Текст книги "Мутант-59"

– Что прикажете, мадам?

– У вас там под креслом что, радиатор?

Женщина продемонстрировала ему оторванную ручку.

– Простите, мадам?

– Смотрите сами! – Она всучила ручку стюарду. – Я поставила сумочку под кресло, и вот, полюбуйтесь, она сгорела.

– Извините, мадам, у нас в салоне нет радиаторов. Должно быть, сумочка была старая. Пластик, к сожалению, не так долговечен, как кожа.

– Никакая она не старая, дочка подарила мне ее две недели назад!

– Я постараюсь договориться с компанией, мадам, чтобы вам преподнесли одну из наших фирменных сумок. Вы получите ее сразу после приземления…

Он подкрепил свои слова профессиональной улыбкой. Женщина, смягчившись, откинулась в кресле.

– С вашего разрешения, мадам, я выброшу эту ручку, – сказал стюард и с задумчивым видом направился в свой отсек.

Бортинженер в очередной раз глянул на приборы-близнецы, под шкалами которых протянулась надпись: «Распределение подводимой мощности». Сняв показания, он сел посвободнее и вынул зачитанный детектив. А над его головой, в лабиринте разноцветных проводов стабилизатора, питался, набирал силу, делился мутант…

Изоляция расползлась, обнажилась жила, сверкнуло короткое замыкание, и добрая сотня ампер обрушилась на проволочки, рассчитанные от силы на два ампера. Последовал мгновенный взрыв, в кабину вплыло облачко едкого дыма. Бортинженер подскочил как ужаленный и с маху ткнулся в спину второго пилота, склонившегося над колонкой управления.

В ту же секунду самолет начал входить в пике, и пассажиры пережили тошнотворное ощущение, что пол проваливается у них под ногами.

Быстро оправившись, второй пилот потянул колонку на себя – нос самолета задрался вверх, а пассажиров вдавило в кресла. Командир приоткрыл ящичек на панели и достал специальные противодымные очки. Дыма из поврежденного узла сочилось столько, что вытяжную вентиляцию пришлось включить на полную мощность, чтобы избавится от удушья.

Говард наклонил к себе микрофон внутреннего оповещения и произнес по возможности спокойно и бодро:

– Говорит командир корабля Говард. Мы летим на высоте девять тысяч пятьсот метров при встречном ветре, который задержит наше прибытие в порт назначения примерно на тридцать пять минут. Вскоре мы войдем в зону турбулентных потоков, поэтому прошу вас пристегнуть ремни и не вставать со своих мест. Благодарю за внимание…

Как только он умолк, в салонах вновь загорелись красные предупредительные табло.

Креймер, разбуженный внезапным нырком самолета, заворочался в кресле, стараясь устроиться поудобнее, и его колени уперлись в столик, который свисал со спинки расположенного впереди сиденья. Он решил убрать этот столик, выпрямился и тут, наконец, увидел, что краешек стола уже совсем размягчился и вязкой струйкой стекает ему на брюки – под коленом образовалось серое, с молочным отливом пятно. Бросив исподтишка взгляд в сторону соседа и убедившись, что тот ни на что не обращает внимания, Креймер наклонился пониже и принюхался. Потом медленно, осторожно отодвинулся и поднял было правую руку к кнопке вызова – но передумал, отдернул руку и положил ее на подлокотник кресла ладонью вверх. Пошарив вокруг глазами, он левой рукой поднял карандаш, тыльным его концом надавил на кнопку и принялся ждать, больше не шевелясь.

Подошедший стюард обратил внимание на напряженную позу Креймера:

– Вы звали, сэр? Принести вам что-нибудь?

– Я хотел бы поговорить с командиром корабля.

– Вы не могли бы сообщить мне, о чем, сэр?

– Пока не могу. Тут случи… – Креймер снова удостоверился, что его сосед по креслу спит глубоким сном, но тем не менее понизил голос: – Случилось непредвиденное, самолету угрожает опасность. Я хочу поговорить с командиром. Пожалуйста, позовите его, и без лишних слов!

Стюард, исподволь вглядываясь в лицо Креймера, подумал: наверное, сумасшедший или пьяный.

– Прошу вас пройти вперед, в салон первого класса, сэр. Я вызову кого-нибудь из членов экипажа.

– Слушайте меня внимательно. Быть может, вам трудно в это поверить, но я не вправе встать с этого кресла. Я должен оставаться на том самом месте, где нахожусь сейчас!

«О боже, – подумал стюард, – не хватало нам только психа. А если у него еще и бомба за пазухой?..»

Вслух он сказал умиротворяюще:

– Хорошо, сэр, я понял вас, оставайтесь здесь, а я пройду в кабину и поговорю с командиром.

Он удалился. Креймер, уловивший в тоне стюарда некую снисходительность, свирепо глядел ему вслед. За переборкой, разделявшей два салона, стюарду пришлось протиснуться сквозь небольшую толпу – пассажиры ждали очереди в туалет.

Стюард докладывал, не теряя хладнокровия:

– Выглядит он странно, сидит съежившись, словно боится к чему-нибудь прикоснуться…

– И что он, по-вашему, намерен сделать? – спросил Говард.

– Трудно сказать. Угроз никаких не было, по крайне мере пока…

– Ладно, пойду взгляну на него.

Креймер ждал в нетерпении. Командир бросил сдержанно:

– Добрый вечер, сэр. Стюард сообщил мне, что у вас что-то случилось…

Креймер показал на своего спящего соседа:

– Уберите его… – он запнулся и взял себя в руки. – Хорошо. Прежде всего я не сумасшедший и не собираюсь похищать самолет, хотя то, что я собираюсь вам сказать, вероятно, покажется в высшей степени неправдоподобным…

– А именно?

– Моя фамилия Креймер, доктор Креймер. Я ученый. – Командир и стюард безмолвно слушали. – Каким-то не совсем понятным мне самому образом я пронес с собой на борт самолета микроорганизмы, и это опасно.

– Микроорганизмы? Нельзя ли яснее?

– Командир, вы несомненно знаете о событиях в центре Лондона…

– Знаю.

– Я являюсь членом правительственной комиссии, расследующей причины этих событий. В настоящий момент я направляюсь в Нью-Йорк, в НАСА, для срочного доклада о природе происходящего.

– Вы можете удостоверить это, сэр?

– Что? Да, конечно, могу. – Креймер потянулся за портфелем, но, остановившись на полпути, сказал: – Командир, я достану свои документы и предъявлю их вам, но вынужден просить вас не брать их у меня из рук, а прочесть, не прикасаясь…

Стюард и командир обменялись взглядами, а Креймер вынул из портфеля доклад, предназначенный для НАСА, и личные документы и раскрыл их, не выпуская из рук. Спящий пассажир заворочался и перевернулся на другой бок. Командир и стюард пробежали документы глазами и кивнули Креймеру, чтобы он продолжал.

– Командир, у нас есть серьезные доказательства, что катастрофа в Лондоне вызвана единственным в своем роде микроорганизмом. Проще говоря, микробом…

Говард припоминал, чему его в свое время учили; он старался восстановить в памяти лекцию психиатра о ранних симптомах параноидной шизофрении, о том, как распознавать, кто из пассажиров потенциально опасен.

– Простите, мистер Креймер, – произнес он, – что, вы сказали, делает этот микроб?

Креймер пристально посмотрел на них и ответил уныло:

– Он пожирает пластмассу.

– Мистер Креймер, – выговорил Говард суровее, чем прежде, – я, безусловно, обязан принимать близко к сердцу все, что касается безопасности полета, но, по-моему, вы злоупотребляете моим временем. Прошу вас больше никого не беспокоить, иначе…

– А что вы скажете об этом? – Креймер ткнул пальцем в край столика и в пятно у себя на колене. Командир наклонился и присмотрелся внимательнее. – Не трогайте руками! Понюхайте – вы ощущаете запах?

– Мистер Креймер, подобный эффект может быть вызван десятком разных причин. Вы могли плеснуть сюда растворителем, могли прижечь зажигалкой…

– Он не обуглен. Да вы что, не верите своим глазам?

– Командир, – нервно вмешался стюард, – могу я попросить вас на два слова? Я хотел бы вам кое-что показать.

Он поманил Говарда знаками в кухонный отсек. Вязкое озерцо на том месте, где раньше стояла чашка, теперь вспенилось, и над ним колыхалась круглая шапочка из пузырей.

– А потом еще сумочка у той женщины. Взгляните на ручку, я выбросил ее вот сюда…

Стюард нагнулся к баку для отбросов. Но едва он откинул крышку, они оба оцепенели от неожиданности. Из квадратной горловины вывалился грязноватый ком клейкой пены, переполз через край и беззвучно распластался по полу. И там, где пена касалась синей блестящей виниловой поверхности, она почти мгновенно впитывалась в пластмассу, подобно тому как масло впитывается в поржавевший металл.

– Так! – заявил Говард решительным тоном. – Соседа этого, как его зовут? – Креймера… Пересадите-ка соседа на другое место.

Вернувшись к себе в кабину, Говард первым делом понюхал перебинтованную штурвальную колонку. Затем обратился к бортинженеру:

– Сделал ты что-нибудь с этим стабилизатором напряжения?

– Я его отключил. Обойдемся и без него.

– Но ты хоть вскрывал его, чтобы найти неисправность?

– Ни к чему. Все равно в полете мне его не починить. Доберемся до Кеннеди, его просто заменят.

– Бенни, я прошу тебя вскрыть его.

– Стабилизатор-то? Да мы спокойно и без него проживем. Согласен, есть какой-то риск, что генератор вдруг даст пиковый импульс, но…

– Вскрой его, Бенни.

Видя озабоченность командира, бортинженер молча встал и отвинтил панель стабилизатора. Выдвинул его на себя – и вытаращил глаза.

– Боже праведный, что же это такое?..

С шасси прибора свисал многокрасочный шевелящийся волдырь. Пока они сидели, словно громом пораженные, волдырь вытянулся, оторвался и шлепнулся на пол. Инженер двинул было рукой, норовя потрогать клейкую массу.

– Не прикасаться! – крикнул Говард.

– Почему? В чем дело?

– Поставь стабилизатор на место и ничего больше не трогай!..

В дверь просунулась голова стюарда.

– Все в порядке, я его пересадил.

– Хорошо. А теперь попросите доктора Креймера сюда в кабину.

– Слушаюсь, сэр.

– Потом возвращайтесь к себе в отсек. Девочкам расскажите только то, что совершенно необходимо, и не уходите оттуда, поняли?

– Слушаюсь, сэр.

Оба пилота и бортинженер заговорили разом:

– Послушайте, шкипер, что это значит?

– Что, собственно, случилось?..

– Кто такой Креймер?..

Говард пристально посмотрел на каждого из них, прежде чем ответить:

– Я хочу, чтобы вы услышали все собственными ушами.

Вошел Креймер.

– Садитесь, пожалуйста. – Говард показал на пустое кресло, предназначенное для стажеров. – Будьте любезны повторить моим ребятам то, что вы рассказывали мне там…

Он махнул рукой в сторону пассажирских салонов. Креймер неловко сел, все еще стараясь ни к чему не прикасаться. Пятно у него на брюках рассосалось, оставив на ткани темный след.

– Как я уже сказал командиру, – поспешно начал он, – я состою в следственной комиссии, созданной Британским правительством для выявления причин катастрофы в центре Лондона…

Сжато, в немногих словах он поведал им всю историю.

Оборудование пассажирских салонов реактивного лайнера конструируется исходя из трех основных требований. Во-первых, оно должно быть легким, во-вторых, не должно требовать сложного ухода и, в-третьих, не должно быстро изнашиваться, а равно подвергаться коррозии. Практически это привело к тому, что салон едва ли не на 80 процентов состоит из пластмасс. Потолки, стены и отделка сидений выполнены из виниловой пленки. Багажные полки штампуются из полистирола. Панели с кнопками над каждым креслом отформованы в вакууме из полипропилена, а иллюминаторы заделаны в специальные высокосортные пластмассовые ободки. В общем тут хватило бы пищи на миллион поколений мутанта-59.

Тем временем постепенно, зачастую почти невидимо, мутант становился в самолете полноправным хозяином. Табличка «Для использованных полотенец», висевшая в туалете, вдруг начала выгибаться, и буквы неузнаваемо вытянулись в высоту. Пассажир, вернувшийся из туалета, сел к окну – и герметический ободок стал растягиваться и коробиться. А пластмассовая подметка на ботинке пассажира вдруг расплющилась под его весом…

Креймер в пилотской кабине закончил свое повествование. Экипаж хранил молчание; что касается второго пилота, он, казалось, не интересовался ничем – он вел самолет, не отрывая взгляда от приборной доски.

Наконец Говард, постукивая ногтем большого пальца по зубам, промолвил:

– Если я задержу всех на своих местах, если никто не шелохнется – тогда мы, может, и сумеем сесть в Кеннеди…

– Только не в Кеннеди, – нахмурился Креймер. – На это мы не имеем права. Разве вы не понимаете: мы сейчас вроде прокаженных…

– И нас будут изолировать? – спросил третий Пилот.

– Разумеется. Нам придется пройти полный круг дезинфекционных процедур…

– Пожалуй, – вмешался Говард, – можно использовать Тейор Крик.

– А что это такое?

– Аварийная полоса примерно километрах в шестидесяти к югу от Бостона, на атлантическом побережье.

– Нам понадобится полная обработка. Каждый пассажир должен будет раздеться, вымыться под душем, отдать одежду на стерилизацию, – по мере перечисления Креймер загибал пальцы. – Самолет придется оцепить…

– Но кто, к дьяволу, возьмется за это? – вслух подумал Говард. – Медицинская служба аэропорта и снаряжения-то такого не имеет…

– Свяжитесь с Дагуэем.

– А это что такое?

– Испытательный полигон для микробиологического оружия. Они вполне могут перебросить в Тейор Крик несколько человек вертолетом – защитные костюмы и все, что полагается. – Креймер мрачно усмехнулся. – Хоть однажды поставьте перед ними позитивную задачу!..

Герметическая прокладка иллюминатора, ближайшего к женщине с сумочкой, капля за каплей вытекла на боковую отделочную панель – все происходило беззвучно.

Иллюминаторы в реактивной машине, – в сущности, уступка пассажирам со стороны конструкторов; конструкторы охотно обошлись бы вовсе без окон, поскольку те увеличивают стоимость и снижают прочность фюзеляжа. Каждый иллюминатор состоит из трех-четырех слоев прозрачной пластмассы, и каждый слой в отдельности герметически закреплен в соответствующем слое корпуса. В пространство между внутренними слоями воздух нагнетается бортовыми компрессорами, расположенными под пилотской кабиной. Делается это во избежание конденсации водяных паров; воздушная прослойка за внутренней обшивкой поддерживается при том же давлении, что и воздух в салоне. Зато между внешними слоями корпуса давление и температура воздуха те же, что и за бортом.

В безмозглой своей решимости микроскопическая капелька мутанта-59 перебросилась через двухсантиметровый зазор между слоями внутренней гермопрокладки. Клетки выделяли ферменты, и те разрушали хитросплетения созданных человеком молекул.

Молодая особа в пластиковом плаще спала, пока какой-то пассажир, шествуя по проходу, не задел ее за плечо. Это разбудило девицу, она попыталась пошевелиться, но, словно в дурном кошмаре, никак не могла оторвать голову от спинки кресла. Наконец, ей удалось чуть приподнять голову, высвободив ее, как мокрый леденец из обертки: между щекой, воротником и сиденьем образовалось хлюпающее полужидкое месиво. Достаточно было пошевельнуться – и месиво тянулось длинными сырыми язычками. Девица в панике повернулась и увидела, что ее новомодный плащ расползся на плече, как ветхое рубище. Она сидела, словно парализованная, с застывшим лицом, потом вскрикнула. На крик прибежала стюардесса.

В салоне первого класса дородный багровощекий пассажир по-прежнему сладко похрапывал – он так и не просыпался с самого начала полета. Безразличный ко всему на свете, благоухающий парами бренди, он, разумеется, не мог заметить, как меняется форма его очков. Сначала размягчилась рыжая пластмассовая дужка на переносице, и очки под весом линз карикатурно съехали к скулам. Затем одно стекло выскочило из перекошенной оправы и скатилось хозяину на колени. По изборожденному складками лицу, прямо к раскрытому рту потекла шоколадная струйка. По мере ее движения лицо непроизвольно подергивалось, но пассажир не просыпался.

Девица в пластиковом плаще немного успокоилась; стюардесса беседовала с ней, прилагая все усилия, чтобы она не поднялась с места и не пошла умываться.

Из динамиков донесся голос командира:

– Говорит командир экипажа Говард. Вследствие небольшой неисправности в электропроводке мы немного не долетим до нью-йоркского аэропорта Кеннеди. Посадка будет произведена на одном из аэродромов южнее Бостона. Вследствие… вследствие неисправности должен просить вас оставаться на своих местах и не расстегивать ремней. Прошу извинить за небольшое неудобство. Обслуживающий персонал постарается создать вам максимально возможный комфорт, но попрошу вас воздержаться от курения…

Говард отключил микрофон.

– Но ведь перед посадкой придется сказать им правду, – заметил Креймер.

– Безусловно, но если я скажу ее сразу, поднимется паника. Лучше уж по частям… – Говард обернулся ко второму пилоту: – Есть успехи?

– Да, они уже вызывают Тейор.

– Хорошо. – И снова к Креймеру: – А теперь, доктор…

Дверь позади них внезапно открылась и тут же захлопнулась. Послышалась какая-то возня. Когда дверь распахнулась снова, в ней показался пассажир из салона первого класса с лицом, измазанным рыжими полосами. Глаза его метали молнии.

– Где командир? – заорал он. – Что происходит на вашей чертовой посудине?..

Он ринулся вперед. Но Бенни, бортинженер, стремительно повернулся в кресле и схватил незваного гостя в охапку прежде, чем он успел коснуться Говарда.

– А ну, давайте назад, на место!

– Послушайте, я владелец акций вашей паршивой компании. Я знаю ваших директоров. И даю вам гарантию, что я…

Бортинженер, вскочив на ноги, навис над пришельцем, с грохотом прижав его к двери. Все тревоги Бенни нашли выход в этом акте насилия.

– Молчи и слушай! – крикнул Бенни. – Самолет в опасности, а ты, явившись сюда, увеличиваешь эту опасность. Ты слышал приказ командира? Возвращайся в салон, сядь, привяжись и молчи! И если ты еще раз попадешься мне на глаза, я вобью тебе голову в живот, понял?..

Пассажир сверкал глазами, но молчал, и на лице его отражалась борьба между гневом и страхом.

– А ну, выметайся отсюда!

Гнева как не бывало: теперь акционера била дрожь. Наконец, он в полном изнеможении прислонился к двери, и у него от ужаса отвисла челюсть.

– Что вы делаете? – Он вытирал лицо, размазывая рыжие пятна по щекам. – Что… что происходит? Я хочу знать – мы… мы разобьемся?

Бортинженер, не отвечая, вытянул руку и отворил дверь у него за спиной. Потом отвел своего недавнего противника на место и собственноручно застегнул ему ремень.

Теперь во власти бактерий был уже почти весь самолет. В сотнях различных точек отделочные пластиковые пленки, багажные полки, материал под ногами беззвучно преображались – вспучивались, приобретали влажный блеск и в конце концов покрывались пузырьками зловонной пены. Вентиляционная панель над головой одного из пассажиров медленно прогнулась и провисла до его затылка, словно протянула к нему послушную конечность.

Голос командира, звучащий по системе внутренней связи, был теперь неузнаваем. Привычная учтивость и доверительная озабоченность уступили место суровой беспрекословности приказа:

– Происходящее сейчас на борту непосредственной опасности для жизни не представляет. Разрушению подвергаются лишь пластмассовые детали самолета. Как я уже сообщил, мы приземлимся на одном из аэродромов близ Бостона, и вплоть до посадки вставать со своих мест категорически запрещается. Вы не должны ходить по самолету – это особенно важно: иначе вы будете переносить инфекцию на все новые и новые детали и предметы и неизбежно поставите под угрозу благополучное завершение полета.

Старший стюард попытался задержать человека, потерявшего голову от страха и выскочившего в проход. Поскользнувшись, они вместе рухнули на мокрый блестящий пол, разукрасив свою одежду цветными кляксами.

Женщина с сумочкой сидела, объятая ужасом; клокочущая шапка черной пены вырастала у нее прямо из-под ног.

Стюардессы стайкой пятились прочь из кухонного отсека, не отрывая глаз от происходящих там жутких перемен. Груды подносов оплывали, чашки лежали в лужах пенящейся слизи, а аккуратные пакетики с ножами и вилками срастались вместе, принимая безумные, сверхъестественные очертания.

Смрадная пена с десятков пораженных участков ручейками сбегала в главный проход. Некогда расфранченная девица еле ворочалась в пухлом облаке, которое еще недавно было ее плащом.

Большинство пассажиров хранили гробовое молчание, кто-то молился, кто-то плакал. Стюарду поминутно приходилось усаживать обратно тех, кто порывался встать. Воздух становился все тяжелее – возрастала концентрация газа…

В пилотской кабине также никто не произносил ни слова. Креймер сгорбился в своем кресле. Говард вел самолет, а оба других пилота вместе с бортинженером сосредоточенно наблюдали за приборами.

Конец наступил быстро. Над головами, за потолочной панелью, соприкоснулись два обнаженных проводника, и газовая смесь, порожденная мутантом-59, воспламенилась и взорвалась.

Далеко внизу, во льдах восточное острова Нантукит, капитан маленькой рыболовной шхуны услышал где-то над собой гул и слабый грохот взрыва. Взглянув вверх, он увидел лишь вереницу огненных точек, перечеркнувшую ночное небо.

И вызвал по радио береговую охрану.