Текст книги "Психолингвистика. Учебник для вузов"

Алпатов В. М. История лингвистических учений. М., 2001.

Амирова Т. А., Ольховиков Б. А., Рождественский Ю. В. Очерки по истории лингвистики. М., 1975.

Античные теории языка и стиля. М., 1936.

Арно А., Лансло К. Грамматика общая и рациональная Пор-Рояля. Пер. с фр., коммент. и послесл. Н. Ю. Бокадоровой. Общ. ред. и вступ. ст. Ю. С. Степанова. М., 1990.

Березин Ф. М. Русское языкознание конца XIX – начала ХХ века. М., 1976.

Бодуэн де Куртенэ И. А. Избранные труды по общему языкознанию. Т. 1–2. М., 1963.

Голубева-Монаткина Н. И. Предыстория психолингвистики: Герман Пауль // Этнокультурная специфика языкового сознания. М., 1996.

Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984.

Звегинцев В. А. История языкознания XIX–XX веков в очерках и извлечениях. Часть I. М., 1964.

Зубкова Л. Г. Общая теория языка в развитии. М., 2002.

История лингвистических учений. Древний мир. Л., 1980.

Лосев А. Ф. Бытие. Имя. Космос. М., 1993.

Нелюбин Л. Л., Хухуни Г. Т. История науки о языке. М., 2003.

Пауль Г. Принципы истории языка. М., 1960.

Потебня А. А. Из записок по русской грамматике. Т. 1–2. М., 1959.

Потебня А. А. Эстетика и поэтика. М., 1974.

Реформаторский А. А. Введение в языковедение. М., 1996.

Слюсарева Н. А. Теория Ф. де Соссюра в свете современной лингвистики. М., 1975.

Соссюр Ф. де. Труды по языкознанию. М., 1977.

Степанов Ю. С. В трехмерном пространстве языка. Семиотические проблемы лингвистики, философии, искусства. М., 1985.

Ушакова Т. Н. Психология речи и языка. Психолингвистика // Психология XXI века под ред. В. Н. Дружинина. М., 2003. С. 353–396.

Фортунатов Ф. Ф. Избранные труды. Т. 1–2. М., 1956.

Skinner B. F. Verbal behaviour. 1957.

2.2. Этап современной психолингвистики

Возникновение современной психолингвистики датируют 1953 годом, когда на семинар в Блумингтоне собрался цвет психологического и лингвистического сообщества, возглавлявшийся такими крупными учеными, как Ч. Осгуд, Дж. Кэролл, Ш. Себеок. В результате двухмесячной работы группы на берегу океана появилась книга Psycholinguistics. A survey of theory and research problems. Ed. by Ch. Osgood and T. Sebeoc. Baltimore, 1954. Она заложила основу большого и динамичного научного направления, продолжающего сейчас свое активное развитие. Она дала ему имя и утвердила идею соединения подходов и знаний двух к той поре разделенных областей – психологии и лингвистики. Такое соединение было осуществлено на основе теоретической модели поведения, предложенной Ч. Осгудом.

Имя этого психолога хорошо известно в нашей стране главным образом благодаря его разработке в области так называемого семантического дифференциала. Гораздо меньше известна у нас судьба ученого и его место в истории науки, что побуждает дать здесь небольшую биографическую справку о нем. Чарльз Осгуд родился в 1916 году в американском штате Массачусетс и в юности мечтал о карьере писателя. Однако встреча в 1935 г. с профессором психологии Т. Карвоски в Колледже Дартмута переменила его планы. Карвоски определил профессиональный путь Осгуда, остававшегося под влиянием учителя всю свою профессиональную жизнь. Будучи еще совсем молодым, с 1940 по 1946 Осгуд преподавал в Йельском университете. После Йеля некоторое время служил в военно-воздушных силах США. Позднее перешел на преподавательскую работу в Университет Коннектикута, где была подготовлена одна из наиболее значительных его книг «Метод и теория в экспериментальной психологии», вышедшая в свет в 1953 г… С 1950 г. Осгуд стал преподавать в Университете Иллинойса, где и оставался до конца жизни (сентябрь, 1991 года).

В 1960 г. работы Осгуда были отмечены наградой Американского психологического общества, а его самого тремя годами позднее избрали Президентом Общества. В 1972 г. он стал членом Национальной Академии Наук США. Долгое время Осгуд оставался высоко продуктивным в своей работе вплоть до тяжелой болезни, послужившей причиной его смерти.

Ч. Осгуд

Центром теории Ч. Осгуда является уровневая модель поведения. Эти уровни следующие: Мотивационный (его единицы – предложения), Семантический (единицы – словесные элементы предложения), Уровень последовательностей (единицы – фонетически оформленные слова), Интеграционный (единицы – слоги). Модель охватывает общим каркасом основные этапы речевого процесса у человека, начиная с восприятия речи, включая внутреннюю переработку речевого материала и кончая произнесением речи. Предметом психолингвистики Осгуд считал «репрезентативные посредствующие процессы» («representational mediation process»). Модель Осгуда в наши дни нередко называют бихевиористской, вкладывая в это определение упрек в упрощенчестве. При этом забывается, что Осгуд ориентировался на бихевиористские разработки с целью прояснить неясности, существующие в этой теории.

Кроме общей модели речевого процесса, важными оказались его разработки семантического аспекта. С его именем связано возникновение направления, получившего имя психосемантики и приобретшего многих последователей. В 1957 году им предложен путь количественного измерения субъективной семантики слов, так называемый метод семантического дифференциала. К этому времени относится одна из наиболее известных его работ «Измерение значения» (Measurement of Meaning), подготовленная в соавторстве с его коллегами П. Танненбаум и Г. Суси. В основу метода положен прием субъективного шкалирования испытуемым предъявляемых слов по выявленным автором шкалам. По экспериментальным данным этими шкалами оказались: оценка («хороший-плохой»), сила («сильный-слабый»), активность («активный-пассивный»). Предъявляя испытуемым разные слова с задачей определить выраженность изучаемого признака на соответствующей шкале (значения от +3 до -3), исследователь выявляет семантические различия (семантическую дифференцированность) предлагаемых слов. Область современной психосемантики существенно расширилась, в нее входят исследования структур сознания человека, социологические исследования массового сознания, массовой коммуникации, психология рекламы, исследование содержания текстов и мн. др. (В. Ф. Петренко, Е. Ю. Артемьева, А. Г. Шмелев и др.).

Идеи метода измерения семантического дифференциала вызвали ожесточенную критику современников (Р. Браун, Н. Хомский и др.). Несмотря на это они оказались привлекательными для многих исследователей и широко распространились в психологии, в том числе и в нашей стране. Осгуд продолжал работу по теме, повернув ее в кросскультурном аспекте, и предложил разработанную на ее основе стратегию избегания вооруженных конфликтов, которая получила государственное признание.

В более поздней работе 1980-го года Ч. Осгуд разрабатывает понятие глубинной когнитивной системы, обеспечивающей переработку семантической информации. По его мнению, система грамматики языка является вторичной по отношению к общей семантической системе психики человека. Последняя обрабатывает как языковой, так и перцептивный материал, включает сферу отвлеченных понятий. Многие элементы семантической системы складываются в раннем детском возрасте, еще в доязыковом познании. Понимание и создание речевой продукции в большой мере зависит от общей базы знаний человека, контекста речи и понимания действительности говорящим и слушающим. Здесь мы видим большое сходство тезисов Осгуда с идеей Н. И. Жинкина об универсальном предметном коде внутренней речи (см. ниже), предложенной существенно раньше по времени. Построение речи, по Осгуду, направляется не столько логическими основаниями, сколько семантическими медиационными признаками элементов лексикона, словами. Здесь автор фактически реализует свои ранние психосемантические представления: дифференциально-семантические признаки, выразители эмоционально-оценочного отношения, по его мысли, представляют собой наиболее обобщенную форму знаний о мире. Они и являются теми медиаторами, которые объединяют мир и язык.

Работа Осгуда стимулировала множество исследований и публикаций, трактующих психолингвистические проблемы. В различных странах мира возник живой интерес к новой науке, к психолингвистическим исследованиям обратились многие психологи и лингвисты. Психолингвистика нашла отражение в энциклопедических изданиях; появились специализированные журналы, публикующие результаты проводимых экспериментальных исследований.

Примерно через 10 лет начался новый этап психолингвистики, связанный с именем Н. Хомского и обращением к так называемой трансформационной, или генеративной грамматике. Согласно представлениям Хомского, при формировании всякого высказывания (предложения) в мышлении человека складывается система суждений, выражающих значение предложения, и эта система образует глубинную структуру предложения. Она состоит из системы категорий абстрактного характера. При посредстве специальных операций – грамматических трансформаций – глубинная структура преобразуется в поверхностную структуру, также состоящую из системы категорий и элементов теперь уже конкретного характера. В частности, расположение и взаимосвязь слов в поверхностной структуре такие, какие мы слышим в производимой речи. На следующем шаге языковых операций к поверхностной структуре применяются трансформации фонетического характера, в результате чего образуется звучащая речь.

Н. Хомский

Названные компоненты образуют, по мысли Хомского, универсальную грамматику языка, используемую каждым говорящим человеком. Природа грамматики включает, таким образом, способность приписывать глубинную и поверхностную структуры бесконечному множеству предложений, соотносить эти структуры соответствующим образом, приписывать семантическую интерпретацию глубинным структурам и фонетическую интерпретацию поверхностным структурам (Хомский, 1972, с. 41). Такого рода система создает возможность для свободного, творческого использования языка. Хомский подчеркивает, что новаторский характер, свобода от воздействия внешних стимулов, бесконечное разнообразие и тесная связь с человеческим интеллектом составляют характерную черту языка. В связи с этим науку о языке, лингвистику, он считает составной частью психологии. Интересно отметить, что общие представления Хомского о протекании речепроизводящего процесса оказываются психологическими по своему характеру.

Другое дело его разработки тех конкретных операций, которые требуются для характеристики глубинных и поверхностных структур и перехода от одних к другим. Эти операции представляют собой формальные трансформации элементов синтаксических структур. Поверхностные и глубинные структуры, согласно трансформационной грамматике, соотносятся между собой строгим образом. Существует однозначный алгоритм с фиксированными операциями, чтобы вычислительная машина произвела этот перевод. Владение человека каким-либо языком представляет собой владение грамматикой, которая порождает бесконечное множество глубинных структур, отображает их на поверхностных структурах, выражает семантические отношения и задает фонетическую интерпретацию. «Грамматика этого типа, – пишет Хомский, – задает, следовательно, определенную бесконечную корреляцию звука и значения» (там же, с. 42).

На основе такого рода рассуждений лингвистическая модель была перенесена на функционирование психики, и на ее основе построены экспериментальные исследования с целью показать «психологическую реальность» грамматических трансформаций в речевой деятельности человека. Проводились измерения микроинтервалов времени, в течение которого испытуемые производили в эксперименте трансформационные операции: переводили активные утвердительные предложения в пассивную, отрицательную, вопросительную и др. формы (Дж. Миллер и К. МакКин, 1964). Изучалось запоминание предложений разной трансформационной сложности (Ж. Мелер, 1963; А. Сэвин и С. Перчонок, 1965). Исследовался процесс сопоставления наглядно воспринимаемого материала (картинок) и описывающих их предложений разной трансформационной структуры (Д. Слобин,1966; Д. Го, 1965, 1966).

Результаты проведенных экспериментов первоначально, казалось бы, свидетельствовали в пользу трансформационной грамматики, однако, со временем стали накапливаться расхождения с ней. Трансформационная гипотеза подтверждалась лишь при искусственных условиях оперирования языком. Когда же человек использует язык в естественной функции, с полноценным включением семантических отношений, соответствие исчезает.

Такой результат исследований привел к отходу от трансформационной грамматики и повороту в сторону собственно психологических проблем, связанных с речевой деятельностью.

Ахманова О. С. О психолингвистике. М., 1957.

Белянин В. Психолингвистика. М., 2003.

Горелов И. Н., Седов К. Ф. Основы психолингвистики. М., 1998.

Залевская А. А. Введение в психолингвистику. М., 1999.

Леонтьев АА. Основы психолингвистики. М., 1999.

Ушакова Т. Н. Психология речи и языка. Психолингвистика // Психология ХХI века. Ред. В. Н. Дружинин. М., ПЕР СЭ, 2003.

Хомский Н. Язык и мышление. Пер. с англ. М., 1972.

Хомский Н. Аспекты теории синтаксиса. Пер. с англ. М., 1972.

Osgood Ch. E. Sebeok T. A. (Eds). Psycholinguistics. A survey of theory and research problems. Baltimore. 1954.

Osgood Ch. E., Suci G. J. Tannenbaum P. H. The measurement of meaning. Urbana, 1957.

В очерке истории психолингвистики (Раздел 2.1.) показаны истоки возникновения и развития психолингвистической мысли в общемировом контексте. Обращаясь к теме предшественников в нашей стране, принято и стало привычным указывать более близких и, в большей мере, психологически, нежели лингвистически, ориентированных авторов. Психолингвистические направления, развившиеся у нас, ссылаются на различных своих идейных предшественников. Чаще других в этом контексте называются имена психологов Л. С. Выготского, А. Н. Леонтьева, С. Л. Рубинштейна и некоторых других. Названные авторы, хотя и не были в прямом смысле психолингвистами, однако, оказали несомненное влияние на последующие психолингвистические разработки.

Одной из ранних фундаментальных разработок, проведенных конкретно в области психологии языка и речи, стали у нас исследования Н. И. Жинкина, много лет работавшего в Москве в Институте психологии, основанном Г. И. Челпановым. В 1958 г. вышла известная книга Н. И. Жинкина «Механизмы речи», обобщающая его многолетние работы и привлекшая к этой теме многих специалистов. Основной фактический материал, представленный в книге, строился на кинорентгенографической съемке артикуляторных органов во время произнесения испытуемыми заданных фраз. Направленность же всего исследования состояла в том, чтобы на основе этой модели выявить общие правила и закономерности функционирования механизмов речи. В работе были выделены два принципиальные механизма, действующие при произнесении: один из них управляет дискретными структурами (артикуляторными), другой – образует непрерывность, плавность говорения (слогообразование). Переходя от этого случая к общему механизму, Н. И. Жинкин высказал тезис, что и язык является системой дискретных элементов пяти уровней (начиная с дифференциальных признаков и кончая алфавитом сочетаемости слов) (1998, с.81). В противопоставлении с этим речь осуществляет непрерывное регулирование в форме отбора звуков для составления слов и отбора слов для составления предложений.

Изучение артикуляторных, внешне регистрируемых проявлений привело автора к представлению о внутренней речи как важнейшему элементу речемыслительного механизма. В этом звене, полагал он, происходит перевод воспринимаемого текста на внутренний код, причем этот код является универсальным и предметным (УПК). С его помощью принимающий речь человек преобразует ее в модель отрезка действительности. «Понимать надо не речь, а действительность», – остроумно отметил автор (Жинкин, 1982, с. 92). Идея образного кода внутренней речи приобрела многих сторонников.

В более поздних своих работах Н. И. Жинкин рассматривал широкий спектр вопросов функционирования речи и языка в контексте проблем передачи информации (1998, с. 8–36; 1982). В то же время он подчеркивал необходимость разработки общих проблем распознавания и синтезирования речи с опорой на конкретные экспериментальные и психофизиологические данные.

Н. И. Жинкин имел многочисленных последователей (И. А. Зимняя, Т. М. Дридзе, А. И. Новиков, В. И. Тункель, Г. Д. Чистякова и др.), развивших и продолживших его начинания. В исследовании И. А. Зимней разработана модель формирования и формулирования мысли посредством языка (1985). Ею подчеркнута роль мотивации при говорении, разграничен предмет говорения (мысль), средство говорения (язык) и способ (речь).

В развитии отечественной психолингвистики важную роль как в организационном, так и научном плане сыграл коллектив исследователей, объединившихся под именем Московской психолингвистической школы, возглавляемой А. А. Леонтьевым. Уже с 1960-х годов стали выпускаться книги, дающие информацию об основных позициях зарубежной психолингвистики, организовывались постоянно действующие семинары, велись исследовательские разработки, предложена теория речевой деятельности (Леонтьев, 1965, 1967, 1969). Методологической базой явилась теория деятельности, выдвинутая в 1950–1970-х гг. А. Н. Леонтьевым, а также психологические разработки Л. С. Выготского, А. Р. Лурии, Н. И. Жинкина.

Н. И. Жинкин

С. Л. Рубинштейн

Теория речевой деятельности, разработанная А. А. Леонтьевым и его коллегами, опирается на ряд постулатов (Леонтьев, 1999, с. 61–71):

– Единицей психолингвистического анализа является элементарное речевое действие и речевая операция. Эти единицы имеют психологический характер и не рассматриваются как корреляты используемых в речи языковых единиц.

– В единицах психолингвистического анализа выделяются основные признаки речевой деятельности: предметность, целенаправленность, мотивированность, иерархическая («вертикальная») и фазная («горизонтальная») организация.

– В речевой деятельности предполагается действие «эвристического принципа», осуществление выбора стратегии поведения, гибкость оперирования с элементами речи и языка.

– Подчеркивается значение взаимоотношений отображения (образа) и деятельности (процесса).

– Предполагается активный характер процесса речевосприятия: включение в перцептивный процесс актов, воспроизводящих его порождение.

А. А. Леонтьев

Центральной частью теории речевой деятельности стала принципиальная схема порождения речи. Первый этап этого процесса состоит во внутреннем программировании будущего высказывания. Его «содержательное ядро» закладывается на этом этапе. Элементы этого ядра имеют образный характер (предметно-схемный или предметно-изобразительный код, по Н. И. Жинкину). Внутренняя программа представляет иерархию пропозиций, которая формируется у говорящего на основе ориентировки в окружающей ситуации.

На следующем этапе грамматико-семантической реализации внутренней программы выделяется ряд процессов и подэтапов. Происходит перевод программы на объективный код путем замены единиц субъективного кода набором семантических признаков слова, создание комплекса иерархически организованных единиц объективно-языкового кода (тектограмматический подэтап). Осуществляется линейное распределение кодовых единиц высказывания (фенограмматический подэтап). Каждому элементу из комплекса иерархически организованных единиц придаются полные языковые параметры: определяется его место в синтаксической схеме высказывания; приписываются «грамматические обязательства»; определяется полный набор семантических и акустико-артикуляторных признаков (подэтап синтаксического прогнозирования). На подэтапе синтаксического контроля происходит сличение созданного варианта высказывания с программой, контекстом, ситуацией, порой осуществляется возврат к предыдущим этапам и корректировка речевого продукта. Вслед за протекшими процессами наступает этап моторного программирования, связанный с порождением звучащей речи.

Во многом сходную структуру и последовательность этапов порождения высказывания описывает Т. В. Ахутина (1989, 2002), используя как основание своей модели данные афазических расстройств. Отмечается, что анализ текстов больных с нарушением внутреннего программирования и грамматического структурирования дал основания для построения модели порождения речи. На первом этапе во внутренней речи строится внутреннеречевая схема, адекватно передающая содержание мысленного представления субъекта, и осуществляется выбор смыслов во внутренней речи. На последующем втором этапе ситуативно-смысловой синтаксис заменяется объективными языковыми значениями и включением семантического синтаксиса, происходит выбор языковых значений слов. При этом реализуется как бы «двусторонний процесс» действия и его контроля. На следующем 3-м этапе происходит грамматическое структурирование, связанное с выбором слов по форме. На заключительном четвертом этапе осуществляется моторное (кинетическое) программирование, выбор артикулем, что завершается внешне выражаемой речью (2002, с. 134–135).