Текст книги "Братство талисмана"

Сара кивнула, и мы пошли дальше. Смит продолжал гулить, впрочем за цоканьем лошадок его почти не было слышно. Однако, если этот тип вздумает завывать на стоянке, боюсь, мне придется заткнуть ему рот. Нормальный человек вряд ли способен долго слушать подобные звуки.

В городе здания заслоняли нас от солнца, но теперь мы оказались на открытой местности. Солнце здесь не палило, оно было теплым и ласковым, как весной. Я чувствовал себя вполне комфортно, вдыхая свежий воздух с легкой примесью пряных и хвойных ароматов, которые приятно щекотали ноздри.

Красное здание со шпилями и башенками четко вырисовывалось на фоне голубого безоблачного неба. До чего же хорошо было оказаться за стенами города, там, где снова можно увидеть нормальное небо, а не жалкую белесую полоску. Все вокруг дарило ощущение, что мы наконец-то вышли на нужную дорогу, куда бы она нас ни привела.

Я в очередной раз подумал о том, как далеко способен зайти человек, увлеченный безумной идеей.

Следуя по этой петляющей тропинке, мы можем найти кентавров, которые выкупили мозг Роско. Допустим, его мозг еще у них и кентавры согласятся продать его чужакам. Если нам удастся его заполучить и вернуть на место, есть шанс, что робот расскажет нам что-либо интересное и полезное.

Я привык гоняться за призрачными целями в одиночку, но, как оказалось, чтобы добиться настоящего успеха, требуется команда в составе: вооруженная допотопной винтовкой баба-охотница, чокнутый слепой и липовый монах с грязными ногтями. Разумеется, возможны и другие комбинации, но на данный момент эта троица была в приоритете.

Мы находились уже на полпути к красному зданию, и тут у меня за спиной вдруг раздались испуганные крики. Я оглянулся. Прямо на нас неслись лошадки. Я инстинктивно нырнул в сторону и по пути прихватил с собой Сару. Мы скатились с тропинки, а лошадки проскакали мимо на такой скорости, что их полозья невозможно было разглядеть: они превратились в размытые пятна. Смит с Туком судорожно пытались удержаться в седле, сутана монаха развевалась и хлопала у него за спиной. Лошадки во весь опор мчались к пандусу и издавали при этом такие душераздирающие звуки, что меня аж в дрожь бросило.

Едва я приподнялся, прямо у меня над головой что-то взорвалось. Вернее, это был даже не взрыв, а громкий хлопок. И после этого хлопка какие-то темно-красные гранулы, со свистом рассекая воздух, начали ударяться о землю и отскакивать от нее обратно, как резиновые мячики.

Я понятия не имел, что это за хрень такая, однако сразу сообразил, что надо срочно сматываться. А вот лошадки, судя по всему, знали, что происходит, и поэтому рванули к дому. Самым разумным сейчас было последовать их примеру. Я рывком поднял Сару на ноги, и мы побежали к пандусу.

Справа раздался еще один хлопок, и очередная порция темно-красных гранул застучала по земле, поднимая облачка пыли.

– Это дерево! – задыхаясь от быстрого бега, крикнула моя спутница. – Оно в нас стреляет!

Я вскинул голову и увидел темные шары, которые и впрямь отделились от кроны.

– Осторожно! – воскликнул я, толчком повалил Сару на землю и упал рядом.

Шары продолжали взрываться у нас над головой. В воздухе свистели вылетающие из их нутра дробинки. Одна угодила мне в бок: ощущение при этом было такое, будто мул копытом ударил по ребрам.

– Пошевеливайтесь! – скомандовал я и снова рывком поднял Сару на ноги.

Она оттолкнула мою руку и опрометью кинулась к зданию. А хлопки все не прекращались. Дробинки стучали по пандусу, но мы смогли целыми и невредимыми забежать в дом.

Все остальные уже были внутри. Лошадки испуганно сбились в кучу, перед ними, как пастушья овчарка, семенил туда-сюда Ух. Тук сгорбился в седле. Смит наконец заткнулся, но, несмотря на свои габариты, этот толстяк сидел прямо, а лицо его так и светилось счастьем, и от этого, признаюсь, мне стало как-то жутковато.

За парадными дверями продолжали разрываться темные шары, а дробинки бились о пандус и скакали как бешеные.

Я глянул на Сару. Она несколько изменилась: безупречный костюм путешественницы помялся и запылился, а на щеке появилась темная полоска грязи.

Однако наша красавица, несмотря ни на что, не расставалась со своей винтовкой. Я не смог сдержать улыбку: приклеилась к ней, что ли?

Мимо меня пробежало какое-то мелкое существо, за ним еще одно. Их становилось все больше, и, приглядевшись, я увидел, что к пандусу как одержимые несутся некие похожие на крыс твари. Каждая, выбежав из дома, хватала в зубы одну из скачущих по пандусу дробинок.

В темноте у нас за спиной слышался шорох вперемешку с визгом. Вторая сотня крысоподобных созданий промчалась к пандусу.

Перепуганные ордами грызунов лошадки отступили к стене у дверного проема. Мы последовали их примеру. Зверьки не обращали на нас ни малейшего внимания, их интересовали только вылетавшие из лопающихся шаров и прыгающие по пандусу дробинки. Каждая крыса была сама за себя. Они толкались, перепрыгивали друг через друга и хватали добычу в зубы с таким остервенением, будто от этого зависела их жизнь.

Снаружи продолжали падать и взрываться черные шары.

Ух подошел ко мне, втянул короткие ноги и лег на живот, опустив щупальца на пол.

– Делают запасы съестного, предчувствуя, что грядут голодные времена, – сказал он.

Я кивнул. Объяснение выглядело вполне логичным. Черные шары, по всей видимости, были стручками, а темно-красные гранулы – семенами, при помощи которых размножаются деревья. Вот только шары в придачу служили своего рода оружием, которое удивительное дерево использовало против нас. Оно как будто бы знало о приближении чужаков и, как только мы оказались в радиусе его действия, открыло огонь на поражение. Подойди мы чуть ближе или происходи дело на открытой местности, где нельзя укрыться, нам бы наверняка не поздоровилось. У меня до сих пор еще ныли ребра от удара семечка, вылетевшего из шара, а на лице осталась ссадина от другого, только слегка чиркнувшего по щеке. Нам определенно повезло, что поблизости стоит это здание.

Сара села на пол и положила винтовку на колени.

– Вы в порядке? – спросил я.

– Да, только устала. Думаю, это место вполне подходит для привала.

Я огляделся. Тук уже слез со своей лошадки, но Смит оставался в седле. Толстяк сидел с прямой спиной, слегка склонив голову набок, как будто к чему-то прислушивался. Выражение его физиономии было по-прежнему пугающе отсутствующим и счастливым.

– Тук, – попросил я, – будь добр, сними Джорджа с лошадки. А я пойду поищу дрова.

У нас, вообще-то, имелась походная печка, но я рассудил, что, если можно найти дрова, тратить запасы топлива неразумно. К тому же у костра есть свои неоспоримые преимущества. Смешно сидеть вокруг печки и вести задушевные разговоры, а вот вокруг костра – самое то.

– Я не могу его стащить, – чуть не плача, пожаловался монах. – Смит меня не слушает. Вообще как будто не замечает.

– И что с ним такое? Он ранен?

– Не думаю, капитан. Мне кажется, Джордж достиг своей цели.

– Ты хочешь сказать, что тот голос…

– Загадочный друг здесь, в этом здании, – кивнул Тук. – Судя по его виду, когда-то оно могло быть храмом.

Да, если подумать, внешне строение смахивало на церковь, но его интерьер рассмотреть было сложно: лучи клонящегося к закату солнца освещали только пространство возле двери, все остальное было погружено в полумрак.

– Мы не можем оставить Джорджа в седле на всю ночь, – заявил я. – Давай-ка вместе его стащим.

– И что потом? – спросил Тук.

– Не понимаю, о чем ты.

– Мы стащим его сегодня, а завтра что? Как мы поступим дальше?

– Не вижу ни малейшей проблемы. Завтра, если Смит не очухается, усадим его обратно в седло. И привяжем, чтобы не свалился.

– Вы хотите сказать, что намерены потащить Джорджа дальше? Как раз в тот момент, когда он наконец-то достиг цели, к которой стремился чуть ли не полжизни?

Я начал терять терпение и повысил голос:

– К чему ты клонишь? По-твоему, из-за этого пускающего пузыри идиота мы должны обосноваться здесь навсегда?

– Позвольте напомнить вам, капитан, – язвительно произнес монах, – что именно этот пускающий пузыри идиот указал нам дорогу сюда. Без него мы бы…

– Джентльмены, – Сара поднялась на ноги, – давайте на полтона ниже, хорошо? – И обратилась ко мне: – Не знаю, сознаете вы это или нет, капитан, но, похоже, у нас при всем желании не получится уйти отсюда в ближайшее время.

– Да? И что же нам помешает? – сквозь зубы спросил я.

Сара широким жестом указала на дверь:

– Наш новый друг – дерево. Оно держит нас на мушке. Я за ним понаблюдала. Оно прицельно, без промахов палит по пандусу. Если шагнете за порог, это может стоить вам жизни. Даже эти мелкие твари, которые собирают семена, хоть они и очень проворные, все равно несут потери.

И действительно, на пандусе, по которому продолжали скакать семена, тут и там лежали бездыханные тушки местных крыс.

– Дерево выдохнется, – возразил я. – Рано или поздно оно устанет… или у него закончатся боеприпасы.

Сара покачала головой:

– Я в этом сильно сомневаюсь, капитан. Какова приблизительная высота дерева? Четыре мили? Пять? Его крона начинается в нескольких сотнях футов от земли, в самом широком месте ее диаметр, думаю, составляет около мили. И сколько, по-вашему, может быть стручков у такого растения?

Я знал, что Сара права. Она все правильно рассчитала: если дерево захочет, оно сможет удерживать нас в доме в течение нескольких дней.

– Доббин, – сказал я, – может, ты объяснишь нам, что здесь происходит? Почему дерево палит в нас стручками?

– Я ничего не стану вам объяснять, благородный сэр, – ответил он. – Я иду с вами и несу вещи, но больше ничего для вас делать не стану. Никакой информации или помощи вы от нас не дождетесь. Не вижу причин помогать тем, кто скверно с нами обращается.

Из темноты, помахивая щупальцами, иноходью просеменил Ух; его глаза на паре щупальцев возбужденно блестели.

– Майк, – прогудел он, – это место навевает какие-то странные ощущения. Древние секреты. Очень давно тут случилось нечто чрезвычайно загадочное. Здесь присутствует нечто, и оно очень ждет, когда появится какое-то живое существо.

– И ты туда же, – с досадой произнес я и посмотрел на Смита.

Толстяк так и сидел верхом, прямо, словно кол проглотил, с выражением абсолютного счастья на застывшем, словно маска, лице. Похоже, он нас покинул и сейчас пребывал где-то на другом краю Галактики.

– Это место дарит покой, – продолжил Ух, – однако очень странный покой, есть в нем что-то пугающее. Лично я не чувствую себя здесь комфортно. Если бы мне понадобилось тихое убежище, я бы нашел нечто получше. Хотя, возможно, это чисто субъективное восприятие. Но я делюсь этой информацией, поскольку она может оказаться полезной.

– Ладно, – сказала Сара, – что дальше? Вы собираетесь снять Джорджа или так и оставите его на лошадке?

– Как по мне, – отозвался я, – Смиту без разницы, но мы, пожалуй, все-таки его снимем.

Мы с Туком стянули толстяка с лошадки, проволокли по полу и прислонили к стене возле двери. Джордж не сопротивлялся, он, похоже, вообще не сознавал, что происходит.

Я снял с одной из лошадок сумку, немного порылся в ней и нашел фонарь.

– Идем, Ух, я намерен тут осмотреться. Может, удастся найти дрова, здесь должна остаться какая-нибудь мебель или что-то вроде того.

Как выяснилось, это только у входа, по контрасту с ярким солнечным светом, создавалось впечатление, что внутри царит непроглядная тьма. Когда мы отошли вглубь здания, там оказалось не так уж и темно. Хотя и светло там тоже не было, все вокруг словно бы заволокло туманом или клубами дыма. Ух шлепал рядом со мной, его я еще мог разглядеть, а вот стен видно не было. То тут, то там возникали темные силуэты каких-то предметов, иногда высоко над головой вспыхивал свет: насколько я понял, это похожие на щели окна под крышей пропускали солнечные лучи. Справа от нас текла настоящая живая река: крысоподобные твари, занятые заготовкой семян, усердно сновали туда-сюда. Когда я посветил в их сторону, на меня в ответ злобно зыркнули маленькие красные глазки. Я решил, что лучше их не видеть, и выключил фонарь.

Ух постучал меня по руке щупальцем, а другим молча указал на темный силуэт, который был похож на кучу какого-то хлама, и предположил:

– Может, найдем там дрова.

Гора хлама находилась дальше, чем нам представлялось с того места, где мы стояли, и, когда мы наконец до нее добрались, оказалась значительно выше. Я снова включил фонарь. Да, это было именно то, что нам требовалось: деревянные бруски, всевозможные доски и палки, как будто кто-то переломал кучу мебели и сгреб обломки в одно место. Но там встречались и металлические предметы, некоторые проржавели и стали хрупкими, а другие еще блестели. Когда-то они наверняка служили инструментами, а потом их почему-то погнули и перекрутили так, что они стали ни на что не годны. Кто-то сильно постарался, чтобы сотворить такое. Зачем? С какой целью? Кроме разных деревяшек и железяк, в куче обнаружились еще рваное тряпье и какие-то обмотанные нитками деревянные бруски странной формы.

– На эти неодушевленные предметы было израсходовано много гнева, – заметил Ух. – Очень загадочно и крайне нелогично.

Я передал ему фонарик и, опустившись на колени, принялся выуживать из груды мусора подходящие деревяшки, складывая их на локоть левой руки. Все «дрова» были объемными и сухими, их оказалось вполне достаточно, чтобы, несмотря на осаду, продержаться в этом здании несколько дней. В процессе сортировки мне попалась какая-то обмотанная травой и перевязанная тонкой веревкой причудливая щепка. Я уже собрался было отбросить ее в сторону, но потом подумал, что из веревки получится неплохой фитиль, и не стал отбраковывать находку.

В результате у меня набралась внушительная охапка дров. Я медленно встал на ноги, придерживая все правой рукой, чтобы растопка не соскользнула на пол.

– Ты понесешь фонарик, – сказал я Уху, – у меня только две руки.

Поскольку мой спутник не ответил, я оглянулся и увидел, что он замер, как охотничий пес перед прыжком на дичь. Два его щупальца с глазами на кончиках были устремлены к потолку… если, конечно, у этого здания вообще был потолок.

Я тоже посмотрел наверх, но ничего не увидел, только ощутил пустоту, которая тянулась от пола до самых башенок и верхушек шпилей.

Из этой пустоты доносился странный шелестящий звук, он становился все громче и был похож на частые хлопки крыльев. Так взмывает к небу стая птиц, которую спугнули с болота. Но в нашем случае шелест не стих, как это бывает с птицами после того, как они поднимутся в небо. Ух и я стояли на месте, а звук все длился и длился. Как будто где-то наверху, в сумрачном тумане, из ниоткуда в никуда мигрировало сообщество крылатых существ. Загадочные твари не просто кружили где-то высоко у нас над головами, их движение было подчинено определенной цели, и, как только они пересекали пустое пространство, на смену им прилетала новая стая, и, казалось, шелест их крыльев будет длиться вечно.

Я напряг зрение, но ничего не увидел. Либо эти создания находились слишком высоко, либо они были невидимыми, либо их вообще не существовало. Но откуда же тогда исходил звук? В другом месте и в другое время я не стал бы особо на этом зацикливаться, однако сейчас возникло странное чувство: как будто я столкнулся с некоей непостижимой силой и она ловко отправила меня в нокаут. А потом хлопки невидимых крыльев в одну секунду стихли, и воцарилась абсолютная тишина, словно бы я внезапно оглох.

Ух опустил устремленные вверх щупальца с глазами.

– Здесь ничего не было, – произнес он. – Это происходило где-то в другом месте.

Как только Ух это сказал, я понял, что он испытывает столь же странные ощущения: на самом деле эти крылья хлопали где-то далеко отсюда, а мы слышали их пространственно-временное эхо. Сам не знаю, каким образом я вдруг об этом догадался.

– Ладно, возвращаемся, – объявил я. – Всем давно пора подкрепиться. Да и поспать не мешает. Ты сам-то как? Забыл спросить: тебя наша пища устраивает?

– Я же объяснял тебе, Майк, что путешествую в своем втором «я», – ответил Ух.

Точно, припомнил я, он именно так и говорил. Знать бы еще, что это означает. Ясно одно: еда ему не нужна.

Мы вернулись к остальным. Лошадки выстроились в круг и стояли, опустив голову. Вся наша поклажа была сложена у стены возле парадной двери. Там же сидел полностью отключившийся от реальности Смит со своей неизменной блаженной улыбкой. Он был похож на выброшенную куклу, как и лишенный мозга робот Роско, которого прислонили к стене рядом с ним. Эта парочка являла собой то еще зрелище.

Солнце клонилось к закату, сумерки за порогом дома были не такими густыми, как темнота внутри. Крысоподобные твари продолжали носиться туда-сюда, собирая урожай семян с пандуса.

– Пальба стручками утихла, – сказала Сара. – Но она возобновится, как только мы высунемся наружу.

– Полагаю, вы это уже проверили на практике? – предположил я.

– Да, но только выглянула на секунду и сразу нырнула обратно. К сожалению, я жуткая трусиха. Но в одном я уверена: это дерево нас видит.

Я сбросил на пол принесенные дрова. Тук к нашему возвращению успел распаковать котелки, кружки и кофейник.

– Ну что, расположимся тут? – спросил я. – Чем ближе к двери, тем меньше дыма в доме.

Сара кивнула:

– До чего я устала, капитан. Огонь и еда – это то, что нам надо. А как там Ух? Надо позвать и его тоже…

– Он не ест и не пьет, поскольку путешествует в своем втором «я», но давайте не будем сейчас это обсуждать.

Сара поняла и не стала приставать с расспросами.

Монах подошел ко мне и присел на корточки.

– Отличные дрова, – заметил он. – Где вы их нашли?

– Там, внутри, целая гора хлама. Всего хватает, в том числе и топлива в достатке.

Я тоже присел на корточки, достал нож и начал раскалывать одну из досок на щепки. Потом сложил их в кучку и выудил из груды дров ту самую, обмотанную тонкой веревкой деревяшку.

И вот, когда я уже собрался перерезать ножом веревку, Тук выставил вперед руку:

– Одну секунду, капитан.

Он взял у меня эту деревяшку и поднес ее ближе к вечернему свету, струившемуся сквозь открытую парадную дверь. И тут я впервые хорошенько разглядел свою находку. До этого она была для меня просто деревяшкой с привязанным к ней пучком то ли соломы, то ли сухой травы.

– Надо же, кукла, – удивилась Сара. – Игрушка.

– Ничего подобного, – возразил Тук. У него дрожали руки, и он, чтобы унять дрожь, сжал куклу еще крепче. – Это не игрушка, а идол. Посмотрите на его лицо.

Даже в слабом сумеречном свете лицо этого идола было вполне различимо. Правда, его трудно было назвать человеческим, скорее уж оно смахивало на морду обезьяны. Однако, глядя на него, я испытал настоящее потрясение. Человеческое или нет, но это лицо словно бы говорило со мной. Оно выражало невыносимую печаль и одновременно смирение. В целом лицо было сработано грубо, никаких деталей, а сам идол выглядел примитивным, как кукла из кукурузного початка. Но тот, кто вырезал куклу, что бы им ни двигало, смог показать всю глубину своих страданий и все отчаяние бедственного положения. На этого идола даже смотреть было больно.

Тук медленно поднял куклу двумя руками и крепко прижал ее к груди. Потом посмотрел на каждого из нас по очереди и в отчаянии крикнул:

– Вы что, не видите?! Неужели вы ничего не понимаете?!

Глава 6

Наступила ночь. Костер вырезал круг света из обступившей нас темноты. У меня за спиной с тихим скрипом покачивались туда-сюда лошадки. Смит так и сидел, безвольно привалившись к стене возле двери, словно мешок жира. Мы попытались его растормошить и заставить поесть, но все оказалось тщетно: физически он был с нами, а вот мыслями определенно витал где-то далеко. Рядом с ним «сидел» металлический Роско, лишенный мозга робот. А чуть подальше расположился Тук, он продолжал прижимать к груди деревянную куклу и не отрываясь пялился куда-то в темноту.

Да уж, чертовски хреновый старт у нас получился. Экспедиция начала разваливаться, едва начавшись.

– А где Ух? – спросила Сара.

– Бродит где-то. Энергии у него хоть отбавляй. Не хотите немного вздремнуть?

– А вы будете охранять мой сон?

– Я не благородный рыцарь Ланселот, если вы на это намекаете. Отдыхать будем по очереди: так что через некоторое время я вас разбужу, и вы меня смените.

– Договорились. Кстати, вы заметили, что это здание каменное?

– Ну и что? Можно подумать, что остальные дома деревянные.

– Но это отличается от всех прочих строений в городе, – не унималась Сара. – Оно возведено из настоящего камня. Я не специалист, но, похоже, это гранит. А вот из чего сделан город, непонятно. У вас есть идеи?

– Точно не из камня, – ответил я. – Этот материал не добывали в карьерах. Скорее всего, он искусственного происхождения, синтетический. Его атомы сцеплены необычайно крепко, нам такие вещества пока неизвестны. Ничто не может его разрушить: после моего выстрела из лазерной винтовки на посадочном поле даже царапины не осталось.

– Вы разбираетесь в химии, капитан?

Я покачал головой:

– Не особо.

– Люди, вернее, существа, построившие дом, в котором мы сейчас находимся, жили на этой планете гораздо раньше тех, что возвели город.

– Ну, я бы не стал утверждать столь категорично. Откуда нам знать, как давно был построен город? Пройдут миллионы лет, прежде чем на его зданиях появятся хоть какие-то следы коррозии… если они вообще когда-нибудь появятся.

Какое-то время мы сидели молча. Я выбрал подходящую палку и пошевелил ею дрова в костре, отчего пламя вспыхнуло ярче.

– И что же теперь, капитан? – спросила Сара.

– В смысле?

– Что мы будем делать утром?

– Пойдем дальше, если дерево, конечно, позволит. Надо найти диких лошадей, вернее, кентавров. Узнаем, у них ли мозг Роско и можно ли его выкупить…

Она кивнула в сторону Смита:

– А как быть с ним?

– Может, к утру очухается. Если нет, привяжем его к лошадке. А Тука, если он до утра не выйдет из транса, я уж как-нибудь приведу в чувство.

– Но у Джорджа была цель, и теперь он нашел то, что искал.

– Напомните-ка мне, кто купил корабль и оплатил все счета? Кто притащил сюда Смита? Только не говорите, что готовы пойти на попятный и прекратить поиски лишь потому, что этот идиот вдруг повис на нас мертвым грузом.

– Не знаю. Если бы не Джордж…

– Ладно, давайте оставим Смита здесь. Он наверняка этого хочет, раз уж добрался до своей цели…

Сара чуть не задохнулась от возмущения:

– Капитан! Вы не поступите так с Джорджем!

– Интересно, почему?

– Потому что это бесчеловечно, а я не верю, что вы настолько зачерствели душой. Вы не отвернетесь от бедняги…

– Это он от нас отвернулся. Смит получил то, что хотел…

– Откуда вы знаете?

С женщинами вечно так. Никакой логики. Только что сама утверждала, что этот идиот Джордж достиг своей цели, а когда я сказал практически то же самое, начала препираться.

– Я ничего не знаю, – буркнул я, – и ни в чем не уверен.

– Однако решили идти дальше.

– Естественно, не оставаться же здесь навсегда. Мы не в том положении, чтобы сидеть и ждать у моря погоды. Нам предстоит долгий путь, мы должны двигаться вперед.

Я встал, подошел к двери и выглянул наружу. Ночь выдалась темной: ни луны, ни звезд, только вдалеке смутно виднелись очертания белого города.

Дерево прекратило обстрел, крысоподобные существа собрали все семена и вернулись восвояси, где бы это ни было.

Можно было попробовать ускользнуть из дома под покровом ночи, но я почему-то сомневался в том, что нам это удастся. Темнота дереву не помеха: оно нас, естественно, не видело, глаз ведь у растений не бывает, однако абсолютно точно могло каким-то образом чувствовать наше присутствие. Очевидно, дерево прекратило обстрел, посчитав, что загнало чужаков в угол, но, если мы попробуем высунуться, наверняка снова примется пулять в нас из своих стручков. Возможно, оно даже знало, что мы не любители путешествовать посреди ночи.

И тем не менее, несмотря на все разумные доводы, искушение попытаться выбраться наружу под прикрытием темноты было очень велико. Вот только нам предстояло идти по незнакомой территории, причем по тропинке, которую сложно разглядеть под ногами. Да и сил на ночной бросок у нас уже не осталось, всем надо было поспать.

– Почему вы вообще отправились с нами, капитан? – вдруг спросила Сара. – Вы ведь с самого начала не верили в успех этого предприятия.

Я вернулся от двери и сел рядом с ней у костра.

– Вы же буквально всучили мне огромную сумму, забыли? Все дело в деньгах – вот мой ответ.

– Но не только, – заметила Сара, – вы боялись, что больше никогда не вернетесь в космос. Вас с самого момента посадки изводила мысль о том, что вы до конца жизни застрянете на Земле.

– Подозреваю, что в действительности вы просто хотите знать, почему я бежал на Землю и по какой причине мне потребовалось укрытие, да? Признайтесь, что вам до смерти охота узнать, с каким таким криминальным элементом вы связались. Удивляюсь: как так вышло, что вы не смогли разнюхать обо мне все эти грязные подробности? И это притом, что вы узнали практически все, вплоть до точного времени посадки моего звездолета на Землю. Неужто шпики подкачали и не смогли составить на меня исчерпывающее досье?

– О вас ходит много самых противоречивых баек, – вздохнула Сара. – И отличить выдумку от правды нереально, но одно я знаю наверняка: вы наделали шороху в космосе. Что это было, капитан? Величайшая афера всех времен?

– Вы явно переоцениваете мои скромные способности.

– Но вы же охотник за планетами, и с одной из них произошла какая-то странная история. Планета и впрямь была так хороша, как рассказывают?

– Она была прекрасна, мисс Фостер. Прекрасна, как Земля до ледникового периода.

– Вроде бы вы первым ее нашли, а потом что-то пошло не так, да? Я слышала самые разные версии. По одной из них на той планете обнаружился какой-то вирус. По другой – климат там был слишком переменчивым. Некоторые говорят, что вообще никакой планеты не существовало.

Я улыбнулся, сам не знаю почему: история-то не из веселых.

– Планета попалась просто отличная, но, как оказалось, с одним маленьким изъяном… Она уже была населена разумными существами.

– Но вы должны были сразу об этом узнать! – удивилась Сара.

– Вовсе не обязательно, – возразил я. – Популяция была незначительной, так что их присутствие сложно было обнаружить. Вот скажите мне: на что надо обращать внимание, когда обследуешь планету на предмет присутствия на ней разумных существ?

– Ну… я не знаю, – пожала плечами Сара. – И на что же?

– Понятия не имею.

– Но ведь вы…

– Я охотился на планеты, а не исследовал их. Ни у одного охотника не имеется соответствующего оборудования. Естественно, он может составить определенное представление о вновь обнаруженной планете, но лишь в самых общих чертах, поскольку у него нет необходимой аппаратуры и человеческих ресурсов, да и знаний для такого дела недостаточно. Исследования планеты, проведенные тем, кто ее открыл, не имеют юридической силы. Понятное дело: в них легко может обнаружиться стандартная ошибка. Планета должна быть сертифицирована…

– Уверена, вы получили сертификат. Иначе вы попросту не смогли бы ее продать.

Я кивнул:

– Солидная исследовательская фирма все сделала чин по чину. Планету сертифицировали, оформили необходимые документы. Но я совершил всего одну ошибку. Я выдал им бонус: попросту говоря, приплатил сверху, чтобы команда быстрее прибыла на место и не затягивала с исследованиями. Видите ли, я спешил, поскольку около дюжины риелторских фирм уже подали заявки на покупку. Я боялся, что объявится какой-нибудь другой охотник и выставит на продажу более привлекательную для них планету.

– Что было маловероятно.

– В общем-то, да. Но вы должны понять одну вещь: можно охотиться до опупения, но и за десять жизней не найти планету, которая будет хоть вполовину так же хороша, как моя. Когда такое вдруг случается, попросту слетаешь с катушек. Ты не можешь заснуть по ночам, потому что без конца думаешь о том, что сорвал реальный куш и другого такого шанса тебе уже никогда не представится. Одна мысль о том, что кто-то или что-то может в один миг все изменить, хуже любой пытки.

– Думаю, я понимаю. Вы очень спешили.

– Конечно, черт побери, а как же иначе! И команда исследователей, чтобы отработать свой бонус, тоже спешила. Не стану утверждать, что они проявили халатность, хотя такой вариант тоже возможен. Будем справедливы: разумные существа обитали на довольно ограниченном участке джунглей, и они были не особо разумны. Те, кто исследовал бы Землю миллион лет назад, тоже вряд ли обнаружили бы на ней хоть одного человека. В общем, обитатели этой планеты находились приблизительно на уровне развития питекантропов. И как и положено питекантропам, они не могли привлечь внимание исследователей: их популяция была малочисленной, они, по понятным причинам, держались подальше от чужих глаз и не строили ничего масштабного.

– Значит, все дело в том, что вы допустили всего лишь одну, но большую ошибку, – заключила Сара.

– Именно, – кивнул я.

– И только?

– Да. Но попробуйте объяснить это миллионам колонистов, которые чуть ли не за одну ночь слетелись на планету, основали там фермы и поселения и уже успели оценить по достоинству свой новый мир. Попробуйте объяснить это риелторской фирме, от которой миллионы клиентов требуют вернуть свои деньги и вдобавок подают иски за возмещение морального ущерба. А тут еще всплыла тема с бонусом.

– Вы хотите сказать, что вас обвинили в даче взятки?

– Прямо в точку, мисс Фостер.

– Так это правда? Получается, вы дали взятку?

– Боюсь, что со стороны это выглядело именно так. Однако поверьте: когда я предлагал исследователям дополнительное вознаграждение, я не рассматривал свои действия как подкуп. Это была просто надбавка за срочность. Хотя, наверное, в глубине души я рассчитывал на то, что благодаря бонусу они закроют глаза на некоторые незначительные мелочи и избавят меня от лишних хлопот.

– И тем не менее вы перевели вырученные деньги на Землю, где в одном из банков у вас имеется счет на предъявителя. Вы, кстати, годами так поступали. Не слишком ли хитро для честной игры?

– Не вижу никакого криминала. Многие хранят свои сбережения на Земле. Это единственная планета, где разрешены подобные счета, а местная банковская система там самая безопасная. Чеки принимают повсеместно, чего не скажешь о других планетах. Ну что, я реабилитирован в ваших глазах?

Сара улыбнулась:

– Даже не знаю. У вас много достоинств, капитан. В целом вы мне нравитесь, но иногда я вас просто не выношу. И что вы все-таки намерены делать с Джорджем?