Текст книги "Ферапонтовский сборник. VIII"

Резной пятиярусный иконостас, исполненный в Москве Михеем Быковым с сыновьями и установленный в Успенском соборе Устюга Великого, сохранился, но находится в другом месте. В 1780-е годы на деньги, пожертвованные Успенскому собору Екатериной II, ярославским резчиком Зеркальниковым и московским мастером Самсоновым был изготовлен новый, существующий поныне резной иконостас, украшенный ордерными деталями и круглой скульптурой – статуями летящих ангелов, «Распятием с предстоящими» и фигурами святых, стоящих на выносах карнизов. Старый иконостас Успенского собора был разобран. Части огромного сооружения и детали его резного декора – рамы для икон, колонки, карнизы, консоли и скульптурная композиция «Распятие с предстоящими» – были перенесены в пострадавший от пожара каменный собор Устюжского Михайло-Архангельского монастыря. В монастыре была произведена повторная сборка резной конструкции. Иконостас был значительно сокращен по ширине в соответствии с размерами собора, дополнен резными вставками, каждый иконный ряд был укреплен по традиции на тяблах, вмонтированных в кирпичную кладку алтарной стены монастырского собора Архангела Михаила[70]70
  Голосов А. Великоустюжский Михаило-Архангельский монастырь Вологодской епархии. Вологда, 1901; Мальцев Н.В. Скульптурный декор иконостасов Великого Устюга. – Памятники культуры. Новые открытия, 1977. М., 1977, с. 282–295.


[Закрыть].

В завершающий период строительства основного здания Успенского собора возводилась и примыкающая к нему каменная колокольня. В зимний сезон 1673–1674 годов крестьянин Устюжского уезда Орловской волости Михаил Стефанов Шилыковских поставил к «колокольному делу» сотни лиственных бревен длиной в три и четыре сажени и толщиной в три-четыре вершка на сваи фундамента кирпичной колокольни, и летом 1674 года началось ее строительство[71]71
  Записка о заготовке «к колольному делу» на сваи лиственничных бревен зимой 1673–1674 гг. – ОР РНБ, Фонд 299, собр. К.К. Зинченко, д. 607; Роспись делу воротам, колокольни и каменному строению Успенского собора Устюга Великого. Вторая половина XVII в. – ОР РНБ. ф. 299, собр. К.К. Зинченко, д. 1575, л. 1–4, д. 1600, л. 1.


[Закрыть]. Сохранилась обстоятельная «Роспись делу воротам, колокольне и их каменному строению», где подробно перечислены все помещение, лестницы, дверные проемы и окна, описана звонница и указаны основные размеры возводившегося в конце XVII столетия самого высокого здания в городе. В конце документа, очевидно, со слов архиепископа Александра, была сделана приписка: «То все вышеписанное дело делать, присматривая на чертеж, какой чертеж дан будет, и делать против того чертежа. Тесок и иного ничего не оставлять». Строительные работы по возведению колокольни вела артель каменщиков, во главе которой были устюжские мастера Михаил Воронов и Андрей Лежнев. В 1688 году из незавершенной строительством соборной колокольни неведомые люди унесли колокол – весом пуд.

При строительстве колокольни Успенского собора у устюжского архиепископа Александра появилась мысль сделать ее общей для трех стоящих по соседству, расположенных рядом каменных храмов: собственно Успенского собора, церквей Прокопия Устюжского и Иоанна Устюжского. В 1697 году патриарху Адриану в Москву архиепископом Александром была отправлена челобитная: «На Устюге Великом близ святой соборныя (Успенской) церкви две каменные церкви святых Прокопия и Иоанна Устюжских чудотворцев и колокольни у них звонные особые, а строение те церкви все мирское, а не приходских людей. А я, богомолец твой ныне строю колокольню каменную, а соборных, государь, колоколов прежнего строения малое число. Милостивый государь, пожалуй меня, когда в достроении будет та соборная колокольня, благослови государь от тех вышеименованных церквей колокола перенести на ту новопостроенную соборную колокольню и божественному пению быть во всех тех церквах за одним соборным звоном». Ответ патриарха Адриана был краток: «Колокола перенесть и звону быть едину во всех трех церквах»[72]72
  Челобитная патриарху Адриану архиепископа Устюжского и Тотемского Александра о колоколах Успенского собора в Устюге Великом. 1697 г. – ОР РНБ, ф. 299, собр. К.К. Зинченко, д. 1474, л. 1, 2.


[Закрыть]. Таким образом, в Устюге Великом произошло редчайшее для церковного строительства событие, характерное только для монастырей: была построена колокольня единая для трех церквей – Успенского собора и двух соседних городских храмов. Следует отметить, что на архитектурном решении самой постройки и подборе состава колоколов это никак не отразилось. К тому же к 1697 году, времени подачи челобитной патриарху, колокольня была завершена строительством. Потребовались лишь незначительная растеска окон и столбов звонницы, укрепление перил, кованых решеток и проведение других работ, связанных с подъемом и подвеской больших колоколов. Примечательно и другое: в 1701 году, когда в Устюге Великом со всех колоколен монастырей и церквей была изъята четвертая часть всех колоколов для сдачи на Пушечный двор на литье пушек и мортир, Успенская звонница осталась в полной сохранности. Ее колокола не были сняты[73]73
  Список с отписки о сдаче на Пушечный двор на литье пушек и мортир колоколов с монастырей и церквей Великого Устюга в 1701 году – РГАДА, ф. 1187, оп. 1, д. 1842.


[Закрыть].

В середине 1690-х годов все строительные и отделочные работы, в основном в Успенском соборе, были завершены и церковные службы в полном объеме велись не только в главном храме, но и в придельных церквах. Архиепископ Александр, активно участвовавший во всех делах, связанных с достройкой главного храма епархии, и ревностно следивший за обустройством Успенского собора, с присущей ему энергией стал проводить здесь церковные службы. В феврале 1699 года архиепископ Александр заболел – «пристала скорбь во время воскресной службы в Успенском соборе»[74]74
  Грамота патриарха Адриана архимандриту Устюжского Архангельского монастыря Иосифу. 1699 г. – ОР РНБ, ф. 299, собр. К.К. Зинченко, д. 1559. л. 1, 2.


[Закрыть]. В июле того же года, приняв схиму, он умер и по указу патриарха был скромно, «без лишних расходов», похоронен в Успенском соборе[75]75
  Там же.


[Закрыть]. Со смертью Александра, а также в связи с поступившим в Устюг Великий в феврале 1701 года царским указом, запрещавшим на время Северной войны в городах каменное церковное строительство, восстановительные работы в Успенском соборе были прекращены[76]76
  Память из Московской ратуши в Устюг земским бургомистрам о производстве описи каменных припасов для строения церквей и наказ «никакого строения не производить». 1701 год, 9 февраля. – ОР РНБ, ф. 299, собр. К.К. Зинченко, д. 1630. 49 Рудченко В.М. Иконостасы XVIII – первой половины ХIХ века в храмах верхневолжских областей. – Памятники русской архитектуры и монументального искусства. М., 1983, с. 56; Добрынин С.Н. Иконостас Введенского собора г. Сольвычегодска. Реставрация и исследование темперной живописи и деревянной скульптуры. – Сборник научных трудов ВХНРЦ им. И.Э. Грабаря. М., 1990, с. 57–66; Добрынин С.Н. Иконостас Введенского собора. Сольвычегодск, 1991; Бочаров Г.Н. Классицистические иконостасы Великого Устюга. – Русский классицизм второй половины XVIII – начала ХIХ века. М., 1994, с. 70–76.


[Закрыть]. Лишь в середине XVIII века возобновились работы по наружной декоративной отделке здания.

Так, на протяжении целого столетия, строился, восстанавливался и формировался сложный архитектурный ансамбль древнего города, ведущее место в котором занимал комплекс построек Успенского собора с его самым высоким в городе зданием – увенчанной шпилем колокольней. Вместе с тем длительное, затянувшееся на несколько десятилетий восстановительное строительство Успенского собора позволило мастерам создать не только самое значительное здание городской культовой архитектуры Устюга Великого, но и заложить основы каменного строительства города. Архитектурный стиль местной школы каменного зодчества устюжские мастера создавали с непосредственным участием каменщиков Успенского собора, большей частью выходцев из Ростова Великого. Они в совершенстве освоили секреты каменного строительства, опираясь на вековые традиции Ростова Великого и Москвы, и с подлинным искусством воплотили их во множестве созданных в Устюге Великом во второй половине XVII века каменных городских соборов и церквей. Это прежде всего дошедшие до нас два сходных между собой соборных храма – Михаило-Архангельский (1656) одноименного городского монастыря и Троицкий (1659) пригородного Гледенского Троицкого монастыря, а также здания Вознесенской (1648) и Прокопиевской (1668) городских церквей. Архитектурные формы и декоративное убранство именно этих зданий оказали громадное влияние на каменную застройку не только Устюга Великого, но и многих монастырей, городов и сел Русского Севера.

Резной многоярусный иконостас Успенского собора, исполненный московскими мастерами, резчиками и иконописцами в стиле нарышкинского барокко, долгое время оставался самым богатым и нарядным среди подобных сооружений соборных храмов Русского Севера. Наряду с резным иконостасом сольвычегодского Введенского собора, исполненным московским мастером Григорием Ивановым также в конце XVII века, он долгое время служил образцом при создании декоративного убранства многих городских церквей и соборных монастырских храмов Русского Севера. В свою очередь, это обстоятельство в немалой степени способствовало и быстрому освоению мастерами ремесленных центров, разбросанных на огромной территорий Русского Севера, как приемов исполнения несвойственной древнерусскому искусству круглой скульптуры, сочной, наполненной динамичными мотивами орнаментальной резьбы, так и всей сложной, заимствованной в Западной Европе, изобразительной системы художественных стилей барокко и классицизма⁴⁹.

Приложения

I. Список с подлинной подрядной записи 1691 года.

Государственного посольского приказа золотописец Карп Иванов, да яз истопник Дмитрий Иванов, да яз Великих Государей мастерских полат часовник Леонтий Никитин сын сущую, да яз Александровские слободы тяглецы Ортемей Сергеев, да яз Андрей Максимов сын Шербакова, да яз живописец Логин Михеев, да яз иконописец Иван Михеев, да яз бронные слободы тяглецы Иван да Семен Антоновы дети, да яз Сытного дворца восковых свеч свечник Ларион Евдокимов, да яз Семен Ларионов, да яз Сытного дворца сторож Петр Захаров и Алексей Иванов, да яз устюжской сотни тяглецы Фрол Игнатьев да яз Яков Леонтьев в сем в нынешнем во 199 (1691) году августа 8 день поручились мы преосв. Александру архиепископу Устюжскому и Тотемскому Сытного двора по сторожу по Михее Никитину Быкове в том, что подрядился он Михей за нашей порукой у него преосвященного Александра сделать в церковь Успения Богородицы иконостас гладкой и с иконами. А икон местных на нижний пояс и в заворотник 10 икон, праздников 16 икон, апостольской пояс, тож пророческих пояс, тож праотцы, тож икон в клеймах резных страсти Господни, крест – Распятие Господне прорезной, в клейме ж прорезном. А сделать ему Михею тот иконостас к царским готовым дверям, а в киотах ликов клеповать флямом клемованым дорожником и по лицу возле столбов клемованым ж дорожником, а столбы у того иконостасу: у наместного пояса, также у апостольского и пророческого и у праотцев и всех делать клемование, капители резные у всех столбов а у праздников карастяну по лицу резные а северные и южные двери писать иконное ему ж Михею, а тут бы клемовать карнистом и гартеям тем же клемованых дорожником, а гымзы клеповать фленом карнистом клемованым и шабром и архидраком клепованым. А делать ему Михею тот иконостас и святые иконы написать местные праздники и апостольские, пророческие и праотцы и страсти Господни самым добрым мастерством каков образец он Михей принесет и крест Распятие Христово и по сторонам креста образ Пресвятой Богородицы, а по другую сторону образ Иоанна Богослова, а на местный пояс икон и праздников и апостольских приписывать ризы по местам золотом красным и серебром, а у пророческих и у праотцов и у страстной розцвечивать ризы красками и по местам боканом самым добрым, а то столярное мастеровое дерево и столбы и краски на то все иконное письмо против сей записи, что писано выше сего все его Михеево, а сей иконостас весь сполна столярное и клейма резные и Распятие и капители резные и столбы клемованые и гымзы сделать на Рождество Христово, а последний срок на Богоявление в день, а те сроки в двусотом году (1692), а святые иконы написать на срок на Петров день, а последний срок на Ильин день в двухсотом же году (1692). А найму рядит он Михей за нашею порукою от того иконного письма иконописцу с товаром, опричь золочения, 440 рублей и тех рядных денег взял он Михей за нашего порукой у него преосвященного Александра архиепископа 200 рублей денег, а достальные деньги иметь, как он Михей тот иконостас белой и дерево совсем, против сей записи, сделает – сто рублей. Достальные деньги – сто сорок рублей взять ему Михею, как он к сроку святые иконы напишет совсем на отделку и тот иконостас и святые иконы поставит в церкви на Устюге совсем. Ему Михею с Москвы тот иконостас весть и святые иконы и то все его Александра Архиепископа, а что дорогою того иконостасу попортится и то починивать ему ж Михею. Будет он Михей за порукой того иконостасу из своего товару или святых икон на те вышеписанные сроки не напишет или в церковь на Устюге не поставит против сей записи – за неустойку 500 рублей.

Писана на Москве. Иванов площадной дьячек Кирилл.

II. Список с подлинной подрядной записи 1692 года слово в слово.

Я, Сытного дворца сторож Микитин (Никитин), в нынешнем двухсотом (1692) году октября в первый день подрядился я Михей у преосвященного Александра архиепископа Устюжского и Тотемского вызолотить иконостас. На местный пояс золотить в киотах флемы с лица и от икон красным золотом, а столбы и капители красным же золотом, а у гзымсов карниз и архидрак и штабр и гладь золотить красным золотом, а у праздников караштени по лицу золотить. По местам, где доведется красным золотом, а завороты серебром. А у праздников в киотах флямы по лицу золотить красным золотом, а от икон двойных золотом золотить, а тунбы делать бархатом золотить двойным золотом и серебром и разуцвечивать баканом и ярью как водится, а у апостольских у пророческих и у праотцев в киотах флямы по лицу золотить красным золотом, а от икон золотить двойным золотом, а у гзымсов у апостольских и у пророческих и у праотцов с лица карнизи и архидрака золотить красным золотом и на завороте у гзымсов карнизы и архидрак золотить двойным золотом, а штабр и плат золотить серебром, а столбы у апостольских, и у пророческих и у праотцов все золотить через столбу красным золотом, а у тех столбов, по сторонам, золотить двойным золотом, а катерели у апостольских, и у пророческих и у праздников все золотить красным золотом, а по местам, где доведется серебром, а клейма золотить двойным золотом, а розуцвечивать местами, где доведется, красным баканом и ярью самыми добрыми, а в киотах, во скосках у на местного пояса, и у праздников, и у апостольских, и у пророческих, и у праотцов вычернить и у гзымсов, а по черни же писать фрукты по серебру. Сделать мне Михее то выше писанное все строение против сея записи на срок в нынешнем же в двухсотом (1692) году, августа к пятому на десяту числу, а к тому золочению золото, и двойное золото, и серебро, и бакан, и грунт, и мел и клей все мое Михеево. А рядил я Михей от того иконостаса против сея записи от дела и за товар триста рублев денег. А наперед взял я Михей тех подрядных денег сто рублев, а достальные деньги за дело и за товар имать мне Михею, как понадобится, смотря по делу. А во всем против сей записи порукой по мне. Михеевские записи писались Государственного Посольского приказу золотописец Карп Иванов, да мастерские палаты часовник Леонтий Никитин сын Бошуй, да живописец Логин Михеев, да иконописец Иван Михеев, да Бронной свободы тяглецы Иван Антонов, Семен Антонов, Дмитрий Ерофеев, да истопник Дмитрий Иванов сын Золотарев, да Алексей Иванов сын Золотарев, да Сытного дворца восковые свешники Ларион Евдокимов да Семен Ларионов. А буде он Михей за нашей порукою против сей записи, как о том писано выше, сего иконостаса самым добрым мастерством золотом и серебром к вышеписанному сроку всего не сделает и чем то дело остановит и ему преосвященному Александру архиепископу Устюжскому и Тотемскому взять по сей описи на нас порутчиках и на нем Михее, кто нас в лицах будет, те подрядные деньги триста рублев все сполна.

У подлинной записи площадной дьячек стольника и полковника стремянного Иванова полку Елисеевича Цуклера пятидесятник Филимошка Никитин лета двухсотого (1692) октября, а позадь подлинной записи пишет к сей подрядной записи живописец Логин Михеев вместо отца Михея Никитина по его велению руку приложил. Золотописец Карп Иванов сын Золотарев ручался и руку приложил.

Иконописец Иван Михеев, вместо дяди своего родом государева часовника Леонтия Никитина Бушуя, руку приложил.

Живописец Логин Михеев руку приложил.

Иконописец Иван Михеев руку приложил.

III. «Роспись» живописных (позолотных) работ 1693 года.

И после того золочения уговорились мы преосвященному архиепископу столбы золотить красным золотом и на тунбах штабру и на скрынках фляму красным же золотом золотить. У апостольских и у пророческих и у праотцев гзымзы все черепахой писать. А за все и вприбавку и за те столбы сверху рядной записи, что говорено у нас через столбу золотить: столбу золотить, а другой серебром и ныне, чему мы договорились с преосвященным архиепископлом Александром Устюжским и Тотемским, те столбы серебром не серебрить, а все столбы красным золотом золотить. И за все я, Михей, за те столбы у него, преосвященного архиепископа, в прибавку (получил) 60 рублей.

А писал сию роспись, по велению отца своего Михея Никитина, сын его живописец Логин Михеев.

1. Деталь иконы «Святые Прокопий и Иоанн Устюжские». Первая половина XVII века. Музей села Коломенское

2. Великий Устюг. Соборное дворище

3. Успенский собор Великого Устюга

4. Колокольня Успенского собора

5. Успенский собор. Схема и план

6. Иконостас собора Михаило-Архангельского монастыря в Великом Устюге (до 1770 года находился в Успенском соборе)

7. Церковь Прокопия Устюжского. Великий Устюг

8. Книжный шкаф ризницы Успенского собора. Мастер Василий Степанов. 1690-е годы

Архиепископы Великоустюжско-Тотемской епархии XVII века

9. Архиепископ Геласий (с 1682 по 1684 год). Стенопись Успенского собора. XVIII век

10. Архиепископ Александр (с 1684 по 1699 год). Стенопись Успенского собора. XVIII век

11. Архиепископ Иосиф (с 1699 года). Стенопись Успенского собора. XVIII век

Н.В. Мальцев
Подготовка и обработка дерева для иконостасной резьбы и скульптуры
К истории художественного ремесла России

Материал для резьбы орнаментального и скульптурного декора внутреннего убранства христианских храмов, древесина разных пород дерева, которая использовалась для изготовления рельефных икон, круглых скульптур, царских врат и многоярусных иконостасов редко упоминается в дошедших до нас грамотах и указах архиепископов, митрополитов, игуменов монастырей и других заказчиков. Обычно не называется дерево как материал, не указывается его порода и в порядных мастеров – исполнителей скульптуры и орнаментального декора. Как правило, бревна, доски, плахи и заготовки, которые требовались резчикам для исполнения произведений культового искусства, не указываются ни в книгах хозяйственной отчетности монастырей и соборов, ни в церковных описях. Крайне редко описанию древесины наиболее распространенных пород дерева, в частности дуба, липы, клена, используемых для скульптурной и орнаментальной резьбы, посвящались разделы книг мастерства и других руководств по художественному ремеслу Древней Руси. И, тем не менее, приемы художественной обработки древесины, предварительной подготовки дерева разных пород для резьбы были настолько необычны, оригинальны, что их описание даже вошло в былинный эпос, исторические повести и баллады.

Так, в одном из ранних списков русской баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна», датируемой исследователями ХIV веком, читаем:

И вывезли ту колоду белодуброву

На Святую Русь

И вырезали на мелкие кресты

И чудны образы,

И вызолотили червонным красным золотом,

И разослали по всем церквам[77]77
  Князь Роман и Марья Юрьевна. – В кн.: Исторические песни. Баллады. Составитель С.Н. Азбелев. М., 1991, с. 66–71, 676–677.


[Закрыть].

Былина XII века, как и цитируемый текст составленной на ее основе в XIV веке баллады, разумеется, не являются точными документами, не могут служить бесспорным историческим источником. Однако, определенная доля достоверности исторических реалий в балладе имеется. Для сказителей баллады сюжетной основой послужили реальные события, а именно эпизод из жизни князя Романа Мстиславовича Волынского, воевавшего с литовскими князьями во второй половине XII века, и его жены красавицы Марьи Юрьевны, похищенной литовцами, вывезенной в Литву и бежавшей из плена обратно на Русь[78]78
  Там же, с. 676–677.


[Закрыть]. Баллада была создана на основе былины об этих давних событиях через двести лет, по случаю нового выступления русских воинов, где полком командовал боярин Дмитрий Волынский, на сей раз против литовского князя Ягайло в последней четверти XIV века, в 1379 году[79]79
  Эпизод, по утверждению исследователей древнерусской литературы, связан с жизнью князя Романа Мстиславовича Волынского, воевавшего с литовскими князьями во второй половине XII века. В XIV веке был широко известен воевода Дмитрий Михайлович Боброк-Волынский. Литовец по происхождению, он жил на Волыни, а с 1360 года – в Суздальско-нижегородском княжестве и в Москве. Участвовал в ряде победоносных походов московского войска. В 1379 году успешно воевал против Литовского великого княжества. Годом позже в Куликовской битве командовал знаменитым засадным полком, во многом решившим исход сражения. Автор баллады сознательно использовал характерный для своего времени литературный прием, намеренное соединение фактов, перенесение событий в другое время, в иной хронологический период. Он ввел в свое произведение также имя враждебного для Руси великого князя литовского Ягайло, жившего в ХIV веке.


[Закрыть].

Для нас, в данном случае, в литературном памятнике важен один эпизод, один факт. В цитируемом тексте древней исторической баллады о князе Романе и Марье Юрьевне сказано, что на Святую Русь в качестве материала для резьбы «мелких крестов и чудных образов», т. е. культовых церковных предметов и икон с рельефными резными изображениями святых была вывезена с берегов реки Десны (Дарьи) «колода белодуброва». Так в древних письменных источниках обычно назывался ствол дубового дерева срубленного и бывшего, как указано в тексте исторической баллады, длительное время в реке, в чистой воде и поэтому сохранившего белый цвет древесины. Сам факт перевозки дубового бревна с территории воюющей Литвы на Русь необычен. В местности на Волыни, где находились земли князей Волынских, дуб рос в изобилии. Согласно тексту баллады крыльцо княжеского терема было резным, дубовым. Тем не менее князь Роман Мстиславович и княгиня Марья Юрьевна возвращаются во враждебную Литву и вывозят на Русь «колоду белодубровую». Необходимо заметить, что по тексту баллады нельзя заключить имела ли колода культовое христианское значение. Известно лишь то, что она обладала какими-то свойствами языческого оберега. Колода чудесным образом отозвалась на мольбу о помощи княгини Марьи Юрьевны и послужила плотом для ее переправы через широкую быструю реку (Десну) во время бегства из плена. Тем не менее, вывозя колоду, князь Роман и Марья Юрьевна сразу определяют дереву высокое назначение в христианских обрядах – стать крестами и чудными образами во всех церквах Святой Руси.

Многократное упоминание реки Десны, ссылка на быструю широкую реку с чистой, ничем незамутненной водой в балладе сделана далеко не случайно. Дуб как материал для резьбы крестов, скульптур и иной церковной утвари, украшенной рельефными изображениями святых и резным травным орнаментом, как правило, со временем сравнительно быстро меняет цвет древесины. Поверхность изделий принимает оттенки коричневого и темно-коричневого цвета. Встречаются и произведения культового искусства, изготовленные из дубового дерева, главным образом осеняльные и нательные, так называемые «кремлевые» кресты совершенно черного и иссиня-черного цвета. Особенно интенсивно идет потемнение древесины от воздействия влаги, попадания на ее поверхность прямых солнечных лучей. Дерево темнеет, становится темно-коричневым, а при полировке и от попадания на него масла для лампад, различных смол приобретает благородный шоколадный оттенок. Совершенно неожиданные изменения происходят с древесиной дуба от долгого нахождения дерева без доступа воздуха во влажной земле, когда его структура меняется, становится прочной, «кремлевой», иссиня черной, превращается в так называемый мореный дуб. Однако дубовые культовые предметы: напрестольные кресты, потиры, доски книжных переплетов и рельефные изображения святых на пядничных и минейных резных из дуба иконах, как и многофигурные изображения сцен евангельского цикла на панагиях должны были по церковному канону сохранять светлые оттенки древесины. И мастера искусно добивались такого состояния древесины, когда фон и скульптурно моделированная поверхность изделий из дуба не темнела, сохраняла на протяжении нескольких веков светлую окраску. Способ длительного сохранения светлой древесины дубового дерева «белодубровых колод», которые использовались для изготовления мелких позолоченных червонным золотом крестов и чудных образов – плоскорельефных икон для церковного потребления оказалось, что достаточно точно описан в тексте древней любовной баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна».

Я далек от мысли утверждать, что сказитель этой древней баллады был мастером – исполнителем или автором ряда крестов с рельефными «Распятиями», одним из резчиков небольших икон, выполненных из белого дуба, которые после золочения червонным золотом рассылались «по всем церквам» Святой Руси. Однако, его знания, изложенные в романтической балладе, об одном из сложных рецептов ремесла древних резчиков были исключительны не только по образности, поэтичности изложения, но и верны в целом и точны в деталях. Итак, вернемся еще раз к балладе. «Колода белодубровая», судя по тексту баллады, сравнительно долго плавала в реке и не намокала от воды, не погружалась на дно реки, как это бывает с дубовыми деревьями. Более того, она была так легка, что Марья Юрьевна переплыла на колоде на другой берег широкой быстрой реки. Ссылка на быструю, широкую, холодную реку в балладе, как и упоминание легко плавающей дубовой колоды, использованной Марьей Юрьевной для переправы, далеко не случайны. В Древней Руси, в Киевский период и много позже в Московской Руси и в России, вплоть до XVIII века дерево, дубовые кряжи для резных крестов, икон и скульптурных фигур высушивали необычным способом. Срубленное дубовое дерево, тщательно окоренное, разрубленное или распиленное на кряжи (напомню, что пила на Руси широко использовалась в XI – ХII веках) складировали сложенными в так называемые клети так, чтобы к каждому дереву был свободный доступ воздуха и долго до полутора-двух лет выдерживали в тени под навесом. Затем ранней весной на день святого Николы весеннего сухое, облегченное, но не утратившее белый цвет древесины бревно сбрасывали в холодную чистую, ничем незамутненную воду быстротекущей реки. В воде частично растворялись выступившие на поверхности дерева красящие древесину пигменты и кристаллики смол. Через семь-десять дней вынутые из воды кряжи вновь сушили под навесом на вольном воздухе. После продолжительной (три-шесть месяцев) повторной сушки дубовые кряжи назывались во всех благословенных грамотах и порядных, связанных с исполнением резных работ, изготовлением резных крестов, икон и церковной утвари, «сухим деревом».

На основании текста баллады может возникнуть предположение, что отдельные секреты обработки древесины, отдельные приемы ремесла, скульптурной резьбы, изготовления резных икон и ряда культовых предметов были заимствованы у немцев, литовцев и выходцев из земель современной Белоруссии. И возможно предположить, что сам процесс заимствования зафиксировала баллада. Однако это не так. В литературном произведении, как и два века спустя в летописях, нашло отражение более сложное явление – вывоз из Великого княжества Литовского, основное население которого в 1360-е годы во главе с великим князем перешла из православия в католичество, по существу спасение православных святынь, чудотворных резных икон и напрестольных, осеняльных и иных крестов и рассылка их по всем церквам Святой Руси[80]80
  Ягайло Ольгердович (около 1350–1434) – великий князь литовский в 1377–1392 годах. Ягайло в 1386 году, после женитьбы на наследнице польского престола Ядвиге, перешел из православия в католичество. В военных делах опирался на помощь Тевтонского ордена. Во время Куликовской битвы был союзником монголо-татар, но литовские войска в битве не участвовали.


[Закрыть]. В частности с местностью, откуда была вывезена колода белодубровая, многие исследователи связывают самую известную в истории русской деревянной скульптуры легенду о привозе старцами из иных земель во Псков двух киотных скульптур Николы Можайского и Параскевы Пятницы. В 1540 году в Первую Псковскую летопись был включен эпизод о привозе старцами из иных земель (из Белоруссии) во Псков при новгородском митрополите Макарии двух большемерных скульптур Николы Можайского и Параскевы Пятницы, вызвавших в людях «молву великую и смятение»[81]81
  Некрасов А.И. Древнерусское искусство. М., 1937, с. 203; Лазарев В.Н. Живопись и скульптура Новгорода. – В кн.: История русского искусства, т. 2. М., 1954, с. 281; Мнёва Н.Е. Скульптура и резьба XVI века. – В кн.: История русского искусства, т. 3. М., 1955, с. 625; Голубинский Е. История русской Церкви, т. 2. М., 1917, с. 365–366.


[Закрыть]. Почти два столетия исследователи предлагают свои, различные по смыслу версии и толкования этой легенды. Большинство авторов сходится на мысли, что старцы пришли из западной области Великого княжества Литовского (с территории нынешней Белоруссии), где жило православное и католическое население, из земель, где было более распространено почитание скульптурных изображений святых – «болванное поклонение»[82]82
  Нессельштраус Ц.Г. Искусство Западной Европы в средние века. М.—Л., 1964, с. 170–182; Вагнер Г.К. От символа к реальности. Развитие пластического образа в русском искусстве XIV – ХV веков. М., 1980, с. 194–195; Либман М.Я. Немецкая скульптура 1350–1550 гг. М., 1980, с. 10; Высоцкая Н.Ф. Пластика Белоруссии XII – ХVIII веков. Минск, 1983, с. 4.


[Закрыть]. Безусловно, у баллады «Князь Роман и Марья Юрьевна», у романтического произведения ХII – ХIV веков и летописной легенды 1540 года мало точек соприкосновения. Слишком зыбкой представляется сама возможность существования каких-либо связей между событиями, которые если и происходили, то в разные хронологические периоды и в иных исторических условиях. Единственное, что объединяет балладное и летописное событие, это тот факт, что княжеская чета Волынских и монахи вывозят из враждебных областей на Святую Русь и во Псков, православные святыни, кресты и чудотворные иконы в первом случае от перешедшего в католики, подружившегося с монгольским ханом Мамаем великого князя литовского Ягайло, во втором – вывозят под защиту церковной митрополии Пскова и Новгорода, под покровительство митрополита Макария, всенародно принявшего и освятившего привезенные скульптуры покровителя русских городов Николы Можайского и покровительницы женщин и русской торговли Параскевы Пятницы от католиков Литовского великого княжества, воюющих с православным царем Иваном IV.

Материал из дуба, древесина под названием «сухое дерево» из южных и центральных княжеств развозился по стране. В большом количестве высушенная таким образом древесина дуба поступала и на Русский Север, где приобреталась монастырями и казначеями городских соборов, имевших своих мастеров крестечников, лошкарей и токарей, работавших в токарнях, изготовлявших белье – белую деревянную посуду, предназначавшуюся для росписи и золочения. С открытием в XVI веке торгового пути в Сибирь, города Устюг Великий, Сольвычегодск и, особенно, крупное двинское село Комарица становятся основными скупщиками дубового сухого дерева. Здесь на протяжении нескольких столетий все обозы, отправлявшиеся по санному пути в Сибирские города, меняли березовые полозья своих саней. На сани, кибитки ставились новые полозья. Это были самые прочные, способные выдержать длинную дорогу, изготовленные из дубового сухого дерева и окованные укладным железом (поморской или шведской сталью) полозья. Для прочности связей с возком или кибиткой они имели массивные вырубленные из каповых корней копылки. В XVII веке «сухое дерево» в изобилии поступало и на торговые ярмарки Русского Севера, а также в старообрядческие скиты, где спрос на дубовые крестики, называвшиеся «истинными», был особенно велик.

Деревья на территории европейской и азиатской частей страны, как известно, делятся на два вида, относятся к хвойным и лиственным. Древесина лиственных и хвойных деревьев выбирается для резных изделий по степени ее доступности и пригодности текстуры для обработки токарными и режущими инструментами. Учитывается также художественный эффект, прочность, общее впечатление от поверхности скульптурно моделированных произведений. По названным признакам древесные породы, в свою очередь, делятся на очень твердые (тис, железная береза, самшит). К просто твердым породам дерева относятся дуб, береза, груша, клен, яблоня, пальма, орех, кедр, бук. Мягкими древесными материалами в резном деле принято считать липу, сосну, тополь, осину, ольху, ель, лиственницу, белый клен (явор), иву[83]83
  Абросимова А.А., Каплан Н.И., Митлянская Т.Б. Художественная резьба по дереву, кости и рогу. М., 1984, с. 36, 37.


[Закрыть].

Дуб, при его твердости, сложности обработки режущими инструментами мало использовался в убранстве церковных интерьеров. Хотя встречаются памятники деревянной скульптуры XVII – ХVIII веков, изготовленные даже из мореного дуба. Так, например, садово-парковая скульптура и статуи для фонтанов в Петровское время изготовлялись нередко из так называемого казанского мореного дуба. Сохранился указ Петра I о замене фонтанных липовых скульптур в Петербурге на скульптуры, изготовленные из черного казанского дуба[84]84
  Кольцова Т.М. Резные иконостасы и деревянная скульптура Русского Севера. Архангельск – Москва, 1995, с. 138.


[Закрыть]. В коллекции Архангельского музея изобразительных искусств есть позолоченные скульптуры святых, изготовленные в XVIII веке из черного мореного дуба. Наиболее широко для скульптурной и иконостасной резьбы использовалась древесина липы, березы, осины, ольхи, груши, клена и яблони. Все породы древесины имеют свои особенности. Одни обладают большой смолистостью, другие свилеватостью текстуры, третьи имеют широкие годичные кольца и быстро загнивающие заболонь и сердцевину. Древесина некоторых пород дерева непригодна для росписи и золочения.