Текст книги "Новая история стран Европы и Америки XVI–XIX века. Часть 2"

Еще в феврале 1831 г., в разгар бельгийско-голландского конфликта и начала военных действий царских войск против польских повстанцев, вспыхнули восстания в герцогствах Парма, Модена и в провинциях Папской области. Опасность всеобщей войны в Европе, нараставшей с момента революции во Франции, казалась тогда неизбежной. Однако за короткое время с революционно-патриотическими выступлениями на Апеннинах было покончено. При первом известии о волнениях в Центральной Италии венский кабинет заявил о решении направить туда войска для защиты итальянских государей. Правительство Франции немедленно выступило с протестом против подобного намерения. Французские правящие круги подняли шум об австрийской угрозе национальным интересам. Председатель совета министров Ж. Лаффит заявил, что Франция не меньше Австрии заинтересована в Италии и готова с оружием в руках защищать свои интересы. Австрийский канцлер Меттерних угроз не испугался и ответил, что Австрия не отступит от своего. Российский император тут же обещал своему союзнику послать на предполагаемый итальянский театр военных действий 200-тысячное войско. Николай I также дал знать в Берлин, где совещались уполномоченные Пруссии, Австрии, Баварии и Вюртенберга относительно совместных оборонительных действий на случай французского вторжения в Рейнскую область, что готов и для защиты Германии задействовать 200 тыс. своих солдат.

На самом деле французский король Луи Филипп и не предполагал воевать. Лаффит получил отставку, а французское правительство, несмотря на возмущение оппозиции, постаралось по возможности достойно выйти из им же созданного кризиса. Тем временем, к концу марта 1831 г. австрийская армия подавила разрозненные и слабо связанные между собой очаги национального движения в Италии. Парижу удалось добиться для подданных папы римского некоторых весьма куцых административных реформ и эвакуации австрийцев из владений Святого престола. Скоро после этого Ватикан высказал намерение послать в легатства свои войска для разоружения там гражданской гвардии. Тогда, в январе 1832 г. Луи Филипп, заручившись поддержкой Англии, обратился к папе Григорию XVI с предложением, чтобы Франция, как католическая держава, преданная папскому престолу, могла участвовать вместе с Австрией в наведении порядка в тех итальянских регионах, где он был нарушен. При этом было заявлено, что Франция не может без унижения для себя и ущерба своим интересам позволить венскому двору распоряжаться в Италии единолично. Григорий XVI отверг французское предложение. Вступление папских войск в легатства, как и ожидалось, повлекло за собой новые волнения. Почти тотчас же австрийская армия согласно договоренности с Ватиканом появилась в Болонье. А спустя несколько дней французский полк неожиданно высадился перед Анконой и овладел городом. В апреле того же года заинтересованные стороны договорились об одновременном выводе из легатств австрийских и французских войск. Итальянский вопрос на время перестал будоражить политический мир.

Что касается восстания в Царстве Польском, то оно не вызвало той напряженности, которые привнесли в международные отношения бельгийские и итальянские дела. Западноевропейские правительства считали его «внутренней» проблемой Российской империи и портить отношения с Николаем I из-за польских повстанцев не хотели. Ожидаемой от них помощи руководители польского национального движения не получили. Французская дипломатия выступила с заявлениями по польскому вопросу в столицах причастных к нему держав, но делалось это в угоду полонофильски настроенных общественности и парламентариев. Предпринятая летом 1831 г. попытка французских министров организовать коллективный демарш в пользу поляков особой настойчивостью не отличалась. Поддержку царскому правительству в польском вопросе оказали Австрия и Пруссия – два других совладетеля польских земель, на которые могло распространиться восстание. Ими были весьма основательно блокированы все подходы к мятежному Царству Польскому; на прусских и австрийских границах было перехвачено немало замаскированных транспортов с отправлявшимся в Царство Польское оружием, закупленным на средства образованных западной либеральной общественностью «польских комитетов». В то же время Австрия и Пруссия не желали излишне волновать «своих» поляков, естественно, сочувствовавших соплеменникам в России. Венский и берлинский дворы не сочли возможным рассматривать повстанцев, которые в ходе военных действий или после подавления восстания (октябрь 1831 г.) перешли на их территорию, как простых политических преступников и не препятствовали их дальнейшему следованию через прусские и австрийские владения на Запад. Это вызывало возмущение Николая I, но существенным образом на его взаимоотношениях с союзниками не сказалось.

Революции 1830–1831 гг. нанесли удар по феодально-абсолютистской реакции и олицетворявшему ее Священному союзу. Став после июльской революции буржуазной монархией, Франция автоматически исключалась из членов Союза. Одна лишь мысль о приглашении «короля баррикад» Луи Филиппа на встречи монархов казалась Николаю I абсурдной. От образовавшейся в 1818 г. пентархии остались Россия, Австрия и Пруссия. В 1833 г. члены этого охранительного блока заключили между собой конвенцию о согласованных действиях по основным направлениям международной политики и подписали декларацию, касающуюся их общего кредо – права на вмешательство во внутренние дела других государств. Дальнейшая внешнеполитическая практика тройственного альянса в той или иной степени соответствовала духу декларации, хотя до применения подтвержденных в ней принципов Священного союза дело дошло только в конце следующего десятилетия. Общие для всех членов альянса страхи относительно «угрозы с Запада» в разных ее модификациях продолжали способствовать их сплочению. Но насаждать «старый порядок» Петербург, Вена и Берлин могли теперь лишь в «своей» сфере влияния – Центральной и Восточной Европе, – а не на всем континенте, как было в 1815–1822 гг. В ответ на попытку оживить узы Священного союза Англия, Франция, Испания и Португалия заключили в 1834 г. Четверной союз, обязывающий стороны оказывать помощь делу утверждения конституционных правлений на Пиренейском полуострове. Предчувствие очередной волны революций приводило в растерянность правительственные круги Пруссии и Австрии. Меттерних прямо заявлял, что справиться с ними может только самодержавная Россия. Учитывая подобные настроения венского и берлинского дворов, Николай I с горечью констатировал в 1846 г.: «Прежде нас было трое, а теперь осталось только полтора, потому что Пруссию я не считаю совсем, а Австрию считаю за половину». Царь ошибся – самым слабым звеном окажется не монархия Гогенцоллернов, а габсбургская империя.

Охватившие Западную Европу революции 1848–1849 гг. были направлены не только против реакции внутри отдельных стран, но и против всей системы международных отношений, установившейся со времени Венского конгресса. Начало революциям положила Франция, в столице которой 22 февраля 1848 г. на улицы вышли студенты, рабочие и ремесленники. Низвержение Луи Филиппа и провозглашение республики поставило перед монархическими правительствами вопрос об их отношениях к новому государственному строю во Франции. Об интервенции против Французской республики речь не могла идти, поскольку политическая ситуация в Европе была совершенно иная, чем в 1830 г.: Германия и Австрийская империя были охвачены революционным движением, монархи были слишком заняты тем, чтобы противодействовать революции в своих собственных владениях. Во главе пришедшего к власти во Франции Временного правительства стояли представители умеренного крыла республиканской оппозиции в период монархии Луи Филиппа.

До Февральской революции умеренные республиканцы резко осуждали внешнюю политику своего правительства за сотрудничество с Меттернихом и Николаем I против революционных и национально-освободительных движений и требовали отмены венских договоров 1815 г., объявляя их препятствием для укрепления позиций Франции и расширения ее границ в Европе. Левые республиканцы и часть социалистов (их представители также заняли посты во Временном правительстве) на первое место выдвигали идею помощи освободительным движениям в Польше, Италии и Германии. Страхи европейских монархических режимов, что теперь, с победой революции во Франции, эти настроения начнут претворяться на практике, оказались напрасными. Умеренное большинство членов Временного правительства, считая, что внешняя политика Республики должна исходить не из абстрактных теорий, а из национальных интересов, т. е. из выгоды и пользы самой Франции, стремились избегать каких бы то ни было внешних столкновений. Они полагали, что открытое выступление против договоров 1815 г. или помощь революционным движениям других народов вызвало бы войну с монархической Европой и привело бы к военной диктатуре в стране, подобно тому как случилось в 1799 г.

4 марта 1848 г. министр иностранных дел и фактический глава Временного правительства А. Ламартин разослал своим представителям за рубежом циркуляр, уверявший иностранные дворы, что Франция хочет мира и доброго согласия с другими государствами. «Трактаты 1815 г., – говорилось в циркуляре, – не имеют правового значения в глазах Французской республики, однако, территориальные границы, установленные этими трактатами, представляют собой факт, который республика принимает за основу своих сношений с другими странами». Следовавшие затем звонкие фразы о том, что Франция оставляет за собой возможность всесторонней поддержки, в том числе и военными средствами, «угнетенным национальностям в Европе и за ее пределами», предназначались для парижских и провинциальных политических клубов. Конфиденциально же Ламартин заверил иностранных дипломатов, что Французская республика не окажет никакой помощи революционным и национально-освободительным движениям в других странах. Это соответствовало действительности. Основным направлением внешней политики Республики был курс на сотрудничество с Англией. Крайне нуждавшееся в деньгах французское правительство выразило желание заключить союз с британским кабинетом. Глава Форин офис Пальмерстон, ненавидя революции, называл министров Временного правительства ставленниками парижской «черни». Но он сразу разглядел, что новая власть во Франции будет нуждаться в укреплении отношений с Англией и поведет более удобную для нее политику, чем прежний режим. Тревогу в Лондоне вызывала только возможность французской оккупации Бельгии. Когда же эти опасения были развеяны, сент-джеймский кабинет первым официально признал республику во Франции.

Предложение о союзе было сделано французским Временным правительством и России. Часто цитируемые в литературе слова: «Господа! Седлайте коней, во Франции – республика!», с которыми, якобы, обратился Николай I к присутствовавшим на балу у наследника гвардейским офицерам, когда получил известие о революции в Париже, были далеки от подлинных намерений царя. Свержение Луи Филиппа Николай воспринял не без злорадства: «негодяй», по его мнению, потерял власть тем же путем, каким ее получил, и получил то, что заслужил. Но, как бы ни был плох король, республика была еще хуже, и главной заботой российского правительства стало устройство заслонов против «революционной заразы». Николай предвидел назревание острого политического кризиса в Европе. Его застали врасплох не сами парижские события, а стремительное распространение революционных потрясений на континенте. Чрезвычайно беспокоила царя угроза нового взрыва польского национально-освободительного движения.

Русский посланник в Париже Н. Д. Киселев целый месяц оставался в неведении относительно намерений своего правительства. С пришедшей, наконец, почтой из Петербурга, Киселев получил приказание покинуть Францию; это повеление относилось так же ко всем русским подданным, находившимся во Франции. В отдельном письме канцлер Нессельроде давал подробные инструкции, что следует сказать Киселеву при своем отъезде: Россия не намерена вмешиваться во внутренние дела Франции, но с той минуты, когда Франция выступит за свои пределы, будет поддерживать революционное движение за границами своей территории, император придет на помощь державе, подвергшейся нападению, в особенности своим близким союзникам – Австрии и Пруссии. Киселев на свой страх и риск решил не уезжать из Парижа, полагая, что пока русский посланник находится во Франции, республиканское правительство вынужденно считаться со взглядами и интересами царя; если же дипломатические отношения будут прерваны, то у французского правительства не будет никаких оснований церемониться и оно станет пренебрегать интересами России. Логика рассуждений дипломата и вытекающие из нее поступки были одобрены Николаем I, отнесшимся к нарушению своей воли столь терпимо и потому, что ситуация в Европе продолжала кардинально меняться.

Вслед за венскими событиями (13–15 марта 1848 г.), бегством за границу Меттерниха, который 40 лет держал бразды правления габсбургской монархии в своих руках и являлся вместе с русским царем оплотом «старого порядка», последовало восстание в Берлине (18–19 марта). Николай оказался в полной изоляции при том, что Пруссия превращалась в вероятного противника России. Особое раздражение вызывали у царя настроения депутатов германского Франкфуртского Национального собрания по польскому вопросу. Они обсуждали авантюрный план реставрировать Польское королевство, зависимое от Пруссии, как барьер от России, которая в этом случае уже не могла бы препятствовать «воссозданию немецкой военной мощи». Николай сосредоточил в польских губерниях 420 тыс. солдат. В этой ситуации в Петербурге рассматривали Францию (она оказалась не такой революционной, как там вначале полагали) в качестве противовеса революционной и охваченной национальной идеей Германии. Были предприняты некоторые шаги к сближению с французским правительством, но о союзе с ним речи быть не могло.

В декабре 1848 г. президентом Французской республики был избран принц Луи Наполеон Бонапарт, племянник Наполеона I. Царь не без оснований опасался, что Луи Наполеон будет вести широкую завоевательную политику и постарается низвергнуть «систему 1815 г.». К тому же принц Бонапарт открыто поддерживал все протесты Англии против русской политики на Востоке. Только в мае 1849 г. состоялось официальное признание царским правительством Французской республики. Когда восстановление империи во Франции превратилось в реальную угрозу, русский посланник в Париже сделался ревностным защитником республиканской формы правления. Целый год Киселев, следуя строжайшим инструкциям, настойчиво убеждал Луи Наполеона сохранить республику и остаться президентом. Разумеется, русские увещевания только раздражали принца-президента, полагавшего, что единственным врагом затеянного им переворота является Николай I. Процедура признания российским правительством императора Наполеона III, явившегося миру 2 декабря 1852 г., подтвердила подозрения Бонапарта. Общепринятая форма верительной грамоты была изменена, и Киселев оказался единственным среди иностранных дипломатов, кто от лица своего монарха приветствовал императора не как «брата» и «Наполеона III», а как «друга» и «Луи Наполеона». Монархи Австрии и Пруссии, испытывая к французскому императору схожие чувства, пренебрегли договоренностью с Николаем I придерживаться русского варианта обращения. Оскорбительное отношение со стороны Николая, и то, что Россия была последней из держав, его признавшей, Наполеон не забыл.

Политический кризис в Италии в марте 1848 г. привел к формированию мощного революционного и патриотического движение за независимость, которое охватило весь Апеннинский полуостров. Вслед за провозглашением Венецианской республики антиавстрийское движение перекинулось на соседнюю Ломбардию. Милан – главный форпост австрийского господства в Северной Италии – покрылся баррикадами. Армия австрийского фельдмаршала И. Радецкого, изрядно потрепанная, покинула город. Венецианская область и Ломбардия превратились в арену сражений между населением и размещенными здесь австрийскими гарнизонами. Радецкий передислоцировался на север, к границам Австрии. Одновременно австрийские войска были изгнаны из центрально-итальянских герцогств Пармы и Модены.

Под воздействие общенародного патриотического подъема король Пьемонта Карл Альберт 24 марта торжественно объявил о вступлении войск Сардинского королевства на территорию Ломбардии и Венеции во имя дела национального освобождения «под трехцветным итальянским знаменем и савойским гербом». Наряду с армией Пьемонта в военных действиях против расположенных в Северной Италии австрийских войск принимали участие регулярные армейские части папы Пия IX, неаполитанского короля, герцога Тосканы, а также добровольческие отряды из различных итальянских областей. Во главе их встал талантливый полководец и мастер партизанской войны Д. Гарибальди. Войне сопутствовали активные дипломатические контакты между итальянскими монархами, в ходе которых обсуждались, но безуспешно возможности военного и политического сотрудничества и перспективы объединения страны. Отсутствие опытного военного руководства, политические разногласия и недоверие между итальянскими правителями, форсирование Савойской династией процесса объединения вокруг Пьемонта соседних территорий обусловили недопустимую медлительность с проведением решительных операций против деморализованного на первых порах противника. Благоприятный момент для полного разгрома австрийских войск и их изгнания за пределы Италии был упущен.

Статс-секретарь по иностранным делам Англии Пальмерстон, поддержанный французскими дипломатами, настойчиво советовал австрийскому императору пойти на уступки Карлу Альберту, чтобы избежать перерастания войны в общеитальянскую революцию. В Лондоне и Париже, встав на сторону Пьемонта, не заботились о поддержке демократического движения в Италии; там были не против некоторого территориального расширения Савойской монархии, как противовеса гегемонии Австрии в Северной Италии. Перепуганный австрийский двор уже готов был уступить Пьемонту Ломбардию, как положение на театре военных действий изменилось. Получив подкрепление, Радецкий перешел к активным действиям. 25–26 июля 1848 г. пьемонтские войска потерпели серьезное поражение при Кустоцце, а затем поспешно, почти без боя, был сдан Милан. Пьемонту грозило вторжение австрийцев. 9 августа Карл Альберт принял капитулянские условия. Наиболее тяжелыми последствиями стали восстановление австрийского господства в Ломбардии и на большей части Венецианской области, усиление раскола и противоречий в национальном лагере. Народ требовал продолжения войны с Австрией. Чтобы реабилитировать себя и спасти монархию Карл Альберт возобновил военные действия. Исход нового этапа войны, продолжавшегося всего несколько дней, оказался для Пьемонта катастрофическим. 23 марта 1849 г. в битве при Новаре ее армия обратилась в бегство. Карл Альберт отрекся от престола. Новым королем стал его наследник Виктор Эммануил П. Мирный договор между Австрией и Пьемонтом, благодаря заступничеству Англии и Франции, сохранил королевству прежние границы.

Разгром патриотических сил в антиавстрийской борьбе стал прологом к поражению оставшихся очагов итальянской революции. Вследствие австрийской оккупации Пармы, Модены и Тосканы их герцоги – отпрыски Габсбургского дома – вернули себе прежнюю власть. В Неаполитанском королевстве также возобладала реакция, революция в Сицилии была подавлена. Силы итальянской, а, главным образом, международной реакции, сокрушили республику в Риме. В феврале 1849 г. римляне упразднили светскую власть папы и провозгласили республику. Пий IX обратился с просьбой о вмешательстве к Австрии, Неаполитанскому королевству, Испании и Франции. В Париже традиционно хотели не допустить исключительного преобладания Австрии на Апеннинах и ее единоличных действий по наведению порядка в Центральной Италии. Президент Французской республики Луи Наполеон восстановлением власти папы рассчитывал привлечь на свою сторону клерикалов, поддержка которых была ему необходима для реализации задуманной им реставрации империи. Но для посылки войск в Рим надо было обойти статью французской конституции 1848 г., запрещавшую применение силы против свободы других народов. Поэтому кредиты на экспедицию были потребованы у Учредительного собрания под лживым предлогом обеспечения независимости Римской республики на случай австрийской и неаполитанской интервенции и осуществления посредничества между римлянами и Пием IX. Высадившиеся в порту Чивита-Веккьи французские войска подошли 30 апреля к Риму и попытались завладеть им, но были разбиты легионом Гарибальди и отступили. Вскоре Гарибальди пришлось отражать двигавшиеся на Рим с юга испанские и неаполитанские армейские корпуса. Одновременно с севера наступали австрийцы. Французские войска, получив мощное подкрепление, снова атаковали Рим. В течении месяца шли кровопролитные бои. Силы были слишком неравны, и 3 июля французы восстановили власть папы. А 22 августа, пережив ужасы четырехмесячного артиллерийского обстрела австрийцев, а также голод, эпидемии тифа и холеры, пал последний оплот итальянской революции – Венеция.

Если Габсбурги свое владычество в Италии смогли отстоять, то справиться собственными силами с освободительной войной Венгрии им не удалось. В 1849 г. весеннее наступление революционной венгерской армии во главе с А. Гергеем поставило Австрийскую империю на грань распада. Франц Иосиф униженно просил Николая I оказать военную помощь. На приеме в Варшаве доверенное лицо императора генерал-лейтенант В. Кабог публично бросился на колени перед наместником в Царстве Польском генерал-фельдмаршалом И. Ф. Паскевичем и, целуя ему руки, умолял спасти Австрийскую империю. Идея венгерского похода вынашивалась в Петербурге длительное время. Не испытывая сомнения относительно целесообразности подобной акции, Николай I не желал соглашаться на ту роль, которая по замыслу австрийского командования отводилась русским войскам (ограничение района их действий и подчинение австрийскому фельдмаршалу). Намечавшееся выступление Николай рассматривал не только как меру по спасению габсбургской монархии, но прежде всего как сокрушительный удар по всем революционным силам Венгрии. Вопрос об интервенции был решен на русских условиях. 21 мая 1849 г. прибывший к царю в Варшаву Франц Иосиф подписал соответствующую конвенцию. Европейские дворы с полным пониманием отнеслись к достигнутой австро-русской договоренности. Узнав о ней, Пальмерстон ограничился репликой: «Кончайте скорее». Такая реакция главы английского внешнеполитического ведомства неудивительна: Австрия была для Великобритании надежным партнером в восточных делах и верным союзником в борьбе с русским влиянием на Балканах. Благожелательный нейтралитет французского президента Луи Наполеона был обеспечен долгожданным признанием Республики российским правительством. Кроме того, Франция не менее России была заинтересована в сильной Австрии в качестве противовеса растущему влиянию Пруссии, стремившейся объединить Германию. В первых числах июня 140-тысячная армия под командованием Паскевича вступила на территорию Венгрии. Однако, молниеносного, сокрушительного удара по революционным войскам, как того хотел Николай I, не получилось. Несмотря на численное превосходство русско-австрийских сил, Гергею удавалось путем маневрирования избегать генерального сражения. Добровольной капитуляцией Гергея, сдавшего свою армию Паскевичу 13 августа 1849 г. при Вилагоше (Ширия, Румыния), завершилась двухмесячная венгерская кампания русской армии. Австрийская империя была спасена.

Национальная идея, как и в Италии, была главным вопросом и главной задачей революции в Германии в 1848–1849 гг. Но если желание Савойской монархии присоединить к себе североитальянские территории угрожали интересам лишь австрийских Габсбургов, то создание единого германского государства кардинально меняло баланс сил на европейском континенте и несло прямую военно-политическую угрозу соседним странам. К тому же в Вене хотели сохранить созданный в 1815 г. Германский союз и свое лидерство в нем. Неслучайно, общегерманское национальное движение во главе с домом Гогенцоллернов привело к резкому обострению австро-прусских и русско-прусских отношений. Что касалось Англии, то ее деловые круги уже видели в экономически усиливавшейся Пруссии своего торгового соперника. Добавим к этому, что в борьбе Пруссии и Австрии (двух самых крупных германских государств) за лидерство в Германии и в сохранении ее политической раздробленности, правительства и Англии, и России, и Франции усматривали важное условие своего политического преобладания в делах Европы.

18 марта 1848 г. в указе прусского короля Фридриха Вильгельма IV о созыве Соединенного ландтага содержалось предложение членам Германского союза превратить Германию из союза государств в союзное государство. Спустя три дня, король обратился к народу с прокламацией, где объявил, что перед лицом внутренней и внешней опасности, когда ситуация требует объединения германских князей и народов под единым руководством, он готов взять это руководство в свои руки. Некоторые германские государства поддержали эту инициативу. Казалось выявляется перспектива осуществления национального объединения во главе с Пруссией. Однако дальнейшие действия Фридриха Вильгельма были противоречивыми и непоследовательными. 18 мая того же года открылись заседания общегерманского Франкфуртского Национального собрания, депутаты которого избрали временным имперским правителем австрийского эрцгерцога Иоганна. Главной задачей Национального собрания явилось создание единого германского государства.

Вопрос о том, под чьим главенством – Австрии или Пруссии – это объединение должно было осуществиться, широко дебатировался в немецком обществе. Возможный путь объединения под гегемонией Австрии стали называть «великогерманским», под гегемонией Пруссии, но без включения Австрии, – «малогерманским». Германское национальное движение было тесно связано с шлезвиг-гольштейнской проблемой, обострившейся с начала 1848 г. Большинство населения Гольштейна и южной части Шлезвига составляли немцы. В северной части последнего жили преимущественно датчане. Обоими герцогствами управлял датский король, но в состав Дании они не входили. При этом Гольштейн являлся членом Германского союза, Шлезвиг – нет. С 30-х гг. в Гольштейне и Шлезвиге появилось немецкое национальное движение, выдвинувшее план создания единого государства Шлезвиг-Гольштейн в составе Германского союза.

Вскоре после мартовских восстаний 1848 г. в Вене и Берлине датский король Фредерик VII заявил притязания на присоединение Шлезвига к своему королевству, что спровоцировало восстание немецкого населения герцогств против датского владычества. Было образовано временное правительство обоих герцогств, которое обратилось за помощью к бундестагу Германского союза и прусскому правительству. Бундестаг принял решение о вооруженном выступлении против Дании, Фридрих Вильгельм IV также не заставил себя долго просить. При всеобщем одобрении населения германских земель в начале апреля войска Пруссии вошли в Гольштейн и Шлезвиг, и к концу месяца герцогства были в их руках; отдельные прусские части даже вторглись на собственно датские территории. Пруссия претендовала на Шлезвиг-Гольштейн – приэльбские герцогства занимали исключительно выгодное географическое положение на сравнительно узкой полосе Ютландского полуострова, разделяющего Балтийское и Северное моря, – и обладание ими было бы для прусско-германской буржуазии бесценным приобретением в смысле развития морской торговли. Изгнание датчан из Шлезвига-Гольштейна сразу сделали Фридриха Вильгельма кумиром Франкфуртского собрания, рассматривавшего эти действия как первый шаг к объединению Германии.

Германская национальная идея вступила в столкновение не только с национализмом датчан, но и реальной политической и международной ситуацией. Копенгаген обратился за помощью к Англии, России и Швеции, как к наиболее заинтересованным сторонам в сохранении морского равновесия на севере Европы. Все три державы решительно высказались против территориального расчленения Датского королевства и отторжения от него Шлезвига и Гольштейна. Пальмерстон угрожал берлинскому двору послать английский флот для защиты владений Фредерика VII. Россия и Швеция оказали датскому королю реальную поддержку. Николай I предъявил Пруссии ультиматум с требованием вывести ее войска из оккупированной Ютландии. В подкрепление ультиматума царь направил к берегам Ютландии балтийскую эскадру и двинул в Литву еще одну кавалерийскую дивизию. Шведское правительство перебросило в Шлезвиг 15-тысячный корпус. Фридрих Вильгельм IV и помыслить не мог о войне с Россией. В конце августа 1848 г. было подписано прусско-датское перемирие. Последовавшие за ним переговоры о судьбе Шлезвиг-Гольштейна успеха не принесли. Имея на своей стороне Россию, Англию и Швецию, а также Францию (французский генерал Э. Фавье с разрешения своего правительства занимался реорганизацией датской армии), Фредерик VII денонсировал перемирие, намереваясь восстановить прежнее положение в приэльбских герцогствах.

27 марта 1849 г. Франкфуртское собрание приняло имперскую конституцию и избрало прусского короля императором Германии. Фридрих Вильгельм заявил депутации Собрания, что готов встать во главе общего германского отечества, но принять имперскую корону может только при условии согласия на это германских монархов и вольных городов. Чувствуя пилив сил, 4 апреля Фридрих Вильгельм приказал войскам возобновить военные действия против Дании. На этот раз они оказались неудачными для пруссаков, и в июле было заключено новое перемирие, по-прежнему, оставив нерешенными спорные вопросы в Шлезвиге-Гольштейне. Еще раньше, 28 апреля, под давлением русской и австрийской дипломатии, Фридрих Вильгельм официально отказался от предложенной ему общегерманским парламентом имперской короны. Однако от борьбы с Австрией за верховенство в Германии Фридрих Вильгельм не отступил. 26 мая 1849 г. был заключен союз трех королей – Пруссии, Ганновера и Саксонии, к которому присоединились свыше двух десятков мелких немецких князьков. Берлинский кабинет опубликовал свой проект национального объединения при руководящей роли Пруссии. Австро-прусские отношения накалились.