Текст книги "Экономическая история мира. Том 2. Цивилизации Америки, Великие географические открытия и колониальное хозяйство, генезис капитализма и становление классической политэкономии, великие буржуазные революции и развитие капитализма"

5. Колониальное хозяйство стран Латинской Америки

5.1. Репартимьендо и энкомьендо

Главным колонизатором стран Латинской Америки стала Испания. Земля завоеванных стран была объявлена собственностью короля Испании. Король жаловал в феодальную собственность конкистадорам и высшим чиновникам огромные территории. Кортес получил от короля 40 тыс. кв. км, столь же огромные владения получили и его сподвижники. Крупные участки земли, пеонии и кабальерии, получали даже солдаты. Пеония составляла 40 га, а кабальерия – пять пеоний, т. е. 200 га. Пехотинцу полагалось 5 пеоний, кавалеристу – до 3 кабальерий.

Естественно, в зависимость попадали и индейцы, жившие на этих землях. Кортесу было передано 115 тыс. индейцев, его сподвижнику Харамильо -130 индейцев с землей. Эта раздача земли с индейцами получила название репартимьендо.

Основная часть земли в этих владениях никак не использовалась, и лишь небольшую долю занимали плантации сахарного тростника, кофе и других культур.

Считается, что до середины XVI в. в эксплуатации зависимых индейцев преобладали рабовладельческие отношения, которые затем сменились феодально-крепостническими.

Но даже и для рабовладельческих отношений обращение испанцев с местным населением отличалось необычной жестокостью, многочисленные примеры которой приводит в своем сочинении доминиканец Лас Касас. Индейцев даже просто для развлечения травили собаками и расстреливали. Особенно высокая смертность индейцев была на золотых и серебряных рудниках, вокруг которых, по свидетельству современников, даже воздух был заражен от сотен разлагавшихся трупов.

В результате, по свидетельству Лас Касаса, к середине XVI в. было уничтожено 15 млн индейцев, т. е. около трети первоначальной их численности. На острове Ямайка за первую половину XVI в. было истреблено все местное население, а в Перу и Чили оно сократилось с 1,5 млн до 300 тыс. человек. В Вест-Индии, Аргентине, Уругвае, где индейцы оставались на уровне первобытнообщинного строя, они были уничтожены почти полностью, потому что оказалось невозможным их эксплуатировать: они не смогли адаптироваться к новым порядкам.

Особенно лицемерным был такой способ эксплуатации индейцев, как энкомьендо. Формально энкомьендо считалось передачей индейцев на «попечение» испанцам, которые должны были заботиться о переданных им индейцах и прививать им христианские добродетели. За это «попечение» переданные в энкомьендо индейцы должны были работать на своего «попечителя». Практически это означало передачу их в рабство.

Лишь в начале XVI в. издаются законы, регламентирующие систему энкомьендо. Согласно этим законам индейцы должны были работать на «попечителя» 9 месяцев в году, а за это хозяин должен был их кормить и давать им одежду, причем к одному владельцу могло быть прикреплено не более 150 индейцев. Но эти законы не соблюдадись. По свидетельству Лас Касаса, из 300 индейцев, переданных одному королевскому чиновнику уже после принятия этих законов, 270 за первые три месяца погибли от непосильного труда.

Индейцы, не попавшие в сферы энкомьендо и репартимьендо, должны были выполнять государственную трудовую повинность – мита, в основном на строительных работах, государственных рудниках и предприятиях. Мексиканские касики, вожди племен, жаловались королю, что каждая индейская деревня должна еженедельно поставлять 200–400 человек для этих работ. В мастерских заставляли работать даже 6-8-летних детей.

5.2. Ввоз рабов из Африки

Одним из следствий истребления индейцев стал массовый привоз рабов – негров из Африки. Как уже сказано, доставкой негров в Латинскую Америку занимались в основном английские купцы, получая от работорговли огромные прибыли. Согласно Утрехтскому соглашению 1713 г. Англия получила монопольное право доставлять в испанские колонии Америки ежегодно 4800 негров.

Причиной ввоза рабов-негров был не только дефицит рабочей силы. Дело в том, что у индейцев до прихода испанцев не было рабства, они не привыкли к принудительному труду и, попав в непривычные условия, быстро умирали. В Гвинее же, откуда поступала основная часть негров, уже существовало рабство. Гвинейские негры уже привыкли выполнять тяжелую принудительную работу и в новых условиях оказывались более выносливыми. К тому же, не зная местного языка и обычаев, им было сложнее бежать или устанавливать контакты с местными жителями.

В 1823 г. из 16,9 млн жителей Испанской Америки негры составляли 776 тыс., т. е. 4 %, но 32 % населения (5328 тыс.) составляли люди смешанной крови, т. е. метисы и мулаты [4, с. 31]. Особенно много негров было в Бразилии – 1,96 млн из 3,14 млн всего населения. Это было следствием особенностей экономического развития Бразилии, о которых мы будем говорить ниже.

Африканские негры принесли сюда культурные традиции, что наложило отпечаток на музыку и танцы народов Латинской Америки.

5.3. «Новые законы» и переход к феодальным формам

Итак, первым следствием геноцида индейцев стал ввоз рабов-негров из Африки. Вторым следствием – попытки ограничить эксплуатацию индейцев со стороны государства, которые в итоге и привели к переходу от рабства к феодально– крепостническим формам эксплуатации.

Государству было невыгодно сокращение числа налогоплательщиков. Мита тоже позволяла только живых индейцев рекрутировать для государственных работ. Кроме того, сокращение численности индейцев подрывало основу благосостояния колоний. Католической церкви тоже было невыгодно сокращение паствы.

В 1537 г. в своей булле папа Павел III признал индейцев «настоящими людьми» и запретил к ним относиться как к «бездушным тварям». В 1542 г. король Карл V ввел «новые законы», по которым индейцы признавались свободными вассалами короны, было запрещено обращать их в рабство; запрещалась раздача новых энкомьенд, а уже действующие должны были прекращаться после смерти владельца.

Энкомьендеры выступили против «новых законов». Когда вице-король в Перу попытался проводить их в жизнь, они разгромили его войско, а сам он был убит. В 1545 г. запрет раздачи новых энкомьенд был отменен.

И все же в результате этих действий государства и церкви, а также в результате естественных экономических процессов производственные отношения стали меняться. Рабство сменилось феодально-крепостническими порядками. Энкомьендеры превращались в землевладельцев феодального типа. Если раздача энкомьенд не означала наделение энкомьендеров землей, в отличие от репартимьендо, то теперь обе эти формы практически слились. Жившие во владениях сеньора индейцы должны были платить оброк и работать на энкомьендера за плату (фактически номинальную).

В начале XVIII в. институт энкомьендо утратил прежнее значение и был упразднен. Энкомьендеро превращались во владельцев асьенд, поместий феодального типа. «В пределах своей асьенды, – писал современник, – владелец осуществляет абсолютное господство как феодальный сеньор. Он приказывает, кричит, наказывает и даже убивает, насилует женщин» [3, с. 37].

Но в XVIII и XIX вв. и эти феодальные отношения переросли в пеонаж – экономическое закабаление индейцев. Теперь уже подавляющая часть земли переходила в ведение владельцев латифундий, а, например, в Мексике свыше 90 % населения своей земли не имело. Индейцы не разбирались в законах о собственности на землю и, пользуясь юридическими уловками, сеньоры захватывали общинные владения. Безземельные были вынуждены арендовать землю или наниматься на работу. В условиях, когда все хозяйство оказалось под контролем владельцев асьенд, и арендатор, и наемный рабочий становились неоплатными должниками – пеонами. Нищенская зарплата пеона не позволяла вернуть долг. В то же время огромная часть земли в латифундиях оставалась неиспользованной.

Таким образом, в американских колониях Испании рабство в форме энкомьенды сначала перерастало в феодально-крепостнические отношения, а затем сменилось пеонажем – кабальной формой эксплуатации, которую принято называть кабальным рабством, хоть эта форма уже базировалась на товарно-денежных отношениях.

Но даже в этих условиях у индейцев сохранились остатки общинных порядков. Оставались вожди племен – касики, которые занимали привилегированное положение, включались в состав местной администрации. Сохранялось общинное землевладение, площадь которого сокращалась.

Индейцы, как и прежде, выращивали кукурузу, используя подсечную систему земледелия. Испанцы принесли сюда возделывание пшеницы и овса, но пшеничный хлеб был достоянием только верхушки общества. Появились новые культуры: теперь во владениях испанцев выращивали оливки, бананы, кофе, персики, яблоки, виноград. Доколумбова Америка не знала этих растений. Не было здесь прежде и домашнего скота. Теперь скот стал размножаться, причем, как правило, на вольном выпасе, без присмотра.

5.4. Особенности экономического развития Бразилии

Существенные особенности развития колониального хозяйства были в Бразилии, португальской колонии. Как уже говорилось, колонизация Португалии в странах Востока отличалась тем, что Португалия не захватывала территории, устраивая лишь опорные пункты по берегам океана, торговые фактории. И здесь, в Америке, первоначально Португалии принадлежала лишь цепочка поселений – факторий на Атлантическом побережье. Основным предметом вывоза была ценная древесина паубразил (отсюда и название колонии).

В португальских колониях не было энкомьенды. Вместо этого прибрежная территория была разделена на 15 «капитаний» – наследственных феодальных владений, хозяева которых назывались донаториями.

Со временем здесь стали создаваться энженьо – сахарные заводы, окруженные плантациями сахарного тростника. На первое место в экспорте теперь вышел сахар. Среднее энженьо с 50 работниками за год производило 75–90 т сахара. В середине XVII в. на 200 энженьо было занято 33 тысячи рабов.

Индейцы, которых заставляли работать на энженьо по 14–15 часов в сутки и кормили лишь маниокой, не выдерживали такого режима и быстро умирали. Поэтому негров-рабов сюда ввозилось больше, чем в другие страны Латинской Америки. С 1600 по 1750 г. в Бразилию было доставлено 3,3 млн негров, а к началу XIX в. негры составляли свыше 60 % населения Бразилии.

С середины XVI в. португальцы начинают двигаться в глубь континента. Это было связано с развитием скотоводства. Сначала скотоводство развивалось при энженьо, поскольку при производстве сахара требовалась и тягловая сила, затем оно становится самостоятельной отраслью. На равнинах Бразилии появляются сотни скотоводческих хозяйств – фазенд.

Рабы-негры в качестве пастухов и погонщиков скота уже не годились, за ними самими требовался присмотр. Поэтому погонщиками скота – вакейрос (т. е. ковбоями Бразилии) работали наемные из индейцев, метисов и даже белых. Основной платой за работу был каждый четвертый теленок в стаде.

Особенностью вольного бродячего быта вакейрос было то, что у них все готовилось из кожи. Из кожи делали не только одежду, но и бурдюки для воды, веревки, мешки для продуктов.

Толчком дальнейшего развития экономики Бразилии стало открытие в 1698 г. золотых россыпей в районе Минас-Жераис. Следствием золотой лихорадки стал массовый приток населения в этот район. Даже владельцы крупных энженьо ликвидировали свои дела и устремлялись за золотом. Через некоторое время здесь сконцентрировалось свыше половины всего населения Бразилии.

В 1729 г. здесь же были обнаружены алмазные россыпи, а еще позже – богатые месторождения железной руды. С 1700 по 1848 г. здесь было добыто 1300 т золота, а за весь колониальный период -4т алмазов. Естественно, все это ускорило и развитие смежных отраслей промышленности.

5.5. Креолы, метисы, мулаты

В испанских и португальских колониях сложился пестрый этнический конгломерат, где социальные отношения переплетались с этническими. Господствующее положение в испанских колониях занимали «пиренейцы» – испанцы, которые родились в Испании и были направлены сюда чаще всего в качестве чиновников. Они занимали основные должности в аппарате управления.

Испанцы, которые родились уже здесь, в колониях, назывались креолами. Родиной для них была уже не Испания. Они были крупными землевладельцами, владели рудниками, плантациями, промышленными предприятиями, служили офицерами в местных вооруженных силах. К пиренейцам они питали зависть, иногда перераставшую в ненависть.

Индейцы находились в зависимом положении, которое началось с энкомьенды. Но индийская знать, особенно касики, по своему положению приближалась к креолам. Ей было доступно образование, а иногда они становились и землевладельцами.

Низшую ступеньку социальной лестницы занимали негры, которые обычно были рабами, а потом – сельскохозяйственными рабочими.

Промежуточное положение занимали метисы (от браков европейцев с индейцами) и мулаты (от браков европейцев и негров). Из них обычно состояла домашняя челядь, они были чернорабочими, но некоторые выбивались в мелкие предприниматели, особенно в сфере торговли.

В начале XIX в. 45 % населения испанской Америки составляли индейцы, 19 % – белые, 4 % – негры, 32 % – мулаты и метисы. Эта расовая и социальная неоднородность порождала конфликты и противоречия, послужившие важным условием войн за освобождение колоний.

5.6. Экономические причины и последствия освободительных войн

В 1808–1826 гг. почти одновременно во всех странах Латинской Америки происходит борьба против колониального господства Испании и Португалии, в результате которой колонии превращаются в суверенные государства.

Возглавили это движение за независимость не угнетенные и порабощенные массы, не индейцы и негры, которым было, в сущности, все равно, кто их будет эксплуатировать, а креолы, землевладельцы и буржуазия. Противоречия между креолами и пиренейцами вылились в открытую войну. Креолы требовали ликвидации ограничений в занятии должностей, самоуправлении и даже автономии. Они не хотели оставаться людьми второго сорта.

Они добивались также ликвидации ограничений в развитии промышленности и внешней торговли. Промышленность стран Латинской Америки уже переходила на стадию мануфактуры, но законами метрополии разрешались лишь предприятия по производству грубых сортов ткани для рабов и пеонов, кожевенные заведения и мастерские по первичной обработке сырья, предназначавшегося на экспорт. Испания и Португалия, как и другие страны Европы, стремились сохранить колонии как источники сырья и рынок сбыта для метрополии.

Товары Латинской Америки, такие как сахар, кофе и другие, пользовались высоким спросом в Европе, но вывозить их разрешалось лишь в Испанию и Португалию на испанских и португальских судах. Конечно, в ликвидации этих ограничений были заинтересованы не индейцы и негры, не пеоны, а креолы, владельцы плантаций и промышленных предприятий.

Непосредственным толчком к освободительным войнам послужили два мировых исторических события: Великая французская революция и война за освобождение английских колоний в Северной Америке. Французская революция не только несла демократические, освободительные идеи. Войны Наполеона на Пиренейском полуострове обессилили Испанию и Португалию, и они уже не могли направить за океан солдат для подавления непокорных. А образование США служило примером: если колонии Англии добились независимости, то почему нельзя это было сделать и в остальной Америке?

Рассказ о перипетиях этих войн и их героях, таких как Симон Боливар, не входит в число наших задач, тем более, что события в каждой из стран развивались по-своему. Так, в Мексике монархия и республика дважды сменяли друг друга, и лишь в 1917 г. был окончательно установлен республиканский строй. Бразилия, куда бежал от Наполеона принц Жоан, на время стала центром Португальского государства, а Рио де Жанейро – его столицей. Лишь в 1891 г. Бразилия стала республикой. Диктаторские режимы в результате войн за освобождение были установлены в Аргентине и Гватемале.

Главным результатом освобождения от колониальной зависимости стало ускорение экономического развития. Были сняты ограничения в сфере промышленности и внешней торговли, и стали успешно развиваться основные отрасли промышленного производства. Таким образом, выиграла национальная буржуазия.

Правда, результатами освободительных войн воспользовались США, занимая освободившееся место, особенно в Мексике, где в 1911 г. 43 % национального богатства контролировалось капиталом США.

Почти не изменилось в результате освободительных войн положение низов населения. Земля оставалась в руках крупных землевладельцев, а пеоны оставались пеонами. Огромные латифундии оставались необработанными, а продовольствия не хватало. В начале XX в. в Мексику ежегодно ввозилось из США около 4 тыс. т пшеничной муки и 230 тыс. т маиса – повседневной пищи простых людей.

Таким образом, от освобождения выиграла лишь верхушка общества. Социальный прогресс стал делом дальнейших преобразований.

* * *

Таким образом, за сравнительно короткий колониальный период своей истории страны Латинской Америки стремительно прошли основные стадии развития: рабовладельческий строй здесь сменился феодальным, затем капиталистическим. Но каждая из этих стадий имела существенные отличия от европейского пути развития, которые в значительной степени определялись сложным расовым составом населения.

Литература

1. Альперович М. С. О характере и формах эксплуатации индейцев в американских колониях Испании // Новая и новейшая история. 1951. № 1.

2. Ковалев Е. В. Генезис, эволюция и некоторые черты аграрных отношений в Латинской Америке // Вопросы истории. 1982. № 1.

3. Лавров Н. М. Мексиканская революция. М., 1972.

4. Латинская Америка в прошлом и настоящем. М., 1960.

5. Народы Америки. Т. 2. М., 1959.

6. Томас А.Б. История Латинской Америки. М., 1960.

6. Развитие капитализма в Нидерландах

Российский царь Петр I не случайно отправился учиться ведению хозяйства по-европейски не куда-нибудь, а в Амстердам. Тогда это была столица страны № 1, самой экономически развитой европейской страны, которая выступала конкурентом Англии в борьбе за первое место на пути к капитализму.

Уже к началу XVI в. Нидерланды были одни из самых экономически развитых стран Европы. Нидерланды называли «страной городов», потому что горожане уже тогда составляли до половины всего населения.

Процесс перехода Европы к новой капиталистической экономике начинался с двух сторон – с юга и севера. В остальной Европе сохранялось господство феодальных отношений. Первоначально лидером выступал юг – Генуя, Венеция, Флоренция. Несомненно, одной из причин этого лидерства было наследие римской цивилизации. Второй причиной – сохранившиеся связи с Востоком.

После и в результате Великих географических открытий экономический центр Европы перемещается на север – сначала в Нидерланды, затем в Англию.

Это перемещение сопровождалось переходом от процветающих городов к процветанию территорий. Экономические успехи Венеции или Флоренции не были успехами всей Италии, а Антверпен был лишь столицей процветающих Нидерландов. Не только этот город, но вся территория страны была вовлечена в новые экономические отношения.

Но развитие северной и южной частей Нидерландов существенно различалось. Наиболее развитой была южная часть – Фландрия и Брабант – старый район суконной и полотняной промышленности. Уже к началу XII в. в этих отраслях преобладала капиталистическая мануфактура рассеянного типа. Она развивалась в сельской местности, потому что в городах развитие текстильной промышленности сдерживалось как цеховыми ограничениями, так и конкуренцией со стороны крестьянских промыслов, продукция которых отличалась крайней дешевизной. Поэтому в городах была сосредоточена преимущественно окончательная обработка тканей, в частности, ситценабивное производство.

Кроме того, здесь развивалось производство мыла, стекла, оружия и ковров. В тех производствах, которые требовали сложного оборудования, уже рождалась централизованная мануфактура, в частности, в сахарном, стекольном, оружейном.

Примером крупных централизованных предприятий может служить типография Плантена в Антверпене, столице Нидерландов. Здесь было занято до 50 наемных рабочих, книги выпускались массовыми тиражами на 13 языках и шли в значительной степени на экспорт.

Другой пример крупного предпринимательства – компания Схоонбека по реконструкции городских укреплений с капиталом в 2 млн гульденов. Компания имела свои кирпичные и известковые заведения, лесные вырубки и даже 20 пивоварен.

В импорте Антверпена готовые изделия составляли 30 %, в экспорте -70 %. В отличие от промышленности других стран, обслуживавшей преимущественно местные потребности, промышленность Нидерландов работала на экспорт.

Тем не менее аграрный сектор хозяйства Нидерландов по стоимости продукции не уступал промышленному, что соответствовало распределению населения, половину которого составляли сельские жители.

В сельском хозяйстве Нидерландов все более преобладающим становилось товарное производство. Еще сохранялись элементы сеньориального строя, но росла доля земли, сдаваемой в аренду, росло землевладение горожан, которые скупали пригородные земли для налаживания товарного животноводства. В деревне интенсивно выделялась богатая верхушка крестьян, которые становились фермерами, налаживая товарное производство.

Нидерланды импортировали зерно и экспортировали продукцию животноводства. Собственное зерновое производство не обеспечивало хлебом страну, до четверти потребляемого зерна приходилось ввозить, потому что гораздо выгоднее было производить мясные продукты, сыр, масло, значительная часть которых шла на экспорт.

Антверпен был мировым центром торговли, и даже у крупнейших промышленных предпринимателей до 80 % капитала было вложено в сферу торговли. Мощным стимулом роста торгового могущества Антверпена стали Великие географические открытия. Как уже сказано, Испания и Португалия не имели достаточно развитого товарного производства, чтобы в обмен на колониальные товары отправлять за океан свои. Поток золота и пряностей шел, минуя Испанию и Португалию, в центр мировой торговли – Антверпен. Португальские каравеллы с грузом перца и пряностей находились еще в пути, а их груз был уже оплачен антверпенскими купцами.

К тому же революция цен со значительным опозданием достигала глубинных районов раздробленной Германии, и антверпенские купцы по дешевке скупали там зерно, наживаясь на разнице цен.

Север Нидерландов, наиболее крупными частями – провинциями которого были Голландия и Зеландия, отставал в экономическом развитии. Это была страна бедная, болотистая, постоянно заливаемая морем. Современник писал: «Земля низкая, все реки и крупные каналы текут между дамбами, так что текут они не на уровне земли, а во многих местах с крайним удивлением видишь воду выше земли». Другой современник утверждал, что Голландия «никогда не располагала, чем накормить и во что одеть четверть своих подданных» (2, с. 175).

В основном здесь были развиты рыболовство и судостроение. Голландские рыбаки ловили селедку и снабжали этим благочестивым товаром католическую Европу на время постов. К рыболовству толкала бедность земли, бедность природных условий. Крестьяне не могли существовать только за счет сельского хозяйства. А рыболовство давало Голландии отличных моряков, с детства приученных к морю, и вызывало потребность в судостроении. Голландия «вышла из моря, оттуда же почерпнула она свою силу» [2, с. 187].

Таким образом, к началу XVI в. север Нидерландов отставал. Но он имел существенные преимущества, которые давали больше возможностей дальнейшего развития.

1. Если развитие мануфактур на юге тормозили цеховые ограничения, то в Голландии цеха не получили полного развития, и условия для мануфактурного производства были лучше. Поэтому, хотя мануфактуры здесь возникли позже, но развивались быстрее: мануфактуристы юга постепенно переселялись на север.

2. Север Нидерландов представлял исключение в экономической истории – здесь практически не было феодализма: крестьяне Голландии никогда не находились в феодальной зависимости. Одной из причин были те же природные условия: феодалы не стремились захватывать это заливаемое морем болото. А отсутствие феодалов ускоряло развитие производительных сил. Свободные крестьяне не только осушили болота, но и втрое увеличили территорию своей страны, строя дамбы и отвоевывая у моря большие площади земли – польдеры. (А когда в страну вторгался враг, голландцы разрушали дамбы и топили вражеских солдат на своих полях.)

В XVI в. сельское хозяйство севера Нидерландов уже не было натуральным: вся продукция шла на продажу. Это был район товарного хозяйства, который поставлял на рынок масло, сыр и другие продукты.

Строительство дамб требовало огромных затрат, поэтому вести натуральное крестьянское хозяйство на отвоеванной у моря земле было невозможно: оно не давало бы средств компенсировать затраченные расходы. Земля в польдерах сдавалась в аренду участками по 10–30 моргенов (5-15 га), и эти небольшие участки надо было использовать с наибольшей отдачей, т. е. производить продукцию, которая пользовалась высоким спросом на рынке и обеспечивала высокую прибыль. Поэтому здесь выращивали красители (пастель и марену), лен, рапс, табак, овощи. Животных здесь кормили лучше, чем в других странах, и коровы давали до трех ведер молока в день, что было рекордом для Европы.

Эти обстоятельства сделали неизбежным перенесение экономических центров Нидерландов с юга на север.

Нидерланды в XVI в. входили в состав испанских владений, подчинялись испанскому королю. Сначала это было даже выгодно для Нидерландов, потому что, пользуясь своей принадлежностью к Испании и отсталостью Испании, Нидерланды наладили торговлю с испанскими колониями, получая огромные прибыли.

К середине XVI в. положение резко ухудшилось. Испанский король настолько увеличил налоги с жителей Нидерландов, что отсюда стало поступать в Испанию в 4 раза больше доходов, чем из всех заокеанских колоний. К тому же в Нидерланды проникла испанская инквизиция со всеми ее ужасами. Католическая церковь служила оплотом господства Испании, тогда как здесь распространялся кальвинизм – одна из разновидностей протестантства, отражавшего интересы развивавшейся буржуазии. Конечно, с точки зрения католицизма, кальвинизм считался ересью. Сложившаяся ситуация ярко описана у Костера в его «Тиле Уленшпигеле».

Все это вызвало буржуазную революцию, которая проходила в форме национально-освободительной войны против господства Испании. Следует заметить, что буржуазные революции нередко имеют форму борьбы с внешним врагом. В Нидерландах роль феодальной верхушки, тормозившей экономическое развитие страны и угнетавшей местное население, играла испанская, колониальная по сути дела, администрация.

Война длилась почти всю вторую половину XVI в. Для подавления революции сюда прибыл герцог Альба, который казнил около 20 тысяч жителей Нидерландов. Людей, которые выступали против Испании, обвиняли в ереси. Имущество казненных конфисковывалось в пользу испанского короля, причем не скрывалось, что это – способ пополнения испанской казны, поэтому репрессии направлялись преимущественно против богатых людей.

В 1569 г. Альба попытался ввести новый налог – алькабалу: 10 % от всех торговых сделок следовало уплачивать в испанскую казну. Поскольку товар обычно перепродавался несколько раз на пути к потребителю (например, сукно проходило через 7 посредников), алькабала парализовала экономическую жизнь. Собрать налог не удалось: там, где испанская администрация контро-пировала положение, лавки и промышленные заведения закрывались, торговля прекращалась, а в охваченных восстанием районах, естественно, налог никто не платил.

Основным очагом сопротивления стал север Нидерландов, особенно Голландия и Зеландия. Именно здесь были затоплены польдеры, и в 1576 г. 2/3 Голландии оказались под водой. Именно здесь развернулось движение «гёзов» – нищих. После того как один испанский аристократ обозвал голландских дворян нищими, восставшие сделали это слово своим знаменем. Особенно значительный ущерб Испании наносили «морские гёзы»: уже тогда флот Голландии был достаточно сильным, чтобы парализовать морскую связь Испании с Нидерландами – ведь сухопутной границы между ними не было.

Революция победила на севере Нидерландов. В 1576 г. была образована республика семи провинций, руководящее положение в которой заняла Голландия, поэтому и все объединение республик стали все чаще называть Голландией. Генеральные штаты, союзный парламент нового государства, провозгласили независимость объединенных провинций от испанского короля Филиппа и его администрации. Так возникла первая в Европе буржуазная республика, если не считать средневековых городов-коммун. Земли католической церкви и домениальные владения короля были конфискованы в пользу народа. Была провозглашена свобода вероисповедания.

Демократические порядки новой власти казались для того времени необычными. Генеральные штаты, состоявшие из представителей провинций, формально не имели реальной власти над ними. Провинции считали себя суверенными и самостоятельно решали свои дела. Но для экономического развития такие порядки оказались вполне эффективными.

В противоположность пышным дворам европейских монархов новая власть отличалась внешней скромностью. Современник поражался, что великий пенсионарий Голландии, глава представительства Голландии в Генеральных штатах и фактический глава объединенной республики, не отличался внешне «от самого заурядного горожанина», а глава голландского военного флота – «от самого рядового капитана корабля» [2, с. 198].

Разорив юг Нидерландов, Испания ускорила перенесение экономических центров на север. Спасаясь от разорения, промышленники-мануфактуристы эмигрировали в Голландию. Антверпен перестал быть мировым центром торговли. Торговля Антверпена преимущественно была в руках иностранцев – итальянских и германских купцов. Когда испанцы в 1576 г. захватили Антверпен и перекрыли устье Шельды, эти иностранные купцы покинули город: им там больше нечего было делать. Антверпенская биржа закрылась. Ее здание сначала заняла городская библиотека, а позже там разместились станки для выделки ковров. К 1645 г. численность населения сократилась вдвое по сравнению с временами процветания – со 100 тыс. до 57 тыс. жителей.

Мировым центром торговли теперь стал Амстердам. Будучи, хотя и не прямым, преемником торгового лидерства Венеции, Амстердам был сам похож на Венецию. Он был тоже расположен на островах, пронизан каналами, а пресная вода доставлялась сюда судами – лихтерами. Но амстердамская гавань была забита судами. Современник писал о тысячах кораблей, «коих мачты и снасти образуют как бы род леса, столь густого, что через него едва пробивается солнце» [2, с. 181].