Текст книги "Пули дороже жизни"

Дурман быстро давил на мысли, глаза застилала непроглядная мгла, звуки затихали и становились неразличимы. Ноги подкосились, но Арвен поймала меня и мягко уложила на песок – последнее, что я помню перед тем, как отключился.

Мирные переговоры

Дурман медленно отступал. Одновременно нарастало ощущение неудобства. Мне что-то мешало, и я открыл глаза.

Я находился в маленькой, даже тесной, комнатке с низким потолком и небольшим окошком. Кровать была узкой, но удобной. А возле кровати сидела Арвен и что-то увлечённо записывала в рваный блокнот.

Я себя чувствовал весьма неплохо. Медсестрица вколола мне качественное снотворное, и было непривычно ощущать себя бодрым, выспавшимся, голова не болит, тело не затекло, а в мыслях ясность и порядок. Раны вообще не болели, казалось сном, что мне вспороли спину перед сном. За такое даже хотелось благодарить, но Арвен слишком задела мою гордость, а потому я начал со слов:

– Ты что, вконец охренела?

Девушка подскочила от неожиданности, а то и от испуга, выронила блокнот и отпрыгнула в дальний угол. Я попытался подняться, но что-то удерживало меня на кровати. Я что, привязан?

– Немедленно освободи меня!

Но Арвен не шевелилась, просто замерла с побелевшим лицом и стеклянным взглядом, прижав кулаки к груди.

– Арвен!!!

– Почему ты кричишь на меня? – ожила вдруг она. – Я не сделала тебе ничего плохого! – девушка готова была разрыдаться.

– Выпусти меня немедленно!

– Можно же быть хоть немного благодарным? – сказала медсестра.

Я глубоко выдохнул. Сколько раз нужно долбить, прежде чем она поймёт?

– Я тебя об этом просил? Нет! Может, хватит без разрешения лезть к людям, и ко мне в том числе, со своей помощью? Развяжи меня!

Арвен вдруг изменилась в лице, гневно посмотрела на меня, а затем, обиженно задрав нос, направилась прочь из комнаты.

– Арвен! Ар… – я недоговорил. Она громко хлопнула дверью, оставив меня одного. – Твою мать! – выдохнул я и расслабился. А чего напрягаться-то?

Я попытался оценить, насколько крепко связан. Для этого подёргал руками и ногами, поворочался на месте. Скорее всего, связан единой верёвкой, которая опоясывала меня вдоль всего тела через каждые десять – двадцать сантиметров. Кисти вдеты в тесные петли без узлов, а верёвка проходит под телом, не давая возможности поднять руки. Ноги тоже в безузловых петлях. Иначе говоря, достаточно освободить хотя бы один пояс пут, и вся связка ослабнет. Дальше и ребёнок сможет выбраться.

Я начал поворачиваться на бок, верёвки больно врезались в тело, всё больше стесняя движения. Казалось, что возвращалась боль в старые раны. По фигу. Стерплю. Ничего страшного.

С большим трудом я принял позу лёжа идущего человека. Начал сгибаться, группироваться, пытаясь провести голову под верхним арканом, который упорно держался на шее. Наконец он перескочил на подбородок, протащился по щеке, с большим трудом перелез через ухо и сполз на кровать. И путы тут же дали слабину.

Я лёг на спину, ещё больше ослабляя верёвки, поворочал руками, освобождая кисти. Затем ещё несколько несложных манипуляций, и я выбрался на свободу. Слез с кровати и сразу ощутил что-то под ногой. Блокнот, с очень длинным списком. И хотя я не мог прочесть написанного, потому что не знал этого языка… даже не так. От того, что все названия написаны на неведомом мне языке, становилось понятно, что это список ингредиентов, которых ей не хватает, которые Арвен потратила на меня, Рета и других пациентов. Почти все пункты были зачёркнуты, кроме нескольких. Последние полстраницы занимали свежие записи.

Кстати, что она со мной сделала? Правая ладонь перевязана так, что повязки напоминают перчатку. Под левой подмышкой какой-то компресс. На ноге повязка… Ну, и так далее. Я сорвал компресс, остальные повязки не стал трогать. Заколебаюсь больше.

Затем вышел из комнаты в просторный зал с широким ковром, парой кресел и диваном. На одном из кресел сидела Арвен, и, закрыв лицо ладонями, громко всхлипывала, дрожа всем телом. Меня она не видела.

В комнате было ещё три двери. Широкая, со стеклом, вела на лестницу. Узкая в углу, скорее всего, в туалет. А третья заперта с этой стороны на мощный засов. Не трудно догадаться, кто сидит за ним.

Я подошёл к Арвен и бросил блокнот ей на колени. Девушка вздрогнула от неожиданности и открыла покрасневшее от слёз лицо. Посмотрела на меня и снова уткнулась в ладони.

Убедившись, что ей сказать нечего, я подошёл к третьей двери и убрал засов в сторону. Раскрыл двери настежь и вошёл внутрь. Рет что-то увлечённо рассказывал лысому мужичку.

– И вот тот уже на ногах стоять не может, а я ему говорю… – тут Рет замечает меня в дверях, поднимается и восклицает: – Свобода! Кейнс, как я рад тебя видеть, дружище! Где эта медсестра? Я хочу ей всё в лицо высказать!

Рет быстрыми широкими шагами добрался до меня, и замер в дверях, увидев плачущую Арвен.

– Я ей уже всё высказал. Сомневаюсь, что ты можешь что-то новое добавить.

– А не слишком ли ты был резок с ней? – пропал пыл компадре. Он её уже начал жалеть…

– Рет, я пытался с ней говорить спокойно, пытался на неё кричать, но до неё допёрло только сейчас. И то не факт, что она полностью осознала. Так что нет, не слишком. Как она тебя туда заманила? – спросил я, пропуская лысого мужичка. Тот даже не попрощался, тут же направился к выходу.

– Да так, перевязывала меня в этой комнатке, перевязывала. Причём совсем уж начала до мелочей докапываться, я и не знал до Арвен, что у меня на левой икре царапина, а под большим пальцем правой руки мозоль. Ну да ладно, похер, думаю. Она меня почти всего перевязала, сейчас я самые ненужные повязки поснимал, ну, она выходит наружу. Я думал, за бинтами или лекарствами, а она меня закрывает. Представляешь?

– Легко, – ответил я куда с меньшим энтузиазмом, нежели Рет рассказывал.

– Сказала, что мне нельзя напрягаться, не стоит много ходить и тем более искать проблем.

– Тебе и сейчас нельзя. Раны вскроются. Вам обоим нельзя! – Арвен опустила ладони и перестала всхлипывать, но слёзы ещё текли.

– Успокоилась? Отлично, где моё оружие, – сказал я.

– В подсобке. А ты даже не извинишься?

– А, так это подсобка! Я думал – туалет.

– Ты даже не извинишься? – повторила Арвен, проводя запястьем по щёкам.

– Пока что не планирую, – я отворил дверь и уставился на груду хлама в поисках своего оружия. – Но ты можешь подождать, вдруг передумаю? О, нашёл!

Мой меч находился на вершине горы мусора в виде сумок, одежды, посуды, деревяшек бесполезных, ящиков и другого барахла. Это неуважение к оружию! Брезгливо поморщившись, я потянул своего боевого товарища на себя, но тут было всё не так просто, потому что вытянул не только его, но и рюкзак, в котором что-то громко гремело и перекатывалось. Рюкзак был пришит к ножнам. Арвен испортила такие роскошные ножны, внутри обитые ярко-красным войлоком, а снаружи обтянутые качественной кожей. Раньше я ими так гордился…

Рет подошёл сзади и сначала ухмыльнулся от увиденного. Но улыбка быстро сошла с его лица, когда он вспомнил про свой меч: та же картина, только его рюкзак не гремит посудой, или что мне накидали? Наверное, палатки или ещё что-нибудь.

– Арвен, – обратился я. – Ты издеваешься? Что это?

– Я хочу пойти с вами, – её голос уже не дрожал.

– Нет! – отрезал я и собрался вспороть нити, но сквозь скобу на ножнах была продета цепь, которая опоясывала рукоять меча и прикреплялась обратно к скобе так, что невозможно обнажить клинок без ключа. Я нервно усмехнулся и посмотрел на Арвен.

– Возьмите меня с собой! – настоятельно произнесла девушка, а лицо её, не остывшее от слёз, приобрело невозмутимый вид. Повернулась к нам спиной, сложила руки на коленях и задрала носик вверх.

– Вот хитрожопая, – произнёс Рет, любуясь своей цепочкой. Попробовал её сорвать.

– А ты времени зря не теряла, да? – я медленно направился в сторону медсестры и поволок связку с собой. – Сколько же я спал? Неделю? Две?

– Полтора дня, – ответила Арвен.

– У-у, блин! Быстро ты…

Я не мог не заметить, что у этой чертовки, хоть она и сидела ко мне почти спиной, поднялись щёчки от гордой и довольной улыбки. А ведь всего пару минут назад это хитрое существо рыдало коровьими слезами. Я прошёл мимо неё и плюхнулся в кресло напротив. Теперь мы разговаривали лицом к лицу. А Рет тем временем корпел над своим мечом, пытаясь освободить.

– Ну ладно. Допустим, если ты пойдёшь с нами, то освободишь мечи. Вот это что за хрень? – я указал на дребезжащий перекатывающимися кастрюлями рюкзак, пришитый к ножнам.

– Как что? – удивилась Арвен. – Посуда, еда. В том рюкзаке палатки и дрова. В моём…

– Нет, нет и нет, – покачал я головой.

– Как нет?

– Если ты не заметила, мы с Ретом таскаем с собой только самый минимум: оружие, одежда, деньги, флягу с водой, флягу с алкоголем… м-м… – я порылся в карманах, вспоминая содержимое. – Полубинокль, вторая половина у Рета, спички… Ещё компас… и на этом всё, пожалуй.

– А еда? А где спать?

– Спать можно и под открытым небом. Песок за ночь не слишком и остывает. А еда…

– А вдруг дождь пойдёт?

– Дожди – явление редкое. А промокнуть я не боюсь. Потому вообще не беспокоюсь…

– Но радиационный фон наверху ещё сильный!

– Слушай сюда. Боишься дождя – тащи палатку сама. Мне она не нужна, Рету, думаю, тоже.

– Ладно, а кушать что?

– А еда сама нас находит. Самое важное, что если мы возьмём с собой поесть, то другая еда всё равно нападёт на нас, а потому нет смысла таскать с собой продукты.

– И что? Жрёте сырое мясо?

– Нет, почему? Шерсть пустынных волков худо-бедно, но горит. Потом начинает гореть плоть, и огня становиться больше. Через полчаса можно тушить. Вырезаешь перегоревшую плоть, вынимаешь кишки и другие ненужные внутренности – обед готов.

– Ужас! – Арвен покачала головой.

– Вовсе нет. На вкус неплохо, мясо только пресное, ну и сыровато немного…

– Чёрт подери! – выкрикнул Рет и швырнул оружие со всем прилагающимся оборудованием через комнату. – Где ты её откопал и почему не закопал сразу?

Я улыбнулся.

– Поверь, это очень скучная история, иначе бы закопал.

– Не такая уж и скучная, – надула было губки Арвен, но вдруг вдохновилась вопросом: – Нам тогда нужно было…

– Короче, – перебил я девушку. – Если хочешь идти с нами, ты освобождаешь наше оружие от цепей и рюкзаков. Хочешь что-то взять лишнее – бери, но понесёшь сама, справедливо? – последний вопрос был направлен Рету. Тот отчеканил:

– Абсолютно.

Я снова посмотрел на Арвен и мысленно задал тот же вопрос. Она минуту мялась с ответом, но потом сдалась:

– Ладно. Но мне нужно время, чтобы подготовиться, освободить ваши мечи и собрать самое нужное.

– Ну, тогда мы в бар заглянем, – произнёс вдохновлённо Рет. Я улыбнулся и направился к выходу.

– Мальчики! Только вы это… в драки не ввязывайтесь, а то швы разойдутся. И вообще, сильно не напрягайтесь, ладно?

Я сначала думал ответить что-то язвительное, но настроение было слишком хорошее: освободился, достиг компромисса, чувствовал себя, чёрт возьми, хорошо!

– Только ради тебя, Арвен: постараемся. Идём, Рет.

Мы вышли из зала, спустились по лестнице и выбрались наружу. Солнце находилось высоко в зените и жарило изо всех сил. Самый разгар рабочего дня, а потому улицы заполонили десятки людей, они лавировали друг около друга и мимо зданий. Дома снаружи выглядели намного хуже, чем внутри: потрескавшиеся, ссохшиеся, вспученные и почерневшие от солнца доски создавали вид, будто здания вот-вот развалятся… Просто эти доски принимали на себя всё атаку пламенного шара на небе, сохраняя сваи и столбы внутри в более-менее приемлемом состоянии. Менять обшивку домов довольно дорого, а потому, как их построили (наверно, лет сто назад, может, пятьдесят), так эти дома и служат почти безо всякого ремонта и отдыха.

Но в конце улицы стояло здание, выделяющееся на фоне остальных. Оно не только выглядело целее, новее; таверна была к тому же увешана всякими зазывающими вывесками, закрывающими дефекты обшивки. Туда-то мы и направились, бодрым шагом.

Едва мы вошли, бармен опустил руку вниз. Небось, арбалет ищет. Я и забыл, что сдал меня этот гад. Ну да ладно, сегодня у меня мирный день. Я обещал Арвен не ввязываться в драки. Хотя меня и подстёгивало лицо бармена, с каждым нашим шагом всё сильнее напрягающееся.

– Четыре кружки пива, – сказал я. Бармен и на секунду не расслабился. Нервно ответил:

– С-садитесь, о-официантка вам принесёт. Ага.

Мы пожали плечами и уселись за ближайший стол. Люди как-то странно косились на нас. И хозяин заведения тоже не спускал глаз. Подозвал симпатичную официантку, которая и принесла нам пива в широких высоких кружках с толстым стеклом. Это, конечно, была другая официантка, посимпатичнее. Да и одежда пооткровеннее. Наверно, Вип. Бармен так опасается нас… Хотя, скорее меня, будто боится мести… Будто видел наш бой… А может, ему кто-то очень красочно пересказал? Тем лучше.

Я сделал глубокий глоток янтарного, очень крепкого пива. Прохладное, да и вкус классный. Яркий, насыщенный. Увидев мою довольную улыбку, официантка почти пропела:

– Сорок восемь единиц.

Грех было отказать такой красотке в чаевых. Мы с Ретом скинулись на все пятьдесят пять. Тем более что на пиво цену нам явно снизили. У кого же в баре так язык подвешен, чтобы бармена настолько запугать? Мы же в слепоте сражались, еле махали мечами из-за долбанного спирта Арвен.

– За языка! – произнёс тост Рет. Похоже, у нас один ход мыслей.

– За языка! – ответил я, мы стукнули кружками и отхлебнули.

– Ну, так всё же, как вы с Арвен познакомились? – не успев оторваться от кружки, произнёс мой боевой товарищ. Сколько мы с ним вместе ходили? Полтора или два года, кажется… Столько привычек друг у друга переняли, что многие нас братьями обзывают.

– Я же сказал, скучная и неинтересная история, – ответил я, но собеседник упорно смотрел, ожидая откровений. – Ну, ладно. Смотри, она наняла меня, попросила сопровождать до каких-то пещер, – начал я, энергично жестикулируя руками. – Просто охрана. Мы добирались туда целый день, и всю дорогу Арвен без перерыва рассказывала о своих больных и о больнице. Умолкала только для того, чтобы горло промочить. А затем опять пошла пластинка. Я – охранник, не могу же ей запретить. Меня деньги интересовали. К концу дня добрались до пещеры. Заходим внутрь, и представь, медсестра болтает, и пещера эхом откликается. С двух сторон на меня говорят всякую всячину, думал, не выдержу. А пещера к тому же лабиринтом оказалась. Мы довольно быстро нашли какие-то светящиеся грибы, Арвен сорвала несколько и убрала в сумку. Но выход из пещеры искали долго. Целую неделю.

– Неделю? – слишком громко удивился Рет и подозрительно огляделся вокруг. Обычно после таких громких восклицаний все замолкают и поворачиваются в сторону голосивших, но народу было пофигу. Болтали о своём, гоготали, ржали и ничего вокруг не замечали, давно перестав коситься в нашу сторону.

– Да, неделю, – ответил я на полном серьёзе. – Но всё не так плохо. Уже через час после того, как Арвен собрала образцы, она вдруг сказала: «Мы заблудились». После она о больных и не заикалась. Вместе мы начали предполагать, куда и откуда шли, чертили знаки на стенах. Но самое главное, с ней теперь можно было говорить нормально. Как-то притёрлись друг к другу. Подружились. Поиск выхода нас как-то сплотил, а когда вышли, встретили бандитов. Те преследовали нас до самой пещеры, но внутрь не стали заходить, ждали у выхода. Не то, чтобы были слабаками. Просто идиоты. Стали угрожать огнестрельным оружием. Но у них была одна пуля на три пистолета. Стрелять они не умеют, да и кто умеет? Учиться не на чем, пули дорогие. Разоришься, прежде чем попадёшь с десяти метров в бутылку.

– Некоторые умудряются научиться. Кто-то даже преподаёт обучение стрельбе, не дав ни одной пули на пробу.

– И ты на эти курсы ходил! – наугад бросил я.

– Ага, пять пуль отдал за обучение, а ни одной не дал выстрелить, зараза! – смеясь, проговорил Рет.

– За пули! Грозное оружие, которым никто не умеет пользоваться!

– Я умею! – ответил Рет, а затем добавил: – В теории, правда.

Мы оба заржали. Чокнулись и отпили пива. Треть кружки оставалось. Ну и запасная, конечно.

– Так что дальше было? – напомнил Рет.

– Дальше? А что дальше? Когда они поняли, что я в их пули не верю, мечи было поздно доставать. Зарезал первого, второго, заряженный пистолет оказался у третьего. И представляешь, пуля мне предплечье задела!

Дальше говорить было бессмысленно, Рет заржал. Я не смог удержаться и присоединился.

– За случай! – воскликнул боевой товарищ. – Чтоб, мать его, никогда не касались нас ни свинец, ни сталь, ни клыки, пока рядом с нами твоя Арвен!

– Ага, и за удачу!

Пустые кружки были отодвинуты на край стола. Официантку звать не пришлось: подлетела к нам, как молния, и готова была ловить тару над полом, но всё обошлось. Нервно улыбнувшись, она забрала кружки и ретировалась.

– За трактир! За этот, как его… – с новой кружкой пытался вспомнить название Рет.

– Проспритованный фитиль, – произнёс я и заржал. Пить и смеяться было невозможно. Собеседник мой как-то сдержался от смеха, и произнёс, с трудом удерживая серьёзное лицо:

– Да вы, батенька, пьяны! – и тут же захохотал.

Мы с трудом успокоились. Чуть не захлебнувшись, отпили в честь трактира. Я посчитал своим долгом повернуться к бармену и сказать:

– Хорошее пиво, спасибо!

Бармен улыбнулся нам и кивнул, ничего не сказав.

Я повернулся в сторону собеседника и повторил:

– Не, ну классное же пиво!

– Супер! – ответил Рет.

– Ага! – согласился я.

– Ну и что Арвен сделала с тобой за ранение?

– Ну, на месте первую помощь провела. Хотя это скорее выглядело, будто она совершила полный курс лечения в сжатые сроки. Мы добрались до больницы, и Арвен положила меня на стационарное лечение. И я тогда понял, зачем все двери в больнице с замочной скважиной. Я минут пять ходил возле окна, искал подвох. Представляешь, больница не огорожена колючей проволокой, и охрана не патрулировала периметр. Но я всё равно дождался ночи, вытерпел несколько ненужных уколов и сбежал через окно. Меня никто не стал останавливать.

– Врёшь?! – воскликнул Рет.

– А-а, поймал! Последний укол был лишним. Это было снотворное.

Мы несколько секунд пытались сохранить невозмутимые лица, но потом не выдержали и ударились в дикий смех. Больших трудов стоило мне перестать смеяться, и я продолжил историю, медленно успокаиваясь.

– Когда я проснулся, меня уже выписывали. Даже спрашивать не хотелось, сколько проспал. Арвен меня несколько раз перед уходом поблагодарила. Ну как, несколько раз… Несколько раз подряд, иначе бы давно ушёл. Собрала мне еды в дорогу, ну и заплатила сверх меры. А я ушёл, надеясь больше в ту больницу не вернуться.

– Классная история!

– Тебе кажется.

– За Арвен! – произнёс вдруг Рет.

– Не чокаясь! – добавил я. Рет сначала округлил глаза. Потом засмеялся, я засмеялся тоже. Мы стукнули кружками и ополовинили их. Я достал пустую флягу для алкоголя и подозвал официантку. Протянул ей ёмкость и ещё три монеты по пять единиц.

– Ещё такого же пива!

– Стой! Мне тоже! – спохватился Рет и протянул то же самое. Официантка унесла фляги и деньги. Рет вдруг повернулся ко мне и сказал с восторгом в глазах. – Не, а Арвен, кстати, классно обвела нас вокруг пальца. Просто выбора не оставила.

– Был выбор. Просто мне не хотелось тащить рюкзаки к кузнецу, чтобы тот сорвал цепи. К тому же девчонка всё равно увяжется за нами. Хуже только будет.

– Но ты её сильно задел.

– Успокоится. Уже успокоилась.

– Думаешь, простила?

– Ага, держи карман шире. Она припомнит когда-нибудь, я уверен. Просто в тот момент она поняла, что горят мосты, и если не успокоится, то рискует потерять всё.

– Хитрая… – сказал Рет и подавил желание произнести её имя, как тост. Уже пили за неё.

– За мир? – сказал я тост.

– За мир, – согласился Рет, и мы отпили ещё четверть кружки. – Куда теперь, Кейнс?

– На север. Только я не буду говорить, зачем туда идём. Потом ещё нашей спутнице пересказывать, а дорога длинная…

– Хорошо, но в пути расскажешь. Я прослежу. Ладно? Тогда за лёгкую дорогу, и допиваем! – предложил Рет.

– За лёгкую дорогу! – и мы опорожнили кружки. Поставили на стол как раз тогда, когда нам вернули фляги, тяжёлые и холодные. Мы прицепили фляги к ремням, а затем, слегка покачиваясь под дурманом крепкого и качественного пива, вышли из таверны.

Оказавшись снаружи, мы наугад ткнули пальцем в один и тот же дом. И решили идти туда. Внутрь заходить не стали. Вместо этого громко постучали, а через минуту Арвен сама спустилась к нам. Она лучезарно улыбалась, но с её лица не сошло покраснение от слёз. То ли кожа слишком нежная, то ли плакала снова. Хм, а я не думал, что настолько её задел, но извиняться не буду. Возгордится ещё.

В руках девушка несла два меча, которые протянула нам. Я тщательно проверил наличие изъянов. Ножны, конечно, испорчены, прекрасная ранее кожа теперь в дырках от иглы, местами нить оставила полосу. Однако меч достаётся свободно, легко. Вроде острый, только от него до сих пор тянет спиртом. Вопрос, дезинфицировала ли она оружие снова, застрял в горле, когда Арвен вытащила из дверного проёма два рюкзака. Оба наших… В смысле, потенциально наших. Я вопросительно выгнул бровь, но медсестра тут же протараторила:

– Не волнуйтесь, я их сама унесу, – и хитрая улыбка на лице. Даже немного коварная. Я неуверенно прицепил меч на пояс, а с Арвен глаз не спускал.

А девушка, как ни в чём не бывало, вскинула на свои хрупкие плечи два рюкзака. Один из них казался особенно тяжёлым. И вдруг я понял. Сейчас час пик, и два мужика будут идти по городу, а рядом будет семенить загруженная баба. Давит на жалость, хитрюга. Ничего, стерпим.

– Ну что, пошли? – спросила Арвен, наигранно надрываясь в голосе. Даже не спросила, куда, зачем? Как будто ей без разницы, куда идти.

– Потопали, нам в ту сторону, – я кивнул на север.

– Не надорвёшься? – озаботился Рет.

– Ну что вы, мальчики, – наигранно напряжённо произнесла девушка и тронулась в путь. – Я взяла только самое нужное.

– Ты хоть что-нибудь выкладывала? – спросил с иронией я.

– Да, действительно ненужное оставила в доме. Кое-что переложила, разложила по сумкам, чтобы удобнее было.

– Ну ладно, – ответил я.

– Тебе действительно не тяжело? – спросил Рет. Вроде бы язвил. Если он начнёт играть рыцаря, пострадаем мы оба.

– Нет-нет, что вы? Может, хватит обо мне беспокоиться?

– Арвен, – ответил я. – Дорога длинная. О чём нам ещё беспокоиться, как не о тебе?

– Вы мне льстите…

Дальше шли молча. Прохожие пялились на нас, а Арвен хитро улыбалась. Ничего, скоро улыбка исчезнет с твоего лица. До края города осталось идти от силы минуту. Наконец, мы вышли за его пределы, и осуждающие взгляды перестали давить со всех сторон. А медсестра перестала хитро улыбаться. Неужели начала понимать, что её план не работает?

Ещё минут десять молчаливой дороги… относительно молчаливой. Девушка пыхтела и кряхтела, сначала наигранно, а потом действительно стала выдыхаться. Мы с Ретом специально выдерживали высокий для неё темп. И хитрая лисица, наконец, сдалась.

– Постойте. Секунду хотя бы, – тяжело и хрипло выдохнула Арвен и сбросила один рюкзак. Тот свалился на песок с таким грохотом, словно туда напихали камней и руды. Второй выглядел намного легче, а значит, мученица допускала, что план не сработает. Собрала рюкзак тяжёлого и ненужного, и рюкзак действительно нужного, на вид не особо тяжёлого. Девица отдыхала с минуту, выпила воды, и мы продолжили путь.

Через несколько минут я решил, что можно дать Арвен снисхождение. Этот рюкзак ей действительно нужен, раз не выбрасывает.

– Ладно, хватит пыхтеть, давай рюкзак сюда, – произнёс я.

– А? – удивилась Арвен. Похоже, она совсем потеряла надежду и сейчас рассеянно смотрела на меня.

– Давай рюкзак, будем нести по очереди, – сказал я и посмотрел на Рета.

Тот сначала взирал на меня, как на идиота. Я ответил ему грубым прищуром. Рет смирился. А новоиспечённая подруга неуверенно протянула свою ношу. Я вскинул на плечи – действительно не шибко тяжёлая. Килограмм семь-восемь, не больше. Тот рюкзак, даже предполагать не хочу, на сколько потянет. Вдруг Арвен посмотрела назад, что-то хотела сказать, открывала рот и неуверенно закрывала.

– Если вернёшься за тем рюкзаком, я сброшу этот. Усекла? – пресёк я её потенциальную попытку тащить с собой лишнее барахло.

Несчастная медсестра долго боролась с искушением, перебирала в голове возможные доводы и аргументы. Но решила не рисковать, и потому неуверенно кивнула. Брошенный рюкзак девчонку действительно вымотал. Даже слова сказать не может. Я подкинул ношу на плече, устраивая поудобнее и тоже тронулся в путь.