Текст книги "Братство талисмана"

Глава 9

Тук пытался вести себя, как подобает настоящему мужчине. Они вместе с Сарой усадили меня на Доббина, а потом монах настоял на том, чтобы дама села на вторую свободную от поклажи лошадку, а сам, прижимая к груди куклу, пошел по тропинке впереди нашего каравана. Ух семенил в арьергарде.

– Надеюсь, что вы не выживете и я еще погарцую на ваших костях, – сказал Доббин.

– Взаимно, – отозвался я.

Ответ не самый остроумный, но я был не в форме и думал только о том, чтобы удержаться на нем верхом.

Поднявшись на небольшой холм, мы увидели то самое дерево. Оно лежало в нескольких милях от нас, но с такого ракурса казалось даже больше, чем прежде. Дерево рухнуло поперек тропинки, могучий ствол треснул от основания примерно до середины. Из огромных трещин одна за другой появлялись мерзкие серые твари, и даже с такого расстояния было видно, что они покрыты какой-то слизью. Эти жуткие создания тучами выползали на тропу и при этом визжали так, что у меня аж зубы свело.

Доббин подался назад и заржал – то ли от отвращения, то ли от страха.

– Вы об этом горько пожалеете, – заявил он. – Никто и никогда еще не покушался на деревья. Ни разу с начала времен их обитатели не выходили из ствола на землю.

– Много ты понимаешь, безмозглая кляча, – ответил я. – Да это дерево первым меня обстреляло. А я такое не оставляю без ответа.

– Надо ехать в обход, – подала голос Сара.

Тук оглянулся и махнул рукой влево, туда, где торчал срезанный по диагонали огромный пень:

– Так будет короче.

– Тогда вперед, – кивнула она в ответ.

Тук сошел с тропинки, лошадки безропотно последовали за ним. Теперь двигаться стало сложнее: на каждом шагу попадались гладкие камни размером с человеческую голову, по земле стелились низкорослые, но вооруженные внушительными колючками растения, а из красноватой почвы, которая с виду состояла из смеси глины и песка, торчали острые осколки камней, как будто какие-то мелкие и очень деловитые твари миллионы лет посвящали свою жизнь тому, что раскалывали кувалдами эти самые округлые булыжники.

Как только мы сошли с тропинки, серая масса склизких тварей судорожными рывками бросилась нам наперерез. Они были похожи на сплошной поток воды с множеством воронок и пузырьков.

Тук заметил их маневр и прибавил шагу. Он даже сорвался было на бег, но из-за неровного рельефа почвы споткнулся и упал, ударившись коленями о камни и оцарапав руки о колючки ползучих растений. Выронив свою куклу, монах остановился и поднял ее, перепачкав кровью.

Лошадки тоже ускорились, но они останавливались всякий раз, когда Тук, запутавшись в сутане, падал на землю.

– Так не пойдет, – сказала Сара. – Я сменю Тука.

– Нет, только не вы, – возразил я и спрыгнул с коня.

Естественно, прыжок получился довольно неуклюжий, хорошо хоть я смог устоять на ногах и не пропахал физиономией все эти колючки и осколки камней.

– Забирайся на Доббина, – скомандовал я Туку. – Дальше караван поведу я.

Когда монах обернулся, я увидел в его глазах слезы. Похоже, он здорово на меня разозлился: аж вся рожа перекосилась. Этот тип меня ненавидел. Кто бы сомневался.

– Вы не оставляете мне ни единого шанса, капитан! – закричал Тук. – Вы постоянно так себя ведете! Вечно все под себя загребаете!

– Садись на лошадку, – спокойно сказал я. – Или сейчас как врежу.

И, не дожидаясь его реакции, я двинулся вперед, стараясь идти по возможности быстро и при этом не упасть.

Ноги были словно ватные, я вообще чувствовал себя абсолютно разбитым, да и голова постоянно кружилась.

И тем не менее я умудрялся ровным шагом идти прямо, отслеживая приближение серого потока, который вытекал из поваленного дерева.

Эти твари двигались с той же скоростью, что и мы. Стало ясно, что, несмотря на все наши усилия, контакта с мерзкими существами избежать не получится. Правда, еще был шанс не попасть в этот сплошной поток и столкнуться с ним только по касательной.

По мере того как расстояние между нами сокращалось, писк серых тварей становился все громче. Это было похоже на стоны душ грешников в преисподней.

Я оглянулся на наш караван: никто не отставал. Я хотел было прибавить шагу, но потом решил не уподобляться Туку и просто пошел дальше, внимательно глядя под ноги.

Можно было обогнуть дерево по более широкой дуге, но в этом случае вероятность того, что мы столкнемся с ордой мерзких существ, вряд ли стала бы меньше, а вот время мы бы точно потеряли. Я решил двигаться прежним курсом и надеялся как-нибудь разминуться с их авангардом.

Естественно, понять, насколько опасны эти создания, не представлялось возможным. Ну ничего, рассудил я, в крайнем случае постараемся убежать. Жаль, что мое лазерное оружие сломалось, с ним можно было одолеть практически любого врага, а на допотопную винтовку Сары особо надеяться не приходилось.

В какой-то момент я уже решил было, что нам удастся избежать соприкосновения с этими склизкими тварями, но просчитался: их серое покрывало все-таки задело нас своим краем.

Эти мелкие, не больше фута, создания напоминали улиток без раковин, но только с человеческими лицами, необычайно глупыми и плаксиво-жалостливыми, я бы даже сказал – гротескными. Они то ли завывали, то ли причитали, во всяком случае, когда издаваемые ими звуки проникали в мозг, становилось понятно, что бедняги, захлебываясь в рыданиях, жалуются на свою судьбу.

«Мы остались без крова, – стенали эти слизняки с карикатурными физиономиями, – вы лишили нас жилища. Вы разрушили наш дом! О, что же с нами будет? Бедные мы, несчастные! Голые и бесприютные! Теперь мы умрем. Нам некуда пойти. У нас ничего не осталось. Мы довольствовались малым, а вы даже это у нас отняли. Кто вы такие, чтобы отбирать у нас последнее? Кто вы такие, чтобы лишать нас дома и выбрасывать в мир, который мы не хотим знать и в котором никогда не сможем жить? Что, молчите? Ну ничего, рано или поздно вас призовут к ответу! И что, интересно, вы тогда скажете?»

Естественно, все это звучало не как один стройный монолог. Из обрывков причитаний этих жалких улиток, наскакивающих в бессмысленной гонке друг на друга, можно было понять, что они в курсе: мы не в силах им помочь, а если бы даже и могли, то вряд ли стали бы это делать. Нет, эти создания просто хотели, чтобы до нас дошло, что мы сотворили с их жизнью. Все это можно было не только услышать, но и понять, взглянув на их лица. Тысячи искаженных от боли физиономий потерянных и лишенных надежды существ. Но хуже всего, что эти твари явно испытывали жалость по отношению к нам, то есть к тем, кто оказался настолько подлым и низким, что лишил их дома. И это, скажу я вам, был просто удар под дых.

К счастью, нам удалось разминуться, голые серые существа остались позади, и их причитания наконец стихли: может, из-за того, что расстояние между нами увеличилось, а может, эти слизняки просто перестали завывать и стенать, поскольку поняли, что ничего этим не добьются.

Но даже когда мы наконец-то отвязались от этих тварей, я никак не мог выбросить из головы их жалобы. Всего лишь один раз нажав на спусковой крючок лазерной винтовки, я убил не просто дерево, но и тысячи жалких маленьких созданий, для которых оно было домом. Понимаю, что это глупо и нелогично, но я почему-то вспомнил, как в детстве слышал рассказы об эльфах, которые якобы жили в дупле векового дуба, что росло у нас на заднем дворе. Хотя, видит бог, эти склизкие серые существа меньше всего были похожи на сказочных эльфов.

В душе моей в противовес чувству вины начала нарастать злость, и я понял, что стремлюсь оправдать собственные действия. Все очень просто: дерево намеревалось убить меня и преуспело бы, если бы не Ух. Однако я успел убить его первым. Все по-честному: это чистой воды самооборона. Другой вопрос: завалил бы я это дерево, если бы знал, что оно – дом для множества этих несчастных существ? Я попробовал убедить себя, что нет. Однако попытка с треском провалилась. Что уж греха таить, и в этом случае я бы действовал точно так же.

Дальше пришлось подниматься по довольно крутому склону холма. Вначале пень поверженного мною дерева был едва виден из-за гребня холма, но постепенно картинка изменилась. Целясь в дерево, я стоял лицом к северу и, проведя лазером по диагонали, подкосил его с западной стороны; в результате оно, естественно, рухнуло на восток. Эх, будь у меня побольше мозгов, я бы сделал все ровно наоборот, чтобы упавший ствол не перегородил нам тропу. Вечно я попадаю впросак. Ну да что уж теперь говорить: сделанного не воротишь!

Когда мы наконец поднялись на гребень, можно было в полной мере оценить результат моей работы. Я посмотрел вниз. Пень как пень, хотя и здоровенный, конечно. Но вот вокруг него зеленела аккуратная такая лужайка, примерно около мили в диаметре. Этакий оазис посреди бесконечной красно-желтой пустыни. У меня аж под ложечкой засосало. Я как будто дома оказался. Так люди на Земле или на других планетах, где решили обосноваться, ухаживают за газонами. Никогда прежде об этом не задумывался, а теперь вот стало интересно: ну почему гуманоидов неудержимо привлекает зеленая трава? Что в ней такого особенного?

Лошадки выстроились друг за другом на гребне холма, а Ух поднялся и встал рядом со мной.

– Что-то не так, капитан? – спросила Сара.

– Не знаю.

Разумеется, я не собирался делиться с нею своими сентиментальными мыслями. Но дело было в другом: эта идеально круглая зеленая лужайка почему-то казалась мне подозрительной.

Глядя на нее, любому человеку захотелось бы спуститься с холма, улечься на травку, заложив руки за голову, и валяться так, наслаждаясь теплым деньком. Даже с учетом того, что поваленное дерево уже больше не отбрасывало тень, местечко для полуденного отдыха было что надо.

В этом-то и заключалась проблема. Лужайка была слишком соблазнительной, слишком прохладной и такой до боли знакомой…

– Идем дальше, – сказал я и начал спускаться, взяв чуть влево, чтобы лужайка осталась в стороне.

Спускаясь, я постоянно поглядывал направо, но ничего особенного не происходило. А я все ждал, что из зеленой сочной травы выскочит и набросится на нас нечто огромное и жуткое. Представлял, как слой почвы завернется, словно ковер, и под ним окажется страшная зияющая бездна.

Но лужайка оставалась просто лужайкой. Из ее центра к небу поднимался здоровенный пень, рядом лежал массивный треснувший ствол – разрушенный дом жалких слизняков, которые только и могли, что пронзительными криками выразить свою злость в наш адрес.

А дальше шла петляющая тропинка, которая по пересеченной местности уводила в неизвестность, к горизонту, где возвышались новые гигантские деревья.

Я начал пошатываться и уже не так уверенно чувствовал почву под ногами. Видимо, после того, как мы прошли мимо поваленного дерева, нервное напряжение, которое поддерживало меня всю дорогу, резко спало и теперь, чтобы двигаться дальше, приходилось прилагать массу усилий. Я с трудом удерживал себя в вертикальном положении, прикидывая, сколько еще осталось до тропинки. Как только мы до нее добрались, я выбрал валун покрупнее, уселся на него и позволил себе расслабиться.

Лошадки выстроились в ряд. Тук сидел верхом на Доббине и, прижимая к груди дурацкую куклу, смотрел на меня сверху вниз с совершенно неуместной в данной ситуации ненавистью. Эдакое пугало в драной коричневой сутане. Он был похож на обиженную девочку-переростка, окруженную какой-то странной аурой вселенской тоски. Для завершения образа ему оставалось сунуть в рот большой палец и начать его сосать. Вот только лицо не вписывалось в общую картину: вытянутое, изможденное и чумазое, под стать сутане, с наполненными презрением огромными глазами.

– Полагаю, вы очень гордитесь собой, капитан, – произнес он, буквально выплевывая слова изо рта.

– Не понимаю, о чем ты говоришь, – сказал я.

И это была чистая правда: я действительно не понимал, к чему этот тип клонит, я вообще никогда его не понимал и полагал, что и в будущем ситуация вряд ли изменится.

Тук махнул рукой в сторону поваленного мною дерева:

– Вот об этом.

– То есть ты считаешь, что я не должен был ничего предпринимать и пусть бы оно стреляло по нам до скончания времен.

Я совершенно вымотался, у меня не было никакого желания препираться с этим святошей, и я вообще не понимал, с чего он вдруг так распсиховался из-за какого-то дерева. Между прочим, оно пуляло в него ничуть не меньше, чем во всех нас.

– Своими действиями вы погубили всех живых существ, которые обитали в стволе дерева, – упрекнул меня Тук. – Только вдумайтесь, капитан! Вы уничтожили целое сообщество. Какое великое достижение!

– Я ничего о них не знал.

Я не стал добавлять, что, если бы даже и знал, это все равно бы ничего не изменило.

– И это все, что вы можете сказать? – возмутился монах.

Я пожал плечами:

– Этим существам просто не повезло, такое в жизни случается сплошь и рядом.

– Отстаньте уже от капитана, – велела Сара. – Откуда ему было знать?

– Он ведет себя просто невыносимо, – не унимался Тук, – вечно всех третирует, постоянно всем хамит. Этот ужасный тип не щадит никого!

– В первую очередь капитан Росс не щадит себя. И, когда он поменялся с вами местами, он вовсе вас не третировал. Вы же просто не могли нормально передвигаться, – напомнила ему Сара.

– Человек не должен захватывать планету, он должен к ней приспосабливаться, – безапелляционно заявил монах. – Надо стараться адаптироваться, а не переть напролом.

На этом я был готов поставить точку. Тук выпустил пар, вот и хорошо. Он шел впереди нашего каравана, а я сместил его с этой позиции. Видно, даже для такого задрота это было унизительно. Он имел право высказать мне все, что думает.

Я с трудом встал с булыжника.

– Ну что, закончил свою речь? Тогда давай-ка поменяемся местами.

Монах слез с Доббина, я подошел, чтобы оседлать лошадку, и встретился с ним взглядом. Ненависть не только никуда не делась, но, наоборот, лишь усилилась.

– Я переживу вас, Росс, – прошипел Тук. – Вы сдохнете, а я буду жить и радоваться еще очень-очень долго. Эта планета дает то, к чему человек шел много лет.

Сил к этому моменту у меня почти не осталось, но я все-таки сумел ухватить наглеца за руку и отшвырнуть его подальше на пыльную тропинку. Этот придурок, естественно, выронил куклу и сразу пополз за ней на четвереньках.

Я забрался в седло и, должен признать, с трудом в нем удержался. Однако строго сказал монаху:

– А теперь иди вперед и смотри, веди себя хорошо. Имей в виду: если что, у меня не заржавеет – мигом спешусь и выбью из тебя все дерьмо.

Глава 10

Тропинка бежала по иссохшей земле, пересекала песчаные равнины, ныряла в низины, где когда-то – недели, месяцы, а может, и годы назад – скапливалась дождевая вода. Она то взбиралась наверх, то огибала невысокие холмы с потрескавшимися склонами, однако цветовая гамма оставалась неизменной: красно-желтой, с вкраплениями черного там, где из почвы выступали гладкие, как стекло, вулканические породы. Далеко впереди, на окрашенном в синий цвет горизонте, порой появлялись размытые лиловые очертания. Это вроде бы походило на горы, но кто его знает, чем могло оказаться на самом деле.

Что касаемо растительности, то, куда ни глянь, везде был все тот же ползучий, низкорослый, обильно усыпанный колючками кустарник. Небо оставалось безоблачным, солнце светило вовсю, но не жарило: от него исходило приятное тепло. Я был уверен в том, что здешнее светило не такое мощное, как земное, либо же эта планета располагается на значительном от него расстоянии.

На вершинах некоторых холмов можно было заметить конусообразные дома, ну или нечто похожее на жилище. Как будто кому-то когда-то потребовались временные убежища и эти существа сложили их из каменных плит, как карточные домики, без малейшего намека на связующий раствор. Интересно, куда подевались те, кто возвел здания? Некоторые из этих заброшенных строений выглядели довольно крепкими, другие начали ветшать, а большинство уже полностью развалились и превратились в груды камней.

И везде, куда ни посмотри, росли деревья. Каждое стояло в гордом одиночестве, в нескольких милях от себе подобных. Мы благоразумно не приближались к ним.

Признаков жизни здесь не наблюдалось, либо никто не собирался нам их демонстрировать. Даже дуновения ветерка не чувствовалось.

Я ехал, вцепившись обеими руками в луку седла, и всячески старался не провалиться в накатывавшую на меня темноту.

– Вы в порядке, капитан? – спросила Сара.

Даже не помню, что я ей ответил; в тот момент для меня главным было удержаться в седле.

В полдень сделали привал. Наверное, поели, этого я точно не скажу. Одно помню хорошо: мы остановились возле очередной гряды бесплодной почвы. Меня усадили на землю, прислонив спиной к склону одного из холмов, с видом на противоположный. Я сидел и смотрел на этот склон: он был разделен на пласты разной толщины, от нескольких дюймов до четырех-пяти футов, и все разного цвета. Глядя на эти пласты, нетрудно было догадаться, что каждый из них свидетельствует об определенном отрезке времени. Внезапно у меня возникло ощущение, что эти пласты почвы странным образом высасывают из меня всю жизненную энергию. Я попытался отключиться, но почему-то никак не мог отвести глаза и чувствовал, что должен продолжать созерцать эту картину. Оставалось только надеяться, что в какой-то момент я достигну точки, в которой узнаю все, что мне необходимо, и тогда процесс прекратится сам собой.

Время для меня стало реальностью, которую не выразишь в словах. Это была уже не отвлеченная идея, а нечто вполне материальное, и я мог его описать (хотя время нельзя было ни увидеть, ни почувствовать). Годы и целые эпохи не то чтобы откатывались назад, но, скорее, обнажились передо мной, как будто превратились в ожившую хронологическую шкалу. Эта шкала была похожа на грубо сделанное окно, глядя в которое я видел эту планету такой, какой она была в далеком прошлом, вот только прошлое находилось прямо у меня перед носом. Я как будто проник внутрь времени и перестал от него зависеть. Я мог видеть время и оценивать его, как любую другую материальную структуру.

Следующее, что я помню, – это момент, когда очнулся. Тогда мне показалось, что я вынырнул из интервала, в котором время расстилалось передо мной как на ладони, и попал в иное измерение. Но потом довольно быстро понял, что это не так. Все вокруг было черным, наступила ночь, я лежал на спине на одном одеяле, укрытый вторым, и смотрел в небо. Такого неба я еще никогда не видел. Некоторое время я тщетно пытался уяснить, что же не так, а потом вдруг сообразил, что вижу Галактику во всей ее красе. Прямо надо мной сияла ее центральная часть, а уже от нее тянулись завихрения, уходящие на окраины.

Я повернул голову сначала в одну сторону, потом в другую. Над горизонтом справа и слева сверкали звезды, я догадался, что это шаровые скопления или, что менее вероятно, звезды, соседствующие с той, вокруг которой вращалась планета, где я сейчас находился. Изгнанники галактической системы спустя эпохи оказались на ее темных задворках.

Всего в нескольких футах от меня догорал костер, а рядом с ним, свернувшись калачиком и укрывшись одеялом, лежала какая-то фигурка. За костром виднелись силуэты лошадок, они слегка покачивались туда-сюда, их гладкие, словно полированные ноги отражали тусклый свет пламени.

Кто-то прикоснулся к моему плечу; я резко повернулся и увидел Сару, которая сидела рядом на корточках.

– Как самочувствие, капитан?

– Прекрасно, – ответил я.

И это была чистая правда, я ощущал себя прямо заново родившимся, в голове было так ясно, что даже страшно становилось: как будто я – первый человек, ступивший в новый мир на заре его существования.

Я сел, и одеяло сползло вниз.

– Где мы?

– В одном дне пути от города, – пояснила Сара. – Тук предлагал остановиться и подождать, пока вы не оклемаетесь, но я настояла на том, чтобы двигаться дальше: подумала, что вы бы тоже этого хотели.

Я затряс головой:

– Ни черта не помню. А что, мне действительно было совсем худо?

Она кивнула:

– Вы еле-еле держались в седле и с трудом отвечали, когда к вам обращались.

– А где Ух?

– В карауле. Бродит вокруг, говорит, что не нуждается в отдыхе.

Я встал и потянулся, как хорошо выспавшийся пес. Да, чувствовал я себя лучше некуда. Просто великолепно!

– Найдется что-нибудь поесть?

Сара тоже встала и рассмеялась.

– Что вас так развеселило? – не понял я.

– Вы.

– Я?

– Да. Теперь я вижу, что вы в порядке, и очень рада. Мы все очень из-за вас переживали.

– Это все чертов Ух. Высосал из меня кровь.

– Знаю, он мне все объяснил. Иного выхода не было, вот ему и пришлось выпить вашу кровь, а потом впрыснуть ее обратно.

Меня аж передернуло.

– Просто невероятно.

– Ух сам по себе невероятный, – заметила Сара.

– Нам повезло, что он стал нашим попутчиком. Я ведь мог оставить его там, в песках. И, откровенно говоря, хотел бросить: проблем-то у нас и без него хватало.

Сара подошла к костру.

– Поддерживайте огонь, а я приготовлю вам что-нибудь поесть.

Рядом лежала куча заготовленных сухих веток, я присел на корточки и подкинул несколько в костер.

– Хреново, что с лазерной винтовкой так получилось. Без нее мы легкая добыча.

– Но моя-то винтовка при мне, – напомнила Сара. – Это серьезное оружие. В умелых руках…

– То есть в ваших?

– Да, в моих.

Тут фигура, скорчившаяся под одеялом возле костра, заворочалась.

– Как Тук? – спросил я. – Не начал еще очухиваться?

– Вы слишком на него давите. Могли бы обращаться с человеком и помягче. Поймите: он другой, не такой, как мы. А вот у нас с вами, капитан, много общего. Вам это не приходило в голову?

– Приходило, – признался я.

Сара поставила котелок на угли и присела рядом со мной.

– Мы с вами выдержим, – сказала она, – но вот Тук навряд ли. Он сломается где-то посреди пути.

Это может показаться странным, но в тот момент я вдруг подумал, что после исчезновения Смита Тук, похоже, потерял мотивацию к жизни.

Не потому ли он так цеплялся за эту куклу? Он нуждался в ком-то или в чем-то, кого мог бы защищать. Впрочем, наш монах стал одержим этим идолом еще до исчезновения Джорджа. Но с другой стороны, он мог если не знать, то хотя бы подозревать, что толстяк испарится. Насколько я помнил, Тук совсем не удивился, когда его слепой товарищ вдруг загадочным образом пропал.

– Есть еще кое-что, о чем вам следует знать, – сказала Сара. – Это касается деревьев. На рассвете сами сможете взглянуть. Мы разбили стоянку на склоне холма. Когда подниметесь на вершину, увидите много деревьев, штук двадцать или тридцать. И они растут не как попало, их посадили в соответствии с некоей системой, я в этом уверена.

– Вы хотите сказать, что они растут в определенном порядке, как в саду или парке?

– Вот именно. Они расставлены, как шашки на доске, на одинаковом, хотя и очень большом расстоянии друг от друга. Похоже, когда-то давно некто разбил здесь целый сад из гигантских деревьев.