Текст книги "Международно-правовые стандарты в уголовной юстиции Российской Федерации. Научно-практическое пособие"

Глава 2. Воздействие международно-правовых стандартов на реформирование уголовного права Российской Федерации

§ 1. Влияние стандартов международного права на уголовное законодательство

Вовлечение Российской Федерации как части международного сообщества в борьбу с международной преступностью, которая становится все более организованной, общественно опасной и в таких формах, как терроризм, незаконное распространение наркотических средств и их прекурсоров, затрагивает интересы безопасности всего мирового сообщества цивилизованных государств, выдвигает задачу приведения российского уголовного и уголовно-процессуального законодательства в соответствие с общепризнанными принципами и нормами международного права и международными договорами Российской Федерации, более полного восприятия международных стандартов в сфере уголовной юстиции.

В настоящее время использование полезного зарубежного опыта развития уголовного законодательства нельзя признать достаточно удовлетворительным.

Восприятие международно-правовых стандартов как комплексов уголовно-правовых идей и формулирующих их норм происходит зачастую бессистемно, без учета правовых традиций национального российского правоведения и особенностей современной юридической техники.

В науке уголовного и уголовно-процессуального права сложились:

– две позиции в оценке значимости влияния международных стандартов на функционирование органов уголовной юстиции;

– два подхода к учету принципов и норм международного уголовного права, его стандартов, их влияния на российское уголовное право.

Согласно одной позиции международное уголовное право содержит многие демократические институты и стандарты, творческое восприятие которых может оказать положительное влияние на совершенствование уголовного законодательства Российской Федерации и его применение правоохранительными органами. Согласно другой позиции непродуманная имплементация таких стандартов может поставить отечественное уголовное право в зависимое положение, ограничить пределы его применения, повлиять на самостоятельность уголовно-правовой политики.

В соответствии с Конституцией РФ государство обязано обеспечить безопасность граждан, соблюдение их прав и свобод, выполнение принятых на себя международно-правовых обязательств. Поэтому актуализация проблем, связанных с глобализацией преступности и ее интернационализацией, выдвигает перед Россией задачу приведения в соответствие своего уголовного и уголовно-процессуального законодательства с рядом ратифицированных Россией конвенций, международных договоров, регламентирующих различные аспекты сотрудничества государств и международных организаций в борьбе с преступностью.

Задачами научного исследования становятся: содержание и особенности закономерностей международного антикриминального сотрудничества; обоснованное восприятие норм международного права, направленных на оптимальное разрешение проблем противодействия организованной общеуголовной, транснациональной и международной преступности. В связи с этим особое значение приобретает научный анализ механизма противодействия преступности, преодоления имеющих место коллизий российского национального уголовного и уголовно-процессуального права и международно-правовых норм.

При решении соответствующих законотворческих задач, связанных с выявлением основных аспектов проблем взаимодействия международного и внутригосударственного уголовного и уголовно-процессуального права, возникает потребность в разработке способов и средств разрешения и устранения возможных коллизий международных норм уголовно-правового характера и норм национального уголовного права, выявлении и определении элементов, сфер и формы эффективного механизма правовой имплементации установлений международного уголовного права, адаптации правил судебного толкования норм международного права, его стандартов в правоприменительной практике национальных судов общей юрисдикции. Для отражения в Общей части Уголовного кодекса (УК) РФ норм международного права, в отношении которых Россия приняла обязательства в ратифицированных ею международных договорах и конвенциях, необходимо проанализировать нормативно-правовые основы регулирования различных аспектов экстрадиции; исследовать проблему о соответствии системы наказаний и иных мер уголовно-правового и уголовно-процессуального характера в России международным стандартам, в частности, осуществить сравнительно-правовой анализ регулирования общей и специальной конфискации имущества в национальном законодательстве и международном уголовном праве.

В теоретических исследованиях обсуждается вопрос о соотношении международного и национального уголовного права, о способах воздействия международного уголовного права на внутригосударственное. В соответствии с одной из теорий за государством оставляется свобода самостоятельно решать, следует ли соблюдать международной право или нет, в зависимости от того, что диктуется его интересами. Сторонники этой доктрины по существу отрицают значение международного права в пользу государственного суверенитета. Последователи иной теоретической позиции отрицают наличие у государства суверенитета в пользу международного права, считая последнее категорией высшего правопорядка. Отрицание реальности существования суверенных государств и международного права как юридических явлений привело к возобладанию дуалистического подхода к пониманию соотношения внутригосударственного и международного права. Принимая на себя международные обязательства, государство учитывает свои национальные правовые нормы, а также возможность в случае необходимости их изменения в целях приспособления к принимаемым государством международным обязательствам. Это понимание характера взаимодействия международного права с внутригосударственным фактически является проявлением известного отрицания непримиримого противопоставления государственного суверенитета и международного права в целом. Это положение вещей отражено в основополагающих документах международного права. Так, ст. 27 Венской конвенции о праве международных договоров от 23 мая 1969 г. указывает, что государство – участник договора не может ссылаться на положения своего внутреннего права в качестве оправдания невыполнения им договора. Приоритет норм международного права означает, что право каждого государства состоит из двух юридических систем: внутригосударственной юридической структуры и международной юридической системы государства.

В случае их конфликта приоритет должен отдаваться международному праву.

Следовательно, нормы внутригосударственного права не только не могут противоречить нормам международного права, но должны уточнять и обеспечивать реализацию требований международно-правовых норм. В советский период развития российского государства нормы международного права не признавались в качестве источников национального уголовного и уголовно-процессуального права, но допускалось их использование для уяснения содержания соответствующих статей УК и УПК. Нормы международного права могут быть применены лишь в случае их трансформации во внутреннее законодательство.

В настоящее время большинство авторов считает международные договоры России источниками ее уголовного и уголовно-процессуального права. В случае юридического конфликта приоритет отдается норме международного права. Такое понимание соотношения двух правовых систем нашло законодательное оформление во многих конституциях развитых государств, в том числе и в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ.

По вопросу о способах воздействия международного уголовного права на внутригосударственное высказаны различные точки зрения. Так, Д. Б. Левин полагал, что имеют место три способа приведения в действие норм международного права в рамках внутригосударственного правопорядка в целом: отсылка к международному акту, рецепция и трансформация последнего во внутренний закон[50]50
  См.: Левин Д. Б. Актуальные проблемы теории международного права. М., 1974. С. 247.


[Закрыть].

В дальнейшем наука пошла по пути признания трансформации как основного способа осуществления международного права путем издания государством внутренних нормативных актов в обеспечение исполнения им своих международных обязательств. При этом само по себе понятие «трансформации» представляется условным, так как многие авторы относят к трансформации все способы и формы осуществления международного права посредством права внутригосударственного, в том числе прямую рецепцию международной нормы во внутреннем законе либо отсылку внутреннего закона к международной норме.

В целях определения юридических критериев для классификации способов воздействия системы международного права на уголовное право, на основе анализа совокупности норм международного права, Конституции РФ и федеральных законов можно сделать следующие выводы относительно этих способов[51]51
  См.: Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право. 2-е издание. М., 2010. С. 162.


[Закрыть].

В текст многих национальных уголовных законов (в том числе и в ч. 4 ст. 11 УК РФ) законодатель включает указание на возможность прямой отсылки к норме международного права при решении уголовно-правовых вопросов.

Более универсальным методом является восприятие нормами национальных уголовных законов предписаний международного уголовного права. Такое восприятие возможно:

а) путем текстуального включения нормы международного уголовного права в уголовное законодательство во исполнение международного договора;

б) путем изменения уже существующих норм уголовного законодательства во исполнение положений международного уголовного права.

При этом в перечень конкретных способов воздействия международного права на национальное уголовное право включаются: «отсылка» как непосредственное (т. е. без привлечения в тексте уголовного закона содержания нормы) указание на действие нормы международного права, имеющей уголовно-правовое значение; «рецепция» – когда акт международного уголовного права как источник уголовного права полностью включается в национальный уголовный закон без изменений, при этом может вводиться новая норма или изменяться ранее существовавшая; «имплементация» – если уже существующая уголовно-правовая норма или вводимая новая норма национального закона адаптируется внутренним законодателем во исполнение международного договора. При этом последние два способа по содержанию фактически представляют собой инкорпорацию (включение) предписаний международного уголовного права в национальное уголовное право. Таким образом, при имплементации норма национального уголовного закона адаптирует положение международной нормы не буквально, а в соответствии с особенностями правовой системы государства.

Процедура, согласно которой международный акт уголовно-правового характера становится источником уголовного права России, имеет свои особенности. В Конституции РФ содержится указание, что Основной закон страны и федеральные законы имеют верховенство на всей территории Российской Федерации, а сама Конституция России относит к исключительному ведению федеральной государственной власти принятие и изменение уголовного законодательства (п. «о» ст. 71). В то же время общепризнанные принципы и договоры Российской Федерации являются частью ее правовой системы, а в случае если «международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора» (ч. 4 ст. 15 Конституции РФ).

Если включение принципов и норм международного права во внутригосударственную правовую систему является общим правилом для большинства развитых государств, то Конституция РФ, говоря об общепринятых принципах и нормах международного права как части своей правовой системы, прямо допускает возможность коллизии между ними и федеральным законом.

И это противоречие должно разрешаться только в соответствии с международным договором России, т. е. тем нормативным актом международно-правового характера, который имеет юридическую силу для России.

Таким образом, следует согласиться с позицией О. И. Тиунова: «Нормы международного права, а также международные договоры России применяются Конституционным Судом России как инкорпорированные в национально право нормы»[52]52
  Тиунов О. И. Конституционный Суд Российской Федерации и международное право // Российский ежегодник международного права. 1995. СПб., 1996. С. 180.


[Закрыть].

В соответствии с конституционным предписанием, международный акт уголовно-правового характера должен вносить изменение в УК РФ. Такая международно-правовая норма должна включаться в УК РФ одним и тем же федеральным законом – о ратификации международного договора.

Из положения о включении в уголовный закон новых законов, регулирующих вопросы уголовной ответственности, сам УК РФ делает единственное исключение: согласно ч. 4 ст. 11 УК РФ «вопрос об уголовной ответственности дипломатических представителей иностранных государств и иных граждан, которые пользуются иммунитетом, в случае совершения этими лицами преступления на территории Российской Федерации разрешается в соответствии с нормами международного права». Таким образом, УК РФ при решении вопросов об уголовной ответственности лиц, обладающих дипломатическим или иным иммунитетом, напрямую отсылает к положениям норм международного права. Положения об уголовно-правовом иммунитете, закрепленные в нормах международного права, включаются во внутреннее уголовное законодательство и действуют на территории России непосредственно, т. е. без внесения изменений и дополнений в УК РФ.

Наличие в уголовных кодексах формулировок «основывается на нормах международного права» и «должен соответствовать» вовсе не означает, что на практике уголовный закон полностью соответствует нормам ратифицированных международных договоров. Здесь возможна известная коллизия, о которой говорится в ч. 4 ст. 15 Конституции РФ: «Если международным договором Российской Федерации установлены иные правила, чем предусмотренные законом, то применяются правила международного договора». В реальном правоприменении вряд ли возможна ситуация, когда российский судья отдал бы приоритет норме международного права перед нормой УК РФ. Вероятнее всего даже при наличии существенно отличающихся признаков понятий, данных в УК РФ и в международном праве, например, касающихся понятия «пытка», приоритет сохраняется за отечественным уголовным законом. И Верховный Суд РФ дает свое объяснение такому подходу.

В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 10 октября 2003 г. № 5 «О применении судами общей юрисдикции общепризнанных принципов и норм международного права и международных договоров Российской Федерации» (п. 6) разъясняется: международные договоры, нормы которых предусматривают признаки составов уголовно наказуемых деяний, не могут применяться судами непосредственно, поскольку такими договорами прямо устанавливается обязанность государств обеспечить выполнение предусмотренных договором обязательств путем установления наказуемости определенных преступлений внутренним (национальным) законом (например, Единая конвенция о наркотических средствах (1961 г.), Международная конвенция о борьбе с захватом заложников (1979 г.), Конвенция о борьбе с незаконным захватом воздушных судов (1970 г.).

Исходя из ст. 54 и п. «о» ст. 71 Конституции РФ, а также ст. 8 УК РФ, уголовной ответственности в Российской Федерации подлежит лицо, совершившее деяние, содержащее все признаки состава преступления, предусмотренного УК РФ.

В связи с этим международно-правовые нормы, предусматривающие признаки составов преступлений, должны применяться судами Российской Федерации в тех случаях, когда нормы УК РФ прямо устанавливают необходимость применения международного договора Российской Федерации (например, ст. 355 и 356 УК РФ). Таким образом, в некоторых случаях ратифицированные международные договоры все же выступают как непосредственные источники уголовного права. Прежде всего это происходит, когда сам Уголовный кодекс или иные законы содержат отсылку к нормам международного права. Применительно к УК РФ и УПК РФ эта ситуация возникает при определении пределов действия уголовного или уголовно-процессуального закона в пространстве или когда касается статей названных Кодексов, посвященных регулированию экстрадиции.

Анализируя значение международного права для развития национального уголовного права России, следует определить, в какой степени и в каких аспектах осуществляется влияние международных стандартов на содержание уголовного законодательства Российской Федерации.

В первую очередь отметим, что международно-правовые нормы имеют для современного уголовного права системообразующее значение, поскольку интегрируют в себе его общечеловеческие принципы.

Анализ содержания основополагающих международно-правовых актов, таких как Всеобщая декларация прав человека, Международный пакт о гражданских и политических правах, Римский статут Международного уголовного суда, Декларации ООН и Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации и другие позволяет выделить некоторые международно-правовые принципы, имеющие первостепенное значение для цивилизованного гуманитарного построения уголовного права. Это требование законности, равенства перед законом, вины как условия уголовной ответственности, запрета жестоких, бесчеловечных и унижающих достоинство обращения и наказаний.

Совокупность названных универсальных международно-правовых документов получила общее название Международного стандарта в области защиты прав и свобод человека. Анализ положений названных выше актов позволяет сделать вывод о том, что в международном праве выработано достаточно четкое понимание необходимости всемерной защиты неотъемлемых прав и свобод человека.

Основное внимание вся совокупность этих документов уделяет процессуальным вопросам обеспечения прав и свобод человека, вовлеченного в орбиту деятельности системы органов уголовной юстиции, однако в ряде случаев они имеют и непосредственное уголовно-правовое значение[53]53
  См.: Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право. М., 2010. С. 186–187.


[Закрыть].

Основополагающие международные акты неоднократно говорят о защите наряду с личной неприкосновенностью человека его свободы «в широком понимании этого слова» (ст. 3 Всеобщей декларации, ст. 5 Европейской конвенции, ст. 9 Международного пакта о гражданских политических правах).

В УК РФ предусмотрена уголовная ответственность за такие преступления против физической свободы лица, как похищение человека (ст. 126), незаконное лишение свободы (ст. 127) и пр. Усиленная ответственность установлена по специальным нормам за преступления против правосудия, которые непосредственно посягают на личную свободу человека: незаконное задержание, заключение под стражу или содержание под стражей (ст. 301); вынесение заведомо неправосудных приговора, решения или иного судебного акта, связанного с вынесением незаконного приговора суда к лишению свободы (ч. 2 ст. 305 УК РФ).

В литературе отмечается активизация процесса имплементации в национальное уголовное законодательство конвенционных преступлений.

В качестве примера можно привести криминализацию такого деяния, как пытка.

Выделение пытки в самостоятельный состав, отличный от обычных составов насильственных действий, связано с особым вниманием, которое уделяется международным сообществом запрещению пыток. Уже во Всеобщей декларации прав человека 1948 г. содержалось положение, согласно которому никто не должен подвергаться пыткам либо такому обращению или наказанию, которые унижают достоинство или являются жестокими, бесчеловечными[54]54
  См.: Международное публичное право: сб. документов. М., 1996. С. 460–464.


[Закрыть].

Это требование стало нормой международного права, будучи включенным в Международный пакт о гражданских и политических правах 1966 г. В 1975 г. Генеральная ассамблея ООН приняла Декларацию о защите всех лиц от пыток и других жестоких, бесчеловечных или унижающих достоинство видов обращения и наказания. Специальные нормы о криминализации пыток в последние годы внесены в уголовное законодательство Азербайджана (1999 г.), Украины (2001 г.), Казахстана (2002 г.), Румынии (2004 г.), Турции (2004 г.).

Российский законодатель в этом отношении пока не следует за мировой тенденцией учета данного мирового стандарта. В УК РФ легальное определении пытки появилось только в 2003 г. после вступления в силу Федерального закона от 8 декабря 2003 г. № 162-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Российской Федерации». Однако оно не согласуется с определением понятия «пытка» в вышеназванной Конвенции 1984 г., хотя последняя является частью законодательства Российской Федерации. Не соответствует современному международному подходу и уделенное этому составу место в системе Особенной части УК РФ.

Учитывая, что распространенность этого деяния и актуальность его криминализации относится и к Российской Федерации, полное выполнение обязательств, сформулированных в Конвенции 1984 г., требует введения в уголовный закон самостоятельного состава «Пытка»[55]55
  См.: Додонов В. Н. Влияние международного права на национальное уголовное законодательство // Международное право и национальное законодательство. М., 2009. С. 611–619.


[Закрыть].

Торговля людьми представляет собой один из старейших составов конвенционных преступлений. Международное сообщество неоднократно возвращалось к этой теме. В 1921 г. заключена Женевская конвенция о запрещении торговли женщинами и детьми, в 1950 г. Конвенция о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами, наконец, в 2000 г. – принят Протокол о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и наказании за нее, дополняющий Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности 2000 г. В соответствии с названными выше документами торговля людьми криминализирована во многих государствах мира. Соответствующий состав включен в Уголовные кодексы Армении, Беларуси, Венгрии, Казахстана, Киргизии, КНР, Польши, России, Румынии, Словакии.

Наиболее последовательное воплощение в УК РФ нашла защита не только личных, но и гражданских, политических, экономических и культурных прав и свобод. Охране этих интересов посвящена гл. 19 УК РФ «Преступления против конституционных прав и свобод человека и гражданина». Однако в этой сфере потенциал уголовно-правовых гарантий нельзя признать полностью исчерпанным.

В соответствии с Международным стандартом, а также Международной конвенцией о ликвидации всех форм расовой дискриминации от 21 марта 1965 г., ст. 136 УК РФ предусматривает уголовную ответственность за нарушение равенства прав и свобод человека и гражданина в зависимости от пола, расы, национальности, происхождения, имущественного и должностного положения, отношения к религии, убеждений, принадлежности к общественным объединениям. Кроме того, российский уголовный закон предусматривает повышенную уголовную ответственность за совершение ряда преступлений по мотиву национальной, расовой, религиозной ненависти или вражды: в частности, убийства (п. «л» ч. 2 ст. 105 УК РФ), умышленного причинения тяжкого и средней тяжести вреда здоровью (п. «е» ч. 2 ст. 111 УК РФ и п. «е» ч. 2 ст. 112 УК РФ). Более того, уголовный закон относит к разряду государственных преступлений возбуждение национальной, расовой или религиозной вражды (ст. 282 УК РФ). Причем под таким «возбуждением» в соответствии с Международным стандартом должны пониматься любые действия, инициирующие дискриминацию человека по признакам расы, цвета кожи, родового, национального или этнического происхождения, религиозных убеждений, «имеющие целью или следствием уничтожение или умаление на равных началах прав человека или основных свобод в политической, экономической, социальной культурной или любых других областях общественной жизни» (ч. 1 ст. 1 Международной конвенции о ликвидации всех форм расовой дискриминации).

Международный пакт о гражданских и политических правах утверждает необходимость государственной защиты, т. е. и уголовно-правовой, таких ценностей, как «личная и семейная жизнь», неприкосновенность жилища», «неприкосновенность личной корреспонденции» ст. 17). УК РФ содержит соответствующие составы (ст. 137, 138,139). Примечательно, что российский уголовный закон защищает указанные блага даже в большей мере, чем Международный стандарт, и соответствует требованиям настоящего времени. Так, если названный Пакт говорит о необходимости охраны только «личной корреспонденции», то ст. 138 УК РФ расширяет перечень предметов охраны, добавляя к корреспонденции тайну телефонных переговоров и иных сообщений.

Несомненно, это расширение весьма актуально в современной действительности, когда тайна личной жизни может содержаться не только в корреспонденции в традиционном понимании этого термина, но и в иных сообщениях – телекоммуникационных, сетевых и др.

Известно, что при квалификации преступлений против конституционных прав человека и гражданина большую роль играют решения Европейского Суда по правам человека. В них сформулировано немалое количество материально-правовых оснований уголовной ответственности за нарушение неприкосновенности частной жизни, тайны личной корреспонденции, неприкосновенности жилища.

Статья 18 Пакта о гражданских и политических правах провозглашает свободу мысли, совести и религии. Но УК РФ предусматривает уголовную ответственность только за «воспрепятствование осуществления права на свободу совести и вероисповеданий». Нарушение свободы мысли уголовным законом не запрещено. Доктриной уголовного права, как известно, формирование преступного умысла не рассматривается как стадия в развитии преступной деятельности, поскольку основанием уголовной ответственности может быть только преступное поведение, выразившееся в конкретном деянии. Но совсем другое дело, что никакой человек не может быть ограничен в свободе своей мыслительной деятельности и ее изъявлении, если, конечно, это само по себе не является преступлением, например, призывы к насильственному изменению государственного строя России. Поэтому в соответствии с Международным стандартом по правам человека, действительно необходимо ст. 148 УК РФ дополнить указанием на то, что уголовная ответственность должна наступать и за воспрепятствование свободе мысли[56]56
  Кибальник А. Г. Современное международное уголовное право. С. 200.


[Закрыть].

Международное право, его стандарты оказывают значительное влияние на развитие не только Особенной, но и на совершенствование Общей части уголовного права. В частности, под влиянием международного уголовного права в национальных уголовных законодательствах в последние десятилетия распространение получил принцип универсальной юрисдикции. Указанный принцип установлен после Второй мировой войны приговором Нюренбергского международного военного трибунала[57]57
  См. Без срока давности: к 60-летию Нюренбергского процесса. М., 2006. С. 99–264.


[Закрыть] и отражен в ряде Женевских конвенций 1949 г. В соответствии с этим принципом, от государств требуется привлечение к суду подозреваемых в международных преступлениях и преступлениях международного характера независимо от гражданства виновного и места совершения деяния или выдачи преступника тому государству, которое может или желает это сделать. Несмотря на наличие трудностей в его применении, универсальный принцип все активнее используется на практике.

Особенностью воздействия международного права на развитие институтов Общей части уголовного права является то, что оно осуществляется преимущественно с помощью норм рекомендательного характера (так называемого мягкого права). Эти нормы содержатся в таких документах, как декларации и резолюции международных организаций.

Примером могут служить Минимальные стандартные правила ООН в отношении мер, не связанных с тюремным заключением (Токийские правила 1990 г.). Утверждая названные правила, Генеральная ассамблея ООН рекомендовала осуществить их на национальном и межрегиональном уровнях «с учетом политических, экономических, социальных и культурных условий и традиций стран»[58]58
  Международные акты о правах человека: сб. документов. М., 1998. С. 217–225.


[Закрыть].

Европейское «мягкое» право все чаще стало вторгаться в сферу уголовных наказаний, которая традиционно считалась сугубо внутренней компетенцией государств. Так, п. 12 резолюции 2 Комитета министров Совета Европы об обращении с лицами, осужденными на длительные сроки заключения (одобрена 17 февраля 1976 г.), содержит рекомендацию о пересмотре приговора к пожизненному лишению свободы после отбывания срока от 8 до 14 лет. При этом пересмотр должен повторяться через регулярные промежутки времени. В том же 1976 г. принята резолюция Комитета министров о некоторых мерах наказания, альтернативных лишению свободы.

Рекомендательные нормы могут касаться широкого круга вопросов, из которых привлекает наше внимание вопрос о составе субъектов уголовной ответственности. В 1978 г. Европейский комитет по проблемам преступности Совета Европы рекомендовал законодателям европейских государств признать юридические лица субъектами уголовной ответственности за экологические преступления. В 1988 г. принята рекомендация № 88 Комитета министров стран – членов Совета Европы об ответственности предприятий – юридических лиц за правонарушения, совершенные в ходе ведения ими хозяйственной деятельности. Эти рекомендации сыграли решающую роль в том, что уже более половины европейских государств законодательно признали юридические лица субъектами уголовной ответственности.

В литературе по теории международного права отмечается особая роль факультативных протоколов к конвенциям, играющих роль промежуточного звена между «жестким» и «мягким» международным правом. Такие протоколы заключаются по вопросам, по которым достижение международного согласия на данный момент представляется невозможным.

Одним из таких вопросов является проблема запрета смертной казни. Уже принятые второй факультативный протокол к Международному пакту о гражданских и политических правах (принят резолюцией Генеральной ассамблеи ООН от 15 декабря 1989 г.), протокол к Американской конвенции о правах человека по отмене смертной казни (приняты в 1990 г.), протоколы № 6 и № 13 к Европейской конвенции о защите прав человека и основных свобод обязывают подписавшие и ратифицировавшие их государства отменить у себя смертную казнь.

Подводя определенный итог краткому рассмотрению некоторых вопросов влияния международного права на российское уголовное право, можно утверждать о возрастание с каждым годом проявлений сближения национальных уголовных законодательств. Вместе с тем представляется преждевременным уже сегодня говорить как о состоявшемся факте формирования единых международных стандартов уголовного права.

Мировое сообщество не выработало общей позиции даже по таким ключевым для уголовного права позициям, как отмена смертной казни или возраст уголовной ответственности. Серьезные расхождения по многим принципиальным вопросам уголовной ответственности наблюдаются даже в рамках «западной цивилизации». Единая система стандартов международного уголовного права начинает складываться только на региональном уровне, например, в Европе.

Сохраняющиеся существенные различия в формах и содержании уголовного права современных стран весьма затрудняют его унификацию в мировом масштабе. Более того, отказ от национальной правовой самобытности, полная унификация уголовно-правовых систем неприемлемы.