Текст книги "Библейский свет. Жемчужины русской поэзии. Сюжеты Ветхого и Нового Заветов от сотворения мира до Откровения Иоанна Богослова"
Автор книги: Коллектив авторов
Жанр: Религия: прочее, Религия
Возрастные ограничения: +16
сообщить о неприемлемом содержимом
Текущая страница: 7 (всего у книги 20 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Смерть наложницы
К. Льдов
I.
Покинув мирные шатры
Страны, Еговою хранимой,
Левит с Ефремовой горы
Спешил к наложнице любимой.
Она оставила свой дом
И в Вифлеем к отцу бежала,
Но тайно в сердце молодом
Струна любви еще дрожала.
Раздор обманчивый забыт
Соединившейся четою,
И насладился вновь левит
Животворящей красотою.
Господь десницу распростер,
Коснувшись духа негой вешней:
Любовь в покинутый шатер
Вернулась чище и безгрешней!
II.
Смеркалось. В недрах синей мглы
Зажглись огни, как свечи в храме.
Бегут усердные ослы,
Покрыты пестрыми коврами.
Темнеет путь. Одел туман
Песчаной степи переливы.
Остановился караван
У хмурых стен уснувшей Гивы…
Запасный корм ослы жуют;
Левит ночлега ждет с тревогой,
И вот прохожий дал приют
Пришельцам в хижине убогой.
Омыты ноги их. Вино,
Как очарованная влага,
Зовет к веселью… А в окно
Стучится буйная ватага.
Толпа развратников грозит
И в двери ломится сердито…
Какая сила защитит
От них наложницу левита?
Чьи стены скроют красоту
От страсти, вспыхнувшей зарницей?
Кто остановит на лету
Орла в погоне за орлицей?
Мощь вожделения страшна,
Его огонь и злоба люты,
Как мор, вторгается она
И в заповедные приюты.
Толпа насильников грозит…
Чревато смертью колебанье…
И вывел горестно левит
Свою жену на поруганье.
III.
И вновь забрезжила заря
Под сводом горнего чертога,
Как бледный пламенник, горя
У сокровенного порога.
И осветил прозрачный день
Жены поруганное тело…
С ее лица немая тень
В страну теней не отлетела.
Левит к порогу своему
Зовет несчастную, рыдая, –
Но не ответила ему
Его подруга молодая.
Она уснула навсегда,
Вернувшись к чуждому ей дому,
Как ночь, таинственно чужда
Великолепию дневному.
IV.
Изменой дышащий приют
Покинул прах израильтянки.
О мести к небу вопиют
Ее печальные останки!
О Гива, Гива! Трепещи:
Погибнешь ты, костром пылая!
Как острый камень из пращи,
Тебя настигнет кара злая!
Господь развеет, как помет,
Гнездо нечестия и тлена,
Как плевел с поля, изженет
Вениаминово колено!
Левит на части труп рассек
И разослал во все селенья,
И, как единый человек,
Восстал Израиль для отмщенья.
И полилась рекою кровь,
И, как Содом, погибла Гива…
И только вечная любовь
Над ней рыдала сиротливо.
ПРЕСТУПЛЕНИЕ СЫНОВ ВЕНИАМИНОВЫХ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 19, СТ. 27. Господин ее встал поутру, отворил двери дома и вышел, чтоб идти в путь свой: и вот, наложница его лежит у дверей дома, и руки ее на пороге.
ЛЕВИТ ПОКИДАЕТ ГИВУ ВЕНИАМИНОВУ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 19, СТ. 28. Он сказал ей: вставай, пойдем. Но ответа не было, [потому что она умерла]. Он положил ее на осла, встал и пошел в свое место
Похищение силомлянок
К. Льдов
Дремлют, виясь, виноградные лозы…
Снятся им слезы, весенние слезы.
Слышатся им вековые напевы!
Это запели силомские девы.
Девственниц хор, как любовь, беззащитен;
Ждет их в засаде отряд веньямитян.
Страшным клялись все колена заклятьем –
В жены своих дочерей не давать им.
Клятву исполнит Израиль-лукавец –
Воины силой похитят красавиц!
Спит виноградник; дрема и истома…
Вот показались девицы Силома.
Песнь хороводная в воздухе знойном
Льется потоком прозрачным и стройным.
В гимне торжественном с пляскою вешней
Слышится отзвук тревоги нездешней.
Слышится жажда лобзаний и счастья…
Блещут подвески, трепещут запястья –
Мчатся силомлянки в радостной пляске,
Точно видения в призрачной сказке!
Смуглые лица и взор их блестящий
Светятся негой любви предстоящей.
Пышут румянцем красавиц ланиты,
В страстной улыбке уста их раскрыты…
Словно шакалы на робкое стадо,
Бросилась к девам прекрасным засада.
Песнь оборвалась… Стенанья и слезы…
Смяты безжалостно цепкие лозы…
Тщетно противятся дщери Иуды:
Ждут их повозки, и ждут их верблюды.
Так совершилось лукавое дело,
Но беззащитных судьба пожалела:
Девственниц, взятых в неволю мужами,
Вскоре любовь увенчала цветами.
Ранней весной, наклонясь к колыбели,
Снова они о блаженстве запели.
ПОХИЩЕНИЕ ДЕВИЦ СИЛОАМСКИХ. КНИГА СУДЕЙ ИЗРАИЛЕВЫХ, ГЛ. 21, СТ. 23. Сыны Вениамина так и сделали, и взяли жен по числу своему из бывших в хороводе, которых они похитили…
Из Книги Руфь
К. Льдов
Глава I
В те дни, когда царили судьи,
В избранной Господом земле
Случился голод. В Иудее
Стенал народ, Елимелех
Бежал, скорбя, из Вифлеема
На Моавитские поля.
Подруга верная в печали,
Пошла за мужем Ноеминь,
И с ней два сына. Но недолго
Лелеял их Елимелех:
Раскрыла грудь свою чужбина
И прах скитальца приняла
В объятья жадные… Вдовою
Осталась в мире Ноеминь.
Меж тем, как кедры молодые,
Цвели Махлон и Хилеон –
Ее сыны, ее отрада,
Ее надежды и мечты.
И вот две девы моавитских
Пленили юношей; одна
Звалася Орфой, а другую
Прекрасной Руфью нарекли.
Но десять лет едва промчалось,
И вновь костлявою рукой
Коснулась смерть шатра скитальцев
И дважды ложе обошла…
И овдовели Руфь и Орфа,
Осиротела Ноеминь.
И вот, услышав, что Всевышний
Родные села посетил
И дал им хлеб, она обратно
В отчизну дальнюю пошла.
Вослед за нею поспешили
И обе кроткие снохи;
Но на дороге в Иудею
Она сказала им, грустя:
«Пойдите, дети, возвратитесь
К объятьям ваших матерей,
И пусть воздаст Господь сторицей
За вашу ласку и любовь!
Пусть Он пошлет вам в доме мужа
Приют от горестей земных…»
И нежно снох поцеловала
Перед разлукой Ноеминь.
Но от нее не отходили
И горько плакали они,
И говорили: «Мы с тобою
Пойдем к народу твоему». –
«Зачем вам следовать за мною?
Вернитесь, дочери мои:
Нет сыновей в бесплодном чреве,
Мне дать вам некого в мужья.
Меня состарили печали,
Не мне носить венец любви, –
Но если б даже нынче ночью
Я зачала, то вам ли ждать,
Пока младенцы возмужают?
Зачем напрасно медлить вам:
Промчится молодость бесследно,
Затмится прелесть красоты…
Нет, дети милые, идите,
Вернитесь к прежним очагам,
А я об вас и в отдаленье
До гроба буду вспоминать,
До гроба буду сокрушаться
О вашей горестной судьбе…
Как тяжело рука Господня
Постигла бедную меня!»
И зарыдали снова снохи,
И, горько плача и стеня,
Простилась Орфа с Ноеминью
И возвратилась в отчий дом.
И вновь свекровь сказала Руфи:
«Вернись к народу твоему,
К твоим богам! Вослед невестке
К шатрам отчизны поспеши».
«О Ноеминь! Как мать родная,
Меня любила ты – и вот,
Тебя ль покину в день печали,
В годину скорби и нужды?
Клянуся, всюду за тобою
Я стану следовать и жить,
Где будешь ты!.. Моим народом
Отныне станет твой народ,
И богом – Бог, который внемлет
Твоим стенаньям и мольбам…
Клянуся Господом всесильным,
Где ты умрешь – и я умру,
И предадут мой прах долине,
Где будешь ты погребена…
Одна лишь смерть рукой холодной
Меня с тобою разлучит!»
И перестала прекословить
Снохе прекрасной Ноеминь,
И бодро в путь они пустились,
И, Моавитские поля
Пройдя, достигли Иудеи
И вот вступили в Вифлеем.
Завидя странниц утомленных,
Весь город им дивиться стал,
И восклицали старожилы:
«Как изменилась Ноеминь!»
Она сказала им: «Отныне
Зовите Марою меня:
Я перестала быть Приятной,
Мне имя – Горькая печаль!
Нет, не зовите Ноеминью –
Меня, которую Господь
Лишил семьи, лишил приюта
И на страдания обрек…»
И был в те дни ячмень обилен,
Кипела жатва на полях.
НОЕМИНЬ И ЕЕ НЕВЕСТКИ. КНИГА РУФЬ, ГЛ. 1, СТ. 14. И Орфа простилась со свекровью своею [и возвратилась к народу своему], а Руфь осталась с нею.
Глава II
И Руфь сказала Ноемини:
«Пойду я на поле, к жнецам,
И буду подбирать колосья,
Идя смиренно по следам
Меня принявшего незлобно».
«Пойди», – ответила свекровь.
И так случилося, что полем,
Где подбирала Руфь ячмень,
Владел Вооз. Он именитым
Считался в городе своем
И приходился Ноемини
Роднею близкою. И вот
Пришел Вооз из Вифлеема
И посетил своих жнецов.
Увидя Руфь, спросил он тихо
У надзиравшего слуги:
«Чья это женщина? Откуда?
И здесь присутствует зачем?..»
Слуга, приставленный к работе,
Сказал хозяину: «Она
Пришла вослед за Ноеминью
Из Моавитской стороны.
Мы разрешили ей колосья
Между снопами подбирать,
И вот, с рассвета, за жнецами
Она следит, не отходя».
Вооз приблизился и Руфи
Сказал: «Послушай, дочь моя,
Не уходи и впредь отсюда,
Иного поля не ищи;
Будь со служанками моими
И там, где жнут они, ходи
И собирай остатки жатвы,
И не страшися никого:
Я приказал тебя не трогать.
Когда же пить захочешь ты,
Иди к сосудам тем, откуда
Служанки черпают, и пей».
И пала Руфь перед Воозом
И, преклонившись до земли,
Сказала робко: «Чем же милость
Снискала я в твоих очах?
За что меня ты принимаешь –
Не чужеземка ль я тебе?»
Вооз ответил: «Для свекрови,
По смерти мужа твоего,
Ты все оставила – отчизну,
Отца и любящую мать –
И вот пришла теперь к народу,
Который чуждым был тебе
Еще вчера. За это дело
Пускай воздаст тебе Господь
Наградой полной, пусть крылами
Тебя любовно осенит!»
И Руфь воскликнула: «Да буду
Я вечно в милости твоей.
О господин мой, как утешил
Ты недостойную рабу,
Как говорил ты мне по сердцу,
А между тем не стою я
Рабыни худшей меж рабами,
Тебе подвластными!»
Вооз ответил ей: «Пора обедать,
Приди сюда. Вот свежий хлеб,
Макай его в напиток кислый».
И села Руфь среди жнецов;
Вооз ей дал сушеных зерен,
И ела досыта она, –
Еще осталося… И встала,
И продолжала подбирать
Колосья в поле за жнецами.
И приказал Вооз рабам
Не обижать ее, сказавши:
«Пускай работает она,
И между сжатыми снопами
Вы понемногу от снопов
Ей незаметно оставляйте,
И не глумитеся над ней».
И вот, когда завечерело,
Руфь стала сбор свой молотить
И отделила всю солому –
И вышла эфа ячменя.
И возвратилась с поля в город
К своей свекрови бедной Руфь,
И, показавши ей, как много
Набрала за день, отдала
Тот хлеб, который от обеда
Для Ноемини сберегла.
«Где собирала ты сегодня, –
Спросила радостно свекровь, –
И кто тебя так щедро принял?
Да будет он благословен!»
И Руфь ответила: «Сегодня
Мне дал убежище Вооз».
И Ноеминь снохе сказала:
«Господь воздай ему за то,
Что ни живых, ни спящих в гробе
Он кроткой ласки не лишил!
Вооз ведь близок нам: по мужу
Он мне приводится родней».
И Руфь добавила: «При встрече
Он даже впредь мне разрешил
С его служанками работать,
Пока не кончится страда».
И Ноеминь сказала Руфи:
«Как хорошо, что будешь ты
Вблизи служителей Вооза, –
Тебя никто не оскорбит…»
И так всю жатву Руфь трудилась,
Пока желтеющий ячмень
И золотистую пшеницу
Вязали в скирды и снопы.
Глава III
Когда окончилася жатва,
Сказала Руфи Ноеминь:
«Послушай, дочь моя, не время ль
Тебе приюта поискать?
Не хорошо жить одинокой…
Сама ты знаешь, что Вооз
Нам близкий родственник. Сегодня
Он веет на гумне ячмень.
Умойся, дочь моя, помажься,
Одежды лучшие надень
И на гумно пойди, но помни,
Не должен видеть он тебя,
Покуда солнце не затмится
И яркий день не догорит.
Когда же ужин он окончит,
Разведай, где започивал,
И ляг у ног его. Он скажет,
Что делать далее тебе».
И Руфь послушалась свекрови,
И вот приходит на гумно.
Вооз наелся и напился
И, сердцем радостен, пошел
И лег у скирда; сон отрадный
Глаза усталые смежил.
И Руфь, скользя, как тень, беззвучно,
У ног его раскрыла ткань
И прилегла. Ячмень душистый
Ей изголовье заменил…
Уже клонилися к полночи
Лампады Божиих светил
И плыл высоко в небе месяц,
Как серебристая ладья,
И озарял прозрачным светом
Дремавший мир… И вдруг Вооз
Во сне невольно содрогнулся,
И приподнялся, и глядит:
И вот у ног его недвижно
Склонилась женщина. «Кто ты?» –
Спросил Вооз ее. И тихо
Она ответила: «Я – Руфь,
Раба твоя; простри любовно
Крыло родное надо мной –
Ты близок нам». – «Благословенна
От Бога ты, – сказал Вооз. –
Поступок добрый твой прекрасен,
Прекрасней первого, когда
Ты отрешилась для свекрови
От вольной родины твоей.
Не ищешь ты объятий страстных,
Не соблазнилась красотой, –
И вот пришла ко мне… Не бойся,
Тебя приму я, дочь моя,
Исполню все твои желанья,
Своей женою назову.
У всех ворот моей отчизны
О добродетели твоей
Твердят согласно. Впрочем, должен
Я до поры повременить.
Тебе я родственник по мужу,
Но ближе есть еще родня –
Другой из нашего народа.
Переночуй же эту ночь,
А завтра, если он не примет,
Тебя охотно я приму.
Господь велик, Его десница
Пускай хранит тебя! Усни,
И до утра покойся мирно
На этом ложе».
И спала
Она у ног его, и встала,
Когда чуть брезжила заря
И распознать еще друг друга
Они сквозь сумрак не могли.
Вооз сказал: «Пускай не знают,
Что ты ходила на гумно;
Подай мне верхнюю одежду
И, разостлавши, подержи».
И Руфь держала, и отмерил
Вооз шесть мерок ячменя
И, давши ей, вернулся в город.
И к Ноемини Руфь пошла
И рассказала ей, как принял
Ее Вооз. «Шесть мер зерна
Отсыпал он, чтобы к свекрови
Я без подарка не пришла».
И Ноеминь сказала Руфи:
«Не успокоится Вооз,
Пока не выяснится дело, –
Сегодня кончит он его».
Глава IV
Вооз, вернувшись с поля в город,
К воротам вышел и сидел,
И вот увидел, что проходит
Тот самый родственник, о ком
Он говорил прекрасной Руфи.
И пригласил его Вооз
Присесть с ним рядом, и к воротам
Созвал старейшин городских.
И десять старцев именитых
Пришли и сели. И сказал
Он громко родственнику Руфи,
Восставши с места своего:
«Вот Ноеминь теперь вернулась
Из Моавитской стороны
И продает в Ефрафе поле;
Участок нивы родовой,
Которым муж ее покойный
И сродник наш, Елимелех,
Владел при жизни. Я решился
Тебя об этом известить
И вот, в присутствии старейшин
И всех, сидящих у ворот,
Я говорю: купи участок
Елимелеховой вдовы.
Но если ты купить не хочешь,
Скажи, я выкуплю его:
Ты самый близкий меж роднею,
А по тебе всех ближе я».
И тот сказал: «Я выкупаю».
И продолжал тогда Вооз:
«Купивши поле Ноемини,
Ты должен также прикупить
И поле Руфи, чужеземки,
И взять в замужество ее,
Чтобы умершему Махлону
В уделе имя сохранить».
И первый родственник ответил:
«Я не могу ее принять;
Удел мой собственный расстроит
Женитьба новая. Тебе
Я уступаю право купли.
Прими же Руфь!» И снял башмак
И дал Воозу в знак обмена
И в подтверждение словам.
(Был у Израиля издревле
Такой обычай при делах,
При купле, выкупе и мене.)
Тогда Вооз воззвал ко всем,
Кто был в то время при воротах:
«Вы все – свидетели тому,
Что покупаю я наследство
От Ноемини – все, что ей
Осталось от Елимелеха
И от умерших сыновей.
И также Руфь, вдову Махлона,
Отныне в жены я беру;
Чтобы оставить имя брата
В его уделе, чтоб оно
В потомстве дальнем не исчезло
И не забылось у ворот
Родного города». И громко
Ему ответствовал народ
И все старейшины, которых
Вооз к воротам пригласил:
«Мы все – свидетели. Да будет
В твой дом входящая жена
От Бога взыскана, как Лия
И как прекрасная Рахиль!
Пошли Господь тебе богатство,
В Ефрафе – вечный урожай,
И славит пусть из рода в роды
Вооза имя Вифлеем!»
И стала Руфь его женою,
И к ней приблизился Вооз,
И зачала она, и сыном
Благословил ее Господь.
И говорили Ноемини
Другие женщины: «Послал
Тебе наследника Создатель,
Опору к старости твоей!
Дитя твоим кормильцем будет –
Его недаром родила
Сноха, которая так любит
Свою разумную свекровь,
Сноха, которая дороже
Семи родимых сыновей!»
И Ноеминь взяла младенца,
И не спускала с нежных рук,
И стала нянькою для внука…
И говорили: «Это сын».
И нарекли его Овидом;
Он Иессею стал отцом,
А Иессей родил Давида,
Царя израильской земли.
РУФЬ НА ПОЛЯХ ВООЗА. КНИГА РУФЬ, ГЛ. 2, СТ. 5. И сказал Вооз слуге своему, приставленному к жнецам: чья эта молодая женщина?
Возвращение ковчега
К. Льдов
Чудесен Господа ковчег!
Его язычники пленили,
Но филистимлян за набег
Жестоко язвы поразили.
Заколосилися поля,
Но мыши – грозный бич природы –
Неисчислимые, как тля,
Пожрали девственные всходы.
Гадают в капище жрецы,
Кровавой жертвой храм задымлен…
Что скажут мудрые отцы?
Чей гнев карает филистимлян?
Ковчег Господень взят в бою,
В бою упорном и жестоком, –
Он тайну грозную свою
Сокрыл пред злобой и пороком.
Гордыня дерзостных мечей
Претит израильской святыне,
Да не дерзает перст ничей
Ее удерживать отныне!
Свободен истины полет,
Как луч в пространстве поднебесном, –
Господь ковчег Свой изведет
Путем неведомым и тесным.
Смиритесь, гордые, пред Ним,
За тяжкий плен воздав дарами!
Пусть тучных жертв священный дым
Клубится медленно над вами.
Отдайте кольца из ушей,
Пусть перельют златые чаши
В изображения мышей
И в язвы горестные ваши.
И запрягите двух телиц –
Пусть бег пребудет их свободен,
И без бичей, и без возниц,
Они везут ковчег Господень!
И в путь далекий потекли
Ярма не знавшие телицы;
Они тропою узкой шли
До Вефсамитянской границы.
Никто не вел их на пути
И не открыл им тайной цели –
Лишь духи неба впереди
С незримым факелом летели.
Пшеницу жали на полях,
Шумели нивы наливные,
Когда в торжественных лучах
Блеснули крылья золотые.
Служивший истине в плену,
Ковчег в сиянии румяном
Вернулся в Божию страну,
К рожь мирно жавшим поселянам.
Их радость дивно велика:
Ковчега тайны им раскрыты!
Они владели им, пока
Не унесли его левиты.
ВОЗВРАЩЕНИЕ КОВЧЕГА. ПЕРВАЯ КНИГА ЦАРСТВ, ГЛ. 6, СТ. 12–13. И пошли коровы прямо на дорогу к Вефсамису… Жители Вефсамиса жали тогда пшеницу в долине, и, взглянув, увидели ковчег Господень, и обрадовались, что увидели его.
Казнь Агага
К. Льдов
Сказал Самуил: «Приведите ко мне
Плененного в битве Агага!
Его пощадили Саул и народ,
Презревши верховное благо.
Они пощадили овнов и овец,
И тучных волов пощадили,
Веление Божие дерзко забыв,
Как пепел, остывший в кадиле!
Разгневанный Бог покарает народ,
Ослушника грозно низложит, –
Кто может противиться власти Его,
В преступной борьбе превозможет?»
И вот к Самуилу Агага ведут…
Окованный царь Амалика
Пред взором зловещим судьи преклонил
Чело искаженного лика:
«Поистине страшен владыка судьбы
И смерти жестокий властитель:
Коснулся меня ледяною рукой
Бесплотный, как сон, Отомститель!»
И гневно воскликнул суровый судья:
«Твой меч матерей обесчадил,
Да будет бездетной и матерь твоя!..
Израиль, я грех твой загладил!»
Секира взвилась и вонзилась, звеня,
В горячее смуглое тело…
И брызнула кровь… И живая душа
Из тяжких цепей улетела.
КАЗНЬ АГАГА. ПЕРВАЯ КНИГА ЦАРСТВ, ГЛ. 15, СТ. 33. …Самуил сказал: как меч твой жен лишал детей, так мать твоя между женами пусть лишена будет сына. И разрубил Самуил Агага пред Господом в Галгале.
Псалом Давида на единоборство с Голиафом
Л. Мей
Я меньше братьев был, о Боже,
И всех в дому отца моложе,
И пас отцовские стада,
Но руки отрока тогда
Псалтирь священную сложили,
Персты настроили ее
И имя присное Твое
На вещих струнах восхвалили.
И кто о мне тебе вещал?
Ты сам услышать соизволил,
И сам мне ангела послал,
И сам от стад отцовских взял,
И на главу младую пролил
Елей помазанья святой…
Велики братья и красивы,
Но не угодны пред тобой…
Когда ж Израиля на бой
Иноплеменник горделивый
Позвал, и я на злую речь
Пошел к врагу стопою верной, –
Меня он проклял всею скверной;
Но я исторгнул вражий меч
И исполина обезглавил,
И имя Господа прославил!..
Давид
А. Хомяков
Певец-пастух на подвиг ратный
Не брал ни тяжкого меча,
Ни шлема, ни брони булатной,
Ни лат с Саулова плеча.
Но духом Божьим осененный,
Он в поле брал кремень простой,
И падал враг иноплеменный,
Сверкая и гремя броней.
И ты, когда на битву с ложью
Восстанет правда дум святых,
Не налагай на правду Божью
Гнилую тягость лат земных.
Доспех Саула – ей окова,
Саулов тягостен шелом:
Ее оружье – Божье слово,
А Божье слово – Божий гром!
Саул
К. Фофанов
Стобашенный город спокойно заснул,
Заснул исполином угрюмым,
И только в чертоге владыка – Саул –
Не дремлет, отдавшися думам.
Печальные думы, полночи темней,
Ненастнее тучи, язвительней змей
Волнуют, дух скорбный тревожа.
Встает царь с помятого ложа…
Откинул пурпурную ткань от окна,
Глядит – перед ним, убегая
Далеко-далеко, пестра и длинна
Сияет столица родная.
И мыслит тревожно разгневанный царь:
«Не мне ли то люди воздвигли алтарь?
Не мне ли там слышны моленья?
Зачем же нет сердцу забвенья?
Зачем не смыкает чарующий сон
Усталые вежды владыки?
Зачем ежечасно мне слышатся стон,
Проклятья и злобные крики,
Когда безмятежно уснули рабы…
Иль это – насмешка жестокой судьбы
Иль мщенье святого Еговы!..
Прекрасней короны оковы!
О, как мне болезненно сердце щемит
Гонителя рока обида!»
И грустно царю, и позвать он велит
В чертог псалмопевца Давида.
И входит певец молодой, на устах
Улыбка играет, и гусли в руках.
«Коснись, их коснись, отрок юный,
Ударь в их могучие струны!»
Волшебные звуки слетели со струн,
И дрогнуло эхо чертога…
Казалось, рыдал побежденный колдун,
Казалось, присутствие Бога
Для грешного сердца доступно в тот миг,
Казалося, ум вдохновенье постиг, –
Но царь омрачался все боле,
Как узник, забытый в неволе.
И вспомнил властитель былые года,
Неправду, грехи, заблужденья…
В нем совесть проснулась, и краской стыда
Зарделось лицо от смущенья.
«О, гордый певец! Ты мне враг, а не друг,
Сильней растревожил душевный недуг,
И в звуках твоих не случайно
Открылася страшная тайна!
Ты дерзко позоришь мое бытие,
В чертог мой ты вносишь измену!»
И быстро бросает властитель копье
В певца молодого… Но в стену
Вонзилось оно. Псалмопевец спасен;
Властитель взволнован, властитель смущен
И гонит, как совести муки,
С певцом вдохновенные звуки…
Напрасно, властитель! Повсюду всегда
Преступному сердцу мученья…
И бойся всечасно святого суда,
И нет тебе в мире забвенья.
На небо ли взглянешь – укоры прочтешь;
На землю посмотришь – всю ночь не уснешь;
Знай – совести чистое око
Следит за пятами порока.
ДАВИД, ПОБЕДИВШИЙ ГОЛИАФА. ПЕРВАЯ КНИГА ЦАРСТВ, ГЛ. 17, СТ. 51. Тогда Давид подбежал и, наступив на Филистимлянина, взял меч его и вынул его из ножен, ударил его и отсек им голову его.
Внимание! Это не конец книги.
Если начало книги вам понравилось, то полную версию можно приобрести у нашего партнёра - распространителя легального контента. Поддержите автора!Правообладателям!
Данное произведение размещено по согласованию с ООО "ЛитРес" (20% исходного текста). Если размещение книги нарушает чьи-либо права, то сообщите об этом.Читателям!
Оплатили, но не знаете что делать дальше?