Текст книги "Флот и власть в России. От Цусимы до Гражданской войны (1905–1921)"

На замечании И.М. Дикова о «большом пристрастии к отвлеченным теориям и порядкам в Германском флоте» сотрудников МГШ стоит остановиться подробнее. Действительно, планы реорганизации морского ведомства, выдвигавшиеся офицерами МГШ весной 1907 г. – зимой 1908 г., имели прототипом структуру германского военно-морского управления и систему, принятую с 1905 г. для управления русским военным ведомством. Это признавали и сами генштабисты: «Характер государственного строя и уклад народной жизни должны особенно заметно отражаться на системе управления вооруженными силами, – писал в июне 1907 г. Л. А. Брусилов. – Эта система должна соответствовать духу народа. Германская и Японская империи сложились из отдельных феодальных государств, которые издавна привыкли к самоуправлению, поэтому в основу их военно-морских управлений положен принцип децентрализации, принесший им богатые результаты. Государство Российское сложилось из ряда удельных княжеств, но и после объединения их народ наш привык к местному управлению, сначала деревня управлялась помещиком, а после освобождения крестьян – Земствами. Российская конституция ближе всего подходит к Германской и Японской. Обширность отечества нашего требует предоставления местным органам большой самостоятельности. Поэтому надо полагать, что принцип децентрализации принесет хорошие плоды и в нашем военно-морском управлении. Если же предполагаемая схема, основанная на теоретических рассуждениях, оказывается, близко подходит к схемам лучших иностранных флотов, то надо полагать, что эта система правильна»[279]279
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1.Д. 1241. Л. 180 об.


[Закрыть].

Наивными выглядят рассуждения Л.А. Брусилова об общности исторического пути России, Германии и Японии, однако возникает вопрос: почему же идея разделения морского ведомства на три части была столь популярна в МГШ? С одной стороны, успехи германского военно-морского строительства на рубеже XIX-XX вв. были очевидны. Система управления им, четко действовавшая в условиях Германии, не могла не привлекать внимания мыслящих русских офицеров, тем более что она резко отличалась от принятых в других европейских флотах. Поэтому многие, по-видимому, были искренне увлечены ею и, кроме того, после Русско-японской войны существовала определенная мода на копирование германских военных и военно-морских институтов – достаточно указать на период 1905– 1907 гг. в военном ведомстве. Обращает на себя внимание и англофобия многих офицеров МГШ. В целом ряде аналитических записок этого времени они отстаивали мысль о том, что главным историческим противником России является Великобритания, а потенциальным союзником – Германия. Эти настроения находили отклик и в «высших сферах» – достаточно вспомнить историю подписания Бьеркского договора летом 1905 г. С другой стороны, влияние МГШ, в случае принятия «троичной» системы, возросло бы, так как для Николая II или генерал-адмирала, перегруженного многочисленными обязанностями по военно-морскому управлению, мнение МГШ стало бы якорем спасения. Возможно, что одобрение германской организации исходило и от самого императора, который увлекался морским делом и, надо думать, испытывал чувство соперничества на этой почве с Вильгельмом II, о чем свидетельствуют замечания царя на совещании 19 декабря 1906 г. в Царском Селе. Вместе с тем возросла бы и роль СГО как органа, координирующего деятельность «раздробленных» оборонных ведомств. В связи с этим можно вспомнить свидетельство С.Ю. Витте, который указывает на Николая Николаевича Младшего как на вдохновителя ряда проектов, предусматривавших раздробление военного и морского министерств на несколько независимых друг от друга частей.

Важно отметить, что в отечественной историографии в свое время сложилось довольно устойчивое представление о том, что «прогерманская ориентация отвечала интересам наиболее реакционных кругов России и отстаивалась, прежде всего, ближайшим окружением царя», а «вся либеральная буржуазия была антантофильской»[280]280
  Шацилло К. Ф. Русский империализм и развитие флота накануне Первой мировой войны (1906-1914 гг.). М., 1968. С. 14.


[Закрыть]. Чем же можно объяснить восхищение Германией и стойкую антипатию к Великобритании целого ряда сравнительно молодых и безусловно одаренных офицеров, составляющих «мозг» русского флота?

Во-первых, морские офицеры начала XX в., занимавшие руководящие должности, впервые ступали на палубу корабля в 80-х – начале 90-х гг. XIX столетия, в эпоху, когда главным врагом России на море считался Туманный Альбион, франко-русский союз не был заключен, а война с Германией не считалась неизбежной. Вместе с тем, в Германии флотские круги относились сочувственно к идее союза с Россией даже в начале XX в. и считали неизбежной борьбу против морского могущества Англии, о чем свидетельствует, например, А. Тирпиц в своих «Воспоминаниях». Немецкий адмирал даже считал неуместной постройку Багдадской железной дороги, так как это вбивало клин между Германией и Россией[281]281
  Тирпиц А. Воспоминания. М., 1957. С. 193.


[Закрыть]. Во время Русско-японской войны 2-я и 3-я Тихоокеанские эскадры совершили свой беспримерный переход на Дальний Восток во многом благодаря помощи Германии: эскадры снабжали углем немецкие пароходы, которые благодаря нейтральному флагу могли принимать уголь даже в английских портах и затем передавать его на русские корабли. К тому же, русским морякам пришлось столкнуться с едва прикрытой враждебностью англичан, начиная от «Гульского инцидента» и заканчивая препятствиями, которые чинили британцы действиям русских вспомогательных крейсеров. Естественно, что наличие англо-японского союза и постройка в Англии большей части японского флота только усиливала убежденность во враждебности англичан.

Во-вторых, пример Германии, сухопутной державы, которая смогла построить отличный флот за считанные годы, вдохновлял энтузиастов морского дела в России. Бурное развитие немецкой экономики многие специалисты того времени были склонны связывать с заморской торговлей, опирающейся на сильный военный флот. Отечественные моряки видели в первоочередном развитии флота самый легкий и быстрый путь к процветанию России. При этом связка экономика —флот переворачивалась вверх ногами – первичным считался флот, а не промышленность. «Если же мы захотим выйти в свет и экономически усилиться с помощью морской торговли, то мы построим здание без фундамента, если одновременно не создадим военно-морской флот. За пределами нашей страны мы повсюду наталкиваемся на существующие или потенциальные интересы других государств. Отсюда столкновения интересов»[282]282
  Тирпиц А. Воспоминания. С. 103-104.


[Закрыть], – писал в 1896 г. А. Тирпиц своему бывшему начальнику А. Штошу, который в 1873-1883 гг. возглавлял немецкий флот. Применительно к Германии, активно захватывавшей земли в Африке и на островах Тихого океана, эта мысль звучала справедливо, но в ней тут же обнаружится фальшь, если применить ее к России, которая как раз в 1905 г. лишилась единственного «заморского» владения – Порт-Артура.

В-третьих, неуверенность в прочности существующих политических комбинаций и стремление быть готовыми к самым фантасмагорическим изменениям рисунка мировых коалиций порождали стремление иметь мощный флот, который можно было бы бросить на весы в любом районе земного шара. Это ощущение было присуще и немецким флотоводцам. В том же письме А. Тирпиц указывал: «Наши политики не понимают, что ценность союза с Германией определяется даже для европейских держав не столько ее армией, сколько флотом. Пример: Россия и Франция против Англии»[283]283
  Там же.


[Закрыть]. Подобные сомнения не могли быть разрешены на уровне МГШ, выбор внешнеполитического курса, конечно, был прерогативой царя, а Николай II сам был склонен пускаться в авантюры. Достаточно вспомнить его Бьеркское свидание с Вильгельмом II 24 июля 1905 г., когда вразрез со всем внешнеполитическим курсом России Николай II, поддавшись на уговоры германского императора, подписал русско-германский союзный договор. Кажется не случайным, что подобное соглашение было заключено на борту яхты «Полярная звезда», причем с русской стороны его завизировал морской министр А. А. Бирилев, утверждавший позднее, что подписал документ не читая.

Итак, дружба с Германией, война с Англией и развитие русской экономики через развитие флота – так кратко можно сформулировать политическое кредо офицеров МГШ до начала Первой мировой войны. Заметим, что в 20-е гг., в «эпоху Рапалло», вновь оказались востребованы антибританские и прогерманские симпатии российских моряков[284]284
  Назаренко К.Б. К вопросу о взглядах офицеров Морского Генерального штаба России на внешнеполитические проблемы и строительство флота перед Первой мировой войной // Чтения по военной истории: сборник статей. СПб., 2005. С. 342-344.


[Закрыть].

Эти взгляды традиционно приписываются наиболее реакционно настроенным кругам, тогда как кадеты, имеющие репутацию более прогрессивных общественных деятелей, выступали с антантофильских позиций. На наш взгляд, нет оснований считать офицеров МГШ реакционерами во внутренней политике. Они достаточно активно взаимодействовали с депутатами Думы, а после Октябрьской революции многие из них перешли на сторону Советской власти. Вместе с тем, некоторые начинания, традиционно оцениваемые как прогрессивные (например, создание Морского Генерального штаба), были поддержаны и придворными моряками, исповедовавшими, естественно, крайне консервативные политические взгляды. Вообще нельзя не отметить довольно часто встречающееся в исторической литературе некорректное употребление термина «прогрессивный» применительно к представителям офицерского корпуса. Вот рассуждение подобного рода: «…прогрессивно настроенные офицеры […] главным образом молодые офицеры, принимавшие участие в обороне Порт-Артура […] открыто критиковали существовавшие порядки во флоте […] Среди этой группы офицеров особым влиянием во флоте пользовались: И.К. Григорович, Л.А. Брусилов, Н.О. Эссен, А.В. Шталь, А.Н. Щеглов, Л.Г. Гончаров и др. Их взгляды разделяли и горячо поддерживали различные слои общественности страны»[285]285
  Золотарев В.А., Козлов И.А. Три столетия Российского флота: XIX – начало XX века. М.; СПб., 2004. С. 618.


[Закрыть]. В историографии советского периода был создан своеобразный культ термина «прогрессивный». Под «прогрессивными» понимались деятели, совмещавшие передовые взгляды на технические, организационные и т. п. проблемы с реформаторскими или даже революционными левыми политическими убеждениями. На наш взгляд, наличие здравого видения профессиональных проблем не имеет ничего общего с политическими взглядами. Так, А.В. Колчак или А.И. Непенин безусловно были одаренными морскими офицерами, но их политические убеждения были, мягко говоря, далеки от революционных. В современной литературе произошло смешение понятий, когда при характеристике того или иного персонажа политические характеристики подменяются профессиональными, точно так же, как в некоторых работах советского периода профессиональные характеристики подменялись политическими.

Ход дел в морском ведомстве вызывал живой интерес в стенах Государственной думы. В начале 1908 г. в IV Бюджетной подкомиссии прозвучал доклад депутатов А. И. Звегинцева и А.А. Федорова[286]286
  РГА ВМФ. Ф.420. Оп. 1. Д. 72. Л. 79-108.


[Закрыть]. Они предлагали: объединить власть над боевыми кораблями на одном морском театре в руках одного лица, сформировать морскую пехоту для несения береговых караулов, заменить матросов вольнонаемным персоналом на портовых, гидрографических и других вспомогательных судах, развить школы юнг и увеличить права сверхсрочнослужащих, создать институт палубных офицеров, дав тем самым возможность кондукторам выслуживать офицерские чины, и, наконец, передать Каспийскую и Амурскую флотилии в Отдельный корпус пограничной стражи (ОКПС) Министерства финансов или в военно-сухопутное ведомство. Одновременно Бюджетная комиссия III Государственной думы отмечала среди недостатков Морского министерства безответственность (особенно в хозяйственной части), смешение обязанностей, полнейшую централизацию, «угнетение боевого флота» хозяйственной частью[287]287
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1240. Л. 285.


[Закрыть]. Задачами реформирования намечались возвращение подобающего места боевому флоту, выделение кораблестроения из ГУКИС и МТК и сосредоточение его в руках одного ответственного начальника. Система морского управления в целом должна отвечать следующим требованиям: одно дело – в руках одного начальника, при определении прав и обязанностей должностных лиц рассчитывать на людей «обыкновенных способностей», отдельные части должны взаимно проверять друг друга. Если бы эти мысли были высказаны за два года до этого, они могли бы быть восприняты как оригинальная программа преобразований Морского министерства.

Выше было показано, какие мероприятия были уже намечены в морском ведомстве, поэтому весной 1908 г. И.М. Дикову только оставалось сказать: «Комиссия (по обороне. – К.Н.) по многим вопросам стучится в открытую дверь. Эти реформы уже делаются на тех началах, которые высказаны Звегинцевым»[288]288
  РГИА. Ф. 1278. Оп. 2. Д. 3327. Л. 363.


[Закрыть]. Для того чтобы доказать это, представители Морского министерства дали объяснения в соединенном заседании IV Бюджетной подкомиссии и Комиссии по государственной обороне III Государственной думы 29 марта 1908 г.[289]289
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1240. Л. 285.


[Закрыть] Думцам была представлена схема реорганизации управления морским ведомством, обсуждавшаяся на совещании 5 января 1908 г., в которой отсутствовала Канцелярия морского министра и появился Опытовый отдел[290]290
  РГА ВМФ. Ф. 420. Оп. 1. Д. 72. Л. 110-131.


[Закрыть]. Кроме того, представители ведомства обещали применение принципов децентрализации, формирование школ юнг с четырехлетним сроком обучения, обязательное введение института палубных офицеров, преобразование младших классов Морского кадетского корпуса (МКК) в особое учебное заведение, а старших – во всесословное Морское училище. «Всесословность», впрочем, была ограничена сыновьями лиц, имеющих высшее образование или прослуживших определенное время в классных чинах.

По нашему мнению, сами идеи, высказывавшиеся думцами, не оказали серьезного влияния на моряков, скорее наоборот, частные разговоры с морскими офицерами дали депутатам возможность сформулировать их требования к реорганизации министерства. Однако, было бы неправильно утверждать, что позиция Государственной думы не оказывала влияния на морское ведомство. Постоянное возбуждение в Думе вопросов, связанных с Морским министерством, заставляло чиновников работать интенсивнее. Например, 24 мая 1908 г. Председатель Совета министров П.А. Столыпин произнес речь в Государственной думе по вопросу об отпуске средств на судостроение, в которой была и такая фраза: «Господа, ваши нападки, ваши разоблачения сослужили громадную услугу флоту, они принесли и громадную услугу государству; более того, я уверен, что при наличии Государственной думы невозможны уже те злоупотребления, которые были раньше»[291]291
  Столыпин П.А. Нам нужна Великая Россия…: Поли. собр. речей в Государственной думе и Государственном совете. 1906-1911 гг. М., 1991. С.158.


[Закрыть].

Несмотря на то что на заседания думского комитета государственной обороны приглашались представители Морского министерства во главе с товарищем морского министра контр-адмиралом И.Ф. Бостремом, добиться одобрения предлагавшейся моряками судостроительной программы не удалось. Очевидно, что необходимость громадных затрат смущала многих думцев. Невзирая на настояния П.А. Столыпина, думский комитет обороны все же отклонил в марте 1908 г. программу развития флота, предусматривавшую немедленную закладку четырех линкоров для Балтийского моря. Тогда эта мера была проведена в обход Госдумы «в порядке верховного управления»[292]292
  Симоненко В. Г. Морской Генеральный штаб русского флота (1906-1917 гг.): Дисс.... канд. ист. наук. Л., 1976. С. 45.


[Закрыть].

10 мая 1908 г. исполняющий должность штаб-офицера МГШ капитан 2 ранга А.В. Колчак подал морскому министру записку «О реорганизации управления техническо-хозяйственной частью морского ведомства» (см. Приложение 16, учреждения, подчиненные товарищу морского министра)[293]293
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1223. Л. 1-47, 100-114.


[Закрыть]. Записка несла ряд оригинальных черт, отличавших ее от предыдущих проектов, исходивших из МГШ. Впоследствии она заинтересовала нового начальника МГШ контр-адмирала А.А. Эбергарда, который просил «если есть такая [записка] прошу дать мне прочитать»[294]294
  Там же. Л. 99.


[Закрыть].

А. В. Колчак указывал в качестве основных недостатков организации хозяйственно-технической части коллегиальность, излишнюю централизацию, неполновластие МТК, невозможность (по техническим причинам) разработки в МТК детальных чертежей и страсть к идущей во вред делу экономии как следствие полной централизации снабжения. Говоря об изменении схемы управления, он указывал на необходимость упразднения Отдела сооружений ГУКИС и МТК. По мнению А.В. Колчака, во главе судостроения следовало поставить главного директора, полновластное и отвечающее за все лицо. Наравне с ним должен был стоять начальник технического бюро, обязанный следить за техническим прогрессом, фактически предполагалось, говоря словами А.В. Колчака, «улучшенная чертежная МТК», нечто вроде центрального конструкторского бюро. Он считал, что объединять этих двух должностных лиц и подчиненные им учреждения нельзя, так как «первый по должности консерватор, а второй – новатор».

За портами должен был остаться лишь мелкий ремонт судов, выведенных в «3-ю категорию резерва» (видимо, имелся в виду второй резерв, так как «3-й категории резерва» в русском флоте не было, корабли состояли в действующем флоте, 1-м и 2-м резервах[295]295
  Приказ по морскому ведомству № 273 от 8 декабря 1907 г. // Морской сборник. 1908. № 1. Отдел официальный. С. 8-12.


[Закрыть]), а капитальный передавался судостроителям. Для координации ремонтной деятельности портов учреждался особый центральный орган (в других проектах МГШ обычно именовавшийся Главным управлением верфи или просто верфью).

Наиболее оригинальной чертой данного проекта было «раздвоение» управления артиллерийским и минным делом на флоте. Товарищу морского министра непосредственно подчинялись Артиллерийский и Минный отделы. Они должны были следить за развитием техники, разрабатывать образцы вооружения, условия контрактов, проводить приемные испытания, разрабатывать технические вопросы, составлять инструкции, справочники и таблицы, снабжать порты соответствующими запасами и ремонтировать предметы минно-артиллерийского снабжения. Оба эти отдела, однако, не должны были иметь инспекторских функций по отношению к «плавающему» флоту. Начальнику Отдела нового судостроения (так в схеме обозначено лицо, именуемое в объяснительной записке главным директором судостроения), кроме прочих отделений, должны были подчиняться особые Артиллерийское и Минное отделения, обязанностью которых было «соображение» устройства корабля с нуждами соответствующего вооружения.

Новым было самостоятельное положение Электротехнического и моторостроительного отделения Отдела нового судостроения, тогда как в предшествующих проектах электротехника включалась в минное дело. В будущем, предсказывал автор, возможно, потребуется выделить и моторостроение в ведение особого отделения. Отдел нового судостроения, согласно записке, отвечал за соответствие построенных кораблей тактико-техническим заданиям МГШ и морского министра, начальник этого отдела считался главным конструктором флота. Отдел нового судостроения не должен был исполнять инспекторские обязанности, так как вся инспекторская часть сосредоточивалась, по мысли А.В. Колчака, в штабе командующего флотом.

Отдел текущего ремонта должен был составлять смету на ремонт кораблей, инспектировать технические средства портов, собирать статистические сведения. При этом отношения портов и флота в деле ремонта строятся по схеме заказчик – исполнитель. В обязанности Управления оборудования и ремонта портов входила разработка вопросов строительства портов, контроль над ходом строительных работ, составление сметы и распределение кредитов. Отдел снабжения контролировал процесс заготовки всех предметов и материалов, могущих потребоваться флоту, кроме вооружения и боеприпасов. Сами операции по закупке этих материалов (масла, угля, «шхиперских припасов», то есть канатов, якорей, краски) осуществляли порты, в которых корабли «покупали» соответствующие предметы. Кроме расходных запасов в портах должны были быть накоплены неприкосновенные (мобилизационные), строго отделенные от расходных. Обмундирование предполагалось выдавать на суда по нормам довольствия, без особых денежных расчетов. Предполагалось, что продовольствие корабли будут приобретать непосредственно у поставщиков, за исключением солонины и консервов, которые должны выдаваться портами для освежения мобзапасов. К записке прилагались проекты «Положения об Артиллерийском отделе»[296]296
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1.Д. 1213. Л. 117-117 об.


[Закрыть] и «Наказа» этому отделу[297]297
  Там же. Л. 118-124.


[Закрыть], разработанные достаточно подробно.

По свидетельству офицера МГШ капитана 2 ранга графа А.П. Капниста, существовала еще одна записка на ту же тему, написанная «лейтенантом Черкасовым»[298]298
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1285. Л. 68.


[Закрыть]. Такую записку в архиве нам обнаружить не удалось. Из карандашной пометки на одном из экземпляров записки А.В. Колчака следует, что она была написана в соавторстве с лейтенантом В. Н. Черкасовым 1-м[299]299
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1223. Л. 100.


[Закрыть]. Видимо, А. П. Капнист имел в виду совместную записку А. В. Колчака и В.Н. Черкасова.

Граф Алексей Павлович Капнист (1871-1918) был еще одним примечательным сотрудником МГШ. Он участвовал в походе в Китай в 1900 г., а в 1903-1906 гг. был морским агентом в Австрии и Италии, затем прослужил два года старшим офицером додредноутных линейных кораблей на Черном море и в 1908-1910 гг. еще два года провел в МГШ. Затем граф оставил морскую службу, став уездным предводителем дворянства в Черниговской губернии, получил почетное придворное звание шталмейстера. С началом Первой мировой войны он вернулся на флот, став исполняющим должность помощника начальника МГШ А. И. Русина. После Февральской революции последовал последний взлет карьеры А.П. Капниста, его произвели в контр-адмиралы, а с 27 июля 1917 г. назначили последним начальником МГШ в дооктябрьский период. А.П. Капнист не принял советскую власть и 15 ноября 1917 г. был отстранен от должности и арестован за отказ подчиняться Совнаркому и Военно-морскому революционному комитету. Впрочем, вскоре бывшего графа отпустили на свободу, он уехал на Кавказ. В октябре 1918 г. в Пятигорске А.П. Капнист был арестован как заложник и казнен во время красного террора.

27 августа 1908 г. исполняющий должность главного инспектора минного дела МТК генерал-майор А.А. Ковальский подал морскому министру записку, содержавшую проект «Положения о Минно-электротехническом отделе»[300]300
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1241. Л. 444-446.


[Закрыть]. Он предлагал разделить его на четыре части по специальностям: Минная, Подводного плавания, Электротехническая и Радиотелеграфная. Будущее учреждение должно было подчиняться товарищу министра и объединять технику и хозяйство в пределах своей специализации. Возглавлять его должен был главный минер флота.

Характерно, что новая Минно-электротехническая часть должна была заниматься и вопросами подводного плавания. В 70-е гг. XIX в. минное дело и электротехника были объединены, поскольку в то время они были тесно связаны (были распространены гальванические мины заграждения и проч.). Традиция постепенно укрепилась. Вероятно, поскольку главным оружием подводных лодок были торпеды, А.А. Ковальский и присоединил к этим двум специальностям еще подводное плавание.

А.А. Ковальский подробно разработал и штаты нового отдела. Последствий эта записка, по-видимому, не имела. Можно предположить, что в качестве контрпроекта в МГШ было создано «Положение об Отделе подводного плавания Главного управления кораблестроения и вооружения», к которому прилагались штат, объяснительная записка к штату и «Наказ»[301]301
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1213. Л. 322-328.


[Закрыть].

В январе 1908 г., вскоре после начала работы комиссии А.А. Вирениуса, возникла еще одна комиссия под председательством товарища морского министра И.Ф. Бострема. В ее задачи входила более подробная разработка тех оснований нового устройства морского ведомства, которые были намечены на совещании 5 января. Она завершила работу в начале мая 1908 г. Комиссией были составлены «Основания для общего образования управления флотом и морским ведомством»[302]302
  Там же. Л. 75-80.


[Закрыть]. В МГШ к этому совещанию был создан очередной проект системы управления ведомством, причем за основу была взята схема, предлагавшаяся еще в январе Л.А. Брусиловым. В новом варианте учреждения, подчиненные товарищу морского министра, были организованы точно так же, как предлагал А.В. Колчак в своей записке от 10 мая 1908 г. (см. Приложение 16). Наименование должности «главный начальник флота и морского ведомства» было изменено на «морской министр», а «морской министр» из январской схемы был переименован в «товарища министра». Как обычно, в схеме отсутствовал ГМШ, зато имелось Управление по комплектованию флота. По-видимому, именно на заседаниях этой комиссии МГШ дал «последний бой» за свои идеи, но схема, предложенная представителями МГШ, не произвела впечатления на других членов совещания. Во время его работы отставка Л.А. Брусилова с поста начальника МГШ была предрешена, поэтому его позиция не могла иметь большого веса.

Обращает на себя внимание смена многих высших руководителей морского ведомства летом 1908 г. Выше уже говорилось о том, что по инициативе И.М. Дикова с 16 июня 1908 г. оставил свой пост начальник МГШ Л.А. Брусилов, ставший младшим флагманом Балтийского флота, что если не формально, то фактически являлось существенным понижением. Его место с 11 августа занял бывший помощник начальника ГМШ контр-адмирал А. А. Эбергард. Можно предположить, что назначение на этот пост «человека ГМШ» означало стремление И.М. Дикова заставить МГШ следовать в русле проводимых им мероприятий. 7 июня И.Ф. Бострем был перемещен с поста товарища министра на должность командующего Черноморским флотом, сменив там контр-адмирала Р.Н. Вирена, ставшего главным командиром Кронштадтского порта. Вскоре, 24 ноября, был заменен и командующий Балтийским флотом контр-адмирал Э.Н. Щенснович на контр-адмирала Н.О. фон Эссена, который до этого командовал дивизией эсминцев. Надо заметить, что они пользовались репутацией боевых адмиралов и стали известны как командиры броненосцев Первой Тихоокеанской эскадры. Э.Н. Щенснович командовал «Ретвизаном», отличившимся во время боя в Желтом море 10 августа 1904 г., а Н.О. фон Эссен – «Севастополем», который до конца вел огонь по японским войскам и единственный был затоплен на внешнем рейде так, что японцы впоследствии не смогли поднять его.

Такие серьезные перестановки в руководстве морского ведомства могли быть вызваны окончанием борьбы вокруг новой схемы организации Морского министерства.

Между тем, обсуждение проектов реформ шло своим чередом, и 6 июня 1908 г. было созвано первое заседание очередного совещания для обсуждения проекта организации хозяйственно-технической части морского ведомства, работа которого продолжалась до середины июля[303]303
  РГА ВМФ. Ф. 420. Оп. 1. Д. 89. Л. 3-64, 159-170.


[Закрыть]. Оно должно было продолжить работу «Комиссии по преобразованию технической и хозяйственной частей в морском ведомстве» под председательством А. А. Вирениуса. На совещании были изменены полномочия Адмиралтейств-совета: он лишился права обсуждать «важнейшие вопросы состояния флота и морского ведомства», в его компетенции были оставлены лишь законодательные дела и решение части хозяйственных дел, хотя подобное сужение полномочий было скорее формальностью, так как влияние Адмиралтейств-совета на решение важных вопросов было невелико. В число технических отделов, подчиненных товарищу министра, был введен Опытовый отдел[304]304
  Там же. Л. 46.


[Закрыть], однако в сводной схеме он отсутствует[305]305
  Там же. Л. 49а.


[Закрыть] и вновь появляется в окончательном, печатном варианте схемы[306]306
  Там же. Л. 170.


[Закрыть]. Возможно, эти перипетии отражают разногласия, возникшие на совещании по данному вопросу, но в журнале они не нашли отражения. В ходе дискуссии прозвучала мысль о слиянии

Кораблестроительного и Механического отделов. В ответ на это 6 июля 1908 г. представитель Инспекции механической части МТК полковник Корпуса инженер-механиков Н.И. Ильин зачитал свою записку, в которой доказывал, что слияние этих двух отдельных частей не приведет к успеху[307]307
  Там же. Л. 51-52.


[Закрыть]. Совещание выработало единую структуру отделов. Каждый из них, по первоначальным предположениям, должен был состоять из Технического и Кредитного отделений, но затем было решено добавить Инспекторскую и Общую части с переименованием всех отделений в части[308]308
  Там же. Л. 12-22.


[Закрыть].

К данному совещанию в МГШ был подготовлен любопытный вариант «департаментской» организации управления ведомством[309]309
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1213. Л. 281-304.


[Закрыть]. В деле сохранилась только та часть этой записки, которая была посвящена вопросам организации хозяйственно-технической части. Нетипичное для Морского министерства начала XX в. название подразделения «департамент», возможно, связано с постоянными протестами Министерства финансов против сложившейся трехзвенной структуры управления военным и морским ведомствами (инспекция, главное управление или управление – отделение или часть – делопроизводство). В финансовом ведомстве считалась более экономичной двухзвенная структура типа департамент – стол (делопроизводство). Впрочем, несмотря на название «департамент», трехзвенная структура сохранилась и в рассматриваемом проекте, хотя автор предусматривал возможность переименования департаментов в отделы, отделов в отделения, а отделений в делопроизводства[310]310
  Там же. Л. 293.


[Закрыть].

Этот проект был развитием идей, изложенных в записке А.В. Колчака от 10 мая 1908 г., но раздробление управленческих функций здесь доведено до последнего предела. Если А.В. Колчак предлагал выделить из Отдела нового судостроения только Артиллерийский и Минный отделы, подчиненные Главному управлению судостроения, то в рассматриваемой записке артиллерийско-минной частью на флоте должны были ведать три подразделения министерства. Они разделялись между соответствующими отделениями Отдела судостроения («соображение» артиллерийско-минного вооружения с конструкцией корабля) и отделениями Научно-технического отдела сооружений и боевого снабжения (разработка образцов вооружения и боевого снабжения). Оба эти отдела входили в состав Департамента нового судостроения. Кроме того, в Департаменте снабжения должен был функционировать Отдел боевого снабжения, непосредственно обеспечивающий флот снарядами, торпедами, минами заграждения и т. д. Вряд ли введение подобного порядка могло способствовать упрощению структуры управления и увеличения ее эффективности. Судя по всему, это было ясно и самим сотрудникам МГШ, поэтому проект так и не был вынесен на обсуждение.

25 июня 1908 г. приказом морского министра № 176 была назначена комиссия для разработки «Положения об управлении флотом и морским ведомством», ее председателем стал начальник Законодательной части ГМШ С.П. Дюшен, а с 28 декабря 1908 г., после ухода С.П. Дюшена в отпуск, ее председателем стал тайный советник Ф.А. Дегтерев, ранее занимавший пост начальника Счетного отдела ГУКИС, а в то время числившийся по Морскому министерству[311]311
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1213. Л. 204; Ф. 410. Оп. 3. Д. 728. Л.101-102.


[Закрыть]. То, что председателем этой комиссии стал представитель ГМШ, было свидетельством поражения МГШ, который до этого стремился сосредоточить в своих руках всю разработку преобразований. За основу была взята схема, принятая в январе 1908 г. За начальником МГШ сохранялось право личного всеподданнейшего доклада в присутствии министра. В комиссии были постепенно выработаны «Наказ Морскому министерству» и Положения: «О Морском министерстве», «О Морском Генеральном штабе», «О Механическом отделе», «Об Артиллерийском отделе», «О Минном отделе», «О Строительном отделе», «О Главном гидрографическом управлении», «О Счетном отделе», «Об отделе снабжений» и «О Канцелярии Морского министерства»[312]312
  РГА ВМФ. Ф. 418. Оп. 1. Д. 1213. Л. 253-275 об.


[Закрыть]. «Положения» и «Наказ» представляли, в основе своей, аналогичные документы 1885 г. с минимальными дополнениями. Новым было только «Положение о Морском Генеральном штабе», которого в конце XIX в. не существовало. Единственное заметное изменение претерпела, по сравнению со схемой 5 января 1908 г., Канцелярия Морского министерства. Согласно «Положению о Канцелярии Морского министерства», она должна была теперь состоять из четырех подразделений: Законодательной, Кодификационной и Распорядительной частей и Делопроизводства Адмиралтейств-совета.