера.

Выводят осужденных из камеры исключительно в наручниках. После вывода из камеры и перед тем, как завести обратно, их тщательно обыскивают. В некоторых колониях осужденных водят согнувшимися. Конвоирование осуществляют не менее двух инспекторов. Иногда при этом присутствует и кинолог с собакой.

По меньшей мере два раза в день осужденные произносят так называемый доклад – называют свою фамилию, имя, статью, по которой они осуждены, кратко говорят о преступлении, какое совершили.

В камерах осужденным разрешено иметь только определенное количество книг, вещей и продуктов. Вешать что-либо на стену, в том числе иконы, запрещается. Иконки можно поставить на стол только на время молитвы, а после сразу убрать.

По закону осужденным разрешается получать в год одну посылку (до 20 кг) и одну бандероль (до 2 кг). Исключение может быть сделано только для больных или для тех, кому разрешили дополнительную посылку в качестве поощрения за добросовестную работу в рабочих камерах. Те осужденные, у которых есть какие-то средства на личном счету, могут раз в месяц сделать заказ в магазине колонии. Однако лишь малому числу осужденных регулярно поступают на счет денежные средства. Подавляющему большинству узников уже давно не помогают ни родственники, ни друзья. Только верующие люди как-то поддерживают их материально – высылают посылки и бандероли, отправляют иногда небольшие переводы.

Периодически узников переводят из камеры в камеру. У каждого заключенного, таким образом, меняется сокамерник. Находиться несколько месяцев, а то и лет, все 24 часа в камере с человеком, чуждым по взгляду на жизнь, с неуравновешенной психикой, с тяжелым характером – великое испытание для многих осужденных.

За неподчинение распорядку или иные нарушения осужденный может быть переведен в штрафной изолятор. Иногда наказание бывает более жестоким. К сожалению, и сейчас еще есть инспектора, для которых избиение осужденного является делом совсем необременительным для совести.

Первые десять лет, до перевода на так называемые общие условия содержания, пожизненно заключенный имеет право лишь на краткосрочные свидания с родственниками. После перевода, что в реальности происходит через пятнадцать и более лет, узник может пообщаться с родными раз в год в продолжение трех дней. Однако, очень мало к кому из узников приезжают родные. Можно сказать, что таковых единицы.

Слово «суицид» в колониях особого режима из ряда обиходных. Каждый узник хоть раз задумывался о самоубийстве. О некоторых осужденных можно сказать, что они живут с петлей на шее, постоянно помышляя об уходе из жизни. Некоторые предпринимали не одну попытку покончить с собой. Кого-то из них спасти не удалось.

Жизнь в колониях для пожизненников интенсивная и напряженная. Это жизнь на грани терпения. Там, в месте великих человеческих страданий, очень тонкая граница между нашим миром и миром духовным. Там силы зла активно приступают к человеку, стремясь ввергнуть его в отчаяние. Но там и очень близок к человеку Бог. Может быть, это звучит весьма странно, но нигде я так не ощущал присутствие Господа, как в этих исправительных учреждениях, общаясь с верующими узниками.

Пожизненно заключенный, существование которого лишено духовного наполнения, рано или поздно, но неизбежно начинает угасать умственно и физически. Со временем он может прийти в состояние аутизма – полного ухода от реальности и замыкания в иллюзорном внутреннем мире. Такой узник перестает общаться, следить за собой, он повреждается умом и как бы выпадает из этого мира, полностью теряя к нему интерес. Этому может предшествовать состояние крайней озлобленности – осужденный может вести себя агрессивно, постоянно нецензурно выражаться, проклинать все и всех, богохульствовать. Находиться с таким узником в одной камере невыносимо.

Совсем иное внутреннее состояние у заключенных, ищущих Бога и Его правды. Среди них есть люди высокой духовной жизни, общение с которыми большое утешение. Около таких узников согреваешься душой. Они действительно знают Бога. И как бы ни казалось это невероятным, знают они, и что такое подлинное счастье, ибо очень близки они к его Источнику.

Но, конечно, нельзя сказать, что среди пожизненных узников имеется четкое разделение на верующих, живущих свято, и озлобленных неверующих. Нет, большинство осужденных в Бога верят, только мало кто из них живет духовной жизнью. Узники или ничего не знают об этой жизни, или не верят, что в ней смогут обрести великое утешение. Потому они не ищут Бога живого, не стремятся к глубокому общению с Ним. К сожалению, их дом устроен на песке (см. Мф. 7: 26). И бывает, что такие заключенные, даже будучи верующими, впадают в отчаяние и даже совершают непоправимое.

 

Звезда

Грехи мои сковали душу,
И в ночи темные, без сна,
Я все сомнения разрушу,
С молитвой стоя у окна.
 
 
И пот, и слезы покаянья
Под шепот: «Господи, прости!»
Нет! Не рассвета ожиданье,
Надежда: «Господи, спаси!»
 
 
И стены влагой покрывались,
Но я шептал: «Христос живой!»
И звезды в каплях отражались
Святых небес над головой.
 
 
Куда иду? Зачем я прожил?
Кто дал мне право так грешить?
И тяжкий грех мне боль умножил,
Могу ли с этим дальше жить?
 
 
И мысли сердце обличали,
Как сталь впивался в тело грех.
Да мне креста за это мало!
На древе! На глазах у всех!
 
 
Но вдруг звезда, в слезинках тая,
Играя золотом с небес,
Как будто раны исцеляя,
Сказала мне: «То шепчет бес!
 
 
Христос – любовь, Христос – свобода,
Он искупил твой тяжкий грех.
Теперь Он выше небосвода,
Он – пастырь, Он Отец для всех!
 
 
Зачем ты мыслишь эту муку?
Христос сказал: „Прощу тебя!"
Вбивали гвоздь в святую руку,
Да Он и их простил, любя!
 
 
Иди отныне за звездою,
Что много лет тому назад
Вела волхвов вдаль за собою,
Чтоб ты увидел дивный сад!»
 
 
Из глаз моих катились слезы,
С надеждой я молил Христа!
А может быть, все это грезы?
Да вижу в ночь – горит Звезда!
 

Александр, ИК-5

Сергей, ИК-18