Текст книги "И. П. Павлов – первый нобелевский лауреат России. Том 1. Нобелевская эпопея Павлова"

1.6. Рудольф Гейденгайн (1834–1897)

Как уже упоминалось, по рекомендации Устимовича летние академические каникулы 1877 года (два месяца) Павлов провел в старинном университете Бреславля (ныне Вроцлав, Польша) в лаборатории Гейденгайна [59, 93]. Превосходной методической, а также теоретической подготовкой, логикой мысли, исключительной целеустремленностью он вскоре сумел покорить своего будущего учителя. Это послужило не только залогом успешной работы и ее многолетнего продолжения, но и открыло дорогу первым статьям Ивана Петровича по кровообращению и иннервации поджелудочной железы. По-видимому, не без помощи Гейденгайна, они были опубликованы в одном из самых авторитетных физиологических журналов того времени – «Пфлюгеровском архиве».

Рудольф Гейденгайн

При втором приезде в 1884 году в лабораторию Гейденгайна Павлов уже не столько знакомился с постановкой дела, сколько главным образом выполнял большую работу в исключительно трудной и «темной» области общей нервно-мышечной физиологии. Работа эта была посвящена тому, как беззубка раскрывает свои створки. Материалы были опубликованы в 1885 году в «Пфлюгеровском архиве». Казалось бы, какое значение могло иметь это исследование для будущего Павлова, его научных устремлений? Во-первых, это была в то время единственная работа по нервно-мышечной физиологии, но касалась она, опять-таки, иннервации запирающей мышцы. Во-вторых, это было и первым в физиологии исследованием гладкой мышцы, итогом которого явилось установление неизвестного до того нового явления, что при сокращении мышцы возникает хорошо заметное теплообразование. Этот факт фундаментальной значимости имел многочисленные продолжения в специальных исследованиях будущего.

Рудольф Гейденгайн (Rudolf Peter Heinrich Heidenhain), работая в области физиологии и гистологии, сделал поистине головокружительную карьеру. Будучи, как его называл Людвиг, «физиологом с пеленок», он получил блестящее биологическое образование в университетах Кенигсберга, Галле, Берлина. В 20 лет защитив диссертацию, стал доктором наук, пройдя все тогдашние ступени преподавательской лестницы: ассистент кафедры физиологии в Берлинском университете (1854), приват-доцент в Галле (1858–1859), в 25 лет профессор по двум фундаментальным областям медицинской науки – физиологии и гистологии в Бреславском университете. Место это он получил после того, как его предшественник великий гистолог Ян Пуркинье перебрался в Чехию, став профессором физиологии Пражского университета.

Терморегулятор Гейденгайна [92]

43 года из 63 лет жизни великий физиолог Гейденайн отдал науке. В своем выступлении «Памяти Р. Гейденгайна» на заседании Общества русских врачей в Петербурге [61] Иван Петрович говорил: «…Его по справедливости можно сравнить с теми подвижниками, которые с юношеских лет отрекались от мира для служения Богу. Гейденгайн тоже как бы отрекался от жизни, посвятив себя науке, которой и служил до смерти».

Основные направления работ Гейденгайна столь характерны, что их довольно легко отделить друг от друга: мышечная физиология, нейрофизиология, физиология выделительных процессов и процессов всасывания, термофизиология.

В середине 50-х годов им была установлена зависимость эффекта стимуляции моторных нервов от силы приложенного к ним электрического тока. Позже это открытие легло в основу сформулированного Пфлюгером закона возбуждения. Более того, Гейденгайн обнаружил в коре мозга специальные центры, оказывающие тормозное влияние на скелетно-мышечные сокращения.

Изучая механизм иннервации отдельных желез пищеварительного тракта, он экспериментально установил, что так называемые «секреторные» нервы определяют выделение железами жидкой фракции отделяемого, в то время как «трофические» волокна заведуют химическими превращениями в железе и соответственно изменение концентрации веществ в той же жидкой фракции. Он показал также, что процесс секреции влечет за собой резкие изменения в самой структуре секреторной клетки. Более того, для изучения динамики желудочной секреции одним из первых он перевел эксперимент по изучению механизмов пищеварения в хронические условия, предложив конструкцию и технологию выкраивания «малого желудочка». Все это, в целом, позволило ему установить некоторые ранее неизвестные общие закономерности в работе желудка.

Что касается выделительных процессов, он изучал главным образом вопросы почечного мочеобразования. Рядом остроумных тонких экспериментов он показал, что в этом процессе существеннейшую роль играет физиологическая активность почечного эпителия, а не одни лишь физико-химические явления, как полагали до него. Помимо того, он создал секреторную теорию лимфообразования, описал палочковидные клетки почечных канальцев, аденоморфные и деломорфные клетки желудка.

Большая группа работ Гейденгайна была нацелена на изучение вопросов теплообразования в организме. Во многих из них показано, что объем выделяемого тепла находится в прямой зависимости от целого ряда выполняемых организмом функций. К их числу относится физическая нагрузка, интенсивность кровообращения, калорийность потребляемой пищи и т. д.

Оценивая научные заслуги Гейденгайна, Иван Петрович относил его к числу классиков, которые закладывают новые горизонты физиологии, новые ее направления. И если физиологию XIX века можно целиком отнести к «органной» физиологии, то главным интересом Гейденгайна были физиологические процессы в клетке, т. е. глубинные горизонты – «дно жизни». По словам Павлова «Гейденгайн является клеточным физиологом, представителем той физиологии, которая должна сменить нашу современную органную физиологию и которую можно считать предвестницей последней ступени в науке о жизни – физиологии живой молекулы». Там же он спрашивает: «Благодаря чему же Гейденгайн добился столь многого в своей деятельности? Конечно, талант Гейденгайна сослужил ему большую службу, но нельзя не видеть еще одного обстоятельства, способствовавшего его успехам: Гейденгайн был не только физиологом, но и гистологом, являясь, таким образом, живым синтезом двух важнейших отделов науки о жизни» [54].

Весьма своеобразным был и сам стиль работы в лаборатории Гейденгайна – это выработанный и узаконенный метод эксперимента, который оказывался особенно ценным и полезным для молодого начинающего исследователя. Суть этого стиля-метода сводилась к тому, что экспериментатор непременно был обязан, не отрываясь ни на минуту, участвовать в эксперименте, присутствуя и замечая самые мельчайшие детали опыта, возникающие неожиданности, которые порой как раз и составляют главный смысл эксперимента. Ставя опыт за опытом, первое время не ведя даже протоколов, он стремился подметить и уловить ожидаемые закономерные реакции и только потом уже пытаться дать им определенное толкование.

В эти и многие другие премудрости и капризы физиологического эксперимента Гейденгайн непременно посвящал всех стажировавшихся и работавших в разное время в его лаборатории. К ним относится и большое число русских исследователей, приехавших в Бреславль за знаниями и опытом. Это преимущественно молодые доктора из Петербургского университета – А. С. Догель, H. Е. Введенский, М. Д. Лавдовский, М. И. Афанасьев, из Московского – А. А. Остроумов, из Казанского – Г. И. Гумилевский, С. В. Левашов, И. Г. Навалихин, из Томского – Н. А. Рогович, из Варшавского – Ф. Ф. Навроцкий и др.

В речи «Памяти Р. Гейденгайна», прочитанной в Обществе русских врачей в С.-Петербурге, Павлов так охарактеризовал своего наставника: «…Как учитель Гейденгайн был чарующей личностью, совершенно простой, внимательный, всем и постоянно крайне интересующийся и радующийся удачам учеников. А его экспансивность, подвижность объединяли всю лабораторию.

Глубоко переживая всякую работу, делающуюся в его лаборатории, он заинтересовывал ею всех, так что все мы жили не только собственными интересами, но и успехами и неудачами всей лаборатории. Сверх всего этого он имел еще одно бесценное свойство: он сохранил до старости свою наивную детскую душу, свою сердечную доброту настолько, что не мог отказать сколько-нибудь настойчивой просьбе. Эту редкую особенность я видел в другом учителе – Людвиге. Как же они смогли сохранить ее? Очень просто, господа! Всю свою жизнь они прожили в стенах лаборатории, среди книг, приборов и опытов, где одно достоинство, одна радость одна привязанность и страсть – достижение истины» [61].

1.7. Карл Людвиг (1816–1895)

По мнению Дюбуа Реймона – великого физиолога XIX столетия, Карл Людвиг являлся не только многосторонним исследователем, он был истинным «знаменосцем нового направления в физиологии». И действительно едва ли можно отыскать такую область физиологии, которой бы он не занимался. Успешно и плодотворно. В основе чуть ли не каждого раздела физиологии можно обязательно найти установленные им факты, понятия, представления [93].

Карл Людвиг

Карл Фридрих Вильгельм Людвиг (Karl Friedrich Wilhelm Ludwig) родился в 1816 году в маленьком городке Витценхаузене в семье отставного кавалериста. По окончании гимназии Карл поступил на медицинский факультет Марбургского университета. Обучение в университете он завершил работой, содержавшей подробные сведения о действии рыбьего жира на организм.

Самостоятельную деятельность Людвиг начал прозектором в Анатомическом институте, где наряду с основным направлением много внимания уделялось физиологии. Вероятно, именно это обстоятельство позволило Людвигу выполнить и в 1842 году защитить докторскую диссертацию, посвятив ее физическим силам, обусловливающим отделение мочи. Заметим, кстати, что интерес к функции почек, глубокому пониманию механизмов образования мочи он сохранил на все жизнь и нередко обращался к этим вопросам [94].

Отдавая себе отчет в том, что для понимания сложных процессов, которые происходят в клубочках и канальцах, крайне необходим запас знаний по физике, химии и математике, Карл с присущей ему добросовестностью занялся изучением этих дисциплин, что вскоре позволило ему начать серьезное исследование в то время практически нетронутых вопросов диффузии и осмоса. Изучение фильтрационных процессов в почке, связанных с особенностями ее кровоснабжения, также повлекло за собой последующую разработку вопросов гемодинамики с учетом особенностей кровоснабжения отдельных органов и целых регионов. Проблема настолько захватила его, что стала одним из центральных направлений его научного творческого наследия.

Иоганнес Мюллер

Герман Гельмгольц

Эмиль Дюбуа-Реймон

Эрнст Брюкке

Решив познакомиться с известными физиологами того времени и их деятельностью, он отправился к самому авторитетному из них, Иоганнесу Мюллеру.

Иоганнес Петер Мюллер (Johannes Peter Muller, 1801–1858), немецкий биолог. Родился 14 июля 1801 года в Кобленце. Окончил Боннский университет (1822). С 1824 года – приват-доцент, а с 1826 года профессор анатомии Боннского университета. В 1833 занял место профессора анатомии и директора анатомического театра Берлинского университета.

Мюллер провел наблюдения над органами зрения и симпатической нервной системой беспозвоночных, выполнил ряд исследований по систематике рыб, земноводных, птиц. Широко применял микроскоп. С его помощью изучил микроскопическое строение соединительной, хрящевой, костной тканей, ткани почек в норме и патологии. Известны его труды о тонком строении и формах опухолей.

Мюллер подробно описал человеческий зародыш на ранних стадиях развития, исследовал процесс его дыхания, открыл зародышевые ходы, которые позже в его честь были названы «мюллеровыми протоками». Автор учебника физиологии человека (Handbuch der Physiologie des Menschen, 1834–1840), выдержавшего несколько изданий. Умер Мюллер в Берлине 28 апреля 1858 года.

В Берлине Людвиг встретился и сблизился с учениками Мюллера – Германом Гельмгольцем (Helmholtz), Эмилем Дюбуа-Реймоном (Du Bois-Reymond), Эрнстом Брюкке (Bruche). Проведя вместе несколько вечеров и убедившись в сходстве взглядов, эта четверка молодых людей решила поддерживать отношения и не терять друг друга из виду. Так возникла многолетняя крепкая творческая дружба четырех физиологов, оказавшаяся столь значимой для последующего развития физиологии и смежных дисциплин всей нашей планеты.

Это краткое отступление, касающееся замечательных друзей Людвига, – всего лишь небольшой ключ к пониманию последующего изложения – не только того, что относится непосредственно к самому Людвигу, его достижениям, идеологии, взглядам, но и отношению к тем, кто приехал к нему учиться, перенимать опыт, искать совета, иными словами – к его научной школе.

Местом дальнейшего посещения Людвига явился Лейпциг. Здесь он свел знакомство с тремя братьями Веберами, вошедшими в историю физиологии благодаря нескольким выдающимся открытиям. Эрнст Вебер был анатомом и физиологом, Вильгельм – физиком, Эдуард – анатомом. Эрнст вместе с Вильгельмом описал тормозящее действие блуждающего нерва на сердце. Тем самым ими впервые было экспериментально доказано существование наряду с возбуждением еще одного, то есть второго процесса в регуляции функций – торможения. Особенно заинтересовали Людвига широко проводившиеся братьями работы по кровообращению.

Приобретенная им к тому времени известность специалиста в области физиологии почек и кровообращения сыграла свою роль. В 1849 году Карл был приглашен на заведование кафедрой физиологии Цюрихского университета. Уже на этом начальном этапе творческого роста отчетливо проявились и особые качества Людвига. В Цюрих стали съезжаться специалисты из других университетов: кто познакомиться с методиками, а кто обсудить интересующие вопросы или полученные результаты. Словом, эксперименты шли полным ходом, равно как рос и научный авторитет Карла. Однако жизнь в холодном и чужом городе его самого и семью мало устраивала, и он перебрался в Вену преподавать физиологию в небольшой военно-медицинской академии, готовящей хирургов.

Понимая значение экспериментальной работы и придавая ей исключительную роль, Людвиг сумел убедить «отцов города», и в течение всего лишь 10 месяцев был построен превосходный, самый большой в Европе физиологический институт. С полным набором необходимых лабораторий – физико-химической и гистологической, операционной, виварием, помещением для стерилизации материала и др. Для проведения во время лекций разнообразных демонстраций был оборудован большой лекционный зал. Вскоре этот лучший институт того времени стал настоящей «Меккой» физиологов всего мира.

Установка для химии ческой стимуляции мышцы по Дюбуаа Реймону [92]

Для Людвига был характерен и свой стиль работы. Каждому эксперименту он предпосылал длительную подготовку, тщательное знакомство с топографической анатомией области оперативного вмешательства и строения оперируемого объекта или определенного органа. При этом он неукоснительно требовал абсолютного знания необходимых анатомических сведений. В его опытах над «случаем», «удачей», «везением» всегда доминировал упорный кропотливый труд.

Еще в самом начале своей научной карьеры Людвиг главным считал точность и чистоту эксперимента. Он совершенствовал существовавшие и создавал новые, более совершенные методы. Как вспоминали современники, данные визуальных наблюдений его не удовлетворяли, и он стремился к объективной системе регистрации исследуемых показателей. На этом пути самым важным инструментом явилось изобретение Людвигом кимографа.

Кимограф, во-первых, преобразовывал механические процессы, позволяя записывать их уже в виде волновых колебаний, во-вторых, запись на вращающейся поверхности барабана позволяла оценивать изучаемую реакцию во времени, в третьих, любые изменения регистрируемого процесса или отклонение изучаемой функции поддавались в этом случае числовому выражению. Кимограф мгновенно распространился в лабораториях и составил целую эпоху в физиологии. Исключительно важно и то, что одновременно с кимографом Людвиг изобрел еще один не менее необходимый в эксперименте прибор – ртутный манометр для регистрации кровяного давления. Не трудно представить, какие перспективы открывал этот комплекс для изучения физиологии кровообращения или тех же висцеральных функций. Посредством кимографа Людвиг впервые в истории записал, например, кривую кровяного давления.

Для оценки кровенаполнения отдельных органов под руководством Людвига его помощником Р. Mocco был сконструирован плетизмограф, использовавшийся вплоть до недавнего времени в изучении механизмов гемодинамических реакций. Позже еще один помощник – И. М. Догель разработал прибор, получивший название «кровяные часы». Этот прибор позволял измерять количество крови, протекающей через определенный сосуд за единицу времени. Некоторые изменения в его конструкцию внес Павлов, работавший тогда в лаборатории Людвига в Лейпциге.

Создав целый ряд принципиально новых приборов, позволивших объективно в цифровом выражении оценивать регистрируемые реакции, Людвиг тем самым как бы повторял заповедь Галилея: «Измеряй то, что измеримо и делай измеримым то, что еще не измерено».

Следует заметить, что работавшим еще в венской лаборатории Людвига Сеченовым для оценки интенсивности газообмена отдельных областей тела, органов и тканей был сконструирован специальный прибор – газовый насос, или абсорбциометр. Прибор этот позволял выделять из крови растворенный в ней кислород и углекислый газ. Исключительно удобными оказались и камеры оригинального устройства. Они использовались для изучения газообмена в мышцах, перфузируемых сывороткой крови или специальными растворами.

Кимограф Людвига

Такой подход позволял изучать особенности деятельности изолированных органов, устранив маскирующие влияния окружающих тканей. Особенно удавались подобные эксперименты на лягушачьем сердце. В разработке методик этого направления решающую роль сыграл находившийся на стажировке у Людвига наш соотечественник Цион. Не менее интересным и перспективным оказался и препарат изолированной печени, разработанный и предложенный Людвигом вместе с Я. М. Шмулевичем. Препарат полностью сохранял на протяжении нескольких часов свои жизненные свойства, вплоть до отделения и выведения желчи.

Прибор для просвечивания по Людвигу [92]

Одним из первых Людвигом были подвергнуты анализу сложные и, практически нетронутые к тому моменту, механизмы, лежащие в основе венозного кровотока. Действительно, условие движения крови по венам существенно отличается от артериального кровотока. Во-первых, если разность давлений в начале и конце артериального русла составляет 70–90 мм рт. ст., то в венах она едва достигает лишь 10–15 мм. Во-вторых, в большинстве вен кровь течет снизу вверх, что также затрудняет понимание механизмов, лежащих в основе этой функции. Людвиг и его ученики впервые показали, что для обеспечения возврата к сердцу венозной крови существуют определенные вспомогательные механизмы, к числу которых прежде всего относятся сокращения скелетных мышц, сокращение диафрагмы, присасывающее действие дыхательных движений

Особое место в работах школы Людвига занимали поиски вазомоторных центров в головном и спинном мозге. В этом направлении велись довольно широкие поиски. Однако наибольших успехов добился в 1871 году в Лейпциге наш соотечественник Овсянников, заведовавший тогда уже кафедрой Санкт-Петербургского университета – еще один из учителей и наставников Павлова. Раздражая различные структуры продолговатого мозга кроликов через специальные трепанационные отверстия, он впервые отчетливо определил локализацию сосудодвигательного центра в области дна четвертого мозгового желудочка. Это открытие было по достоинству оценено не только экспериментаторами-физиологами того времени, но и практикующими врачами, работниками клинических учреждений. Открытие проложило дорогу целому направлению новых исследований и привело к еще одной находке подобного рода – описанию Э. Герингом каротидного синуса – сосудисто-рефлекторной зоны в области бифуркации общей сонной артерии [31, 94].

Равно как и законы кровообращения, на протяжении всей научной жизни Людвига интересовали также механизмы образования лимфы и лимфообращения. Наиболее эффективно этим занимались В. Б. Томса, описавший лимфатическую сеть мужских половых органов и установивший прямую зависимость лимфотока от кровенаполнения этой области, а также Ф. Н. Заварыкин, открывший специфику лимфатических сосудов почек, Пашутин исследовавший лимфоток в конечностях собаки и др. На основании этих многочисленных данных и учитывая собственные наблюдения Людвиг сформулировал свою теорию лимфообразования и лимфообращения. Образование он рассматривал не более, чем результат фильтрации жидкой части крови через стенки сосудов в ткани.

Следуя элементарной логике научного поиска, трудно себе представить, чтобы, глубоко изучая механизмы деятельности висцеральных систем, по существу являясь пионером практически в понимании каждого из них, Людвиг обошел бы вниманием системы дыхания, метаболизма, пищеварения. Разумеется, прежде всего в поле его зрения оказался механизм дыхательных движений, соотношение между дыханием и кровообращением, транспорт газов кровью. Последнее, конечно, теснейшим образом связано с метаболизмом. Анализируя большой комплекс экспериментальных материалов именно этого плана, Людвиг с учениками, среди которых особенно выделялся И. П. Щелков, пришел к заключению об отсутствии какой-либо зависимости между потреблением кислорода отдельными органами и выделением в них углекислоты. Занимался он также исследованием обмена белков, жиров, углеводов, всасыванием и ферментативным расщеплением сахаров, выведением белков и т. д.

Что касается исследований в области пищеварения в долюдвиговский период, то они сводились, в основном, к отдельным открытиям, как правило, частных сторон процесса. Такое состояние дел объясняется практически полным отсутствием методов хронического эксперимента. Именно он позволяет вести постоянные наблюдения и регистрацию динамики пищеварения в желудке, кишке, других органах, работы пищеварительных желез и пр. Методы эти вошли в физиологический обиход, благодаря, главным образом, исследованиям Павлова, В. А. Басова, отчасти Гейденгайна. И произошло это несколько позже. А пока что регуляторные механизмы пищеварительной функции оставались почти неизвестными.

В лаборатории же Людвига изучение в тот период продвигалось по трем направлениям: сугубо экспериментально-физиологическому, морфологическому, химическому. Здесь уместным будет заметить, что хотя в этих работах не было особых открытий, и, тем не менее, они все же понемногу проливали свет на разные стороны этой сложной функции [94].

Много времени сам Людвиг и его ученики уделяли механизмам слюноотделения, рассматривая его с точки зрения фильтрационной теории. Именно в этот период был проведен ставший позже классическим опыт с раздражением секреторного нерва железы, показавший, что производившаяся стимуляция нерва непременно сопровождалась обильным слюноотделением, даже когда кровяное давление оказывалось ниже давления слюны в протоке. Это наблюдение явилось по-настоящему новым словом в физиологии, ибо до того считалось, что нервные влияния касались лишь моторной деятельности соматической (скелетной) и висцеральной (гладкой) мускулатуры и никоим образом не влияли на секреторный процесс. Более того, Людвиг одним из первых обратил внимание на рефлекторный механизм слюноотделения.

На гистологических препаратах поджелудочной железы удалось проследить изменения структуры клеток в динамике активной секреторной деятельности железы и в состоянии покоя. Нечто подобное было проведено и с клетками печени. Гистологические исследования проводил сам Людвиг, оставивший превосходно выполненные рисунки микроструктуры этого органа.

Изучение продукции жёлчи у собак в разных экспериментальных условиях, изменение содержания в крови жирных кислот после перевязки общего жёлчного протока, брюшного лимфатического протока, привлекли особое внимание лечащих врачей, так как эти материалы помогали пониманию механизмов возникновения желтухи при закупорке жёлчных путей.

В 1842 году Людвиг четко сформулировал и свою теорию мочеобразования, в основу которой положил фильтрацию в полость капсулы плазмы крови и обратное всасывание некоторых ее компонентов. Последнее по его мнению происходит уже в канальцах. Он также первым усмотрел причину реабсорбции воды в канальцах, опираясь на разности осмотического давления канальцевой мочи и крови в капиллярах, оплетающих канальцы. Многие из его учеников, в частности Устимович, установили зависимость мочеобразования от различных условий гемодинамики. Этот факт нашел подробное рассмотрение в диссертации Устимовича. Более того, последний представил еще и превосходное обоснование канальцевых процессов, подтверждающих теоретические взгляды руководителя.

Много высококлассных работ было выполнено в гистологической лаборатории [19]. Они касались, в частности, строения почек, печени, селезенки, лимфатических узлов, слизистой оболочки носа, среднего уха и т. д. И опять же среди тех, кто продуктивно занимался этим направлением, можно встретить много наших соотечественников, проходивших здесь стажировку (Ф. Н. Заварыкин, В. Б. Томса, А. Ф. Пруссак, В. В. Пашутин и др.) [94].

30 лет Людвиг руководил институтом. При рассмотрении в целом итога работы этого периода обращает внимание, что в отличие от творчества большинства других физиологов (например, у Павлова выделяются три периода преимущественных интересов: вопросами кровообращения, пищеварения и высшей нервной деятельности) Людвиг интересовался почти всеми направлениями физиологии одновременно. С помощью своих многочисленных помощников он широким фронтом сразу продвигался по всем обозначенным направлениям и темам. Стало быть, оценивать работы Людвига и его учеников можно лишь, анализируя достижения в каждом разделе физиологии, поскольку над каждым из них они работали десятки лет.

В многочисленных исследованиях цюрихского, венского, и особенно лейпцигского, периодов Людвиг практически не касался изучения высших отделов центральной нервной системы. И объясняется это вовсе не отсутствием интереса к этому важнейшему органу, а, судя по его неоднократным высказываниям, отсутствие надежных методик, позволяющих изучать структуры центральной нервной системы, ограничивало возможность исследования этих областей. Начинать же изучение, пользуясь несовершенными методическими приемами, было не в его правилах. Характеризуя же применявшиеся в то время методы перерезок в исследовании центральной нервной системы, он оригинально сравнивал с изучением механизма работы часов, посредством стрельбы в них из ружья [90].

С. А. Чеснокова в книге «Карл Людвиг» [94, с. 137] пишет: «Как показывает анализ работ школы Людвига, посвященных различным разделам физиологии, особый интерес ученого был сосредоточен на механизмах регуляции различных функций. Занимаясь физиологией пищеварения, кровообращения, выделения или дыхания, Людвиг неизменно возвращался к вопросу о том, как влияют нервы на функцию данной системы. Говоря о заслугах Людвига в исследовании физиологии нервной системы, нельзя не обратить внимание на то, что он фактически проложил тропу к новому взгляду на регуляцию деятельности органов и систем – к принципу саморегуляции».

Как это ни покажется на первый взгляд удивительным и странным, за всю свою продолжительную, исключительно плодотворную, богатую идеями, фактами и событиями жизнь, Людвиг не издал ни одной монографии и не выпустил ни одного сборника работ. Не появились они и после его кончины. Это необычайное для ученого состояние находит простое объяснение, состоящее в невозможности отделения собственно творчества Людвига от творчества его многочисленных учеников, достижения коллектива являлись достижениями его руководителя.

Школа Людвига составляла по разным подсчетам около 300 учеников. Наряду с немцами в нее входили русские, скандинавы, итальянцы, поляки, голландцы, австро-венгры, испанцы, англичане, американцы и даже японцы. Это была по-настоящему интернациональная школа, ибо каждый принадлежавший к ней член оценивался не по цвету кожи, национальности, происхождению, а по способностям, усердию, инициативности. Влияние школы Людвига простиралось на многие страны и даже континенты, оказывая тем самым определенное влияние на методический уровень физиологических исследований, а также вооружая их новейшими научными взглядами, теорией, идеологией.

Сейчас уже об этом достаточно известно, поэтому мы позволим себе здесь лишь кратко остановиться на тех российских посланцах, которые работали в венской и лейпцигской лабораториях (таблица).

Таблица

Российские ученые, выполнявшие в разное время свои исследования в лабораториях К. Людвига

Даже беглый анализ сведений о российских стажерах-исследователях свидетельствует, что широкий диапазон научных интересов Людвига позволял каждому из исследователей выбирать и разрабатывать именно ту, интересующую его самого, а не навязанную ему руководителем тему работы.

Следует также заметить, что помимо стажеров, проводивших свои эксперименты в лабораториях Людвига, была еще и большая группа российских ученых, которые приезжали к нему слушать лекции, обсуждать результаты исследований и знакомиться с методиками.

Первым, кто переступил порог людвиговской лаборатории в 1858 году еще в Вене, был Сеченов, прибывший сюда из Берлина, где он слушал лекции Мюллера, Дюбуа-Реймона и осваивал некоторые биохимические методики в лаборатории Э. Ф. И. Гоппе-Зейлера. Методики эти были крайне необходимы для задуманного Сеченовым изучения влияния алкоголя на организм. Короткое знакомство с Людвигом вскоре переросло в тесную дружбу, связывавшую этих двух великих ученых на протяжении всей их жизни. Очень нравился Людвигу и часто бывавший здесь Боткин, о чем свидетельствуют постоянные приветы последнему в многочисленных письмах Людвига Сеченову.

К числу тех, кто бывал позже, относятся: В. К. Анреп, Л. А. Беккер, А. Е. Голубев, А. С. Догель, С. Клинович, К. 3. Кучин, А. Лебедев, С. В. Левашов, С. М. Лукьянов, Л. Мороховец, И. Г. Навалихин, Ф. Невроцкий, А. А. Остроумов, В. Н. Сиротинин, И. Н. Станкевич, И. А. Чуевский, Э. А. Юнге.

Небезинтересной оказалась судьба многих россиян, прошедших людвиговскую школу. Мы попытаемся здесь коснуться лишь ее начального – венского периода.

Измеритель кровяного потока по К. Людвигу [92]

Приехавший в Вену почти одновременно с Сеченовым его сокурсник Павел Петрович Эйнброт по возвращении из Германии получил должность ординарного профессора (с 1864 г.) по кафедре физиологии Московского университета и продолжил исследование взаимоотношений дыхания и кровообращения. В венской лаборатории начинал свою научную деятельность также И. П. Щелков, оказавшийся выдающимся физиологом. Вернувшись в Харьков, он возглавил кафедру, прекрасно оснастил лабораторию и продолжил начатые за рубежом исследования. Именно в этой его лаборатории сделал свою первую научную работу по физиологии инфузорий будущий Нобелевский лауреат И. И. Мечников.