Текст книги "Братство талисмана"

Глава 14

Мы решили идти дальше.

Совет держали, рассевшись у костра, Пэйнт стоял рядом со сваленными в кучу припасами и слегка покачивался взад-вперед. Впрочем, Тук в совещании не участвовал. Похоже, монаху было на все плевать: он сидел чуть в стороне от нас, прижимая к груди свою куклу, и тоже раскачивался туда-сюда. Эта парочка, скажу я вам, изрядно действовала мне на нервы. Мы с Сарой без лишних споров пришли к единому решению: возвращаться в город не имело никакого смысла. Тропа, насколько мы понимали, была безопасной, главное – не угодить в овраг вроде того, который остался позади. Для Сары важным аргументом послужило то, что по этой самой тропинке – один бог знает сколько лет назад, но, возможно, с той же целью, что и мы, – шли другие люди.

В целом я был с ней согласен, но один нюанс все-таки следовало прояснить.

– Найт наверняка мертв, – сказал я. – И вы это прекрасно понимаете. Вы знали это еще на Земле, перед стартом.

Сара гневно сверкнула глазами:

– Опять вы за свое! Уймитесь уже, капитан! Вы с самого начала были против этой экспедиции. Так почему тогда вы приняли мое предложение?

– Я ведь уже говорил: исключительно из-за денег.

– Тогда почему вас волнует, жив Найт или мертв? Не все ли вам равно, найдем мы его или нет?

– Если уж хотите знать правду, то меня это действительно нисколько не волнует.

– Но при этом вы голосуете за то, чтобы идти дальше. Я правильно вас поняла?

– Да. Я рассуждаю просто: если мы двинемся вперед, то можем обнаружить что-нибудь интересное. А если отправимся обратно в город, точно не найдем там ничего нового.

– Но там мы сможем вернуть себе лошадок, – возразила моя спутница.

Я покачал головой:

– Это вряд ли. Стоит лошадкам или гному узнать о нашем появлении – и все, мы их больше не увидим, не говоря уже о том, чтобы выйти с ними на контакт. В этом городе миллион мест, где может укрыться целая армия гномов и лошадок.

– Как я понимаю, – сказала Сара, – это наши лошадки когда-то сбежали из оврага, а сегодня наткнулись на кости и страшно перепугались. А вы как считаете? Думаю, вполне могло так получиться, что они забыли о том, что там произошло, а потом увидели кости, всё вспомнили, и это стало для них настоящим потрясением…

– Наших лошадок было восемь, – напомнил я. – С Пэйнтом получается девять. Он говорит, что изначально их было десять. А где же десятая?

– Этого, возможно, мы никогда не узнаем. Да и не все ли равно.

Я не мог с ней не согласиться. Действительно, какая разница? Хватит уже пустопорожней болтовни. Мы пойдем дальше. Неизвестно, конечно, что ждет нас впереди, но всегда есть надежда: как на то, что мы найдем место получше, чем эта дикая сухая пустошь с постоянно меняющимся рельефом, так и на то, что наша экспедиция увенчается успехом.

Хотя еще не факт, что люди, чьи кости были разбросаны в овраге, искали именно Лоуренса Арлена Найта, а не кого-нибудь другого. И кстати, вполне возможно, что они, как и мы, просто шли наугад…

Мы сидели у костра и прикидывали, как лучше организовать наше дальнейшее передвижение.

Порешили так: на Пэйнта погрузим бесполезного в отсутствие мозга Роско, а также столько воды и пищи, сколько сможет выдержать лошадка; мы с Туком потащим тяжелые сумки, а Сара – как единственная обладательница оружия – пойдет с легкой сумкой, чтобы иметь возможность в нужный момент без труда приготовиться стрелять; Ух не понесет ничего – он выдвинется вперед и будет нашим разведчиком.

Днем, хотя нам этого очень не хотелось, мы все-таки спустились в овраг и тщательно все осмотрели. Там обнаружились три человеческих черепа и с полдюжины единиц ржавого оружия, которое было повреждено настолько, что определить его вид не представлялось возможным. Пэйнт припомнил, что всего людей было восемь, и, судя по разбросанным костям, память его не подвела, но вот пять черепов исчезли.

Вернувшись на стоянку, мы собрали в сумки самое необходимое, а остальные пожитки оттащили в овраг и спрятали в узкую щель в его склоне. Потом вениками из веток старательно замели свои следы от тропинки до тайника. Откровенно говоря, у меня при этом сложилось впечатление, что мы занимаемся полной ерундой и лишь зря теряем время: тропа давным-давно заброшена, и мы, возможно, первые, кто идет по ней за последние сто лет или даже больше.

Солнце давно перевалило за полдень, но наша экспедиция все равно двинулась в путь. Ни у кого не было желания задерживаться в этом месте дольше, чем необходимо. Мы с огромным облегчением уходили от этих тоскливых сухих склонов с повисшей над ними аурой обреченности. А еще нас подгоняло странное, ничем не объяснимое чувство, что надо поторапливаться.

Глава 15

На второй день Ух наткнулся на кентавров.

Мы все еще шли по дикой пересеченной местности, и мне уже начало казаться, что она никогда не закончится. Тропинка то уходила вверх, то спускалась обратно, и мы с Туком, нагруженные тяжеленными сумками, могли немного отдышаться только на коротких промежутках, когда рельеф становился более или менее плоским.

Ух двигался впереди. Мы видели его лишь изредка, когда он взбирался на какой-нибудь холм, чтобы посмотреть назад и убедиться, что с нами все в полном порядке.

Незадолго до полудня я увидел, что Ух спешит по тропинке в нашу сторону. Обрадовавшись возможности передохнуть, я сбросил поклажу на землю и стал ждать. Сара последовала моему примеру, а вот Тук просто стоял, сгорбившись под своей ношей и тупо уставившись в землю. С тех пор как мы ушли со стоянки, где лишились лошадок, монах, казалось, окончательно погрузился в себя и просто брел по тропе, не замечая ничего вокруг.

Ух сбежал по тропинке с очередного холма, остановился перед нами и прогудел:

– Впереди большие лошадки. Их много: десять раз по десять. Но у них нет качалок, а вместо морд – лица, как у вас.

– Кентавры, – сказала Сара.

– Они играют в низине, – продолжил докладывать запыхавшийся Ух. – Бьют палками по шару.

– Кентавры играют в поло, это же просто чудо! – восхитилась Сара и откинула со лба упрямый локон.

В эту секунду она снова стала той молодой привлекательной женщиной, которая встретила меня на пороге своего особняка на Земле, задолго до того, как мы отправились в экспедицию и изнурительное путешествие по чужой планете словно бы приглушило ее яркую красоту.

– Я так понимаю, что вы ищете именно их. Рад помочь в поисках.

– Спасибо, Ух, – поблагодарила Сара.

Я снова взвалил свою сумку на плечо и скомандовал:

– Веди нас.

– Вы думаете, капитан, что черепная коробка Роско все еще у кентавров? – спросила моя спутница. – Они ведь запросто могли ее потерять или сломать, да мало ли что могло за это время произойти.

– Вот сейчас поговорим с ними и все выясним.

– А его память? – не унималась Сара. – Когда мы вставим мозг на место, робот точно все вспомнит? Вдруг Роско забудет, что было с ним прежде?

– Не беспокойтесь, никуда его память не денется. Все, что Роско когда-то знал, останется на месте. У роботов мозг не такой, как у человека, они никогда ничего не забывают.

Естественно, существовала вероятность того, что на этой планете живет не одно племя кентавров, а несколько, и человеколошади, которые забавляются с мячом в низине, расположенной на нашем пути, понятия не имеют о Роско и его мозге.

Мы поднялись на один холм, затем на второй, а когда приблизились к вершине третьего, Ух сказал, что как раз за ним и играют кентавры.

Не знаю почему, но мы все, не сговариваясь, присели на корточки и осторожно выглянули из-за гребня холма.

Внизу простиралась песчаная низина, широкая и плоская, с чахлой растительностью, за ней тянулась узкая полоска красно-желтой пустыни, а потом – снова холмистая дикая местность.

С подсчетом кентавров Ух ошибся, их было гораздо больше чем десять раз по десять. Основная масса зрителей толпилась вдоль кромки прямоугольного поля, которое можно было назвать таковым только потому, что на нем в данный момент шла игра. На самом деле это был просто плоский участок пустыни с двумя рядами белых камней, которые исполняли роль ворот. По полю носилась дюжина кентавров с длинными дубинами в руках. Они яростно бились за владение мячом и колотили по нему почем зря, гоняя его от одних ворот к другим: в общем, это был очень примитивный вариант благородной игры поло.

Насладиться этим зрелищем нам не удалось, матч очень скоро закончился, игроки покинули поле, а толпы болельщиков начали разбредаться.

За полем стояло несколько простеньких шатров: вернее, это были огромные квадраты какой-то грязной ткани, которую накинули на воткнутые в землю шесты; судя по всему, кентавры соорудили их исключительно для того, чтобы укрыться от солнца. Между этими шатрами то тут, то там были свалены в кучу нехитрые пожитки племени.

Кентавры слонялись по своему лагерю, совсем как люди в выходные слоняются по ярмарке.

– И что теперь? – спросила Сара. – Просто спустимся к ним?

Тук вдруг вышел из транса.

– Не все сразу, это рискованно, – сказал он. – Пойти должен кто-то один.

– И полагаю, это будешь ты? – с легкой издевкой предположил я.

– Кто же еще, – ответил монах. – Если кому-то суждено быть убитым, то лучше меня кандидатуры не найти.

– Сомневаюсь, что кентавры, как только увидят незнакомца, сразу захотят его убить, – сказала Сара.

– Много вы понимаете в кентаврах, – заметил я.

– Давайте рассуждать логически, – произнес Тук таким высокомерным тоном, что мне сразу захотелось дать ему пару подзатыльников. – Из всех нас у меня меньше всего шансов быть убитым. С виду я неловкий и вполне безобидный, я не склонен к агрессии, бахвальству и вообще вроде как немного не в себе. На мне коричневая сутана, и, замечу, хожу я не в ботинках, а в сандалиях…

Тут уж я не выдержал:

– Да эти малыши, там внизу, ни черта не знают ни про сутаны, ни про сандалии. Им плевать, умный ты или тупой. Если им захочется кого-то убить…

– Да с чего вы взяли, капитан, что кентавры непременно захотят убивать? – влезла Сара. – Может, они очень даже приветливы с людьми.

– Посмотрите на них повнимательнее, – предложил я. – Эти создания кажутся вам приветливыми?

– Ну, вообще-то, нет, – призналась она. – Хотя судить по одной только внешности неправильно. Но согласитесь, в Туке и впрямь есть нечто такое, что подействует на них умиротворяюще. И дело не в сутане или сандалиях. Кентавры могут почувствовать простую чистую душу и, увидев его, сразу поймут: этот чужак неопасен и пришел к ним с добрыми намерениями.

Я слушал Сару, и мне казалось, что она говорит о ком угодно, но только не о нашем липовом монахе. Так или иначе, обсуждение явно затянулось, и я решил поставить в этом вопросе точку.

– В общем, так: хватит уже препираться, иду я. Если отправится Тук – они мигом его прихлопнут, даже мокрого места не останется.

– А с вами ничего такого, конечно, случиться не может, – парировала Сара.

– Чертовски верно подмечено. Я знаю, как обращаться с…

– Капитан, – встрял Тук, – ну почему вы никогда не прислушиваетесь к голосу разума? Вы постоянно выходите из себя и лезете вперед всех. Просто подумайте о том, что я сказал. Во-первых, эти кентавры, скорее всего, не убьют меня, потому что я не такой, как вы. Им это просто не доставит удовольствия. Что за радость лишить жизни или покалечить жалкого и слабого человека?! А я, поверьте, могу выглядеть очень жалким и исключительно слабым. И во-вторых, вы нужны остальным больше меня. Если со мной что-то случится, это вряд ли повлияет на успех экспедиции; другое дело, если вы сейчас спуститесь туда и позволите забить себя до смерти.

Я смотрел на этого святошу и диву давался: никак не мог поверить, что у него хватило смелости все это мне выложить.

– Ты говоришь всерьез? – спросил я.

– Естественно, – кивнул он. – А вы что, подумали, что я просто рисуюсь тут перед вами? Думаете, я решил, что вы в любом случае меня туда не пустите, и стал корчить из себя героя?

Я ничего не ответил, но Тук угадал: именно так я и подумал.

– Кто бы туда ни отправился, он должен ехать верхом на Старине Пэйнте, – сказала Сара. – К всаднику кентавры отнесутся с большим уважением, чем к пешему человеку. К тому же, если дело примет дурной оборот, на лошадке больше шансов сбежать.

– Майк, – прогудел Ух, – в словах святого есть смысл.

– Чушь собачья, – заявил я, обращаясь ко всем сразу. – Рисковать жизнью должен я, поскольку именно за риск мне и платят.

– Майк, перестаньте вести себя как мальчишка, – холодно произнесла Сара. – Кто-то должен спуститься к кентаврам, и, кстати, это вполне могу быть и я тоже. Почему нет? Нас трое, если не считать Уха, но его посылать туда никак нельзя. Значит, кто-то из нас троих, так что давайте рассмотрим все варианты…

Это было уже слишком.

– Речь идет не о том, чтобы просто спуститься с холма и встретиться с кентаврами лицом к лицу, – пояснил я. – С ними ведь еще надо договориться, чтобы они отдали нам мозг Роско. А Тук точно все запорет.

Повисло напряженное молчание. Каждый из нас с вызовом смотрел на остальных.

– Ладно, бросим монетку, – прорычал я. – Такой вариант вас устроит?

– Но у монетки всего две стороны, – возразила Сара.

– Этого нам вполне хватит, – отрезал я. – Вы в этом не участвуете. Либо я, либо Тук.

– Никаких монеток, – заартачился Тук. – Иду я.

– Думаю, мы должны позволить ему отправиться туда, – принялась убеждать меня Сара. – Тук не зря этого хочет: он знает, что делать, и наверняка справится.

– Что именно он знает? С чем справится? – Я решил прояснить ситуацию. – По-вашему, Тук сможет сторговаться с кентаврами?

– Я объясню им, что нам нужен мозг Роско, – сказал монах. – И мы готовы отдать за него все, что угодно…

– Включая мою винтовку, – добавила Сара.

Тут уж я сорвался на крик:

– Только не винтовку! Как можно? Это ведь единственное наше средство защиты!

– Но без мозга Роско нам никак не обойтись, – парировала Сара. – А вот винтовка может и не понадобиться. С момента высадки на эту планету я выстрелила из нее всего один раз, и, кстати, это оказалось абсолютно бессмысленным.

– Вспомните об останках людей в овраге.

Сара пожала плечами:

– У них было оружие. И что? Помогло оно им?

– Я ведь могу просто выяснить, есть ли у кентавров мозг Роско и готовы ли они с ним расстаться, – внес предложение Тук. – А торговаться будем уже потом и предварительно хорошенько все обсудим.

В итоге они меня уломали.

– Ладно, – согласился я.

Пусть Тук отправится в низину и все к чертям запорет. Тогда мы сможем бросить дурацкую затею с поисками Лоуренса Арлена Найта и начнем наконец искать способ покинуть эту планету.

Я подошел к Пэйнту, развьючил его, сложил канистры с водой на краю тропинки, пристроил на них сверху бездыханного металлического Роско и махнул монаху:

– Давай, приятель, залезай.

Он подошел и, забравшись в седло, протянул мне руку. Мы обменялись рукопожатием, и, как ни странно, длинные худые пальцы Тука оказались гораздо сильнее, чем я себе представлял.

– Удачи, – произнес я на прощание.

Пэйнт галопом поднялся на вершину холма и поскакал вниз по тропе. Мы наблюдали, выглядывая из-за вершины.

Я совершенно искренне пожелал Туку удачи: видит бог, этот безмозглый идиот нуждался в ней, как никто другой.

Сутана похлопывала у псевдомонаха за спиной, и его подпрыгивающая на Пэйнте фигурка с наброшенным на голову капюшоном почему-то вызывала у меня жалость.

Тропинка свернула, и Тук скрылся из виду, но через несколько минут появился снова и теперь уже скакал по низине к слоняющимся по своей стоянке кентаврам. Заметив чужака, все кентавры разом остановились.

Я затаил дыхание: сейчас-то все и решится. Они могли сразу наброситься на Тука – и тогда всему конец. Но кентавры просто стояли и ждали, что будет дальше.

Пэйнт скакал вперед, Тук подпрыгивал на нем, как обмотанная коричневой тряпкой кукла. И тут я кое-что вспомнил…

– Где его кукла? – шепнул я Саре.

Сам не знаю, почему спросил это именно шепотом, я с тем же успехом мог и заорать, кентавры все равно не отреагировали бы, поскольку их внимание было полностью сосредоточено на приближающемся к стоянке всаднике.

– Где его кукла? – повторил я. – Тук что, оставил ее?

– Нет, – ответила Сара, – он взял ее с собой: заткнул за пояс, чтобы руки были свободны.

– Ну просто как ребенок, который не расстается с игрушкой!

– Вы по-прежнему думаете, что это просто кукла и Тук не от большого ума повсюду таскает ее с собой. Но вы ошибаетесь, капитан: Тук способен разглядеть нечто такое, что мы с вами просто не в состоянии увидеть. Для него это не простой талисман, не банальный амулет вроде кроличьей лапки. Это нечто гораздо более важное. Тук относится к кукле с нежностью и благоговением. Ну, все равно как глубоко верующий человек к фигурке Мадонны.

Окончание Сариного монолога я слушал вполуха, потому что Пэйнт уже подскакал к кентаврам и, замедлив шаг, остановился в футах пятидесяти от них.

Тук сидел, как тюфяк, даже руку в приветствии не поднял, он вообще ничего не сделал: просто сидел на Старине Пэйнте, и все.

Я огляделся по сторонам. Сара поднесла к глазам бинокль.

– Он говорит с ними или что? – спросил я.

– Не знаю, – ответила она, – лица из-за капюшона не видно.

Пока все шло неплохо. Кентавры не убили незнакомца сразу, и это вселяло надежду.

Два кентавра поскакали навстречу и остановились справа и слева от нашего монаха.

– Держите! – Сара передала мне бинокль.

Тука я все равно видел только со спины, но лица кентавров разглядел очень хорошо. Вот уж никак не ожидал, что они настолько похожи на человеческие: передо мной были волевые и жестокие мужчины. Судя по всему, они внимательно слушали Тука и пару раз что-то коротко ему ответили. А потом вдруг расхохотались: громко, издевательски – так смеются те, кто чувствует свое превосходство. Кстати, веселье этих двух кентавров, похоже, разделяло все племя.

Я опустил бинокль и слушал, как по холмам и оврагам катится эхо громкого хохота.

Сара обеспокоенно посмотрела на меня:

– Интересно, что там происходит?

– Нетрудно догадаться: старина Тук в очередной раз все испортил.

Хохот стих, и кентавры продолжили разговор с нашим парламентером. Я вернул бинокль Саре. Все, что нужно, я мог видеть и без него.

Один из кентавров развернулся и что-то прокричал остальным. Все трое просто стояли и ждали. К ним со стоянки рысцой несся кентавр с чем-то блестящим в руках.

– Что это у него? – спросил я Сару.

– Щит, – ответила она, продолжая смотреть в бинокль. – И еще какой-то ремень. А, вот теперь вижу. Это перевязь с мечом. Они передают все это Туку.

Пэйнт развернулся и поскакал обратно. Тук держал щит с мечом перед собой и пускал солнечных зайчиков. А кентавры у него за спиной снова начали презрительно смеяться и улюлюкать. Этот смех пополам с улюлюканьем накатывал на нас волна за волной. Пэйнт резко увеличил скорость. Он несся, как испуганный заяц. Когда он исчез из виду, мы с Сарой сели на землю и переглянулись.

– Скоро все выяснится, – сказал я.

– Боюсь, новости нас не обрадуют, – вздохнула она. – Возможно, мы допустили ошибку. Да, конечно, ехать следовало вам, капитан. Однако Тук так этого хотел.

– Но почему? С чего вдруг этот несчастный кретин решил корчить из себя героя? Сейчас не время…

Сара тряхнула головой:

– Дело вовсе не в том, что он, как вы выразились, решил корчить из себя героя. Все гораздо сложнее. И кстати, наш Тук не так-то прост…

– Его что-то гложет, – произнес я. – Хотелось бы знать, что именно.

– Он человек иного склада, чем мы с вами. Смотрит на вещи по-другому. Им что-то движет. И это не страх, амбиции или зависть, но некая мистическая сила. Я знаю, вы всегда считали Тука эдаким псевдосвятошей. Относились к нему как к проходимцу. Но на самом деле он не такой. Я знаю его гораздо дольше, чем вы…

Пэйнт перебежал через вершину холма и резко остановился. Сгорбившийся в седле Тук выронил щит, меч и перевязь и тупо воззрился на нас, словно бы не понимая, что вообще происходит.

– Ну что? – нетерпеливо спросила Сара. – Мозг Роско у них?

Монах кивнул.

– И кентавры согласны на обмен?

– Никакого торга не будет, – просипел Тук. – Будет поединок. Это единственный способ…

– Чтобы получить черепную коробку робота, надо драться? – удивился я. – На мечах?

– Так они мне сказали. Я объявил, что пришел с миром, но кентавры ответили, что мир для трусов. Они хотели, чтобы поединок состоялся сразу, но я объяснил, что перед дуэлью мне надо уединиться для молитвы. Они расхохотались, однако позволили мне уехать.

Тук сполз с Пэйнта, повалился на землю и заскулил:

– Я не могу драться! Я этого попросту не умею! До сегодняшнего дня я никогда не держал в руках оружие. Я не могу убивать. Я отказываюсь убивать! Они сказали, что все будет по-честному. Один на один, но…

– Но ты не можешь драться, – закончил за него я.

Сара сверкнула глазами:

– Естественно, монах не может драться. Он вообще не знает, что это такое.

– А ну прекращай скулить! – прикрикнул я на Тука. – Вставай и вытряхивайся из своей сутаны!

– Вы пойдете вместо него? – изумилась Сара.

– Черт, а кто же еще? Тук спустился к кентаврам, поскольку вы оба на этом настаивали, и чуть было все не запорол. Теперь мне придется исправлять положение. Вам нужна эта черепная коробка или нет?

– Но, Майк… Вы ведь никогда не бились на мечах. Или я ошибаюсь?

– Ясное дело, не бился. Я ведь не варвар какой-нибудь.

Тук продолжал валяться на земле. Я наклонился и рывком поставил его на ноги.

– Кому сказано: вытряхивайся из сутаны! Мы не должны заставлять их ждать! – Я стащил с себя рубашку и начал расшнуровывать ботинки. – И сандалии тоже давай! Мне нужен весь твой прикид.

– Но кентавры заметят подмену, – усомнилась Сара. – Вы совсем не похожи на Тука.

– Подумаешь, проблема: натяну капюшон поглубже. Они, небось, и не запомнили, как Тук выглядит. А если даже кентавры и заметят подмену, то вряд ли станут возражать. Главное, у них будет жертва для потехи.

Я встал и стянул штаны. Тук даже не пошевелился.

– Снимите с него сутану, – попросил я Сару. – Молитва нашего монаха что-то затянулась. Они там скоро начнут нервничать. Мы же не хотим, чтобы кентавры отправились на его поиски?

– Давайте плюнем на все, – вдруг предложила она. – Признаем поражение и пойдем обратно…

– Кентавры пойдут за нами и точно нагонят. Да помогите уже этому идиоту разоблачиться.

Сара шагнула к Туку, и тот вдруг ожил: быстро развязал пояс, стянул одежду и бросил ее мне.

Я надел сутану, как следует подпоясался и натянул поглубже капюшон.

– Майк, вы никогда не дрались на мечах, – зачем-то вновь напомнила мне Сара. – А кентавры наверняка выставят против вас своего лучшего воина.

– У меня есть одно преимущество, – сказал я. – Этот их боец, не важно, насколько он хорош, будет уверен, что перед ним хилый сосунок. Соответственно, он не сочтет нужным осторожничать. Ну, или не станет слишком уж стараться. Начнет выпендриваться, захочет устроить шоу для своих соплеменников. Надеюсь, я смогу к нему подобраться…

– Майк…

– Сандалии!

Тук бросил мне обувь, и я тут же ее надел.

Монах стоял перед нами в одних грязных трусах. Это был самый тощий человек из всех, кого я видел: живот прилип к позвоночнику, при желании можно было все ребра пересчитать, а руки и ноги смахивали на прутики.

Я поднял с земли перевязь, надел ее, вытащил меч и внимательно его осмотрел. Меч был тяжелый, грубой работы; он немного заржавел и притупился, но все еще был достаточно острым. Я вставил его обратно в ножны, поднял щит и продел руку в петлю.

– Удачи, Майк! – пожелал мне Тук.

– Спасибо, – ответил я, хотя никакой благодарности не чувствовал, а, наоборот, был зол как собака.

Этот безмозглый кретин вызвался пойти к кентаврам, облажался, и теперь я должен сделать за него всю грязную работу. Причем я вовсе не был уверен в том, что справлюсь.

Я оседлал Пэйнта, и он развернулся к вершине холма. Тук бросился ко мне и замер. Он стоял в этих своих грязных трусах и протягивал мне куклу. Я ударом ноги вышиб у него из рук дурацкую игрушку, и она взлетела высоко в воздух.

Пэйнт перемахнул через вершину и поскакал вниз по тропе. Кентавры ждали на прежнем месте, так что я зря опасался, что встречу их на тропе – злых из-за долгого отсутствия Тука.

Мое появление вызвало у них очередной приступ веселья.

Пэйнт уверенным шагом приближался к кентаврам. Один из них поскакал нам навстречу. У него был щит, точно такой же как у меня, а на перекинутой через плечо перевязи болтался меч.

Мы остановились лицом к лицу.

– Ты все-таки вернулся, – констатировал кентавр. – Мы думали, ты сбежишь.

– Я лишь могу повторить, что пришел с миром, – ответил я. – Неужели нет другого способа решить наше дело?

– Мир для трусов, – заявил кентавр.

– То есть вы настаиваете на поединке? – уточнил я.

– Поединок – это честно. Все остальное – нет.

Он явно надо мной насмехался.

– Кстати, о честности, – сказал я. – Откуда мне знать, что после того, как я убью тебя, мне и впрямь отдадут шар?

– Не слишком ли много ты о себе возомнил?

– Ну, один из нас точно будет убит.

– Не спорю. Но это будешь ты, а не я. Так что и обсуждать тут нечего.

– Просто хочу уточнить, на случай, если ты вдруг ошибаешься, – не сдавался я. – Так как насчет шара?

– Если вдруг случится невероятное и ты останешься жив, тебе отдадут шар.

– И позволят уйти?

– Этими словами ты наносишь оскорбление мне и всем моим собратьям, – ровным голосом, от которого тем не менее леденела кровь, произнес кентавр.

– Я не с этой планеты, – пояснил я, – и ничего о вас не знаю.

– Мы благородное племя, – процедил он сквозь зубы.

– В таком случае перейдем к делу, – предложил я.

– Поединок проводится по определенным правилам. Расходимся в стороны и поворачиваемся лицом друг к другу. Видишь вон ту тряпку на шесте?

Я кивнул. Кто-то в толпе кентавров действительно держал шест с привязанной к нему тряпкой.

– Это знак. Как только шест падает – поединок начинается.

Я кивнул и стукнул Пэйнта пятками по бокам, мы отбежали назад и снова развернулись. Кентавр проделал тот же маневр. Тряпка на шесте все еще была поднята. Мой противник вытащил меч из ножен. Я сделал то же самое.

– Ну что, дружище Пэйнт, вот мы и допрыгались, – сказал я.

– Достопочтимый сэр, можете на меня положиться: я буду с вами до конца.

Шест с тряпкой упал.

Мы с кентавром ринулись друг другу навстречу. Пэйнт старался вовсю. Копыта кентавра выбивали из земли здоровенные комья, он поднял над головой обе руки, в которых держал меч и щит. Все это сопровождалось довольно странными воинственными криками, от которых мне, чего уж греха таить, стало не по себе.

С начала поединка прошло лишь две секунды (во всяком случае, мне так показалось), и за эту пару мгновений я успел обдумать с дюжину хитроумных трюков, с помощью которых мог бы одолеть противника, однако, увы, забраковал их все как нереальные. В конце концов я понял, что вариант у меня лишь один: надо постараться выставить вперед щит, любой ценой выдержать первый удар и как-то исхитриться нанести ответный.

Приняв это решение, я, как ни странно, успокоился и полностью сосредоточился на единственной задаче: прикончить кентавра раньше, чем он убьет меня. А поскольку мечом я владел плохо, вернее, не владел совсем, оставалось надеяться исключительно на удачу.

Меч кентавра по дуге опускался в мою сторону. Мой меч тоже был нацелен в голову противника. Кентавр чуть прикрыл глаза, он явно получал удовольствие и не сомневался в своем превосходстве.

Он знал, что мне конец, понимал, что у чужака попросту нет шансов, поскольку почуял, что перед ним не боец.

Меч кентавра с такой силой обрушился на край моего щита, что у меня аж рука онемела. Клинок соскользнул буквально в дюйме от моего плеча. И как только это случилось, противник вдруг дернулся и подался назад. Глаза его остекленели, рука со щитом отлетела в сторону, и мой меч опустился прямо ему на голову и рассек ее пополам до самой шеи.

Но за долю секунды до того, как я раскроил череп кентавру, у него над переносицей появилась маленькая черная точка, и клинок прошел через нее, словно она указывала ему направление удара.