Текст книги "Страхослов (сборник)"

Туалеты в «Le Poisson Qui Boit» были оформлены в стиле минимализма. Когда Даррен вошел в уборную, один из посетителей справлял нужду в квадратную дыру в горизонтальной панели, тянувшейся вдоль стены: эта панель заменяла собой писсуары.

Мужчина кивнул – универсальный жест приветствия любого, кто входит в уборную, – и продолжил заниматься своим делом.

Даррен расстегнул джинсы и начал мочиться. Мужчина отвернулся, затем заметил Даррена краем глаза и вздрогнул, будто только что его увидел. После этого он опять кивнул, приветствуя Даррена вновь, застегнул брюки и вышел из туалета.

Даррен озадаченно посмотрел ему вслед, застегнулся и подошел к умывальнику вымыть руки. Судя по отражению в зеркале, он был все так же красив. События этого вечера уже начали меркнуть в его памяти, когда Даррен крутил головой, любуясь своими скулами. Пригладив волосы и проведя ладонью по подбородку, он вернулся в зал ресторана.

Гус и Салто ушли. Столик был пуст, посуду оттуда уже убрали. Даррен обвел взглядом зал, думая увидеть приятелей у барной стойки, но их и там не было. Это было неправильно. Люди не бросали Даррена вот так. Он и только он решал, что пора расходиться по домам, а он явно ничего такого не говорил. Даррен планировал поехать в клуб, чтобы развеяться после всей этой пренеприятнейшей истории, а теперь, похоже, его тут бросили. Вне себя от ярости Даррен вернулся к столику и плюхнулся у окна.

К нему подошел Зигги.

– Добрый вечер. Боюсь, этот столик занят. Вы его забронировали? Или ждете кого-то?

– Что? Что за х. ету ты несешь?

Лицо Зигги окаменело.

– Я вынужден попросить вас пересесть за барную стойку, сэр. Этот столик забронирован.

– Вы тут что, разыграть меня все решили? Где мой бокал?

Зигги пристально посмотрел на Даррена, а затем решил, что разбираться с этими неприятностями в одиночку не стоит, и повернулся позвать официанта.

Он оглянулся, но затем вдруг почему-то утратил к ситуации всякий интерес и, вернувшись на свое место у входной двери, уставился на экран компьютера.

Даррен ожидал, что к нему подойдет охрана, но, к его изумлению, этого не случилось. Метрдотель казался всем довольным и, нисколько не смущаясь, отвечал на телефонные звонки и разбирался, где чье пальто в гардеробе. Для Даррена это было уже слишком. Ярость оттого, что приятели бросили его здесь, разгоралась все сильнее.

Встав, он подошел к барной стойке.

– Добрый вечер, сэр. Что будете заказывать? – весело спросил бармен.

– Мой счет оплачен?

– Какой счет?

– Столик у окна.

Бармен оглянулся.

– Я не уверен, сэр. Сейчас проверю.

Он двинулся к кассиру, но на полпути остановился. Удивленно мотнув головой, парень вернулся к стойке, достал пару стаканов и принялся их протирать.

– Эй! – возмутился Даррен.

Бармен тут же повернулся к нему.

– Чем могу помочь, сэр?

Даррен покраснел от гнева.

– Ответь на мой еб. ный вопрос, чувак! Вот чем ты можешь помочь.

Бармен напрягся.

– Простите, сэр, я не понимаю, что вы имеете в виду.

Даррен подался вперед и заорал, точно говоря с глухим.

– Проверь… еб. ный… счет!

– Секундочку, сэр. – Бармен отвернулся и…

…обвел взглядом столики, но вместо того, чтобы поговорить с кассиром, подошел к другому концу стойки и принялся протирать стаканы.

Даррен схватил его за руку.

– Ты что, глухой нах?!. Что вы тут все устроили?

Бармен потрясенно уставился на него.

– Простите, сэр. Чем могу помочь?

Даррен почувствовал, как колотится его сердце. Он поднял руки, точно заложник.

– Ладно, чувак. Я пошел отсюда. Ясно тебе? Я пошел.

Бармен, ничего не понимая, посмотрел ему вслед. Даррен с вызовом прошел мимо Зигги и очутился на улице. Никто не попытался его остановить.

По крайней мере, стало ясно, что парни заплатили перед уходом. Это уже что-то. Они все еще по уши в дерьме, но это уже хоть что-то. Даррен достал телефон и сбросил каждому из них сообщение:

ТЫ ДЛЯ МЕНЯ МЕРТВ

Теперь они поймут, что натворили, насколько все серьезно. У них уйдут недели на то, чтобы наладить с ним отношения, да и найдутся люди, готовые занять их место.

Даррен ожидал, что сейчас получит кучу сообщений с извинениями. Но телефон молчал. Даррен даже проверил, включен ли он. Ни мейлов, ни сообщенек в чатике. Ничего. Даррен ругнулся, проклиная упавшую сеть, хотя, судя по значку на экране, связь тут работала превосходно. Подняв воротник, он направился домой.

Прогулявшись немного, он заметил впереди желтые шашечки на крыше такси. Даррен поднял руку, и такси притормозило. Водитель опустил стекло и посмотрел на него.

– Куда ехать будем, приятель?

– Шепердс-Буш.

Водитель кивнул, отвернулся, и стекло начало подниматься. Даррен сунул руку в карман, проверяя, не потерял ли телефон, а затем потянулся к ручке дверцы. Но в этот момент машина рванула с места.

– Эй! – заорал Даррен. – Вот м. дак! – в бессильной злобе крикнул он вслед такси.

Чтобы добраться до дома родителей, ему пришлось пройти пешком пять с половиной миль, и в дороге не обошлось без происшествий. Даррен еще три раза пытался поймать такси, но все время повторялась та же ситуация. В половине второго ночи он, чувствуя себя уставшим и взбешенным, повернул ключ в замке входной двери.

Даррен сразу отправился в свою комнату и повалился на кровать. Сейчас не было никакого смысла разбираться, что же произошло этим вечером. Нелепость какая. Нужно поспать, а завтра видно будет. Даррен потянулся за ноутбуком, чтобы, как и всегда, пожелать своим фанатам спокойной ночи.

Первым делом он вошел в аккаунт твиттера. Если до этого Даррен был просто зол, то теперь его ярость перешла все границы. Что-то было не так с интернетом. Если раньше в твиттере у него было целых четыреста девяносто две тысячи фолловеров, но теперь их было ноль. Даррен кликнул на пару ссылок, но ничего не поменялось. На фейсбуке у него оказалось ноль друзей и ноль сообщений. Кто-то явно взломал его аккаунты.

Захлопнув ноут, Даррен выругался. Ладно, завтра разберется. Он не привык к пешим прогулкам, все тело болело.

Даррен Лоури решил, что стоит забыть о сегодняшнем кошмаре. Не раздеваясь, он устроился в постели, взбив подушки, и уснул под привычный городской гул – с его далекими отзвуками сирен, криками ночных гуляк и мурлыканьем проезжавших мимо машин.

Разбудил его пробивавшийся сквозь тонкие занавески свет. Мать уже ушла на работу, а отец спал, похрапывая, – эту ночь он провел за чтением журналов о гонках, сидя перед экранами камер в супермаркете.

Даррен принял душ, переоделся, спустился в кухню, заварил себе крепкий кофе и опять включил компьютер. Соцсети по-прежнему не работали.

Какой же ублюдок взломал его аккаунты и зачем? Может, это те девчонки? Точно, в этом дело. Решили отомстить ему за телефон. Может, об этом уже написали в новостях. Он прогуглил свое имя.

Кровь отлила от лица Даррена.

ПО ЗАПРОСУ ДАРРЕН ЛОУРИ НИЧЕГО НЕ НАЙДЕНО

Какой суперхакер на такое способен? Он кликнул на кнопку «Закладки» и перешел на свою страничку в Википедии.

РЕЗУЛЬТАТЫ ПОИСКА

ДАРРЕН ЛОУРИ

СООТВЕТСТВИЙ ЗАПРОСУ НЕ НАЙДЕНО.

СОЗДАТЬ СТРАНИЦУ «ДАРРЕН ЛОУРИ»

Значит, все дело в самом компьютере. Должно быть, все дело в самом компьютере. Даррен метнулся к компьютеру, стоявшему в гостиной на столе. Родители пользовались им, чтобы покупать всякий хлам на eBay и болтать с родственниками в Африке, постоянно присылавшими какие-то отстойные фотки детишек на фоне обшарпанных домов. На этом компьютере результат был таким же.

Вай-фай. Может, дело в этом?

Даррен уже начал паниковать. Если кто-то напортачил с подключением, то стоило обратиться в полицию. Достав телефон, он позвонил Барбаре.

Трубку взяла секретарша, Кэнзи.

– «Мастерская талантов», – в своей неподражаемой снобистской манере протянула она.

– Привет, Кэнзи. Это Даррен. Дай-ка мне Барбару.

– Ой, привет, Даррен. Хорошо выходные провел?

– Слушай, Кэнзи, у меня нет времени на болтовню. Просто позови Барбару к телефону, ладно?

– Ой, какие мы сегодня нетерпеливые! – рассмеялась она. – Подожди секунду, зайка, сейчас позову.

В трубке заиграла музыка. Даррен принялся ждать, слушая кантри Джонни Кэша[168]168
  Джонни Кэш – американский музыкант середины ХХ века, один из наиболее влиятельных представителей музыки кантри.


[Закрыть]. Он ждал. И ждал. И ждал. Даррен как раз собирался вешать трубку, когда вернулась Кэнзи.

– «Мастерская талантов».

– О боже, я же сказал, что мне срочно нужно с ней поговорить!

– Простите, – опешила Кэнзи. – С кем я говорю?

– Да что за х. йня?! Это Даррен.

Ее голос опять смягчился.

– Ой, привет, Даррен. Хорошо выходные провел?

Даррен глубоко вздохнул.

– Просто позови Барбару.

– Ой-ой! Следите за своими манерами, мистер Лоури. Секунду, подожди немного.

Опять включилась музыка Джонни Кэша. Даррен сжал трубку с такой силой, что побелели костяшки пальцев. Джонни завел «Блюз тюрьмы Фолсом»[169]169
  «Блюз тюрьмы Фолсом» – песня Джонни Кэша 1955 года, считается его шедевром, длится около четырех с половиной минут.


[Закрыть] во второй раз, когда вернулась Кэнзи.

– «Мастерская талантов».

Даррен бросил трубку и уставился на телефон, затем отер пот с верхней губы.

Следующие полчаса были сущим комаром. Даррен пытался зарегистрировать новый аккаунт в твиттере, но всякий раз после регистрации его пароль не распознавался. Он позвонил в такси и заказал машину – семь раз, прежде чем понял, что там принимают заказ, а потом просто ничего не делают по этому поводу.

Тогда он отправился в Сохо, периодически переходя на бег. Дорога заняла у него около часа. Никто не останавливал его на улице, чтобы дать пять. Ни одна машина не просигналила. Никому не нужно было селфи с ним в это чудесное утро среды.

Даррен взмок и запыхался, когда наконец добрался до офиса «Мастерской талантов». Кэнзи говорила по телефону, но махнула Даррену рукой, когда он вошел, и послала воздушный поцелуй. Пройдя мимо нее, он распахнул дверь в кабинет Барбары. Она работала с клиентом, худощавым и бледным стендап-комиком с севера Великобритании, который никогда не казался Даррену смешным и чьей популярности он всегда завидовал.

Барбара встала из-за стола.

– Даррен, я сейчас занята, дорогой. Разве Кэнзи тебе не сказала?

Комик поднял ладонь, собираясь дать ему пять.

– Привет, чувак. Как оно?

Даррен его проигнорировал.

– Надо поговорить, Бэбс. Прямо сейчас.

Барбара и бледный комик удивленно уставились на него, а затем переглянулись. Когда Барбара перевела взгляд на Даррена, она словно увидела его в первый раз.

– Даррен? Что ты тут делаешь?

Комик тоже повернул к нему голову.

– Даррен! Как оно?

Даррен запустил пальцы в волосы, разметавшиеся темными локонами.

– Я… здесь! – завопил он.

Они в ужасе уставились на него. Барбара примирительно подняла руку, пытаясь успокоить своего подопечного.

– Все в порядке, Даррен. Мы видим, что ты здесь. Только не волнуйся. – Не сводя с него глаз, она взяла трубку и связалась с Кэнзи.

Комик встал и двинулся к парню, разведя руки в стороны, словно собираясь обнять его в утешение. Даррен отпрянул.

Наверное, Кэнзи ответила, потому что Барбара повернулась к ним спиной и что-то тихо сказала в трубку. Комик повернулся к ней.

Агент озадаченно посмотрела на телефон, а затем сказала:

– Прости, не помню, кому собиралась звонить.

И повесила трубку. А потом повернулась к Даррену.

– Даррен! Что ты тут делаешь? Я сейчас занята, дорогой.

Комик повернулся к нему.

– О, Даррен! Привет, рад тебя видеть.

И Даррен бросился бежать. Он бежал и бежал.

Шлепнувшись на какую-то лавку в парке, Даррен спрятал лицо в ладонях и разрыдался. Неужели именно так и сходят с ума? Происходящему должно быть какое-то объяснение. Сев, он вытер лицо рукавом и решил, что пора действовать.

Мимо шел какой-то парень в наушниках. Похоже, он был ровесником Даррена. Встав, Даррен махнул ему рукой. Остановившись, парень вытащил из уха наушник.

– Привет, чувак. Ты меня знаешь?

Парень притворно погрозил ему пальцем.

– Точно! Ты ведь Даррен, верно? Из…

– Ага. Ладно. Ты вон туда посмотри. – Даррен указал парню за спину.

Тот отвернулся, а когда повернул голову, вздрогнул от неожиданности, увидев, что кто-то стоит к нему так близко.

– Ох, прости, чувак. – На его лице проступило узнавание. – Слу-ушай, ты ведь тот самый…

Даррен опять бросился бежать, на этот раз в сторону Примроуз Хилл.

Сквозь стекла окон в ресторане «Le Poisson Qui Boit» было видно, что зал полон: бизнесмены, работавшие в этом районе, приходили сюда на деловой обед и не жалели денег, чтобы насладиться покоем. Даррен, запыхавшийся, взмокший и бледный, распахнул дверь и вошел. На пути от входной двери к кухне его три раза пытались остановить и всякий раз забывали об этом, как только прерывали зрительный контакт, чтобы позвать кого-нибудь на помощь и выпроводить этого неряшливого юношу восвояси.

Посудомойщиком в кухне работал подросток, и он сразу узнал Даррена, придя в восторг оттого, что знаменитый актер, мнившийся ему едва ли не небожителем, снизошел до ада заурядной кухни. Конечно, всякий раз, порываясь позвать других работников кухни поглазеть на суперзвезду, парень отворачивался и напрочь забывал о Даррене, зато вновь и вновь восторженно вскрикивал, встречаясь взглядом со своим кумиром. Вскоре Даррену это надоело, и он просто сжал голову паренька в ладонях и не давал тому отворачиваться, пока не узнал все, что было нужно.

Когда мойщик произнес адрес, в паре миль оттуда черная кошка в крошечной комнатенке в районе Камден вскинулась от привычной дремы, зашипела, выгнула спину дугой и запрыгнула на колени хозяйки. Та запустила длинные тонкие пальцы в ее шерстку, гладя и успокаивая бедняжку. Значит, коррекция еще не завершилась. Неудивительно, что она чувствует себя такой уставшей. Ведьма увидела, что будет дальше, и ей стало ясно, что сейчас она использует магию в последний раз. Ей было грустно, но благодаря своему уму она прожила тихую и спокойную жизнь – почти три тысячи лет.

Смерть никогда не была подвластна ведьмам. В отличие от людей, среди которых она жила, она не могла покончить жизнь самоубийством, но, как и они, страшилась смерти и научилась принимать свою судьбу как должное.

Она скрепя сердце взглянула на упакованные вещи у двери – похоже, ее оптимизм не оправдался. Пошатываясь от слабости, ведьма встала и осторожно прошла в кухню, где открыла последнюю банку дорогого кошачьего корма. Красавица кошка была ей верной спутницей и одним из немногих ее друзей в этом мире.

Даррену не пришлось разбираться в путанице кнопок домофона и табличек с именами жильцов, чтобы найти нужную квартиру. Ведьма уже спустилась по лестнице и открыла дверь – она встретила Даррена еще до того, как он начал разглядывать имена на табличках.

Женщина с ребенком в коляске в ужасе перешла на другую сторону улицы: она увидела у двери дома молодого человека с безумными глазами и огромным разделочным ножом в руке. Впрочем, ее ужас быстро прошел, когда она достала из сумки телефон и отвела взгляд, вызывая полицию. Через мгновение она уже не помнила, кому собиралась звонить.

– Давай прогуляемся, – предложила ведьма, показывая дорогу. – Тут неподалеку есть парк.

Ее тело слабело с каждой минутой, но ей удалось добраться до ворот парка и пройти по обрамленной деревьями дорожке. Несколько целлофановых пакетов, подхваченных ветром, зацепились за ветви и трепетали, точно молитвенные флаги[170]170
  Молитвенные флаги – ритуальные прямоугольные куски ткани в религии тибетцев, предназначенные для защиты от злых сил.


[Закрыть].

Даррен то следовал за ведьмой, то бежал перед ней, пританцовывая и двигаясь спиной вперед. Он с маниакальным упорством перечислял все, что сейчас сотворит с ней, – мол, как же она пожалеет о содеянном! Вскоре они дошли до лавочки, и ведьма устало уселась.

Даррен встал перед ней, широко расставив ноги: дыхание сбилось от злости, глаза широко распахнуты, в руке все еще зажат нож, который он умыкнул из кухни ресторана.

Ведьма посмотрела ему в глаза и склонила голову к плечу. Ее прекрасные юные глаза вдруг точно стали глазами старухи, и Даррен перестал сыпать угрозами. Замолчав, он отпрянул, но его пальцы еще крепче сжались на рукояти ножа.

– Что тебе нужно? – тихо спросила ведьма.

– Отмени его. Это еб. нное проклятье. Или что бы это нах. й ни было. Сними его с меня.

– Это невозможно. Все уже свершилось.

– Я тебя заставлю. Заставлю, клянусь! Я тебя зарежу! – Он замахнулся ножом.

Ведьма подняла голову, и ее древние глаза сузились.

– Разве ты не можешь жить так, как сейчас?

Даррен отер рот тыльной стороной ладони.

– Жить? И это ты называешь жизнью? Никто не знает, что я живу.

Ведьма задумалась, и тень улыбки скользнула по ее стремительно стареющим губам.

– Значит, ты свободен?

Фыркнув, Даррен отвернулся, но тут же снова посмотрел на нее.

– Свободен? Свободен в чем? А?

– Свободен поступать так, как тебе заблагорассудится. Никаких помех. Никаких преград. Ни осуждения, ни последствий. – Она подалась вперед. – Разве не в этом состоит основная цель тех, кто жаждет славы и власти?

В глазах Даррена плескались ненависть и страх. Он сделал шаг вперед, опять поднял нож.

– Да что ты, бл. дь, несешь?! Какая слава, если никто меня не помнит?

Ведьма внимательно смотрела на него.

Даррен почти рыдал.

– Я серьезно, – простонал он, всхлипывая. – Что мне сделать, чтобы снять это проклятие? А? Что мне сделать? Ты хочешь, чтобы я попросил у тебя прощения? Дело в этом?

Ведьма покачала головой.

– Извинения без раскаяния ничего не стоят. К тому же я не способна прощать, и нет у меня такой власти.

Даррен тяжело дышал.

«Вот оно, – подумала ведьма. – Время настало».

Она поднялась на ноги.

– Ты ненастоящая. Все это дерьмище ненастоящее. Я Даррен Лоури. Никто не смеет подставлять Даррена Лоури! – Даррен бешено затряс головой, занося нож еще выше. Слезы градом катились по его лицу, в голосе слышалось отчаяние. – Да кто ты вообще такая, тварь?! Еб. ная сдвинутая тварь, дерьма ты кусок! Я тебя просто выдумал! Вот в чем дело! Ты даже ненастоящая! Я это докажу!

Ее глаза, столь многое повидавшие на долгом веку, устремили взор к небесам – и закрылись навеки.

Не выпуская из руки окровавленный нож, Даррен спокойно прошел к воротам парка и свернул на центральную улицу. Выглядел он ужасно: голова, одежда и руки по локоть залиты еще теплой кровью, глаза блестят, лицо – точно багровая маска.

Остановились машины, закричали женщины. Кто-то поднял мобильный, кто-то указывал на юношу, бредущего к растущей толпе зевак. Он шел, пошатываясь и точно не понимая, где находится. Остановившись и выронив оружие, он будто в изумлении отер кровь с глаз и уставился на лица собравшихся.

Слова ведьмы все еще звенели в его ушах. Она не могла снять это ужасное проклятие. Она заслуживала смерти, она была чудовищем. Слабая, мерзкая тварь. Если она все-таки не привиделась ему, мир без нее станет лучше.

Но это неважно. Он свободен. Эта толпа позабудет о нем, как только люди разойдутся. Он будет жить среди них – невидимый, наделенный удивительной властью, способный поступать так, как ему заблагорассудится, – и никто больше не помешает ему заполучить то, чего он хочет, никто и никогда.

Даррен взглянул на симпатичную молодую девчонку, от ужаса зажавшую рот ладонью.

«Я могу трахнуть тебя, – подумал он. – Прямо здесь и сейчас, в любой позе, а потом ты забудешь. – Он посмотрел на громилу-качка, что-то кричавшего в свой мобильный. – Я могу убить тебя. Как убил ту тварь в парке. И даже если бы я сделал это прямо здесь и сейчас, и вы все увидели бы, как я убиваю человека средь бела дня, вы бы забыли об этом. Вы бы обо всем забыли».

И тогда Даррен засмеялся. Он упал на колени, обхватив руками залитые кровью плечи. Через минуту они все разойдутся, эта толпа тупых уродов, и тогда он решит, что делать дальше. Как воспользоваться этим проклятием. Раньше он всегда находил способ воспользоваться тем, что предлагала жизнь Даррену Лоури.

Он смеялся и тогда, когда полицейские повалили его лицом в асфальт и надели наручники, надавив коленом на спину и что-то вопя ему в ухо. Маниакальный смех все звучал.

Прошло четыре месяца с тех пор, как Даррена приговорили к принудительному психиатрическому лечению в исправительном медицинском учреждении, когда его врачу удалось совершить прорыв.

Мир быстро утратил интерес к вскоре сошедшим на нет заголовкам об актере, который якобы избавился от наркотической зависимости, а потом варварски зарезал какую-то бездомную старушку. Жертву так и не удалось опознать: было установлено, что по происхождению она из Восточной Европы, но в результате убийства тело было так изуродовано, что установить ее личность не представлялось возможным.

Имя Даррена упоминалось в прессе редко, если вообще упоминалось, а бледный комик-северянин стал политическим любимцем молодежи благодаря выходке, проделанной на транслировавшейся в прямом эфире церемонии награждения, во время которой комик оголился перед спонсировавшими мероприятие главами корпораций, продемонстрировав антикапиталистический слоган, написанный маркером на его гениталиях.

Страничку Даррена в Википедии восстановили, но вскоре пришлось удалить ее из-за постоянных случаев вандализма при правках. У него осталось несколько сотен фолловеров в твиттере, но если их сообщения действительно отражали их характер и взгляды, едва ли кто-то захотел бы встретиться с этими людьми лично.

Теперь же, спустя месяцы интенсивнейшей работы с одним из самых сложных пациентов-шизофреников, с какими ему только доводилось сталкиваться, доктору Бернадру П. Бассету удалось добиться от него момента просветления.

Но уже через пару минут после начала того ключевого для лечения сеанса психиатр был вынужден вызвать санитаров: Даррен наконец-то признал – целиком и полностью, окончательно и бесповоротно, – что когда он убил «ведьму», то этим избавился от «проклятия». Теперь он не был предан забвению. Но помнить о нем будут только то, как он сошел с ума, утратил все, потерпел поражение.

Когда вопящего в истерике пациента увели, доктор подобрал сломанные очки и обвел взглядом следы разрушений, оставшиеся после припадка ярости его пациента. Но даже собирая разбросанные Дарреном книги с разорванными обложками, обломки стульев и сорванные занавески, доктор улыбался.

Да, это был поистине удивительный случай, и когда он напишет об этом, то его имя прогремит по всему миру. Наконец-то пришло время доктору Бернарду П. Бассету обрести признание и славу за всю проделанную работу, и уж теперь-то он позаботится о том, чтобы это достижение связывали с его именем, – и только с его именем.

Он уничтожит материалы своего младшего коллеги, посвященные этому же пациенту, он докажет, сколь незаслуженно этому молодому выскочке присудили Стернбекскую премию за монографию о психопатии, сколь ничтожна эта книжка по сравнению с его собственным монументальнейшим трудом. Наступит его звездный час. Он оставит свой след в истории медицины, и его имя будут помнить всегда.

За дверью кабинета ведьма, много лет тихо и трудолюбиво проработавшая в больнице, перестала мыть пол, подняла голову и вздохнула. От нее запахло лакрицей. Она почувствовала опасность и, загрустив, прислонилась лбом к рукоятке швабры.

Пришло время убираться отсюда.