Текст книги "Политэкономия. Краткий курс"

Глава VI
Экономическая мысль советской эпохи

Смена королей (царей) в монархических государствах, так же как президентов и правительств в капиталистических странах, не затрагивала вековые устои общественно-экономических отношений. Принципиально новая в мировой практике экономическая ситуация сложилась после победы в 1917 г. Великой Октябрьской социалистической революции. По образному выражению В. И. Ленина: «Если буржуазия, придя к власти, получила уже испробованный экипаж, заранее подготовленную дорогу, испытанные ранее механизмы, то завоевавший власть пролетариат не имел ни экипажа, ни дороги, вообще ничего, ровно ничего, испытанного ранее!»[57]57
  Ленин В. И. Полн. собр. соч. – Т. 44. – С. 316.


[Закрыть].

Национализация промышленных предприятий поставила перед правительством, получившим новое название – Совет народных комиссаров (СНК), вопрос о способах управлениям ими. В поисках новых форм управления на микро– и макроуровнях Всероссийский центральный исполнительный комитет (ВЦИК) Совета рабочих и солдатских депутатов и СНК осуществили ряд мер, наиболее принципиальными из которых были следующие:

1. Введение рабочего контроля во всех промышленных, торговых, банковских, сельскохозяйственных, транспортных, кооперативных, производственных товариществах. Для каждого крупного города, губернии или промышленного района создавался местный Совет рабочего контроля.

Создание Высшего совета народного хозяйства (ВСНХ), согласно декрету ВЦИК и СНК, задача которого – организация народного хозяйства и государственных финансов. ВСНХ должен был выработать общие нормы и планрегулирования экономической жизни страны, согласовывать и объединять деятельность центральных и местных регулирующих учреждений.

3. Образование местных органов экономического управления.

При губернских исполнительных комитетах были созданы губернские экономические совещания, на которые возлагалась координация экономической деятельности всех предприятий и организаций.

Принципиальное направление деятельности экономических органов на всех уровнях было определено в работе В. И. Ленина «Очередные задачи Советской власти» (1918), где он указывал, что после завоевания политической власти задача управления становится главной. В работе дано обоснование объективной необходимости осуществления научного управления. Актуальность многих ленинских положений для преодоления современного кризиса российской экономики не может вызывать сомнений. Они составляют основу современного менеджмента. Наиболее важными из них являются[58]58
  Директивы КПСС и Советского правительства по хозяйственным вопросам. Т. 1. – М.: Госполитиздат, 1957. – С. 15.


[Закрыть]:

1) введение в управление на микро– и макроуровнях единоначалия;

2) повышение производительности труда на основе научной организации труда;

3) организация хозяйственного (коммерческого) расчета;

4) личная и коллективная материальная заинтересованность производителей в результатах труда;

5) введение «наилучших систем учета и контроля»;

6) разработка index-number (числа-показателя), достоверно отражающего результаты хозяйствования;

7) укрепление трудовой дисциплины и поиск новых форм морального стимулирования рабочих и управленцев.

Центральным звеном менеджмента является планирование. Для разработки единого общегосударственного плана и контроля за его выполнением в феврале 1921 г. была образована Государственная общеплановая комиссия (Госплан).

Позитивный опыт советского планирования, особенно на микроуровне, получил широкое распространение в мировой практике. Предлагая внедрение научных основ организации и управления производством, В. И. Ленин настаивал на использовании всего ценного из достижений науки и техники в этой области. Он предложил организовать в России изучение и преподавание системы Тейлора и приспособить ее к российским условиям.

Исследование работ и декретов ВЦИК и СНК по управлению экономикой дает достаточно оснований, чтобы говорить о возникновении советского или государственного менеджмента. Иностранные слова тогда не были в моде, и такой термин не использовался, но главное не в названии процесса, а в его содержании, сущности. М. X. Мескон, М. Альберт и Ф. Хедоури справедливо отмечают, что «практика управления так же стара, как организации, а это означает, что она действительно очень древняя»[59]59
  Мескон М. X., Альберт М., Хедоури Ф. Основы менеджмента. – М.: Дело, 1993. – С. 62.


[Закрыть]. Они утверждают, что строительство египетских пирамид, завоевания Александра Македонского, управление Римской империей не могли осуществляться без использования определенных форм менеджмента.

Реформы Роберта Оуэна по управлению фабриками, который предоставлял рабочим приличное жилье, улучшал их условия работы, разрабатывал систему открытой и справедливой оценки труда работников и материального их стимулирования, Мескон, Альберт и Хедоури обоснованно назвали «феноменально новаторскими для своего времени. Эти реформы явились уникальным прорывом в суть человеческого восприятия действительности и роли руководителя»[60]60
  Там же.


[Закрыть].

В советском менеджменте вклад Оуэна, Тейлора и других известных деятелей в теорию организации труда и управления получил дальнейшее развитие с учетом достижений науки и техники и специфических условий. Весьма характерной в этом отношении является научная и практическая деятельность А. Гастева (1882–1941) и организованного им в 1920 г. Центрального института труда (ЦИТ).

В годы «военного коммунизма» и последующие периоды развития Советского государства был накоплен огромный опыт мирового значения на всех уровнях экономики. Наряду с позитивными элементами в нем было немало и отрицательных, которые тоже имеют важное значение и которые непременно следует учитывать в системе государственного регулирования на микроуровне. Поэтому утверждение об отсутствии в СССР менеджмента теоретически несостоятельно, а практически затрудняет анализ причин современного кризиса экономики России. Советские методы хозяйствования на микроуровне и теоретически и практически предусматривали использование основных принципов менеджмента.

Но принципиальное отличие советского менеджмента касается не только терминологии. Общественная собственность объективно требовала поиска (впервые в мировой практике) форм и методов, составляющих единую систему управления, начиная с рабочего места и завершая народным хозяйством страны в целом. Национализация земли, промышленности, железных дорог, банков и введение монополии внешней торговли заложили основу социалистического сектора в экономике, но мирное преобразование экономических отношений было прервано иностранной интервенцией и Гражданской войной. Здесь уместна аналогия с событиями, произошедшими за 130 лет до 1917 г.

В конце XVIII в. в ходе Великой французской революции была свергнута монархия. Король Людовик XVI и королева Мария-Антуанетта были отправлены на гильотину. Крупнейшие державы Европы направили свои армии на спасение французской монархии. С их помощью дважды реставрировалось правление Бурбонов, но в конечном счете буржуазия победила, и Франция стала республикой. После свержения в России монархии на ее спасение бросились не только крупнейшие, теперь уже буржуазные, европейские государства, но и даже США и Япония. Второй поход Антанты против Советской России именовался «походом 14 государств мира». Японцы высадились на Дальнем Востоке, англичане – на севере, французы – на юге России.

Повстанческому движению в России, возглавляемому бывшими царскими генералами и адмиралами, оказывалась огромная финансовая и материальная помощь из-за рубежа. В самой России их активно поддерживали все, кто в ходе революции лишился собственности, а также церковь, земли и владения которой были конфискованы. Советская власть оказалась на грани гибели. Молодая республика была объявлена единым военным лагерем. Вся экономика была подчинена разгрому внешних и внутренних врагов. Экономическая политика Советского государства в годы иностранной интервенции и Гражданской войны получила обобщенное название «военного коммунизма».

Сущность экономической политики «военного коммунизма» характеризуется директивно-командными методами управления сверху донизу и внеэкономическими формами принуждения к труду.

Центральным звеном экономической политики «военного коммунизма» была продразверстка. Суть ее состояла в том, что необходимый государству минимум зерна для Красной армии и бесхлебных районов подлежал обязательному отчуждению у крестьян производящих губерний, что вызывало недовольство селян, которые тогда составляли большинство населения. Поэтому после окончания Гражданской войны и разгрома иностранной интервенции В. И. Ленин предложил новую экономическую политику (НЭП) вместо «военного коммунизма». В чем их принципиальное различие?

Продовольственный налог по объему был в 2 раза меньше продразверстки. Излишки после продналога оставались крестьянам, которые могли распоряжаться ими по своему усмотрению, тем более что была объявлена свобода частной торговли. Для России, где насчитывалось в тот период более 25 млн единоличных хозяйств, экономическое и политическое значение такого шага трудно было переоценить.

Важным фактором в развитии промышленности в период НЭПа было оживление капитализма. Наряду с развитием государственного капитализма создавались смешанные общества, разрешалась сдача в аренду частному капиталу мелких предприятий, а также привлечение иностранного капитала.

Ключевым направлением НЭПа была стабилизация советского рубля. В 1924 г. была введена в оборот новая твердая валюта в виде казначейских билетов в золотом исчислении. Твердая валюта вызывала полное доверие на мировом рынке и открывала новые возможности для внешнеполитических связей.

Таким образом, новая экономическая политика содействовала активному развитию товарно-денежных отношений. За 1921–1925 гг. советская промышленность приблизилась по выпуску продукции к уровню довоенного 1913 г. Прибыль ее возросла с 96 млн руб. в 1922–1923 гг. до 458 млн руб. в 1924–1925 гг. Темпы роста производства сельскохозяйственной продукции были самыми высокими за всю историю России. Потребности страны в продовольствии практически были удовлетворены, экспорт зерна увеличился. Резкий подъем сельского хозяйства и промышленности расширил возможности торговли.

В современной экономической литературе НЭП характеризуется только с позитивной стороны, а в ней было немало и негативных явлений, знание которых необходимо для стабилизации социально-экономического положения в современной России и странах Содружества Независимых Государств. Назовем лишь основные из них:

во-первых, тресты, производственные объединения, предприятия и кооперативы в погоне за прибылью, которая тогда была основным оценочным показателем их работы, начали резко повышать цены, вследствие чего, как правило, выпуск продукции уменьшался, а прибыль за счет роста цен увеличивалась в несколько раз. Производители гордились своими успехами в повышении эффективности производства, которые были липовыми и создавали цепную реакцию роста цен от сырья до товаров народною потребления. Эти недостатки в современной российской экономике стали закономерностью ее развития;

во-вторых, шло резкое расслоение общества на большинство бедных и абсолютное меньшинство богатых. Новоявленных богачей тогда называли нэпманами (теперь их именуют «новыми русскими»). Богатели тогда (как и сейчас) в основном не за счет трудолюбия или рациональной организации производства товаров и услуг, а благодаря спекуляции, посредничеству и мошенничеству.

Все это вызывало далеко неоднозначное отношение к НЭПу, так же как и к нынешнему «курсу реформ».

Каким должен быть хозяйственный механизм социалистического государства? Эта проблема была в центре внимания научных дискуссий 20-х годов.

Весьма негативное влияние на дискуссии о социалистической хозяйственной системе оказывало то, что в 20-е гг. возобладала точка зрения о том, что плановая система в экономических законах и в теории вообще не нуждается. Согласно этой «теории», политическая экономия должна изучать только капиталистический способ производства. Что же касается социализма, то здесь производственные отношения настолько ясны и прозрачны, что в теоретическом исследовании не нуждаются, так как принцип управления производством и распределением продуктов здесь ясен и понятен каждому.

Большая часть старой профессуры определяла предмет политической экономии как науку о хозяйстве. А. Мануйлов, например, в своем курсе лекций писал, что «современная политическая экономия прежде всего теория стихийного народного хозяйства»[61]61
  Мануйлов А. А. Политическая экономия. Курс лекций. – Вып. – I. Изд. 2-е. – М., 1918. —С. 103


[Закрыть]. Аналогичная трактовка предмета политической экономии встречается и в работах некоторых экономистов более позднего периода.

В первые годы после революции экономисты считали, что политическая экономия нужна там, где сущность и видимость экономических явлений не совпадают, где господствует товарный фетишизм. Так, А. Кон писал: «Производственные отношения организованных обществ ясны до прозрачности. Принцип управления производством и распределением продуктов лежит здесь на поверхности явлений. Он виден и понятен всем и каждому. В меновых же обществах регулирование общественного производства осуществляется помимо воли и сознания отдельных людей, стихийным образом[62]62
  Кон А. Курс политической экономии. – Ч. 1.– М.-Л., 1928. —С. 8.


[Закрыть].

Экономическая наука, изучающая организованные общества, неизбежно носит историко-описательный характер, наука же, изучающая производственные отношения меновых обществ, является теоретической наукой.

«Политической экономией мы называем теоретическую экономическую науку, то есть науку о производственных отношениях только меновых обществ»[63]63
  Там же.


[Закрыть].

Отсюда делался вывод: политическая экономия должна изучать лишь капиталистический способ производства. Что же касается социалистического способа производства, то здесь производственные отношения «ясные» и «прозрачные», «стираются» объективные экономические законы и нет товарного фетишизма, а, следовательно, нет и объекта научного, теоретического исследования. Чтобы «обосновать» ограниченность политической экономии, привлекались отдельные положения классиков марксизма-ленинизма, которые получали неверное толкование. В частности, доказывая, что политическая экономия изучает только капиталистический способ производства, многие экономисты в качестве «аргумента» приводили выдержки из работ К. Маркса и Ф. Энгельса. Так, нередко упоминалось то место, где говорится, что политэкономия «имеет дело с историческим, то есть постоянно изменяющимся материалом…»[64]64
  Маркс К. и Энгельс Ф. Соч. – Т. 20. – С. 151.


[Закрыть].

Одной из причин отрицания политической экономии социализма, по нашему мнению, послужила идеалистическая идея неокантианцев о якобы несовместимости объективного закона и сознательно поставленной цели, о полной тождественности объективности экономических законов вообще со стихийностью их действия. Идеи неокантианства проповедовали М. Туган-Барановский, П. Струве, С. Булгаков, В. Зомбарт и Р. Гильфердинг. Следуя по стопам Р. Гильфердинга, Н. Бухарин заимствовал у него эту концепцию и стал, пожалуй, одним из наиболее активных ее пропагандистов. Книги и статьи Н. Бухарина, в которых он последовательно проповедовал идею ограниченности политической экономии рамками капиталистического способа производства, в тот период имели весьма широкое распространение.

В работе «Политическая экономия рантье» Н. Бухарин настойчиво утверждал, что политическая экономия как наука может иметь своим объектом исключительно товарно-капиталистическое общество. Более подробно эти взгляды он «обосновывает» в работе «Экономика переходного периода», где весьма категорически утверждает, что «конец капиталистически-товарного общества будет концом и политической экономии».

Такие взгляды в 20-е гг. получили весьма широкое распространение. Однако, наряду с этим, некоторые экономисты, опираясь на положения классиков марксизма-ленинизма, выступали против подобных утверждений.

Так, И. Скворцов-Степанов стал одним из активных организаторов и участников дискуссии по этой проблеме, которая проходила в январе 1925 г. в Коммунистической академии. Здесь он выступил с докладом «Что такое политическая экономия?»[65]65
  См.: «Вестник Коммунистической академии». – 1925. – № 11. —С. 257–292.


[Закрыть]. Докладчик отметил, что «в последнее время мы переживаем любопытную полосу „ослепления известной предвзятостью“, которая мешает понять метод „Капитала“ и вместе с тем метод Ленина. Начиная с элементарных кружков политграмоты и кончая коммунистическими университетами, у нас уже около четырех лет повторяют как прочно установленную, стоящую выше всех сомнений истину, будто марксистская – и прежде всего Марксова – политическая экономия есть „теория только менового общества“, „наука о законах товарно-капиталистического общества“; будто преступно „обязывать экономическую науку быть исторической в своем целом“[66]66
  Там же. – С. 277.


[Закрыть]. Приведя выдержкуиз одного учебника политической экономии, в котором говорилось, что политическая экономия является наукой, изучающей капиталистическое хозяйство, И. Скворцов-Степанов отмечал: «Невыразимая методологическая нелепость подобных разграничений не бьет в глаза ни авторам, ни читателям: установившаяся у нас „предвзятость“ делает и авторов и читателей слепыми к подобной чепухе»[67]67
  «Вестник Коммунистической академии». – 1925.– № 11. —С. 278.


[Закрыть].

В «Курсе политической экономии», подготовленном А. Богдановым и И. Скворцовым-Степановым в 1925 г., теоретические взгляды, согласно которым политическая экономия – это наука о законах только товарно-капиталистического общества, определялись как «большое заблуждение, которое легко опровергается фактами»[68]68
  Богданов А. и Степанов И. Курс политической экономии. – Т. II. – Вып. 4. – Изд. 3-е. – М.: Госиздат.


[Закрыть].

Анализируя итоги этой дискуссии, советский экономист А. И. Пашков справедливо отмечает, что, несмотря на убедительность аргументации докладчика И. Скворцова-Степанова, его утверждение о необходимости политической экономии социализма встретило поддержку только со стороны двух выступивших – историка М. Покровского, председательствовавшего на дискуссии, и А. Богданова. Все же остальные ораторы – Н. Бухарин, Е. Преображенский, Л. Крицман, В. Осинский и другие, – выступавшие на дискуссии (12 человек), решительно возражали докладчику. Дискуссия не обеспечила победу марксистско-ленинского понимания вопроса об экономических законах и политической экономии при социализме[69]69
  См.: Пашков А. И. Экономические проблемы социализма. – М.: Наука, 1970. – С. 86–87.


[Закрыть].

Поэтому Д. Розенберг в 1931 г. имел немало оснований заявить, что «после этой дискуссии окончательно утвердилось представление, что политэкономия изучает только товарно-капиталистическую систему, притом настолько утвердилось, что оно даже получило, я бы сказал, характер догмы, и для всякого экономиста считалось просто неприличным пересматривать этот вопрос»[70]70
  Розенберг Д. Политическая экономия в широком и узком смысле// Проблемы экономики. – 1931. – № 6. – С. 139.


[Закрыть].

Толчком к отказу от концепции о «конце» политэкономии послужил выход в свет в октябре 1929 г. XI сборника В. И. Ленина, в котором были опубликованы его знаменитые замечания на книгу Н. Бухарина «Экономика переходного периода».

Из ленинских замечаний совершенно очевидно, что трактовать политическую экономию как науку о капиталистической системе хозяйства и только – значит рассматривать ее неправильно, не так, как понимали классики марксизма. В. И. Ленин отметил, что приведенное в книге Н. Бухарина определение политической экономии – это «шаг назад против Энгельса». Неверно утверждать, что «конец капиталистически-товарного общества будет концом и политической экономии». Против тезиса Н. Бухарина «Итак, политическая экономия изучает товарное хозяйство» В. И. Ленин четко указывает: «Не только!». В. И. Ленин подчеркивал, что политическая экономия как наука будет существовать и дальше, даже в чистом коммунизме сохранится, например, отношение I v + т к II с. Ленинские замечания предельно четко показали, что предметом теоретического исследования являются закономерности не только социалистической, но и коммунистической экономики[71]71
  См. Ленинский сборник XI. С. 349.


[Закрыть].

Ленинские замечания положили конец догме, отрицавшей политическую экономию социализма. Они послужили своеобразным «толчком» для активизации теоретического исследования социалистических производственных отношений.

К середине 30-х гг. необходимость признания политической экономии социализма стала господствующей точкой зрения. Группе экономистов было поручено подготовить макет соответствующего учебника. В работе над учебником принял участие И. Сталин. В начале 1941 г. на встрече с рядом экономистов, участвовавших в его подготовке, он высказал свои замечания и предложения. Однако до войны учебник не был издан. В послевоенный период работа над учебником политической экономии социализма продолжилась и была закончена лишь в начале 50-х гг. В ноябре 1951 г. по итогам работы над учебником была организована экономическая дискуссия. Составленные с учетомматериалов дискуссии «Предложения по улучшению проекта учебника политической экономии», «Предложения по устранению ошибок и неточностей в проекте», «Справка о спорных вопросах» и «Схема раздела "Социалистический способ производства"» были направлены Сталину. Ознакомившись с макетом и с этими документами, он написал «Замечания по экономическим вопросам, связанным с ноябрьской дискуссией 1951 г.», которые были разосланы участникам дискуссии.

В своих «Замечаниях…» И. Сталин дал положительную оценку макету. Он предложил назначить немногочисленную комиссию с включением туда не только авторов учебника, но и сторонников, а также ярых критиков проекта для его окончательной доработки.

В феврале 1952 г. И. Сталин встретился с группой экономистов и ответил на вопросы, связанные с его «Замечаниями…». Эти «Замечания…», а также ответы на них изложены в работе «Экономические проблемы социализма в СССР»[72]72
  См.: Сталин И. В. Экономические проблемы социализма в СССР. – М.: Госполитиздат, 1952.


[Закрыть]. Выход этой работы имел не только важное теоретическое, но и практическое значение. К ее достоинствам можно отнести:

а) полную реабилитацию политической экономии социализма как фундаментальной теоретической экономической науки;

б) признание и в условиях социализма действия общих и специфических объективных экономических законов;

в) принципиальное признание, хотя и с оговорками, товарного производства и действия закона стоимости при социализме.

В процессе реабилитации политэкономии И. Сталин в беседе с экономистами и политиками неоднократно повторял: «Без теории мы погибнем». Этот вывод сохраняет свое значение и в наше время.

Необходимость возрождения политической экономии и политико-экономического анализа глубоких и нарастающих противоречий современной национальной и мировой экономики становится всё более настоятельной.