Текст книги "Братство талисмана"

Неожиданное безмолвие нарушил звонкий голос, который произнес фразу на неизвестном Данкену языке. Это был не английский и не галльский, не греческий и не латынь. Голос словно выплевывал слова, будто привык не говорить, а рычать. Волки рванулись вперед, как если бы их спустили с невидимой цепи, – тот крупный, что первым вышел на свет, его чуть менее храбрый собрат и прочие, что прятались до сих пор в темноте.

Дэниел поднялся на дыбы и ударил передними копытами. Крошка в мгновение ока очутился в самой середине стаи. Крупный волк – по всей видимости, вожак – прыгнул на Данкена, норовя вцепиться в горло юноше. Данкен взмахнул клинком. Лезвие рассекло шею зверя. Волк рухнул на землю, умудрившись заодно повалить Данкена. Второй зверь угодил под дубинку Конрада, третий взлетел в воздух, подброшенный разъяренным Крошкой. Четвертый, разинув пасть, нацелился было на упавшего Данкена. Тот выставил перед собой клинок, однако его опередили: волк напоролся пастью на пущенный подобно копью посох и замертво покатился по траве. Данкен вскочил, но тут же споткнулся о посох и упал на колени. Если бы не Дэниел, ему пришлось бы туго. Но конь вовремя заметил опасность, в которой оказался хозяин, и могучим ударом копыт переломил хребет очередному хищнику. Данкен огляделся по сторонам. Тела Крошки и его противника сплелись в клубок, так что невозможно было разобрать, где пес, а где волк; Конрад, с дубинкой наготове, ожидал нападения членов стаи, еще не вступавших в схватку. А чуть поодаль изнемогала в сражении сразу с тремя волками Красотка. Данкен кинулся на выручку, но сделал всего лишь шаг или два, как его обогнала Мэг. Старуха размахивала пылающими ветвями. Двое волков из тех троих, что осаждали Красотку, шарахнулись прочь.

– Мэг! – крикнул Данкен. – Мэг! Осторожней, ради всего святого!

Старуха будто не слышала. Она бежала с удивительной для своего возраста легкостью. Очутившись рядом с Красоткой, она ткнула горящей веткой последнего волка, который вцепился мертвой хваткой в копыто ослицы. Волк взвыл, завертелся волчком, а потом, поскуливая, скрылся в темноте.

Вновь раздался тот же самый громкий и отчетливый голос, говоривший на неведомом языке. Уцелевшие волки немедленно развернулись и устремились в ночь.

Данкен замер, потом медленно повернулся влево, к костру, у которого стоял Дэниел. Бока жеребца бурно вздымались. Неподалеку, упираясь одной ногой в голову мертвого волка, старался извлечь свой посох из волчьей пасти Эндрю. Конрад подвел к огню Мэг. За ними шел Крошка, а следом, прихрамывая, ковыляла Красотка. Всюду, куда ни посмотри, валялись мертвые волки. Впрочем, один из них – тот, которому Дэниел сломал позвоночник, – был жив: он отчаянно пытался уползти в темноту, подтягиваясь на передних лапах.

Данкен приблизился к костру. Неожиданно Эндрю выронил посох, завопил дурным голосом и отпрянул от волка, закрывая лицо руками.

– Нет! Нет! – взвизгнул он. – Нет!

Данкен бросился к нему – и вдруг застыл как вкопанный, не веря собственным глазам. Волчье тело изменялось! Очертания звериной фигуры мало-помалу уступали место человеческим. Данкен ошарашенно воззрился на обнаженную женщину, изо рта которой по-прежнему торчал посох отшельника.

– Я бы сказала раньше, да не было времени, – произнесла дрожащим голосом Мэг. – Все случилось слишком уж быстро.

Конрад отодвинул Данкена в сторону, ухватился за посох и одним движением выдернул его изо рта женщины. Соседний волк обернулся мертвым мужчиной, а тот, что волочился по земле, неожиданно вскрикнул совсем как человек. В его голосе слышались боль и мука.

– Я позабочусь о нем, – проговорил Конрад угрюмо.

– Нет, – возразил Данкен. – Оставь его.

– Но это же оборотни! – возмутился Конрад. – Чего их жалеть?

– Мне нужно кое-что узнать, – пояснил Данкен. – На нас напала не стая, то бишь не вся стая, не целиком, иначе бы нам несдобровать…

– Кто-то отозвал их.

– Нет, все не так просто. Дело в чем-то другом.

– Держи. – Конрад протянул Эндрю его посох.

– Нет! – воскликнул отшельник, делая шаг назад. – Я не хочу даже прикасаться к нему! Я убил им женщину!

– Ты убил не женщину, а оборотня. На, держи. Смотри не потеряй. Другого такого посоха не найти.

Конрад не отступался, и отшельник вынужден был принять посох.

– Я никогда не забуду, – простонал он.

– И правильно, – одобрил Конрад. – Ведь ты сражался за Господа.

Данкен приблизился к человеку с перебитым позвоночником, постоял над ним, затем медленно опустился на колени. Покалеченный оборотень оказался глубоким стариком: тонкие, как соломинки, руки и ноги, узловатые, со скрюченными пальцами; седые волосы, что завивались на шее в мелкие кудряшки, а спереди прилипли к мокрому от пота лбу. Он был неимоверно худ – кожа да кости – и глядел на Данкена со страхом и ненавистью в глазах.

– Скажи мне, – проговорил Данкен, – кто звал вас из темноты?

Старик оскалил желтоватые зубы, зарычал, потом сплюнул. Данкен протянул руку. Старик дернулся, разинул рот, запрокинул голову и закричал. На губах у него выступила белая пена; он кричал, стонал и слабо ерзал по земле в тщетных попытках уползти прочь.

Внезапно Данкена схватили за плечо и поставили на ноги.

– Пустите, милорд, – процедил Конрад, замахиваясь дубинкой.

Череп оборотня треснул от удара. Старик весь обмяк и затих.

– Зачем ты это сделал? – рассердился Данкен. – Я же велел тебе подождать!

– Со змеями не цацкаются, – пробормотал Конрад, – их убивают.

– Но я хотел спросить его…

– Вы спросили, и что он вам ответил?

– Он мог передумать.

– Ну нет, – покачал головой Конрад. – Он так испугался, что ничего не соображал от страха.

Пожалуй, так оно и было, подумал Данкен. Оборотень явно трусил. Как он кричал, как отчаянно рвался во тьму!..

– Пойдемте к костру, милорд, – сказал Конрад. – Мне надо посмотреть, что с Красоткой.

– Если бы не Мэг, мы бы остались с одним Дэниелом.

– Да, я видел.

– А что с Крошкой?

– Так, ерунда: разорванное ухо, несколько укусов.

Возвращаясь к костру, они заметили, что Эндрю подбросил в огонь сушняка. Некоторые языки пламени были столь высоки, что, казалось, доставали до неба.

Эндрю и Мэг молча глядели на костер. Конрад отправился осматривать Красотку, а Данкен подсел к огню.

– Мы многим тебе обязаны, – сказал он Мэг. – Ты спасла Красотку.

– У меня был огонь, а оборотни боятся огня. Говорите прямо, милорд! – ни с того ни с сего вдруг распалилась Мэг. – Вам, верно, интересно, с какой стати я решила помочь, да? Ну разумеется, ведьма – и на тебе, помогает людям! Так слушайте! Когда колдовство не причиняет особого вреда, я не имею ничего против и в свое время сама понаводила достаточно пустяковых чар. Но истинное, неприкрытое зло – не для меня. Оборотни исполнены зла, потому-то я не выношу их. Черное, отвратительное зло, которому даже не подберешь названия.

– Они явились сюда стаей, – проговорил Данкен. – Я и знать не знал, что оборотни бегают стаями. Что ж, зато теперь ведаю. Помнишь, прошлой ночью ты рассказывала мне о тех, кто сопровождает Злыдней? Оборотни принадлежат к их числу? Если да, то откуда взялось столько перевертышей?

– Как откуда? Со всей Британии.

– Ты слышала голос? Что он говорил? На каком языке?

Мэг обхватила себя руками за плечи и зябко поежилась.

– Слов я не разобрала, – призналась старуха, – но язык мне знаком. Он очень древний.

– Насколько?

– Не могу сказать, сэр. Сдается мне, на нем говорили задолго до появления людей, а они появились не сто и не двести лет назад.

– Первобытное зло, – проронил Данкен. – Голос первобытного зла.

– Не знаю, милорд.

Его так и подмывало спросить Мэг, откуда ей знаком этот язык, но он удержался от вопроса, решив не давить на и без того расстроенную ведьму. Вполне достаточно, что она отвечала до сих пор как будто вполне искренно.

– С Красоткой все в порядке, – объявил возвратившийся Конрад. – Немножко похромает и перестанет. Можно считать, нам здорово повезло.

Вокруг было тихо. Тела оборотней лежали на границе света и тени темными бесформенными кучами.

– Может, похороним их? – спросил Эндрю.

– Оборотней не хоронят, – возразил Конрад, – разве что вгоняют в сердце кол. К тому же у нас нет ни единой лопаты.

– Мы не будем их трогать, – сказал Данкен. – Пусть себе лежат.

Пламя костра подчеркивало белизну стен часовни. Данкен кинул взгляд на распахнутую настежь дверь. Свет проникал в глубь часовни, но не настолько далеко, чтобы достичь перевернутого распятия, и юноша был тому только рад.

– Я наверняка не сомкну глаз, – проговорил Эндрю.

– Не зарекайся, – буркнул Конрад. – И потом учти: впереди у нас тяжелый день. Ты уверен, что мы отыщем тропу?

– Уверенности во мне никакой, – покачал головой Эндрю. – Сколько ни смотрю, ничего не могу узнать. Все какое-то чужое…

Он не договорил. Ночную тишину прорезал пронзительный вопль, донесшийся откуда-то сверху.

– Господи Боже! – воскликнул Эндрю. – Неужели опять? Ну сколько можно?

Вопль повторился. В нем слышались невыразимая тоска и всеобъемлющая печаль. Звук был из тех, от которых кровь стынет в жилах, а сердце уходит в пятки. Неожиданно из темноты раздался спокойный голос:

– Не бойтесь. Это всего лишь баньши Нэн.

Данкен резко обернулся. Когда на свет выступил невысокий человечек – худые ручки и ножки, огромные уши, на голове обвислый колпак, – он сразу узнал ночного гостя и слегка опешил:

– Мастер Шнырки? Что ты здесь делаешь?

– Ищу вас, – отозвался Шнырки. – Вот уже несколько часов, с тех самых пор, когда выяснилось, что Призрак потерял ваш след.

Из мрака выпорхнул Призрак. Рядом с ним держалась некая фигура, чья чернота выгодно оттеняла его белизну.

– Я столкнулся с ним по чистой случайности, – заявил он.

– Случайностью тут и не пахнет, – возразил Шнырки, – ну да ты все равно не поймешь, а объяснять некогда.

Призрак опустился ниже, задевая подолом савана землю. Баньши Нэн пристроилась у костра. Ее наружность внушала отвращение. Глубоко посаженные глаза внимательно разглядывали путников из-под кустистых бровей. Роскошные черные волосы ниспадали почти до талии; лицо баньши было немного вытянутым и хранило суровое выражение.

– Вы здорово спрятались, – похвалила она. – Мы вас едва нашли.

– Мадам, – отозвался Данкен, – мы вовсе не прятались. Так случилось, что мы вынуждены были заночевать здесь.

– Отличное местечко, – фыркнул Шнырки, подходя к костру. – Вы разве не знали, что сюда вам путь заказан?

– Это кем же? – поинтересовался Конрад. – Кстати, для сведения: мы не так давно перебили стаю оборотней. Кто у нас следующий?

– Мы ждали тебя, гоблин, – сказал Эндрю. – Почему ты не пришел в церковь, как обещал?

– Я извещал всех, кого требовалось, что вам нужна помощь. Между прочим, вы что, нарочно ввязываетесь во всякие неприятности?

– И где же твоя помощь? – презрительно осведомился Эндрю. – Что, кроме побитой молью баньши, никого не нашлось?

– Если ты не заткнешься, я вырву твой паршивый язык! – процедила Нэн. – Грубиян неотесанный!

– Остальные на подходе, – заверил Шнырки. – Они помогут вам тогда, когда вы не сможете обойтись без них. А отсюда вам надо уходить. Что бы вы ни твердили в своем высокомерии и невежестве, тут вам оставаться нельзя.

– Нам известно, что в старину здесь было языческое капище, – сказал Данкен.

– При чем тут капище?! – воскликнул Шнырки. – Это место посвятили Злу задолго до того, как родились на свет те, кто стал почитать Зло. Еще на заре времен сюда приходили существа, от одного вида которых ваши ничтожные душонки скукожатся до размеров булавочной головки. Они не потерпят вашего присутствия. Вы оскверняете почву. Оборотни – только начало. Дальше будут другие, пострашнее оборотней.

– Но часовня…

– Они допустили, чтобы бестолковые люди, понукаемые глупыми церковниками, построили часовню, да, допустили, с тем чтобы потом, когда наступит срок расплаты…

– Тебе нас не запугать, – перебил Конрад.

– Возможно, нам следует испугаться, – проговорил Данкен. – Пожалуй, так будет разумнее всего.

– Верно, – сказала Мэг, – будет.

– Однако ты не возразила ни слова, когда мы…

– Да разве вы послушали бы бедную несчастную старуху? Вы бы прогнали ее, чтобы не болтала глупостей.

– Чего же ты увязалась за нами? Взяла бы да улетела на своем помеле, – съязвил Конрад.

– У меня никогда не было помела. Это только в сказках ведьмы летают на помеле…

– Нам необходимо отдохнуть, – произнес Данкен. – Мы с Конрадом в порядке, но ведьме требуется отдых, а Эндрю доблестно шагал целый день напролет, так что сами понимаете, в каком он состоянии.

– Однако мне хватило сил, чтобы убить оборотня, – заметил отшельник.

– Ты всерьез? – спросил Конрад у Шнырки. – Или снова морочишь нам голову?

– Он всерьез, – подтвердила баньши.

– Эндрю можно посадить на Дэниела, – проговорил Конрад, – а Мэг поедет на Красотке. Она ведь легче перышка. Поклажу мы разделим между собой.

– Коли так, не мешкайте, – поторопил Шнырки.

– Заклинаю вас, – подал голос Призрак, – уходите как можно скорее, иначе поутру вы все окажетесь мертвецами. И кто знает, посчастливится ли вам присоединиться к племени духов?

Глава 13

Какое-то время спустя Данкен привык к темноте и обнаружил, что может видеть – то есть различать во мраке стволы деревьев и загодя сворачивать в сторону. К сожалению, земли под ногами было не разглядеть, а потому юноша раз за разом то спотыкался о какой-нибудь корень, то падал, провалившись ногой в очередную нору. Он не столько шел, сколько тащился сквозь тьму, ориентируясь на белый мешок на спине Конрада, без которого – это относилось как к Конраду, так и к мешку – наверняка бы давным-давно сбился с пути.

Первым шагал Шнырки, рядом с ним парил смутно различимый в темноте Призрак. За гоблином следовали Дэниел и Красотка, Конрад с Данкеном замыкали шествие. Нэн порхала над головами. Толку от нее было чуть, ибо благодаря своим черным и темно-коричневым лохмотьям она полностью сливалась с ночной тьмой. Ко всему прочему, у нее имелась досадная привычка ни с того ни с сего оглашать воздух душераздирающими воплями.

Эндрю сперва возражал против того, чтобы ехать на Дэниеле, однако, когда Конрад усадил его в седло, покорно подчинился. Заметив, как он ссутулился и мерно кивает головой в такт поступи коня, Данкен решил, что отшельник задремал. Мэг, примостившись на спине Красотки, круглой, словно бочонок, крепко вцепилась руками в гриву животного.

Путь проходил в молчании. Луна неторопливо скользила на закат. Порой, как будто отвечая на вопли Нэн, подавали голос невидимые во тьме ночные птицы. Данкену хотелось, чтобы баньши наконец угомонилась, но он знал, что утихомирить ее невозможно, кричи не кричи; вдобавок у него совершенно не было сил кричать – настолько изматывающим оказалось продвижение в темноте, бесконечная череда подъемов и спусков. Ему казалось, что они движутся в том самом направлении, в котором лежит зачарованное болото, однако полной уверенности не было. Какая уж тут уверенность, когда голова идет кругом! Если бы не колдовство, они бы сейчас наверняка достигли той равнины за болотом, о котором говорил Шнырки, оставили бы за спиной эти проклятые, до смерти надоевшие холмы.

До чего же странно, подумалось юноше. Злыдни трижды пытались остановить их: на огороде близ церкви, на зачарованном болоте и совсем недавно у оскверненной часовни, и всякий раз схватка заканчивалась поражением нападавших. Безволосые твари позорно бежали, колдовство не сработало… Или сработало? Возможно, оно предназначалось всего-навсего для того, чтобы заставить путников свернуть с дороги, которой они следовали? А что касается стычки у часовни, то, если бы оборотни напали на лагерь все разом, они, бесспорно, добились бы своего. Тем не менее вервольфы предпочли бегство. Ерунда какая-то, сказал себе Данкен. Как ни крути, здесь что-то не так. Злыдни опустошили эти края, поубивали всех людей, сожгли деревни и хутора, однако до сих пор не сумели причинить сколько-нибудь значительного вреда маленькому отряду. Непонятно. Или причина в том, что все, кто нападал на них, не принадлежали к собственно Злыдням? Вероятно, к тем можно было отнести разве что угловатую морду с зелеными глазами, что таращилась прошлой ночью на костер. А как же безволосые? Ведь Гарольд Потрошитель не задумываясь причислил их к Злыдням.

Может быть, продолжал размышлять Данкен, его с товарищами оберегает некая чудодейственная сила? Может быть, над ними простерта Господня длань? Не глупи, одернул он себя. Кто они такие, чтобы рассчитывать на столь редкую милость Всевышнего? Выходит, дело в амулете из гробницы Вульферта – побрякушке, как выразился Конрад? Неужели он не просто побрякушка? Эндрю назвал его дьявольским изобретением. Иными словами, если предположить, что так оно и есть в действительности, амулет способен творить чудеса по собственной воле, когда в том возникает необходимость. Юноша ощупал кошелек, в который положил талисман – вместе с драгоценным манускриптом. Подумать только, этакая безделушка охраняет отряд от ярости Злыдней!

Кто же такие на деле безволосые? Злыдни или всего лишь приспешники истинных Злыдней, дозор, выставленный на рубежах Пустоши, с тем чтобы не допустить чужаков туда, где совершаются таинственные ритуалы омоложения? Совершаются ли? Как знать, как знать. По сути, ни одна из теорий его светлости архиепископа не получила пока подтверждения. Господи Боже, воскликнул мысленно Данкен. Ну почему, почему все настолько запутанно и неопределенно?! Взять хотя бы Вульферта. Деревенские считали его святым, а он не стремился разубедить их, поскольку в качестве святого чувствовал себя в безопасности, ибо кому взбредет в голову подозревать в местном святом затаившегося чародея? Однако с какой стати ему было таиться? И, между прочим, как насчет Дианы? Она знала, что Вульферт был чародеем, и все же разыскивала его следы. А когда нашла, то ни с того ни с сего улетела прочь. Интересно, где она сейчас? Поговорить бы с ней, возможно, она объяснила бы, что происходит.

Луна опускалась все ниже, однако ничто не предвещало того, что скоро начнет светать. Надо бы спросить у Шнырки, когда привал. В конце концов, сколько можно без единой передышки карабкаться по холмам? Неужели они все еще недостаточно далеко от зловещей часовни Иисуса Холмовика? Внезапно Данкен осознал, что уже довольно давно не слышит воплей Нэн. Он огляделся по сторонам и обнаружил, что деревья расступились, образовав нечто вроде частокола вокруг крохотной полянки. Впереди возвышался каменистый склон очередного холма. Подняв голову, юноша увидел Нэн. В бледном лунном свете баньши выглядела огромным черным нетопырем.

Судя по наступившей вдруг тишине – унялся даже легкий ветерок, что шелестел в листве деревьев, – из-за горизонта вот-вот должно было показаться солнце. Безмолвие нарушалось лишь негромким цоканьем, когда Дэниел или Красотка случайно задевали копытом о подвернувшийся камень. Неожиданно с неба донесся иной звук, вернее, звуки: отдаленный топот копыт, приглушенный расстоянием собачий лай и возгласы людей. Данкену на миг почудилось, будто он неведомо как перенесся в прошлую ночь.

Шагавший впереди Конрад резко остановился. Так же поступили остальные. Шнырки поспешно забрался на гребень холма и уставился в небо. Мэг выпрямилась и тоже глядела вверх. Один только Эндрю оставался безучастным к охватившему путников беспокойству – он по-прежнему спал.

На севере, над макушками деревьев, появилась одинокая фигура всадника. Тот горделиво восседал в седле, помахивая громадным охотничьим рогом, и покрикивал на собак, что мчались по небосводу, преследуя невидимую добычу. Черный конь перебирал копытами по воздуху и быстро приближался к замершим на холме путешественникам. Мгновение – и он пролетел над ними. Различить черты лица всадника не представлялось возможным, ибо он был чернее самой ночи. Копыта коня стучали так громко, что, казалось, будили эхо в окрестных холмах; собаки заходились в неистовом лае. Всадник поднес к губам рог и протрубил в него один-единственный раз, а затем исчез вместе со своей сворой за деревьями на юг от холма. Шум постепенно утих; впрочем, Данкену еще долго чудилось, будто он слышит, как стучат в ночи копыта.

Нэн тяжело опустилась на землю поблизости от Данкена, чуть было не упала, но устояла на ногах, запрокинула голову и восторженно рассмеялась.

– Знаешь, кто это был? – спросила она.

– Нет. А ты знаешь?

– Ну конечно, – отозвалась баньши. – Это Дикий Охотник. Я видела его однажды много лет назад в Германии. Я тогда была молодой и странствовала в свое удовольствие по свету. Да, Дикий Охотник и его псы.

– Он никогда раньше не покидал Германии, – проговорила подошедшая Мэг. – Вот вам лишнее подтверждение моих слов: Злыдни притягивают к себе нечисть отовсюду.

– Он что, искал нас? – справился Конрад.

– Не думаю, – сказала Мэг. – Его называют Охотником, однако на деле он ни за кем не охотится, просто скачет по небу, вопит и трубит в рог, а его псы лают так, что способны кого угодно перепугать до полусмерти. Но по правде он не замышляет ничего дурного.

– Кто он такой? – полюбопытствовал Данкен.

– Никто не знает, – откликнулась Нэн. – Известно лишь, что он мотается по небу с незапамятных времен, так давно, что никто уже не помнит, как его зовут.

– Пошли, пошли! – воскликнул подбежавший Шнырки. – Осталось совсем чуть-чуть. Мы будем на месте с рассветом.

– Куда ты ведешь нас? – осведомился Данкен. – Сколько можно держать людей в неведении?

– К болоту, куда направлял вас с самого начала.

– К болоту? Но ведь там нас поджидает колдовская ловушка!

– Ничего там нет, – отмахнулся Шнырки. – Они не предполагали, что вы вернетесь.

Над головами путников возник из воздуха Призрак.

– Совершенно верно, – заявил он. – Я смею утверждать, что путь свободен.

– Нам необходимо отдохнуть, – проговорил Данкен. – Мы так долго не спали, что буквально валимся с ног.

– Все, кроме Эндрю, – фыркнул Конрад.

– Он заплатит за свою привилегию, – пообещал Данкен. – Когда придем на место, мы ляжем спать, а его назначим нести дозор.