Текст книги "Кто не спрятался"

Кейти раздраженно смотрит на меня.

– Для подстраховки, не более того.

– Спасибо за слова поддержки, мам.

На станции «Лестер-сквер» полно людей, и толпа разделяет нас перед билетным терминалом. Наконец мне удается опять отыскать Кейти. Я сжимаю ее руку.

– Я просто предлагаю мыслить практично, вот и все.

Она на меня сердится, и я ее не виню. И зачем только я заговорила об этих курсах именно сейчас? Я смотрю на часы.

– Собеседование еще через сорок пять минут. Давай я угощу тебя кофе.

– Я предпочла бы побыть одна.

«Да уж, я это заслужила», – думаю я.

– Чтобы повторить роль, понимаешь? – Кейти замечает обиду в моих глазах.

– Конечно. Тогда удачи тебе. Я серьезно, Кейти. Надеюсь, все пройдет как по маслу.

Я смотрю, как она удаляется, и сожалею, что не могу порадоваться за нее, подбодрить ее, как сделал сегодня Саймон.

– Могла бы проявить больше энтузиазма. – Мелисса намазывает масло на ломти хлеба и складывает их на подносе парами, маслом внутрь – готовится к времени обеденного перерыва, когда кафе переполнится. В застекленном шкафчике – миски с тунцом в майонезе, копченым лососем, натертым сыром. Кафе в Ковент-Гардене называется «У Мелиссы-2». Оно больше, чем заведение на Энерли-роуд, с высокой стойкой у окна и пятью-шестью столиками с металлическими стульями – в конце рабочего дня эти стулья складывают стопкой в углу, чтобы уборщица могла протереть пол.

– То есть солгать ей?

Сейчас без десяти девять, и в кафе еще пусто, только Найджел сидит за стойкой у окна, грея руки о чашку чая. Его серый плащ покрывает толстый слой грязи, и при каждом движении вокруг волнами расходится запах немытого тела. В десять утра, когда кафе открывается, Мелисса его выгоняет, говоря, что он распугивает ей посетителей. Найджел просил милостыню перед кафе, положив перед собой кепку, пока Мелисса над ним не сжалилась. За завтрак она берет с него пятьдесят пенсов, на два фунта меньше, чем указано в меню, и бедняга наедается на целый день.

– Просто поддержи ее.

– Я ее и так поддерживаю! Я отпросилась с работы на пару часов, чтобы провести ее.

– А она об этом знает?

Я осеклась. Я собиралась встретить Кейти после прослушивания, узнать, как все прошло, но она явно дала мне понять, что не хочет сейчас меня видеть.

– Тебе стоит показывать, что ты на ее стороне. Представляешь, вот станет она голливудской кинозвездой, а потом в глянцевых журналах будут писать, мол, мама говорила ей, что толку из нее не выйдет.

Я смеюсь:

– Хоть ты не начинай. Саймон уверен, что у нее все получится.

– Вот видишь, – говорит Мелисса, словно этим все сказано.

Ее сеточка для волос развязывается, и я поправляю ее, чтобы Мелиссе не пришлось мыть руки. У Мелиссы длинные, густые и блестящие темные волосы, которые она закручивает в причудливый узел, так что прическа кажется сложной, но я видела, как она сооружает этот узел за пару секунд. За работой она втыкает в прическу ручку, отчего приобретает богемный вид, хотя причислить ее к богеме довольно трудно. Как и обычно, сегодня она одета в джинсы и короткие сапожки, рукава накрахмаленной белой рубашки закатаны, обнажая бледную кожу, столь контрастирующую с темной кожей ее мужа.

– Спасибо.

– С другой стороны, Саймон верит, что когда-то напишет бестселлер. – Я ухмыляюсь, но хотя эти слова задумывались как шутка, меня тут же охватывает стыд.

– Разве для этого он не должен что-то писать?

– Он и пишет. – Я тут же встаю на защиту Саймона, успокаивая разбушевавшуюся совесть. – Но ему сначала нужно собрать немало информации для книги, а выкроить время, работая всю неделю, нелегко.

– Что же он пишет?

– Какой-то триллер о шпионах, кажется. Ты же меня знаешь, я такие книжки не читаю. Зато романы Мейв Бинчи идут на ура.

Я не прочла ни единого отрывка из книги Саймона. Он хочет вначале все дописать, и меня это устраивает. На самом деле я немного волнуюсь по этому поводу. Волнуюсь, что скажу что-то не то. Волнуюсь, что недостаточно разбираюсь в книгах, чтобы понять, хорош его роман или нет. Впрочем, я уверена, что книга получится отличная. Саймон так красиво пишет. Он проработал в «Телеграф» дольше остальных журналистов – и когда мы только познакомились, уже писал свой роман.

В кафе входит какой-то мужчина, и Мелисса приветливо здоровается с ним, называя его по имени. Они болтают о погоде, пока она готовит ему кофе, добавляя молоко и сахар, не спрашивая, требуется ли это.

На полке у стены валяется пятничный выпуск «Метро», и я просматриваю газету, пока Мелисса обслуживает клиента. Газета была открыта на странице со статьей под названием «Взлет преступности в метро», и, хотя рядом никого нет, я инстинктивно прижимаю к себе сумку. За долгие годы у меня выработалась привычка носить ее через плечо, зажимая под мышкой. На фотографиях рядом со статьей – избитый парень возраста Джастина и женщина, сидящая с приоткрытой сумкой на коленях. Вид у женщины такой, будто она вот-вот расплачется. Я пробегаю взглядом статью, но там нет ничего нового, только советы о том, что стоит следить за своими вещами, а по ночам не ездить в метро в одиночку. Все это я уже не раз говорила Кейти.

– Джастин сказал, вчера твоя менеджер заболела, – говорю я, когда мы остаемся одни.

– Сегодня она тоже не вышла на работу, так что… – Мелисса выразительно указывает на свою сеточку для волос. – Могу поспорить, у Ричарда Бренсона не было таких проблем, когда он строил свою империю.

– Это уж точно. Правда, я не уверена, что можно назвать два кафе… – Я вижу недовольство во взгляде Мелиссы и поправляюсь: – Два замечательных кафе империей.

– Три, – смущенно замечает Мелисса.

Я, приподняв бровь, жду продолжения.

– Я открыла кафе в Клеркенвелле. И не смотри на меня так. Кто не рискует, тот не пьет шампанского.

– Но… – Я останавливаюсь, опасаясь зайти слишком далеко.

Я бы не решилась купить третье кафе, когда второе на грани банкротства, но, наверное, поэтому Мелисса занимается бизнесом, а я нет. Когда мы переехали в дом по соседству с Мелиссой и Нейлом, я ходила на бухгалтерские курсы по программе переквалификации. В школе мне не давалась математика, но Мэтт забирал детей только по средам, а на бирже труда мне предложили либо бухгалтерские курсы, либо курсы столяров, но я не видела себя в роли человека, изготавливающего стулья на заказ. Мелисса была моим первым клиентом.

«Раньше я сама вела бухгалтерию, – сказала она мне, когда я похвасталась своими курсами. – Но теперь я открыла новое кафе в Ковент-Гардене, и мне не помешает помощь. Там чеки и платежки, ничего сложного». Я ухватилась за представившуюся возможность. И хотя прошел только год до того, как другой клиент, Грехем Холлоу, предложил мне постоянную работу, я до сих пор вела бухгалтерию в кафе «У Мелиссы» и «У Мелиссы-2».

– Как называться будет? «У Мелиссы-3»?

Она смеется.

– А потом, глядишь, и «У Мелиссы-4», и «У Мелиссы-5» появятся. Нет предела совершенству!

Я должна была прийти на работу только после обеденного перерыва, но когда появляюсь в офисе в одиннадцать, Грехем выразительно смотрит на часы.

– Хорошо, что ты сегодня вышла на работу, Зоуи.

Как и всегда, он одет в костюм-тройку – и даже карманные часы в жилете носит. «Профессионализм внушает уверенность», – как-то сказал он. Наверное, так он пытался уговорить меня сменить брюки клеш на что-то более старомодное.

Но я не поддаюсь на провокацию. В пятницу Грехем лично подписал мое заявление о паре часов за свой счет – он знает, что сегодня я должна была явиться на работу позже.

– Хотите, я приготовлю вам кофе? – Я уже давно поняла, что лучший способ осадить Грехема – это безупречная вежливость.

– Да, спасибо, не откажусь. Хорошо провела выходные?

– Неплохо.

Я не вдаюсь в подробности, а он не спрашивает. Я не распространяюсь о своей личной жизни: когда мы с Саймоном начали встречаться, у Грехема хватило наглости заявить мне, что неэтично вступать в отношения с человеком, с которым я познакомилась на работе, хотя прошло уже несколько месяцев после того, как Саймон, собирая информацию для очередной статьи, приходил к нам узнавать о ценах на аренду офисных помещений.

«В таком случае не является ли неэтичным пойти на свидание со своим начальником?» – ответила я, скрестив руки на груди и глядя Грехему в глаза. Через полтора месяца после того, как я узнала об измене Мэтта и, не понимая, что происходит, была на грани нервного срыва, Грехем Холлоу пригласил меня на ужин, и я ответила отрицательно.

«Мне было тебя жаль, – сказал он, когда я предъявила ему эту претензию. – Я подумал, что это тебя взбодрит».

«Точно. Спасибо большое».

«Может, этот твой новый парень поступает так же».

Но я не клюнула на эту наживку. Я знала, что Саймон меня не жалеет. Он меня обожал. Дарил цветы, водил в дорогие рестораны, целовал так, что у меня ноги подгибались. Мы встречались всего пару недель, но я уже знала, что он любит меня. Просто знала – и все. Может быть, Грехем меня и жалел, но он не простил мне тот отказ. Больше он не разрешал мне уходить с работы раньше, когда дети болели, и не подвозил домой, если я опаздывала на электричку. С тех самых пор он строго придерживался профессиональной этики, а мне очень нужна была эта работа, поэтому я не нарушала никаких правил.

Грехем допивает кофе, надевает пальто и уходит. В его ежедневнике ничего не написано, но перед уходом он говорит, что ему нужно к ветеринару из-за каких-то проблем с его псом. Честно говоря, я рада остаться в офисе одна. Сегодня необычное затишье, как для понедельника, и я решаю приступить к генеральной уборке: пропустить через шредер ненужные документы, вытереть пыль за горшками с клеомами.

Телефон попискивает – пришло сообщение от Мэтта:

Как КТ?

Он всегда так сокращает имена. Кейти – КТ, Джастин – Джас, а меня он называет Зоуи, только когда мы ссоримся.

Наверное, Саймона он бы называл Сай, если бы они общались.

Пока нет новостей, – отвечаю я. – Не знаю, хорошо это или плохо!

Она была уверена в себе?

Я задумываюсь над ответом.

Оптимистична.

А ты?:-*

Увидев смайлик поцелуйчик, я решаю прервать разговор и возвращаюсь к протиранию пыли. Через пару минут раздается телефонный звонок.

– Ты опять, да?

– Что? – осведомляюсь я, прекрасно зная, что Мэтт имеет в виду.

– Опять расстроила ее перед собеседованием. – Он говорит чуть невнятно, и я понимаю, что во рту у него сигарета.

Конечно же, я тут же слышу щелчок зажигалки и его затяжку. Я бросила курить двадцать лет назад, но, когда Мэтт выдыхает дым, чувствую, как мне этого не хватает.

– Нет… – начинаю я. Но Мэтта мне не обмануть. – Я не хотела.

– Что ты ей сказала?

– Просто упомянула курсы подготовки секретарей, помнишь, я тебе рассказывала?

– Зо…

– Что? Ты сам сказал, что они ей отлично подойдут.

Я слышу в трубке шум проезжающих машин – значит, Мэтт припарковался на обочине.

– Ты должна быть осторожнее с ней. Надавишь слишком сильно – и она будет поступать тебе наперекор.

– Актерский труд – это не настоящая работа. – Я говорю так только потому, что не могу не спорить с Мэттом. – Ей нужны запасные варианты.

– Она это и сама поймет. И когда это произойдет, мы ее поддержим.

Убрав в приемной, я перехожу в кабинет Грехема. Его стол в два раза больше моего, но тут тоже царит порядок. Есть у нас хоть что-то общее. Календарь лежит параллельно краю столешницы, на сегодняшней странице – мотивирующая цитата: «Сделай сегодня то, за что поблагодаришь себя в будущем!» С другой стороны стола установлены друг над другом три лотка для бумаг: «Входящие», «На рассмотрении», «Почта». Перед лотками – стопка газет, наверху – сегодняшний выпуск «Лондон газетт».

В этом нет ничего удивительного. Сложно найти в Лондоне фирму, не выписывающую эту газету. Я беру верхний экземпляр, говоря себе, что все еще убираю. Но потом я просматриваю следующий, и следующий. Тут десяток выпусков, сложенных в аккуратную стопку. Оглянувшись на дверь, я сажусь в кожаное кресло Грехема и просматриваю первую пару страниц, а потом открываю страницу объявлений.

Внутри у меня все сжимается, ладони покрываются пóтом – на последней странице в газете, в выпуске, вышедшем несколько дней назад, напечатана фотография женщины, которую я уже видела.

* * *

Все мы рабы наших привычек.

Даже ты.

Ты надеваешь одно и то же пальто каждый день. Выходишь из дома в одно и то же время. У тебя есть любимое место в вагоне, ты в точности знаешь, какой эскалатор быстрее, какой терминал удобнее, к какому лотку очередь движется быстрее.

Ты знаешь обо всем этом. И я знаю.

Я знаю, что ты покупаешь газету в одном и том же киоске, берешь молоко в определенный день недели. Знаю, по какой улице ты ведешь детей в школу, где срезаешь путь через подворотни по дороге с тренировки по танцам. Знаю, на какой улице ты прощаешься с друзьями после пятничных посиделок в пабе. Знаю, что потом ты идешь домой одна. Знаю, по какому маршруту ты бегаешь по воскресеньям. Знаю, где ты останавливаешься и делаешь растяжку.

Я все это знаю, потому что тебе ни разу не пришло в голову, что кто-то наблюдает за тобой.

Рутина успокаивает тебя. Все так знакомо и привычно.

Благодаря рутине ты чувствуешь себя в безопасности.

Рутина тебя и убьет.

Глава 6

Келли как раз выходила из комнаты для совещаний, когда у нее зазвонил телефон. «Номер скрыт» – значит, скорее всего, звонят из диспетчерской. Ухом прижимая телефон к правому плечу, она застегнула полицейский жилет.

– Келли Свифт.

– Примете звонок от миссис Зоуи Уолкер? – Келли слышала гул голосов в трубке: десяток других диспетчеров принимают вызовы и координируют патрульных. – Она хочет поговорить с вами о краже на Кольцевой линии – карманник что-то вытащил из сумки.

– Вам нужно соединить ее с кем-то из спецподразделения по борьбе с ворами-карманниками. Я закончила свою работу там несколько дней назад и сейчас вернулась к патрулированию.

– Да, я туда звонила, но никто не берет трубку. А ваше имя все еще значится в отчете, поэтому… – Диспетчер не договорила.

Келли вздохнула. Имя Зоуи Уолкер не показалось ей знакомым, но за три месяца в спецподразделении она сталкивалась со столькими жертвами краж, что не могла запомнить всех.

– Соединяйте.

– Спасибо.

В голосе диспетчера прозвучало облегчение, и уже не в первый раз Свифт порадовалась тому, что находится в гуще событий, а не сидит в комнатке без окон, принимая звонки от пострадавших.

В трубке раздался щелчок.

– Алло? Алло? – В голосе женщины слышалось нетерпение.

– Здравствуйте, это констебль Свифт, чем могу помочь?

– Наконец-то! Дозвониться до вас не легче, чем в контрразведку.

– Боюсь, наша работа не так увлекательна, как у ребят из контрразведки. Насколько я понимаю, вы хотели поговорить со мной о краже в метро. Что у вас украли?

– Не у меня. – Женщина явно была недовольна непонятливостью Келли. – А у Кэтрин Таннинг.

Такие звонки не были редкостью, когда полицейского цитировали в газете. С этими полицейскими часто связывались горожане – как правило, их звонки не имели никакого отношения к самой статье, словно одного имени и номера жетона было достаточно, чтобы обратиться за помощью.

– У нее украли ключи, пока она дремала по дороге домой, – говорила тем временем миссис Уолкер. – Только ключи, ничего больше.

Это и было странным – зачем кому-то воровать ключи? Принимая показания пострадавшей, Келли вообще раздумывала, идет ли речь о краже, но Таннинг заверила ее, что не потеряла ключи – их украли.

«Они лежали в отдельном кармане у меня в сумке, – сказала она тогда Келли. – И не могли выпасть». Карман находился на внешней стенке наплечной сумки и застегивался не только на «молнию», но и на липучку. И то и другое кто-то расстегнул.

На записях камер наблюдения было видно, как Кэтрин садится в метро на станции «Шефердс-Буш» – карман на сумке надежно застегнут. К тому времени, как она вышла из вагона на станции «Эппинг», липучка болталась, а карман был приоткрыт.

Ход расследования был понятен, а Кэтрин оказалась идеальным свидетелем. Она всегда ездила с работы по одному и тому же маршруту, даже выбирала тот же вагон и, если возможно, то же место, когда ехала в электричке по Кольцевой линии. Свифт тогда еще подумала, что если бы все были такими предсказуемыми, то ее работа намного бы упростилась.

Всего за несколько минут просмотра Свифт обнаружила момент, когда у Кэтрин вытащили ключи, – и злоумышленником оказался вовсе не тот, кого она рассчитывала увидеть. Большинство карманных краж в метро совершала шайка Кертиса, но они воровали бумажники и мобильные телефоны, а не ключи. Поэтому когда Келли засекла Кэтрин в вагоне в момент кражи, то даже не сразу разглядела преступника.

Кэтрин дремала, откинувшись на стену вагона, скрестив ноги и сложив руки на сумке. Свифт всматривалась в толпу вокруг в поисках парней в капюшонах и женщин в хиджабах, нищенок с младенцами на руках, и едва заметила стоявшего вплотную к Таннинг мужчину. Он явно не походил на вора-карманника – слишком уж хорошо был одет. Серый шарф, обмотанный вокруг шеи, закрывал уши и подбородок, словно этот высокий мужчина все еще был на улице, защищаясь от буйства стихии. Он стоял спиной к камере, опустив голову. Одним ловким движением он нагнулся, протянул руку к Кэтрин Таннинг – и тут же выпрямился, сунув руку в карман настолько быстро, что Свифт не разглядела, что же он сжимает в пальцах.

Может быть, он подумал, что во внешнем кармане сумки будет лежать кошелек? Или телефон? Попытка кражи, обернувшаяся разочарованием, когда он понял, что вытащил? Наверное, вор забрал ключи просто потому, что возвращать их было бессмысленно. И он выбросил их по дороге домой.

В свой последний день работы в спецподразделении Келли попыталась проследить за этим вором на записях камер наблюдения, но все снимки его лица были настолько низкого качества, что не имело смысла объявлять этого человека в розыск. Он был азиатом, вот и все, что она сумела разобрать. Рост – около метра восьмидесяти. Записи камер наблюдения в подземке были цветными, с впечатляющим разрешением – практически можно было представить себе, что смотришь по телевизору новости о происшествии в метро, – но это не гарантировало возможность установить личность каждого. Для этого камера должна быть направлена в нужную сторону, иначе невозможно получить снимок анфас. Очень часто – как и в этом случае – преступление происходило в месте на периферии обзора камеры. Снимок можно было увеличить, но это приводило к постепенной пикселизации, и все важные детали сливались в смутное пятно – ничего не разобрать!

– Вы были свидетельницей кражи? – спросила Келли.

Она понимала, что если бы эта Зоуи Уолкер действительно присутствовала при краже ключей, она обратилась бы в полицию раньше. Но, может быть, она нашла пропавшие ключи? И их можно будет сдать криминалистам?

– У меня есть для вас кое-какие сведения. – Миссис Уолкер говорила отрывисто, почти грубо, но за ее формальным тоном чувствовалась растерянность.

– Прошу, продолжайте, – мягко сказала Свифт.

Сержант махнул Келли рукой и похлопал ладонью по часам на запястье. Она, указав на часы, одними губами прошептала: «Минутку».

– Жертва. Кэтрин Таннинг. Ее фотография появилась в рубрике объявлений в «Лондон газетт» прямо перед тем, как ее ключи украли.

Такого Келли от Зоуи Уолкер не ожидала.

– Каком объявлении? – Она села за стол.

– Я не уверена. На странице, где рекламируется секс по телефону и эскорт-услуги. И в пятницу я увидела то же объявление, только на этот раз, как мне кажется, там была моя фотография.

– Как вам кажется? – Келли не смогла сдержать скептицизма в голосе.

Зоуи Уолкер поколебалась.

– Ну, женщина на фотографии очень похожа на меня. Только без очков. Правда, я иногда ношу контактные линзы – одноразовые, знаете? – Она вздохнула. – Вы мне не верите, да? Думаете, я сумасшедшая.

Келли именно так и подумала – и оттого, что Зоуи это сказала, ей стало неловко.

– Вовсе нет. Я просто пытаюсь уточнить факты. Вы можете назвать даты, когда эти объявления были напечатаны?

Подождав, пока Зоуи сверит даты, Свифт записала данные: вторник, третье ноября – фотография Кэтрин Таннинг; пятница, тринадцатое ноября – фотография Зоуи Уолкер.

– Я разберусь, что происходит, – пообещала Келли. Правда, она не знала, когда найдет на это время. – Положитесь на меня.

– Нет. – Пол Пауэлл был неумолим. – Вы три месяца развлекались в спецотряде, пока мы тут занимались полевой работой. Пришло и вам время потрудиться.

Келли прикусила язык, зная, что не стоит ссориться с сержантом.

– Я просто хочу поговорить с Кэтрин Таннинг. – Она ненавидела себя за нотки мольбы в этой фразе. – А потом вернусь к работе, обещаю.

Свифт терпеть не могла незавершенные дела, и хотя показания Зоуи Уолкер звучали, мягко говоря, странно, Келли что-то не давало покоя. Почему снимок Кэтрин появился в газете? Возможно ли, что она стала не случайной жертвой преступления, а ее выбрали намеренно? «Прорекламировали», так сказать? В это трудно было поверить.

– Это больше не входит в твои задачи. Если нужно проверить запрос, передай информацию в спецподразделение. А если тебе нечем заняться, так и скажи…

Келли сдалась. Она знала, когда не стоит настаивать.

Кэтрин Таннинг жила в Эппинге, неподалеку от станции метро. Она обрадовалась звонку Свифт и сразу предложила встретиться после работы в баре на Сефтон-стрит и выпить вина. Келли согласилась, зная, что если ей предстоит разобраться с новыми данными по делу, которое она официально больше не расследует, то теперь она сама по себе.

– Так, значит, вы не нашли ключи?

Кэтрин работала терапевтом в больнице рядом со станцией «Шефердс-Буш». Ей уже исполнилось тридцать семь. В общении она была весьма прямолинейна, и Свифт подозревала, что это не очень-то по душе многим ее пациентам. Но Келли это качество нравилось.

– Ничего страшного. Я и не ожидала, что они найдутся. Но вы меня заинтриговали: что это за история с объявлением?

Секретарша в «Газетт» оказалась на удивление приветлива и выслала цветную копию страниц с рекламными объявлениями из выпусков, опубликованных в указанные Зоуи Уолкер даты. Келли просмотрела их в метро, сразу наткнувшись на фотографию, которую Зоуи сочла снимком Кэтрин. Всего несколько дней назад Свифт наблюдала за тем, как фотограф газеты «Метро» делает снимки Таннинг, и тогда заметила, как челка Кэтрин закрывает правую часть лба и как в момент вспышки между бровями женщины пролегает морщинка. Фотография в «Лондон газетт», безусловно, очень напоминала те снимки Таннинг.

Келли протянула Кэтрин вырезки из газеты, внимательно наблюдая за реакцией женщины. Информации в объявлении было мало, но оно находилось среди рекламы эскорт-услуг и секса по телефону – предполагалось, что и тут предлагаются подобные услуги. Врач-терапевт днем, девочка по вызову ночью?

Получив копии объявлений, Келли первым же дело ввела в поисковик указанный в объявлении веб-адрес: findtheone.com. Но ссылка вела на пустую страницу с незаполненным полем в центре – видимо, нужно было ввести какой-то пароль. Но ни данных об этой странице, ни информации о том, как этот пароль получить, тут не было.

Изумление на лице Кэтрин было искренним. Женщина помолчала, затем напряженно рассмеялась. Взяв газету, она внимательно присмотрелась к снимку.

– Они могли бы выбрать ракурс и получше, вы не находите?

– Так, значит, это вы?

– Ну, это мое зимнее пальто.

Фото было обрезано, и на темном фоне нельзя было разглядеть какие-то детали одежды. Келли показалось, что снимок сделали в помещении, хотя она не знала, откуда в ней такая уверенность. Кэтрин смотрела в сторону фотокамеры, но не прямо в объектив: ее взгляд был устремлен вдаль, словно она задумалась о чем-то совершенно постороннем. Но воротник темно-коричневого пальто действительно можно было различить, как и меховую оторочку капюшона.

– Вы раньше видели этот снимок?

Кэтрин покачала головой. Невзирая на самообладание женщины, Келли видела, что она встревожена.

– И, я полагаю, это не вы разместили объявление.

– Знаете, условия работы в общественном здравоохранении, может быть, и не из лучших, но я не готова к столь радикальной смене карьеры.

– Вы зарегистрированы на каких-нибудь сайтах знакомств?

Таннинг скептически посмотрела на нее.

– Простите, что спрашиваю, но я подумала, может быть, этот снимок взяли с какого-то такого сайта.

– Нет, никаких сайтов знакомств. Я недавно рассталась с мужчиной, с которым у нас все было очень серьезно, и, признаться, сейчас даже думать не могу о новых отношениях. – Отложив распечатку, она отхлебнула вина и взглянула Келли в глаза. – Скажите прямо, мне стоит волноваться?

– Не знаю, – честно ответила Свифт. – Эту фотографию напечатали в газете за два дня до того, как у вас украли ключи, и я узнала об этом всего несколько часов назад. Женщина, заметившая ваш снимок, Зоуи Уолкер, думает, что в пятницу видела в «Лондон газетт» свою фотографию.

– У нее тоже что-то украли?

– Нет. Но, как вы понимаете, она обеспокоена тем, что ее снимок напечатали в газете.

– Как и я. – Кэтрин помолчала, словно раздумывая, может ли она довериться Свифт. – Знаете, Келли, я уже несколько дней собиралась вам позвонить.

– Так почему же не позвонили?

Таннинг, не мигая, глядела на нее.

– Я врач. Я привыкла иметь дело с фактами, а не с вымыслом, как и вы, наверное. Я хотела позвонить вам, но… я не была уверена.

– Уверены в чем?

Опять молчание.

– Мне кажется, кто-то побывал у меня дома, пока я была на работе.

Келли промолчала, ожидая, что Кэтрин скажет дальше.

– Я не уверена. Это скорее… ощущение такое. – Женщина закатила глаза. – Я знаю, такие показания в суде не примут, верно? Именно поэтому я и не стала ничего сообщать в полицию. Но вчера, вернувшись с работы, я почувствовала запах мужского лосьона в коридоре, могу поклясться. А когда я поднялась на второй этаж переодеваться, то увидела, что корзинка с грязным бельем открыта.

– А вы не могли оставить ее открытой?

– Это возможно, но маловероятно. Закрывать крышку – это ведь привычка, знаете? – Таннинг помолчала. – И мне кажется, что у меня пропало несколько пар нижнего белья.

– Но вы же поменяли замки, верно? – спросила Свифт. – Вы ведь уже вызвали слесаря, когда позвонили в полицию.

Кэтрин виновато посмотрела на нее.

– Я поменяла замок на одной двери, на центральном входе, а замок на двери со двора менять не стала. Это стоило бы на сто фунтов дороже, и я, честно говоря, не видела в этом смысла. Вор никак не мог узнать мой адрес по ключам, и в то время мне это показалось бессмысленной тратой денег.

– А теперь?

На некоторое время воцарилась тишина.

– Теперь я жалею, что не поменяла оба замка.