Текст книги "Братство талисмана"

Глава 4

Мы нашли их в просторном, похожем на склад помещении, находившемся на один лестничный пролет ниже комнаты, откуда вели двери во все эти другие миры.

На полу были разложены наши вещи, и в них рылся тот самый мелкий гуманоид. Часть имущества уже была рассортирована по кучкам, и он исследовал содержимое очередной сумки, пока другие, аккуратно складированные в стороне, ожидали своей очереди.

Лошадки выстроились рядом с ним полукругом и, наблюдая за гномом, покачивались как завороженные. Морды у них были бесстрастные и неподвижные, словно высеченные из камня, но мне все равно показалось, что они испытывают удовлетворение, глядя на свою добычу.

Все были настолько увлечены процессом, что никто не обратил на нас внимания, пока мы не подошли поближе. И вот тогда лошадки встали на дыбы, а гном начал выпрямляться: медленно так, как будто у него спина затекла от долгого стояния над нашими пожитками. Так и не разогнувшись до конца, он посмотрел в нашу сторону сквозь упавшую на глаза прядь нечесаных волос.

Мы все одновременно остановились. Никто не произнес ни слова. Мы ждали, что будет дальше.

Гном наконец – хоть и очень медленно и с великой осторожностью – выпрямился. Лошадки замерли, стоя на задних полозьях.

Гуманоид потер руки с узловатыми пальцами и произнес:

– А мы как раз собирались вернуть вас обратно, мой господин.

Я указал стволом винтовки на вещи на полу. Гном глянул в ту сторону и затряс головой.

– Это простая формальность, – пролепетал он. – Что-то вроде таможенного досмотра.

– Дабы обложить нас пошлиной? – хмыкнул я.

– Ну что вы, вовсе нет. Мы делаем это исключительно с целью удостовериться, что в багаже нет запрещенных для провоза на нашу планету вещей. Хотя, если вы захотите как-нибудь нас отблагодарить, возражать не станем. Мы ведь предоставляем столь необходимые вам услуги. Убежище от смертельной опасности и…

Я огляделся. Склад был забит ящиками, корзинами и контейнерами всевозможных размеров и форм, некоторые вещи были просто свалены в кучу.

– Вижу, дела у вас идут неплохо, – сказал я. – И сдается мне, вы и не думали вытаскивать нас оттуда. Если бы это от вас зависело, мы бы никогда не вернулись из той проклятой пустыни.

– Клянусь, мы собирались открыть дверь, но так увлеклись, разглядывая все эти прекрасные вещи, которые вы привезли с собой, что просто потеряли счет времени.

– Для начала объясните, зачем вы вообще нас туда забросили! – потребовала Сара. – Какой в этом смысл?

– Разве не ясно? Чтобы спасти вас от смертельных вибраций, – ответил гном. – Мы и сами от них прячемся. Эти вибрации возникают каждый раз, когда на планету прибывает очередной космический корабль.

– То есть происходит что-то вроде землетрясения? – уточнил я.

– Нет, не на физическом уровне. Вибрации проникают в ваше сознание, от них застывает мозг, они раздирают плоть. В результате гибнет все живое. Поэтому мы временно переместили вас в иной мир, чтобы спасти вам жизнь.

Было совершенно ясно, что этот хмырь говорит неправду. Ну, во всяком случае, то, что они якобы собирались нас вытащить из пустыни, – точно вранье. С какой стати крысенышу вроде него возвращать нас обратно? Нагло захапал себе чужие вещи, а законные владельцы имущества ему и даром не нужны.

– Не верю ни одному твоему слову, мелкий ты засранец, – сказал я. – С какого перепугу посадка звездолета вдруг будет вызывать такие вибрации?

Гном провел корявым указательным пальцем вдоль мясистого носа.

– Этот мир закрыт для других. Здесь гостям не рады, а когда они все-таки заявляются, включается особый защитный механизм: делается все, чтобы они погибли до того, как покинут город. А на случай, если чужакам удастся сбежать из города, планета запечатывает их корабли, чтобы они не улетели обратно и никому ничего не рассказали.

– А как же наводящий луч? С этой планеты бьет сильный наводящий луч, который как раз и привлекает сюда гостей. Выходит, вы коварно заманили нас к себе, а потом забросили в ту пустыню и завладели всеми нашими пожитками? Ну, кроме тех, что остались внутри звездолета, и, думаю, вы сейчас решаете задачку: как открыть наш корабль и все другие, что стоят на посадочном поле? Неудивительно, что лошадки так настаивали на том, чтобы мы взяли с собой вещи. Они заранее знали, что случится дальше. Так что дураку понятно, что вы еще не придумали, как распечатывать корабли.

Гуманоид кивнул:

– Так уж заведено на закрытой планете, сэр. Конечно, должен быть способ распечатать звездолеты, но вы абсолютно правы: пока это и впрямь для нас тайна.

Сообразив, что я припер его к стенке, этот пронырливый карлик даже не стал ничего отрицать. Ну вот, теперь начнет во всем со мной соглашаться и всячески поддакивать, чтобы втереться в доверие. Гнилая натура приматов, где бы ты их ни встретил, везде одинакова.

– А еще для меня загадка, как вы смогли сюда вернуться, – признался гном. – До вас еще никому из чужаков не удавалось вернуться из других миров, пока мы сами их оттуда не выпускали.

– Хочешь сказать, что вы все-таки собирались нас выпустить?

– Честное слово, сэр, я вас не обманываю! И кстати, вы можете забрать все свои вещи. У нас и в мыслях не было что-либо присвоить.

– Вот это уже другой разговор. Но нам понадобится кое-что еще.

– А конкретно?

– Информация, – сказал я. – Нам необходимы сведения о другом человеке. Он гуманоид, выглядит так же, как мы. И путешествует вместе с роботом. Ты встречал их?

Гном нерешительно осмотрелся по сторонам, как будто пытался разглядеть в углах склада подсказку, как правильно поступить. Я качнул стволом винтовки, и это сразу подействовало.

– Да, – кивнул карлик. – Но давно, очень давно.

– Он был единственным человеком вроде нас, который прибыл на эту планету?

– Нет, не единственным, задолго до него также прилетали и другие. Шестеро или семеро. Они вышли за границы города, и больше я этих чужаков не видел.

– И вы никуда их не забросили? – удивился я.

– Ну почему же, мы поступаем так со всеми без исключения. Это необходимая мера. Посадка на нашу планету любого звездолета вызывает очередную смертельную волну. Когда волна исчезает, мы снова в безопасности до прибытия следующего корабля. Поэтому мы всех, кто сюда прибывает, перемещаем в другие миры, но всегда возвращаем их обратно.

А ведь не исключено, подумал я, что этот тип говорит правду. Хотя, может, и не всю. Или у правды есть другая сторона и гном не хочет нам ее показывать. Да, я был уверен в том, что он не решается врать, ведь мы застукали его на месте преступления.

– Стало быть, – резюмировал я, – появление каждого космического корабля непременно сопровождается загадочной смертоносной волной.

– Да, но она возникает только на территории города. За его пределами опасность никому не угрожает.

– А что, никто из прибывших потом не остается в городе?

– Никто. Чужаки всегда уходят. Они охотятся за кем-то или чем-то и думают, что смогут обнаружить это за границами города. Все обязательно хотят что-то найти.

Ясно, все идут по тому же следу, что и Странник. Интересно, сколько еще разных разумных существ слышат, подобно Смиту, голос, который звучит у них в голове или в сознании?

– А пришельцы, случайно, не говорили вам, за чем именно они охотятся? – спросила Сара.

Карлик криво улыбнулся:

– Нет, госпожа, они все очень скрытные.

– Так как насчет того гуманоида, который путешествовал один? – напомнила ему Сара. – Вернее, не один, а в сопровождении робота…

– Робота? Вы имеете в виду металлического гуманоида, который выглядит в точности как живой?

– Не прикидывайся дурачком, – рявкнул я. – Тебе прекрасно известно, что такое робот. Эти вот лошадки – роботы.

– Мы не роботы, – подал голос Доббин. – Мы настоящие кони.

– А ты заткнись, тебя не спрашивали, – оборвал я его. И повернулся к гному. – Ну так что? Говори уже!

– Э-э-э… Тот, с роботом, тоже ушел, и больше я его не видел. А вот робот через какое-то время вернулся. Но мне он ничего не рассказывал. С тех пор он вообще не произнес ни слова.

– Так робот все еще здесь? – воскликнула Сара.

– Часть его сейчас у меня, – признался гном. – Но та составляющая, благодаря которой он функционирует, к моему великому сожалению, отсутствует. Кажется, вы называете это «мозг». Я продал робота диким лошадям, которые обитают далеко за пределами города. Они очень хотели его получить, очень хорошо заплатили. Да и в любом случае выбора у меня не было. С этими существами шутки плохи, отказ мог стоить мне жизни.

– Что еще за дикие лошади? – спросил я. – Где мы можем их найти?

Карлик пожал плечами:

– Этого никто не знает. Они обитают в далеких местах, скачут куда хотят, но чаще всего их замечали к северу от города. Они и вправду очень дикие.

– И зачем диким лошадям понадобился мозг Роско? – удивилась Сара. – Как они могут его использовать?

Гном развел руками:

– Откуда же мне знать? К таким, как они, с расспросами не пристают. Абсолютно нецивилизованные существа и очень буйные. У них туловища лошадей, а головы и руки как у вас. А еще они все время орут без причины, как невменяемые.

– Кентавры, – догадался Тук. – Насколько я знаю, их племя рассеяно по всей Галактике. Они встречаются едва ли не так же часто, как и гуманоиды. Хотя лично мне ни один пока не попадался.

– Значит, ты продал кентаврам только мозг робота? – уточнил я у гнома. – А тело его, насколько я понял, все еще у тебя?

– Да, тело у меня, им оно было без надобности.

Я переключился с космического жаргона на английский язык и обратился к Саре:

– Ну, что скажете? Будем продолжать поиски Найта?

– Это вполне мог быть он…

– В лучшем случае Странник сейчас глубокий старик. Но я думаю, очень велика вероятность того, что он уже умер. Робот ведь вернулся в город один. Он бы не оставил Найта, будь тот жив.

– Но мы можем узнать, куда Странник направился, – возразила Сара. – Если найдем мозг Роско и вернем его на место, есть вероятность, что робот подскажет нам, за чем охотился Найт и где это искать.

– Но ведь Роско хранит молчание, он и слова гному не сказал, – напомнил я.

– Ну и что? – не сдавалась Сара. – Он вполне может заговорить с нами. Мы все-таки люди. Его сотворили такие, как мы, а это что-то да значит.

Я снова повернулся к гному:

– В общем, так: нам понадобятся тело робота и карты вашей планеты. А еще запас воды. И лошадки, которые повезут нас и наши вещи…

Гном вскинул руки, отрицательно замотал головой и попятился от меня с таким ужасом, как будто я собрался лишить его жизни.

– Лошадок я не отдам! Мне без них никак!

– Ты не дослушал, – сказал я. – Мы и тебя тоже с собой прихватим.

– Вы не можете этого сделать, – вскинулся Доббин. – Он должен быть здесь, чтобы предупреждать о прибытии кораблей и спасать все живое от смертельной волны. Сэр, вы должны понять, что…

– Мы обо всем позаботимся, – заверил его я. – Просто-напросто вырубим этот луч. А без наводящего луча никто сюда не заявится.

– Но вы не сможете его вырубить! – взвыл гном. – Никто не сможет, потому что нам неизвестно, где находится источник излучения. Я, сколько ни искал, так и не смог его найти. Мои предшественники тоже предприняли массу усилий, однако все оказалось абсолютно бесполезно.

Бедняга стоял перед нами как пришибленный, из него словно бы выпустили весь пар.

– Вот те раз, – протянул я.

– Но это все объясняет, – оживилась Сара. – Меня с самого начала занимал этот вопрос. Генератор луча установили те, кто построил этот город, а наш тщедушный друг никак не может принадлежать к их расе. Он просто живет здесь, как варвар в заброшенном городе иной цивилизации, и пробавляется, чем придется.

А ведь Сара была права, мне бы следовало и самому до этого допереть. Но, видать, у меня в мозгах перемкнуло, уж больно много всего произошло. Сперва нас забросили в ту безбрежную пустыню, потом вышвырнули обратно… А уж когда я увидел, как гном роется в наших вещах, то и вовсе с катушек слетел: если бы этот мелкий прохвост сделал хоть один неверный шаг, я бы его точно по полу размазал.

Сара посмотрела на карлика:

– Расскажите нам о себе. Кто вы? Это ведь не подобные вам построили город?

Физиономия гнома перекосилась от злости.

– Вы не имеете права меня допрашивать! – заверещал он. – Все и без того очень плохо!

– Мы вправе задавать вопросы, – сказал я, – потому что нам надо знать, что, черт возьми, здесь происходит. Даю тебе пять секунд, а потом пеняй на себя.

Дважды повторять мне не пришлось. У гнома подкосились ноги, он бухнулся на задницу, обхватил себя руками и стал раскачиваться взад-вперед.

– Я все скажу, – стенал карлик, – только не стреляйте! Клянусь, я ничего не стану от вас скрывать! Но до чего же мне стыдно! О, это такой позор! Да, именно позор! – Потом он посмотрел на меня с мольбой в глазах и продолжил: – Я не могу ввести вас в заблуждение. Если бы мог, то сказал бы неправду. Но здесь есть тот, кто сразу поймет, что я обманываю.

– И кто же это? – полюбопытствовал я.

– Это я, – подал голос Ух.

– И как ты проделываешь подобное? – заинтересовался я. – У тебя детектор лжи вживлен или что?

– Не спрашивай, я все равно не смогу тебе объяснить, – ответил он. – Просто одна из моих скромных способностей. Поверь, недостатков у меня хватает, но свои немногочисленные достоинства я отлично умею использовать. Сей персонаж знает об этом и потому в моем присутствии говорил только правду, хотя и не полностью.

Гном все это время не отрывал от меня умоляющий взгляд.

– Именно в такие моменты, как этот, – сказал он, – мы, гуманоиды, должны держаться друг друга. Мы связаны…

– Нечего равнять себя со мной! – возмутился я. – Говори уже!

– Вы слишком давите на него, капитан, – заметила Сара.

– Мисс Фостер, это пока что цветочки, то ли еще будет. Хватит уже тянуть кота за хвост, давно пора изложить нам суть дела.

– Но что, если у него есть уважительная причина…

– Да какое там! Есть у тебя причины не отвечать мне, паршивец ты эдакий?

Карлик пару секунд молча смотрел на меня, потом покачал головой, тяжело вздохнул и начал рассказ:

– Моя гордость уязвлена. Память моих предков поругана. Видите ли, притворство длилось так долго, что мы порой и сами уже начинали верить в то, что это мы возвели сей прекрасный город. И если бы только меня оставили в покое, если бы вы не заявились сюда, я бы на закате своих дней умер с этой верой и она согревала бы меня до самого конца. А потом… потом было бы уже не важно, кто был архитектором этого города, потому что я – последний представитель своей расы, после меня правда уже никого бы не волновала. Мои обязанности унаследуют лошадки, а когда придет время, они тоже найдут себе преемников. Ибо всегда должен быть кто-то, кто будет предупреждать об опасности и спасать жизни чужаков, которые прибывают на нашу планету.

Я посмотрел на Доббина:

– Не мог бы ты объяснить мне, что все это значит?

Но мерзкая кляча заартачилась:

– Я ничего не стану говорить вам, сэр. Вы несправедливы к нам. Мы спасли вам жизнь, переместив в другой мир. А вы после этого обижаете нас недоверием, заявляете, что мы якобы и не собирались возвращать вас оттуда. Вы разгневались, увидев, как ваш благодетель всего лишь удовлетворяет свое любопытство, разглядывая вещи. А потом и вовсе раскомандовались: дали ему на размышление пять секунд, принялись размахивать оружием. Как можно быть таким неблагодарным и…

Тут уж я не выдержал:

– А ну-ка заткнись! Я не намерен выслушивать нотации от какого-то отстойного робота!

– Мы не роботы, – строго, как учитель ученика, поправил меня Доббин. – Я уже говорил вам и повторю еще раз: мы настоящие кони.

Ну вот, снова-здорово: эта странная упертость и неуместная гордость. Не будь я так зол на эту теплую компанию, я бы, ей-богу, рассмеялся. Но в тот момент мне надо было выжать из них как можно больше информации.

Я наклонился, схватил гнома за край просторной мантии и поднял его в воздух. Коротышка задергался и начал судорожно перебирать тощими ножками, как будто пытался убежать.

– С меня хватит! – гаркнул я ему в лицо. – Никак в толк не возьму, о чем ты лепечешь, да и плевать мне на ваши секреты. Но ты дашь нам все, что нужно. А вздумаешь хитрить – шею сверну.

– Берегитесь! – вдруг крикнула Сара.

Резко обернувшись, я увидел, что лошадки перешли в наступление. Они надвигались на нас на задних полозьях, угрожающе выставив передние.

Я отшвырнул гнома в сторону, даже не посмотрев, куда он приземлился, и навел на лошадок винтовку. Однако тут же с ужасом вспомнил, что лазерный луч моего оружия не оставил на посадочном поле ни единой царапинки. Если лошадки были сделаны из того же материала, что и покрытие поля, а выглядели они именно так, то палить в них абсолютно бесполезно – с тем же успехом можно просто кидаться камнями.

Но только я поднял винтовку, вперед проворно выбежал Ух и вдруг весь… засверкал. Не самое удачное определение, но другое слово на ум просто не приходит. Так вот, Ух, цокая по полу маленькими ножками, выскочил вперед, остановился, задрожал мелкой дрожью, и его тело вдруг заволокло голубой дымкой, как забарахливший электротрансформатор. Воздух завибрировал, и все предметы вокруг исполнили что-то вроде трехсекундной джиги, а потом все вновь стало как прежде. За исключением лошадок: они кучей громоздились в дальнем углу склада, беспомощно размахивая своими полозьями. Я не видел, как они туда переместились. Похоже, они вообще не перемещались в пространстве: просто только что агрессивно надвигались на нас, а уже в следующую секунду оказались вверх ногами в противоположном конце помещения.

– С ними все будет хорошо, – словно оправдываясь, сказал Ух. – Лошадки не пострадали, просто испытывают некоторую стесненность в движениях, но вскоре снова смогут приносить пользу. Прошу простить за внезапность, однако действовать надо было быстро.

Гном с трудом выбрался из груды бочек, ящиков и корзин; одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: желание сопротивляться у него начисто испарилось. Как, впрочем, и у лошадок.

Глава 5

Этот город был словно тиски. Его стены сжимали со всех сторон и поднимались ввысь, а там, где они заканчивались (хотя у человека, который стоял у их основания, возникало ощущение, что они тянутся вверх до бесконечности), виднелась только голубая полоска неба, но она была так далеко, что поблекла и стала почти такой же белой, как все здесь. Узкая улица не была прямой: она изгибалась во все стороны и петляла туда-сюда, словно ручеек, убегающий вдаль между огромными валунами (то есть зданиями). Все строения тут практически не отличались друг от друга. Если у этого города и был архитектор, то, проектируя дома, он использовал лишь два приема: прямые линии и монументальность.

Все вокруг было белым, даже мостовая; ее, кстати, сделали не из брусчатки: повсюду один сплошной камень, который словно бы служил продолжением зданий, и казалось, что эта улица, как и сам город, никогда не закончится.

Сара шла рядом со мной.

– Капитан, – сказала она, – я не уверена в том, что одобряю ваши методы руководства.

Отвечать ей не имело смысла. С той минуты, как мы сели на корабль, и вплоть до прибытия на эту планету Сара была мною недовольна, и ей вечно не терпелось это высказать. Так что не было ничего неожиданного в том, что она вновь решила меня отчитать, и, как бы я в данном случае ни отреагировал, это абсолютно ничего не меняло.

Я глянул через плечо. Смит и Тук ехали верхом, за ними трусили остальные лошадки, нагруженные нашими пожитками и канистрами с запасом воды. В арьергарде двигался Ух. Он бежал за табуном, словно пастушья овчарка за отарой овец, и даже порой, как собака, отбегал на обочину. Его крепкое объемное туловище было снабжено двумя дюжинами коротких крепких конечностей, ну прямо как у многоножки. Можно было не сомневаться: пока Ух на страже, лошадки не рискнут выкинуть какой-нибудь фортель. Они боялись его до смерти.

– Вы деспотичны, – не дождавшись моего ответа, продолжила Сара. – Вы слишком прямолинейны и грубы, и я думаю, из-за этих присущих вам качеств мы рано или поздно навлечем на себя неприятности.

– Вы сейчас говорите про гнома? – уточнил я.

– Да, вы могли бы быть с ним потактичнее и спокойно прийти к соглашению.

– С какой стати мне миндальничать с этим наглым типом, который хотел обчистить нас до нитки?

– Он сказал, что собирался вернуть нас из пустыни, – возразила Сара, – и я склонна ему верить. Сюда ведь до нас прилетали и другие экспедиции. И гном, судя по всему, вернул их из других миров и позволил идти дальше к своей цели.

– В таком случае соблаговолите объяснить: почему его склад под завязку забит чужим добром?

– Да, не исключено, что гном украл какие-то из этих вещей, – признала Сара. – Возможно, кое-что обманом заполучил до того, как гости планеты покинули город. Или же какая-то экспедиция потерпела катастрофу, и он просто подобрал то, что от нее осталось.

Пожалуй, все эти варианты можно было принять к рассмотрению, но лично мне они почему-то казались не слишком правдоподобными. Карлик сказал, что мы первые, кто вернулся из другого мира без его помощи. Но это могло быть откровенным враньем, рассчитанным на то, что мы возомним себя редкими умниками и на том успокоимся. А на деле мы ведь не сами выбрались из бескрайней пустыни, нас попросту вышвырнули оттуда. Так что, согласитесь, вероятность того, что и другим вернувшимся в город экспедициям тоже просто дали пинка под зад, была велика. Небось обитателей этих миров уже достало, что к ним постоянно забрасывают кого попало, вот они и решили своими силами выдворять непрошеных гостей обратно. Чем плоха гипотеза?

Но нельзя также исключать вариант, что не всех чужаков вышвыривали обратно, а значит, их пожитки оставались у гнома и его приятелей лошадок. С другой стороны, непонятно, какая им польза от всех этих вещей? Вряд ли барахло имеет тут хоть какую-то ценность. Сама планета – ловушка для всех прибывающих кораблей, так что торговля исключается. Ну, гном, конечно, немного барыжил на местном уровне – он ведь продал мозг Роско кентаврам, но особо на этом не заработаешь.

– Кстати, о гноме, – сказала Сара. – Вы грозились взять его с нами, а потом передумали. И напрасно: лично мне было бы спокойнее, если бы он был рядом, так мы могли бы за ним присматривать.

– А я бы не вынес его вечных причитаний и стонов. И признайте, в моем решении был свой резон: мерзкий карлик, узнав, что мы не поволочем его за собой, так обрадовался, что без звука выдал нам все, что нужно. Включая тело Роско, воду и карты.

Какое-то время мы шли молча, но я чувствовал, что Сара еще не выговорилась. У нее явно накипело, и ей хотелось вывалить все это на меня. Долго ждать не пришлось.

– И еще мне не нравится этот ваш Ух, – заявила она. – Ну до чего жуткий: как гляну, так прямо аж мурашки по коже.

– Вообще-то, Ух спас нас от разбушевавшихся лошадок, – напомнил я ей. – Думаю, вас напрягает, что вы не понимаете, как он смог такое сотворить. А вот меня это совершенно не волнует, главное, что Ух с нами, и, если вдруг попадем в переделку, он снова использует эту свою силу. И меня абсолютно не смущает его внешний вид: нам нужен такой полезный компаньон.

Сара зло сверкнула глазами:

– Симпатия, которую вы испытываете по отношению к нему, – пощечина всем остальным. Вам откровенно не нравятся Джордж и Тук; со мной вы, правда, вежливы, но это явно дается вам с трудом. Вы называете всех вонючками и паршивцами, а мне не по душе те, кто так обращается к людям.

Сделав глубокий вдох, я начал было считать про себя до десяти, но не выдержал и сорвался:

– Мисс Фостер, уверен, что вы не забыли о том, какую кругленькую сумму перевели на Земле на мой банковский счет. И в данный момент я как раз занят тем, что отрабатываю эти деньги, только и всего. И я отработаю их, что бы вы там ни говорили. Я не должен вам нравиться, и вы не обязаны одобрять мои действия, но позвольте заметить: вы, как и все остальные, подписались на эту безумную затею. Я возглавляю экспедицию, потому что вы так решили, и я, нравится вам это или нет, буду ею руководить, пока мы не вернемся на Землю… если, конечно, вообще вернемся.

Я не знал, как отреагирует на мою отповедь Сара, но меня это мало волновало.

Вообще-то, эта каша заварилась почти сразу после того, как мы стартовали с Земли, и надо было положить этому конец, пока все не пошло прахом. Хотя, сказать по правде, мы были близки к подобному финалу. Было в этой планете что-то такое, что действовало на нервы и делало человека агрессивным. Этот ее твердокаменный холод, словно бы прищур недоброго глаза. Как будто ее тайна не по зубам человеку, а если даже кто-то вдруг и способен раскусить правду, то не станет этого делать, потому что разгадка пугает до смерти.

И вот еще вопрос: как мы отсюда свалим, если наш корабль запечатан?

Сара могла остановиться и закатить истерику. Могла даже попытаться двинуть мне в челюсть прикладом своей винтовки. Но она не сделала ни того ни другого. Она просто шла рядом, даже не сбилась с шага.

А потом негромко так сказала:

– Вы грязный сукин сын.

Ну что ж, возможно, я это заслужил. Следует признать, что с Сарой я особо не церемонился, однако это ведь и не входило в мои обязанности. Она должна была понимать, что передо мной стояла задача посерьезнее.

В общем, мы как ни в чем не бывало двигались дальше, и я на ходу прикидывал, скоро ли стемнеет.

Судя по моим часам, мы находились в городе уже часов шесть как минимум, но это еще ничего не значило, потому что я понятия не имел, какова продолжительность суток на этой планете.

Всю дорогу я старался не терять бдительности, хотя сам не знал, что именно высматриваю. Город выглядел необитаемым, однако из этого вовсе не следовало, что из-за следующего угла на нас не могла выпрыгнуть какая-нибудь злобная тварь. Обстановка казалась слишком уж мирной и расслабляющей, этот город словно умолял, чтобы кто-нибудь в нем поселился.

Все улицы были узкими: и та, по которой мы шли, и те, что с ней пересекались. Дома поднимались к самому небу, временами в их стенах появлялись странные проемы, отдаленно похожие на окна. Выходящие на улицу двери первых этажей с виду были самыми обычными, но порой нам попадались пандусы, которые поднимались к массивным дверям на пару-тройку этажей выше. И все они, за редким исключением, были открыты. Создавалось впечатление, что некие существа когда-то построили этот город, жили в нем какое-то время, а потом покинули его, даже не озаботившись тем, чтобы закрыть за собой двери.

Улица внезапно оборвалась, и мы, свернув за угол, оказались на другой, которая по прямой уходила далеко вперед. И где-то там, в самом ее конце, росло дерево, одно из тех, что возвышались над городом. Мы заметили их, когда заходили на посадку, но потом, вплоть до этого самого момента, не видели ни одного. Дома вдоль улиц оказались настолько высокими, что разглядеть что-либо за ними было просто нереально.

Я остановился, Сара встала рядом. Лошадки у нас за спиной тоже замерли на месте, и, когда смолк цокот их полозьев, мои уши уловили какие-то протяжные певучие звуки. Я понял, что слышал их все это время, просто не обращал внимания.

Поскольку протяжное, похожее на гуление пятимесячного младенца пение все не прекращалось, я оглянулся и увидел, что звуки эти исходят от Смита, который сидит в седле и с блаженным выражением лица раскачивается взад-вперед.

– Ну же, – хмыкнула Сара, проследив за моим взглядом, – не стесняйтесь: выскажите все, что думаете по этому поводу!

– Я, вообще-то, противник насилия, – ответил я. – Но если блаженный не умолкнет, я найду, чем заткнуть ему рот.

– Это просто проявление радости, капитан, – подал голос Тук. – Неужели это настолько вас раздражает? Как по мне, так сие означает, что мы уже близко к цели. Похоже, что неизвестный друг, который говорил с Джорджем все эти годы, совсем рядом, и он, естественно, немного тронулся от счастья.

Толстяка Смита совершенно не волновало то, что происходит вокруг него; он сидел верхом на лошадке и продолжал гулить, как слабоумный ребенок.

– Ладно, идем дальше, – скомандовал я.

На самом деле я был не прочь сделать привал, чтобы передохнуть и перекусить, но место как-то не располагало. Хотя, возможно, я просто хотел, чтобы цокот лошадок поскорее заглушил напевы Смита.

Я приготовился к тому, что Сара начнет обвинять меня в жестоком обращении с членами экспедиции и будет настаивать на том, что пора уже отдохнуть, но она не оправдала моих надежд и лишь молча пошла рядом.

Дерево впереди делалось все выше: видимо, так казалось из-за того, что по мере приближения мы смотрели на него под другим углом. А потом стало ясно, что дерево это растет на приличном расстоянии от города и оно раза в два выше, чем окружающие нас дома. Как, впрочем, и прочие здания, поскольку тут все строения были примерно одного уровня.

Когда мы дошли до конца улицы, солнце уже клонилось к закату. И это действительно была окраина. Город резко закончился, дальше виднелась открытая местность в красно-желтых тонах. Не пустыня, но близко к тому, а на горизонте – холмы и гряда синих гор. А еще там были деревья. Кроме них, имелась и другая растительность, но такая низкая и чахлая, что не шла ни в какое сравнение с этими гигантами. И только одно дерево из всех находилось относительно недалеко, милях в трех от города. Но это, разумеется, навскидку: не так-то просто определить расстояние на глазок.

Там, где заканчивалась улица, начиналась тропинка; не дорога, а именно вытоптанная за многие годы тропинка, которая, петляя, уходила в красно-желтые земли. Примерно в миле впереди стояло одно-единственное здание. Не такое массивное, как дома в городе, но тоже приличных размеров. В архитектурном плане оно было совсем не похоже на тяжеловесные прямоугольники городских строений. На их фоне его даже можно было назвать воздушным, и возведено оно было из какого-то красного стройматериала, что после однообразной белизны радовало глаз. У здания имелись шпили, башенки и что-то вроде окон высоко над землей, а от трех массивных распахнутых парадных дверей спускался широченный пандус.

– Капитан Росс, – обратилась ко мне Сара, – не пора ли сделать привал? У нас был долгий и трудный день.

Возможно, она ждала, что я начну возражать, но я не стал этого делать. День и впрямь выдался долгий и трудный, и нам действительно следовало отдохнуть, причем уже давно, но я не давал команды, потому что мне хотелось поскорее выбраться из города. Мы шли без остановки часов восемь, если не больше, а сумерки все не наступали. Видно, дни на этой планете были очень долгими.

– Остановимся возле того здания, – сказал я. – Разобьем лагерь, а заодно посмотрим, что там внутри.