Текст книги "Великие равнины. Семейные истории"

Тайны Клэр

Тайной для всех, для семьи Роя был наш сын Генри, а тайной моей семьи была сестра, сошедшая с ума, и мать с болезнью Альцгеймера, которая так и ушла из жизни, так и не вспомнив, кто я такая… Во мне был страх, что и я тоже когда-то забуду своих родных. Узнала, что болезнь передается по наследству. Но меня миновало. Омрачать думами дочь Марию или будущую невестку не хотелось. Я вошла в круг женщин, призвав их к себе, и попросила прощения. Меня отпустило. Я жила в надежде и вере, что меня не коснется беда.

Сестра сошла с ума по очень простой причине. Она любила выпивать и могла спокойно в любое время уйти из дома и остаться там, где наливали. У нее был верный и добропорядочный муж и четверо детей, которых в итоге судом отобрали за ее пьянство и передали отцу. Их жизнь сложилась лучше, чем у их родной матери. Они жили со своим отцом в другой семье с мачехой, которая воспитала их, как родных.

Моя сестра скиталась и слонялась от горя. Затем у нее «поехала крыша», и она стала посещать больницу. А затем – о чудо! – что-то случилось с ней. То ли кто-то незримый помог ей, то ли она нашла в себе силы, но последние пятнадцать лет своей жизни она ни разу не обращалась к врачам, пила редко. Она никогда не говорила о своих детях и прошлой жизни. Иногда приходила к нам, когда мы гостили у Пола в квартире. К нам в бедленд она не ездила. Ей эти путешествия были не к чему. Она была ленива и не хотела работать. Прожила оставшуюся жизнь, общаясь со мной и со своим мужчиной, с которым, остепенившись, редко выпивала, но более не слонялась по другим.

Мои дети любили ее, а Генри – особенно, любил ее очень сильно! Удивительно, и она отвечала ему взаимностью. Когда сестра умерла… А, вернее, ее просто нашли на улице уже мертвую, нам сообщили поздно. Похоронили ее в неизвестной могиле. Как говорится, ушла в небытие, не оставив следа. Генри плакал… нет, не рыдал… он сначала не понял даже, что произошло, а потом, через несколько месяцев накатило. Рыдал так, как будто умерла я…

Я была очень рада, что дети любили мою сестру. Ведь они были ей компенсацией за ее потерянных родных детей, оставленных ею, принесенных в жертву выпивке и таким же ненадежным мужчинам.

Однажды Генри рассказывал, что сестра приходила к нему во сне и улыбалась, а затем что-то пела, и он проснулся. Я думаю, она на небе ему признательна за его любовь к ней. Ведь он просто любил ее, а, говорят, это помогает в тонких мирах пройти перемены.

Вернусь к своей маме. Она жила в интернате. Я платила немалые деньги за ее содержание и молилась. Моя мама была обычной портной. Шила хорошо, но редко, а потому имели мы денег мало в семье. Отца я так и не видела. Поговаривают, он был просто мимо проходящий, залетный парень, немного старше мамы. Мама была простой по характеру, в своем портновском деле знала, что такое вкус, гармония и качество. Возможно, поэтому, впитав почти с молоком восприятие матери, я выбрала себе первого мужа – художника.

Первый муж Клэр

С первым мужем я познакомилась в ателье мамы. Вернее, у нас дома и было ателье. Везде нитки и стук челнока с утра до вечера. Мой первый муж, статный и интересный человек, был старше меня, и в то время пришел к ней впервые по рекомендации – пошить костюм. Мама обычно шила что-то простое, а не мужскую классику. Она было стала пояснять ему, но он настоял на своем, сказав ей, что она может отойти от канонов классики. «Я художник, и могу позволить себе несовершенства, открывая новые стили». После этих слов я влюбилась в него окончательно и «поползла по стенке». Мама, заметив такое дело, отправила меня его проводить. Якобы прогуляться. Я сидела целыми днями дома. Если честно, ей просто не терпелось выдать меня замуж, а мне не терпелось сбежать из нашего дома-ателье. И у меня не было постоянного мужчины…

Мой первый муж только и делал, что курил и писал картины, а потом умер от рака легких и своих обид на жизнь. Вот и вся история. Так что я, признаюсь честно, не очень-то хотела рассказывать об этом в своих записках.

В семье Роя все было иначе. Я сполна воплотила свою любовь в детях. Переменила жизнь в светлую и созидательную сторону. Шить вещи я не любила, какой бы малости они не были. Дети шили себе сами и помогали отцу пришить пуговицы. Мария рано обрела навыки штопанья и помогала мне. Хоть я и не любила рукоделие, мой зоркий глаз, воспитанный мамой и первым мужем, всегда подмечал неточности в крое любой вещи. За что в кругу семьи я получила прозвище «острый глаз».

Племянники Клэр

Я часто размышляла, что там теперь с моими племянниками и племянницами. Детей у сестры было четверо. Их отец умер рано, – раньше, чем их мать. И вот однажды к нам в дом пришло письмо. Это было письмо от племянницы. Откуда она узнала мой адрес, не понимаю, но, думаю, обратилась в службу поиска. Все-таки мы не скрывались, и их отец знал, где мы жили и куда переехали с первым мужем, а именно – жить в его мастерскую-лачугу. А там меня знали его многочисленные друзья художники, вечно пьяная и под наркотиками богема. Ровесники первого мужа пили и курили, а молодые художники моего поколения сидели на наркоте и занимались непристойностями в сексе, причем группами. Были и исключения, таких было меньшинство, но именно они состоялись в общественной жизни.

В письме говорилось о том, что все дети живы и здоровы и у них уже есть свои дети. Хотели узнать, где их мама и как вообще сложилась жизнь у нее и у меня. Я рассказала им все как есть. Без слез не могла, оттого два раза переписывала письмо. Слезы капали на письмо, на подушку. Писала двое суток. Рой не понимал, что со мной, а только приносил воду и менял салфетки.

Общение с дочерью сестры не завязалось. Не знаю, в чем причина. Может, не готовы они были к такой правде, что мать сошла с ума и умерла на обочине, а бабушка их и вовсе не помнит никого, даже родную дочь. Я написала о своей счастливой семье и даже сделала приглашение для сестры, чтобы к нам приехать, дабы быть вежливой и проявить заботу. Мне было интересно, как они теперь живут в Канаде. Так вот сложилось, что жили они севернее нас. Их увез туда родной отец, где они и прожили большую часть своей сознательной жизни. Он умер от сердечного приступа. Берегите мужчин…

Первая влюбленность Марии

Следующая влюбленность после Генри была у Марии. Странная у меня дочь. Хотя, почему странная? Она похожа на меня, а сердечной добротой – на Роя.

Мария, не стесняясь, заявила нам всем за семейным ужином, беря пример с Генри, что целовалась с мальчиком из соседнего подъезда, когда мы гостили в квартире дедушки Пола. К сожалению, Пол уже ушел из жизни. Квартиру, которая досталась нам, мы периодически посещали и сдавали на недолгий срок в аренду.

На что брат сказал:

– Большая удача посетила нашу юную леди, – и все засмеялись.

– Ничего не удача, – ответила Мария, – ему даже пришлось меня уговаривать на поцелуй.

– Кому «ему»? – спросил Рой, улыбаясь.

– Пап, ну что ты такой несмышленый? Парню, с которым я целовалась.

– М… так ему повезло! – прокомментировал Генри. И все засмеялись.

– Я не из робкого десятка, как некоторые…

– Если ты говоришь обо мне, то я просто скромный, – сказал Генри.

– Я думаю, ты у нас, Мария, в бабушку Сьюзен. Только та была юной, а ты еще подросток, – ответила я.

– В наше время дети становятся старше намного раньше, – сказала Мария.

– Не думаю, – сказал Рой.

– Ну, да ладно вам, мои любимые родители. Главное, я поцеловалась, – и Мария разлилась в своей детской улыбке.

Ужин закончился в приподнятом настроении. Мы продолжали шутить. Рой вспомнил, как соседская собака из того же подъезда «целовала» его маленьким, то есть облизывала, и счастья у Роя было не меньше, чем у Марии. А Генри вспомнил жирафа в зоопарке, который лизнул его, когда Генри держал морковку в зубах. Мы веселились, а когда стемнело, пошли спать.

Первый сексуальный опыт Роя

Я посчитала нужным спросить у Роя о его первом сексуальном опыте и встрече с девушкой, на что Рой немного отмолчался и ответил вопросом:

– А зачем ты хочешь узнать?

– Дело в том, что Генри, кажется, влюбился в парня старше себя… – сказала я.

– Интересно, – пробормотал себе под нос Рой, – и что мы теперь будем делать?

– Думаю, наблюдать пока, смотреть, как будет разворачиваться ситуация, а большего я и не знаю, что делать. Он все рассказывает мне, но я-то женщина и у меня во встречах с парнями было больше романтики, а ты мужчина и как там у вас происходит, не знаю. Все, наверное, проще?

– Клэр, конечно же, в чем-то проще. Например, нам просто нравится секс, и если бы мне предложили в молодости двух девушек, я бы попросил третью… Аппетиты в юном теле не такие, как во взрослом состоянии.

– Ну, я тебя не спрашиваю про период хиппи, дорогой. Такими мы встретились, и я видела, какой ты был. Но потом же ты поменялся, так?!

– Да, поменялся, потому что встретил тебя, – Рой подошел и обнял меня, как тогда, в первый раз при нашей встрече, когда мы остались наедине. В моей голове пронеслось все то, что было при первом знакомстве с ним, и весь наш продолжительный роман вплоть до замужества. Все вечера и любовные сцены. Я так благодарна ему за все…

– Рой, ну так что же, – продолжала я, – как насчет первого раза, первой любви и встречи?!

– Не очень приятные воспоминания…

И тут я поняла, Рой вытеснил их из своего сознания. Я вспомнила, что мы никогда не говорили подробно об этом. Помню лишь, что Рой говорил, что до встречи со мной счастья у него не было… Боль чувствовалась в его душе. Я решила ему помочь. Все-таки столько лет прошло, а он живет, держит в себе эту боль невысказанную.

И тут неожиданно для меня Рой начал рассказ:

– Ты знаешь, я не такой счастливый был в молодости, как мой отец. Он увидел мою маму на ферме и полюбил ее сразу. В ту пору были иные люди, честнее и добрее, что ли, друг к другу. А в нашу молодость не так. Мы —поколение периода, когда все плохое обрушилось на нас, а кое-что укоренилось и сейчас влияет на наши души. К чему мы пришли? К плодам сексуальной революции, когда порнографию купить легче, чем что либо. Хорошо, что мы живем вдали от города. Да, ну ладно… Я расскажу… Звали ее… да черт с ней, даже имя ее не хочу называть…

– Рой, если тебе неприятно мы завершим наш разговор, – сказала я.

– Нет, дорогая, я все-таки расскажу, тем более ты психолог и тебе будет, что мне ответить и …люди ждут твоего письма.

– М… спасибо, дорогой. Только ты, пожалуйста, подходи к нашему разговору как к исповеди перед любимым человеком. Я для тебя не психолог, а жена. И что-то из сказанного, может быть, обнародую в рассказах. Опубликую, когда почувствую, а может, и нет.

– Я был юн, как наш сын, – продолжил Рой, – мы встретились случайно в подъезде моего дома. Я раньше не видел эту девушку никогда. Она подмигнула мне, мы заговорили. Оказалось потом, что она ходила к соседу с верхнего этажа заниматься сексом. Он ей за это приплачивал. Был бывший вояка и жил один. Этого никто не знал, а мне она призналась сама. У нее были короткие волосы средней длины каштанового цвета и карие глаза. Она носила на шее колье, напоминавшее ошейник, и красила губы. Была юной, но старше меня на два года. Ее мама выпивала и работала на автостанции, продавала гамбургеры. Мы познакомились в подъезде, кажется, я тебе уже это говорил.

Мысли моего мужа сбивались, и иногда он повторялся.

– Она отсосала мне по-быстрому в подъезде. Я понравился ей, и она не знала, как вообще проявить свои чувства, кроме как сексом… Затем мы разошлись по домам, а после следующей встречи закрутилось. Обычно она приходила ко мне после вояки, когда у меня никого не было дома. Короче, один разврат. А потом ее убили. Как это произошло, никто не знает. Ходили слухи, что она выпила и попробовала наркоты. Затем решила пройтись вечером по улице, когда ее мама была пьяна. В тот вечер, 13 мая. Я помню это число, как видишь. Тогда ее видели в последний раз, а потом нашли у дороги на обочине. По-моему, даже изнасилованной. Преступников не нашли, так бывает. Они были, видно, проездом.

Рой замолчал… Вдохнул глубоко и выдохнул. Продолжал глубоко дышать. Прошло пять минут. Мы сидели друг напротив, друга на нашей большой и мягкой двуспальной кровати и держались за руки… Молчание прервала я:

– Рой, ложись спать…

– Да дорогая.

– Я признательна тебе за откровение.

– Благодарю тебя, Клэр, что выслушала.

Мы обнялись, и я погасила свет. Легли, держась за руки. Я думала, что данный пример из жизни Роя не поможет мне в разговоре с сыном. Единственное, что я поняла, мужчины могут просто заниматься сексом, если представится такая возможность. И порой не так редко, как нам кажется, дорогие женщины. В отличие от парней, девушки всегда решают, как поступить с мужчиной, и выбирают избранника. В этом их власть и жаль, что порою неосознанная. Иначе женщины могли бы изменить мир, осознав, какая сила в их руках. Сделать Мир прекраснее и душевнее, созидая. Простыми словами, можно сказать так – заниматься сексом с теми, кто действительно любит их и готов дать жизнь, сохранить Мир.

Пророческие сны и видения Клэр

Я была взволнованна. Мне приснился сон. Во сне я видела Генри, гуляющего со своим преподавателем по улице. Они мило беседовали о жизни. Затем Генри сказал ему о своих чувствах. Они продолжили прогулку. Вдруг навстречу им вышел молодой парень, на вид немного старше Генри, но моложе мистера преподавателя. Этот молодой человек подошел к ним. Обнял преподавателя и потеребил волосы на голове Генри, со словами «славный малый», как обычно теребят голову малышу, который еще не вырос. Преподаватель со своим новым спутником удалились дальше по алее, а Генри стоял в одиночестве, провожая их взглядом. Затем во сне все помутнело, и мой Генри покрылся тьмой. Я проснулась в поту и с жаром на лице.

«О Боже!», – подумала я. «Хоть бы ни чего не случилось. Мой сын так чувствителен». Промелькнула мысль о смерти и суициде, если он получит отказ во взаимных чувствах; я прогнала ее, списав на свою материнскую мнительность. Затем я резко стала остывать, и холодный пот окатил меня всю с ног до головы. Было 6 утра. Рой спал. Ему нужно было сегодня к полудню на работу. Напарник подменил его вчера, чтобы мы могли высвободить время для поездки в город, чтобы проверить квартиру, которая досталась нам от Пола. Мы ее сдавали агентам, но иногда проверяли ее состояние, когда заезжали новые жильцы. Так вот и планировалось сделать в это раз.

Я встала, умылась и надела махровый халат мужа. Приготовила себе кофе, включила подогреть завтрак и задумалась, как обычно со мной бывает, когда я совсем одна. Если бы я курила, то, наверное, затянулась бы сигаретой, но, увы, не как в красивом кино. Реальность во многом отличается. В моей голове стали проноситься мысли и видения. Я видела экзотические храмы, которые так и не могла посетить. Все изображения были как на картинке из моей хиппующей молодости. Я видела людей в оранжевых одеждах, – видимо, это были монахи. Я видела коров, оживленную улицу и толпы людей. Все ехали и шли куда-то, я видела пальмы, растущие по краям пыльных дорог и фермерские земли. Затем я увидела поодаль от себя взрослого Генри. «Красивый сын у меня», – промелькнуло в голове. Он был в одежде, напоминающей монашескую, но не оранжевого цвета, а молочного с нежно голубыми оттенками. Он был, казалось мне, сначала один, но затем его за руку взяла какая-то молодая и очень красивая женщина, затем юная девушка и следом девочка, а после к ним подошел высокий статный парень европейской внешности. Все они были белокожие, в чистых одеждах, напоминавших национальный индийский костюм. Но сказать точно, что это была за страна, я не могу. Осталось только гадать.

Вдруг на кухню вошел Генри и спросил:

– Что ты не спишь, мам?

– А, сынок, – ответила я, – просто приснился сон. Вот я и проснулась рано. Нам с отцом еще нужно съездить на квартиру Пола поутру. Я решила приготовить вам завтрак пораньше.

– А, ясно. Мне тревожно спалось. Снились пауки.

– Да?.. – я знала, что он их жутко боится, но не смеет убить ни одну живую тварь.

– Мне было страшно, вот я и проснулся, решил выпить воды. Вышел из комнаты на кухню, а тут ты…

– Мне тоже спалось не очень, наверное, много поела на ночь… – улыбнулась. О своем сне и видении я не сказала Генри, дабы не пугать его еще больше. Но я помнила, что мне с ним нужно будет поговорить, прежде чем он поедет снова на свои подготовительные занятия для поступающих в ВУЗ. Сердце мое сегодня утром молчало. Я решила подождать сигнала и поговорить с ним позже о моем сне с его участием и о возможно неудачном продолжении общения с мистером учителем.

В моей семье знали о моих пророческих снах. Но в них не верили. Естественно, я могу понять их. А как можно поверить в то, что не видел сам? Потому удел моих снов оставался очень часто только моим, и изредка я рассказывала близким о грядущем. И, когда событие сбывалось, все говорили в один голос, что происходит поистине чудо: «Спасибо, дорогая Клэр, за сокровища и тайны, открытые нам…»

Трагедия Генри

Сон и видения сбылись. Свадьбу играли скромную, где были только близкие друзья и родные со стороны женихов. После своего первого бракосочетания, в зрелом возрасте, Генри уехал в Индию.

Почему Индия? Генри и Фредерик, так звали моего зятя, познакомились в классе йоги. Я посоветовала Генри посещать занятия йогой, чтобы восстановить свои физические и душевные силы после окончания института.

Генри выучился на биолога. Даже защитил работу по исследованию своих нелюбимых животных – пауков. Он сказал мне, что когда выбирал тему своего диплома, решил преодолевать страх к ним через изучение восьминогих.

В общем-то, эти два молодых парня любили друг друга, как это только можно было любить в таких семьях, но беда всегда приходит нежданно в жизнь каждого из нас. При переезде в Индию Фредерик сначала заболел, и не смог после акклиматизироваться в южной стране. В романтическом порыве полез на дерево и от злополучного укуса бахромчатого паука умер в больнице. Сердце мое и Генри оборвалось… Мое переживало за сына, его – страдало от расставания с любимым. Мы ничего не говорили друг другу целый месяц, а только лишь все время занимались вопросами похорон – то сначала транспортировкой тела, затем прощанием в католической церкви в Америке, разными сборами родственников, ответами на телефонные звонки и т. п. И только по прошествии двух месяцев Генри стал приходить в себя. Все время носил фотографии Фредерика с собой, поместил маленькое фото в кулон в виде сердца, что Фредерик подарил ему на свадьбу, и не расставался с ним теперь никогда.

Мария все чаще была не с нами, ездила в город к подругам и останавливалась в квартире деда. Однажды вечером, через пару месяцев после смерти Фредерика, как обычно, после ужина, состоялся разговор с Генри.

– Мама, папа, я решил уехать в Индию… Нет сил. Все напоминает мне о любимом.

– Но в Индии тебе тоже будет напоминать о нем многое… пауки… – сказала я.

– Не говори о них…

– Хорошо…

– Сынок, я думаю это правильное решение, – сказал Рой, – тебе нужно отдохнуть и восполнить силы. Только давай подождем хотя бы год. Если ты не изменишь своего решения, то мы с мамой продадим квартиру в городе и финансово поможем тебе обосноваться в Индии.

– Спасибо, пап, но есть же еще Мария. Как же она? Ей нужна будет квартира.

– Мария сама скоро выйдет замуж, и ее муж поможет ей. В конце концов, как мы начинали с мамой? И к тому же, у нас есть вторая половина дома, которая пустует, а гостей к себе мы не привечаем часто.

– Наверное, ты прав, Рой, – сказала я, – только я буду скучать…

Мы разговаривали долго обо всем, что вспоминалось. После двух месяцев печали молчание нарушилось. Рой говорил о себе и своей первой «любви», которую убили, я рассказала о парне-хоккеисте, который умер, а Генри, не скрывая слез, говорил о Фредерике, об отверженности в юности, полученной от преподавателя… Затем я достала любовные письма Пола и Сьюзи, которые всегда лежат в гостиной у меня под рукой, и мы читали их до утра. Пили горячий зеленый чай и не спали. Целебную силу имели эти письма для нашей семьи. Я приводила некоторые из них. Возможно, они и вам помогут пережить утраты и поверить в прекрасное. Самое главное – в любовь от всего сердца, и веру в лучший исход.

Генри в Индии

В очередной раз, после долгого разговора с семьей, я поняла, что пророчество моего сна о южной стране сбывается. Перед тем, как ложиться спать, я зашла к Генри в комнату и рассказала ему о сне. Завязался маленький диалог:

– Мама, может, это не мои друзья, эти девушки разного возраста. Может это мои дети и… И жена?

– Может быть, сынок. Я не знаю. Но если я их увижу живьем, то обязательно узнаю и скажу, что это они были в моем сне.

– Доброй ночи, мама,

– Доброй ночи, Генри.

О молодом мужчине в очках, который стоял во сне за его спиной, он не спросил.

* * *

Генри стоял на берегу Индийского океана и смотрел вдаль, время от времени прогуливаясь. Погода была пасмурной и ветреной. На нем были голубые бермуды. Волосы доходили до середины шеи. Широко открытые глаза смотрели на волнующийся океан. Были позади горе и страдания, а тут перед ним – океан неизвестности, надежды на новую жизнь и на веру в прекрасное будущее. Новые знакомые и ашрам учителя.

Мимо Генри у самого края воды прошла молодая, одетая во все черное пара – мужчина и девушка ростом чуть ниже ее спутника. Парень обнимал ее нежно за плечи и что-то шептал. Было видно издалека, что они улыбались. Широкий, около восьмидесяти метров, берег позволял прогуливаться по нему в любую сторону, от воды к прибрежным растениям и вдоль океана. Генри провожал взглядом этих незнакомцев и спрашивал себя: «Буду ли я вновь когда-нибудь так же счастлив, как они? Он обнимает девушку, а я? Я за все свои годы обнимал только близких – маму и сестру… Обнять женщину, любя ее со страстью, мне неведомо. Фредерик, мой дорогой Фредерик… его нет…» Тихое волнение пробежало в его сердце. Нет, он не плакал, он как будто бы вопрошал к Миру: «А что дальше?» И это «дальше» открывалось ему морским ветром, сырым и прохладным, серым небом и песком под ногами. Его мысли были, как лодка, – то неслись в шторме, то заплывали в тихую неизведанную бухту. Его то охватывал страх, то окатывал холодный пот, то снова все возвращалось на место, успокоившись; мысли поглощал штиль. Пробыв час на берегу, слегка изможденный от дум, он улыбался. Что было в этот момент в его голове, нам неведомо. Вероятно, так бывает, когда человек обретает ответ от Всевышнего, постигая Бога.

Послышался чей-то голос… «Мама, это ты?», – спросил он пространство, оглядываясь по сторонам, но никого не увидел. И снова продолжал всматриваться вдаль океана. Голос опять послышался ему… И перед ним в десяти метрах предстала чайка, которая открыла свой клюв и что-то пискнула. Пора было идти в ашрам. Дела и вечерние приготовления к службе ожидали его.

Генри уехал в Индию и больше не возвращался в Америку. Он выезжал из страны в ближайшее государство, граничащее с Индией, и возвращался, снова продлевая себе визу. Жил и работал в ашраме у просветленного мастера-весельчака, красивого душой и обликом. Однажды, перед тем как остаться насовсем в ашраме, Генри прислал нам письмо с фотографией его гуру. Мы обрадовались, видя ясные лица с широко распахнутой улыбкой. Мы с Роем были спокойны. Провожая его в долгое путешествие, мы отпустили его, как должно поступать родителям со взрослыми детьми.

Немного догадываюсь, что этот гуру был чем-то похож на его первую любовь из университета, преподавателя курсов для поступающих в ВУЗ. Взгляд гуру был похож – такой же проникновенный и вопрошающий.