Текст книги "Братство талисмана"

– Меня зовут Доббин. Мы – лошадки, и мы вас здесь встречаем.

Морда Доббина при этом не двигалась, как, собственно, и его грива и все остальное. Он просто стоял и тихонько раскачивался взад-вперед. Уши торчком, резные ноздри раздуты, гриву развевает несуществующий ветер. Но у меня почему-то создалось впечатление, что слова вылетают у коня из ушей.

– Какие они славные! – умиленно воскликнула Сара.

Другой реакции я и не ожидал: она непременно должна была умилиться при виде этих лошадок.

Доббин не обратил на нее внимания.

– Мы должны вас поторопить, – сказал он. – Для каждого из вас есть лошадка, остальные четыре повезут ваш багаж. У нас мало времени.

Мне не понравилась такая встреча, да и вообще все это выглядело весьма странным, а потому, боюсь, я отреагировал несколько резко:

– Мы не любим, когда нас подгоняют. Если у вас нет времени, мы переночуем на своем корабле, а знакомиться будем завтра утром.

– Нет-нет! – отчаянно запротестовал Доббин. – Это невозможно. С заходом солнца возникнет великая опасность. К этому времени вы должны находиться в укрытии.

– Почему бы нам не прислушаться к его словам? – Тук расправил складки на сутане. – Лично мне на этом поле не нравится. Если время и впрямь поджимает, можем вернуться за вещами завтра.

– Багаж мы заберем сейчас, – вставил Доббин, – утром на это не будет времени.

– Сдается мне, вы действительно очень спешите, – сказал я. – Раз такое дело, то не станем вас задерживать: возвращайтесь туда, откуда прискакали. Мы сможем и сами о себе позаботиться.

– Капитан Росс, я не намерена идти всю дорогу пешком, если есть возможность ехать верхом, – командным тоном объявила Сара. – И я считаю, что вы ведете себя глупо.

– Очень может быть, – раздраженно согласился я, – просто мне не нравится подчиняться командам каких-то заносчивых роботов.

– Мы не роботы, – возразил Доббин. – Мы лошадки.

– Вы творения человека?

– Не понимаю ваш вопрос.

– Вас сделали люди? Существа точь-в-точь такие же, как и мы?

– Этого я не знаю, – сказал Доббин.

– Еще бы, откуда тебе знать! – Я обратился к Смиту: – Джордж!

Слепой повернул ко мне свое одутловатое лицо; судя по его выражению, он все еще пребывал в экстазе.

– Да, капитан?

– Когда ты беседовал с этим своим другом, он когда-нибудь упоминал о лошадках?

– О лошадях? Вы имеете в виду коллекции марок с изображением…

– Нет, я говорю не о картинках, а о лошадках-качалках или о тех, какие бывают на каруселях.

– До этого момента я никогда о таких даже не слышал. – Смит покачал головой.

– Но у тебя ведь в детстве были игрушки?

Слепой вздохнул:

– Были, но не такие, как у зрячих. Я слеп от рождения, а потому мои игрушки…

– Капитан, вы ведете себя глупо, – вмешалась Сара; она определенно начала злиться. – К чему такая подозрительность?

– Вы и впрямь не понимаете? – Я тоже рассердился. – Могу объяснить, если еще не дошло…

– Знаю-знаю, – кивнула она. – Слышала: именно благодаря этой самой подозрительности вам не раз и не два удавалось спасти свою шею.

– Благородная госпожа, – подал голос Доббин, – прошу, поверьте: когда зайдет солнце, тут станет очень опасно. Умоляю вас отправиться с нами, причем как можно скорее.

– Тук, поднимайтесь наверх и принесите вещи! – скомандовала Сара и с воинственным видом развернулась ко мне. – Какие-то возражения, капитан?

– Ну что вы, мисс Фостер, – хмыкнул я, – это же ваш звездолет, и всю экспедицию финансируете тоже вы. Кто платит, тот и заказывает музыку.

– Да вы смеетесь надо мной! – Сара не на шутку разгорячилась. – Вы всю дорогу надо мной насмехались. И с самого начала не верили ни одному моему слову. Вы вообще ни во что не верите.

– Мы заключили сделку, – холодно заметил я. – Я доставил вас сюда, и я верну вас обратно на Землю. Таковы условия контракта. У меня только одна просьба: не усложняйте мою и без того непростую работу.

Конечно, я сразу же пожалел о своих словах. На ином конце Галактики, далеко от дома, следует держаться друг за друга, а не препираться. И скорее всего, Сара была права: вполне возможно, что я вел себя неразумно. Да, если подумать, мое поведение могло показаться глупым, но по сути таковым не было. Когда оказываешься на чужой планете, надо держать ухо востро и полагаться на свою интуицию. Я бывал на многих планетах и всегда, при любом раскладе, благополучно выбирался с них. Сара, понятное дело, тоже не была новичком в космосе, но рядом с ней неизменно находились другие члены экспедиции, тогда как я действовал сам по себе, исключительно в одиночку.

Тук моментально подчинился приказу Сары и, подоткнув сутану, чтобы не навернуться с трапа, уже успел подняться наверх и теперь передавал ей наши сумки и прочее снаряжение. А Сара стояла на ступеньках на полпути к люку, принимала багаж и аккуратно, насколько это было возможно, сбрасывала его на посадочное поле. Да уж, к этой цыпочке у меня имелись определенные претензии, но наша красавица никогда не отлынивала от работы и всегда трудилась наравне с другими или даже взваливала на себя больше остальных.

– Ладно, – сказал я Доббину, – подгоняй своих вьючных дружков к трапу и принимайте груз. Кстати, как вы собираетесь это проделать?

– Я очень сожалею, но у нас нет рук, – ответил Доббин, – а потому в подобной ситуации погрузкой придется заняться вам. Просто складывайте вещи на спины лошадок, а когда закончите, вытяните у них из-под брюха металлические подпруги и закрепите поклажу.

– Ловко придумано, – одобрил я.

Доббин подался немного вперед, изобразив некое подобие поклона:

– Всегда к вашим услугам.

Четыре лошадки подошли ближе к трапу, и я принялся их навьючивать. Когда Тук закончил выгружать наши пожитки, Сара присоединилась ко мне, и, пока монах закрывал люк и спускался вниз, мы уже закончили.

Солнечный диск, местами уже надкушенный самыми высокими зданиями города, опустился к горизонту. Здешнее светило оказалось чуть желтее земного, возможно, это был оранжевый карлик. Надо бы заглянуть в наш бортовой компьютер: уж он-то точно в курсе всех деталей. Умная машина проделывала за человека всю работу: поглощала данные, тщательно их анализировала, изучала каждую мелочь и составляла подробнейшее досье. Компьютер знал абсолютно все об этой планете, а также о звезде, которая была ее солнцем, и по первому требованию любого члена экипажа или пассажира с готовностью выдал бы исчерпывающую информацию об атмосфере, химическом составе грунта и прочем. Но я не потрудился сделать распечатку: думал, что времени у нас полно. А тут вдруг заявились эти нахрапистые лошадки. Теперь приходилось успокаивать себя, что все не так уж и плохо, а карту данных можно будет посмотреть и утром; однако, положа руку на сердце, меня порядком огорчало то, что я не успел с нею ознакомиться.

– Доббин, о какой такой опасности ты говорил? – спросил я. – Чего именно мы должны остерегаться?

– Не могу сказать, так как и сам не понимаю, – ответил Доббин. – Но я уверяю вас, что она и впрямь существует…

– Ладно, разберемся.

Брат Тук, пыхтя и отдуваясь, помогал Смиту забраться на одну из лошадок, а Сара уже была верхом. В седле она держалась великолепно. Ну просто красавица-амазонка: спина ровная, костюм соответствующий, а на плече эта дурацкая допотопная винтовка – в общем, готова к приключениям.

Я быстро оглядел овальную чашу посадочного поля: по-прежнему никакого движения. Солнце постепенно опускалось за западные стены города, и они из белых превращались в черные, но никаких огней я не заметил.

Ну и куда же все подевались? Где жители города? Где его гости, прилетевшие на кораблях, которые напоминают надгробья на посадочном поле? И вообще, почему все звездолеты белые?

– Досточтимый сэр, – обратился ко мне Доббин, – будьте так добры, оседлайте меня поскорее. Время не терпит.

Воздух стал прохладным, но, признаюсь, я почувствовал еще и холодок страха. Сам не знаю почему. Уж больно место подозрительное: посадочное поле в окружении высоких городских стен вполне могло оказаться западней. Да еще здесь не было ни одной живой души, не считая лошадок, если только они были живыми существами, в чем я лично сильно сомневался.

Я снял с плеча лазерную винтовку, сжал ее в руке и оседлал Доббина.

– Оружие вам здесь не понадобится, – неодобрительно заметил он.

Я ничего не ответил, не хватало еще слушать каких-то долбаных лошадок.

Доббин развернулся, и мы поскакали в сторону города. Это было совсем не похоже на езду верхом. Нас не подбрасывало в седле и не раскачивало из стороны в сторону: мы двигались вперед, как по волнам, плавно поднимаясь и опускаясь.

А стены города все не приближались, то есть приближались, конечно, но не настолько, чтобы можно было разглядеть какие-то подробности. Я понял, что город находился гораздо дальше, а поле было гораздо больше, чем мне показалось при посадке.

– Капитан! – вдруг истошно завопил Тук у меня за спиной.

Я оглянулся:

– Что такое?

– Корабль! – надрывался монах. – Наш корабль! Они что-то с ним делают!

А ведь Тук был прав: обитатели планеты, кем бы они ни были, определенно что-то делали с нашим звездолетом.

Рядом с кораблем стоял какой-то странный аппарат. Он был похож на жирного жука с длиннющей тонкой шеей и маленькой головкой. И из этой своей маленькой головки агрегат распылял какую-то хрень на наш звездолет, из-за чего тот становился белым точь-в-точь как все остальные корабли-надгробья на посадочном поле.

Я заорал как безумный и потянул за удила. Толку никакого, с таким же успехом можно было пытаться управлять скалой: Доббин продолжал скакать вперед.

– Поворачивай! – крикнул я. – Назад!

– Обратного пути нет, благородный сэр, – ровным тоном ответил Доббин, скачка по полю никак не влияла на его голос. – Время поджимает. Мы должны достигнуть города, поспешить в укрытие.

– Нечего мне тут зубы заговаривать! Смотри! – Я поднял винтовку, прицелился, направив ствол вниз между ушей своей лошадки, и крикнул спутникам: – Всем закрыть глаза!

После чего легонько нажал на курок. Грунт посадочного поля отразил лазерный луч; вспышку я почувствовал, даже зажмурившись. Доббин встал на дыбы и завертелся, едва не касаясь поля то мордой, то хвостом, а когда я открыл глаза, мы уже скакали к нашему кораблю.

– Сумасшедший, этак вы всех нас убьете, – простонал Доббин. – Мы все умрем.

Я оглянулся. Лошадки послушно следовали за нами: очевидно, Доббин был вожаком табуна. Как ни странно, на поле не было заметно ни малейшего следа от моей лазерной винтовки. Да, я пальнул не со всей силы, но даже в этом случае в грунте должна была остаться дымящаяся лунка.

Сара скакала, прикрыв глаза ладонью.

– Вы в порядке? – спросил я.

– Псих ненормальный! – огрызнулась она.

– Я же заранее предупредил об опасности. Надо было всего-навсего зажмуриться.

– Вы крикнули и сразу выстрелили. Мы даже не успели ничего толком понять.

Сара убрала ладонь от лица и часто заморгала. Да, черт возьми, наша командирша была права, и если был шанс спустить на жертву всех собак, она всегда использовала его по полной программе.

А «жук» тем временем опрыскал корабль и теперь улепетывал в противоположную от нас сторону; судя по тому, как он двигался, у него под брюхом были колеса или гусеницы. «Жук» мчался, вытянув вперед свою длиннющую шею, и явно стремился как можно быстрее убраться с посадочного поля.

– Прошу вас, сэр, – взмолился Доббин, – мы лишь зря теряем время, с этим уже все равно ничего поделать нельзя.

– Еще одно слово, – пригрозил я, – и следующий луч попадет не в грунт, а прямо тебе между ушей.

Мы подскакали к кораблю. Доббин замедлил шаг, но я не стал ждать, пока он остановится, и спрыгнул на землю, хотя еще толком не представлял, что конкретно собираюсь предпринять.

Подойдя к звездолету, я увидел, что он покрыт какой-то хренью, похожей на белое матовое стекло. То есть не просто опрыскан, а именно покрыт целиком, ни дюйма металлического корпуса не осталось. Теперь от нашего корабля не было никакого толку: разве что, уменьшив в размерах, поставить его на каминную полку в качестве безделушки, которыми торгуют в сувенирных лавках.

Я погладил корпус ладонью: он был гладким и твердым, но ни на вид, ни на ощупь не имел ничего общего с металлом. Я постучал по звездолету прикладом винтовки: звук был похож на удар колокола, он докатился до стен города и эхом вернулся обратно.

– Что это, капитан? – спросила Сара.

Голос у нее заметно дрогнул: еще бы, ведь корабль являлся ее собственностью.

– Какое-то твердое покрытие, – ответил я. – Звездолет как будто запечатали, причем герметично.

– То есть мы не сможем попасть внутрь?

– Не знаю. Может, будь у нас кувалда, мы бы и смогли справиться с этой скорлупой.

Сара одним плавным и быстрым движением переместила свою винтовку из-за спины и приставила приклад к плечу. Надо отдать ей должное: она умела обращаться с этим допотопным оружием.

Выстрел прозвучал громко и отрывисто. Лошадки в ужасе отпрянули назад. Были отчетливо слышны и другие звуки: вой, едва ли не визг срикошетившей пули и гулкий ответ молочно-белого корпуса корабля. Однако никакого следа от пули не осталось: на гладкой поверхности корпуса я не заметил и самой крохотной вмятины.

– Даже не пытайтесь, глупые люди, – сказал Доббин, когда увидел, что я поднял свою лазерную винтовку. – Вы все равно не сможете ничего сделать.

Я крутанулся в его сторону:

– Кажется, я предупреждал… Одно слово – и луч между глаз.

– Насилием вы ничего не добьетесь, – ничуть не испугавшись, ответил Доббин. – А вот если останетесь здесь после захода солнца, то навлечете на себя очень быструю смерть.

– Но это же наш звездолет! – Я сорвался на крик.

– Он запечатан, как и все остальные корабли на этом поле, – сказал Доббин. – Для вас же лучше, что вы сейчас не внутри, а снаружи.

Мне совсем не хотелось это признавать, но я понимал, что конь прав: в данных обстоятельствах мы ничего не могли сделать. Лазерный луч моей винтовки не оставил ни малейшего следа на белом грунте посадочного поля, так что можно было не сомневаться: абсолютно все здесь – от кораблей до городских зданий – покрыто некоей непробиваемой субстанцией.

– Я очень вам сочувствую, – произнес Доббин без малейшего сочувствия в голосе. – Я знаю: вы потрясены до глубины души. Но все, кто оказывается на этой планете, остаются здесь навсегда. Однако это вовсе не означает неминуемую смерть. Нижайше прошу вас, сэр: оседлайте меня и едем отсюда поскорее.

Я вопросительно посмотрел на Сару, она молча кивнула. Да, Сара оценила положение вещей и пришла к тому же выводу, что и я, вот только я смирился с ситуацией менее охотно. Торчать здесь не имело смысла: корабль запечатан (как и с какой целью, непонятно), но утром можно вернуться и прикинуть, что делать дальше. Доббин с первого момента встречи талдычил о грозящей нам опасности. Конечно, это могло оказаться и неправдой, но в любом случае мы ничего не знали наверняка, а потому единственным разумным решением сейчас было прислушаться к вожаку табуна.

Я запрыгнул в седло, и Доббин, даже не дав мне сесть поудобнее, поскакал туда, куда считал нужным.

– Бесценное время потеряно, – посетовал он. – Теперь надо проявить храбрость, и тогда мы сможем добраться до города.

К этому времени бо́льшая часть посадочного поля уже была в тени, а светлым оставалось только небо. Сквозь стены города просачивался сумеречный свет.

Доббин сказал, что с этой планеты еще никто не улетал, но я рассудил, что вовсе не обязательно верить ему на слово. Возможно, кто-то задался целью удержать нас здесь, для чего опечатал наш корабль. Но в одном я был уверен: шанс свалить отсюда всегда может подвернуться, главное – быть готовыми и не упустить момент. Сдаваться нельзя, ни при каком раскладе.

По мере приближения к городу его стены становились все выше, и теперь уже можно было различить отдельные здания, которые совсем недавно выглядели как сплошная отвесная скала. Дома поднимались к самому небу, и с близкого расстояния разглядеть верхние этажи было просто нереально.

Город – как издали, так и сейчас – казался необитаемым: ни в одном окне не горел свет, если, конечно, в здешних домах вообще имелись окна. Причем невысоких зданий, характерных для предместья, тут вообще не было: как только посадочное поле заканчивалось, город резко взмывал вверх.

Лошадки, громко стуча полозьями, мчались вперед, словно табун, который стремится убежать от надвигающейся грозы. Езда на этих странных конях, стоило только приспособиться, оказалась вполне сносной, главное – расслабиться и, что называется, отдаться на волю волн.

До города было уже рукой подать, стали различимы улицы: я, во всяком случае, решил, что узкие черные щели, похожие на проломы в высоченной скале, были улицами.

Лошадки проскакали в один из таких проломов, и нас накрыл полумрак. Свет сюда мог попасть только в те моменты, когда солнце оказывалось прямо у тебя над головой. Улица уходила вдаль, и казалось, что в самом конце ее стены сходятся в единой точке. Одно из зданий стояло чуть глубже предыдущих, и в этом месте улица стала шире. Вниз от огромных дверей спускались просторные пандусы. Лошадки свернули и взбежали по пандусу в одну из распахнутых дверей.

Мы оказались в слабо освещенном помещении, причем свет исходил из больших прямоугольных панелей, встроенных в стены. Лошадки плавно подскакали к одной из таких панелей и остановились. Рядом с ней стояло какое-то низкорослое и горбатое существо, по виду его можно было отнести к человекоподобным гномам. И этот гном крутил диск, вмонтированный в стену рядом со светящейся панелью.

– Капитан, смотрите! – закричала Сара.

Но кричать было вовсе не обязательно, мы увидели это одновременно. На светящейся каменной плите появилась картинка. Поначалу она была смутная, как будто мы смотрели на морское дно, а вода была кристально прозрачной, только от ветра пошла легкой рябью.

Нашим глазам предстал странный, словно бы кровоточащий пейзаж: красная земля уходит к горизонту с малиновыми холмами, а на переднем плане – густые заросли желтых цветов. Но, как только я попытался понять, к какому из миров может принадлежать этот ландшафт, картинка изменилась. Теперь перед нами был мир зеленых джунглей с яркими вкраплениями пурпурно-красных цветов. Цветы, насколько я понимал, были тропическими, и за всей этой буйной растительностью ощущалось присутствие притаившегося животного зла: оно было настолько явственным, что у меня даже мурашки по коже побежали.

Но потом и эта картина исчезла в одну секунду, а на месте джунглей возникла желтая пустыня. Ее освещали луна и яркие звезды, отчего небо казалось серебристым, а барханы напоминали волны с пенистыми гребнями.

Пустыня не исчезла, как предшествовавшие ей пейзажи; наоборот, она буквально бросилась на нас и взорвалась прямо у меня перед носом.

Доббин начал резко раскачиваться взад-вперед, я отчаянно пытался ухватиться за луку седла, которой, естественно, не было, а потом меня подбросило в воздух.

Я приземлился на плечо и заскользил вниз по песку, пока наконец не остановился. Поднявшись на ноги, я попробовал выругаться, но ни черта не получилось, потому что от удара о бархан сбилось дыхание. Мы были внутри картинки, которую еще несколько секунд назад видели на светящейся каменной плите.

Сбоку от меня растянулась на песке Сара, а еще чуть подальше, медленно, путаясь в сутане, вставал на ноги Тук. За монахом ползал на четвереньках Джордж. Слепой при этом жалобно скулил, как щенок, которого выбросили из дома в холодную ночь.

Вокруг, насколько хватало глаз, простиралась залитая светом огромной белой луны пустыня. Тысячи звезд сверкали в безоблачном небе, словно яркие лампочки.

– Он исчез! – стенал Джордж, ползая по песку. – Я больше его не слышу! Я потерял своего друга!

Но его воображаемый друг был не единственной нашей потерей. Пропали город и сама планета, на которой он находился. Мы оказались в совершенно другом месте. Я сказал себе, что в эту авантюру мне точно ввязываться не следовало. Причем я ведь с самого начала знал об этом. Я с первой минуты не верил в успех нашего предприятия, а без веры, за что бы ты ни брался, успеха не добьешься.

Впрочем, если уж говорить откровенно, выбора у меня попросту не было: я лишился его в тот самый момент, когда еще на Земле увидел на посадочном поле этот невероятной красоты космический корабль.

Глава 2

На Землю я вернулся тайком. То есть, строго говоря, это не было возвращением, потому как я никогда прежде там не бывал. Но на Земле хранились мои сбережения, и здесь можно было спрятаться, в то время как в космосе я был легкой добычей. Не то чтобы я сделал что-то действительно ужасное, за что меня следовало подвергнуть примерному наказанию, но я разозлил кучу людей, которые хотели меня поймать, и они наверняка преуспели бы в этом, если бы я вовремя не скрылся.

Мой латаный-перелатаный корабль, в прямом смысле слова беглец со свалки, являл собой жалкое зрелище, но для меня главным было добраться до Земли, а там пусть хоть в прах рассыплется: в любом случае я не планировал больше никуда улетать.

Я знал, что, если нарвусь на Земной Патруль, пограничники постараются не пустить меня. Нет, я вовсе не был злодеем, способным причинить вред их планете: просто эти не в меру бдительные ребята недаром едят свой хлеб.

В общем, в Солнечную систему я вошел так, чтобы Солнце оказалось между моим звездолетом и Землей, и очень надеялся, что не ошибся в расчетах. Я выжал из своей развалюхи максимальную скорость, притяжение Солнца тоже сыграло мне на руку, и помчался мимо него, как обезумевшая летучая мышь, спасающаяся из преисподней. Признаться, был один момент, когда мне показалось, что траектория проходит слишком уж близко от Солнца, и это заставило меня порядком понервничать, но радиационные экраны выдержали, скорость снизилась только наполовину, и через час впереди появилась Земля.

Выключив двигатели и погасив на всякий случай любые сигналы, я проплыл к Земле мимо Венеры, которая осталась в пяти миллионах миль слева.

Патруль меня не засек, и это, конечно, было чистым везением. Впрочем, поскольку я заглушил все, что только можно, радары пограничников были способны обнаружить лишь небольшое количество металла. И заходил я со стороны Солнца, а солнечная радиация – отличное прикрытие.

Идея, конечно, безумная, и все могло закончиться очень даже хреново, но я – охотник за планетами, и мне частенько приходилось принимать самые рискованные решения.

На Земле всего один космодром, да больше там и не нужно: нагрузка невелика. Землян совсем мало, теперь все подались в космос, остались только безнадежно сентиментальные патриоты, которые считают своим долгом жить на планете, где зародилась человеческая раса. Именно они, да еще подозрительные типы вроде меня, и составляют нынче все население Земли. Я слышал, что так называемые патриоты – довольно заносчивые типы, эдакие самопровозглашенные аристократы, но меня это совершенно не волновало, поскольку я не собирался тесно с ними общаться.

Еще на Землю время от времени прилетают экскурсионные звездолеты с паломниками, которые жаждут посетить колыбель человеческой цивилизации, ну и грузовые суда доставляют сюда различные грузы – вот и весь трафик.

Приземлившись, я сразу выбрался из корабля и с двумя сумками, больше было не унести, поскорее свалил с космодрома, пока не слетелись стервятники. Мой корабль, кстати, не развалился, но вид у него, прямо скажем, был весьма жалкий.

А всего через две площадки от него стояло настоящее чудо: великолепный, новейшей модели звездолет с гладким обтекаемым корпусом – ну просто воплощенное совершенство; он весь был устремлен в космос, словно не мог дождаться, когда его наконец «спустят с поводка».

Глядя на корабль снаружи, естественно, нельзя определить, какая у него начинка, но и по внешнему виду о многом можно догадаться. Так вот, стоило один раз посмотреть на эту космическую яхту, и сразу становилось понятно: денег на ее оснащение точно не пожалели.

Я стоял, раскрыв рот, и восхищенно пялился на роскошный звездолет; признаться, у меня аж руки зачесались, так захотелось к нему прикоснуться. Думаю, желание было таким сильным, потому что я понимал: с космосом покончено навеки, остаток жизни придется провести на Земле, а если я не выдержу и сорвусь, мне точно крышка.

Я покинул поле и прошел таможню, если это можно было так назвать: ее сотрудники просто изображали активную деятельность, хотя по большому счету им вообще было на всех наплевать. Впрочем, мне это было только на руку: главное, что таможенники ничего не имели против меня.

Заселившись в ближайшую от космодрома гостиницу, я спустился в бар. Когда я допивал третий или четвертый бокал, в баре появился робот-слуга и сразу направился ко мне.

– Вы капитан Росс?

Это было странно, я даже немного струхнул. Какого черта? На Земле меня не знала ни одна живая душа, да и вообще никто даже понятия не имел, что я туда направляюсь. К этому моменту я успел пообщаться на Земле лишь с таможенниками и администратором в гостинице.

– У меня для вас письмо. – Робот протянул мне запечатанный конверт баз марок.

Я вскрыл конверт, вытащил лист бумаги и прочитал следующее:

Капитану Майклу Россу,

отель «Хилтон»

Буду очень признательна, если Вы согласитесь прийти сегодня ко мне на ужин. Машина будет ждать Вас у входа в гостиницу в 20:00. Добро пожаловать на Землю, капитан!

^{Сара Фостер}

Я сидел и тупо смотрел на письмо.

Ко мне подкатил робот-бармен, он взял мой пустой бокал и спросил:

– Еще один?

– Ага, – кивнул я.

Кто такая эта Сара Фостер? Как она узнала обо мне всего через час после моего прибытия на Землю?

Конечно, можно было попробовать навести справки. Хотя кого спрашивать? Кроме того, мне почему-то – я и сам не понимал почему – не хотелось этим заниматься.

А вдруг это западня? Я прекрасно знал, что существуют люди, которые ненавидят меня настолько, что рискнут похитить с Земли. Теоретически, они могли выяснить, что я приобрел старый звездолет, но очень немногие из них могли поверить в то, что эта развалюха в состоянии доставить меня на Землю. И уж точно никто из них даже не догадывался, что я уже здесь.

Я сидел за барной стойкой, накачивался спиртным и тщетно пытался во всем этом разобраться. Ну а потом решил все-таки рискнуть.

Утопавший в зелени дом Сары Фостер стоял на вершине холма: огромное кирпичное здание с широкой галереей вдоль всего фасада и с множеством труб на крыше окружали акры аккуратных газонов и дорожек.

Я ожидал, что на пороге меня встретит робот-слуга, но дверь открыла Сара Фостер собственной персоной. Она была в зеленом вечернем платье длиной в пол, которое резко контрастировало с огненно-рыжей гривой спутанных волос, причем один непослушный локон то и дело падал ей на глаза.

– Капитан Росс, – сказала Сара и протянула мне руку, – как мило, что вы пришли. Боюсь, я действовала слишком импульсивно, но мне просто не терпелось вас увидеть.

Мы стояли в просторном холле, где было прохладно. Стены были обшиты панелями из светлого дерева, дорогой паркет отполирован до зеркального блеска, а с высокого потолка свисала массивная хрустальная люстра. Все здесь указывало на богатство и характерный для обитателей Земли аристократизм с претензией на элегантность. И то и другое меня вполне устраивало.

– Остальные ждут в библиотеке, давайте к ним присоединимся, – предложила хозяйка и взяла меня под руку.

Обстановка помещения, куда она меня привела, разительно отличалась от того, что я видел в холле, но на библиотеку это, прямо скажем, было не слишком похоже. Правда, я заметил здесь парочку книжных полок, но в основном комната была полна всевозможных охотничьих трофеев: чучела самых разных животных, у дальней стены – застекленный стеллаж с ружьями, а на полу – шкуры зверей, причем некоторые с навеки оскалившимися головами.

В креслах возле громадного камина сидели двое мужчин. Когда мы вошли, встал только один из них. Он был высокий и тощий, с вытянутым смуглым лицом, причем, как мне показалось, потемнело оно не от длительного пребывания под солнцем, а от мрачных мыслей. На мужчине была подпоясанная четками темно-коричневая сутана; глянув вниз, я увидел, что он обут в жесткие сандалии.

– Знакомьтесь, капитан Росс, – сказала Сара Фостер, – это брат Тук.

Монах протянул мне костлявую руку:

– Мое настоящее имя Хьюберт Джексон, но я предпочитаю, чтобы меня называли брат Тук. Я много слышал о вас во время своих странствий, капитан.

Я жестко посмотрел монаху в глаза:

– И много вы странствовали? – Дело в том, что мне приходилось встречать подобных типов, и я не испытывал к ним ни малейшей симпатии.

Монах склонил голову:

– Достаточно, и всегда в поисках истины.

– К истине порой очень трудно подобраться, – заметил я.

– Капитан, – поспешила вмешаться Сара, – позвольте также представить вам Джорджа Смита.

Второй мужчина к этому времени уже поднял свой зад из кресла и теперь протягивал в мою сторону вялую пухлую руку. Это был пузатый, довольно неопрятный коротышка с мутными молочно-белыми глазами.

– Как видите, я совершенно слеп, – произнес он, – поэтому и не встал, когда вы вошли. Надеюсь, вы меня простите.

Слегка смутившись, я тряхнул руку толстяка: она действительно оказалась вялой и почти безжизненной. Смит тут же неловко опустился обратно в кресло.

– Присаживайтесь, капитан. – Сара указала на пустующее кресло. – Сейчас подадут напитки. Мне известны вкусы других гостей, а вы…

– От скотча не откажусь, – сказал я и тоже сел.

Сара заняла четвертое кресло.

Итак, мы вчетвером сидели перед громадным камином, окруженные со всех сторон чучелами существ с дюжины разных планет. Хозяйка заметила, что я их с интересом разглядываю.

– О, простите, совсем забыла, – промолвила она. – Вы же наверняка не слышали обо мне, пока я вам не написала.

– Увы, мадам.

– Я – баллистический охотник, – представилась Сара с излишней для подобного заявления гордостью.

Видимо, собеседница догадалась по выражению моего лица, что я не понимаю, чем она так гордится, и решила все подробнейшим образом объяснить:

– Баллистическая винтовка стреляет пулями, которые приводятся в движение с помощью заряда взрывчатого вещества. Это единственный по-настоящему рискованный способ охоты. Баллистический охотник должен мастерски владеть оружием и вдобавок иметь крепкие нервы. Если вдруг ошибешься, запросто можешь и сам превратиться в добычу.

– Понимаю, – кивнул я. – Это такой рискованный спорт, вот только первый ход всегда за вами.

– Это не всегда так, – возразила Сара.

Робот принес напитки, мы устроились поудобнее и отгородились друг от друга бокалами.

– У меня такое чувство, капитан, что вы не одобряете мое увлечение, – заметила Сара.