Текст книги "Высокий Коммунитаризм как Русская Идея"

Глава II. Высокий Коммунитаризм как Русская Идея

«…декларация прав человека и гражданина, чтобы не быть формальной, должна быть также декларацией обязанностей человека и гражданина. сам принуждающий закон может быть охранением свободы от человеческого произвола…»

Николай Бердяев. «Царство духа и царство кесаря»¹

Соотношение индивидуальных прав и прав сообщества – пожалуй, самый актуальный и наиболее обсуждаемый вопрос ХХ! века. Синтез индивидуального и общественного, капитализма и социализма сегодня носит международно-признанное название «коммунитаризм».

Коммунитаризм (лат. «communita» – единение; communis, одного корня с munus – обязанность) – приобретшее популярность к концу ХХ века направление в социальной теории, стремящееся к сильному гражданскому обществу, основой которого являются местные сообщества и общественные организации, а не отдельные личности. Сутью теории является поиск гибких форм баланса между правами личности и общества, индивидуальной свободой и социальными обязательствами.

Коммунитаризм является конструктивной оппозицией не только традиционалистскому авторитаризму, но и, если исходить из знаменитой триады «Свобода. Равенство. Братство» (Liberté, Egalité, Fraternité) индивидуалистическому рыночному либерализму и эгалитарным демократиям, выражая собой суть братства, гармонизирующего односторонние уклоны «только в свободу» или «только в равенство». Еще одним из терминов, которым можно описать идеологию коммунитаризма, – «органическая демократия», уважающая значимость не только личностных свобод, но и личных аспектов, таких как принадлежность к семье, местной общине, обществу в целом, принимая во внимание значимость участия в общественных процессах и гражданское самосознание.

Две наиболее молодые политические теории, опирающиеся на «уравнительность» (эгалитарность), такие как фашизм и социализм, по разным на то причинам, последовательно потерпели крах, следуя принципу LIFO (акроним – last in, first out). Поэтому анализ системы взглядов коммунитаризма необходимо провести в сопоставлении с единственно-доживающей свой век теорией либерализма по трем главным направлениям. Во-первых, в направлении развития древнего спора между коллективизмом и индивидуализмом. Во-вторых, в направлении изучения взаимосвязи между экономикой и социальной сферой. И, в-третьих, в направлении анализа общественных отношений адекватных современным производительным силам.

«Поймите же, Россия никогда ничего не имела общего с остальною Европою; история ее требует другой мысли, другой формулы».

А.С.Пушкин

Либерализм, оставшийся на сегодня практически безальтернативно практикуемой политической теорией, возник как отдельное политико-философское направление еще в XVI–XVIII вв., в первую очередь под влиянием работ Томаса Гоббса и Джона Локка². Среди характерных принципов, заложенных в либерализме, необходимо отметить следующие:

– людей разъединяют ненависть, страх, жадность, алчность и другие страсти (Гоббс), а также их неудовлетворенные потребности (Локк);

– жизнь отдельного человека первична по сравнению с существованием гражданского общества, являющегося материальным воплощением человеческих решений, созданным для защиты «естественных» прав каждого индивида на жизнь, свободу и собственность;

– такие общества представляют собой объединения людей, в соответствии с «социальным контрактом» формирующих правящий строй, цель которого – обеспечить максимальную защиту прав людей;

– человеческие существа действуют под влиянием страстей, а не разума.

Таким образом, политику либерализма можно охарактеризовать как взаимодействие противоборствующих необузданных интересов. Последовательно развивая эти идеи, либерализм сегодня стал отрицать: государство и его контроль над экономикой, политикой и гражданским обществом; церкви с их догмами; любые формы общинного ведения хозяйства; любые попытки перераспределять государственными или общественными инстанциями результаты труда; этнические принадлежности; какую бы то ни было коллективную идентичность (А. Дугин)³.

При этом установки либерализма базируются на следующих основных принципах: эгоизме, являющемся основным регулятором рынка; отношениях в социуме, подобных отношению в стаде животных; «идеальном» социуме, подобном машине, состоящей из множества взаимозаменяемых элементов; изолированности экономики от исторической реальности; анитисоциологизме; анитирегуляционизме и т. д.

Так, Карл Поппер, – один из столпов современного либерализма, – развивая эти понятия, писал: «…магическое, племенное или коллективистское общество мы будем именовать закрытым обществом, а общество, в котором индивидуумы вынуждены принимать личные решения, – «открытым обществом»… Закрытое общество сходно со стадом или племенем… члены которого объединены связями, родством. участием в общих делах, одинаковыми опасностями, общими удовольствиями и бедами. Это все еще конкретная группа конкретных индивидуумов, связанных друг с другом не только такими абстрактными социальными отношениями, как разделение труда и обмен товаров, но и конкретными физическими отношениями типа осязания, обоняния и зрения»⁵. Идеальная модель «открытого общества» для Поппера есть общество, где люди могут быть связаны чисто формальными отношениями (прежде всего отношениями купли-продажи), но «никогда не встречаются друг с другом лично, общаясь только с помощью современных средств связи и передвигаясь в одиночку в личном транспорте».

Для другого теоретика – Фридриха фон Хайека, занесенного талмудистами в пророки либеральной теории, прилагательное «социальное» является «самым бестолковым выражением во всей нашей моральной и политической лексике»⁶.

Такие подходы приводят к дегуманизации человека. То, что составляло сущность человеческого, стало переосмысляться теоретиками постиндустриального общества как «препятствие на пути технического прогресса». Характерная фраза: «Содержание культуры – это совокупность иррациональных моментов, связанных пережитками предыдущих фаз развития цивилизации» (Д. Белл)⁷. Получается, что человек, владеющий «культурным архивом» и в силу этого имеющий независимый взгляд на происходящие в мире процессы, т. е. являющийся Homo Sapiens – «человеком разумным», а не «рационалистом»⁸, оказывается «препятствием» для торжества постиндустриального общества с точки зрения жрецов либеральной теории. Тем более что культура всегда национальна, а нации – это ещё одно «препятствие» на пути «глобального проекта». Между тем ещё в начале ХХ века известный этнопсихолог Д.Н. Овсянико-Куликовский говорил: «слабоумные и идиоты лишены национальных признаков». Верно и обратное: лишенный национальных признаков – слабоумен.

Поэтому неудивительна происходящая сегодня вакханалия оглупления и обезличивания человечества мировой медийной машиной, принадлежащей финэлите. При этом либеральные теории, хотя и отрицают возможность познания законов истории, по существу, как и теория формаций в историческом материализме, являются механическими теориями стадийного развития, поскольку полагают, что «мир неизбежно идет к универсальному обществу господства частной собственности и индивидуализма». Затем, как следующий этап эволюции «конкурентоспособного человеческого капитала», приходит очередь Homo Economicus, впоследствии и вовсе превращая его в электронный протез Automatum Perfectus.

Распространение таких принципов в обществе неумолимо повлекло рост стяжательства, политическую коррупцию, разложение общественных институтов, ухудшение состояния окружающей среды, цинизм и общее падение морали «дегуманизированного конкурентоспособного материала». За последние 20 лет эти факторы начали превалировать над другими сторонами жизни социумов и привели к утрате жизненных устоев и духовному обнищанию, повлекшими за собой катастрофический рост наркомании, брошенных детей, рост преступности и самоубийств. В том числе и потому, что сложно назвать такие перспективы «захватывающей мечтой о будущем».

Соответственно идеологии сформировалась и правящая верхушка, чуждая общественным интересам и исповедующая стяжательство, что неумолимо привело к «восстанию элит»⁹. В рамках этого «восстания» «элита» усиленно насаждает ощущение невозможности что-либо изменить, управляет пессимизмом разума и воли большинства населения страны, загнав массы в апатию «тупика невозможности».

Выходом из этого тупика может стать только альтернативная или «четвертая по счету» политическая теория коммунитаризма.

В основе теории лежат простые и понятные принципы.

Во-первых, эффективная реализация прав невозможна вне сообществ, значит, невозможна без принятия обязательств перед сообществом. Люди в принципе не являются отчужденными и изолированными, их тесно связывают разнообразные межличностные отношения, которые в конечном итоге и формируют полноценную содержательную жизнь, без которых человек не может стать зрелой личностью. Общество является естественной средой, лежащей в основе человеческого бытия. Хотя моральная автономия личности является одним из важнейших человеческих качеств, следует отметить, что достижение ее каждым в отдельности возможно только при условии соответствующего обучения и воспитания в семье, среди друзей и учителей в определенной социальной и культурной среде.

Во-вторых, забота о себе и своих правах предполагает материальное и моральное благополучие других – в этом состоит социальная справедливость, – и это не «ежедневное самопожертвование», а постоянное осознание роли других. Сообщество – явление гораздо более сложное, чем группа случайных людей. Оно порождает особые, зависящие от контекста, упорядоченные взаимоотношения. Далеко не все взаимоотношения подходят под это определение. «Социальное согласие» является тем основанием, на котором строится и функционирует сообщество. В качестве примера типов сообществ необходимо упомянуть семьи, друзей, гражданские ассоциации, религиозные объединения, гражданскую ответственность и т. д.

В-третьих, возведение права в абсолют размножает права до бесконечности и доводит до экстремизма, в обществе права не должны доминировать над ответственностью и обязанностями. Коммунитаризм принимает за основу постулат о том, что связь чувств и разума носит сущностный, а не механический характер. Разум может часто умерять и сдерживать чувства, а чувства давать пищу для раздумий. В процессе интерпретации значений разум и чувства совместно участвуют не только на индивидуальном, но и на социальном уровне. Отсюда чувства отдельного человека не являются его личностными, иррациональными источниками ценностных суждений, как предполагают либералы. Чувства и ценности могут быть организованы в иерархии взаимоотношений, которые устанавливаются в основном в процессе диалога внутри сообществ. Некоторые чувства и ценности считаются более важными, чем другие, и являются объектом обсуждения в сообществе, а не просто утверждаются как непреложные истины отдельными людьми.

Анализируя различные взаимоотношения между людьми внутри сообщества, коммунитаризм признаёт проблематичность и сложность политической жизни общества и неоднозначность роли индивида в нем. С другой стороны, подчеркивает устремленность человека к достижению общественной справедливости и благосостояния. Эта вера в положительные стороны человеческой личности отличает сторонников коммунитаризма от либералов, которые слишком циничны, чтобы согласиться с этими позитивными взглядами, фактически создавая эффект «самосбывающегося негативного пророчества».

Капитализм, который мы знаем, скоро исчезнет.

Джеймс Д. Дэвидсон, инвестор, публицист

С самого момента возникновения коммунитаризм развивался не только как социальная философия, но и как социально-политическое движение. И, как наиболее привлекательное на сегодня идейное течение, характеризуется очень широким спектром последователей. Многие профессиональные эксперты и политики, осознавая причины предкризисного состояния капитализма, пытаются найти формы и средства предотвращения катастрофы. Наиболее заметными представителями этого течения на Западе на сегодня являются: американские философы Аласдер Макинтайр, Майкл Сандел, Кристофер Лэш, политолог Бенджамин Барбер, социолог Амитаи Этциони; в Канаде – Чарльз Тэйлор, в Австралии – Роберт Саймонс, Эндрю Нортон и др.

К ним подключились и известные политики: Билл Клинтон, Альберт Гор, губернатор Вермонта Ховард Дин, советник Белого дома по вопросам здравоохранения д-р Иезикиль Эмануэль, Барак Обама¹⁰ и многие другие. В США движение по созданию коммун приобрело форму бума. По сообщению журнала «Тайм», их количество увеличилось с 10 тыс. в 1970 году до 150 тыс. в 1993, а ныне уже один из восьми американцев является членом общины.

В Европе в Великобритании с позиций коммунитаризма часто выступал Тони Блэр (лейборист) и Дэвид Уиллет (консерватор), в Германии – Курт Биденхоф (ХДС) и Йошка Фишер («зеленый»), во Франции – Жак Делор и многие другие сторонники в ЕС, Японии, Латинской Америке и т. д.¹¹.

Итак, проведя анализ мирового политического поля, мы установили, что термин «коммунитарность» в мире широко известен и даже моден. Мир нуждается в новой архитектуре, в дополнительных механизмах управления, чтобы иметь дело с вопросами, с которыми существующие органы государственного или межгосударственного управления справиться не могут. Несмотря на столь широкий разброс сторонников новомодной идеи, это хорошо забытая старая социальная теория и практика, говорящая о том, что ради создания более благополучного мира люди должны научиться ценности общности.

Между тем первым термин «коммюнотарность» использовал русский философ Николай Бердяев, который тонко выделял это понятие: «…очень важно установить различие и противоположность между коллективизмом и коммюнотарностью». Понимая «коммюнотарность» как общинность, Бердяев говорит о недопустимости его смешения с понятием «коллективизм», придавая второму термину признаки «принудительной эгалитарности»¹². «В коллективизме человек перестает быть высшей ценностью»¹³. «Коммюнотарность и соборность всегда признают ценность личности и свободу. Коммюнотарность есть духовное начало людей, общность и братство в отношениях людей, и она совсем не означает какой-то реальности, стоящей над людьми и ими командующей. Коммюнотарность оставляет совесть и оценку в глубине человеческой личности. Совесть одновременно может быть личной и коммюнотарной. Коммюнотарность означает качество личной совести, которое не может быть замыканием и изоляцией. Религиозная коммюнотарность… называется соборностью».

При этом в определении Бердяева «свобода есть дух, а не бытие», «примат и господство разума не признает свободы» и «духовное начало в человеке есть истинная свобода, а отрицание духа, додуманное до конца, неизбежно есть отрицание свободы»¹⁴. В сфере же экономической он признает возможность существования общего интереса и, следовательно, возможность ограничений в хозяйственной жизни во имя общих интересов: «…часто бывают извращения, отрицается свобода мнения и духа, и признается очень большая свобода в жизни экономической. Экономика есть работа духа над материей мира, от которой зависит самое существование людей в условиях этого мира. Абсолютная свобода в экономической жизни, т. е. совершенная ее автономия и была системой «laisser faire, laisser passer», т. е. капиталистической системой. Она ставит в очень тяжелое положение огромные массы человечества. Это делается источником эксплуатации. Поэтому экономическая свобода должна быть ограничена во имя свободы же»¹⁵.

Бердяев делает акцент на свободе, духовности и добровольности в объединении людей и отвергает принуждение. Но на практике принуждение и добровольность всегда соседствуют. Взаимодействуя, люди всегда подчиняют свои личные представления (духовную сторону) общей системе ценностных ориентаций. Без этого взаимодействие и доверие невозможны, но, в то же время, они не могут полностью обеспечить координацию действий, поэтому нужна еще и команда. Так на противоположных полюсах стоят полная добровольность, развитие крайнего индивидуализма с опасностью распада сообщества и чисто командное, тоталитарное сообщество. Оба варианта не жизнеспособны. Но между ними есть третий путь. Бердяев делает намек на эту возможность, когда пишет, что «одинаково ложны изолированный индивидуализм и механический производственный коллективизм», но лишь разделяя эти понятия на «царство духа и царство кесаря».

Иван Ильин также был в поисках «альтернативного» пути: «…Не верим в спасительность какой бы то ни было политической формы как таковой: ни в монархическую форму, ни в республиканскую форму, ни в демократическую, ни в диктаториальную… Русский Государственный строй должен базироваться на правосознании граждан и в то же время воспитывать его и вовлекать его в строительство… Государство строится автономным правосознанием, т. е. именно их свободным сочувствием, их самодисциплиною, их любовью, их верою, их подвигом, их жертвенностью, их самодеятельностью…»¹⁶.

Другой русский философ, Владимир Соловьев, в отличие от Н. Бердяева, осмысленно придавал большое значение «третьему пути» и указывал на то, что он постоянно присутствует в истории человечества, играя в ней положительную роль: «От начала истории три коренные силы управляли человеческим развитием. Первая стремится подчинить человечество во всех сферах и на всех степенях его жизни одному верховному началу и слить все многообразие частных форм, подавить самостоятельность лица, свободу личной жизни… Но вместе с этой силой действует другая, прямо противоположная; она стремится разбить твердыню мертвого единства, дать везде свободу частным формам жизни, свободу лицу и его деятельности; под ее влиянием отдельные элементы человечества становятся исходными точками жизни, действуют исключительно… для себя, общее теряет значение. превращается в. отвлеченное, пустое, а наконец и совсем лишается всякого смысла. Всеобщий эгоизм и анархия, множественность отдельных единиц без всякой внутренней связи – вот крайнее выражение этой силы. Если бы она получила преобладание, то человечество распалось бы на свои составные части и история окончилась войной всех против всех… Если бы только эти две силы управляли историей человечества, то в ней не было бы ничего, кроме вражды и борьбы. Внутренней целости и жизни нет у обеих этих сил, а следовательно, не могут они ее дать и человечеству.

Но человечество не есть мертвое тело, и история не механическое движение, а потому необходимо присутствие третьей силы, которая дает положительное содержание двум первым, освобождает их от исключительности, примиряет единство высшего начала с свободной множественностью частных форм и элементов, создает таким образом целость общечеловеческого организма и дает ему внутреннюю жизнь. И действительно мы находим в истории всегда совместное действие трех этих сил, и различие между теми и другими историческими эпохами и культурами заключается только в преобладании той или иной силы, стремящейся к своему осуществлению»¹⁷.

Таким образом, у Соловьева мы находим достаточно четкое определение коммунитарного принципа. Носителем такого органичного принципа он считал славянскую, и прежде всего русскую, цивилизацию.

Он также отмечал, что «финансовые операции с мнимыми ценностями (так называемые «спекуляции») представляют, конечно, не столько личное преступление, сколько общественную болезнь, и здесь прежде всего необходимо безусловное недопущение тех учреждений, которыми эта болезнь питается. – Что касается, наконец, ростовщичества, то единственный верный путь к его уничтожению есть, очевидно, повсеместное развитие нормального кредита, как учреждения благотворительного, а не своекорыстного»¹⁸. Особо хотелось бы отметить, насколько четко под это определение попадает свободные деньги («с демерреджем» или «Freigeld»).

«Общественный организм Запада, разделившись сначала на частные организмы, между собой враждебные, должен под конец раздробиться на последние элементы, на атомы общества, т. е. отдельные лица, и эгоизм корпоративный, кастовый перерастет в эгоизм личный»¹⁷. Создается впечатление, что эти слова написаны нашим современником.

Собственно, международный термин «коммунитаризм» есть не что иное, как идея русской общинности, традиционной для России вплоть до столыпинских реформ, приведших к резкому выделению в крестьянской среде собственников на землю, маргинализации и оттока не успевших адаптироваться в города. Что стало одной из причин революции 1917 года, успешно подогретой масштабным внешним финансированием.

Использовались материалы:

¹ Н.Бердяев, «Царство Духа и Царство Кесаря», М.: Республика, 1995. С. 288–356, http://krotov.info/library/02_b/berdyaev/1947_ 40_06.html

² Richard Green, «International Encyclopedia of Public Politic and Administration», стр. 435–439 http://www.questia.com/

³ http://evrazia.org/article.php?id=395

⁴ Билл Клинтон говорил в Монреале и Париже, что мир неизбежно должен принять эту систему синтеза идей. Он же повторил это в Торонто, а затем в Беркли, призывая «практиковать коммунитарианизм». «Бывший президент Билл Клинтон ясно призвал людей к коммунитаринизму, делиться с теми, кто находится в ущемлённом положении в условиях массового неравенства, существующего в мире» http://www.2012theawakening.com/?p=2129, http://www.upi.com/Top_News/2009/05/29/Bill-Clinton-urges-communitarianism/UPI-56921243608034/, http://abclocal.go.com/, http://www.thesuburbannews.ca/content/en/2513

⁵ Поппер К. «Открытое общество и его враги», Т I, М., 1992. С. 38, 53, 91–92, 97.

⁶ Хайек Фридрих, «Пагубная самонадеянность: ошибки социализма», http://www.bookorbita.com/

⁷ Даниэль Белл, Грядущее постиндустриальное общество, http://lib.rus.ec/b/113139

⁸ Для рационального «человека массы» ни в чем нет святости, он все потребляет, не чувствуя благодарности к тем, кто это создал – «он знаменует собою голое отрицание, за которым кроется паразитизм. Человек массы живет за счет того, что он отрицает, а другие создавали и копили». С.Г Кара-Мурза. «Манипуляция сознанием». – М., «Эксмо», 2007.

⁹ Кристофер Лэш, «Восстание элит и предательство демократии», М., «Логос-Прогресс», 2002, 220 стр.

¹⁰ Советник Белого дома по вопросам здравоохранения д-р Иезикиль о реформе медицины: «…ценность индивидуума не может быть единственным, что учитывается при решении таких вопросов. Он говорит, что должна быть коммунитарианская перспектива, удостоверяющая, что место медицинских ресурсов будет определено так, чтобы общество могло продолжать существовать.» «В своём выступлении в ООН Обама говорил как коммунитарианец – политическая философия, которая считает, что права индивидуума должны уравновешиваться нуждами и интересами сообщества».

¹¹ О.А. Арин, «Россия в стратегическом капкане», http://www.the-walls.ru/fusa/arin6.htm

¹² Хонор Мэхоуни: «Сейчас происходит борьба между Еврокомиссией, Европарламентом и странами-членами за форму, размер и природу ЕС. Парламент и комиссия предпочли бы коммунитарианскую природу, когда бюджет ЕС управляется ими, а персонал набирается в равных долях из комиссии, консульского секретариата и стран-членов».

«Японскую политическую экономику возможно называть коммунитарианским капитализмом, в котором интервенционистское государство вовлекается в определённой степени в экономический (и социальный) менеджмент и проявляет себя через управляемо редистрибутивную социальную политику» (Чан Чи Хоон).

¹³ Н. Бердяев. Царство Духа и Царство Кесаря. М.: Республика, 1995. С. 288–356. (http://krotov.info/library/)

Бердяев давал четкое разграничение: «В отношении к хозяйственной жизни можно установить два противоположных принципа… Один принцип гласит: в хозяйственной жизни преследуй свой личный интерес, это будет выгодно для общества, нации, государства. Такова буржуазная идеология хозяйства. Другой принцип гласит: в хозяйственной жизни служи другим, обществу, целому, и тогда получишь все, что тебе нужно для жизни. Второй принцип утверждает коммунизм, и в этом его правота. Совершенно ясно, что второй принцип отношения к хозяйственной жизни более соответствует христианству… Первый принцип столь же антихристианский, как антихристианским является римское понятие о собственности. Буржуазная политическая экономия, выдумавшая Homo Economicus и вечные экономические законы, считает второй принцип утопическим. Но экономический человек – преходящий. И вполне возможна новая мотивация труда, более соответствующая достоинству человека. Одно ясно: проблема эта не может быть лишь проблемой организации общества, она неизбежно есть проблема новой душевной структуры человека… На проблему перевоспитания коммунизм принужден обратить большое внимание, но у него нет для этого духовных сил. Коммунизм в той форме, в какой он вылился в России, есть крайний этатизм». Н. Бердяев, «Истоки и смысл русского коммунизма», http://www.magister.msk. ru/library/philos/berdyaev/ berdn015.htm

¹⁴ «Слово коллективизм должно быть совершенно исключено; он лишь карикатура на коммюнотарность. Коммюнотарность всегда свободна, коллективизм всегда принудителен». «Коллективизм не знает ближнего в евангельском смысле слова, он есть соединение дальних, он не знает ценности личности. Коммюнотарность же персоналистична, есть общность и общинность личностей». «Через коллективное сознание и коллективную совесть, получающие мистический характер, начинает господствовать одна группа людей над другими группами. Коллективизм – орудие господства, и за ним скрыта воля к могуществу». Николай Бердяев, «Царство духа и царство кесаря».

¹⁵ Бердяев дополнял – «Свобода есть внутренняя творческая энергия человека. Через свободу человек может творить совершенно новую жизнь общества и мира. Но было бы ошибкой при этом понимать свободу как внутреннюю причинность. Свобода находится вне причинных отношений». Так он относит свободу к сфере духовной и творческой, где недопустимо никакое насилие над личностью или ограничение ее творческой свободы.

¹⁶ Н. Бердяев, «Царство духа и царство кесаря», http://www. vehi.net/berdyaev/carstvo.html

¹⁷ И.А. Ильин. «Основы государственного устройства. Проект Основного Закона России», Москва, «Рарогъ», 1996, http://www.proect03.ru /cod/03.php

¹⁸ Вл. С. Соловьев, «Три силы», http://www.vehi.net/soloviev/trisi-ly.html

¹⁹ В. Соловьев, «Оправдание добра», http://krotov.info/library/18_s/ solovyov/ 08_024_16.html

²⁰ http://martinis09.livejournal.com/150032.html