Текст книги "Когнитивная Война"

По сути, Соединенные Штаты дестабилизировали экономическую систему, чтобы заставить население поверить, что их правительство не может предоставить им такую же возможность. В результате такого влияния чилийское правительство было свергнуто капиталистическим режимом без какой-либо вины быть настроенным против американских чиновников.

Проводя разрушительную экономическую политику, Америка изменила мыслительные процессы целого населения, едва пошевелив пальцем. Санкции породили сомнения, сомнения поселились в чилийском народе, и эти сомнения вылились в ответные меры. Именно это молчаливое сращивание недоверия посредством манипулирования общественным мнением и превращения его в оружие определяет когнитивную войну.

В дополнение к изображению последствий дестабилизации как средства влияния, этот случай также подчеркивает необходимость понимания всех тонкостей целевой группы населения. Без полного понимания цели, о которой идет речь, невозможно провести эффективную атаку. Хотя аналогичная стратегия была применена против Кубы, она не возымела желаемого эффекта, поскольку США не приняли во внимание отсутствие среднего класса. В нападении важно понимать свою цель. Защищаясь, необходимо знать, как может эксплуатироваться ваше население.

С появлением Интернета способность преступника понимать население только

усилилась. С помощью нескольких щелчков мыши кто-то может найти все, что нужно знать о месте и его жителях. Этот неограниченный доступ приведет к возникновению аналогичных угроз в еще большем масштабе. Когда Никсон проводил эту экономическую политику, у него не было доступа к информации, которая сказала бы ему, что она будет действовать в Чили, но не на Кубе. Теперь, благодаря обширным базам исторических данных, поисковым системам в Интернете и, самое главное, хакерам, информация о любой целевой группе населения может быть получена легко добывается и эксплуатируется. Например, если бы Соединенные Штаты захотели нацелиться на страну, подобную Чили, оказалось бы несложно собрать информацию о численности среднего класса и о том, достаточно ли он велик, чтобы обеспечить эффективное восстание.

До появления Интернета единственным способом узнать это было бы отправиться в Чили и познакомиться с культурой, которая с самого начала показалась бы подозрительной. Теперь представитель разведки США может просто запустить поиск по Экономическом и демографическом распределение Чили, и у них будет информация, необходимая для

проведения эффективной атаки.

Влияние

      Вторая фундаментальная цель когнитивной войны – повлиять на целевые группы населения. Цель воздействия достигается путем манипулирования интерпретацией и пониманием мишенью окружающего мира. Преступники впоследствии могут направлять действия своей жертвы таким образом, чтобы это приносило пользу делу преступника. Цель влияния отличается от цели дестабилизации тем, что конечная цель состоит в том, чтобы целевая группа была единомышленницей по какому-либо вопросу. Используя свой наибольший потенциал, преступники стремятся добиться консенсуса среди населения, обладающего достаточной властью, чтобы произведите смену парадигмы, обратив свои цели против фундаментальных идей, на которых они были воспитаны.

      Чтобы повлиять на мышление всего населения или сегментов населения, преступники могут нацеливаться на политических, экономических, академических или социальных лидеров в качестве векторов для охвата более широкой аудитории. В качестве альтернативы преступники могут просто обнародовать информацию, раскинув широкую сеть в надежде на охват достаточного количества людей, чтобы спровоцировать перемены. Ситуации, в которых методы когнитивной войны могут быть использованы для оказания влияния, включают, но не ограничиваются ими, следующее:

      ● Пропагандировать экстремистские идеологии

      ● Манипулировать убеждениями гражданского населения

      ● Контролировать ключевые виды экономической деятельности

      ● Регулировать действия правительства

      ● Повлиять на выборы или делегитимизировать их

      ● Вербовать гражданских лиц в маргинальные группы

      ● Подавлять инакомыслие

      Ниже приведены несколько примеров, демонстрирующих, как может вестись когнитивная война для воздействия на население и условия, окружающие каждый случай.

Пример 1: Влияние на прием на работу

      Кампании когнитивной войны могут быть начаты с целью вербовки гражданских лиц для участия в каком-либо деле, как это можно увидеть в случае с террористическими группами. Концепция “идеологического двигателя” описывает стратегию когнитивной войны, в которой “абстрактные мотивирующие факторы объединяются для создания насильственных идеологий”. Эта модель была использована террористической группировкой «Аль-Каида»(* «Аль-Каида» – террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации) на Ближнем Востоке. Эта модель продвигается так называемыми “индивидуальными предпринимателями”: социальными лидерами, которые не обязательно обладают большим влиянием в политических или экономических институтах, но способны сопереживать и устанавливать контакты с обычными членами целевого общества. Предприниматели, занимающиеся идентификацией, могут вербовать гражданских лиц в экстремистские идеологии, представляя повествование, в котором избиратели обозначаются как протагонисты, которые улучшат общество. Эти лидеры могут нацеливаться на гражданских лиц, живущих в плохих условиях, убеждая их в том, что они не одиноки, что они не виноваты в своей бедности и что виноват реальный угнетатель. В случае с «Аль-Каидой»(* «Аль-Каида» – террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации) избранные повествование повествовало о падении величия ислама и предполагало, что новобранцы будут теми, кто вернет своей земле ее первоначальное процветание. В соответствии с большинством других стратегий когнитивной войны, идеологический двигатель наиболее эффективен, когда он подпитывается ранее существовавшими настроениями против предполагаемого угнетателя.

Предприниматели, занимающиеся идентификацией, закладывают основу для насильственных субъектов, подготавливая почву для нападения на идентифицированного угнетателя. Стратегически террористы выбирают целью насильственного нападения

учреждение, которое, скорее всего, слишком остро отреагирует и применит чрезмерную силу в отместку. Такая реакция позволяет повстанцам выставить предполагаемого угнетателя в негативном свете, оправдать свои действия перед гражданским населением, усилить поляризацию и морально изолировать предполагаемого угнетателя. «Аль-Каида»(* «Аль-Каида» – террористическая организация, запрещенная на территории Российской Федерации) совершила этот шаг, спровоцировав США с помощью насильственных действий, таких как взрывы посольств США и сентябрьские 11 нападений.

Отсюда последовала длившаяся десятилетия “война с террором”, которая привела к значительным жертвам среди гражданского населения, предоставив повстанцам возможность очернить Запад. На заключительных этапах таких кампаний террористы переносят рамки своей борьбы в контекст национального, культурного или религиозного долга. Таким образом, неспособность индивида присоединиться к сопротивлению предполагаемому угнетателю рассматривается как предательство общественных ценностей. Общества продолжают бороться не за материальную выгоду, как они, возможно, делали изначально, а за защиту идеологии.

Однажды идеологический двигатель достигает этой стадии, избиратели успешно внедряются в идеологию предпринимателей идентичности. По мере развития технологий и расширения охвата Интернета идеологический двигатель будет только усиливаться. Взаимосвязанность обществ позволит террористическим организациям создавать глобальные

сети и расширяться за пределы национальных границ. Как заявил Стюарт Грин, основатель модели идеологического двигателя, “Кампании повстанцев перешли от военных кампаний, поддерживаемых от информационных операций до стратегических коммуникационных кампаний, поддерживаемых партизанскими и террористическими операциями”. В эту новую эру ведения войны физический план больше не является доминирующей областью, с помощью которой преступники принуждают свои цели действовать в соответствии с их волей. Вместо этого физическое насилие используется для пропаганды идеологий и поддержки сражений в новейшей области ведения войны: сознании каждой цели.

Пример 2: Влияние на принятие политики

      Методы когнитивной войны обладают огромным потенциалом для использования при оказании влияния на политику. Амбициозная нация, стремящаяся расширить свое влияние во всем мире, выиграла бы от того, что мировая сверхдержава, такая как США, проводит изоляционистскую внешнюю политику. Например, в последние месяцы Китай проводил экспансионистскую внешнюю политику, о чем свидетельствует его враждебность на китайско-индийской границе и в Южно-Китайском море. Для того чтобы действовать более агрессивно, не прибегая к ответным мерам, а преступник, спонсируемый Китаем, может быть нацелен на широкую общественность США с целью манипулирования гражданскими лицами, чтобы оказать давление на их избранных представителей, с тем чтобы они сосредоточили свое внимание внутри страны и сократили иностранное вмешательство.

      Такого рода вмешательство в политику другой страны потребовало бы, чтобы целью была общественность, а не политики, потому что, хотя политики обладают властью, гражданские лица должны одобрять действия своих представителей. Как было установлено ранее, целью когнитивной войны является изменение как цели воспринимают реальность. Даже если бы политиков принуждали к принятию законов или решений в интересах иностранной державы, в любой функционирующей представительной демократии возник бы общественный резонанс, если бы гражданские лица не верили в такое дело. Такая кампания была бы особенно коварной, поскольку преступник действовал бы в обход международных организаций и типичных дипломатических сообщений, нацеливаясь непосредственно на граждан.

      Чтобы кампания когнитивной войны такого типа была успешной, должны быть уже существующие изоляционистские чувства, которые можно эксплуатировать. Атака когнитивной войны была бы более эффективной, если бы, например, у страны-мишени была история провальной внешней политики или недавний национальный конфуз на

мировой арене. Особое внимание уделяется этому условию, поскольку когнитивная война извлекает выгоду из существующих предубеждений и взглядов и процветает на них. Преступнику значительно труднее посеять семя идеи в миллионах голов, чем взрастить глубоко укоренившиеся чувства. Хотя Китай, Иран и другие региональные державы, возможно, не обладают такими возможностями и ресурсами для ведения когнитивной войны, как российские, вполне вероятно, что они их разрабатывают. Было бы опасно недооценивать другие нации как соперников в когнитивной области.

Пример 3: Влияние как средство дестабилизации

      Влияние может использоваться как средство дестабилизации, когда определенные слои населения поощряются или принуждаются к принятию и пропаганде определенных взглядов, особенно направленных против взглядов других групп населения. Ярким примером когнитивной войны является вмешательство России в иностранные выборы. Такие атаки являются частью более масштабной кампании по снижению доверия к демократическим странам во всем мире, ослабляя Запад. Впервые встречается в странах Балтии – Эстонии,

Латвии и Литвы – с тех пор звучали обвинения и предупреждения о том, что Россия распространяет свои усилия на западные державы, такие как Соединенные Штаты, Соединенное Королевство и Германия. Предполагается, что конечной целью России является выведение из строя ее противников, что позволит ей расширить свое глобальное влияние. Отвлекая и поляризуя общественность на внутреннем фронте западных сверхдержав, западные государства вынуждены обратиться внутрь себя, чтобы устранить беспорядок, вызванный обвинениями в иностранном вмешательстве или сговоре в их выборы.       Сосредоточив свое внимание на чем-то другом, такие государства могут потерять авторитет на мировой арене или оказаться неспособными защитить себя или своих союзников от российской агрессии. Чтобы достичь такой цели, Москва должна убедить

народы демократических стран в том, что их правительства и избирательные системы ненадежны и нелегитимны. Таким образом, дестабилизируя посредством воздействия.

      Страны Балтии были особенно уязвимы к усилиям России по ведению когнитивной войны из-за нескольких факторов. Эстония, Латвия и Литва уникальны своей географической близостью к России, исторические связи с нацией, русское этническое население и доступ жителей к российским средствам массовой информации, контролируемым государством. Воспользовавшись этими факторами, Россия начала информационные операции против прибалтийских государств с момента восстановления их независимости в 1990-х годах. Москва сосредоточилась на периодах уязвимости, особенно на выборах, во время которых российские СМИ распространяли три сообщения: правительства Прибалтийских стран были фашистскими и сочувствующими нацистам; правительства прибалтийских стран были неэффективны в управлении; и государства Балтии проявляли дискриминацию по отношению к этнические русские Такое обрамление настроило значительную часть этнических русских, проживающих в странах Балтии, против других граждан. Используя спонсируемые российским государством СМИ и российских троллей в социальных сетях, Москва смогла распространять дезинформацию, подстрекательскую информацию и пропаганду. Используя существующие предубеждения, Москва усугубила напряженность и

еще больше поляризовала общественность Эстонии, Латвии и Литвы. Хотя западные страны

не находятся в таких же условиях и не так уязвимы, как страны Балтии, у них есть уязвимые места, тем не менее. Имея опыт использования разногласий за рубежом для влияния на то, как граждане думают – и голосуют, – Россия смогла бы использовать аналогичную коварную тактику против западных стран.

      Учитывая предложенное нами определение когнитивной войны, действия России отвечают условиям такой атаки. Установлено, что преступником является российское правительство, а целью – широкая американская общественность. Этот случай классифицируется как дестабилизация с помощью влияния, потому что Москва пытается убедить людей не в определенных политических взглядах, а из двух противоречивых понятий: сограждане оппозиционной политической партии опасны, и честность выборов не может быть гарантирована. В последние годы такие настроения резко возросли.

Избиратели по обе стороны политического спектра становятся все более поляризованными, увековечивая менталитет “мы против них”. Уже существуют как демократы, так и республиканцы, которые считают, что другая партия предает идеалы нации. Российские интернет-тролли и боты только расширили пропасть. Концепция все большей поляризации демократов и республиканцев была названа “трайбализм”. Избиратели начали относиться к политике как к командному виду спорта, отдавая предпочтение лояльности партии, а не политике. Избиратели более склонны перерастать разногласия в споры и распространять

убеждение, что любая идея, не выгодная чьей-либо партии, должна быть нападкой на них самих. Считается, что Россия использовала эти разногласия между демократами и республиканцами в прошлом.

      На выборах 2016 года Москва предприняла свою самую масштабную атаку в области когнитивной войны на сегодняшний день. Вмешательство Кремля в выборы 2016 года было сложным и коварным, нацеленным на множество аспекты американской политики, как видно из примера 2 дестабилизации. Как уже упоминалось выше, американские спецслужбы установили, что президент России Владимир Путин приказал провести утечку личных

электронных писем из предвыборной кампании Клинтон и создать ботов в социальных сетях для распространения экстремистских взглядов и новостей, вызывающих разногласия. Спустя почти три года, 18 августа 2020 года, Сенат США опубликовал доклад, в котором говорилось: “Комитет установил, что российское правительство предприняло агрессивные, многогранные усилия, чтобы повлиять или попытаться повлиять на исход президентских выборов 2016 года”.

      Успеху этой атаки способствовали три основных фактора. Во-первых, тогдашний кандидат от республиканцев Дональд Трамп не осудил Путина, когда его спросили о его мыслях о возможности вмешательства России в выборы 2016 года. До Трампа мейнстримные

Американские политики последовательно и окончательно считали Россию угрозой для Америки. И наоборот, Трамп подчеркнул содержание просочившихся документов из Демократического Национального съезда по поводу того факта, что американское политическое учреждение подверглось нападению со стороны иностранной державы. Во-вторых, Москва имела доступ к просочившимся электронным письмам до выдвижения Хиллари Клинтон кандидатом от Демократической партии. Если бы был выдвинут другой кандидат, утечки, возможно, были бы не столь эффективными. В-третьих, президент Обама, демократ, не решался раскрыть разведданные или нанести ответный удар без одобрения республиканцев. Администрация Обамы была обеспокоена тем, что обнародование таких разведданных незадолго до выборов выглядело бы пристрастным, как если бы она пыталась манипулировать самими выборами. Таким образом, условия проведения президентских выборов 2016 года создали идеальную почву для продуманной атаки в стиле когнитивной войны, направленной на то, чтобы утвердить американского президента, не выступающего категорически против российского вмешательства, создавая хаотический беспорядок на политической сцене и разделить американцев по партийным линиям.

      Чтобы подчеркнуть серьезность этой ситуации: расследования доказали, что Кремль отдал приказ о кибератаке на американскую политическую организацию с целью кражи внутренних документов и коммуникаций с намерением использовать их для мобилизации общественного мнения против этой вечеринки организации. В предыдущие месяцы, предшествовавшие крупным президентским выборам, Кремль продолжал распространять украденные документы среди общественности, что послужило поводом для разногласий и посеяло сомнения в умах американцев относительно целостности их политических институтов. Кроме того, Россия предприняла усилия по распространению раскольнической риторики, покупая рекламу на платформах социальных сетей, создавая аккаунты в социальных сетях и создавая нарративы для поляризации избирателей. В Москве есть метод использования самой основы функционирующей демократии: дискурса между различными точками зрения. Новые технологии сделали эту кампанию возможной, поскольку армии

российских интернет-троллей подстрекают избирателей по обе стороны политического спектра, батальоны российских ботов транслируют дезинформацию и подстрекательские новости, а легионы российских хакеров получают и публикуют обличительные материалы.

Будущие угрозы

      Заглядывая в будущее

До сих пор мы описывали несколько случаев, когда западные страны и институты

подвергались когнитивной атаке. Когнитивная война опасна в своей нынешней форме, но истинная угроза кроется в ее будущем потенциале. Неврология, психология и социология находятся в зачаточном состоянии в грандиозной схеме человеческих инноваций. Все эти науки выиграли от достижений в области вычислительной мощности и способности моделировать большое количество соединений и сценариев.

      Социология особенно столкнулась с революцией в связи с появлением социальных сетей. Сами социальные сети доказали свою исключительную адаптивность и быструю эволюцию. За последние десять лет наблюдался взлет и падение более пяти различных платформ социальных сетей, каждая из которых насчитывает сотни миллионов, если не

миллиарды пользователей. По мере того как ученые подбираются все ближе и ближе к истинному пониманию того, как мы мыслим, как взаимодействуем друг с другом, как мы мотивируемся и, в конечном счете, кто мы такие как люди, мы становимся все более уязвимыми для тех, кто стремится использовать эти знания в своих интересах.

Более того, мы предоставили доказательства того, что противники НАТО более чем готовы и способны использовать эти методы. Они также продемонстрировали, что у них есть возможность использовать эти ресурсы и достижения. В конечном итоге мы считаем, что это будут не негосударственные субъекты, которые ведут кампании когнитивной войны, но государственные субъекты. Хотя негосударственные субъекты могут использовать методы когнитивной войны, у них нет ресурсов для поддержания кампании, которая может продлиться несколько поколений. Пример такой кампании был описан советским перебежчиком Юрием Бесменовым в интервью 1984 года, который заявил, что идеологическая подрывная деятельность – это процесс “[изменения] восприятия реальности каждым американцем, что, несмотря на обилие информации, никто не в состоянии прийти к разумным выводам в интересах защиты себя, своих семей, своего сообщества и своей страны”. Далее Безменов подробно рассказал о том, что для завершения первого этапа

идеологической подрывной деятельности – деморализации – требуется от 15 до 20 лет. Эти

кампании, длившиеся десятилетия, теперь могут быть сокращены до нескольких лет благодаря достижениям в области социальных технологий. Они стали легче планировать, выполнять и скрывать. Если НАТО планирует сохранить саму реальность, оно должно подготовиться и принять ответные меры против тех, кто ведет когнитивную войну.

Нужно думать не дальше президентских выборов в США в 2020 году, чтобы увидеть потенциальную катастрофу. За месяцы, предшествовавшие выборам, с обеих сторон уже звучали внутренние обвинения относительно легитимности предстоящих выборов.

      Действующий президент Дональд Трамп выразил свое беспокойство по поводу того, что система регистрации избирателей по почте, которую отстаивает Демократическую партия, может привести к “фальсификации выборов”. Когда его спросили, будет ли он уважать результаты выборов 2020 года в случае своего поражения, он ответил: “Я должен посмотреть. Нет, я не собираюсь просто сказать "да". Я не собираюсь говорить ”нет"", указывая на вышеупомянутые опасения как на причину своего трепета. Протестующие в связи с этими заявлениями, возглавляемые Демократической партией, обвинили его

в попытке подорвать демократический процесс.

С другой стороны, демократы, как общественность, так и официальные лица, раскритиковали американский избирательный процесс, который привел к избранию Трампа президентом в 2016 году. В частности, эта критика была адресована коллегии выборщиков, которая назначила Трампа президентом, несмотря на его проигрыш в ходе всенародного

голосования. Эти критические замечания спровоцировали членов Республиканской партии, которые отстаивают ценность коллегии выборщиков в американской избирательной системе и ту власть, которую она предоставляет небольшим штатам.

Независимо от того, кандидат от какой партии будет избран, партия проигравшего кандидата может использовать эту путаницу и недоверие, чтобы поставить под сомнение законность процесса голосования. Именно эти ранее существовавшие разногласия Москвы могут использоваться в своих интересах. Распространяя дезинформацию и раздувая пламя

политического раскола в Америке, Россия снабдила каждую сторону боеприпасами, и они, вероятно, воспользуются ими.

Крупные технологические компании, такие как Facebook, уже определили “высокоразвитые” Операции России и Ирана по вмешательству в выборы. 21 октября 2019 года Facebook объявила, что удалила четыре “сети аккаунтов, страниц и групп” из социальных сетей платформы, установив, что трое из них иранского происхождения и один российского. Неаутентичные пользователи в этих сетях маскируются под местных жителей в районах, на которые они нацелены, и распространяют дезинформацию и пропаганду. По мере приближения выборов эти усилия будут расширяться. Для дальнейшей защиты от попыток ведения когнитивной войны необходимо усилить информационную безопасность, иностранным ботам и троллям не должна предоставляться платформа, а доверие к демократической системе должно быть укреплено. Ниже приведены некоторые из угроз, которые наша команда воспринимает как перспективные в будущем когнитивной войны. Это не исчерпывающий список, а скорее представление о том, как агенты когнитивной войны могли бы достичь целей, описанных в предыдущих разделах. Это также обеспечит основу для областей, которыми НАТО придется заниматься, продвигаясь вперед в борьбе с когнитивной войной.

Угроза 1: Простота отбора и вирусность

      Недавний успех TikTok объясняется его удивительными алгоритмическими способностями. Каждое видео представлено пользователям, которые, скорее всего, “заинтересуются” контентом, комментируя, ставя лайки, делясь ими или просто просматривая. Основной целью такого алгоритма, конечно же, является максимизация времени просмотра и дохода от рекламы. Однако она имела беспрецедентный успех. Сам TikTok должен вставлять уведомления, напоминающие зрителям о необходимости периодически переходить в спящий режим или выходить из сервиса. Это также создало

среду, в которой пользователи могут с невероятной скоростью обмениваться контентом и организовывать его с единомышленниками. Всего за несколько дней TikTok может создать субобщества, которые объединяются для продвижения реформ, сбора денег на благотворительные цели или даже организации и планирования протестной активности.

      Это не означает, что TikTok обладает уникальными или невоспроизводимыми возможностями. Реальность такова, что все существующие социальные сети пытаются улучшить свои алгоритмические рекомендации, и все они недавно добились успеха. Если бы не TikTok, другая платформа социальных сетей в конечном итоге просто наткнулась бы на аналогичные уровни алгоритмической технологии. Однако алгоритмические

рекомендации – не единственный способ создания “вирусного” контента. Недавние

исследования закономерностей распространения пандемии позволили лучше понять “парадокс дружбы” или “эффект суперпользователя”. Эпидемиологические исследования неизменно показывают, что распространение информации или вируса на самом деле в основном связано с гораздо меньшим числом жизненно важных “узлов”.

Оказывается, во всех сетях человеческих связей есть несколько, за неимением лучшего термина, популярных личностей, которые служат точкой привязки для множества других личностей, имеющих гораздо более ограниченный круг общения. Было показано, что эти “суперпользователи” обладают беспрецедентным уровнем контроля над распространением информации и болезней. Китай, в частности, уже выделил ресурсы на выявление и выяснение того, как связаться с этими лицами.

В конечном счете, по мере того, как эти сети становится легче выявлять и использовать, возникает реальная угроза того, что внешние силы нацелятся на сообщества, подверженные риску, у которых теперь есть инструменты для быстрой организации. Это

может быть опасно, например, в случае нападения на лишенные гражданских прав политические группы. Это может быть еще хуже, например, в случае нападения на семейную единицу лиц, призванных на военную службу, особенно на тех, кто моложе или имеет другие факторы риска. Или же это также может иметь решающее значение, например, в

случае нацеливания на лиц с существующими психическими расстройствами. Особенно те, кто с бредовыми или параноидальными наклонностями. В Интернете есть поговорка, что “интернет-время” течет быстрее, чем время реального мира, из-за того, как быстро распространяется информация и как быстро растут и падают тенденции. Например,

одна неделя в реальном мире может показаться годом в Интернете. По мере увеличения скорости распространения вирусной информации власти будут получать все меньше предупреждений. Система прогнозирующего предупреждения крайне необходима для реагирования на эти невероятно быстрые целевые кампании.

Угроза 2: Новая эра истины

      Растет интерес к способности создавать контент, который можно выдать за

правдивый. Это можно увидеть в фальшивых статьях, которые уже некоторое время распространяются в социальных сетях. Однако гораздо большее беспокойство вызывает следующее поколение этого поддельного контента. “Deep Fakes” – это видеоролики, которые направлены на создание иллюзии того, что человек что-то делает или говорит с помощью технологии пересадки лица. Эти видеоролики могут быть очень убедительными, и технология со временем только совершенствуется. Bloomberg и PBS опубликовали

примеры за последние два года, демонстрирующие, как технология ускоряется быстрыми темпами. Кроме того, доступны версии этой же технологии подделки только для аудио, такие имеют название: Приложение искусственного интеллекта “Lyrebird”, также получает дальнейшее развитие. Социальные сети, такие как Facebook и TikTok, уже запустили кампании по запрету глубоко поддельного контента.

Однако это решение является лишь прикрытием симптомов более серьезной проблемы. Беспокойство вызывает то, что даже если поддельный контент будет отозван или удален, исправления и аннулирование не дойдут до всех, кто просматривал оригинальный контент, поскольку им не хватает того же “вирусного импульса”. По мере развития этих технологий необходимы консолидированные усилия по разработке точных алгоритмов обнаружения или какой-либо другой формы защиты, которую мы должны быстро применить.

Угроза 3: Институциональный дискомфорт и недоверие, вызванные кибератаками

      Страны НАТО чрезвычайно продуктивны, как и следовало ожидать от стран с одними из самых сложных социальных систем в мире. Каждый день граждане полагаются на эффективную работу экономических, медицинских и судебных учреждений по поддержанию порядка и комфорта. Таким образом, чтобы нарушить этот порядок и комфорт, кибератаки, как правило, нацелены на эти самые учреждения демонстративным образом. Стимул

больницы восстановить свои цифровые данные и компьютерную мощность гораздо более актуален, чем таковыми являются типичные частные компании. Однако существует альтернативный сценарий, при котором эти кибератаки преследуют те же цели, но более коварны по своим методам и целям.

      Уже есть заявления о том, что эти общественные институты дискриминируют отдельных лиц по признаку социально-экономического статуса, расы, религии и других факторов. Можно было бы легко использовать киберпространство для укрепления этих убеждений. Возможно, целевая группа населения испытывает сбои: ничего слишком критичного, но раздражающего и вызывающего беспокойство. Эти небольшие ошибки могут вызывать тревогу из-за их близость к жизненно важной информации. Утерянный документ или платеж, неверные данные, возможно, даже тревожные записки или указания, которые могут означать нечто большее. Исследования уже показывают, что как только информация становится испорченной, люди теряют доверие ко всему документу или системе в целом.