Текст книги "Экономическая история мира. Том 3. Англия: колониальный империализм. Германия: юнкерский капитализм. Франция: ростовщический империализм. Особенности империализма США и Японии. Развитие капитализма в России"

Если за первые 30 лет XIX в. производство бумаги в России выросло на 60 %, то за следующие 30 лет – в 3,3 раза. Причиной было резкое увеличение спроса на бумагу. Если прежде потребителями были казенные канцелярии и дворянство, то теперь к ним добавились разночинцы и значительная часть горожан. Росло число типографий, появилось много журналов, газет, издательств.

Но помещики не могли воспользоваться в полной мере этой благоприятной конъюнктурой: крепостной труд не позволял увеличивать масштабы производства и к тому же тормозил технический прогресс. Благоприятной конъюнктурой воспользовались купцы. Расширяя производство, они вводили новую технику – в отрасли начался промышленный переворот. В 1850 г. из 158 бумажных предприятий «механическими», т. е. предприятиями фабричного типа, были только 29, но они производили уже половину всей бумаги. Увеличение производства в последние десятилетия перед ликвидацией крепостного права происходило за счет новых купеческих предприятий.

Бумажное производство отставало от ведущих капиталистических стран не столь значительно, как другие отрасли. В 50-х гг. в России производилось бумаги лишь на 30 % меньше, чем во Франции. Россия была очень читающей и пишущей страной!

Высокая норма прибыли и связанные с ней успехи помещичьих отраслей обеспечивались не только покровительственной политикой государства, но и использованием крепостного труда и даровых для помещика ресурсов имения. А это значит, что в состав прибыли помещиков-предпринимателей входила и феодальная рента.

Кустарные промыслы. Еще один путь генезиса капитализма в промышленности России крепостного периода – рождение капиталистических предприятий на базе кустарных промыслов.

Мы рассматривали пока только «цензовую» промышленность, т. е. промышленность, которая была оформлена в доступные регистрации «заведения» и поэтому официально учитывалась. Но подавляющая часть промышленности крепостного периода оставалась на стадиях ремесла и промыслов, т. е. мелкого семейного производства. В России не было заведений по производству обуви, одежды, мебели, саней, телег и большинства товаров народного потребления. Цензовая промышленность представляла лишь верхушку айсберга, состоявшего из мелкого семейного производства.

Большинство цензовых отраслей не родилось на русской почве, а было «внедрено» в хозяйство России с заимствованием иностранной технологии, причем сразу в виде крупных «цензовых» предприятий. У нас не было стекольных, бумажных или сахарных промыслов. Такие отрасли, которые в Россию пришли извне и рождались сразу в виде «цензовых» предприятий, мы будем условно называть «привнесенными».

Но другие отрасли, которые мы будем называть «традиционными», существовали на Руси издавна в виде ремесла и промыслов. К их числу относились, например, кожевенное, мыловаренное, столярное производства, производство металлических изделий (например, замков и ножей).

Казалось бы, традиционные отрасли, которые базировались на отечественном сырье и накопленном веками опыте, имели больше возможностей для развития, чем привнесенные. Конечно, на базе мелкого семейного производства со временем выделялись относительно крупные предприятия цензового уровня, но этот процесс шел крайне медленно, и ко времени ликвидации крепостного права традиционные отрасли оставались преимущественно на уровне мелкого семейного производства. Почему?

Развитие привнесенных отраслей началось не с самого начала, а с предприятий, которые по своему уровню были уже капиталистическими, даже если и использовали крепостной труд. Здесь сразу начиналась конкуренция, ускорявшая развитие.

Традиционные же отрасли были консервативными, скованными определенными традициями. Приемы технологии передавались от отца к сыну. Рынок был уже насыщен, установилось равновесие между спросом и предложением.

До промышленного переворота, при ручной технике крупное предприятие не имело преимуществ перед мелким. На крупном предприятии добавлялись расходы на управление, на содержание помещения, на заготовку сырья и сбыт продукции, а производительность труда была такая же. Мелкое производство оказывалось более экономичным, более приспособленным к рынку. Перелом наступал только тогда, кода появлялась более совершенная техника, требовавшая больших капиталовложений.

И все же путем выделения капиталистических предприятий из кустарных промыслов рождался капитализм в кожевенной, мыловаренной, свечной и некоторых других отраслях. В 50-х гг. в «ведомостях» цензовой промышленности появляется много новых отраслей, которые прежде не учитывались, «Расторопный ярославский мужик» делал экипажи уже в XVIII в., но только теперь появились крупные экипажные заведения, которые стали включать в «ведомости». Изготовлением конской упряжи со времен Киевской Руси занимались шорники, но только теперь появились шорные заведения. Возникли в это время также мебельные, пряничные и другие предприятия. Но они пока насчитывались единицами. Подавляющая часть продукции традиционных отраслей по-прежнему изготовлялась в ремесле и промыслах.

Государственное предпринимательство. Государственная, в основном военная, промышленность находилась под воздействием не только крепостничества, но и казенной административной регламентации. Казенные предприятия оставались вне сферы рыночной конкуренции и финансировались за счет государственного бюджета. От них не требовалось быть рентабельными.

Производство стрелкового оружия было сосредоточено на Тульском, Сестрорецком и Ижевском заводе, холодного («белого») – на Златоустовском. Артиллерийское вооружение и боеприпасы готовили Олонецкий и Луганский заводы и в небольшой степени – арсеналы. Общий объем продукции военных заводов за полвека не увеличился: в начале столетия ее производилось на 1,5 млн руб., в 50-х гг. – на 1,9 млн руб.

В то время существовала практика: в мирное время накапливались запасы оружия и боеприпасов, в военное – расходовалось накопленное. И когда военное ведомство считало, что запасов вооружения, накопленных за прежние годы, уже достаточно, оно сокращало военные заказы. Именно так было в 30-40-е гг., когда военные заводы работали в половину своей мощности. Но вооружение, изготовленное в прежние десятилетия, – это устаревшее вооружение. Именно поэтому наши ружья и пушки во время Крымской войны оказались хуже английских и французских и по скорострельности, и по дальности стрельбы.

Аналогичная картина наблюдалась и в развитии военного судостроения. Строившиеся суда были предназначены для замены выходящих из строя. Средний срок службы корабля составлял 12 лет. Накануне Крымской войны в составе Черноморского флота числилось 55 крупных судов, а за последние 12 лет было построено только 24.

В состав военной промышленности входило не только производство вооружения и военных кораблей, но и производство пороха, и казенные горные заводы, основной функцией которых было обеспечение металлом военного производства. Если в начале столетия продукция всей военной промышленности составляла 13,3 % промышленной продукции страны, то к концу периода ее доля сократилась до 4,2 % – в три раза.

Казенные предприятия были и в других отраслях промышленности. Первые машиностроительные заводы в России были государственными: Адмиралтейский, Ижорский Александровский механический и др. Первая железная дорога – Николаевская – также была построена государством, Доля казенной промышленности сократилась с 35 % от всей промышленности в начале века до 23,5 % в 1860 г. А если прибавить сюда посессионные предприятия, то окажется, что вне сферы рыночных отношений оставалась половина промышленности.

За период с 1800 по 1860 г. промышленное производство выросло с 53,8 до 363 млн руб., т. е. в 6,7 раза. При этом производство потребительских товаров увеличилось в 7,9 раза, а те отрасли, которые можно условно отнести к тяжелой промышленности (включая военную), увеличили производство лишь в 4,6 раза. Следует заметить, что именно в тяжелой промышленности господствующие позиции занимало государство.

11.3. Завершение первоначального накопления. Купцы и торгующие крестьяне

Развитие внутренней торговли в России сдерживало примитивное состояние транспорта. Основными его видами были речной (сплавом или бурлаками вверх по реке) и гужевой. Но реками товары можно было переправлять только летом, а сухим путем – зимой. Не только потому, что летом грунтовые дороги становились непроезжими, но и потому что крестьяне, которые занимались извозным промыслом, летом были заняты на полевых работах.

Скорость передвижения грузов была очень мала. Чтобы довести барку с кладью с низовьев Волги до Петербурга, требовалось две навигации. За первое лето суда доходили только до Рыбинска и там зимовали. Поэтому и оборот капитала был замедленным. Товары в дороге намного дорожали.

Но техническая революция на транспорте в России происходила быстрее, чем в промышленности. Если в Англии она заканчивалась транспортом, то в России начиналась с транспорта. Причиной было то, что перевозка грузов была в основном делом купечества, и поэтому транспорт был сферой наемного труда.

В 1813 г. на заводе Берда в Петербурге был построен первый пароход, а к 1860 г. только по Волге и ее притокам ходило 350 пароходов, и основная часть грузов перевозилась паровой тягой.

В 1837 г. начала действовать первая железная дорога – Царскосельская – между Петербургом и Царским Селом. Эта дорога была построена, в сущности, как увеселительный аттракцион для столичной публики, поэтому на паровозе был установлен органчик, игравший популярные мелодии. Но

дорогой заинтересовались и деловые люди, потому что, как писали газеты, выписанные из Англии паровозы «ходили при 18 градусах мороза, в бурю, в дождь и ужасную метель, и кроме пассажиров перевозимы были лошади, овцы, свиньи, строевой, дровяной лес и разные экипажи». До этого существовало представление, что в России железные дороги будут действовать только летом: зимой рельсы утонут в сугробах.

В 40-е гг. строится первая дорога хозяйственного назначения – Николаевская – между Петербургом и Москвой. К моменту ликвидации крепостного права в России действовало 1,5 тыс. км железных дорог (в Англии к этому времени было уже 15 тыс. км).

С развитием транспорта, а, следовательно, и экономических связей, во внутренней торговле России происходят качественные сдвиги.

1. Падает купеческая прибыль. Прежде купечество получало неэквивалентно высокие прибыли из-за слабости торговых связей и гигантской разницы цен в разных городах. Теперь торговые связи становятся все более стабильными, и разница цен постепенно уменьшается. К тому же в процессе имущественного расслоения деревни появляется мощный слой «торгующих крестьян», которые конкурируют с купцами, сбивая цены. И купеческая прибыль падает.

Неэквивалентно высокие прибыли были характерны для периода первоначального накопления, и падение прибыли свидетельствовало, что этот период заканчивался. Теперь для увеличения прибыли надо было включаться в производство. И в первой половине XIX в. купеческие капиталы переливаются в промышленность. В середине века свыше 90 % купцов 1-й гильдии, т. е. богатейших купцов, владели промышленными предприятиями.

2. Падает роль ярмарок. В середине столетия через ярмарки проходило меньше 10 % внутреннего товарооборота страны. Теперь купец через своих комиссионеров покупает товары на месте производства и доставляет потребителям, минуя ярмарку. Ведь при ярмарочной торговле прибыль делится между двумя купцами: тем, который доставил товар на ярмарку, и тем, который привез его с ярмарки на место потребления. Когда прибыль достигала 50-100 % на капитал, ее можно было делить между двумя контрагентами, но когда она упала до 7–9 %, это уже теряло смысл.

Правда, крупнейшие ярмарки – Нижегородская (бывшая Макарьевская) и Ирбитская – наращивают обороты. Но теперь это было место, в сущности, где заключались предварительные торговые сделки без товаров. «За одним обедом или чаем, – писал экономист Безобразов о Нижегородской ярмарке, – принимаются важнейшие решения, заключаются миллионные сделки, которых самое выполнение будет вовсе не на ярмарке».

Внешняя торговля по-своему отразила кризис феодально-крепостнической системы. В экспорте резко сократилась доля промышленных товаров (железа, парусины). Третью часть экспорта стал составлять хлеб. Россия господствовала на европейском хлебном рынке. Только в 50-х гг. с ней начинают конкурировать США. Пока в промышленности господствовала мануфактура, продукция, производимая в России дешевым крепостным трудом, легко завоевывала заграничные рынки. Но теперь эта продукция уже не могла конкурировать с фабричной продукцией Запада. А в составе импорта изменения были прогрессивными. Если в XVIII в. ввозились в основном потребительские товары, то теперь на первое место выдвинулся хлопок, на второе – машины, т. е. товары промышленного потребления. Это отражало начавшийся промышленный переворот.

В купеческом сословии в это время происходят серьезные изменения. Его численность сокращается. Если в середине XVIII в. купцы составляли 2,5 % податного населения, то в 30-х гг. XIX в. – только 0,5 % (и 6 % горожан). Причин тому было несколько.

Еще в 1775 г. Екатерина Ппровела гильдейскую реформу: теперь купцы, которые не имели капитала в 500 руб., переводились в состав мещан, а мещане, имеющие такой капитал, переводились в состав купцов. В начале XIX в. этот капитал, необходимый для вступления в гильдию, был повышен до 8 тыс. руб. Соответственно увеличивалась плата за гильдейское свидетельство, т. е. налог с капитала (свидетельство надо было заново покупать каждый год). Если в 1775 г. за свидетельство надо было платить всего 5 руб., то в начале XIX в. – уже 500 руб.

Таким образом, если в XVIII в. купечество было сословием, купеческое звание передавалось по наследству и половина купцов существовала за счет ремесла или найма, то теперь звание купца, в сущности, покупалось. Это означало, что купечество превращалось из сословия в класс. Повышение налога с капитала «очистило купечество от людей, которые не были предпринимателями.

Произошло и другое изменение в отношении государства к купцам. Если в XVIII в. государство защищает монополию купцов в торговле, ограничивая торговлю крестьян, мещан и промышленников, то теперь происходит обратное. Уже в конце XVIII в. издается указ, чтобы «вновь гостиных домов не строить, и чтоб лавки, нужные для торгов, были в домах». Теперь получили право торговать мещане, крестьяне и промышленники.

Новой группой предпринимателей теперь стали торгующие крестьяне. Торгующие крестьяне – это официально признанная сословная группа, которая, как и купцы, занималась не только торговлей, но и промышленностью. Правительство давало им все больше прав. В 1804 г. была разрешена мелочная торговля крестьян из лавок, в 1806 г. – и оптовая, а указом 1824 г. крестьянам дозволялось «производить торговлю и промышленность, купечеству предоставленные, но не иначе, как со взятием особых свидетельств». Так же, как купцы делились на три гильдии, торгующие крестьяне делились на три разряда. Каждый разряд давал права купца соответствующей гильдии.

Почему правительство теперь не защищает купцов? Потому что в первую очередь оно стояло на страже интересов помещиков, а помещики были заинтересованы в предпринимательстве крестьян: оброки с торгующих крестьян иногда доходили до нескольких тысяч рублей в год.

Как уже говорилось, торгующие крестьяне занимались и промышленным предпринимательством. В 1825 г. в селе Иванове графа Шереметьева действовало 125 хлопчатобумажных предприятий, и на некоторых было занято до полутора тысяч рабочих. Крепостные фабриканты этого села покупали землю с крепостными и имели до 600–700 собственных крепостных крестьян. Земли с крестьянами покупались на имя графа, и Шереметьев мог в любой момент отобрать их, но зачем ему было резать курицу, которая несет золотые яйца?

Село Иваново не было исключением. Фабрикант ситцев Тучков, табачный фабрикант Жуков начинали дело крепостными, как и текстильный фабрикант Савва Морозов.

Не случайно Рябушинские, Прохоровы, Морозовы и другие фабриканты из крепостных заняли господствующие позиции в промышленности: чтобы выбиться из крепостных, требовались исключительные способности и энергия.

11.4. Ликвидация крепостного права

Непосредственным толчком к ликвидации крепостного права стало поражение России в Крымской войне. Как уже сказано, во время обороны Севастополя наши ружья и пушки оказались хуже иностранных и по скорострельности, и по дальности стрельбы. У России был парусный флот – и его пришлось затопить у входа в севастопольскую гавань, потому что у французов и англичан был паровой флот. Поражение было следствием экономической отсталости, а ликвидировать экономическую отсталость было невозможно без ликвидации крепостного права.

В 1857 г. был создан Секретный комитет по крестьянским делам, который начал готовить реформу. Одновременно литовскому генерал-губернатору Назимову было поручено обсудить с дворянами Литвы вопрос об освобождении крестьян. Вернувшись в Петербург, Назимов сообщил, что литовские дворяне не только не хотят освобождать крестьян, но даже просят увеличить число барщинных дней. Тогда в ответ литовским дворянам был направлен рескрипт императора. В рескрипте значилось, что царь доволен желанием дворян освободить крестьян и позволяет им образовать комитет для выработки проекта реформы. Одновременно рескрипт был отправлен и по другим губерниям: не пожелают ли помещики этих губерний того же, что и литовские. Но и там большинство помещиков оказалось против освобождения крестьян. Тогда и им было отвечено, как литовским: царь доволен их решением освободить крестьян и позволяет для этого образовать специальные комитеты. Так правительство очень деликатно заставило помещиков искать наиболее удобные для себя варианты освобождения крестьян.

И в 1858 г. повсеместно были открыты комитеты для выработки условий освобождения крестьян. В комитетах развернулась борьба между двумя лагерями помещиков – либералами, т. е. сторонниками освобождения крестьян, и крепостниками, противниками реформы.

Лагерь крепостников составили самые мелкие и самые крупные помещики. Мелкопоместные составляли 40 % всех помещиков, но владели только тремя процентами крепостных. У каждого из них было всего по нескольку семей крепостных, и он мог прокормиться за из счет, но после их освобождения он не мог организовать крупное капиталистическое хозяйство. Крупнейшие помещики, владельцы огромных вотчин, составляли 3 % помещиков, но владели половиной крепостных. Тысячи крепостных обеспечивали им достаточный доход для роскошной жизни за границей или в столице даже при плохом хозяйствовании. Они не занимались и не хотели заниматься хозяйством.

Помещики «средней руки» составляли немногим больше половины всех помещиков и владели почти половиной крестьян. Они могли, а некоторые и хотели перевести хозяйства на капиталистические методы, и именно из представителей этой группы в основном состоял лагерь либералов. Но и между либералами были разногласия. Помещики нечерноземной полосы соглашались освободить крестьян с землей, но требовали очень большой выкуп. Помещики черноземной полосы были готовы довольствоваться не столь большим выкупом, но не хотели давать крестьянам землю. В результате был выработан компромиссный вариант, который наиболее устраивал все слои помещиков.

Процесс освобождения крестьян согласно «Положению» 19 февраля 1861 г. состоял из двух этапов. На первом крестьяне объявлялись лично свободными, но их земля оставалась собственностью помещиков, и за пользование своими наделами крестьяне должны были по-прежнему нести феодальные повинности. В этом новом состоянии они назывались уже не крепостными, а «временнообязанными». Затем начинался второй этап освобождения: крестьяне выкупали свою землю у помещиков.

Освобождая крестьян, помещики отрезали часть крестьянской земли в свою пользу. Органы по выработке реформы нашли, что оставить прежние наделы будет несправедливо: соотношение крестьянской и помещичьей земли в разных имениях было разным. Поэтому для каждой губернии были установлены «высшие» и «низшие» наделы, т. е. высшие и низшие нормы наделения крестьян землей, внутри которых вопрос должен был решаться соглашением крестьян с помещиком. Высшие наделы по разным губерниям колебались от 3 до 7 десятин на душу мужского пола, низшие – от 1 до 2 десятин. Если прежние наделы крестьян были больше высшей нормы, помещик должен был отрезать эти излишки в свою пользу, если меньше низшей, прирезать крестьянам недостающую землю.

Казалось бы, такое решение земельного вопроса вполне справедливо. Но только высшие наделы исходили из реальных потребностей крестьянского хозяйства. Эти потребности были выработаны целой армией разосланных по губерниям специалистов. А низшие наделы исходили из потребностей помещичьего хозяйства в земле, т. е. из того, сколько надо оставить земли у помещика, чтобы он мог развернуть крупное товарное хозяйство. Естественно, низшие наделы были часто ниже потребностей крестьянского хозяйства в земле.

В пользу помещиков была еще одна норма: у помещика должно было остаться не меньше 1/3 всей земли в поместье. Леса крестьянам отводить не полагалось. При условиях добровольного соглашения разрешалось выделять крестьянам «дарственные», или «четвертные» наделы, – в размере четверти высшего надела, но бесплатно, без временнообязанного состояния и выкупа.

Земли, которые помещики отрезали от крестьянских владений, стали называть «отрезками». В черноземных губерниях отрезки составили 26 % дореформенной крестьянской земли, в нечерноземных – 10 %. Отобрав у крестьян часть земли, помещики обеспечили свои хозяйства даровой рабочей силой. Поскольку земли крестьянам теперь не хватало, они были вынуждены арендовать ее у помещика. А расплачиваться за аренду приходилось своим трудом, отрабатывать арендную плату в хозяйстве помещика. «Отрезки» породили «отработки».

Поскольку прежде вся земля в поместье считалась собственностью помещика, крестьяне должны были выкупить у него свои наделы. Но выкупная сумма, т. е. плата за землю, определялась не стоимостью земли, а капитализацией оброка из 6 % годовых. Годовой оброк, а точнее, вся феодальная рента, принимался за 6 % с капитала, который в качестве выкупа и должен был получить с крестьян помещик. Например, если годовой оброк с души составлял 12 руб., крестьянин должен был заплатить выкуп в 200 руб. В результате происходила капитализация оброка, потому что, будучи вложены в ценные бумаги с шестипроцентным доходом, эти деньги давали помещику такой же доход, какой прежде он получал в виде оброка. Для помещика феодальная рента превращалась в процент с капитала.

Но причем здесь оброк? Ведь крестьяне выкупали землю! В том-то и дело, что практически они выкупили свои души, точнее, – свои рабочие руки. Выкупная сумма намного превышала рыночную стоимость земли.

Сразу всю выкупную сумму крестьяне внести не могли. Потребовалась помощь государства. Государство платило помещикам 80 % выкупной суммы облигациями государственного займа, приносившими 6 % годовых. Конечно, эти облигации можно было продать, получив выкуп деньгами. Остальные 20 % должны были заплатить помещикам сами крестьяне. А затем они должны были погасить свой долг государству ежегодными выкупными платежами. Но с каждым годом долг увеличивался на 6 %, поэтому платежи погашали прежде всего эти проценты. А поскольку эти 6 % соответствовали прежним повинностям крестьян, то оказывалось, что выкупные платежи были больше феодальной ренты. С крестьян не снималась и обязанность платить подати государству. И сумма всех платежей часто превышала доходность крестьянского хозяйства.

Чтобы заплатить платежи, чтобы за недоимки не увели со двора корову, крестьянин был вынужден просить ссуду у помещика, а потом отрабатывать эту ссуду в помещичьем хозяйстве. Таким образом, не только отрезки, но и выкупные платежи порождали отработки.

Крестьянская реформа была юридическим актом, обозначившим хронологическую границу между феодализмом и капитализмом в России. За этой реформой в 60-х гг. последовали другие, в результате которых Россия встала на путь буржуазного развития.

Литература

1. Конотопов М. В., Котова А. А., Сметанин С. И., Сметанина С. И. История отечественной текстильной промышленности. М., 1992.

2. Конотопов М. ВСметанин С. И. История экономики России. М., 2001.

3. Ключевский В. О. Курс русской истории. Соч. Т. 5. М.,

4. Лященко П. И. История народного хозяйства СССР. М., 1952. Т. 1.

5. Очерки экономической истории России первой половины XIX в. М., 1959.

6. Рындзюнский И. Т. Утверждение капитализма в России. М., 1978.

7. Сметанин С. И., Конотопов М. В. Развитие промышленности в крепостной России. М., 2000.

8. Сметанин С. И., Конотопов М. В. История черной металлургии России. М., 2002.

9. Сметанин С. И. История предпринимательства в России. М., 2002.