Текст книги "Братство талисмана"

Глава 10

Бронко еле держался на ногах. Склон холма был крутым и неровным, и Бронко трижды падал, прежде чем мы спустились в долину. Всякий раз я ухитрялся его поднять, но при этом едва не падал сам.

Позади нас какое-то время в небе мерцали багряные отблески. Должно быть, занялся амбар, ибо сеновал гореть так долго попросту не мог. Однако, когда мы достигли долины, зарево погасло. То ли амбар выгорел полностью, то ли пламя удалось потушить.

Идти по долине было значительно легче. Земля была удивительно ровной, хотя иногда попадались неглубокие рытвины. Лес поредел, и луна худо-бедно освещала нам путь. Слева по ходу нашего движения журчала река. Близко мы к ней не подходили, но то и дело слышали плеск воды у каменистых перекатов.

Нас окружала серебристая дымка; порой издалека доносилось конское ржание или иные звуки. Раз над нами, неслышно взмахивая крыльями, пролетела большая птица. Покружившись, она скрылась из глаз.

– Если бы ноги у меня были сломаны с разных сторон, – проговорил Бронко, – я бы ничего не заметил. А так – остается две с одной стороны, четыре – с другой; вот и приходится ковылять.

– Все хорошо, – утешила его Синтия. – Не болит?

– Нет, – ответил Бронко. – Я не способен испытывать боль.

– По-вашему, в случившемся виновато Кладбище, – повернулась ко мне Синтия. – Элмер согласен с вами, и я, пожалуй, тоже. Но ведь мы не представляем для них угрозы…

– Любой человек, если он не гнет перед Кладбищем спину, воспринимается ими как угроза, – сказал я. – Они обосновались на Земле давным-давно и потому не терпят ни малейшего вмешательства в свои дела.

– Но мы же ни во что не вмешиваемся!

– Можем. Исполнив то, за чем мы сюда прилетели, и вернувшись на Олден, мы можем все им испортить. Мы расскажем о Земле без Кладбища. А вдруг наша работа получит признание у зрителей? Люди перестанут считать Землю всего лишь галактическим могильником.

– Но им от этого не станет хуже, – недоумевала Синтия. – Ничего же не изменится. Никто не покушается на их способ зарабатывать деньги.

– Вы забываете о самолюбии, – заметил я.

– При чем здесь оно? И потом, чье самолюбие окажется ущемленным? Максуэлла Питера Белла и других князьков вроде него. Но не самолюбие Кладбища – это гигантская корпорация, которую интересуют доходы, объем ежегодного прироста прибыли, себестоимость услуг и тому подобное. В ее гроссбухах нет места самолюбию. Дело не в нем, Флетч. Должна быть иная причина.

Может, она и права, сказал я себе. Может, дело действительно не только в самолюбии. Но в чем тогда?

– Они привыкли править, – буркнул я. – Они могут купить все, что им взбредет в голову. Они наняли кого-то швырнуть гранату в Бронко. Их не остановило даже то, что при взрыве могут пострадать другие. Им наплевать, понимаете? Им наплевать, потому что они привыкли добиваться того, чего им хочется. И, кстати сказать, задешево. Они тут хозяева, поэтому с ними никто не осмеливается торговаться. Мы знаем, чем они расплатились за гранату – ящиком виски. Смехотворно низкая плата! Мне думается, чтобы поддержать свою репутацию, им приходится сурово наказывать тех, кто ускользает из их объятий.

– Вы все время говорите «они», – перебила Синтия. – Но вы же знаете, что нет ни «их», ни «Кладбища». А есть один-единственный человек.

– Верно, – согласился я, – и вот почему я упомянул о самолюбии. Уязвлено не самолюбие Кладбища, а собственное достоинство Максуэлла Питера Белла.

Долина раскинулась перед нами во всей красе – огромный луг, окруженный лесистыми холмами, оживляемый лишь редкими группками деревьев. Река бежала где-то слева от нас, но журчания воды не было слышно уже давненько. Земля была ровной, и Бронко двигался без особого напряжения, хотя при взгляде на него у меня сердце обливалось кровью. Но в общем он держался молодцом.

Об Элмере не было ни слуху ни духу. Поднеся руку к глазам, я посмотрел на часы. Почти два часа. Я не имел ни малейшего понятия о том, сколько было времени, когда мы обратились в бегство, но почему-то в глубине души был уверен, что взрыв произошел около десяти вечера, а это означало, что мы находимся в пути уже четыре часа. Может, с ним что случилось? Разумеется, он должен был подобрать мешки, что остались на том месте, где мы расстались, однако вряд ли они задержат его надолго.

Если он не нагонит нас к утру, надо будет выбрать местечко поукромнее и дождаться его. Я не сомкнул глаз с тех самых пор, как распрощался с капитаном Андерсоном, а что касается Синтии, она буквально валилась с ног от усталости. Спрячемся понадежнее и немножко вздремнем, а Бронко, который не нуждается в сне, поручим нести дозор.

– Флетчер, – проговорила Синтия, остановившись столь внезапно, что я налетел на нее. Бронко застыл как вкопанный.

– Дым, – сказала она. – Я чувствую запах дыма.

Я принюхался.

– Почудилось, – буркнул я. – Кому тут быть?

В долине ничто не напоминало о людях. Лунный свет на траве, деревья и холмы, свежий ночной воздух, черные тени птиц – и ни намека на людей.

И вдруг я уловил запах дыма. Он пощекотал мне ноздри и почти мгновенно улетучился.

– Вы правы, – сказал я. – Где-то неподалеку жгут костер.

– Раз костер, значит люди, – заметил Бронко.

– Людьми я сыта по горло, – бросила Синтия. – Не хочу никого видеть в ближайшие пару дней.

– Я тоже, – поддержал ее Бронко.

Горьковатый запах дыма словно растворился в ночи.

– Может, и не костер, – сказал я. – Может, несколько дней назад в дерево ударила молния и оно все тлеет и тлеет. Или костер, но давнишний: все ушли, а его залить не потрудились.

– Пойдемте отсюда, – проговорила Синтия. – Мы стоим тут у всех на виду.

– Слева от нас рощица, – подал голос Бронко. – До нее мы доберемся без труда.

Мы повернули влево и крадучись направились к рощице. Утром, подумалось мне, мы посмеемся над своими страхами. Вполне возможно, что напугавший нас дым принес издалека ночной ветерок. Вполне возможно, в конце концов, что мы совершенно напрасно опасаемся тех, кто развел в ночи костер.

На опушке рощицы мы остановились и прислушались. Впереди журчала вода. Вот и славно, подумал я, будет чем утолить жажду. Рощица, похоже, поднялась на берегу реки, что бежит через долину.

Мы двинулись дальше. Переход от яркого лунного света к глубоким теням под деревьями был настолько резким, что я на какое-то время полуослеп. Неожиданно одна из теней метнулась мне навстречу и ударом дубинки повергла меня на землю.

Глава 11

Я упал в озеро и сразу, в третий и последний раз, пошел ко дну. Вода заливала мне уши и нос, и я не в силах был сделать вдох. Я дернулся и судорожно глотнул, и струйки воды с мокрых волос потекли по моему лицу.

Тут я обнаружил, что нахожусь вовсе не в озере, что подо мной – твердая земля; при свете горевшего неподалеку костра я разглядел темную мужскую фигуру, которая держала в руках деревянное ведро. Я понял, что из этого ведра мне только что плеснули в лицо водой.

Мужчина стоял спиной к огню, поэтому его черты я толком не разглядел; лишь сверкнули белизной зубы, когда он сердито крикнул что-то, чего я не разобрал.

По правую руку от меня послышались вопли и проклятия. Повернув голову, я увидел лежащего на спине Бронко, вокруг которого, норовя подобраться поближе, толпились люди. Им приходилось туго: Бронко отбивался от них шестью неповрежденными ногами.

Я поискал взглядом Синтию. Она сидела у костра в довольно неестественной позе, зачем-то подняв над головой руку. И тут я заметил рядом с ней верзилу, который сжимал кисть девушки в своих лапищах. Когда Синтия попыталась встать, он заломил ей руку, и она вынуждена была опуститься обратно.

Я приподнялся, и человек с ведром кинулся ко мне с таким видом, словно намеревался раскроить мне череп. Увидев летящее мне в голову ведро, я перекатился на бок и резко выбросил руку. Ведро просвистело в сантиметре от моего виска, а его владелец споткнулся о мою руку и повалился на меня. Я принял его на плечо; он перекувырнулся через меня и с размаху грохнулся оземь. Я не стал дожидаться, пока он поднимется, если поднимется вообще. Прыжком я преодолел расстояние, которое отделяло меня от верзилы, что держал за руку Синтию.

Он разгадал мой замысел и потянулся было за ножом, но действовал слишком медленно, и я успел нанести ему сокрушительный удар в челюсть. Клянусь, его подбросило в воздух на добрый фут! Я помог Синтии подняться, хотя, похоже, помощи ей не требовалось.

За моей спиной раздался вопль. Обернувшись, я увидел, что те, кто сражался с Бронко, решили поживиться более легкой добычей.

С того момента, когда ведро воды привело меня в чувство после удара по голове, и до сих пор мне было некогда оценить ситуацию, в которой мы оказались. Но теперь, используя короткую передышку, я присмотрелся к нападавшим. Иначе как сбродом назвать их было нельзя: грязные, нечесаные, в лохмотьях из оленьих шкур и меховых шапках. У некоторых из них были ружья, у большинства, без сомнения, – ножи. Короче говоря, шансов уцелеть у меня было ничтожно мало.

– Уходите, – проговорил я, обращаясь к Синтии. – Постарайтесь где-нибудь спрятаться.

Она не ответила. Я оглянулся, чтобы узнать, почему она молчит, и увидел, что она шарит руками по земле. Когда она выпрямилась, в руках у нее были дубинки – длинные палки, которые она, должно быть, отломила от приготовленных для костра дров. Кинув одну дубинку мне, она сжала другую в кулаке и встала плечом к плечу со мной.

Вооружившись дубинками, мы ожидали нападения. Сторонний наблюдатель, вероятно, восхитился бы нашим мужеством, но я знал, что долго нам не выстоять.

Заметив дубинки, оборванцы остановились. Впрочем, даже так им ничего не стоило справиться с нами. Одному-двоим, быть может, и достанется, но они попросту задавят нас числом.

Здоровенный детина, стоявший чуть впереди остальных, сказал:

– Что стряслось? Зачем вам дубинки?

– Чтобы вы на нас не набросились, – ответил я.

– Нечего было подсматривать за нами.

– Мы почувствовали запах дыма, – проговорила Синтия, – и ни за кем подсматривать не собирались.

Среди деревьев слева послышалось фырканье. Очевидно, там паслись какие-то животные.

– Вы подсматривали, – гнул свое детина. – Вы и ваша зверюга.

Пока он занимал нас беседой, его дружки потихоньку начали обходить нас с флангов.

– Давайте не будем горячиться, – сказал я. – Мы путники. Мы не подозревали о вашем присутствии…

Они рванулись было к нам, и тут из леса донесся заунывный вопль – дикий и воинственный боевой клич, от которого встали дыбом волосы и застыла в жилах кровь. Из-за деревьев показалась массивная металлическая фигура; завидев ее, оборванцы пустились наутек.

– Элмер! – воскликнула Синтия.

Робот не обратил на нас внимания. Один из беглецов споткнулся и упал; Элмер подхватил его, раскрутил и швырнул в темноту. Раздался выстрел; пуля глухо звякнула, стукнувшись о металлическое тело Элмера. Больше выстрелов не было. Элмер загнал оборванцев в лес. Судя по плеску воды, они перебрались на другой берег реки. Вскоре их испуганные крики затихли в отдалении.

Синтия подбежала к трепыхающемуся Бронко. Я поспешил ей на подмогу. Вдвоем мы поставили Бронко на ноги.

– Вот вам и Элмер, – сказал он. – Задай им жару, дружище! Они удрали не все. В лесу привязаны те, в ком нет зла.

– Лошади, – догадалась Синтия. – Их должно быть много. Наверное, мы повстречались с торговцами.

– Вы можете рассказать мне в точности, как все произошло? – спросил я. – Мы вошли в лес, в котором было темным-темно. А потом этот тип плеснул мне водой в лицо.

– Они оглушили вас, – ответила Синтия, – схватили меня и поволокли нас к костру. Они тащили вас за ноги, и вид у вас был препотешный.

– Ну разумеется, вы помирали со смеху.

– Нет, – возразила она, – я не смеялась, но выглядели вы шикарно.

– А ты что скажешь, Бронко?

– Я поскакал к вам на выручку, – проговорил Бронко, – но оступился и упал. Но я показал им, с кем они имеют дело, верно, Флетч? Пока они вокруг меня крутились, мне удалось кое-кому как следует врезать.

– Они появились неожиданно, – сказала Синтия. – Похоже, они заметили нас издалека и устроили засаду. Костер мы увидеть не могли, потому что они развели его в глубокой лощине…

– Они наверняка выставили часовых, – буркнул я. – В общем, нам повезло, что все закончилось так, а не как-нибудь иначе.

Мы вернулись к костру. Он почти погас, но мы не стали разжигать его заново. Нам почему-то казалось, что в темноте безопаснее. У костра в беспорядке валялись всякие ящики и тюки; чуть поодаль возвышалась куча хвороста. По всей стоянке были разбросаны тарелки, чашки, ложки, оружие и одеяла. Нечто с громким плеском пересекло реку и двинулось напролом через кусты. Я нагнулся было за ружьем, но Бронко сказал:

– Это Элмер.

Я выпрямился. Сам не знаю, отчего я потянулся за ружьем: ведь я совершенно не представляю, как с ним обращаться.

Элмер вывалился из кустов на лужайку.

– Удрали, – сообщил он. – Я хотел поймать одного и послушать, что у него найдется нам сказать, но они улепетывали так, что только пятки сверкали.

– Испугались, – фыркнул Бронко.

– Как наши дела? – спросил Элмер. – Вы в порядке, мисс?

– Мы все в порядке, – ответила Синтия. – Флетчера, правда, огрели дубинкой, но, по-моему, он уже оправился.

– Будет шишка, – проговорил я, – и голова, если честно, слегка побаливает. Но это пустяки.

– Флетч, – укорил Элмер, – почему ты не разводишь костер? Вам с мисс Синтией не мешало бы перекусить и вздремнуть часок-другой. А я пойду за вещами, которые бросил в лесу.

– А не лучше ли нам убраться отсюда, и поскорее? – поинтересовался я.

– Они не вернутся, – успокоил меня Элмер. – Точнее, вернутся, но не при дневном свете. Солнце-то вот-вот встанет. Они вернутся завтрашней ночью, однако мы к тому времени будем далеко.

– В лесу привязаны их животные, – сказал Бронко. – Судя по всем этим тюкам, животные должны быть вьючными. Они могут нам пригодиться.

– Заберем их с собой, – решил Элмер, – пусть наши друзья потопают ножками. И, кроме того, мне не терпится заглянуть хотя бы в один из мешков. Быть может, их содержимое объяснит негостеприимность хозяев.

– А может, и нет, – возразил Бронко. – Вдруг они набиты под завязку всякой дрянью?

Глава 12

Однако он ошибался.

У встреченных нами головорезов были все основания опасаться за свою поклажу.

В первом мешке, который мы развязали, находились металлические пластины, вырубленные, по всей видимости, долотом из цельного листа.

Элмер подобрал две пластины и с силой стукнул друг о друга, так что они загудели.

– Сталь, покрытая бронзой, – определил он. – Интересно, где они ее раздобыли?

Похоже, он догадался об этом, еще не закончив фразы. Взглянув на меня, он понял, что мне в голову пришла та же мысль, и констатировал:

– То, из чего изготавливают гробы. Правильно, Флетч?

Мы сгрудились вокруг мешка. Бронко переминался с ноги на ногу за нашими спинами. Элмер уронил пластины, которые держал в руках.

– Сейчас принесу инструменты, – сказал он, – и мы займемся тобой, Бронко. У нас в запасе меньше времени, чем я предполагал.

Мы взялись за дело, пользуясь инструментами, которые Элмер позаимствовал в деревне. С одной ногой мы управились быстро: выпрямили ее, простучали, так что она стала как новенькая, и поставили на место. А вот со второй пришлось повозиться.

– Как долго, по-твоему, это продолжается? – спросил я Элмера. – Неужели Кладбище не подозревает о том, что его грабят?

– Даже если и знают, что они могут поделать? – откликнулся робот. – И вообще, какая им разница? Подумаешь, пару-тройку могил раскопали.

– Но их обязательно заметят! Ведь за Кладбищем ухаживают и…

– Заметят, если они на виду, – перебил Элмер. – Я готов побиться об заклад, что на Кладбище есть уголки, за которыми никто не следит и посетителей туда не пускают.

– Но если мне нужна конкретная могила?

– Они узнают о подобных вещах заранее. Они заблаговременно знакомятся со списком пассажиров очередного звездолета для паломников и, если требуется, быстренько приводят в порядок тот или иной сектор Кладбища. Или и того не делают, а просто меняют таблички на могилах, и вся недолга.

Синтия бросила готовку и подошла к нам.

– Можно взять? – справилась она, берясь за лом.

– Конечно, – ответил Элмер, – нам он ни к чему. Старина Бронко в полном порядке. А зачем он вам понадобился?

– Хочу открыть какой-нибудь ящик.

– Стоит ли? Там наверняка такие же пластины.

– Все равно, – сказала Синтия. – Хочется мне.

Понемногу светлело. Солнце позолотило небо на востоке и скоро должно было взойти. Среди деревьев порхали птицы, которые запели, едва начала отступать ночная тьма. Большая синяя птица с хохолком на голове кружилась над нами, возбужденно крича.

– Голубая сойка, – проговорил Элмер. – Шумливая птаха. Ее помню и кое-кого еще, вот только названия подзабылись. Вон малиновка, а вон дрозд – если мне не изменяет память, краснокрылый. Нахал, каких мало.

– Флетчер, – позвала Синтия сдавленным голосом.

Я сидел на корточках, наблюдая, как Элмер вправляет Бронко сустав.

– Да, – сказал я, не оборачиваясь, – чего?

– Можно вас на минуточку?

Я встал. Она ухитрилась оторвать край одной из досок крышки ящика. На меня она не глядела. Ее взгляд был устремлен внутрь ящика. Она стояла неподвижно, словно загипнотизированная тем, что увидела.

Ее вид заставил меня насторожиться. Сделав три быстрых шага, я очутился рядом с ней.

Первое, что я заметил, был изысканно украшенный сосуд – маленький, изящной формы, изготовленный, похоже, из яшмы. Нет, вряд ли это яшма: на сосуде цвета незрелого яблока черной, золотистой и темно-зеленой красками были изображены грациозные фигуры, а ни одно здравомыслящее существо яшму расписывать не будет. Рядом с сосудом лежала, если я ничего не перепутал, фарфоровая чашка ало-голубой раскраски, а дальше – причудливая скульптура, грубо вырезанная из камня кремового цвета. Из-под скульптуры виднелся кувшин с вычурным узором на боку.

Неслышно подошедший Элмер забрал у Синтии лом и двумя сильными ударами сбил с ящика крышку. Нашим глазам предстало поразительное зрелище: ящик оказался доверху набитым кувшинами, сосудами, статуэтками, фарфоровой посудой, искусной работы металлическими вещицами, поясами и браслетами с драгоценными камнями, самоцветными ожерельями и брошами, предметами культа (ничем иным они быть просто не могли), шкатулками из дерева и из металла и многим-многим другим.

Я взял в руки отшлифованный камень со множеством граней, на каждой из которых были выгравированы таинственные, наполовину стершиеся символы. Я повертел его в ладонях, недоумевая, почему он такой тяжелый, будто внутри у него не тот же камень, а металл. И тут меня словно осенило: мне ведь доводилось уже видеть нечто подобное – на каминной полке в кабинете Торни. Однажды он продемонстрировал мне, для чего этот булыжник предназначался. Его бросали как игральную кость, чтобы узнать, как поступить в том или ином случае. Божественный камень, очень древний и чрезвычайно ценный, – один из немногих артефактов, которые с уверенностью можно было отнести к творениям загадочной расы с далекой планеты – планеты, обитатели которой исчезли в никуда задолго до того, как люди натолкнулись на их мир.

– Ты знаешь, что это такое? – спросил Элмер.

– Да вроде бы, – отозвался я. – Старинная штучка. У Торни есть похожая. Он называл мне планету, на которой их делали, но я, признаться, подзабыл.

– Послушайте, почему бы вам не продолжить разговор за едой? – вмешалась Синтия. – Все того и гляди остынет.

Я понял вдруг, что зверски голоден. Со вчерашнего дня у меня во рту не было и маковой росинки.

Синтия разлила по тарелкам густой, наваристый суп из тушенки с овощами. Торопясь попробовать, я первой же ложкой обжег себе нёбо.

Элмер примостился рядышком, подобрал палку и принялся ворошить угли.

– Мне кажется, – сказал он, – обнаруженные нами предметы имеют отношение к тому, о чем, по твоим словам, частенько говаривал профессор Торндайк. Сокровища, которые похитили с мест археологических раскопок и припрятали, с тем чтобы позже за бешеные деньги продать коллекционерам.

– Думается, ты прав, – ответил я, – и теперь нам известно, где хранится хотя бы часть их.

– На Кладбище, – сказала Синтия.

– Совершенно верно, – согласился я. – В гробу можно спрятать все, что угодно. Кому придет в голову раскапывать могилу? Да никому, за исключением шайки пришлых добытчиков металла, которые, очевидно, решили, что куда выгоднее извлечь из земли парочку гробов, чем без толку рыскать по округе.

– Они разрывали могилы ради металла, – вступила в разговор Синтия, – а как-то раз нашли гроб, в котором вместо скелета лежала груда сокровищ. Быть может, такие могилы особым образом помечены. Быть может, на памятник или на указатель ставится какой-нибудь значок, который, если не знать, куда смотреть, ни за что не заметишь.

– Вряд ли они ориентируются по значкам, – возразил Элмер. – Прикиньте, сколько уйдет времени на поиски по крайней мере одного из них.

– Я думаю, времени у них было достаточно, – парировала Синтия. – Скорее всего, промышлять воровством они начали не вчера, а несколько столетий назад.

– Однако наличие меток ничем не доказано, – сказал я.

– Как это ничем? – воскликнула Синтия. – Откуда же им тогда известно, где копать?

– Вполне возможно, что у них на Кладбище есть свой человек, который наводит их на могилы.

– Вы оба вот о чем забываете, – вмешался Элмер. – Что, если наших ночных знакомцев все эти безделушки в ящиках интересуют постольку-поскольку?

– Но они прихватили их с собой, – проговорила Синтия.

– Да, прихватили. Сообразили, должно быть, что за них можно выручить кое-какие деньги. Но нужен им был, я уверен, в первую очередь металл. Сегодня с металлом на Земле туговато. Когда-то его собирали в городах, но на открытом воздухе он быстро ржавел, и потому пришлось искать его под землей. А на Кладбище он не такой старый и гораздо лучшего качества. Артефакты, которые попались грабителям в одной-двух могилах, имеют ценность для нас, поскольку профессор Торндайк просветил нас на их счет, однако мне сомнительно, чтобы кладбищенские воришки разбирались в предметах искусства. Им нужен металл, а все остальное – так, игрушки детям, побрякушки женщинам.

– Как бы то ни было, – сказал я, – теперь понятно, почему Кладбище норовит присмотреть за всеми, кто прилетает на Землю. Им вовсе ни к чему, чтобы кто-нибудь узнал про артефакты.

– В этом нет ничего противозаконного, – заметила Синтия.

– Увы, да. Археологи много лет пытаются пробить закон, который запретил бы торговлю артефактами, но пока безуспешно.

– Грязное это дело, – буркнул Элмер, – неблаговидное. Если правда выплывет наружу, она здорово подпортит Кладбищу фасад.

– И все же они позволили нам уйти, – проговорила Синтия.

– Они просто оказались не готовы, – объяснил я. – Им нечем было остановить нас.

– Потом они попробовали отыграться, – прибавил Элмер. – На Бронко.

– Они полагали, что, уничтожив Бронко, сумеют нас запугать, – подумала Синтия вслух.

– Скорее всего, – согласился я. – Хотя, быть может, они ко взрыву и не причастны.

– Ну да, – фыркнул Элмер.

– Вот что меня настораживает, – сказал я. – Не прилагая к тому усилий, мы умудрились нажить себе кучу врагов. Во-первых, Кладбище, во-вторых, шайка грабителей, а в-третьих, мне кажется, жители деревни. Едва ли они вспоминают нас добрым словом. Из-за нас у них сгорели сеновал и амбар; наверняка кто-то из них пострадал при взрыве. Поэтому…

– Сами виноваты, – перебил Элмер.

– Иди и скажи им это.

– Не пойду.

– Думаю, нам пора трогаться в путь, – закончил я.

– Вам с мисс Синтией надо поспать.

Я посмотрел на девушку:

– Пару часов мы как-нибудь выдержим, верно?

Она уныло кивнула.

– Возьмем лошадей, – предложил Элмер. – Погрузим на них мешки…

– Зачем? – спросил я. – Оставь все здесь. К чему нам лишняя поклажа?

– И как я сам не додумался? – воскликнул Элмер. – Когда они вернутся, кому-то из них придется остаться тут, чтобы караулить добро, а значит, нам будет легче.

– Они погонятся за нами, – проговорила Синтия. – Без лошадей они как без рук.

– Разумеется, – ответил Элмер, – но когда они в конце концов обнаружат лошадей, нас уже и след простынет.

– Ты забываешь людей, – неожиданно подал голос Бронко. – Они не способны обходиться без сна и не могут шагать сутки напролет.

– Что-нибудь придумаем, – отмахнулся Элмер. – Давайте собираться.

– А как быть с Душелюбом и его призраками? – спросила Синтия без всякого, как мне показалось, повода.

– Пусть они вас не волнуют, – сказал я.

Она спрашивала о них не в первый раз. Все-таки женщина есть женщина: человек в затруднительном положении, а она пристает к нему с дурацкими вопросами!